Текст книги "Маг не для финального поединка (СИ)"

Автор книги: Александр Петровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– Ты – педераст!

Первый Виктор отреагировал ожидаемо – нанёс удар, способный свалить слона средних размеров. Но кулак беспрепятственно пролетел сквозь голову фантома, который снова показал язык и исчез.

– Лучше меня никто не умеет делать фантомы, – похвасталась Дина. – Так что у тебя не было ни единого шанса оправдаться.

– Это подло, – заявил Виктор.

– Не спорю. Но совесть меня не мучает уже пятнадцать лет. Я тебе говорила.

– Да, говорила. А что случилось пятнадцать лет назад?

– Тебе интересна моя биография?

– Конечно. Должен же я знать, кого якобы изнасиловал. Тем более, если принцессу.

– Ну, не могли же тебе подсунуть для этого дела простолюдинку. Ты же и сам принц, не забывай. Так вот, пятнадцать лет назад я убила своих родителей. Точнее, людей, которых считала своими родителями.

– Что? Я тебя правильно понял? – изумился Виктор.

– Как можно неправильно это понять? Родившийся ребёнок не владеет магией. Чтобы стать магом, должна пройти инициация. Тебе повезло, у тебя это произошло только сейчас. А я стала ведьмой в пять лет. Я хотела куклу, мама мне не купила. Я сказала ей, чтобы она умерла, и она умерла. Папа на меня накричал и тоже умер. А я несколько дней непрерывно плакала. А потом старалась себя контролировать. Целых десять лет никого из близких не убивала. Всякую сволочь в школе и на улице – бывало, а родственников – нет. Меня взяли к себе дедушка с бабушкой со стороны матери. Отлично мы жили, я их любила до безумия. Ведь маму я тоже любила, с детьми же так бывает, понимаешь? Любит, но хочет убить.

– Понимаю. Сам такое чувствовал, и не раз.

– Разница в том, что большинство детей убить родителей не может. А я вот смогла.

– И что случилось через десять лет?

– Я вела дневник. Шифром, между прочим. Причём не самым простым. А дед сумел расшифровать. Нехорошо читать чужие дневники без разрешения, но взрослые почему-то считают, что у детей – можно. А там я описывала свои переживания из-за смерти матери. Отца мне почему-то не так жалко. Я его вообще почти не помню.

– Ты записывала такие вещи, и не прятала дневник?

– Прятала. Но дед нашёл. Да и мне казалось, что шифр никому не по зубам. Ошиблась.

– Каким именно шифром ты пользовалась? Я неплохо в них разбираюсь.

– Не сомневаюсь. Мы все – отличные математики, раз уж тебе не нравится слово «гений». А шифр – подстановочный, литорея с ключом. Вот только ключ на каждой строчке увеличивался на пять. Как выяснилось, дед тоже был неплохим математиком.

– И что он сделал, когда прочитал?

– Захотел меня убить. А я набросила на него паутинку, так что он не смог. Он попросил отпустить, пообещал успокоиться и не делать глупостей. Я сняла паутинку, он спокойно взял топор и метнул мне в голову. Я испугалась, и, как ты понимаешь, топор прилетел в голову не мне, а ему. Бабушка закричала, а я убежала. Долго ещё стоял в ушах её крик. Не знаю, сколько бродила по улицам, помню только, что мне было холодно, стояло уже далеко не лето. А потом какой-то мужчина предложил сесть к нему в машину. Я подумала, что это педофил, но мне было всё равно, очень уж замёрзла. Но это оказался не педофил, а король. С тех пор тут и живу.

– Тут – это где?

– В Крепости. Я не знаю, где она расположена. В ней нет ни окон, ни дверей, вход и выход – только через порталы. Дед говорит, что Крепость построена на глубине двух километров под поверхностью, внутри не то гранитной, не то базальтовой плиты. Я пыталась проверить, но не смогла. Мастерства не хватило. Впрочем, какая разница, где мы географически?

– Ты права, без разницы. Только я не могу понять, почему ты рассказываешь эти вещи постороннему человеку?

– Ты же мой брат, то есть, один из нас, а вовсе не посторонний. Какие уж между нами секреты? Так, хватит меня допрашивать. Поможешь мне с дифурами?

– Ты же математический гений. Зачем тебе помощь?

– Если не захочешь помочь, будешь тем, кем тебя назвал фантом.

* * *

Поговорив с начальством, майор Нежный ждал, когда анонимный подполковник федералов закончит допрос свидетелей. При нормальном расследовании майор допросил бы их всех сам, но сейчас у него не было на это ни времени, ни официальных полномочий. Лейтенант был категоричен – пока со всеми свидетелями не переговорит его начальник, ни к кому из них Нежного не подпустят. Что поделать, федералы в своём праве, в этот раз придётся ограничиться выслушиванием пересказа показаний. Не то, что нужно, но лучше, чем ничего.

А пока допрос продолжался, майору только и оставалось, что осматривать место происшествия. Он не верил, что найдёт что-нибудь этакое, что пропустили федералы. Хотя бы потому, что понятия не имел, что нужно искать. Прикинул расстояние от клетки, где стоял конвой, до двери. Ещё раз убедился, что с такой дистанции даже отличный стрелок может попасть из пистолета только случайно, а солдаты-срочники из внутренних войск, которыми и комплектуются конвои, обычно стреляют скверно.

После этого Нежный проверил, что могли видеть зрители, бросившиеся на пол. По всему выходило, что ничего. Лёжа на полу, только с одного ряда можно было увидеть клетку для подсудимого. Да и то вряд ли. Когда идёт перестрелка, редкий человек станет глазеть по сторонам, страх заставит не только спрятаться, но и зажмуриться. Речь, разумеется, не о профессионалах. Профи как раз ведут себя иначе. Например, как конвойные. Эти не растерялись, не испугались, а вступили в перестрелку.

Тут и напрашивается вопрос – откуда у них такая смелость? Эти ребята – герои против людей со скованными руками, особенно если они вчетвером против одного. С пистолетами против автоматов у них не было ни единого шанса выжить, но они проявили редкое мужество. Почему? Ответ напрашивался сам собой: парни знали, что террористы не настоящие. По крайней мере, хотя бы один из них знал. Да, одного достаточно. Стоило ему открыть огонь по террористам, остальным ничего не оставалось, кроме как его поддержать. Эту версию обязательно нужно проверить, но позже, сейчас с конвойными работают федералы, и к парням не подступиться.

Услышав приближающиеся шаги, майор обернулся. К нему, постукивая высокими каблуками, шла стройная пожилая женщина, сохранившая на лице следы былой красоты. Она держалась настолько уверенно, что Нежный безошибочно определил, кто она такая.

– Вы тоже из ФСБ? – поинтересовалась женщина.

– Нет. Полиция, уголовный розыск. Майор Нежный. А вы – судья? – на всякий случай поинтересовался он.

– Да. Очень хорошо, что наконец подключилась полиция. Давно уже жду кого-то из ваших. Я очень уважаю федералов, но это дело не для них. Они ищут террористов, а их здесь и близко не было. Вы, конечно, понимаете, что произойдёт, когда версия с террористами будет отброшена? Этого обязательно нужно избежать!

Нежный тяжело вздохнул. Значит, и у судьи рыльце в пушку.

– Я сделаю всё, что смогу. Но у меня нет полномочий. Дело ведёт ФСБ, а наше расследование неофициальное. Спасибо, федералы не возражают.

– Вы согласны, майор, что террористы были голографические?

– Если вы говорите о трёхмёрном кино, то это и есть моя рабочая версия.

– Этим кино отвлекли внимание. Цель – побег подсудимого.

– Снова согласен.

– Стоило это наверняка дорого. А можно было решить вопрос и дешевле, и проще.

– Конечно. Дать взятку или следователю, или вам.

– Мне больше нравится выражение «оказать материальную помощь», – поправила судья.

– Выражайтесь, как хотите. Так почему не было взятки? Следователя я допрошу чуть позже, а что скажете вы?

– Без протокола?

– Я же сказал, что моё расследование неофициальное. Какие могут быть протоколы?

– Положусь на вашу порядочность. Так вот, ко мне обращался отец подсудимого. О какой сумме шла речь, я вам не скажу, не обессудьте.

– И не нужно. Я в курсе расценок.

– Вместо денег у него оказалась резаная бумага. Даже не «кукла». Просто бумага. Константин Петрович расстроился, но насколько могу судить, ни капли не удивился. Понимаете, что это значит?

– С ним подобное уже происходило, – предположил Нежный. – У следователя.

– Я тоже именно так и подумала. Но ФСБ в это не поверит. Они будут искать взятку, мою и вашу. Проведут анализ наших доходов и расходов, и сделают интересные выводы, о которых доложат наверх. О взятках в судах и полиции знают все. Но это дело ведут люди, которые занимаются террористами, а не коррупцией. Расследование они проведут, как слон в посудной лавке. Я не взяла денег, неважно, почему, но меня обвинят именно в этом. И вашу систему они тоже прочешут мелким гребешком.

– Не нужно нагнетать напряжение, Ваша Честь. Я всё это отлично понимаю. И моё начальство – тоже. Остаётся ещё слабая надежда, что в побеге замешаны конвоиры, и федералы их расколют. На том и делу конец.

– Конвой – ни при чём.

– Разве вы что-то видели?

– Я видела всё. Федералам я этого, конечно, не сказала.

– Вот как! Я, кстати, удивлён, что они вас отпустили до конца всех допросов.

– Попробовали бы задержать! Я судья, а не кто-то там из публики!

– Тогда расскажите мне, что вы видели. По-прежнему без протокола, естественно.

– Конечно. Только давайте присядем, хотя бы вон там, не хочется говорить стоя. Дело я разбирала очевидное, но только на первый взгляд. Все экспертизы против обвиняемого, причём я специально уточняла – они честные.

– Надо же, – буркнул Нежный. – Редкий случай. А что не так на второй взгляд?

– Поведение потерпевшей. Она смотрела на него по-доброму, с симпатией, понимаете? Так на насильников не смотрят. Да и врала она, давая показания. А он, когда говорил, что его подставили – нет. Опыт у меня огромный, я такие вещи чувствую. Вот только чувства не перевешивают результатов экспертиз.

– Кроме случаев, когда приносят что-нибудь более ценное, чем резаная бумага.

– Майор, я бы предпочла не обсуждать этот аспект моей работы.

– Простите, Ваша Честь. Не смог удержаться. Рассказывайте дальше, пожалуйста.

– Когда я закончила оглашать приговор, открылась дверь в коридор, и сюда вошли эти призрачные террористы. Один из них громко произнёс «Во имя Аллаха, великого и милосердного», а потом выпустил очередь в потолок. Оттуда штукатурка посыпалась. Только посыпалась она неправильно.

– Подождите, пожалуйста. Давайте кое-что уточним. Вы уверены, что террорист сказал именно это, а не «Аллах акбар»?

– На память пока не жалуюсь. Это необходимое качество в моей профессии.

– Тогда ещё один вопрос. Он говорил с акцентом? Если да, то с каким именно?

Судья надолго задумалась. Нежный не торопил, давить на свидетеля сейчас нужды не было.

– Знаете, похоже, он сказал эту фразу совсем без акцента, – наконец, сообщила она.

– Понятно. А голос вы запомнили?

– Обычный мужской голос. Может, совсем чуть-чуть повыше, чем у вас.

– В случае чего, опознать по голосу сможете?

– Нет. Совершенно точно нет. Самый обычный голос.

– А внешность?

– Типичные бородатые горцы. Я их не отличу ни от других таких же, ни друг от друга. У них даже рост одинаковый, примерно метр семьдесят. Но зачем вы это спрашиваете? Ведь они не настоящие.

– Если кто-то показал вам трёхмерное кино, то не помешало бы иметь описание актёров, – пояснил майор. – Или это был мультфильм?

– Не могу сказать. Возможно, очень качественная компьютерная графика.

– Ладно, давайте продолжим, вы остановились на том, что штукатурка посыпалась неправильно. Как это?

– Он стрелял вверх. В смысле, вертикально. Штукатурка должна была посыпаться ему на голову. А она упала на полметра впереди. И при этом на них – ни единой порошиночки. И тут я почувствовала к ним такую ненависть, что готова была их загрызть. А конвойные были вооружены, им зубы применять не понадобилось. Они сразу же открыли огонь по террористам.

– Все четверо одновременно?

– Насколько могу судить, да. Секунды не прошло, а они уже все вели огонь. В этот момент вся моя ненависть куда-то разом испарилась. Сменил её страх, я бы даже сказала, беспредельный ужас. Просто парализующий. Это в прямом смысле слова, я даже пошевелиться не могла. Потому и не легла на пол. Потому и видела всё происходящее. Хотя, наверно, не всё, а почти всё. Дальше не было ничего интересного. Один из призраков извлёк откуда-то гранату, размахнулся, но уронил её, а сам схватился за сердце. Граната упала, чуть-чуть покаталась по полу, и взорвалась с диким грохотом. Вспышки не было совсем, зато всех террористов окутал густой чёрный дым. Когда он развеялся, никого там уже не было. Как и якобы осыпавшейся штукатурки.

– Гранату можете описать?

– Описать не взялась бы. Я в гранатах ничего не понимаю. Но подполковник из ФСБ показал мне картинки, и я выбрала нужную. По его словам, это «Ф-1», она же лимонка.

– Если бы в помещении рванула лимонка, тут бы никого целого не осталось. У неё разлёт осколков под двести метров.

– Да, федерал тоже так говорил. Кстати, сразу после взрыва исчез мой страх. Вот, собственно и всё, что я могу сказать о перестрелке.

– Я не вижу, как из этого следует, что конвойные не виноваты в побеге. Кстати, а сам побег вы не видели?

– В том-то и дело, что видела. Только у меня такое ощущение, что я видела совсем не то, что там происходило, – судья вновь замолчала.

– Так что же вы видели? – через пару минут поторопил её Нежный.

– Только не ехидничайте! Я видела чародея, который унёс отсюда подсудимого. Вот буквально взял в руки и унёс.

– Чародей – в смысле колдун?

– Да.

– А с чего вы взяли, что он чародей?

– Он так выглядел. Одет во всё голубое – балахон, туфли такие, знаете, с закруглёнными кверху носами, шляпа с очень большими полями, и длинная белая борода, волочащаяся по полу. Он даже разок на неё наступил.

– Борода фальшивая, скорее всего, – заявил майор.

– Почему? – не поверила судья. – Он наступил, а она не оторвалась.

– Была бы настоящая, он бы не наступил. Да и не путалась бы она у него под ногами. Даже если предположить, что он по каким-то причинам вынужден её не подстригать, обязательно бы как-то бороду пристроил. За пояс там заткнул, или ещё как-нибудь. Борода растёт не мгновенно, у него было время разобраться, как на неё не наступать. Не разобрался. Значит, с такой причёской выступает редко, может даже, впервые. Ладно, чёрт с ней, с бородой. Опишите подробно, что этот колдун делал.

– Мне показалось, что он вошёл в клетку через возникшее зеркало в её торце. И как только вошёл, оно исчезло. Чародей пошёл к подсудимому, тот его видел, но сидел спокойно. Он вообще ни на что не реагировал, так многие обвиняемые себя ведут. По пути чародей наступил себе на бороду, потом схватил парня и унёс в другое зеркало, во втором торце. Оно тоже исчезло. Вот и всё.

– Кто-то из них что-нибудь сказал?

– Нет, оба ни звука не произнесли.

– Сколько времени прошло между исчезновением колдуна и взрывом гранаты?

– Точно не могу сказать. Несколько секунд. Может, четверть минуты.

– Ясно. Значит, подсудимый не удивился?

– Скажу так: удивления, если оно и было, парень не проявил.

– А теперь опишите колдуна подробно.

– Нечего описывать. Лица я не рассмотрела.

– Кто бы сомневался? Для того и шляпа, и борода. Ну, а рост у него какой?

– Примерно метр семьдесят пять.

– А телосложение?

– Не знаю. Под балахоном не видно. Но раз он легко понёс парня, в котором весу сто кило, можно предположить, что спортивное.

– Походка у него какая? Он широко шагал или семенил?

– Обычная походка. Быстрый шаг, но не широкий.

– Какие-нибудь необычные жесты?

– Ничего не заметила.

– Одежду его опишите.

– Голубой балахон до пола…

– Из чего? Шёлк, бархат?

– Похоже на шёлк. Но мне показалось, что синтетика. Интуиция мне так говорит. Я же женщина.

– Балахон новый, чистый, помятый?

– Новый, с иголочки, как говорят.

– Вы говорили о туфлях. Они из чего?

– Матерчатые. Точнее не скажу.

– С задниками?

– Не видела. Только носы из-под балахона показывались.

– А размер ноги?

– Не могу сказать. Не видела.

– Шляпа из какого материала?

– Не знаю. Не заметила.

– Перчатки были?

– Нет. Это точно.

– Руки рассмотрели? Перстни какие-нибудь?

– Не видела я почти ничего. Перстней вроде не было.

– Пальцы длинные?

– Я бы сказала, руки у него как у пианиста, а не землекопа. А ещё ногти явно маникюршей обработаны. Вряд ли я ошибусь в таких вопросах. Что вы скажете о моих показаниях?

– Есть одна версия, – признался Нежный.

– Это хорошо. Но если вдруг эта история всплывёт, я буду всё отрицать. Ничего не видела, понимаете? Вообще ничего!

– Почему?

– Потому что у меня складывается тоже только одна версия. А именно – я сошла с ума. И мне эта версия совсем не нравится!

* * *

Когда Эдуард Сергеевич через портал вошёл в комнату, Дина и Виктор его не заметили. Хотя портал всегда потрескивает довольно громко. Для того, чтобы перекрыть этот шум, и потребовалось устраивать «перестрелку» в зале суда. Но сейчас молодые люди были целиком поглощены своими делами и проблемами. Возможно, они бы не обратили внимания даже на взрыв гранаты.

– Вот здесь твоя ошибка! – назидательным тоном вещал Виктор. – Ты сократила множители, но при этом потеряла одно из решений. Тут получается дополнительное уравнение, которое распадается на три. Но два из них не попадают в область допустимых значений, видишь, вот тут?

– Теперь вижу, – кивнула Дина.

– А третье элементарно решается. Получается обычная убывающая экспонента, сдвинутая по иксу. И ты ещё называешь себя математическим гением?

– Даже гении иногда ошибаются. Чего ты взъелся?

Лицо девушки выражало искреннее раскаяние, но король знал свою внучку достаточно хорошо, чтобы распознать за этой маской её подлинные чувства. Влюбилась в парня, мысленно улыбнулся Эдуард Сергеевич, причём по уши. Что ж, такой вариант его планом тоже предусмотрен. Чему удивляться, Дина впервые в жизни встретила кого-то, кто ей не уступает ни интеллектом, ни благородством происхождения, и при этом ещё и подходит по возрасту. Да и привлекателен парень, в конце концов, а это тоже важно, хотя король не сомневался, что будь Виктор даже уродом, принцесса всё равно на него запала бы.

Плохо, конечно, что у них общий отец, но инцест среди магов случается регулярно, очень уж мало их осталось. Парень, правда, вырос среди смертных, он может относиться к таким вещам иначе, но и это не страшно. Дина и сама по себе настоящая красавица, а если ещё и приворотную магию задействует, Виктору ни за что не устоять. К тому же сестра она ему только биологически, они же вместе не росли.

– Я очень рад, молодые люди, что вы сумели найти, так сказать, общий язык, – сообщил Эдуард Викторович, дождавшись паузы в их разговоре. – А то я немного опасался неадекватного поведения кого-нибудь из вас.

– Припёрся, значит, Ваше Величество, – недоброжелательно процедил Виктор. – И что теперь?

– Теперь, Ваше Высочество, я введу тебя в курс дела. Пока, для начала, без некоторых подробностей. Обрисую, так сказать, текущую обстановку, и политическую, и вообще.

– Никакое я не Высочество.

Король уселся на табурет напротив Виктора, несколько секунд пристально на него смотрел, но тот взгляда не отвёл.

– Нечего меня рассматривать, – буркнул парень. – Собрался рассказывать, так рассказывай. У меня всё равно выбора нет, дверь-то заперта. Придётся слушать.

– Конечно, расскажу, Витя. Для того, как ты выразился, и припёрся сюда. И тебе, Диночка, тоже будет полезно послушать. Кое о чём ты не знаешь, а уже пришло время посвятить тебя в эти тайны. Если возникнут вопросы, задавайте их сразу. Мне нужно, чтобы к концу нашей беседы вы оба представляли сложившуюся ситуацию в полном объёме, насколько это возможно.

– У меня уже вопрос, – заявил Виктор. – Есть какая-нибудь, пусть даже самая малая, вероятность, что вы меня отпустите восвояси?

– Ни малейшей. Да и зачем тебе туда? Или забыл, что в мире смертных ты осуждённый за изнасилование преступник?

– Но в ваших силах отменить приговор!

– Верно. Но я этого не сделаю. Ты мне нужен здесь. А зачем, узнаешь из моего рассказа. Я могу начинать?

– Начинай, Ваше Величество. Только, если можно, покороче, хорошо?

– Это уж как получится. Итак, наши легенды гласят, что когда-то маги были единым народом, сильным, процветающим и довольно многочисленным, в несколько миллионов душ. Наши предки якобы даже успешно осваивали космос. Но это не суть важно, поскольку те благословенные времена безвозвратно канули в прошлое. Правили тогда магами короли, и традиционно это были самые сильные маги.

– Бред какой-то, – прокомментировал Виктор. – Править должен хороший администратор, а не лучший киллер.

– Разумное замечание, – согласился Эдуард Сергеевич. – Но то, что должно быть, и то, что есть, обычно значительно меж собою различаются. Дело в том, что если король слабый, его просто убьют, с целью занять освободившийся трон.

– А что ему мешает завести охрану?

– Такие попытки делались, но ни к чему хорошему никогда не приводили. Или более сильный претендент на трон добивался своего, невзирая на охрану, или следующим королём быстро становился начальник охраны. Но это вовсе не значит, что слабый король обречён на смерть. Ему ничего не мешает просто отречься от трона в пользу более могущественного мага.

– Какая-то варварская политическая система.

– Полностью согласен, Витя! Но нам с тобой не под силу её изменить, так что примем её как данность. Следует отметить, что она не так плоха, как может показаться на первый взгляд. Подданным, по большому счёту, глубоко наплевать, кто именно занимает трон. Если, конечно, король сносно справляется со своими обязанностями. Если же нет, короля отправляли к праотцам совместными усилиями. Даже самый могущественный маг не отобьётся от объединённой силы десятка намного более слабых. Революция, так сказать.

– Мятеж, – поправила Дина. – Революция ставит целью какие-нибудь перемены в обществе, а тут просто смена династии.

– Давайте не будем спорить о терминологии, – попросил король.

– Полностью согласен, – поддержал его Виктор. – И покороче, если можно. Я до сих пор так и не понял, каким образом история какого-то варварского племени касается меня. А хотелось бы узнать.

– Ну, если совсем уж коротко, около двух с половиной тысяч лет назад один из мятежей привёл к расколу нашего варварского племени, как изволил выразиться Его Высочество. Часть магов поддержала короля, другая часть – претендента на престол, и началась гражданская война, которая продолжается и поныне.

– Ну и дебилы! Давно нужно было заключить мир.

– Это, к сожалению, невозможно. Абсолютно противоречит нашим традициям, менталитету и всему прочему подобному. Попытки такие делались, но привели, как и следовало ожидать, к ещё более ожесточённой бойне. Ничья полностью исключается. Война может закончиться только победой одной из сторон.

– Мне почему-то кажется, что раз я здесь, да ещё и доставлен сюда в такой извращённой форме, то верх берёт другая сторона, – предположил Виктор.

– Совершенно верно. Несколько решений моих предков оказались весьма неудачными. Например, один из них заподозрил, что начальник разведки сам метит на трон, и мы надолго остались без разведки. А в другом случае один из перебежчиков оказался вражеским шпионом, и мы понесли сумасшедшие потери. Тогдашний король решил, что все перебежчики – шпионы, и стал их казнить, не разбираясь. В итоге к нам больше не перебегают.

– Вы ещё большие дебилы, чем я сразу подумал. Сколько у тебя осталось подданных, Ваше Величество?

– Семьдесят три, если не считать меня самого и считать вас двоих. Опережая твой следующий вопрос, численность противника, по оценкам нашей разведки, которую мы уже давно восстановили, составляет от трёх до тридцати тысяч человек.

– Ты меня приволок сюда, чтобы я предсказал, чем ваша война закончится? Или тебе нужен мой совет? Не вопрос: сдавайтесь на милость победителя.

– Понятия «плен» у магов не существует.

– Ты говорил что-то о перебежчиках. Такое понятие существует? Вот и перебегайте к противнику все вместе. Никакого плена, а результат тот же самый.

– Ничто их не обязывает принимать перебежчиков. Перебежчики нужны, пока идёт война. А война нами уже фактически проиграна. Они просто вырежут всех, на всякий случай, и будут правы. Ты, Ваше Высочество, думаешь неконструктивно. Мы должны победить, а не сдаться.

– При превосходстве противника не то сорок, не то четыреста к одному? Конечно, самое время поставить во главе армии студента. Чтобы уж наверняка. А то мало ли, вдруг всё-таки победят, каким-то чудом.

– Никто не собирается ставить тебя во главе армии. Да и армии у нас не осталось. Семьдесят три – это меньше роты. А если исключить детей, стариков и бессильных, то и взвода не наберётся.

– Кто такие бессильные? Инвалиды?

– В каком-то смысле. Маги, лишённые магических сил. Или утратили, или такими и родились. Не то чтобы от них совсем никакого толку, но и в бой их бросать бесполезно. Так что не будет никаких масштабных битв.

– А что будет? Партизанская война? Налёт, победа и бегство?

– Эту тактику мы используем уже лет этак сто. Она ничего толком не даёт. Противник несёт потери, но далеко не сорок к одному. Так что мы всё равно ничего не добьёмся. Если бы не наша Крепость, куда они не в силах проникнуть, всё бы уже давным-давно закончилось. Но и отсиживаться здесь – тоже не решение.

– Почему? Спрятались в Крепости, и размножайтесь себе спокойно. Когда увеличите как следует численность, продолжайте войну. Чем плохо?

– Крепость не выдержит осады. Чтоб ты знал, мы находимся на большой глубине под земной поверхностью. Здесь нет ни воды, ни пищи, ни воздуха. Всё приходится доставлять извне. Крепость создавалась как казарма, а не как космический корабль с замкнутым циклом обеспечения.

– Что ж вы за маги, если не можете сами себе всё это наколдовать?

– Как ты себе это представляешь? Человек ест, в основном, чтобы пополнить запасы энергии. Чтобы создать еду, маг тратит энергию. Ты, Ваше Высочество, учился в техническом вузе. Скажи мне, как студент, сможет ли маг получить больше энергии из пищи, чем потратил на её создание?

– Первое начало термодинамики, – подсказала Дина. – Оно же закон сохранения энергии. До Виктора уже всё дошло, так что я думаю, ответ тебе не требуется.

– Да, принцесса, не требуется, – согласился с ней король. – Чудес не бывает, даже если используешь магию. Итак, Витя, ты понял, что положение дел аховое. Изменить его можно только чем-нибудь экстраординарным. И я кое-что придумал. Не сегодня и не вчера, а примерно двадцать пять лет назад. Вас обоих тогда и на свете не было. Вот слушайте.

Король вкратце изложил свой план.

– Идиотизм, – высказался Виктор и схватился за голову.

– Да, план несколько авантюрен, – признал Эдуард Сергеевич. – Но идиотским я бы его назвал только в том случае, если он не приведёт к успеху. А если мы победим, тебя, Витя, назовут величайшим королём.

– Почему меня? План же твой?

– Неужели непонятно? Королём к тому времени будешь уже ты.

– Или трупом, – дополнил Виктор.

– Тоже не исключено, – согласился Эдуард Сергеевич. – И даже намного более вероятно. А теперь идём пообедаем.

– Ты же говорил, у вас тут напряжённо со жратвой.

– Не настолько. Да и для последнего обеда приговорённого – не жалко. Ты же, Ваше Высочество, не забыл, что ты – приговорённый судом смертных?

* * *

Какими бы странными ни были факты, майор Нежный всегда мог выдвинуть версию, которая бы к ним подходила. Почти всегда версия получалась простая и правдоподобная. Эта его способность вызывала чёрную зависть коллег. Она, и ещё умение вести допросы, после которых подозреваемые охотно писали явку с повинной, даже если никакого преступления не совершали.

По всем странностям перестрелки в зале суда у Нежного тоже сложилась простая и правдоподобная версия. В том, что террористы были призрачными, майор не испытывал ни малейших сомнений. Кто-то прокрутил для присутствующих трёхмерное кино, причём настолько хорошее, что в его реальность все поверили. Сомнения у некоторых зрителей возникли только потом, когда сеанс закончился. Судья утверждала, что догадалась сразу, но майор считал, что она в этом вопросе не совсем искренна.

Старик Хоттабыч, утащивший подсудимого куда-то в Зазеркалье, просто не мог существовать в реальности. А раз не мог, значит, и не существовал. Судья его, конечно, видела, но точно так же она видела и террористов. Следовательно, Хоттабыч, как и они, был персонажем трёхмерного кино. Если публике показали один фильм, почему бы одновременно не показать и второй?

А на самом деле, пока шла перестрелка с призраками, кто-то открыл дверь клетки, и подсудимый спокойно ушёл. Судья же в это время видела понуро сидящего на скамье парня, которого там уже не было. Когда он благополучно скрылся, публике прокрутили эпизод с Хоттабычем.

Может, проделано всё это было как-то иначе, в одном только можно было не сомневаться: нападение виртуальных террористов служило ничем иным, как прикрытием, отвлекающим манёвром, обеспечивающим побег подсудимого. И потерпевшая, скорее всего, тоже участница этого пока непонятного спектакля, то есть, сообщница организаторов побега. Не зря же судья утверждает, что девица на своего насильника смотрела с симпатией.

А папаша подсудимого умышленно принёс судье вместо денег «куклу», или деньги ему кто-то подменил? В любом случае, демонстративная «кукла» могла служить только одной цели – гарантировать обвинительный приговор. Кому-то понадобилось, чтобы из зала суда сбежал не подсудимый, а осуждённый преступник. Но зачем?

Ответ на этот вопрос был очевиден, но Нежному совсем не нравился. Кто-то явно хотел, чтобы делами и делишками полиции плотно занялись федералы. И этот кто-то, вполне возможно, своего добьётся. На свет выйдет такое, что желательно было бы сохранить в тайне. Непонятно одно – против кого конкретно направлена эта сумасшедшая акция? К сожалению, пока это выяснить невозможно. Вот когда федералы что-то вопиющее найдут, всё станет кристально ясно. А если сами не найдут, те самые организаторы побега при необходимости им подскажут, что и где искать.

Версия получилась отличная, теперь требовалось её проверить. Потерпевшая, если Нежный на её счёт не ошибся, должна исчезнуть. Роль сыграна, актриса может снимать грим, переодеваться и идти отдыхать. Скорее всего, найти её не удастся. Майор снова позвонил своему начальству, и попросил проверить данные потерпевшей. Он совсем не удивился, когда через полчаса выяснилось, что девушка устроилась на работу за неделю до предполагаемого изнасилования, по указанному в деле адресу не проживала, а предъявленный ею паспорт числился у кого-то украденным.

С одной стороны, майор гордился своей проницательностью. С другой – содрогался при мысли о том, какой именно компромат федералы накопают в уголовном розыске. В работе Нежного было немало эпизодов, которые он хотел бы навсегда скрыть от посторонних глаз. Впрочем, он успокаивал себя тем, что у его коллег подобных эпизодов не меньше, да и выглядят они отвратительнее. Но при этом майор отлично понимал, что каждый из сослуживцев думает так же. Полицейские, как и большинство людей, склонны прощать себе намного больше, чем другим. А вот федералы им наверняка не простят.