Текст книги "Одиночество жреца богини Лу (СИ)"

Автор книги: Александр Якубович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 4. Свет руны

До Виглайна путь был немного нервным: началась оттепель, и все опасались, что дороги может развести. И хоть телег в нашем отряде не было, но лошади не железные, да и были загружены коробками и бочонками, так что распутица могла сыграть с нами злую шутку. Но все обошлось: мы вышли на Королевский Тракт вовремя, а тут времена года были не властны, магическое покрытие, уложенное древними, гладкое, как трасса, находилось выше уровня земли.

Как и планировал, я оставил дополнительные указания в филиале королевской канцелярии в этом крупном городе, присовокупив к своим указаниям еще и имя короля – для верности. Я редко козырял своим негласным статусом любимчика Кая Фотена, но сейчас случай был подходящим.

Отдохнули, почистили лошадей и опять двинулись к Пите.

До Мигне тоже добрались без проблем. Еще из Виглайна я отправил пару голубей в местную управу – предупредить семейство де Гранжей о том, что в скором времени я прибуду в их поместье. Еще в тот памятный вечер в кабинете графа мы договорились, что в Пите выдвинемся вместе.

Близость моря давала о себе знать, и хоть родовое поместье Орвиста находилось севернее моих владений, весна тут наступала уже по всем фронтам. Наш отряд свободно въехал на территорию де Гранжей – охрана была предупреждена о скором визите барона Антона Тинта – и проследовал к графскому дому.

Сцена, которая произошла во время моего первого визита к Орвисту, повторилась почти в точности лишь с небольшим отличием: теперь меня встречала и его единокровная сестра, а сразу после того, как виконт выпустил меня из своих объятий и я раскланялся с Айрин, я отправился засвидетельствовать свое почтение хозяевам дома. На этот раз при мне был мой боевой посох, который я держал в специально выделанном чехле из дорогой кожи и твердых пород дерева, что не укрылось от внимательной девушки. Она будто бы только скользнула глазами по жалованному мне богами оружию, но я заметил, как в глубине черных глаз Айрин блеснул огонек любопытства.

Эдит де Гранж встретила меня благосклонным кивком потомственной дворянки, занимающей высокое положение в клерийском обществе, а вот Бренард был более ласков и с удовольствием пожал мне руку, перехватив мое предплечье мощной ладонью, а свободной рукой похлопав по плечу.

– Барон Тинт! Антон! Рады видеть тебя! Как добрался?

– Спасибо граф, спасибо, добрался отлично. Очень рад такому теплому приему. Ваши конюхи что, целый день ждали у ворот? – искренне улыбаясь, спросил я у старшего де Гранжа.

В ответ граф только рассмеялся и заверил меня, что такая кавалькада не может подойти к его городу – Мигне – незамеченной, так что о нашем приближении он знал еще за час до того, как я с дружинниками добрался до поместья.

Извинившись перед хозяевами, я попросил немного времени привести себя в порядок с дороги, на что те отреагировали более чем понимающе: моя любовь к чистоте добавляла мне баллов не только в глазах Эдит, но и в глазах ее супруга. Стремление к чистоте – это последовательность и аккуратность, а значит, я так отношусь и к делам, а не только к сапогам и собственной шее.

Покои мне достались те же, что и в прошлый раз. Мои вещи, в том числе и артефактное оружие, уже лежали у кровати – слуги занесли все наверх, пока я здоровался с хозяевами. Также меня и ждала уже знакомая ванна, приглашая смыть пыль и дорожную грязь.

Я с сожалением подумал, что мыться придется быстро, а понежиться в огромной медной посудине хотелось: у себя дома я соорудил подобие душевой кабины, благо, ничего сложного, если использовать трубы, отлитые из олова, а вот на полноценную медную ванну таких размеров я так и не раскошелился. Вечные проекты, расходы, долги перед короной заставляли жить намного скромнее, чем должен был аристократ моего положения при дворе.

Впрочем, на мнение окружающих, как и на стандарты роскоши, мне было плевать, а вот комфорта иногда не хватало. Я все же улучил десяток минут и понежился в теплой воде, после чего хорошенько поскреб шею и за ушами, помыл волосы специально приготовленным для меня бруском мыла. Орвист хорошо знал, что я постоянно им пользуюсь, игнорируя речной песок, да и сам начал мыться с его помощью. После того, как я окончательно вымыл пену из волос с помощью чистой воды и ковшика, пришлось выбираться из гостеприимной емкости и заворачиваться в огромную простыню.

На этот раз при мне был практически весь мой гардероб. Я отправлялся на другой конец материка и не был уверен, что в Ламхитане смогу быстро пошить себе одежду на заказ. Так что для спуска к хозяевам я выбрал простой серый камзол с рукавами, такую же рубашку под него, свободные брюки из темно-синей ткани и средней высоты черные сапоги. Свой золотой перстень с сапфирами я пока отложил в сторону, выбрав вместо тяжеловесного украшения простое плоское серебряное кольцо, достаточно широкое, чтобы на нем уместилась гравировка моего герба.

Кстати, касательно герба я не заморачивался. Все при дворе знали меня как выскочку-счетовода, многие презрительно называли «королевским секретарем» намекая на писчий хвостик, который я носил до штурма Пите, так что на гербе Барона Тинта красовалась чернильница и перо. Почему нет? Просто и со вкусом, мне нравилось.

На кольце было выгравировано только перо – чернильница была все же великовата, но и этого хватало, чтобы понимать, кто перед тобой.

Герб для Клерии был уникальным идентификатором дворянина. Обычно потомственные аристократы-землевладельцы – а именно они имели право на фамильный герб – изображали на символе рода что-нибудь величественное или из мира живой природы. Например, та же голова быка на гербе уничтоженного мной рода Регонов, морской змей Фотенов, черный ворон де Гранжей. Если подходящего зверя или птицы не находилось, то на гербе изображалось оружие и пейзажи местности. Например, тот же Тиббот мог бы взять своим гербом пейзаж Восточного Хребта и пару слитков железа в его подножье – прекрасное для него решение. А главное – узнаваемое.

Мой же герб выбивался из местной геральдической традиции, потому что в нем не было ничего героического или увязывающего его с жалованными мне землями. Идеальным для меня гербом специалисты по геральдике называли картину из двух соединяющихся рек на фоне высокого леса – пейзаж, который я и так видел своими глазами каждый день, когда был в своем имении.

Однако я считал, что сила меня, как аристократа, была не в жалованных землях, а именно в знаниях. Зря я, что ли, больше половины времени своего бодрствования проводил в кабинете за верстаком? Во время активной работы над ротором так и вовсе чернила настолько сильно впитались в кожу, что я думал – никогда руки не отмою.

Отмыл. И выбрал себе на герб чернильницу и перо.

Было немного после обеда, так что у меня было достаточно времени, чтобы поболтать со старым боевым товарищем. На этот раз схватку на заднем дворе мы не устраивали, я все же устал с дальней дороги, а просто прогулялись по саду, поговорили о делах, в том числе и в моем имении.

Виконта очень опечалила весть о смерти старика Илия. Хоть молодой де Гранж и не был с ним знаком настолько близко, как я, все же он провел с жрецом достаточно времени, чтобы проникнуться к нему уважением. Кроме того, Орвист, как и все прочие, считал Илия моим дальним родственником, так что его соболезнования были вполне искренними.

Очень удивило его отсутствие Лу. Мне пришлось самозабвенно врать, что девушка уехала по делам, в том числе семейным, да и вообще наши отношения дали трещину. Конечно, я старался держаться молодцом, показывая, что меня не слишком трогает размолвка с любимой женщиной, но по лицу Орвиста я понял: он мне верит слабо. Потому что именно виконт отправился вместе со мной спасать Лу из плена, он видел мою решимость и способность сотворить ради Лу любое чудовищное преступление, в том числе и бессмысленное в своей жестокости убийство, что и случилось с Гареном.

А теперь же, что? Не прошло и пяти лет, а любовь ушла? Я старался преподносить все именно так, ведь сам не до конца понимал, почему именно богиня меня бросила.

– Знаешь, может, оно и к лучшему, – подытожил я, – король уже давно ездит мне по ушам с вопросом женитьбы. Может, время и пришло.

– Э, друг мой! Полегче! Это в тебе сейчас обида говорит. Но вообще, наш король прав. Мне отец тоже намекает, что пора бы невесту выбрать. Но я рос с мыслью, что женюсь не раньше братьев, да и то, годам к сорока-сорока пяти, когда следующий наследник рода подрастет… А видишь, как получилось…

По лицу виконта пробежала тень. Удивительно, но мысль о смерти братьев до сих пор влияла на его настроение не лучшим образом, хотя, казалось бы, уже немало лет прошло.

Во время прогулки я в очередной раз восхитился садом. Без всякой сложной селекции, удобрений и пестицидов деревья выглядели здоровыми и крепкими. Кроны сформированы, лишние веточки подрезаны, а сами плоды, по словам виконта, были размером с кулак – что невероятное достижение для местного садоводства. Здесь яблоки были больше похожи на плоды дички: мелкие, но очень сочные и крепкие. Сад периодически вырубался, а старые деревья выкорчевывались, я это видел, а на их место через год-два занимали молодые саженцы. Удивительно обстоятельный подход.

Там же, на лавке в саду, мы перекусили сыром, мясом и молодым вином, которые принес старый вышколенный слуга. Отправляя в рот очередной кусок ветчины, я спросил Орвиста:

– Волнуешься? Все же, далеко плывем.

Виконт только пожал в ответ мощными плечами, налегая на сыр и запивая его вином.

– Знаешь, я привык идти туда, куда прикажет мой король. Пусть я теперь и наследник – с нами будет мой отец, человек, которому я доверяю даже больше короля. Все будет в порядке.

– Что ты вообще знаешь о нравах Ламхитана? – я последовал примеру друга и тоже подцепил ногтями кусочек твердого сыра, – Как там вообще? Я только слышал россказни купцов про пустынный край свирепых воинов и прекрасных дев.

Виконт на секунду призадумался, давая себе время прожевать очередной кусок.

– Ламхитан государство не очень большое, примерно такое же, как и Клерия. Ну, на фоне Гонгорского Королевства или Токонской Империи небольшое, конечно. Говорят, там наука сильна, но ламхитанцы строго хранят свои секреты, почти ничего не выпуская за пределы своих границ. А шпионам, которые пытаются выведать секреты тамошних мастеров, выкалывают глаза, отрезают язык и пробивают шилом перепонки, после чего выбрасывают через границу или передают купцам на корабли – чтобы убрали мусор своих королей.

Я чуть присвистнул от таких нравов. Конечно, промышленный шпионаж – это плохо, но вот так поступать с людьми… И ведь если подержать пленника пару месяцев в казематах, уже никакой маг-целитель не поможет – ранения зарубцуются и маг не сможет восстановить повреждения. Руки-ноги же тут не отращиваю заново, слишком сложно. С другой стороны, в этом мире могли вовсе колесовать и за меньшее. А если Ламхитану было, что хранить в тайне, так может и не зря они так поступают? Мне захотелось побыстрее оказаться в загадочном южном королевстве. Главное, не попасться в руки местной контрразведке и не уехать оттуда слепым, глухим и немым обрубком человека.

– В военном плане с ними предпочитают не связываться. Говорят, у них есть очень сильные маги земли, которые могут отправить к Фору десяток солдат за минуту, так что никто на их территории не покушается. Так, приграничные трения с Нельской Короной, но там перевес по бойцам один к пяти-семи не в пользу Ламхитана, так что у них паритет, – продолжил свой рассказ Орвист, – ну и у них очень серьезные правила касательно кровной мести. Насколько я знаю, там за обиду могут вырезать весь род до седьмого колена.

Мне надо было переварить полученную информацию, так что я ничего не ответил, рассеянно жуя сочную ветчину. Почему в моем поместье так не готовят? Или это покупная? Зимой с хранением продуктов особой проблемы не было – холодильник повсюду – но вот это готовят под заказ или в Мигне есть талантливый производитель? Надо бы спросить.

Когда с едой и питьем было покончено, мы еще немного лениво прогулялись по территории поместья, после чего вернулись в дом: я хотел чуть передохнуть с дороги перед ужином, вытянувшись на большой удобной кровати во весь рост. После коек постоялых дворов это будет не лишним.

Есть у меня бесполезная привычка – двигаться почти бесшумно. Не специально, просто само собой получается, маман очень не любила, если я вечерами шастал по квартире, да и моя хозяйка, Валентина Петровна, спала очень чутко и сильно ругалась на любой шорох. Так что когда я вошел в свои покои, Айрин этого даже не заметила.

Увидев дочь де Гранжей в своих покоях, я застыл, пытаясь понять, что она тут забыла.

Айрин же сейчас держала в руках чехол с моим боевым посохом, сосредоточенно воюя с застежкой, сделанной так, чтобы ее было удобно открывать из одного конкретного положения – когда посох висит за спиной.

– Кх-м! – я чуть закашлялся и демонстративно хлопнул дверью.

От неожиданности девушка выронила чехол, который с глухим стуком упал на каменный пол, а сама обернулась, уставившись на меня округлившимися от страха глазами. Если я сейчас подниму шум, то Айрин не оберется проблем: проникновение в покои благородного гостя и друга наследника рода, копошение в его вещах и так далее и так далее. Чудовищный позор для самой Айрин и ее родителей, если эта история выйдет за пределы поместья.

Все это я прочел по эмоциональному фону и обрывкам мыслей девушки – она сейчас беззвучно паниковала с такой силой, что отголоски ее мыслей доносились даже сквозь чуть ослабленные из-за усталости ментальные барьеры. Почувствовав все это, я быстро собрался и укрепил свои стены: за годы работы в поместье я привык к ментальной тишине, так называемой «гигиене». Потому что если вам кажется, что постоянно слышать то, что думают и чувствуют другие люди весело и приятно – так я вас огорчу, совсем наоборот.

Я постарался принять как можно более спокойный и нейтральный вид, открыл дверь – чтобы чуть что, никто не подумал, что я решил уединиться с незамужней сестрой Орвиста в своих покоях – и, подойдя к Айрин вплотную, наклонился и поднял свой артефакт с пола.

– Понимаю ваше любопытство, госпожа Айрин.

Слова эти я сказал негромко, но четко, не глядя при этом на девушку – она была сейчас пунцовая от стыда до самых кончиков ушей. Я же деловито крутанул чехол в руке и, щелкнув застежкой, с которой не могла справиться девушка, откинул борт и достал боевой посох. В полумраке комнаты – лампы пока не были зажжены – тускло блеснул неизвестный тут материал. Я пришел к выводу, что это был какой-то сплав легких и прочных тугоплавких металлов, того же титана с добавлением алюминия и какого-нибудь молибдена, кобальта или вольфрама. По весу посох был тяжелее изделия из чистого алюминия – я был в этом уверен, но значительно легче такового же из стали. Железный лом таких размеров я бы с трудом удерживал в руке.

Как только оружие показалось во всей красе, юная аристократка мигом забыла о ситуации, в которой находилась, и начала с любопытством рассматривать дар богов в моей руке. Особенно ее заинтересовала выделка – хитрая вязь по всей длине посоха, и руны богов посередине.

Видя эту по-настоящему детскую непосредственность, я просто протянул девушке оружие, предлагая взять посох в руки и самой ознакомиться с оружием.

Айрин недоверчиво посмотрела на меня своими большими черными глазами, но посох из моих рук приняла. Девушка сильно нервничала и я боялся, что она сейчас уронит его себе, или того хуже – мне, на ногу. Но она справилась и, как только артефакт оказался в ее ладонях, принялась медленно крутить его, рассматривая с особым тщанием.

– Вот тут руны моих богов-покровителей из числа Семи, – через некоторое время негромко сказал я, когда осмотр дошел до середины посоха, указав на темные руны пальцем. – Это руна Воина, рядом с ним Сидира, после – Софа и, наконец, руна Энжи.

– Чья? – не поняла девушка, а я прикусил язык.

Дурак! О том, что Энжи – это земное воплощение Калиты, кроме меня четко знала только Лу, а Орвист – лишь догадывался.

– Калиты, я оговорился, конечно же Калиты, я хотел сказать руна покровительницы Энжи – моей подруги-барда.

Но мои объяснения девушке уже были неинтересны – она продолжила инспекцию артефакта, осторожно водя пальчиком по выгравированным лично Сидиром рунам.

Меня охватило как-то приступ непонятного ребячества. Не забирая посох, я обхватил артефакт рядом с ладонями девушки, почти касаясь ее рук, после чего опустил барьеры и на секунду наполнил оружие ментальным конструктом.

Посох в наших руках коротко сверкнул фиолетовым и тут же погас, от чего Айрин тихо ойкнула и выпустила артефакт, сделав шаг назад.

– Так значит, барон Тинт, и эти слухи правда? Вы маг? – медленно спросила дочь де Гранжей.

Сейчас, когда барьер был опущен, меня захлестнуло эмоциями девушки. От былого смущения не осталось и следа: она была целиком и полностью, как наивный ребенок при виде диковинной игрушки, поглощена видом артефакта в моей руке. Немного перепадало и мне. Я ощущал интерес, направленный и на мою персону, но какого именно рода, разобраться так и не смог. Слишком сбивчивы и перемешаны были сейчас мысли и чувства Айрин.

Удовлетворенный произведенным эффектом, я разбудил в своей душе немного гнева и ярости – это было несложно, боль от предательства Лу и смерти Илия тихо точили мою душу изнутри – и взмахнул посохом прямо перед собой, демонстрируя кроме фиолетового свечения конструкта еще и полыхнувшую красным руну Пала.

Секунда, я взял себя в руки, поднял барьеры и магический свет погас. В комнате опять наступил полумрак.

– Может и маг, – загадочно ответил я, – а может, и нет. Смотря для кого. В этом доме я просто барон Тинт – слуга Его Величества и боевой товарищ вашего брата, госпожа Айрин.

Мой намек на тему того, что магией в пределах этих стен я не пользовался и пользоваться не намерен, Айрин поняла. Я это увидел по лукаво сверкнувшим глазам девушки.

– Антон! Ты это…

На пороге появился Орвист, застав нас в крайне любопытной ситуации: я напротив его сестры, стою с посохом в руках, а у Айрин вид какой-то ошеломленный и почти испуганный.

– Да, привет, заходи. Твоя сестра попросила показать посох, – просто сказал я.

Орвист сделал вид, что демонстрировать оружие в личных покоях вместо тренировочной площадки – это, собственно, норма, и присоединился к нам. Резко стало как-то проще. Виконт быстро вспомнил парочку историй о том, как гвардейцы тренировали меня владению копьем и как он сам показывал мне основы боя на палках, так что вся неловкость мигом растворилась. Я убрал посох в чехол и поставил у изголовья кровати, после чего наша беседа переместилась уже в коридор поместья, а позже – и в гостиную. С отдыхом пришлось попрощаться, но я неплохо провел время.

Мы ограждали Айрин от кровавых подробностей, но Орвист успел рассказать, что я могу своим посохом разбить тяжелый доспех или проломить дубовую дверь. Его сестра почти моментально потребовала от меня продемонстрировать силу артефакта и не помогли даже слова о том, что для подобного мне требуется обращаться к силам Пала. Девушка, будто опытный богослов, моментально перевернула мои слова в сторону того, что любое использование посоха и демонстрация его возможностей – это вознесение хвалы и уважения богу Войны, который напитал оружие такой силой. Пришлось согласиться на уговоры этой юной бестии и пообещать, что на днях обязательно возьму на тренировку посох: я планировал задержаться у де Гранжей минимум дня на три. По словам Орвиста графу надо было уладить еще кое-какие дела перед отбытием в Ламхитан.

Наша беседа плавно перекатилась в ужин, разошлись мы лишь на четверть часа, переодеться по случаю: ведь де Гранжи опять принимали гостя, да и мне стоило сменить туалет.

Так как с семейством я уже был знаком, то и выбрал на этот раз вещи попроще, но со вкусом. Оставил на безымянном пальце серебряное кольцо с пером – мне оно нравилось больше массивной печатки с драгоценными камнями. Камзол выбрал без рукавов в черно-серебристом цвете – под мой герб, башмаки надел без массивных пряжек, простые и удобные. Чуть поменял прическу – в угоду Айрин, которая будет сидеть напротив – сдвинув волосы и приоткрыв красную прядь. Да и прочим де Гранжам стоило показать, что перед ними я не таюсь. Такой маленький, едва заметный жест с моей стороны.

Когда я спустился вниз, то понял, что с общим настроением угадал. Эдит де Гранж была одета в простое, почти домашнее платье, а от украшений остался лишь простой тонкий серебряный браслет на запястье. Бренард, как я понял, переодеваниями особо не заморачивался и просто поменял повседневный камзол на темно-зеленый жилет. Орвист вообще был одет в ту же одежду, в которой я его видел днем, вот только сбросил сапоги и, как и я, надел кожаные башмаки на невысоком каблуке.

Выделялась только Айрин. Нет, торжественным наряд девушки назвать было нельзя, но я видел, что немало внимания она уделила прическе, а в ушах сейчас блестели тонкие серьги-ниточки, которые перекликались с изящной подвеской на груди. И, возможно, платье было чуть более облегающим, чем следовало.

Впрочем, никакой реакции по лицам де Гранжей на парадно-выходной вид дочери я прочесть не смог – мы почти сразу отправились за приготовленный стол.

Этот ужин прошел намного веселее, чем в нашу первую с графской четой встречу. Теперь, когда это был на самом деле просто ужин с другом семьи, то и разговор шел проще. В беседу включились и младшие де Гранжи: Орвист рассказывал о наших с ним приключениях, Айрин активно задавала вопросы. Вспомнил о былых временах и Бренард, а Эдит временами вставляла беззлобные, но едкие комментарии на тему безбашенности супруга по молодости.

– Так вот, выходим мы на кабана. Подлесок, видно плохо, но слышим, где-то шумит, да и собаки нервничают. Псарей в сторону отправили, сами крадемся… Я уже холку увидел – здоровый был секач! А тут его Величество Сандер как заорет! Да так, что аж листва осыпаться начала, король-то наш, ого-ого был! Короче, Его Величество в траве ежа не заметил, а на ногах-то сапоги охотничьи, мягкие, чтобы чувствовать, куда ступаешь! – вспоминал с веселостью Бренард.

В целом, я понимал легкое ворчание Эдит на тему того, что в молодости ее супруг был еще той оторвой. Юный тогда еще Бренард де Гранж был в королевском фаворе и развлекался с покойным Сандером Четвертым, как мог. Ведь пойти на кабана вдвоем, пешими, без егерей, только с копьем, надеясь на молодецкую удаль и физическую силу – это отвага на грани слабоумия. Правда, если отец Кая Фотена хоть в половину был таким огромным, как его рисовали на картинах или вышивали на гобеленах, то я сомневался, что этим двоим могла понадобиться помощь. И даже копья – они были способны задушить кабана голыми руками.

Пару раз за вечер я поймал взгляд Айрин, но не предал этому никакого значения. Она в моих глазах была просто любопытным ребенком, пусть и в теле молодой девушки.

Закончили вечер парой рюмок вишневой настойки – это был пока мой самый удачный продукт винокурения – маленький бочонок которой я привез в подарок де Гранжам.

Как-то незаметно разговор перетек на рабочие дела. Я поделился с Бренардом своими планами по обработке и поставке леса, в общих чертах описав технические новинки, внедренные мной за последние пять лет. Конкуренции я не опасался: если кто-то сможет повторить мой механизм или, чем черт не шутит – улучшить, я буду первым человеком, желающим пожать этому гению руку. Да и корабельный лес был далеко не на всех землях Клерии – тут мне Кай Фотен серьезно удружил, даже, наверное, не понимая, насколько хороши владения, что он мне жаловал. Потому что с той процедурой лесозаготовки, что существовала в Таллерии, дело это было не слишком прибыльным. Очень много издержек, да и производительность труда невысокая. Пилорамы все меняли.

Граф похвалил мои начинания, впечатлившись объемами, которые мне удалось нарастить за столь короткий срок. А услышав про частичную автоматизацию распила так и вовсе просто покачал головой, мол, пока сам не увидит, не поверит.

Разошлись все в прекрасном расположении духа.

На следующее утро, легко позавтракав вместе с Орвистом, я отправился с ним на площадку: нужно было возвращать форму и пока есть возможность, надо тренироваться с бывшим гвардейцем каждое утро. Все же, отправлялись мы на другой конец континента и непонятно, чем для нас может обернуться посольство.

Помня обещание, данное Айрин, я захватил с собой и посох, но начали мы с виконтом как и в прошлый раз – с мечей. Правда, на этот раз уделили время и разминке. Все же, были мы уже не молодыми мальчиками и растяжения заживали теперь долго и мучительно, а ходить неделю скрюченным от боли в пояснице, как старик, мне не улыбалось.

Через полчаса, когда мы уже успели разогреться и стали отрабатывать с Орвистом стандартный комплекс упражнений гвардии, от дома отделилась тонкая фигура в накидке из лисьих шкур – Айрин пришла понаблюдать за нашими занятиями.

Я не стал прерываться ради сестры Орвиста, все же, мы были заняты делом, так что после упражнений начали спарринг: сначала в щадящем режиме, все наращивая и наращивая темп. В итоге мы перешли к столкновению с мощными выпадами и постоянными смертельными ударами, которые должны были закончить схватку за несколько мгновений. Тут я сменил меч на копье – пусть это и было оружием простолюдинов, я все еще не понимал высокомерия местной аристократии. Смертоносное и опасное оружие. Почувствовал это и Орвист: я стал гонять бывшего гвардейца по площадке, как кот цыпленка, постоянно прижимая его к самому краю круга.

Наконец, когда от нас двоих уже валил густой пар, тренировка была окончена. Айрин все это время скучала неподалеку. Девушка успела сходить обратно в дом, прогуляться в сторону сада и, как мне казалось, пересчитать всех окрестных ворон. Единственное, что вызвало в ней интерес – копье в моих руках, но когда она поняла, что это лишь очередной снаряд и я не планирую сменить его на серебристый посох из чехла, быстро переключилась на свои дела.

По-заговорщицки подмигнув Орвисту, я двинулся к лавке, на которой лежала наша верхняя одежда и мой артефакт. Взяв в руки чехол и привычным движением открыв застежку, я извлек из него дар богов. Серебристый металл тускло блеснул на холодном зимнем солнце, а Айрин сразу же встрепенулась – происходило то, ради чего она сюда пришла.

Держа в руке посох, я подошел к манекенам и, наполнив для зрелищности оружие ментальным конструктом, стал выполнять основные боевые движения. В какой-то момент я почти забыл, где нахожусь: я давно не брал посох в руки, давно не опускал ментальные барьеры, наполняя его конструктом, и сейчас казалось, что неведомый материал с тонкой вязью светящейся фиолетовым огнем чеканки будто бы пел в моих руках. Ритм сам собой повышался. Со стороны должно было казаться, что у меня в руках теперь не артефакт, а светящийся фиолетовым веер или плеть.

Для меня же остался только посох, пятачок земли под ногами и свист рассекаемого артефактом воздуха. Один удар по простому манекену, собранному из бревна и соломы, второй, третий. Тычок, разворот. Удары получались хлесткими и гулкими, я чувствовал, что вложи я чуть больше сил – смог бы расколоть куклу и без помощи Пала. Мышцы спины и рук вздулись от прилившей крови и стали немного тянуть, плечи гудели от усталости, но мне было все равно. От артефакта исходила спокойная, холодная сила, которая сейчас через кожу на ладонях проникала в мои руки, поднималась по венам выше, к самому сердцу, давая так необходимый покой и уверенность.

Очередным обманным движением я завел посох назад и, перехватив его второй рукой чуть ниже середины, будто продолжением руки, нанес широкий размашистый удар из-за спины. Руна Пала вспыхнула ярким красным огнем – не чета тому скромному блику, что я вызвал в комнате для Айрин – и артефакт с оглушительным треском, похожим на мини-взрыв, разорвал бревно манекена по середине, в толстой части.

Верхняя половина взмыла в воздух и, пролетев десяток шагов, приземлилась на утрамбованную и посыпанную каменной крошкой дорожку заднего двора, а нижняя – сильно покосилась, подняв под собой солидный кусок земли.

Я в последний раз крутанул перед собой восьмерку, извлекая ментальный конструкт: оружие будто бы тихо вздохнуло – наша встреча была слишком коротка – после чего фиолетовая вязь на металле погасла и я опустил посох.

– Ты мне должен бревно, – весело выдал Орвист, поглядывая на ошарашенную Айрин.

В глазах девушки читался страх. Видимо, сейчас она вспоминала все те истории, что рассказал вчера перед ужином виконт, и теперь поняла, что он имел в виду, говоря о том, что я мог проламывать тяжелые доспехи. Воображение у дочери де Гранжей было, по всей видимости, весьма живое, так что сейчас она во всех красках могла представить то, что я делал с теми, кто встречался мне на поле боя. Даже тяжелая булава или кистень, которые считались крайне грозным оружием, дробящим кости, выглядели просто безобидными прутиками по сравнению с даром Пала. А еще, как мне показалось, Айрин поняла, почему я стараюсь не брать дар богов в руки без надобности. Такая сила манит и пьянит, очень легко потерять берега.

– Спасибо за это представление, барон Тинт, – сказала девушка, когда я подошел к ней и рядом стоящему Орвисту, – поистине, отважный Пал преподнес вам великий дар.

Я ничего не ответил: Айрин как-то странно косилась на посох, будто боялась, что он вспыхнет фиолетовым и разорвет ее на части, как манекен минутой ранее, так что я поспешил убрать артефакт обратно в чехол.

Остаток дня, как и следующий за ним, прошли спокойно. Я приятно проводил время в компании де Гранжей, предаваясь безделью и чревоугодию – уж очень хорошо готовили на графской кухне.

Утром четвертого дня мы наконец-то выдвинулись в столицу. Торговая флотилия вместе с посольской делегацией отплывала в Ламхитан уже через неделю. На борту одного из этих кораблей я покину берега Клерии минимум на три месяца, а может даже и на полгода. Это если все пойдет так, как задумал Кай, и нам удастся найти подход к Великому Арху и принцессе Сании.

Провожали нас всем поместьем. Де Гранжи быстро и по-деловому попрощались, коротко обнявшись. Я тоже раскланялся с Эдит и Айрин, поблагодарив хозяйку дома за гостеприимство и отдельно, от всей души, в очередной раз похвалил их поваров.

Наконец-то наша значительно увеличившаяся за счет графских дружинников и слуг кавалькада выстроилась в цепь, и мы выехали за пределы поместья. Голоса домашних стихли, остался только стук копыт, тихий лязг сбруи и фырканье лошадей.