Текст книги "Волонтер: Неблагодарная работа"

Автор книги: Александр Владимиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Какой? – переспросил стрелец, услышав незнакомое слово.

– Городок представляющий немалую важность в делах государства. Верно, помышляю?

– Это само собой разумеется.

– Будь я, шведским королем Карлусом, то всенепременно захватил бы его. Отрезав тем самым Московское государство от Европы.

– Да-а-а, политика, мне не понять. – Вздохнул Яшка.

– А вот и корабль, – облегченно произнес Андрей, когда на горизонте появился фрегат.

– Минут через пятнадцать, если шкипер решится добавить парусов, может причалить к пристани, а так… минут двадцать придется ждать.

– Ничего подождем. Нам спешить некуда.

Словно прислушавшись к словам бывшего разбойника, а может Иван Рябов предложил так поступить, но на фрегате подняли дополнительный парус. Корабль увеличил скорость и уже минут через пятнадцать причалил.

– Вы есть ошень хорошый кормщик, – донесся до Золотарева голос шкипера. – Я хотеть вам предлагать работа в моей компании.

– Увы, господин шкипер, – ответил Рябов, и Андрей увидел, как лоцман, обнимая капитана, стали спускаться по трапу. – Я мужик свободный, однако, опасаюсь, не отпустит меня родная земля Русская, да море Белое. Тут мой дед и отец на промыслы хаживал. Нет не смогу я долго быть на чужбине.

– Ну, я хотеть вам предлагать, вы не мочь соглашаться. Не пожалейте Иван.

– Ну, это уже моя забота.

– У вас Иван в Архангельском городке есть хороший паб? – спросил шкипер и поправил парик.

– Паб? – переспросил Рябов.

– Дядечка, – молвил молчавший до этого, паренек в рясе, – паб по их нему кабак.

– Да, да кабак, – закивал англичанин, – ваш помощник прав.

– Кабак есть, – подтвердил Иван.

– Я хотеть приглашать вас в кабак, штобы отплагодарить замешателного лоцмана.

– Ну, это можно.

Тут кормщик бросил взгляд на берег. В стоящем на пирсе человеке в голландском костюме, он узнал Андрея Золотарева, стрельца, что был с Афанасием Петровичем Крыковым.

– Ну, Дмитрий давай поспешать, – проговорил он, затем наклонился над пареньком и прошептал, – Все, что слышал на корабле, расскажешь вон тому, человек в немецком кафтане.

Дмитрий по прозвищу Горожанин посмотрел туда, куда совершенно недавно взглянул Рябов. Поймав его взгляд, человек, разговаривавший с помором, поправил треуголку.

– Я дядечка вас оставлю, – проговорил паренек и бегом сбежал на берег.

– Как же мы теперь общаться будем? – спросил шкипер, провожая его взглядом. – Я хоть и хорошо говорить на русском, но я мало знать русских слов.

– Ничего, – прошептал Рябов, – Хлебное вино, всегда способствует общению.

Вместо Ивана Рябова к ним подошел паренек лет восемнадцати, в монашеской рясе. Роста он был не большого, в будущем про таких говорят обычно «Метр с кепкой», а сейчас… Андрей подумал немного и решил, что, скорее всего «от горшка два вершка». Вот только говорить ни первое, ни второе не стал.

– Ну, рассказывай, – проговорил Золотарев, когда знакомство состоялось, и парнишка предложил присесть на скамейку, что стояла на берегу, и откуда был виден английский фрегат.

– А что рассказывать дяденька.

– Что видел, что слышал. Все рассказывай, – вставил Яшка.

– Видел не много, по палубе бродить шкипер запретил. А слышать слышал. Был там один матрос, с которым капитан, на незнакомом мне языке разговаривал.

– А ты много языков знаешь? – поинтересовался Андрей.

– Много, – утвердительно проговорил монашек, – английский, голландский, хранцузским, гешпанским, шведским.

– И среди, тебе известных языков, его не было?

– Не было дядечка.

– Да хватит тебе меня дядечкой звать, – возмутился неожиданно Золотарев, – Имя мое – Андрей.

– Как у апостола Иисуса? – уточнил паренек.

– Как у него. Но давай вернемся к разговору шкипера с матросом. Как капитан вел с ним беседу? Как равный, как главный или как… – тут эстонец задумался, минуты две пытался подобрать термин, ведь слово «подчиненный» могло быть и неизвестно монашку. Наконец выбрал и сказал, – или с ним моряк, как с холопом беседовал?

– Изъяснялся в основном матрос, время от времени что-то громозвучно высказывал шкиперу. Да же косился на нас. Из всех слов, что он произнес, я услышал только – Крыков. Мне даже почудилось, что тот ругает шкипера, за неуверенное поведение того во время досмотра.

– Так ты же говорил, что языком сим не владеешь? – вставил вдруг Яшка.

– Так ведь досмотр на всех языках звучит, как – «контрол». Он, как Крыков произнес, так я уши и навострил. Сам в сторону моря смотрел, но все слыхал.

– А с чего ты взял, что тот за неуверенное поведение бранил шкипера? – уточнил Андрей.

– Так, если бы все было по-другому, то зачем ему тогда капитана бранить?

– И то верно, – согласился Яшка. Золотарев вытащил трубку и закурил.

– Ну, ты хоть лицо его видел? – спросил он, после очередной затяжки.

– Конечно же, видел. Так вон он с корабля, дядечка Андрей спускается.

По трапу не спеша, словно боясь привлечь к себе внимание, спускался господин в голубом голландском камзоле. В правой руке он держал трость с белым набалдашником, а левой придерживал треуголку.

– Какой же он матрос! – Проворчал бывший разбойник.

– На корабле он не так одет был. – Молвил монашек. – Черные кожаные штаны, белая рубаха, коричневая жилетка, шляпа, ну такая, какие моряки носят. Ботинки черные на сношенной подошве, и полосатые до колен чулки.

– Тебе бы не в монастыре жить, а в полиции служить, – хихикнул Золотарев, на что Дмитрий Горожанин сразу же отреагировал:

– Где служить?

– Ну, – тут Андрей замялся. Неожиданно он понял, что не сможет объяснить пареньку, что такое полиция, а уж тем паче милиция. Даже жандарм[35]35
   35 – Жандармы (франц., gens d'armes), первонач. лейб-гвардия франц. королей; 1445 постоянная тяжеловооруж. конница


[Закрыть] в эту эпоху имел совершенно другой смысл. Хотя смыслов в будущем у этого понятия будет много[36]36
   36 – 1. жаргонное название участника торгов, благодаря действиям которого на бирже происходит стабилизация курсов и котировок….
         2. (сленг.) – прозвище инвестора, который своей интервенцией на бирже способствует урегулированию курсов, устанавливает относительное спокойствие после бури. 3. м. франц. конный воин военной полиции, на особых правах, с двойным окладом. Жандармов, ему прнадлежщ.


[Закрыть]. Единственное, что он мог придумать, так сказать, – служить в тайном приказе.

Между тем «матрос» прошел мимо их. На удивление, он даже не взглянул в сторону монашка, что несколько часов назад, был с ним на одном корабле.

– Яша, – проговорил Золотарев, – ступай за ним.

Стрелец кивнул, и последовал за важным франтом, на значительном расстоянии.

– Ну, спасибо тебе Дмитрий, – сказал Андрей, когда тот скрылся за углом дома. – Если что понадобиться приходи. Мы с князем Ельчаниновым у Евдокии остановились, Сказал и отправился домой, где его уже ждал князь.

Князь Ельчанинов выслушал Андрея. Задумался и почти минут пять смотрел в одну точку. Он думал. Человек, прибывший в Архангельский городок, вызывал у него опасения. Силантий Семенович чувствовал, что все это было не спроста.

– М-да, – произнес он.

Андрей взглянул на него. Потянулся, было за кисетом, но князь, увидев его действия, проговорил:

– Евдокия просила, чтобы мы в доме не курили это дьявольское зелье. Я, конечно, попытался протестовать, но она настояла на своем. Так что пошли на улицу.

Он встал, подошел к кровати и взял валявшийся на ней камзол. Накинул на плечи и добавил:

– Ну, пошли.

Приятели вышли на крыльцо. Силантий Семенович достал кисет, набил трубку табаком и проговорил:

– Ну, а ты то, что об этом помышляешь?

Андрей вздохнул, он, конечно, хотел сказать, что все происходящее вокруг напоминало ему кадры из старенького российского фильма[37]37
   37 – фильм «Россия молодая» по одноименному роману Ю.Германа.


[Закрыть], что частенько показывали по кабельному телевидению для русскоязычных эстонцев. Это он вначале своего знакомства с поручиком Крыковым еще чему-то удивлялся, то теперь, после знакомства с Дмитрием Горожанином и Иваном Рябовым его трудно было чем-то поразить. Ему вдруг вспомнился эпизод, когда лоцмана пытался похитить иноземный шкипер, спрятав его у себя на фрегате в деревянном ящике. У Андрея даже мелькнула мысль, что ради этого и появился иноземный шпион.

– Вздор, – сказал князь. Затянулся и вдруг закашлял. – Можно было просто не отпускать Рябова с корабля.

– Так шкипер и пытался не отпускать, – изрек Андрей, – Предлагал поступить к нему на службу. Но Иван отказался.

– Ну, отказался, так отказался. Не согласиться этот, можно нанять другого лоцмана.

– Нанять то можно. – Парировал Золотарев, – если бы не одно но…

– Кое?

– Поручик Крыков назвал Ивана Рябова – наипервейшим лоцманом в городе Архангельске.

– Это ничего не значит, – сказал князь.– Крыков и Рябов дружки. Мне об этом Евдокия поведала, – пояснил Силантий Семенович, – мы с ней беседовали по душам. Она поинтересовалась, куда делся мой друг. Я объяснил, что ты поступил на службу в таможню к поручику Крыкову. Ну, она и рассказала, что он за человек. Все нахваливала и нахваливала. Потом и про Рябова вспомнила. Они оба за одной девушкой в молодости ухлестывали. Да вот выбрала она, не завидного жениха поручика, а обычного помора, у которого и за душой на тот момент ничего не было. Это сейчас Иван разжился, а тогда. Так что в слова Крыкова, что он «наипервейший» лоцман я сомневаюсь. А вот то, что он у Петра Алексеевича кормщиком в 1693 году был, перечить не буду. Сие есть правда. А насчет шпиона, я тебе вот что скажу.

Князь поднес трубку ко рту, сделал затяжку и выпустил в воздух клуб дыма.

– Что-то тут другое, но вот что мне пока не ведомо. Вот придет Яшка, тогда и узнаем.

– Лишь бы поздно не было, – вздохнул Андрей.

– А что он сделает?

– Хотя бы князя Прозоровского убьет.

– Князя легче купить, чем убить. Да и что смерть его даст. Нам облегчение, врагам злейшим неприятности. Будет крепостью капитан-командор руководить, а так лаются они между собой. Вроде не в открытую, а так исподтишка. Если бы не архиепископ перегрызли бы друг другу глотки.

– Не уже ли капитан-командор такой плохой человек? – поинтересовался Золотарев.

– Да нет. Просто, он ставленник Петра Алексеевича из «потешных», а князь Прозоровский старой закалки. Алексею Петровичу многое из затей государя не нравится. Службу воеводскую он исправно готов нести, но слушаться, когда им командовать будет человек, с малым опытом будет, не согласится. Да плюс еще лекаря иноземные. Те так и норовят на ухо что-нибудь не пристойное про капитан-командора шепнуть. – На секунду Ельчанинов замолчал, посмотрел на небо, и произнес, – а может, шпион и прибыл к лекарю? Дверь за спиной скрипнула и в проеме появилась Евдокия.

– Шли бы вы в дом. Холодно вечером. Того и гляди простудитесь. А так я вам поисть приготовила.

– Спасибо хозяюшка, – сказал князь. Поклонился в пояс и добавил, – спасибо еще раз за хлеб да соль. Мы сейчас погуторим еще немного и придем.

Окрошка, квас, черный каравай. Деревянная ложка, глиняные кувшин и кружки. В большой плошке сметана. За длинным столом Андрей, Силантий Семенович, Евдокия и Фрол. Мальчишка больше ерзаел, да опять пялился на камзол князя. Хозяюшка заметила это и дала подзатыльник.

– Хватит глазеть, – отругала она сына, – ешь, давай. Тот насупился и заметал ложкой так, словно неделю до этого не обедал.

– Не спеши, – вновь проговорила Евдокия. Фрол ее послушался.

– Вы, уж на него Силантий Семенович внимания то не обращайте. Неслух. Без отца растет. Меня совсем не слушается.

Ельчанинов посмотрел на мальчишку и спросил, касаясь рукой своего камзола:

– Такой камзол хочешь?

– Угу.

– Ладно, будет тебе такая одежа.

– Не надо Силантий Семенович, – взмолилась женщина, – да зачем он ему. Вон будет с ребятней по заборам лазить, так за день и порвет.

– Ничего, справим новый. Фрол доел окрошку, запил это все кваском и убежал.

– Ох, неслух, – вздохнула Евдокия.

– Сам таким был, – проговорил князь.

Женщина даже не поверила, видимо считала, что дети у бояр куда спокойнее. Князь лишь улыбнулся и молвил:

– Сам яблони с крестьянскими ребятишками тряс. Так, что яблочки падали на землю. А потом, пихали за пазуху и убегали…

– А у вас дети есть, Силантий Семенович? – поинтересовалась Евдокия.

– Увы, нет, – вздохнул князь. – Да и не женат я. Все времени не было.

– А у вас Андрей?

– Женат был, но детишек так и не завели.

– Почему?

– С начала хотел на ноги встать. Окрепнуть, а потом… – Тут Эстонец замолчал, не хотелось вдруг озвучивать, что его жена ему изменила, поэтому он молвил, – жена у меня умерла.

– Вы вдовец?

– Увы, да.

Евдокия печально взглянула на Андрея, Вдова понимала, как тяжело остаться одному. У нее вот муж в Белое море ушел, да так и не вернулся, но в отличие от Золотарева, у нее был сын, которому она готова была отдать материнское тепло. Дверь скрипнула, и на пороге появился Иван Рябов.

– Здорово ли ваше здоровье, на все четыре ветра, – произнес он уже знакомое приветствие.

– И тебе не болеть, – как-то автоматически ответил Андрей. Лоцман улыбнулся и подошел к столу.

– Не ожидал я вас тут встретить, – молвил он присаживаясь.– Вот Евдокию пришел проведать.

Женщина улыбнулась, встала и ушла. Вернулась с большой плошкой. Поставил ее перед кормчим, наполнила окрошкой. Потом пододвинула кружку с квасом.

– Князь Ельчанинов Силантий Семенович, сержант Золотарев, – представила их Евдокия, – два дня назад приехали к нам из самой Москвы. Иван Емельянович Рябов – помор, первый кормчий государя, – проговорила женщина.

Разговаривали обо всем. Лоцман поведал почти то же самое, что и Дмитрий Горожанин. Сказал, что шкипер вел беседу с матросом на иноземном языке. Когда Иван попросил Дмитрия перевести, тот сказал, что язык ему сей незнаком. Рассказал и то, как капитан предлагал поступить к нему на службу, и даже проводил его до кабака, где он пропустил чарку хлебного вина. Мог бы и больше, если бы не собирался зайти к Евдокии, что являлась его сыну Ивану – крестной.

Андрей слушал, и думал о том, как тесен этот мир. Кто бы мог предположить, что остановятся они с князем в доме Евдокии. А уж тем более не ожидал он встретить здесь, человека, судьбе которого была посвящена книга и даже снят фильм. Неожиданно для себя эстонец понял, что их с князем ожидает в ближайшее время. Вспомнилась вдруг атака шведов на Ново-двинскую крепость, и подвиг лоцмана, что сейчас сидел перед ним.

«А ведь он посадил на мель два корабля, – подумал Андрей, но тут же себя поправил, – вернее посадит».

Вот только в последнем отчего-то эстонец немного сомневался. Ему тут же вспомнилась фраза из другого фильма. На этот раз американского[38]38
   38 – фильм «Назад в будущее».


[Закрыть]. Звучала она приблизительно так: «История еще не написана, и мы пишем ее». Но Андрей тут же отогнал ее, сейчас он неожиданно понял, что его миссия сообщить князю Ельчанинову, капитан-командору, архиепископу и воеводе Прозоровскому, о предстоящем нападении шведов. В крайней мере он может стать катализатором, что ускорит события. Об этом он и сообщил Силантию Семеновичу, когда они остались вдвоем.

– Так, – проговорил князь, – а ты не ошибаешься?

– Боюсь, что нет. Флот на подходе к Архангельску. У нас еще есть время приготовиться.

– Возможно, ты и прав. Поэтому и появился шпион, чтобы выкрасть лоцмана. А ты не помнишь, как мы отстояли город?

Ответить Андрей не успел. Дверь скрипнула, и в горницу ввалился Яшка Кольцо.

– Виноват я князь. Очень виноват. Я упустил его князь, – громко проговорил он.

– Кого?

– Шпиона. Князь сплюнул на пол и сказал:

– Рассказывай.

Расставшись с Андреем Золотаревым на пристани, Яшка, стараясь не попадаться на глаза, последовал за моряком. Кто бы мог предположить, что это преследование оказалось бессмысленным. Если бы Кольцо догадывался об этом, то он бы более короткой дорогой добрался бы до кабака, где смог бы спокойно дожидаться иноземца. Но об том, куда именно спешит человек, трудно догадаться, отчего и приходится волочиться за ним на почтительном расстоянии.

Моряк открыл дверь питейного дома и вошел внутрь. Яшка постоял минут пять на улице. Сделал он так намерено: во-первых, чужестранец мог зайти на пару минут, и не очень то хотелось с ним столкнуться в дверях, во-вторых, ввалившись в кабак сразу же за ним, это опять же привлечь внимание.

Выждал. Подошел к двери и вошел в помещение. В зале было много народу. В основном они сидели кучками и пьянствовали. Среди присутствующих Яшка узнал несколько поморов, что встречал в городе. В дальнем углу сидели Иван Рябов и шкипер английского фрегата, который пытался напоить лоцмана. Правда, это у него не получалось. Кормщик пригубил чарку, поблагодарил капитана, после чего попрощался и ушел. В противоположном углу зала, Яшка приметил моряка. Тот сидел в компании пьяненького капитана коча «Святого Егория». Казалось, Ефим Дорач слушал иноземца, и все время кивал головой в знак согласия. Видимо чужестранцу удалось договориться, так как в руках у него мелькнула золотая монета. Шкипер проглотил слюну, взял монету, что-то проговорил и ушел, оставив моряка одного.

Яшка Кольцо решил, было, что сейчас иноземец, то же уйдет, и ошибся. Моряк и не думал уходить. Он заказал еще чарку вина.

– Смилуйся князь-батюшка, – взмолился стрелец, – упустил я его. Чарку испил, да вторую захотелось. Пока целовальник хлебное вино мне в чарку наливал, иноземец встал, да айда к дверям. Шмыг, уже на улице. Ну, я решил, что не дело это сразу выскакивать, ай, что неладное он учует. Пождал чуточку, а между делом чарку то испил, и то же на улицу. Глянь, а иноземец мой за угол сворачивает, я за ним. Так и шел до самого порта, а там, там он вместо того, чтобы на корабль свой идтить, прямиком к кочу, что мирно покачивался на волнах. Не успел я подойти ближе, как тот отчалил, видно ждал он супостата. Ну, я прямиком сюда.

–Тфу, ты черт, – выругался Ельчанинов, – какой от твоей слежки толк. Не узнал, о чем иноземец с лоцманом беседовал. Может, подкупал его, чтобы корабли злыдней шведских по Северной Двине к самому городку Архангельскому, по фарватеру привел. Это хорошо, что ты лоцмана признал, а вот, что иноземца упустил плохо. Где нам его теперь искать? Хоть коч узнал, как называется?

– На коче парус, на котором намалевана чайка.

– Не иначе «Святой Егорий». – Молвил Силантий Семенович. – Теперь мне все понятно. Иноземец договаривался о путешествии в глубь страны. Если в том лоцмане ты признал Ефима Дорача, то нет нужды подозревать, что он приведет шведов. А ты уверен, Яшка – что иноземец тот, ни с кем больше не разговаривал?

– Уверен.

– Ну, будем надеяться. – Произнес князь, и, повернувшись к Андрею, спросил, – На чем мы с тобой остановились?

IV

Шестого июня прибыл гонец от Петра Алексеевича. Подтвердились слова Золотарева, тот привез известия, что в сторону Архангельского городка движется шведский флот. В тот же день, к князю-воеводе Прозоровскому были вызваны: капитан-командор Александр Ремизов, архиепископ Афанасий, таможенный целовальник Дмитрий Лапин, князь Ельчанинов, глава купечества Агрип Лушников, помор Семен Батуров, офицер Животовский и сержант Преображенского приказа Андрей Золотарев.

В просторном зале терема, принадлежащего воеводе, они сидели за длинным столом. Воевода Алексей Петрович Прозоровский разложил на столе карту акватории Северной Двины. Сам князь, подозрительно оглядел сержанта, вздохнул тяжело, понимая, что тот, как и Ельчанинов, играли сейчас не последнюю роль. Капитан-командор достал трубку, но прежде чем закурить посмотрел в сторону архиепископа, но тот отрицательно замотал головой.

Собравшиеся выслушали гонца. Вести были не радостные. Карл XII еще в марте подписал приказ о нападении, на русский город. И, скорее всего операция прошла бы в тайне, если бы сведение не поступили к послу, а уже из Копенгагена данные прибыли в начале мая в Москву.

– Ну, что будем делать? – Поинтересовался князь Прозоровский.

– Защищаться, – молвил капитан-командор, который накануне разговаривал с Ельчаниновым по поводу нападения шведов на город. Тогда он, принял сведения князя за бред, но, сегодня услышав гонца, если и был чем-то удивлен, то только лишь тем, что Силантий Семенович узнал об этом раньше всех. Ремизов, как и воевода, бросил взгляд на сержанта. Ему вдруг стало интересно, а какими сведениями владеет этот загадочный человек. Капитан-командор, конечно, не сомневался, им удастся защитить город, и не по тому, что Ельчанинов утверждал, – это удастся. Ему просто нельзя было по-другому даже думать. В противном случае, можно уже сейчас выносить на бархатистой подушечке ключи от города. – Защищать, – повторил Ремизов, глядя прямо в глаза воеводе. – У нас нет выбора.

«Выбор всегда есть», – подумал воевода, но в слух этого говорить не стал. Он взглянул на архиепископа и молвил, – ну, а вы что скажете батюшка?

– Соглашусь с капитан-командором, – отвечал священник, – нужно защищаться. Со своей стороны выделю вам монахов из монастыря. Надеюсь, господин Животовский обучит их обращаться с фузеями да мушкетами? Молчаливый офицер кивнул.

– И еще я предлагаю, – вдруг проговорил Ремизов, – запретить выход рыбаков в море.

– Это еще почему? – возмутился Батуров, – как же мы жить то будем? А еже события надолго затянутся.

– Ни чего, потерпите. В противном случае чуть ниже по течению Северной Двины ловить можете. Правда, там рыба не такая вкусная, как в Белом море, но все же.

– Я согласен с капитан-командором, – согласился воевода, – время сейчас опасное. Не дай бог, кто попадет в руки шведов. А там уж или по собственной воле, или по принуждению, может провести корабли злобных ворогов по фарватеру реки. Ведь каждый из вас, знает русло, как свои пять пальцев. Вы можете обойти все мели. Молчавший до этого момента купец, вдруг заговорил:

– А как же мы? Сейчас ярмарка на носу, и сюда прибудут иноземные корабли. И как нам отличить злодейский корабль, от фрегата негоциантов?

Андрей вдруг вспомнил, как в фильме погиб Крыков. Он сразу сообразил, что шведские корабли пойдут, под мирными флагами английских негоциантов. Сержант только поразился почему, купец недооценивал таможенную службу. Золотарев посмотрел на целовальника. Тот смотрел в окно, и казалось, не слушал о чем шел разговор. Неожиданно он прекратил это делать и сказал:

– Как глава таможенной службы, могу обещать, что мы ни за что не пропустим злодеев. Пока службу несет поручик Крыков, не бывать этого.

– Все это конечно хорошо, – молвил князь Ельчанинов. – Но надо спешить. Крепость заложена, строительство идет, да вот только медленно. Артиллерия у нас есть, слава богу, государь предвидел такой расклад, и еще в начале февраля, отправил сюда обозы с пушками. Можно поговорить с негоциантами, может, кто и согласится принять участие в обороне крепости, да вот только этого мало. У сержанта Андрея Золотарева есть план, может быть, выслушаем его?

– Отчего же не выслушать, – согласился воевода.

Седьмого июня. На следующий день.

Когда воздушный шар был наполнен горячим воздухом, и казалось, что он вот-вот рванет вверх. Князь, капитан-командор и Андрей Золотарев забрались в корзину. Эстонец убедился, что сплетена она была добротно, и дал отмашку рукой. Ивашка Рваное ухо отвязал одну из двух веревок от дерева, и он медленно стал подниматься. Ельчанинов и Ремизов, не сговариваясь, перекрестились. Андрей улыбнулся и посмотрел вниз на суетившихся Яшку и Ивашку. Видно было, что Кольцо нервничал, тот постоянно смотрел на длинную пеньковую веревку, что устремлялась ввысь. Ивашка же, сразу же после взлета потерял интерес. Взял острогу и направился к реке. Князь осторожно подошел к Андрею и взглянул вниз.

– Вы бы князь поосторожнее, – молвил Золотарев.

– Боишься, что выпаду из корзины? – поинтересовался тот.

– Не без этого, – признался эстонец. – Еще я опасаюсь, как бы у вас голова не закружилась.

– На морскую болезнь намекаешь? – неожиданно подал голос капитан-командор.

– На ее самую.

– Ну, так мне эта болезнь не страшна, – гордо молвил Ремизов и взглянул вниз. – Ого, – вырвалось у него, – как же высоко мы поднялись.

– Это еще не предел, – проговорил Андрей. – Подниматься будем, пока веревка не натянется. Или если подует ветерок, мы полетим в сторону, но тоже не далеко, а на длину веревки.

– Если ваш план удастся, возникает вопрос. А где мы такую длинную веревку возьмем? – поинтересовался капитан-командор. – И можно ли без нее обойтись? Золотарев на секунду задумался. Посмотрел в сторону моря и ответил:

– Можно и без веревки обойтись, вот только тогда бомбарды придется кидать очень и очень быстро. Так как ветер в сторону моря понесет. Да и есть еще одна проблема. Когда воздух остынет гондола воду приземлиться.

– Что-то я в вашем плане не уверен, – вздохнул Ремизов. – Не надежный он. А вдруг ветер будет с моря дуть, али штиль. Что тогда? Вот то-то. Но с другой стороны, сей шар можно использовать в качестве наблюдательного поста. Он подымается выше всяких деревьев. Кстати, как вы его хотите величать, ведь воздушный шар – весьма длинное прозвание?

– Монгольфьер, – ответил Золотарев.

– Монгол что? – переспросил капитан-командор.

– Монгольфьер, – вставил князь, и вытащил подзорную трубу из небольшой корзинки, прикрепленной к борту.

– Сие название не годится, – неожиданно сказал Ремизов. – Словно его не мы русские создали, а какие-то степняки.

Андрей на секунду задумался, но не из-за названия. Объяснять, что «Монгольфьер» к татара-монголам никакого отношения не имеет. Говорить, что назван он так в честь братьев, которых даже сейчас и в планах, у их бабушки и дедушки, нет – тем паче не стоило.

– Ларсон, – предложил князь, при этом сделав ударение на последний слог.

– Фу, похоже на шведское название, – возмутился капитан-командор.

– Может «Андлар», – молвил Золотарев, вспомнив прежнее название своей фирмы.

– А что сие значит? – уточнил Ремизов. Потом подумал, – а ладно, пусть будет Андлар. Вроде и звучит не плохо. Неожиданно подул ветерок, и шар немного понесло в сторону моря.

– Ого, – проговорил капитан-командор, и прижал рукой треуголку. – При таком ветерке, как бы ее с головы не сдуло. Кстати князь, а что вы там высматриваете в подзорную трубу.

– Так море господин капитан-командор.

– Море? А не дадите ли вы мне трубу.

Ельчанинов протянул ее Ремизову. Тот взял ее одной рукой, второй по-прежнему придерживал треуголку, и поднес к глазу.

– Бог ты мой! – Воскликнул он, – как же далеко отсюда видно.

С высоты «птичьего полета» хорошо было видно всю гладь моря. Легко можно было разглядеть небольшую хижину, в которой располагался таможенный пост. Чуть дальше виднелась строящаяся цитадель. А почти у самой корзины летали чайки.

– Жаль только Швецию не видеть, – молвил Силантий Семенович.

– И то верно, – согласился капитан-командор. – Швецию не разглядеть. Зато любой флот, как на ладони. И тут шар стал медленно опускаться.

– Что это? – поинтересовался у Андрея князь.

– Воздух теплый закончился. А поддерживать его постоянно теплым, я пока не придумал.

– Нам нужно два шара. – Предложил Ремизов. – Пока один в воздухе, второй на земле нагревают.

– А об этом я капитан-командор, – сказал князь, – подумал. Дня через два-три бабы сошьют второй. Останется решить, как мы Андлары будем использовать? И где их разместим. Думаю нам понадобиться, в том месте построить небольшую избу, где будут греться… – тут он задумался, посмотрел на Золотарева и спросил, – как они называются?

– Аэронавты, – напомнил ему Андрей. – Ну, еще можно летчиками назвать.

– Вот я и говорю, там будут греться летчики, – проговорил Ельчанинов, которому второе название больше понравилось. – Плюс ко всему, нужно запастись дровами для нагрева шара воздухом.

И тут шар шлепнулся на землю. Сразу же подбежали оба стрельца. Увидев, что с пассажирами все нормально, облегченно вздохнули и перекрестились.

– С этим проблем не будет. – Молвил капитан-командор. – Вот только придется, несколько человек вам выделить. Откуда же их взять, вот в чем вопрос?

Уже сидя у костра, и уплетая с огромным аппетитом поморскую уху. Андрей даже удивился, как это Ивашке удалось поймать палтуса. Отменно посоленная, с горошинками перца (откуда он был у бывшего разбойника?) и нарезанным ломтиками лука. Вот только картошечки в ней не было, и этому были объективные причины. Вполне возможно именно благодаря этому в настоящую уху, обычно не клали овощи.

Когда Андрей жил в Таллинне, он частенько устраивал для себя рыбный день, ходил в небольшой ресторан, что располагался почти у самого берега моря. Тамошний повар был мастер своего дела и уху варил так, что пальчики оближешь.

– Обычно в уху я добавляю кипяченное горячее молоко, – проговорил капитан-командор. – Ивашка, а ты что в уху добавил?

– Немного хлебного вина капнул, – молвил Рваное ухо, и показал зеленую бутыль, на дне которой плескалась жидкость.

То ли добавленная водка, то ли аппетит, нагулянный на свежем воздухе, но вскоре деревянная миска у Андрея опустела. Он поставил ее на землю, запустил руку в карман камзола и достал портмоне. Эстонец и сам не мог понять, для чего его сунул туда. Извлек статью о воздушном шаре и стал читать, и тут, словно кусок застрял в горле. Андрей поперхнулся, чем вызвал удивленные взгляды приятелей. Сам же он был ошеломлен. Статья, которую он помнил наизусть, до неузнаваемости. Во-первых, в ней сообщалось, что первое упоминание о воздушном шаре было в начале восемнадцатого века. Во-вторых, сам летательный аппарат назывался не «Монгольфьер», а «Андлар». И, в-третьих, изобретателем, этого самого андлара был Андрей Золотарев. Дальше шла неизмененная информация о самом шаре, и лишь в конце статьи, где было когда-то написано о лже-полетах, упоминание, о том, что царь Петр Великий, использовал грозное изобретение в Северной войне.

– Что ты там такое разглядел? – воскликнул Силантий Семенович.

– Да, так, – замялся Андрей, так и не решивший, как ему сейчас поступать. Рассказать об изменившейся статье, или нет? Он сложил ее листок, и вновь запихнул его в портмоне. – Так пустяки, – добавил он, запихнул кошель в карман, – Плесните мне еще ухи. Яшка Кольцо пожал плечами, взял миску из рук сержанта. Налил в нее ухи.

– Кушайте на здоровьице, – сказал он.

V

Никто и предположить не мог в тот день, когда воздушный шар поднялся первый раз в небо, что Ивашка Рваное ухо да денщик князя Егор, станут первыми летчиками. Вечером, когда «андлар» был доставлен в Архангельский городок, Силантий Семенович позвал к себе Егора, и долго с ним беседовал. Андрей и предположить не мог, но как-то Ельчанинову удалось уговорить паренька, во время следующего полета подняться на борт шара.

– Сие есть флот, – сказал после князь за столом, – только не морской или речной, а небесный.

Золотарев хотел, было поправить Силантия Семеновича, но вовремя смекнул, что «Небесный флот» звучит более подходяще для этой эпохи, чем воздушный. Ельчанинов, не раздумывая, протянул Егору бумагу с вольной.

– Летчик должен быть человек свободный, так как птица, заключенная в клетку, вряд ли куда полетит.

Андрею даже показалось, что тот заплачет от того счастья, что на него накатило, но тот сдержался. С Ивашкой было все проще. Князь поговорил с ним, тот попытался отказаться, сославшись на то, что боится высоты, на что Ельчанинов только рассмеялся.