Текст книги "Триумф «попаданцев». Стать Бонапартом!"

Автор книги: Александр Романов

Соавторы: Александр Конторович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Отец:

Карло Мария Бонапарте. 27/29 марта 1746 – 24 декабря 1785.

Дворянин. Корсиканская ветвь генуэзских Бонапарте, прижившаяся на острове с шестнадцатого века.

Потомственный юрист. Окончил юридический факультет Пизанского университета. По-французски говорил и писал так же свободно, как по-итальянски.

По отзывам всех знавших его, с детства отличался высокими способностями и таким же высоким честолюбием. В Италии любил называть себя «Conte di Bouonaparte». Граф то есть. Обожал жить на широкую ногу. В общении был остроумным и обаятельным человеком. Всегда носился со множеством всяких гениальных идей и наполеоновских планов. Одна беда – из-за присущей ему безалаберности ни одного из этих планов не удалось довести до осуществления.

Активный сторонник и личный секретарь Паскуале Паоли (посылался им с дипломатическими миссиями в Париж и Рим). По некоторым утверждениям, автор всеобщей клятвы корсиканцев мая 1768 года, где они клянутся лучше умереть, чем покориться ненавистному гнету Генуи, а также сходной с ней прокламации к корсиканской молодежи. Член Национального Собрания Корсики – правительства то есть. После бегства Паоли в Англию не оставлял идей продолжения борьбы за независимость, но не встретив поддержки у окружающих (в том числе и у самого Паоли, сидевшего в Лондоне), резко переменил свой политический курс и пошел на службу французским властям. Как утверждают, причина была проста: надо было содержать семью, а без французского жалованья это было бы затруднительно. Но двурушничеством не маялся. Сменив флаг, последовательно вел себя по отношению к французам лояльно, подрывной деятельностью не занимался.

Поскольку на службу к французам он пошел одним из первых, то уже в 1771 году, благодаря дружескому расположению французского губернатора острова, графа Луи Шарля де Марбефа, Карло Буонапарте становится асессором в Аяччо, а в 1772 году назначается членом корсиканского дворянского «Совета двенадцати». А в 1773-м – выступает как защитник Марбефа аж лично перед Людовиком XV. И блестяще оправдывает губернатора от предъявленных тому обвинений (что там было – установить толком не удалось. Видимо, какие-то финансово-хозяйственные недостачи). С Марбефом они, по отзывам, дружили. Причем со взаимной приязнью. Именно Марбеф помог выхлопотать вакансии на обучение детей Карло во Франции как французских дворян и был им крестным отцом. Карло же под покровительством столь высокого друга решил устроить на Корсике шелководческую школу, с помощью которой он хотел способствовать развитию на острове шелкового производства (чем дело кончилось – информаторы сообщить не смогли. Похоже, что тем же, что и всегда…).

Жить на широкую ногу не отвык до самой смерти. Еще несколько раз посещал Париж и встречался с королем – получая от короля в том числе солидные наградные суммы, но возвращался домой, что называется, без копейки. В то время как жена, жестоко экономя на всем, не знала, где найти средства на содержание семьи… Ну – вот такой вот шалопай…

Ходили, правда, еще слухи, что граф де Марбеф принимал такое участие в семье Карло Бонапарте по причине склонности к его молодой жене. И вроде бы даже являлся отцом ее старших детей (то есть и Наполеона нашего Бонапарта). И слухи эти не так уж беспочвенны… Во всяком случае с точки зрения более поздних времен. У Наполеона – светлые глаза. Не то голубые, не то серые – по-разному называют. А у обоих его родителей – темные. А наука генетика хоть и продажная девка империализма, но однозначно утверждает, что светлоглазого ребенка у темноглазых родителей быть не может. Сейчас этого еще не знают, но нам-то оно известно. А Марбеф был светлоглаз… Однако как раз относительно Наполеона отцовство де Марбефа выглядит весьма сомнительно. Ведь каждый желающий может на пальцах рассчитать, что зачатие будущего Чудовища Буонапарте Летиция и Марбеф должны были произвести как раз в тот период, когда между оккупировавшими остров французами и корсиканцами шла война не на жизнь, а на смерть. И представить, что Летиция, сопровождавшая мужа в рядах корсиканской армии, бегала через фронт (пешком по горам, да еще с малолетним Жозефом на руках) к де Марбефу для удовлетворения своей всепожирающей страсти, лично я не могу (так же как и обратные визиты галантного француза). Так что черт его знает – кто там внес свою лепту в дело продления рода Буонапарте. Подозреваю, что этого уже никто не узнает никогда. Марбеф умер в 1786 году, переживя своего друга Карло всего на год, и никаких указаний по затрагиваемому вопросу не оставил. Летиция тоже не распространялась на данную тему. Да и вообще подобные измышления имеют обычно в своей основе банальное желание примазаться к знатной фамилии, чтобы скрыть адюльтер с соседом по деревне, в противовес действительному положению вещей. И лучше бы поискать кандидатуру в отцы Наполеона где-нибудь поближе – в рядах той же корсиканской армии. Это было бы как-то достовернее… Впрочем, для нас этот вопрос никакого интереса не представляет в качестве предмета разработки. Какой с него прок? Потому оставим тему историкам… [1]1
  Пишущему дневник Кобре вряд ли известно (ну кто там из информаторов станет так подробно излагать этакие мелочи? Но вот что самое любопытное – и среди настоящих историков этот вопрос, похоже, не всплывал нигде… А может, и всплывал – поскольку я смутно вспоминаю, что где-то что-то вроде бы упоминалось, но всерьез явно не принимается), но дело в том, что в ближайшем окружении Летиции и Карло Бонапарте в тот период действительно был человек калибра де Марбефа, могший положить глаз на отважную красавицу, выступавшую в рядах армии. А она вполне могла отнестись к нему благосклонно (да и Карло тоже). Дело в том, что Паскуале Паоли, по некоторым описаниям, был светлоглаз. Ага… Что называется – за что купил, за то и продаю. И у меня нет оснований считать, что Паоли был там один такой на всю Корсику. Но тем не менее совпадение настораживает. – А. Р.


[Закрыть]

К слову сказать – чисто для историческо-анекдотической справки: по информации одного из осведомителей Падре, в том самом присоединительном походе французов на Корсику принимала участие княгиня Чарторыйская – переодевшись в мужское платье, последовала за своим любовником и провела там всю кампанию…

Теперь немного о супруге родителя Наполеона…

Мария Летиция Рамолино.

Родилась в Аччо 24 августа 1750 года.

Дворянка. Корсиканская ветвь генуэзских Рамолино (интересно – там среди корсиканских борцов с генуэзской оккупацией был ли хоть кто-то не генуэзского происхождения?).

Образование – скорей никакое, хотя читать и писать умела. Ну – ничего удивительного для нынешнего времени…

УТОЧНЕНИЕ – ВАЖНО! ЧЕГО НЕТ У ТАРЛЕ: отец Летиции рано умер, и ее мать в 1757 году вторично вышла замуж за капитана швейцарского полка на генуэзской службе Франсуа Феша. От какового брака у Летиции в 1763 году появился младший брат Жозеф. Когда родители через несколько лет умерли, Летиция заменила Жозефу мать. Соответствует ли это реальностям нашего мира – сказать невозможно. Но принять в разработку – необходимо. Ибо со всеми членами семьи Бонапарте данное лицо пребывает в очень хороших отношениях. Будучи пока еще в достаточно молодом возрасте – ему нет еще и тридцати лет. То есть у Бонапарта есть вполне дееспособный дядя. Священник по образованию (был архидьяконом главного собора в Аяччо), после революции сложил с себя сан и занялся политикой. В настоящий момент, как и все Бонапарты, обретается на Корсике).

В 1764 году, четырнадцати лет, вышла замуж за К. Бонапарте, которому тогда исполнилось восемнадцать.

Родила тринадцать детей, из которых выжили восемь: пять сыновей и три дочери (по корсиканским меркам это не особо много. Скорее – средне).

Вот список детей (выживших) по старшинству:

Жозеф Бонапарт, год рождения – 1768;

Наполеон – 1769;

Люсьен – 1775;

Элиза – 1777;

Луи – 1778;

Полина – 1780;

Каролина – 1782;

Жером – 1784.

(Более подробно о родственниках – смотри отдельный документ: лист шесть – семнадцать – одиннадцать).

По отзывам информаторов и людей, бывавших в те времена на Корсике, Летиция Бонапарте во время военных действий вела себя с исключительной храбростью. Имея на руках грудного Жозефа и готовясь вскорости к новым родам, верхом двигалась в составе армии по горным тропам острова, переправлялась через бурные реки и старалась не отходить ни на шаг от мужа, разделяя все трудности военной жизни. В финальной битве при Понте-Нуово Летиция не смогла принять участие (!) из-за слишком уже обозначившейся беременности, но зато вынуждена была бежать после проигранного сражения, спасаясь от преследования французами (та еще задачка для бабы на сносях). Через три месяца родился Наполеон.

Оставшись без мужа, с кучей детей на руках и практически без средств (на Корсике основной капитал – это недвижимость (то есть земля), а недвижимостью питаться не будешь), не отчаялась и не опустила руки. А отнеслась к своему положению очень ответственно. Практически сама вела все хозяйство, почти ни с кем не общалась, единственное, что позволяла себе, – пользоваться советами своего дяди Люченцо – тогдашнего архидьякона главного собора Аяччо. Но в ночь с 15 на 16 октября прошлого, 1791 года старик скончался. И в настоящий момент Летиция с семьей осталась существовать полностью на собственную ответственность. Что там происходит сейчас – сказать невозможно: сообщение с Корсикой плохое, там и в лучшие-то времена новости шли по месяцу во Францию и обратно. Но информаторы Падре обещают, если что появится, – написать еще в эту навигацию.

Запись третья.

Собственно про Наполеона.

Ну, общие сведения в основном стандартные: родился на Корсике. Дворянин… Сведения о ранних детских годах скудные – что неудивительно: «Кому был нужен Робин?» А те, что есть… Ну кому интересно, что в целях обучения его хорошему поведению мать отдала малолетнего Наполеона в школу для девочек? И он там, судя по всему, превосходно себя чувствовал. Да, мне доводилось слышать версию, что Наполеон был девочкой, но стоит ли анализировать клинические случаи?

В 1778 году вместе со старшим братом Жозефом был помещен в колледж в городе Отене. Но там пробыл только три месяца, чтобы научиться говорить по-французски, после чего (так как, видимо, научился, хотя и успел заслужить от соучеников кличку Paille-au-nez: если буквально перевести на русский, то солома-в-нос. В принципе, можно ассоциировать с Чучелом, но тут, скорей, обычное детское коверкание имени ради насмешки: просто изуродовали само слово «наполеон», вывернув его наизнанку…) был отправлен в Бриеннскую военную школу, в которой проучился до 1784 года – пять лет, полный курс. Интересно отметить, что хотя, как ранее упоминалось, в школе он якобы был таким же нелюдимым и раздражительным, как и дома, тем не менее есть и другие отзывы: к старшим классам курсант Бонапарт вполне сошелся с однокашниками и даже якобы был у них признанным лидером. А совсем уж неожиданно смотрится аттестация, данная ему одним из инспекторов военных училищ в восемьдесят втором или в восемьдесят первом году: «Мсье де Буонапарте (Наполеон) родился 15 августа 1769 г. Рост: четыре фута, десять дюймов, десять линий. Физическое состояние: превосходное. Характер: послушный (!), честный и признательный. Поведение – безукоризненное. Отличается прилежанием к математике. В истории и географии хорошо успевает. Будет превосходным морским офицером. Заслуживает принятия в военное училище в Париже». Замкнутый, угрюмый мальчик… В общем, именно в военное училище в Париже он и был переведен в 84-м.

Да не просто училище. А «Hôtel du Champ de Mars»… Как бы, если с нашими российскими аналогами сравнивать – Пажеский корпус. То есть учебное заведение для высшей аристократии. Наполеон и там неплохо себя показал. Но, к сожалению, проучился он в этом заведении недолго: в 1785 году умер Карло Бонапарте, и Наполеон решил взять на себя заботу о семье. С каковой целью добился досрочной сдачи экзаменов и выпуска в полк лейтенантом.

Собственно, это почти все.

Разве что кое-какие моменты стоит выделить отдельно.

А именно:

«Наставником» (из старших кадетов, по традиции школы) в Бриенне у Бонапарта был Пишегрю – тот самый, который сейчас генерал… Правда, непонятно, что данный факт может нам дать.

И там же, в Бриенне, Наполеон обзавелся другом. Неким Луи-Антуан-Фовеле де Бурьеном (эта фамилия упоминается Тарле в описании последующих событий. Надо сказать, не очень внятно…). Подружились они на почве математики: Бурьен был единственным среди курсантов, чьи способности оказались сопоставимы с наполеоновскими. Явно надлежит взять в разработку. Сейчас он, кстати (согласно все тому же Тарле), должен быть вместе с Наполеоном в Париже.

В Парижской же школе Наполеон вроде как сдружился с неким де Мазисом, бывшим там его «наставником» (по тому же принципу, что и в Бриенне. Но после революции тот эмигрировал и в качестве объекта разработки интереса не представляет…)

Еще, пожалуй, следует отметить, что в Бриенне учителем математики был Монж – известный ныне математик и деятель Французской революции (хотя, по другим отзывам, – его брат… Кому верить?). А в Парижской школе преподавал Лаплас, также отметивший способности курсанта. Но, опять же, – что это нам дает?

Для прохождения службы Наполеон угодил в полк «La Fére», расквартированный в Валансе. Как ни странно, ничего внятного об этом периоде информаторы Падре сообщить не смогли. Ну – полк один из лучших… Ну да, там служил Наполеон Бонапарт. Да, неплохо себя зарекомендовал. А более ничего нет. Обычный молодой офицер. Такой же, как все… Вот что значит – не быть еще великим человеком! Кому ты интересен? «В деревне парень был рожден…»

Разве упоминание, что именно там фигурант страстно увлекся трудами Руссо, имевшимися в книжной лавке по соседству с его квартирой.

В 86-м полк участвовал в подавлении восстания ткачей в Лионе, но никаких подробностей касательно Наполеона по этому делу нет.

А осенью Наполеон получил полугодичный отпуск и уехал на Корсику.

Откуда вернулся только через два года (что само по себе нечрезвычайно: традиция продлевать отпуска по семейным обстоятельствам либо по состоянию здоровья была широко распространена). Правда, успев в промежутке побывать в Париже по делам семьи. Дойдя в этом деле даже до министра финансов. Но толком ничего не добился. Кстати – речь шла о той самой школе шелководства… По наследству доставшейся Наполеону от родителя. И что, спрашивается, имел в виду Тарле под словами «привел в рентабельное состояние»? Впрочем, полученная информация тоже полнотой не отличается…

Летом 1788-го Наполеон вернулся, наконец, в полк, который как раз к тому времени был расквартирован в Оксоне (это, кстати, в Бургундии – удалось все же выяснить). И здесь, как ни странно, – тоже никаких особых сведений о нем не поступило. Разве что Бонапарт очень усиленно занимался артиллерийскими науками, пользуясь базой размещенной в Оксоне артиллерийской школы, и для всего лишь лейтенанта добился значительных успехов и зависти даже от старших сослуживцев.

Один раз у него едва не дошло до дуэли с соседом-офицером, квартировавшим этажом выше, – по причине того, что сосед постоянно играл на валторне (ну почти: «В нашем доме поселился замечательный сосед…»). Только вмешательство офицерского собрания разрулило инцидент. Важно ли для нас это?

Еще многие отмечают, что этот период жизни был у Бонапарта самым тяжелым: в описании его одежды появляется слово «неряшливая». Тем не менее, по многим свидетельствам, молодой лейтенант вполне регулярно вращался в местном высшем свете и пользовался определенным успехом – даже танцевал. И как тогда понимать: «Совершенно был лишен возможности появляться в обществе…»? Вот и верь после этого историкам…

Между тем шел 1789 год.

И во Франции стала начинаться революция…

Впрочем, поначалу-то ее приняли за бунт. В частности, в Бургундии весной местами начались беспорядки в связи с ростом цен на хлеб. Было убито несколько хлеботорговцев. Для наведения порядка были задействованы силы полка «Ла Фер». И здесь, пожалуй, Бонапарт впервые проявил себя в деле. Если так можно сказать… По стечению обстоятельств (командир подразделения капитан Гозьер был назначен куда-то в другое место, а другие старшие офицеры кто в отпуске, кто еще где…) командовать воинской командой, посланной в городок Серр, был назначен Наполеон. И не подкачал. Когда на городском рынке собралась возбужденная толпа, вознамерившаяся устроить торговцам веселую жизнь, лейтенант Бонапарте вывел своих солдат под барабанный бой. Скомандовал целиться, а потом обратился к толпе: «Граждане, я имею приказание стрелять только в негодяев, порядочные люди пусть скорее уйдут!» Как ни странно, это прекрасно подействовало: все порядочные люди моментально разбежались, и на площади не осталось ни одного негодяя. Так что даже и стрелять не пришлось… Все были очень довольны. Правда, потом случай пострелять все же выдался. Причем – непосредственно в Оксоне, где тоже вспыхнули волнения пару месяцев спустя, в мае. Но наш герой и там справился успешно. Так что у Наполеона, пожалуй, имелись кое-какие реальные предпосылки к критике короля во время знаменитого «похода на Тюильри»: «Смести пушками 500–600 человек – остальные разбежались бы!» Кстати: это как раз сейчас в Париже и происходит… Проклятая техническая отсталость! Увы, в Париже никого столь же решительного не нашлось. Точнее, нашлись – но с другой стороны… 14 июля 1789 года восставший народ штурмом взял Бастилию, освободив семь содержавшихся там заключенных. И над Францией повеял ветер свободы…

В частности, в Оксоне это выразилось в том, что солдаты полка «Ла Фер» – только что успешно подавившие беспорядки – сами взбунтовались. Силой отобрали у полковника полковую кассу и гульнули не хуже русских на халяву. Впрочем, в тот момент по всей Франции творилось то же самое. Плюс восстания крестьян, спешивших самостоятельно решить вопрос о справедливости, не дожидаясь постановления из столицы… После чего 4 августа аристократия и духовенство отказались от своих феодальных прав. Что вызвало новый всплеск революционного энтузиазма. Вылившийся 23 августа в принятии полком «Ла Фер» присяги Национальному Собранию – вслед за остальными войсками. В общем, оторвались не по-детски… Правда, Бонапарта на тот момент в полку уже не было. Девятого августа он ушел в отпуск по состоянию здоровья. И уехал на Корсику. Ему исполнилось ровно двадцать лет.

Информация о событиях на Корсике тоже не самая полная. Впрочем, это понятно – сообщение с островом достаточно затрудненное. Но если говорить в общем плане, то происходившее там больше всего ассоциируется с шизофренией. Корсиканцы – столько лет непреклонно боровшиеся за свободу (в том числе и от французов) – внезапно точно сошли с ума. И практически все как один увидели свет этой самой свободы в присоединении к Франции! Только решить никак не могли: быть ли им под властью королевской администрации или же избрать собственное Национальное Собрание. И даже вернувшийся из эмиграции Паоли (а он ехал два месяца торжественно через Францию, произнося благодарственные речи перед Конвентом и Королем (!) оказался стоящим на той же самой позиции. Как сам он выразился в своем выступлении перед Конвентом: «Вся моя жизнь была непрестанной присягой только свободе! Кажется, будто я принес ее Конституции, созданной вами. Теперь мне остается только принести ее нации, которая меня приняла, и также и монарху, которому я принес свою благодарность!» На что ему не менее вразумительно ответил сам Робеспьер: «Да, было время, когда мы старались подавить свободу… Но нет! В этом преступлении повинен лишь деспотизм. Французская нация исправила свою ошибку!.. Благородный гражданин, вы защищали свою свободу в то время, когда мы еще не решались о ней думать!» Что называется – «аффтары жжут напалмом!»

В этом дурдоме Наполеон отличился на уровне самых мощных пациентов. Не успев толком ступить на берег с борта корабля, он тут же обрушился на своих соотечественников с обвинением, что они еще ничего не предприняли для своей независимости, между тем как во Франции, во всех городах, образовались уже комитеты для защиты народа и его интересов. И без промедления принялся раздавать всем встречающим… трехцветные кокарды. Ну кто скажет, что это не шизофрения? Дальше – больше… Развернув бешеную агитацию, Наполеон с помощью братьев (Жозефа и Люсьена) и родственников (мы ведь помним, что из себя представляет общество Корсики) сколотил мощную партию «патриотов», противопоставившую себя партии «роялистов». Причем и те и другие были за присоединение к Франции! Но и это еще не все. Декларативно заявив: «Если чиновники присваивают себе власть, противоречащую законам, если депутаты, не будучи на то уполномочены, от имени народа говорят против воли его, то гражданам позволено собраться, протестовать и оказать сопротивление гнету!» – Бонапарт вопреки запрету властей создал народную милицию и, опираясь на ее вооруженную силу, захватил столицу острова – Бастию – и в результате этих действий извещенное о них Национальное Собрание приняло постановление, что остров Корсика является частью французского государства!.. По-моему, театр абсурда… Причем все это он проделал еще до приезда Паоли…

С Паоли же у Бонапарта, по дошедшим отзывам, не возникло никаких вообще разногласий – так что непонятно, что имел в виду Тарле. Наоборот: Наполеон показал себя ярым сторонником Паоли и даже блестяще защищал его от нападок роялистов. А Жозеф Бонапарт вообще стал президентом округа Аяччо… Вот и верь после этого историкам. Или – это наше появление вносит искажения в исторические события? Или мир этот не совсем наш? Жаль, полномасштабной статистики для сравнения у нас нет…

Во всяком случае, когда Наполеон в конце девяностого года решил вернуться во Францию, ни о каких проблемах для него на Корсике не было и речи. Просто, по сообщениям информаторов, ему не продлили в этот раз отпуск, и таким образом ему грозила опасность оказаться дезертиром. Так как отсутствовал он опять почти полтора года…

С собой Наполеон привез младшего брата Луи. По некоторым данным, он собирался пристроить его в Бриеннскую школу. Но добиться вакансии не удалось, и Бонапарт, не размышляя долго, просто поселил его у себя в полку и занялся его воспитанием и обучением лично. Причем, как сообщают информаторы, с такой суровостью, что двенадцатилетнего Луи жалели все окружающие. Что, впрочем, не производило никакого впечатления на Наполеона – он продолжал свои усилия без всякого ослабления. Мотивируя это тем, что, как он объяснял: «Луи, безусловно, будет лучшим из нас четверых! Ведь никто из нас не получал такого хорошего воспитания, как он!» Впрочем, в тот момент он вообще, по отзывам, исповедовал крайне радикальные философские взгляды на жизнь. В частности, решительно отрицал любовь и открыто мечтал, чтобы какая-нибудь добрая фея освободила бы человечество от этого явления… При этом он, как уже упоминалось ранее, зачастую обедал одним куском хлеба. Работал по пятнадцать часов в сутки, спал очень мало и занимался среди солдат политическим просвещением: читал им газеты и разъяснял политику партии и правительства…

В июне его произвели в старшие лейтенанты и перевели в четвертый Гренобльский артиллерийский полк, расквартированный в Валансе – месте, ему уже знакомом. И буквально чуть не по приезде он был избран там секретарем и библиотекарем Клуба общества друзей Конституции, где всех покорил своими речами. Причем пыл его революционного энтузиазма был таков, что командир полка даже жаловался военному министру на «опасного, несдержанного офицера-якобинца» (странно: Тарле почему-то утверждает, что Наполеон отличался редким косноязычием и речей произносить не умел…). Похоже, что у Бонапарта попросту сорвало крышу на революционной почве. Хотя, с другой стороны, некоторые информаторы отмечают, что в тот период в связи с попыткой бегства короля и полным переподчинением армии Национальному Собранию и принесением по этому поводу новой присяги в полку резко усилилась эмиграция и стало резко не хватать офицеров. И таким образом у Наполеона – как активного революционера – был шанс попросту продвинуться по службе для получения более высокооплачиваемой должности. Так ли это – сказать затруднительно… Тогда же, кстати, Наполеон участвует в конкурсе Лионской академии на тему: «Описание чувств, которые должны быть преимущественно вселяемы в людей для их счастья», написав и отправив соответствующий трактат – но результаты информатору неизвестны… И тогда же, что любопытно, развивал идеи о том, что войны в ближайшее время не будет. И решительно на этом настаивал. Для военного гения, отметим, очень странная позиция – тем более что до войны оставались буквально считаные недели: армия генерала Дюмурье уже поперла через северную границу…

Но при этом – практически одновременно! – Наполеон подал военному министру докладную записку о необходимости вооружения Национальной гвардии Корсики артиллерией, где недвусмысленно выразил желание лично заняться этим вопросом. Как ни странно, докладная имела некоторые последствия: под это дело Бонапарт умудрился получить трехмесячный отпуск и уехать домой буквально за несколько дней перед тем, как военное министерство издало приказ о том, что в связи с началом войны с Австрией все отпуска запрещены.

В дальнейшем же, вообще, складывается впечатление, что Наполеон вознамерился порвать с Францией. В частности он не вернулся в полк по истечении отведенного ему отпуска. А что было еще хуже, он откровенно игнорировал устроенный в январе 1792 года общий смотр войск по поводу войны с Австрией. Каковой поступок автоматически ведет к исключению офицера из армии. Но Бонапарта это, похоже, совершенно не заботило. Он остается на Корсике и ведет усиленную борьбу за получение должности командира Национальной гвардии, выборы на которую должны были состояться весной текущего (т. е. этого, 1792-го) года.

И вот незадача: именно тут присланная корреспондентами Падре информация заканчивается: до них просто еще не успели дойти вести с Корсики. Как говорится, на самом интересном месте!