Текст книги "Безликие: первая охота (СИ)"

Автор книги: Александр Якубович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Подбадривая себя мыслями о том, что родное правительство мне поможет, я буквально слетел по лестнице на первый этаж, иногда перепрыгивая целые пролеты, и побежал легкой рысцой в сторону автобусной остановки. Надо возвращаться в казармы.

Запись № 10

1287 год новой эры, пятый месяц Изгарра, 19 число, 07 часов 31 минута, Королевство Сонша, город Агион

За те два дня, что я провел на учебе, случилось несколько происшествий, которые отодвинули в сторону мои переживания о произошедшем на крыше пятиэтажки.

Первое – у меня состоялся неприятный разговор с сокурсниками. Нам с Вартаном предъявили, что мы конкретно потеряли из виду все берега и устроили Гринну темную.

– Кейн, ты пойми правильно, – начал один из парней, что подошел к нам с Риссом, – это вы двое отличники и целитесь на королевскую, а нам тут еще жить и учиться. Вы чем вообще думали?

Мой друг стоял насупившись, тяжело оглядывая десяток человек, что обступили нас со всех сторон. Никто нас трогать не будет, но в целом, обстановка была не слишком дружелюбная.

– То есть тебе нравится наш староста? – задал вопрос Вартан.

– Рисс, ты тупой? Вот честно? – оскалился сокурсник. – Дерьмо никому не нравится. Но если Гринна не трогать, то и он особо не вылазит, так, по мелочам. А сейчас он еще папке своему поплачется, да начнет нас всех кошмарить. Нам оно надо?

– А чего вы сами ему в тыкву не дали в таком случае? – спросил я.

Все взгляды перевелись на меня.

– Потому что мы не отморозки, Кейн. Эти твои вечные разборки – недостойное для будущего офицера поведение, – сказал кто-то из толпы.

– А значит Гринн, поливая меня грязью, или устраивая темную за то, что Рисс его попустил перед Кваро – это достойное?

– Никто не говорил, что Гринн вообще достоин офицерского звания, – слово опять взял главный делегат, – но вы друг друга стоите.

– И чего вы от нас хотите? – спросил Рисс.

– Уладьте вопрос с Гринном и больше не встревайте, вот чего мы хотим. Зачем вообще каждый раз голову в эту жопу совать?

– Он сам начал, когда сломал Вартану нос, – заметил я.

– Поэтому ты сломал ему руку в трех местах, понимаю, – вернул мне подачу сокурсник.

Это был Нагин, не самый плохой и далеко неглупый парень. Крупный, сильный, со своими убеждениями, обычно он держался в стороне от любых конфликтов, предпочитая отдавать все внимание учебе. Собственно, он был неформальным лидером самой многочисленной курсантской партии на потоке – лидером тех, кто предпочитал придерживаться нейтралитета в основной массе конфликтов. И я точно знал, что ему приходилось взаимодействовать со старостой по ряду вопросов.

– Короче. Я не знаю, откуда у таких отморозков как вы такие баллы, но мое предложение простое. Я поговорю с Гринном, вы извинитесь за руку, а взамен – мы все тихо дождемся конца года и вы наконец-то отсюда свалите. А Гринн уже потом будет моей проблемой. Идет?

– Извиняться перед этой рыжей мразью? Может мне ему еще станцевать? – вызверился Вартан.

Я тоже был не слишком доволен ультиматумом, что выставил нам Нагин.

– Ты же понимаешь, что Гринн прессовал не только нас? Что насчет Валка или Присса? Что-то я не помню, чтобы ты за них заступался, Нагин, – ответил я.

Валк и Присс были двумя тихонями, такие же отличники, как и мы. До середины первого курса их особо не трогали. Но потом Гринн со своей гопотой сели им на шею, превратив, фактически, в своих рабов. Эти двое бесконечно переписывали конспекты, делали за старосту и его дружков письменные работы и все в таком духе.

– Эти двое – не твоя забота, Кейн. И вообще… – начал было Нагин.

– А чья? Ты же в курсе, что к нам Гринн подъезжал с такими же предложениями? – ответил Вартан.

– И вы от него отбились. Насколько я знаю, староста этим двоим платит за работу.

– А, так мы для офицеров недостаточно хороши, а вот быть чьей-то шлюшкой – в самый раз! – воскликнул Вартан.

Обстановка накалилась до предела и в нашу сторону даже шагнули пара ребят.

– Ладно! Ладно! – поднял я руки.

Гаситься с Нагином не хотелось от слова совсем. В целом, он был неплохим парнем, пусть мы и не общались. Да и счета к остальному курсу у нас не было. Мы с Вартаном с самого начала стали держаться особняком и обозначили, что справимся сами.

– Извиниться перед этой гнидой и больше не встревать, так? – повторил я просьбу Нагина.

– Именно, – кивнул сокурсник.

– А нам за это что? – спросил я.

У Нагина аж брови взлетели от удивления.

– Не быть битыми вас устроит? – спросил он.

Вартан что-то хотел сказать, что-то едкое, я прямо видел, как он закипает, но я успел раньше:

– Вполне. А потом мы свалим отсюда, как получим королевскую. Договорились?

На том и разошлись. Сокурсники двинулись дальше по коридору, мы же с Риссом остались обсудить ситуацию. Сначала Вартан сопротивлялся, но я смог убедить его, что это вполне нормальная сделка.

– Он же не сказал, что Гринн должен помириться с нами, так? Нам достаточно признать, что мы перегнули палку и типа извинится. А вот если уж у этой рыжей гниды еще останутся вопросы… Ну, тогда мы не виноваты. Так? – убеждал я друга.

– Так-то так, но вот не нравится мне это…

– Что именно?

– С чего это Нагин вообще полез в эти дела? Он всегда был в стороне от разборок.

– Ну, мы сломали Гринну руку, – легкомысленно сказал я, но под тяжелым взглядом Рисса поправился, – я сломал. Это реально перебор, даже для такой мрази, как этот рыжий.

Вечером нам обоим пришлось приносить старосте публичные извинения за нанесенные травмы. К нашему удивлению, Гринн отреагировал довольно спокойно и внешне наш конфликт был исчерпан.

На следующий день у нас было занятие с господином Кваро. Основная тема – опрос свидетелей, скрытые способы вывести человека на нужную тему, опасность прямых вопросов.

– Курсанты, запомните! Самая большая ошибка, которую может совершить полицейский – некорректно сформулировать вопрос к очевидцу или потенциальному свидетелю, – вещал Кваро, все так же выхаживая вдоль доски. – Самая большая угроза объективности расследования – наводящие вопросы, которые подталкивают опрашиваемого к озвучиванию нужной сыщику версии. Кто-нибудь может привести пример? Нет? Ну тогда отложите перья и послушайте, тут не стоит записывать.

Я благодарно бросил на стол ручку и откинулся на спинку лавки. Тоже сделали и мои сокурсники.

– Вы должны запомнить, что любой ваш вопрос не должен содержать в себе ответа. Также стоит быть аккуратнее с косвенными вопросами. Особенно, когда дело касается подростков и детей – они очень внушаемы. Банальный пример: грабитель был в красной шапке. Если вы спросите у свидетеля, видел ли он мужчину в красной шапке, это будет наводящим вопросом. Очевидно, что вас интересует именно приметный головной убор и человек может неосознанно, но солгать. Человеческая память несовершенна, люди часто додумывают уже после, а в стрессовой ситуации – тем более. А для рядового подданного королевства любое общение с представителем власти или сыска – уже стресс. Так что вместо вопроса о мужчине в красной шапке стоит задать ряд вопросов о том, чем занимался человек, что он видел, что показалось ему необычным. Если вы даете конкретный ориентир, как та самая красная шапка, то вы просто теряете потенциального свидетеля или получаете недостоверную информацию. Уяснили?

В этот момент у меня возникла идея, и я поднял руку. Кваро не просто так поперли из сыска, может, он сможет мне что-то подсказать.

– Курсант Кейн, все вопросы после занятий, если это важно, конечно. Пока же продолжим работу по теме, – осадил меня Кваро. – Оговор или принуждение к свидетельствованию против себя – самое частое преступление, совершаемое офицерами и рядовыми полиции и сыска. Наша система учета достижений и проделанной работы несовершенна и, зачастую, в погоне за показателями показания из человека выбиваются. Скажите, вот ситуация. Вы получили вызов, бытовая ссора. Отряд приехал на место и застал мужчину с руками в крови и топором в руках. Его жена – зарублена. Вроде бы, все очевидно, но мужчина свою вину отрицает. Что делать? Девять из десяти участковых офицеров выбивают признательные показания и явку с повинной в таких случаях. Однако это – совершение должностного преступления. Вы не можете заставлять человека оговаривать себя. Работа полиции – задерживать подозреваемых в совершении преступления, собирать факты, а дальше уже должен решать суд королевства, виновен человек, или же нет. Принуждение написать явку с повинной или признаться в преступлении, если человек изначально совершение преступления отрицает – точно такое же нарушение закона…

– Но господин Кваро! Он же убил жену! – воскликнул кто-то в аудитории.

– Вы не суд! У вас нет права выносить приговоры! – внезапно всегда спокойный Кваро со всей силы хлопнул ладонью по столу, да так, что весь поток вздрогнул. – Это должен решать суд! Или вы считаете себя выше закона?!

– Но вы же сказали, что…

– Я сказал, что увидели сотрудники, которые прибыли на вызов! А вот в ходе опроса может выясниться, что это была попытка грабежа! Или еще что-то! Или муж вовсе нашел супругу в таком состоянии, когда вернулся с работы, а драка происходила с кем-то другим! Повторяю, господа будущие офицеры: вы не имеете права выносить приговоры и склонять людей к оговору самих себя или своих родственников, только потому, что с вашей точки зрения все выглядит однозначно! Это порочит как честь офицера, так и всю полицейскую и сыскную службу государства!

Аудитория притихла. По лицам сокурсников я видел, что выволочка от Кваро не понравилась многим, очень многим. Но с другой стороны, бывший сыщик был прав: задача полиции и сыска – задерживать преступников, а их вину должно доказывать в суде. Иначе из органа контроля правопорядка полиция превращается в карательные отряды.

Остаток занятия прошел спокойно. Кваро, как обычно, дал чтение к следующей лекции, будущие офицеры стройными рядами потянулись на выход. Я чуть задержался, дал знак Вартану, что догоню, а сам же, дождавшись, когда почти все выйдут в коридор, подошел к преподавателю.

– Господин Кваро… – начал я.

– А, курсант Кейн, – холодно бросил преподаватель, – чего вам?

В голосе Кваро слышалось пренебрежение, и по его выражению лица я понял, что история со сломанной рукой Гринна дошла и до преподавательских кругов.

– У меня есть вопрос, нравственного характера… В какой-то степени, – начал я.

Брови Кваро удивленно взметнулись, но преподаватель быстро взял себя в руки.

– Мне казалось, что у вас нет с этим проблем, курсант. Или вы хотите спросить о допустимости силовых методов получения показаний? – двусмысленно намекнул мужчина.

Я только криво улыбнулся.

– Господин Кваро, Гринн порочил не только мою честь, но своими наговорами оскорблял моих погибших коллег, так что… Нет, у меня вопрос не том, стоило ли ломать ему вторую руку, – сказал я прямо, чем солидно удивил препода.

Он-то ожидал, что я буду оправдываться и отпираться.

– Тогда что за вопрос, курсант?

– В деле, связанным с налетом на участок… Понимаете, у меня есть свидетельства и… наблюдения, которые категорически не вписываются в реалии дела. Я бы даже сказал, они идут строго вразрез со здравым смыслом, – сказал я.

– И вы мучаетесь, ставить ли в известность непосредственное руководство? – спросил Кваро.

Я утвердительно кивнул.

– Я практикант и мое дело – помощь и наблюдение, я не хочу доставить неудобство своему ефрейтору или старшему офицеру, но…

Кваро очень понимающе на меня посмотрел. Я бы даже сказал, слишком понимающе.

– Попробуйте поговорить с вашим куратором практики от участка. Это ефрейтор, как я понял?

– Так точно, господин Кваро.

– Сообщите все ему. Если вы окажетесь правы, то ефрейтор незамедлительно доложит руководству. Если пойдете по головам сразу к старшему офицеру, а ваши выводы окажутся ложными… Вы как минимум подставите своего сослуживца в лице ефрейтора. Он же за вас отвечает, целиком и полностью.

– Но если мои слова, как очевидца, развалят все дело?

– Значит, оно изначально было построено неверно, – пожал плечами мужчина, складывая листы с заметками для лекции в свой портфель. – В любом случае, молодой человек, вы обо всем должны докладывать своему ефрейтору. Вы пока учитесь, так что пользуйтесь этой возможностью. Уже через несколько лет вы будете сами по себе.

Дав понять, что разговор окончен, преподаватель вышел из аудитории, оставив меня одного в пустом и гулком зале для поточных лекций.

Пойти к ефрейтору? Наверное, Кваро прав.

Чем ближе был очередной день практики, тем сильнее я нервничал. Уже завтра мне опять ехать в третий участок, а единственное, к чему я пришел – рассказать о твари ефрейтору. Но как это сделать, чтобы мой начальник сразу же не позвонил медикам и не сказал, что я спятил? Еще та задачка.

Тем же вечером мы крепко повздорили с Вартаном. Не знаю, что стало первопричиной, но, думаю, мой друг заметил изменения в моем поведении. Я стал задумчивее, потому что мои мысли постоянно улетали куда-то в сторону той самой вентиляционной шахты, где притаился безликий ужас. А когда живешь с человеком бок о бок два года, такое начинаешь замечать. Вот Рисс и попытался надавить на меня в своей обычной манере – как будто пытался взять барьер.

Но вместо откровений он наткнулся только на стену из недомолвок.

– Ну и ладно, – буркнул Вартан, отбрасывая в сторону тощее одеяло, – я так понимаю, у тебя появились какие-то очень большие секреты.

– Слушай, ну чего ты начинаешь…

– Это ты начинаешь! Знаешь, о чем поговаривают ребята? Что на следующей неделе будет разбирательство по нашей драке! А это – занесение в личное дело и плакали наши планы! Я был уверен в том, что ты знаешь, что делаешь, а теперь… Нет, Мал, так не пойдет.

Вартан демонстративно перевернулся на другой бок и укрылся одеялом. Мне же ничего, кроме как посмотреть в спину друга и пожалеть о том, что я решил не ввязывать Вартана в это дело, не оставалось… Нет, конечно же он бы мне поверил. Вот только перчатка у меня только одна, а бездумно рисковать его жизнью я не собирался. Рисс поймет. Конечно, он позлится, пообижается некоторое время, но в итоге его отпустит. А как только закончится учебный год, и мы наконец-то получим возможность съехать отсюда, все вообще станет ровно.

На следующее утро, как только я прибыл в свой участок, я направился прямиком к ефрейтору Негору.

– Господин Негор! – козырнул я старшему по званию.

– Что такое, Кейн?

Мужчина только пришел на рабочее место и сейчас был не слишком склонен к беседам.

– Господин ефрейтор! Я бы хотел сообщить вам, в предварительном порядке, некоторые детали происшествия… на квартире господина Наусса, – сказал я.

Не стоит вываливать на ефрейтора все, что я знаю. А вот начать со странной квартиры все же стоило. Если Негор увидит этот безликий ужас, который чуть не отправил меня на тот свет, то нас уже будет двое… И можно будет идти хоть сразу на порог кабинета исправника Агиона, не оглядываясь на Юнкера, который активно подгонял происшествие у Наусса под версию о бытовухе или разборках с какой-то мифической контрабандой.

– Какие еще детали? – нахмурился ефрейтор.

– Я имел смелость посетить место происшествия и провести осмотр крыши, нашел новые доказательства… Как мне кажется. Но прежде чем официально докладывать о них, мне бы хотелось получить ваше одобрение. Или чтобы вы сами доложили о них господину Юнкеру, – ответил я, глядя прямо перед собой.

Знал бы Негор, на что я его подписываю – проклял бы прямо тут. Именем всех новых и старых богов, коих насчитывается немало. Но что поделать, не могу же заманить я его на крышу рассказами о многосуставчатом бледном чудовище, которое ползает по вентиляциям многоквартирных домов на нашем участке?

– На крыше? И что ты там нашел? Районные осматривали и крышу в том числе, – нахмурился Негор.

– Плохо осматривали! – не моргнув глазом, соврал я.

– Так что ты там нашел? – прямо спросил Негор.

– Следы и отпечатки черной жижи, – опять соврал я, – нетронутые. С них не снимались слепки и вообще не проводились какие-либо мероприятия, судя по их состоянию.

Простите меня, ефрейтор. Но другого способа я не придумал.

Негор только недоверчиво покачал головой. Что мог найти мальчишка на крыше, что не обнаружили сыщики из районного отделения полиции? С другой стороны, если там были такие же «палочники», как Юнкер, то неудивительно…

Махнув рукой, ефрейтор пообещал сходить со мной к пятиэтажке после обеда, или в конце рабочего дня, чтобы нашу отлучку не слишком заметили. Я горячо поблагодарил начальника и двинул в свой архив – уверен, за два учебных дня у меня накопилось бумаг и протоколов, которые надо переписать начисто и подшить к делам. Или вернуть на стол вышестоящим в приемлемом виде.

Наконец-то часы перевалили за пять, и ко мне зашел ефрейтор.

– Ну что, пойдем, посмотрим, что ты там нашел? – улыбнулся Негор, подкручивая ус.

– Так точно!

Я вскочил со своего места и стал убирать бумаги со стола.

– Да оставь! Завтра же вернешься еще. Давай, курсант, времени не так много.

Согласившись с доводами начальника, я подхватил сумку, в которую предварительно уложил фонарь, веревку и печатку, и поспешил за вышестоящим чином.

– А это что у тебя тут? – кивнул на сумку Негор.

– Фонарь, господин ефрейтор.

– Здоровый такой, с рычагом?

Я утвердительно кивнул. Ефрейтор в ответ только крякнул.

– А его дежурный уже обыскался… Как закончим – завтра вернешь? А то знаешь, нехорошо получается. Понял?

Я опять утвердительно кивнул. Мы вышли из участка. Стояла теплая, почти летняя погода. Еще две-три недели начнется зной, но сейчас на улице было просто прекрасно. Расстегнув верхнюю пуговицу кителя, чтобы не спариться, я шагал вслед за начальством.

Правильно ли я поступаю? А какие у меня еще варианты? Пусть Негор сам убедится, что в вентиляции ползает что-то неведомое, а там с меня уже ничего не взять и не спросить. Зато на место встанет история с налетом и район перестанет тратить ресурсы на поиски неизвестных бандитов, которых вообще в природе не существовало. Из разговоров младших офицеров я узнал, что к этому вопросу подключилось даже городское управление, так что ежедневно ресурсы тратились немалые…

Успокаивая себя подобным образом, я все ближе и ближе подходил к проклятой многоэтажке. Вот, угол дома появился из-за невысоких деревьев и я почувствовал, как волны накатывающей паники сжали горло. Стало тяжело дышать и я даже несколько раз оступился.

– Кейн, ты чего? – заметил мое состояние Негор.

– Волнуюсь, господин ефрейтор. А если я ошибся?

Сейчас мой куратор был в хорошем расположении духа, так что вместо типичного глубокомысленного наставления просто сказал:

– Так ты практикант, что тут такого? Лучше ошибайся сейчас, чем потом будешь дурь творить, когда офицером станешь… Давай, не отставай.

Я поправил сумку и нырнул следом за ефрейтором в подъезд.

Миновав квартиру Наусса, мы поднялись к люку на крышу.

– Твоя работа? – кивнул Негор на отжатый замок.

– Моя…

Ефрейтор неодобрительно покачал головой и стал влезать на крышу.

Солнце уже стало клониться к закату, но было еще довольно светло. Все осталось в том же виде, в каком я бросил крышу несколько дней назад; защитный козырек и решетка лежат в стороне, а сама вентиляция зияет черным провалом, который, впрочем, при свете дня не казался уже таким угрожающим. Если не задумываться, что живет на самом дне.

– Ну, показывай, что за следы, – стал командовать ефрейтор, пока я доставал из сумки фонарь и еще раз перепроверил, смогу ли быстро натянуть на руку перчатку из черной стали.

– Вот тут, в шахте, господин Негор, подождите.

Покрутив ручку фонаря, я размотал веревку и опустил устройство в шахту. Негор недоверчиво посмотрел на мои манипуляции, а потом склонился над черным проемом, разглядывая внутренности бетонного колодца.

– Первое, посмотрите, вот тут, на арматуре, – стал отвлекать я ефрейтора, который всем своим видом сейчас показывал, что ожидал несколько другого от этого похода, – а вот там, ниже…

Я постепенно стравливал фонарь, спуская его все ниже и ниже. Вот, мы прошли квартиру Наусса, спустились на третий этаж, второй… Луч фонаря выхватил бетонное дно шахты. Внутри было пусто.

– И что ты хотел показать? – недовольно спросил ефрейтор.

– Так вон, на самом дне, и вот тут было… – начал оправдываться я. – Правда, я тут был после захода солнца, может, со смолой перепутал…

Твари внутри не оказалось. Она ушла. В другую шахту? Или монстр выходил на позицию только после захода солнца? В любом случае, свой шанс показать ефрейтору эту тварь я потерял.

Мужчина поднялся с корточек и резким движением поправил рукава кителя. Все понятно, Негор решил, что я просто решил привлечь к себе внимание.

– Знаешь, Кейн, рвение это хорошо, да и я никому не расскажу, что ты перепутал смолу со следами химиката, вломился на крышу жилого дома и умыкнул из участка фонарь… Но это первый и последний раз, понял?

Мне ничего не оставалось, только согласно кивнул. Понял-понял, чего уж тут непонятного.

– Доставай фонарь, казенное имущество. Жду тебя внизу, – коротко бросил Негор и устремился к люку.

Я остался на крыше один. Уже поднимая фонарь, луч света выхватил из тьмы что-то похожее на уже знакомую когтистую лапу, которая появилась у самого дна шахты, откуда-то сбоку. Я мог поклясться, что услышал и характерный скрежет, на который жаловался еще пропавший без вести господин Наусс. А потом лапа пропала.

Испугало ли меня это? Скорее, я испытал облегчение, как будто встретил старого знакомого. Человек вообще удивительное существо, привыкает к чему угодно, даже если это бледные длиннорукие твари, что бегают по стенам и потолкам.

Уже спускаясь по ступенькам, я окончательно понял: тварь никуда не делась. Может, она прячется под домом или в другой шахте. Но что мне делать? Видимо, придется решать этот вопрос самому, в одиночку. В моей голове стал зреть план.