Текст книги "Маг не для финального поединка (СИ)"

Автор книги: Александр Петровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Достаточно, – заявил Константин Петрович. – Считайте, что убедили. Задавайте свои вопросы.

– Вы действительно выбросили ту бумагу, которой вам подменили деньги? – уточнил Нежный.

– Нет. Сохранил на всякий случай. Как чувствовал.

– Очень хорошо. Тогда такой вопрос ко всем. Что необычного происходило с вами за последние полгода, до момента нападения этих якобы террористов? Разумеется, кроме фокуса с резаной бумагой.

– Я вам ничего не скажу, – заявила женщина. – Потому что не верю вам. Разве что могу повторить, что Витя не делал того, что ему приписывают.

Полицейский не стал с ней спорить. При необходимости он допросит её позже, отдельно от остальных. А сейчас действительно будет лучше, если она помолчит. Он посмотрел на мужчин, но они только пожали плечами, мол, ничего этакого не происходило. Неожиданно для всех высказалась девочка, сообщив, что у неё недавно был день рождения, и ей подарили мобильный телефон, самый новый, со всеми, как она выразилась, наворотами.

Затем мужчины описали перестрелку, ничего нового из их рассказа Нежный не узнал. Выстрелы, испуг, все упали на пол. Один постарался своим телом прикрыть жену, другой – дочь. Майор с трудом сдержал смешок. Как ни крути, оголтелая феминистка Лапина оказалась права, девочку и в самом деле прижала к полу туша самца, хоть и не в том смысле, как эта ненормальная имела в виду. А вот рассказ самой малышки Вали оказался очень интересным.

– Я услышала выстрелы, как в фильме про спецназ, а потом мне стало очень страшно. Я не знала, что делать, а папа меня сразу повалил на пол и упал сверху. Мне было больно, я заплакала, тогда он немного приподнялся, и стало легче. Я поняла, что он меня закрыл от пуль, и перестала бояться. Рядом с папой я вообще ничего не боюсь, потому что он сильный и всегда меня защищает. А они всё стреляли и стреляли. Я смотрела, как дяди-полицейские воюют с бандитами, а потом вижу, у них за спиной появился Дамблдор, он схватил Витю и унёс в портал. И тут сразу возле дверей что-то как бабахнет! И всё кончилось.

– Малышка, а ты уверена, что это был именно, как ты сказала, Дамблдор?

– Дядя майор, ну откуда мне знать? Он же мне своё имя не называл. Просто похож, понимаете? Но ведь синяя мантия, длинная борода, и волшебная шляпа – кто это ещё может быть?

– Ты, помнится, сказала «та самая шляпа». Та самая – это какая?

– Разговорчивая. Она волшебная и ужасно умная. Как она решит, так и будет. Только я сейчас подумала, и вижу, что это всё-таки был не Дамблдор.

– Почему?

– А у него волшебной палочки не было, понимаете? Что за Дамблдор без волшебной бузинной палочки? И ещё, он был без очков. Так что, наверно, это был не Дамблдор, а Гэндальф. И тогда шляпа у него была не волшебная, а самая обычная. Только Гэндальф носил серую или белую одежду, а сейчас надел голубую. Наверно, чтобы его приняли за кого-нибудь другого, за Дамблдора, например. Но я его всё равно узнала, так что ничего у него не вышло.

У Нежного от показаний девочки голова шла кругом. Большинство сказанных Валей слов было ему знакомо, но общий смысл рассказа безнадёжно ускользал. С огромным трудом майор догадался, что малышка описывает персонажей каких-то детских фильмов, но что она при этом имеет в виду, так и оставалось загадкой. Никаким опытом в допросах детей он не обладал, приходилось действовать наугад.

– Валя, ты этого волшебника хорошо рассмотрела? Он был высокий или низкий? Худой или толстый?

– Обычный волшебник. Вы что, не знаете, как выглядят волшебники?

– Никогда не видел волшебников, – признался Нежный. – Если, конечно, не считать Деда Мороза.

– Это не мог быть Дед Мороз! – категорически заявила девочка. – Хотя у него и была длинная белая борода, но же он был не в шубе и без посоха. Или шубу он носит только зимой?

– Наверно. В шубе ему сейчас было бы жарко.

– Но всё равно он бы носил красную одежду. Потому что ему так положено.

– Точно, – согласился майор. – Дресс-код называется. То есть, требования к стилю одежды.

– Я знаю, что такое дресс-код, – гордо заявила Валя. – Только у Деда Мороза не такая длинная борода. А этот на неё даже наступил один раз, и чуть не упал. Знаете, что? Это, наверно, был Карабас-Барабас! У него точь-в-точь такая же борода, только белая.

– У кого белая? – полицейский окончательно запутался.

– У того волшебника, который приходил. А у Карабаса-Барабаса – чёрная. Но папа говорил, что это старый фильм. Значит, и Карабас теперь старый. Вот у него и борода стала седая. А если этого не считать, то очень похож. Ну, прямо вылитый! Вот сами гляньте, – девочка протянула Нежному свой мобильный телефон. – Здесь нажмите, и увидите его. Только не сразу, я солдатиков снимала, а он уже потом пришёл.

– Ты засняла всё на видео? – потрясённо произнёс Нежный. – Тут все с ума сходили от страха, а ты снимала?

– А я с папой никого не боюсь, я же говорила. Раз у меня такой навороченный телефон, я решила поснимать, как стреляют солдатики. Подружкам покажу – обзавидуются! А тут ещё и волшебник в кадр попал. Они такое только в фильмах видели, а я – по-настоящему!

Майор уже слушал её вполуха, внимательно просматривая отснятое видео. Качество было, конечно, ни к чёрту, но чего ожидать от фильма, снятого на мобильный телефон шестилетней девчонкой, да ещё лежащей на полу и придавленной собственным папашей? Чудо, что вообще хоть что-то видно. С записью ещё поработают эксперты, может, вытянут какие-нибудь дополнительные детали.

А Нежный пока видел на маленьком экранчике только конвоиров с перекошенными одновременно злобой и страхом лицами, стреляющих по невидимым зрителю целям. Камера явно шевелилась в руках малолетнего оператора, от чего изображение прыгало так, что могла закружиться голова. Но майор стоически терпел неудобства, ожидая основных событий фильма.

Подсудимый, точнее, на момент съёмки уже приговорённый, виднелся за спинами ведущего огонь конвоя размытым силуэтом. Казалось, ему плевать на происходящее, а может, и на самом деле всё было безразлично. Не видя чётко лица, трудно было определить, почему он никак не реагирует на перестрелку.

Наконец, появился Хоттабыч, тоже в виде размытого силуэта. Нежный трижды пересмотрел этот фрагмент, но так и не понял, откуда в клетке взялся этот тип. Со стороны выглядело, как будто он вылез из внезапно появившегося прямо в воздухе какого-то тёмного пятна. Ступив в клетку, предполагаемый могущественный джинн шагнул к Виктору, но наступил на собственную бороду и чуть не упал, однако сумел сохранить равновесие. Затем он схватил парня в охапку и ушёл в такое же тёмное пятно, но уже другое. Сразу после этого пятно исчезло.

Что-то из увиденного Нежному казалось неправильным, но он никак не мог понять, что именно. Неясные пятна с места судьи вполне могли выглядеть похожими на зеркала, тут всё нормально. Хоттабыч, с лёгкостью куда-то унёсший на руках здоровенного парня, тоже не вызывал возражений. Ведь майор считал всё якобы происходившее в клетке таким же трёхмерным фильмом, каким наверняка были террористы, а снять можно что угодно, спецэффекты сейчас ого какие. Так что же в этом фильме не так?

Он закрыл глаза и представил себя Хоттабычем. Вот он входит в клетку, длинная борода путается под ногами, он на неё наступает… Теперь Нежный понял, что его насторожило. Человек наступил на свою бороду. Если борода фальшивая, она должна оторваться, а если нет – он неизбежно упадёт. Но не произошло ни того, ни другого. Почему?

– Скажи, ты хорошо видела этого бородача? – уточнил он у девочки.

– Нет, дядя майор, между ним и нами стояли дяди-полицейские. А он очень быстро ушёл, я не успела его хорошенько рассмотреть.

– А как он на бороду наступил, видела?

– Да.

– Расскажи подробно. Наступил, и что было дальше?

– Начал падать, но удержался, и…

– Как он удержался?

– Там скамейка, на ней Витя сидел. Об неё он и опёрся рукой, когда чуть не упал.

Нежный огляделся и увидел, что один эксперт от федералов, самый молодой из них, всё ещё мучается, стоя на стремянке и выискивая на стене отпечатки чьих-то пальцев. По мнению майора, никакие террористы не смогли бы пощупать стену на такой высоте. Разве что тоже стремянкой воспользовались.

– Эй, парень! – заорал ему Нежный. – Слазь оттуда, хватит ерундой заниматься. Иди сюда, настоящее дело для тебя есть. Иди, иди! Нечего там уже искать. Никто туда рукой не дотянется.

Парнишка повернулся и уже открыл рот, набирая воздух, чтобы послать чужого майора куда подальше, но тут о себе напомнила маленькая Валя.

– Дядя майор, вы неправду сказали! Туда и Кинг-Конг достанет, и Годзилла, потому что они большие. А Бэтмен вообще может взлететь и потрогать стенку, где ему захочется. Вот дядя их отпечатки и ищет. А что? Если тут был Гэндальф, почему не быть Годзилле?

Говорила она тихо, но её голосок звучал в пустом помещении так пронзительно, что федеральный эксперт отлично всё услышал. Он немедленно закрыл рот и даже немного покраснел от смущения.

– Давай, Годзилла, слазь со стремянки и иди сюда, – подхватил майор. – А то мы её слегка потрясём, и станешь Бэтменом. Иди, не бойся, тут работы на пять минут, и то, если не спеша.

Дактилоскопист неохотно спустился со стремянки и подошёл к майору, напуская на себя независимый вид. Нежный мысленно усмехнулся. Салага есть салага, неважно, федерал он или полицейский. Он сделает всё, что ему прикажут, по-другому просто быть не может.

– Чё надо? – поинтересовался эксперт.

– Бери свои причиндалы, и проверь, нет ли на скамье внутри клетки отпечатка чьей-нибудь левой ладони. Чего стоишь? Бегом давай! Ты же спешил куда-то.

Парень что-то буркнул о том, что ментам он не подчиняется, даже майорам, после чего всё-таки пошёл снимать отпечатки со скамьи подсудимых, начав, по рекомендации Нежного, с правого края. Полицейский не сомневался, что тот ничего не найдёт. Ведь виртуальные террористы отпечатков не оставили, а чем Хоттабыч хуже них?

– Есть! – радостно сообщил эксперт. – Вижу чёткий отпечаток левой ладони! Такое впечатление, что ваш Кинг-Конг тут споткнулся, и чтобы не упасть, опёрся на скамью. Теперь я могу заняться своими делами? Или вам ещё отпечатки Винни-Пуха где-нибудь поискать?

* * *

Тяжкий груз усталости, больше моральной, чем физической, давил на плечи Виктора, чуть ли не опрокидывая его на каменный пол Крепости. Но Эдуард Сергеевич был беспощаден и неумолим. Ссылаясь на то, что покои принца слугами ещё не подготовлены, он требовал продолжить обсуждение текущих дел, чтобы не терять времени, которого, по его словам, у них и так почти не осталось.

Дина тоже пребывала не в лучшей форме. Именно она создала иллюзорных террористов, захвативших зал судебных заседаний, и управляла их действиями, хоть и нехитрыми, но всё равно требующими затрат магической энергии. Потом принцесса ещё и вернулась в Крепость через портал, а создание порталов – очень утомительное занятие. Король несколько раз предлагал ей пойти отдохнуть, но девушка неизменно отказывалась. Поводы она находила разные, но причина была одна – принцесса влюбилась, и боялась оставить избранника даже на короткое время. Кругом столько красивых девушек, многие из них владеют приворотной магией не хуже неё, и всем почему-то нужен принц, пусть даже без белого коня. И у каждой из них преимущество – более далёкое кровное родство, а это важно, ведь принц помешан на недопустимости инцеста.

Виктор ожидал, что они вернутся в ту комнату, откуда отправились обедать, но Эдуард Сергеевич отвел их в свой рабочий кабинет. Бедность обстановки помещения, где работал монарх, очень чётко демонстрировала всю глубину кризиса, в котором оказалось это необычное королевство. Новым здесь был только компьютер, той же модели, что и в локаторной. А вот стол был до невозможности обшарпанным, королевское кресло – потёртым, а стулья для посетителей – многократно ремонтированными, но всё равно грозящими развалиться в любую минуту.

Единственным украшением голых каменных стен выглядел портрет молодого мужчины в строгом деловом костюме с платочком в нагрудном кармане. Его красивое лицо сильно напоминало Эдуарда Сергеевича, Виктор так и предположил, но оказалось, что это не нынешний король, а его покойный отец.

– Что ж, продолжим, – предложил монарх. – Дина, ты уверена, что не хочешь пойти отдохнуть? Ладно, оставайся, но если вдруг уснёшь, клянусь, я тебя так и оставлю спать на стуле. Итак, Витя, ты осмотрел локаторную и познакомился с оператором. Хочешь что-нибудь сказать по этому поводу?

– Толик этот странный немного. Поначалу он смотрел на Дину глазами мартовского кота…

– Не надо опошлять светлое чувство, даже если оно несколько наивно, – попросил король. – Почему бы не сказать просто: он влюблёнными глазами смотрел на Её Высочество?

– Хорошо. Но ведь потом он свою любовь внезапно перенёс на меня, а это вызывает некоторое беспокойство. Ко мне уже приставали некоторые студенты, нетрадиционной ориентации, на первом курсе. Пришлось даже разок немного поработать кулаками. Не хотелось бы проходить через это снова.

– Витя, ты дурак. Уж извини за прямоту. Да, Анатолий восхищается тобой, ты для него герой, который принесёт нам победу в многовековой кровопролитной войне. Не нужно все человеческие чувства сводить к сексу.

– А я не против свести что-нибудь к сексу, – вставила Дина. – Да что там не против, я очень даже за!

– Мальчишка действительно заигрался в войну, – продолжал король, не обращая внимания на реплику внучки. – Но ты должен понять, что для него это – не игра! Он, как и все мы, никогда не жил в мирное время, и потому принц-победитель для него важнее десятка сексуально озабоченных принцесс. И ничего плохого в этом нет!

– В этом есть очень много плохого, – возразил Виктор. – Какой из меня победитель? Скажи мне, Ваше Величество, кого я победил? А?

– Ты же знаешь, что твои победы ещё впереди.

– Вот именно. Пока их нет. Ты, Ваше Величество, разработал идиотский план, настолько авантюрный, что шансов на победу – один из миллиона…

– Где-то так, – согласился Эдуард Сергеевич. – Но не забудь добавить, что в других вариантах нет и такого шанса.

– Ну, и как понять, что об этом твоём стратегическом замысле знает какой-то сопляк? Можешь не сомневаться, если знает он, то знают все! А среди них наверняка есть шпионы твоего врага.

– Нашего врага, Витя, не только моего. Но шпионы нам не страшны. Мы отлично понимали, что как бы мы ни старались, утечки информации не избежать. Поэтому план разработан так, чтобы секретность не требовалась. Её просто невозможно обеспечить. Нас всего около сотни, все друг у друга на виду, в таких условиях на сохранение тайны можно только надеяться, а рассчитывать – крайне глупо. Итак, вернёмся к практическим аспектам нашего плана. Ты, Витя, унаследовал от своих родителей все нужные способности, чтобы стать самым могущественным магом в истории. Разумеется, я имею в виду твоих биологических родителей. Дело за малым – развить твои способности до необходимого уровня, и сделать это быстро. Но для начала их требуется пробудить. Провести инициацию, как у нас говорят. Этим займётся Дина. Кстати, на всякий случай имей в виду: никакого секса обряд инициации не предусматривает.

– Дедушка, зачем ты ему это сказал? – обиделась Дина.

– Поверь, милая, так будет лучше. Витя, вопросы есть?

– Вопросов нет. И никаких магических способностей у меня тоже нет. Дина рассказала, как всё это в детстве проявилось у неё. А у меня – никак не проявилось.

– Так тоже случается, внучок. Женщинам, даже девочкам, сдерживаться труднее. Мальчики гораздо лучше контролируют свои силы. Настолько лучше, что иногда подавляют их совсем. Но ты научишься ими пользоваться, не сомневайся. А то, что силами ты обладаешь, мы знаем точно.

– Откуда?

– Ты сбросил паутинку, которой я тебя опутала, – напомнила Дина. – Смертные этого не могут.

– Вот как? Значит, твои силы, Витя, уже пробуждаются, – обрадовался король. – Тем лучше. Но для меня главное доказательство – Локатор. Он видит тебя, как мага. А Локатор не ошибается. Вопросов по-прежнему нет?

– Появился один. Скажи мне, Ваше Величество, у вас тут есть компьютеры, а как насчёт интернета?

– Технически подключить не проблема. Но мы это делаем по возможности редко. Боимся хакерских атак противника. А зачем тебе? Хочешь послать весточку родным?

– Да. Но, подозреваю, ты мне не позволишь.

– Ошибаешься. Письмо ты отправишь. Только не электронное, а самое обычное, написанное на бумаге. Так будет намного проще. Напиши, что у тебя всё в порядке, и упомяни какой-нибудь эпизод своей жизни, о котором известно только тебе и родителям. Вот прямо сейчас и напиши, а Дина перешлёт. Она у тебя дома уже побывала, заново открыть туда портал ей будет несложно. Как они тебе ответят, придумай сам. Рекомендую тот же интернет. Да, ещё. Ты уж не обижайся, но перед отправкой я твоё послание прочту. Война идёт, как-никак, вот и действует королевская цензура.

– Не возражаю, – кивнул Виктор.

– А мог бы и возразить, это всё равно ничего не изменило бы. О, смотри, заснула девчонка. Я даже не сомневался, что так и будет. Дина настолько предсказуема, что это иногда пугает. Так, Витя, вот тебе бумага и ручка, действуй. А я схожу по своим королевским делам.

– Погоди. Мне очень не помешало бы знать, где тут место, куда король пешком ходит.

– Удобства – вон за той дверью. Сантехника устроена несколько архаично, но я уверен, ты разберёшься. Всё-таки студент технического вуза, а не гуманитарий какой-нибудь. Тебе удобно писать? Если есть желание, можешь занять королевское кресло. Скоро оно станет твоим, так что привыкай.

* * *

Найденный экспертом-федералом отпечаток ладони заставил Нежного немного уточнить свою версию, но ни в коем случае не отказаться от неё. Отпечаток там действительно был, майор внимательно следил за действиями дактилоскописта, прозванного им Годзиллой. Как выявляют «пальчики» на предметах, Нежный видел не менее тысячи раз, и Годзилла всё проделал, как положено, не мошенничал. На всякий случай майор заставил паренька оттиснуть на листе бумаги свою ладонь, тот бурно выражал недовольство, но всё-таки подчинился. Следы ладоней явно не совпадали, хотя бы по длине пальцев.

Получалось так, что организатору побега понадобилось привлечь внимание Нежного к этому отпечатку. Иначе зачем актёр, изображающий Хоттабыча, наступал на собственную бороду? Но для чего понадобилось, полицейский пока терялся в догадках. Зато чётко вырисовывалась личность организатора. Улик уже собрано немало, и все они указывают в одну сторону.

Возглавляющий следственную группу федералов подполковник, зачем-то скрывающий свою фамилию, выглядел полным кретином. Но Нежный был уверен, что такой болван никак не мог дослужиться там до столь высокого звания, особенно на ниве борьбы с терроризмом. Значит, изображал умственно неполноценного в каких-то своих целях. Театр устроил, так сказать. И единственным зрителем в этом театре был Нежный, для кого ещё могло оказаться важным, насколько умён ведущий расследование федерал?

К тому же подполковник не забыл упомянуть, что девочка видела волшебника. Правда, после этого понёс чушь о британской разведшколе, но главное-то полицейскому сообщил! И вот теперь в руках майора отпечаток ладони Хоттабыча, профессионально снятый со скамьи подсудимых непонятно чем занятым в зале суда одиноким экспертом. Действительно, что тут делал Годзилла? Искал чьи-то отпечатки едва ли не на потолке? Или просто убивал время в ожидании, пока понадобится полицейскому?

А вот роль отца подсудимого в происходящих событиях оставалась неясной. Из его показаний однозначно следовало, что подменить деньги на резаную бумагу мог только он сам. Да и если он не в курсе происходящего, зачем сохранил «куклы», хотя самым естественным действием было бы отправить их в ближайшую урну? К тому же именно Константин Петрович поддержал Нежного на допросе, и попросил остальных всё рассказать. Если бы не это, следы Хоттабыча бы так и остались необнаруженными.

Но, с другой стороны, уж очень натурально этот бедняга изображал горе. Если это актёрская игра, она вполне тянет на Оскар. За время своей работы в милиции, а потом в полиции майор провёл огромное количество допросов, и обмануть его удавалось считанное число раз. Сейчас чутьё подсказывало, что горе истинное. Правда, насчёт денег и резаной бумаги чутьё благоразумно молчало.

Определив, что весь этот побег – операция федералов, Нежный сразу же получил ответы на некоторые вопросы, казавшиеся неразрешимыми. Конечно, техника, создающая правдоподобные трёхмерные изображения, с гораздо большей вероятностью найдётся у спецслужб, чем у террористов. И явная некомпетентность федералов при расследовании тоже получила своё объяснение – на самом деле никакого расследования нет, они в меру сил валяют дурака.

А вот отец Виктора, Константин Петрович, хоть и действует с ними заодно, скорее всего, находится под сильнейшим давлением. Иначе не потащил бы свою шестилетнюю племянницу, пусть даже не совсем свою, а жены, туда, где ожидается стрельба. Чтобы рисковать жизнью ребёнка, ставка должна быть достаточна высока. Ему пригрозили чем-то очень серьёзным. Быть может, убийством сына или жены.

Кое-какие из этих предположений поддавались несложной проверке, чем он немедленно и занялся. Например, если федералы оставили Годзиллу на месте происшествия только для того, чтобы он нашёл для майора отпечатки Хоттабыча, они обязательно должны были взять связь майора под контроль. С телефона девочки полицейский позвонил своему человеку в конторе мобильного оператора. Тот подтвердил, что телефон Нежного поставлен на прослушивание. Он не сказал, кем именно поставлен, но майор и без него это знал.

Уже не скрываясь, со своего телефона майор позвонил в научный отдел. Шеф распорядился оказывать Нежному полное содействие, и «очкарик», как называли оперативники научных работников, хоть и скрипел зубами от возмущения, но на вопросы ответил грамотно и по делу.

– Тут что-то непонятное произошло. При нападении террористов одни люди перепугались, другие разъярились, – сообщил майор.

– Нормальная реакция, разве нет? – со смешком поинтересовался «очкарик».

– Нет, ненормальная. Никто не бегал с воплями, не впал в истерику и вообще ничего похожего. Всех, кроме шестерых, охватил парализующий ужас. Из оставшихся четверо разозлились на террористов и открыли по ним огонь, ещё одному всё происходящее было по барабану, и последний, шестилетний ребёнок, снимал кино на мобилу. Дитё поначалу тоже испугалось, но когда его накрыл своей тушей папаша, страх прошёл. Я бы предположил, что речь идёт о каком-то излучении, вызывающем страх или гнев. Есть такое?

– Есть, и давно известно. Страх вызывается инфразвуком частотой семь герц. При большой мощности сигнала люди, было дело, умирали от необъяснимого ужаса. А насчёт гнева – не знаю. Наверно, тоже есть что-то подобное. Извини, Нежный, я в этом не спец. Да у нас и нет таких спецов, не требовались как-то раньше.

– Ну, а объяснить сможешь, почему двое не испугались? По крайней мере, не настолько испугались?

– Ребёнка, говоришь, накрыл собой отец? Видимо, заэкранировал. То есть, оградил от излучения. Тут понятно. А со вторым что? Которому по барабану?

– Приговорённый. Он во время заварушки сбежал.

– Если он от приговора впал в психический ступор, какое ему дело до внешних излучений? А если готовился к побегу, то знал, что происходит, и подавил страх.

– Прикинь ещё, пожалуйста, хватит ли такому излучателю для питания обычной электросети?

– На открытом воздухе – наверняка нет. А в помещении – запросто. Инфразвук отражается от стен, так что огромная мощность не нужна. А если помещение хоть немного резонирует на нужной частоте…

– Избавь от технических подробностей.

– Как скажешь. Если это всё, я вернусь к своей работе. Благодарить меня не надо, я действую по приказу полковника.

– Я, вообще-то, даже и не собирался, – хмыкнул Нежный и прервал связь.

* * *

Дина крепко спала, и хоть посапывала она почти беззвучно, всё равно мешала Виктору составлять письмо родителям. Ему требовалась полная сосредоточенность, а он постоянно отвлекался на девушку. Голова парня была полна абсолютно неуместными мыслями. Девушка очень красива, и однозначно заявила, что не против. Что ещё нужно двадцатилетнему студенту, чтобы принять единственно верное решение?

С другой стороны, она якобы ему сестра. По отцу. Так говорят, и она, и их якобы дедушка. Но они могут и ошибаться. Так почему бы нет, если жить якобы принцу осталось всего несколько дней? От упоминания скорой смерти эротические мысли из головы Виктора мгновенно куда-то разбежались, и он, наконец, вплотную занялся составлением письма.

А в собственной близкой кончине он ни капли не сомневался. Восхождение на трон какого-то ненормального королевства, безнадёжно проигрывающего войну на уничтожение, обещало быстрое отбытие в мир иной. Авантюрный план Эдуарда Сергеевича давал надёжную возможность ускорить путь на тот свет. Не оставляла также мысль, что король и принцесса всё врут о его принадлежности к местной правящей династии, а понадобился он здесь лишь для того, чтобы наполнить его кровью эти странные источники питания для компьютеров.

Виктор понятия не имел, чем ему сможет помочь отец, но кроме отца, обращаться было не к кому. Написать прямо призыв о помощи нельзя, король, хоть этого и не говорил, но недвусмысленно дал понять, что пропустит только такое содержание письма, которое его устроит. Значит, нужно вставить в текст зашифрованное сообщение, причём так, чтобы никто из магов его не заметил, а отец понял бы, что это шифр, и раскодировал.

Отец очень хорошо знал математику, он сможет расколоть любой простой шифр, но при условии, что будет знать о нём. Однако здесь письмо просмотрит, скорее всего, Дина, а она тоже очень неплохой математик. К тому же она, в отличие от родителей Виктора, будет искать именно шифр. Как же быть? Кое-какие идеи на эту тему у Виктора нашлись. Немного над ними поработав, он понял, что лучшего всё равно ничего не придумает, и начал составлять письмо.

«Дорогие мои и любимые мама и папа!

Я уже сто лет и три года не писал ничего на бумаге, но вот сейчас решил, что так будет лучше. Простите за многословие, я, увы, им страдаю, но я такой не один. Британские учёные вычислили, что полезный смысл несёт в среднем лишь каждое третье слово, а всё по-настоящему важное всегда можно сказать одной фразой.

При подлинно стихийном понимании правильного исходного кружевного зайчика, собственная большая смятая подушка приобретает пенопластовую гладкость.

На этом вводную часть письма можно закончить, смысла в ней всё равно нет, я пишу эту ерунду только для того, чтобы вы увидели мой почерк и поняли, я это писал или кто-то другой. Однако вот сейчас мне пришло в голову, что почерк можно и подделать. Чтобы у вас отпали последние сомнения, напоминаю, как мы все вместе несколько раз смотрели один мультик, а потом хором пели «Маленький ослик тем и хорош, что на себя он похож». Эту песенку, а потом ещё и песню гусеницы. Сами понимаете, кроме нас троих, этого никто знать не может. А теперь, когда я удостоверил свою личность, перехожу собственно к тому, ради чего пишу это письмо.

Со мной всё в порядке. Меня окружают честные и порядочные люди, я тут в полной безопасности, и мне так хорошо, что я в восторге просто парю над землёй. Девушка, которая мне очень нравится, тоже здесь. Вас же я очень прошу обо мне не беспокоиться, и ни в коем случае не показывать это письмо полиции, а тем более, спецслужбам. Это совсем не их дело. Вот, собственно, и всё, что я хотел вам сказать.

Осталось только придумать, как вы сможете мне ответить, и чтобы полиция не совала свой длинный нос в нашу переписку. Проще всего это делать через интернет. Пусть папа зарегистрируется на том литературном сайте, где печатает свои дурацкие стихи дядя Коля, под именем «Кружевной Зайчик», и пишет там короткие заметки для меня, но так, чтобы посторонние не поняли, что эти заметки адресные. Папа умный, уверен, что он поймёт, что я имею в виду, и сделает всё, как надо.

Обнимаю, целую!

Любящий вас, ваш сын Витя».

Оставшись очень довольным собой, Виктор пересел в королевское кресло, и хотя оно и было изрядно потёртым, устроился в нём со всеми удобствами. Не прошло и пяти минут, как в королевском рабочем кабинете, несмотря на неудобные позы, сладко спали уже двое.

* * *

Полицейские дактилоскописты вовсе не пришли в восторг, когда в лабораторию шумно ввалился Нежный и радостно сообщил, что принёс изнывающим от безделья коллегам немного долгожданной работы. Любой из них с удовольствием послал бы наглого майора куда-нибудь подальше, но приказ шефа разночтений не допускал: всем службам полагалось оказывать Нежному полное содействие, под недвусмысленной угрозой увольнения в двадцать четыре часа.

Один из экспертов с кислой миной принял из рук Нежного две пачки резаной бумаги и нанесённый на специальную плёнку отпечаток ладони Хоттабыча, майор хотел ещё добавить отпечатки родителей Виктора, но оказалось, что они у дактилоскопистов уже были. Сообщив угрожающим тоном, что результаты ему нужны даже не вчера, а позавчера, Нежный направился к шефу.

Тот в это время устраивал разнос кому-то из подчинённых оперов, но как только пришёл майор, прервал своё любимое занятие, а чем-то провинившегося опера выставил, приказав хорошенько обдумать сказанное начальством и сделать правильные выводы. Нежный без приглашения расположился в кресле для вип-посетителей, и кратко изложил всё, что ему удалось выяснить. Шеф слушал его, болезненно морщась и сокрушённо покачивая головой.

– Если я прав, и вся эта муть – операция федералов, отпечаток якобы Хоттабыча должен с чем-то совпасть. На бумаге, которую я изъял у родителей сбежавшего преступника, тоже ожидаю обнаружения «пальчиков» кого-то из известных нам фигурантов. Лаборатория уже над этим работает. Совсем не удивлюсь, если на бумаге найдутся «пальчики» Хоттабыча, – закончил Нежный.

– Если я тебя правильно понял, майор, по твоей версии федералы похитили пацана, чтобы разобрать его на органы? – уточнил полковник.

– Думаю, вполне возможно. Кому-то из крупных шишек понадобилась какая-то запчасть, которую хрен так просто найдёшь, а у этого паренька она есть. Само собой, официально операция преследует какие-то благородные цели. От разоблачения коррупции в наших рядах до полевых испытаний новой техники. Но, товарищ полковник, мотивы похищения приговорённого я указал лишь предположительно. Может, им нужно, чтобы он для них что-то сделал. Например, кого-нибудь убил. В этом случае он смертник, но вряд ли об этом знает. Фактов у нас нет, а выдумать можно что угодно.