Текст книги "Солженицын. Прощание с мифом"

Автор книги: Александр Островский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

29 июня супруги Солженицыны отправились в Ростов-на-Дону (13). К этому времени Н. Д. Виткевич закончил аспирантуру и готовился к защите кандидатской диссертации (14). Пробыв в Ростове около недели, супруги Солженицыны двинулись в обратный путь, но не одни. С собою в Рязань они забрали тетушек Натальи Алексеевны, сестер ее отца – Марию Николаевну и Нину Николаевну. Они поселились все вместе в Касимовском переулке, где к лету 1959 г. освободилась третья комната в их коммунальной квартире (15).

Дома Александр Исаевич и Наталья Алексеевна пробыли недолго. 14 июля они уехали в Крым, 17 июля посетили Севастополь, затем сделали остановку на западном побережье в курортном городе Черноморске. Здесь после ссылки жил Н. И. Зубов (16).

Вспоминая пребывание в Черноморске, Н. А. Решетовская писала: «…тут-то Александр Исаевич начал писать рассказ, который он назвал „Не стоит село без праведника“» (17), а получил название «Матренин двор». Под его опубликованным текстом стоит дата – 1959 г. (18), из схемы «Исторические даты» видно, что работа над ним велась до конца этого года (19).

Однако вот перед нами фрагмент из дневника Л. З. Копелева, в котором 17 января 1958 г. было записано: «До этого, еще раньше, я читал рукопись, именно рукопись, не перепечатанную на машинке „Не стоит село без праведника“» (20). Характеризуя свои впечатления от этого чтения, Л. З. Копелев отмечал: «Рукопись была иллюстрирована снимками, которые он делал сам: Матрена, ее шурин, изба и др. Мне показалось хорошим „физиологическим очерком“ в традициях народников, Глеба Успенского» (21).

Из Черноморска Наталья Алексеевна и Александр Исаевич уехали 8 августа, 10–14-го они провели в Киеве и на самолете вернулись в Москву. Посетив 16 августа Л. З. Копелева на его даче в Жуковке (другое название этого подмосковного поселка – Барвиха), супруги вернулись домой, а затем, видимо, не израсходовав всю энергию, отправились в велопоход, в котором провели четыре дня: 20–23 августа (22).

Таким образом, большую часть лета Александр Исаевич литературным творчеством не занимался. Как утверждала Н. А. Решетовская, только после возвращения с юга он снова взялся за повесть «Щ-854» и закончил ее 11 октября (23). Одним из первых его читателей стал Л. З. Копелев, который 2 ноября 1959 г. приехал в Рязань (24).

«Перед Октябрьскими праздниками, – вспоминала Наталья Алексеевна, – в Рязань приехал Копелев прочесть лекцию о Шиллере. Ночевал у нас. Прежде он хвалил Санины пьесы. А тут, перелистав рукопись „Ивана Денисовича“, отмахнулся от нее, небрежно бросив: „Это типичная производственная повесть в духе социалистического реализма. Да еще перегружена ненужными деталями“. Саня очень расстроился от подобного приговора» (25).

Если верить А. И. Солженицыну, закончив «Ивана Денисовича», он продолжил работу над рассказом «Не стоит село без праведника» и завершил ее в декабре 1959 г. (26) По утверждению Н. А. Решетовской, это произошло еще позже – осенью следующего года (27).

Имеются сведения, что в 1959 г. Александр Исаевич написал еще одно произведение – киносценарий «Знают истину танки», под которым стоит дата: «1959, Рязань» (28). Наталья Алексеевна датировала работу над ним 15 октября – 17 декабря 1959 г. (29) Согласно схеме «Исторические даты», она продолжалась до начала 1960 г., когда А. И. Солженицын вернулся к пьесе «Республика труда» и к замыслу «Архипелага» (30).

Между тем закончился еще один учебный год, и отложив в сторону свои рукописи, Александр Исаевич отправился с Натальей Алексеевной в новое путешествие, на этот раз по Кавказу. Там они провели две недели: с 5 по 19 июля (31), побывали в Георгиевске (32) и вернулись домой (33), с 4 по 8 августа совершили велопоход (34), 16-го были в Солотче (место отдыха под Рязанью), 17-го – на озеро Сегеж, 20-го посетили родину Сергея Есенина село Константиново (35).

«12 лет я спокойно писал и писал. – вспоминает А. И. Солженицын, – Лишь на 13-м дрогнул. Это было лето 1960 года… В литературном подполье мне стало не хватать воздуха» (36). Если верить Александру Исаевичу, Наталья Алексеевна предложила расширить круг читателей и в этом качестве назвала своих знакомых Вениамина Львовича и Сусанну Лазаревну Теушей, которые до этого жили в Рязани, а затем перебрались в Москву (37). Вениамин Львович был специалистом в области авиационной промышленности, имел звание профессора и являлся лауреатом Сталинской премии (38).

«В конце лета 1960 г., – пишет А. И. Солженицын, – мы съездили на их подмосковную дачу». Познакомившись с супругами Теушами, Александр Исаевич «решился» и «дал им „Щ-854“». «Результат от чтения был взрывной. Вениамин Львович… объявил рассказ не просто художественной удачей, но историческим явлением» и дал почитать еще двум своим знакомым, в том числе доценту Каменомостовскому (39). «Вслед за тем они с Каменомостовским… вместе приехали в Рязань… оба хотели прочесть – еще что-нибудь» (40).

Именно в это время Александр Исаевич взялся за новый жанр – миниатюрные рассказы, которые получили название «Эссе» или «Крохотки». Ими он занимался с 25 августа до 18 сентября, после чего снова вернулся к «Матрене» и работал над рассказом с 20 сентября по 9 октября (41).

«В ту осень, – пишет А. И. Солженицын, – мыкаясь в своей норе и слабея, стал я изобретать: не могу ли я все-таки что-нибудь такое написать, чего пусть нельзя будет печатать – но хоть показать людям можно! хоть не надо прятать! Так я задумал писать „Свечу на ветру“ – пьесу на современном, безнациональном материале: о всяком благополучном обществе нашего десятилетия, будь оно западное или восточное» (42).

«Желание поставить целый ряд этических вопросов, касающихся любого человека, общества и государства, – вспоминала Н. А. Решетовская, – подтолкнуло его написать пьесу „Свеча на ветру“. Образ „свечечки“ символизировал образ души человеческой, которую человек не должен загасить и которую XX век должен бережно передать эстафетой XXI веку. Вот о чем он думал» (43). В схеме «Исторические даты» работа над пьесой ограничена серединой 1960 – осенью 1961 гг. (44). В «Хронографе» указаны даты: 18 ноября – 14 декабря 1960 г. (45).

Когда первая редакция пьесы была готова, Александр Исаевич решил вынести ее на суд читателей и с этой целью обратился к Каменомостовскому. «Жена Каменомостовского, – отмечает А. И. Солженицын в „Теленке“, – оказалась бывшей артисткой Малого театра, кого-то позвала оттуда, у них на квартире я читал „Свечу на ветру“. Правда, с малым успехом» (46). Чтение состоялось не ранее декабря 1960 – не позднее февраля 1961 г., так как в феврале-марте 1961 г. Александр Исаевич снова вернулся к пьесе и до 8 марта занимался ее доработкой (47).

Одновременно с 17 января по 31 мая 1961 г. он продолжал редактировать повесть «Щ-854» (48) и весной снова повез ее в Москву, на этот раз Л. З. Копелеву, который с 1960 работал старшим научным сотрудником Института истории искусств АН СССР (49).

К этому времени Лев Зиновьевич во второй раз женился. Его новая жена Раиса Давыдовна Орлова (ур. Либерзон) родилась в 1918 г., закончила МИФЛИ, в 1935–1940 гг. работала во Всесоюзном обществе культурных связей с заграницей. В 1950 г. защитила кандидатскую диссертацию на тему «Образ коммуниста в прогрессивной литературе США. 1945–1949 гг.», с 1951 по 1953 гг. возглавляла кафедру иностранной литературы в Таллинском педагогическом институте. Вернувшись в Москву, с 1953 по 1955 г. преподавала зарубежную литературу в Московском областном педагогическом институте. В 1955 перешла в редакцию журнала «Иностранная литература», где заведовала сначала отделом критики, потом – отделом информации (50).

К концу 50-х годов Л. З. Копелев восстановил старые и приобрел новые связи. В своей книге «Мы жили в Москве. 1956–1980», написанной им совместно Р. Д. Орловой, среди своих друзей того времени он особенно выделял Евгения Александровича Гнедина и Игоря Александровича Кривошенина (51).

Е. А. Гнедин (1898–1983) был сыном известного деятеля российской и германской социал-демократии Александра Лазаревича Гельфанда, который вошел в историю под партийной фамилией «Парвус» (52). Родился Евгений Александрович в Дрездене. Когда ему шел пятый год, его родители разошлись и мать уехала с сыном в Одессу. Сохранив связи с Германией, она в течение многих лет переписывалась с Луизой Каутской, Юлианом Мархлевским, Кларой Цеткин. В 1920 г. Евгений Александрович принял фамилию Гнедин и под этой фамилией находился на дипломатической работе. В 1939 г. он был арестован и приговорен к десяти годам заключения, после чего отбывал ссылку в Казахстане, в 1955 г. вернулся в Москву (53).

И. А. Кривошеин, с которым Л. З. Копелев познакомился с марфинской шарашке, был освобожден в 1954 г. Поселившись в Москве, он работал консультантом Академии коммунального хозяйства, занимался переводами (54).

Игорь Александрович был женат на Нине Алексеевне Мещерской, отец которой Алексей Павлович перед революцией возглавлял крупную промышленную группировку Коломно-Сормово, входившую в сферу влияния Петербургского международного коммерческого банка и связанную с германским капиталом. Умер он за границей в 1938 г. Нина Александровна находилась в родстве с советским биологом Владимиром Леонтьевичем Комаровым (1869–1945), женатом на сестре известной большевички Елены Дмитриевны Стасовой и с 1936 по 1945 г. возглавлявшем АН СССР (55).

Следует также отметить, что к этому времени семья Копелевых породнилась с семьей Литвиновых (56), родоначальником которой был известный большевик, нарком иностранных дел Максим Максимович Литвинов. Он умер в 1952 г. (57), но еще была жива его жена Айви Вальтеровна, урожденная Лоу. У них было двое детей: сын Михаил (р. ок. 1917) и дочь Татьяна (р.1918) (58). Сын Михаила Максимовича Павел (р.1940), закончивший в 1961 г. МГУ, стал мужем Майи Львовны Копелевой (59).

В Москву Александр Исаевич отправился не позднее 29 мая 1961 г., так как в этот день должен был делиться на конференции в Академии педагогических наук своим учительским опытом (60). Во время этой поездки он, видимо, и передал Л. З. Копелеву свою повесть.

Из дневника Р. Д. Орловой: «Май 61 г. С. принес рукопись. На плохой бумаге, через один интервал, почти без полей. Заголовок „Щ-854“ (арестантский номер). Сперва не хотел никому, кроме Л. показывать. Разрешил мне… Составили список – еще шесть человек. Летом 61-го года мы все же осторожно вышли за пределы списка. Несколько самых близких друзей прочли у нас дома» (61). Из числа этих «самых близких друзей» Л. З. Копелева, которые вошли в «дозволенный список читателей» со слов А. И. Солженицын нам известны только «Рожанские, Осповаты, Кома Иванов» (62).

А пока повесть читали, Александр Исаевич опять отправился в путешествие: с 27 июня по 8 августа он побывал в Суздале, Ростове, Переяславле, Загорске, в Ленинграде, около десяти дней провел на Селигере (63).

Как решалась судьба «Ивана Денисовича»?

17–31 октября 1961 г. в Москве состоялся XXII съезд КПСС. Он вошел в историю как съезд, на котором была принята третья Программа партии – программа построения коммунизма, представлявшая собою по сути дела программу осуществления научно-технической революции. Вместе с тем съезд не только открыто подверг критике культ личности Сталина, но и совершенно справедливо оценил его политику репрессий как преступление.

8 ноября 1961 г. А. И. Солженицын снова посетил Л. З. Копелева и заявил о своем желании опубликовать повесть «Щ-854». Посоветовавшись, они решили передать ее в «Новый мир», использовав для этого известную Л. З. Копелеву сотрудницу редакции Анну Самойловну Берзер, что и было сделано через день (1).

А. И. Солженицын живописует, как «целую неделю» его повесть, нечитанная, «пролежала на столе у А. Берзер», как, ознакомившись с нею, Анна Самойловна перепечатала ее за счет редакции и пустила по редакционным инстанциям, как прочел «первый абзац» повести и отложил ее в сторону ответственный секретарь редакции Б. Г. Закс, как отмахнулся от нее заведующий отделом прозы журнала Е. Н. Герасимов, как не пожелал знакомиться с нею второй заместитель главного редактора А. И. Кондратович и как после всего этого А. С. Берзер положила повесть на стол главного редактора журнала Александра Трифоновича Твардовского (2). Произошло это к вечеру 8 декабря (3).

По свидетельству В. П. Некрасова, А. Т. Твардовский так описывал этот эпизод: «Принес домой две рукописи – Анна Самойловна принесла мне их перед самым уходом, положила на стол. „Про что?“ – спрашиваю. „А Вы почитайте, – загадочно отвечает, – это вот про крестьянина“. Знает же хитрюга мою слабость. Вот и начал с этой, про крестьянина, на сон грядущий, думаю, страничек двадцать полистаю… И с первой же побежал на кухню чайник ставить. Понял – не засну же. Так и не заснул» (4).

К утру А. Т. Твардовский прочитал повесть дважды и чуть свет, разыскав через А. С. Берзер Л. З. Копелева, выразил ему восхищение прочитанным (5), после чего Александр Исаевич получил телеграмму: «Александр Трифонович восхищен статьей» (6). 11 декабря пришла телеграмма от самого А. Т. Твардовского, приглашающая А. И. Солженицына в Москву (7).

12-го Александр Исаевич впервые переступил порог редакции «Нового мира» (8) и познакомился с А. Т. Твардовским. К концу разговора, вспоминает Александр Исаевич, А. Т. Твардовский распорядился заключить «договор по высшей принятой у них ставке (один аванс – моя двухлетняя зарплата)» (9). Как явствует из «Хронографа» гонорар составил 1800 рублей (10).

«За тот декабрь, – пишет А. И. Солженицын, – еще два раза мне пришлось приезжать в Москву… В те приезды я и привез Твардовскому: несколько лагерных стихотворений, несколько „Крохоток“ побезобиднее и рассказ „Не стоит село без праведника“, облегченный от самых непроходимых фраз». «Крохотки» и стихи были встречены без восторга, а «Не стоит село без праведника» было решено печатать под названием «Матренин двор» (11).

26 декабря Александр Исаевич снова отправился в Москву. На этот раз он повез с собою не только рукопись «Матрениного двора» (12), но и свой литературный архив (13). Готовясь в связи с открывшейся перспективой публикации «Одного дня» к выходу из подполья, пишет А. И. Солженицын, «я перевез к Теушам (в проигрывателе) из Рязани… набор машинописей и фотопленок»[16]16
  Тогда же было сделано еще одно хранение – у Н. И. Кобозева, который, правда, хранил рукописи «не у себя, а у сестры невестки по брату своему» (Солженицын А. И. Бодался теленок с дубом // Новый мир. 1991. № 11. С.127).


[Закрыть] (14).

В Москву Александр Исаевич поехал вместе с женой. «В канун Нового года, – вспоминала Н. А. Решетовская, – мы гуляли по Москве. Купили билет на органный вечер» (15). Новый 1962 г. они встретили на квартире подруги Натальи Алексеевны по аспирантуре Александры Александровны Поповой, 1 января отправились в гости к С. М. Ивашеву-Мусатову (16). 2 января Наталья Алексеевна уехала в Рязань, а Александр Исаевич остался в Москве (17). В этот день в редакции «Нового мира» состоялось обсуждение его рассказа «Матренин двор», который был рекомендован к печати (18).

«С этого времени, – пишет А. И. Солженицын, – я догадался, что сгодятся когда-нибудь записи литературных встреч, и стал записывать всегда посвежу, а то и при самих обсуждениях» (19). Так стал накапливаться материал для будущих литературных воспоминаний.

На рубеже 1961–1962 гг. в Рязани появился Н. Д. Виткевич. К этому времени он уже защитил кандидатскую диссертацию и заведовал лабораторий рентгенографических исследований Физического института при Ростовском университете, в конце 1961 г. подал на конкурс в Рязанский государственный медицинский институт и был избран на должность доцента кафедры химии. Так, 1 феврале 1962 г. с женой и сыном Николай Дмитриевич оказался в Рязани. Однако, по его свидетельству, прожив здесь четыре года, он очень редко встречался с Александром Исаевичем и если заходил к нему в дом, то чаще проведать тетушек Натальи Алексеевны (20).

По свидетельству Н. А. Решетовской, вернувшись в начале 1962 г. из Москвы, «Солженицын принялся за последнюю, как он думал, редакцию романа „Круга первого“. С января по апрель все свое свободное от школы время печатал роман на любимой машинке „Рене“» (21). Это подтверждают и его собственные воспоминания. «Четыре месяца, до конца апреля, – пишет он, – ничем другим я не был занят» (22). Так, весной 1962 г. на свет появилась новая четвертая редакция «Шарашки» (23).

«Готовясь ко всякой встряске при выходе „Денисовича“, – читаем мы в «Теленке», – я тою весной сделал еще три полных фотокопии всего-всего написанного мною до сих пор» (24). «По каждой вещи была фотопленка собственного изготовления, готовая к отправке за границу под псевдонимом Степан Хлынов и с поправкой слишком автобиографических мест, по которым могли бы меня раскопать» (25).

Закончив эту работу, в конце апреля Александр Исаевич отправился в Москву и здесь познакомился с секретарем И. Г. Эренбурга Натальей Ивановной Столяровой (26). Позднее, в 1977 г., Наталья Ивановна писала А. И. Солженицыну: «…Я благодарна судьбе за жизнь, за необыкновенные встречи, из которых ни одной не забываю. Вы, в частности, были одним из моих великих соблазнов, сразу в первом же разговоре осознанном и, как Вы помните, я Вас не отпустила, пока Вы меня не „услышали“» (27). Какой смысл Н. И. Столярова вкладывала в слова «великий соблазн» и что в данном контексте означает слово «услышал», мы может только предполагать.

Наталья Ивановна была дочерью известной эсерки Натальи Сергеевны Климовой (1885–1918), которая входила в партию эсеров-максималистов и участвовала в подготовке покушения на П. А. Столыпина летом 1906 г., отбывала каторгу, в 1909 г. сумела бежать за границу (28). От брака с революционером-эмигрантом Иваном Столяровым имела двух дочерей: Наталью и Екатерину (29). В 1917 г. И. Столяров уехал, как пишет А. И. Солженицын, «в петроградское кипение» (30), а Н. С. Климова осталась за границей (31).

Родилась Наталья Ивановна в 1912 г. в Италии (32), была удочерена «сыном рязанского судьи Шиловским» (33). В молодости, живя в Париже, встречалась с И. А. Буниным, Н. А. Бердяевым, А. Ф. Керенским, Д. С. Мережковским, П. Н. Милюковым, Б. В. Савинковым. С сыном последнего «долгое время» находилась «в интимных отношениях» (34). Была невестой поэта Бориса Поплавского[17]17
  Отец Б. Ю. Поплавского Юлиан Игнатьевич до революции жил в Москве и являлся помощником директора завода Гужона (Богословский А. Легенда Бориса Поплавского // Русская мысль. 1992. 18 сентября).


[Закрыть] (35). Закончив Сорбонский университет, в 1934 г. уехала в СССР, в 1937 г. была арестована, провела в заключении почти девять лет (36). С 1946 по 1953 г. отбывала ссылку в Казахстане (37), с 1953 г. жила в Рязани, с 1956 г. – Москве, где «дочь Эренбурга (с которой Н.И. училась в одной школе в Париже)» рекомендовала ее отцу на должность секретаря (38).

30 апреля из Москвы Александр Исаевич отправился в Крым и вернулся оттуда 2 мая (39). Объясняя цель этой поездки, он пишет: «На майские праздники я, еще не следимый, благополучно отвез экземпляр отпечатанного романа к Зубовым в Крым,.. и еще набор тайных плотных отпечатков. Потом дома занимался разными доработками, и уж лето подошло, и надо было славно провести его в движении» (40).

Из Рязани Александр Исаевич и Наталья Алексеевна выехали в ночь с 22 на 23 июня (41), посетили Пермь, где жил уже упоминавшийся Николай Андреевич Семенов, потом Екатеринбург, где жил другой знакомый А. И. Солженицына, тоже бывший зэка Юрий Васильевич Карбе, затем направились к П. Баранюку, но не доехали, узнав, что тот служит в МВД. В Перми и Екатеринбурге Александр Исаевич тоже оставил по набору фотокопий своих рукописей (42).

А в это время А. Т. Твардовский готовился к тому, чтобы представить повесть А. И. Солженицына в ЦК КПСС. «Он, – вспоминал Л. З. Копелев, – действовал мудро и хитро: собрал отзывы самых именитых писателей. Чуковский назвал повесть „литературным чудом“. Маршак писал, что „мы никогда себе не простим, если не добьемся публикации“». За ее публикацию высказались К. А. Федин и И. Г. Эренбург (43). А пока собирались отзывы литературных светил, повесть ушла в Самиздат, ее читали не только в Москве и Ленинграде, но и в Горьком, Киеве, Одессе, Харькове (44).

3 июля А. Т. Твардовский «передал рукопись окруженную букетом рекомендаций, эксперту Хрущева по культуре Владимиру Семеновичу Лебедеву» (45). В. С. Лебедев встретил повесть благосклонно, после чего А. Т. Твардовский направил А. И. Солженицыну телеграмму с приглашением для переговоров. В Рязань она пришла 9 июля и оттуда была отправлена в Иркутск, где в это время находились Александр Исаевич и Наталья Алексеевна (46). «…в Иркутске, – с иронией пишет А. И. Солженицын, – не ближе никак, ожидала меня копия срочной телеграммы Твардовского, приглашающего „на короткое время“ заехать в редакцию… до того „короткого времени“ езды от Иркутска было четверо суток» (47). В ночь с 12 на 13 июля пришлось возвращаться обратно, но в Москве А. И. Солженицын был не через четверо суток, а лишь в субботу 21-го (48).

«Опять, – читаем мы в «Теленке», – устроили всередакционное заседание. Неопределенно было мне объявлено, что в одной важной инстанции (это значило – В. С. Лебедевым) повесть моя одобрена. Но высказаны некоторые пожелания к ее улучшению» (49).

Совещание в редакции «Нового мира» состоялось в понедельник 23 июля. «Последующие три дня, – вспоминала Н. А. Решетовская, – Александр Исаевич на квартире Шуры Поповой, у которой в тот раз мы остановились, работал над рукописью, готовя окончательный вариант». 26-го он отвез ее в «Новый мир» (50), через день вернулся в Рязань (51) и вместе Л. В. Власовым отправился в новое путешествие, на этот раз на велосипедах в Прибалтику. Побывал в Риге, Двинске, Вильнюсе (52).

Во время этого путешествия Л. В. Власов поведал А. И. Солженицыну историю о том, как во время войны он встретил человека, который не знал о существовании такого города как Сталинград. Заподозрив в нем немецкого диверсанта, Л. В. Власов передал его в НКВД. И только потом понял, что перед ним был человек, возвращавшийся из заключения и по этой причине не знавший о переименовании Царицына. Эта история легла в основу рассказа «Случай на станции Кочетовка», который Александр Исаевич написал вскоре после возвращения из велопохода (53).

Между тем судьба повести еще не была решена. Рассказывая о том, как «Один день Ивана Денисовича» появился в печати, А. И. Солженицын подчеркивает случайный характер этой публикации (54). Однако такие вещи тогда так просто не делались. Прежде всего оказывается, в конце августа – начале сентября в Пицунде В. С. Лебедев познакомил с повестью не только Н. С. Хрущева, но и двух влиятельных членов тогдашнего Президиума ЦК КПСС К. Е. Ворошилова и А. И. Микояна (55). После того, как они втроем одобрили ее, было решено передать повесть в ЦК КПСС.

16 сентября В. С. Лебедев поставил в известность об этом А. Т. Твардовского (56), 20-го Александру Трифоновичу позвонил заведующий отделом ЦК КПСС Д. А. Поликарпов и приказал срочно «изготовить 20 (не более и не менее) экземпляров этого твоего Ивана, как его, Парфеновича» (57). Существует версия, будто бы повесть была набрана и отпечатана в редакции «Известий» буквально за одну ночь (58). Как явствует из «Рабочих тетрадей» А. Т. Твардовского, 22-го он лично отвез отпечатанные экземпляры Д. А. Поликарпову (59), в тот же день они были разосланы членам Президиума ЦК КПСС (60). 12 октября вопрос о судьбе повести был вынесен на заседание Президиума и принято решение о ее публикации (61). 20-го Н. С. Хрущев принял А. Т. Твардовского и сообщил ему об этом, заявив: «Вещь жизнеутверждающая и написана, я считаю, с партийных позиций» (62). Тогда же Александр Исаевич получил телеграмму: «Повесть идет одиннадцатым номером журнала. Поздравляю Твардовский» (63).

Таким образом, решение о публикации «Одного дня» было принято не единолично, а коллегиально. Могут найтись скептики, которые скажут, что Президиум ЦК КПСС просто проштамповал предложение Н. С. Хрущева. Однако есть основания думать, что все обстояло не так просто.

Прежде всего, имеются сведения, что еще в конце 50-х годов председателем КГБ А. Н. Шелепиным и начальником Управления КГБ по Ленинграду Н. Р. Мироновым был разработан план «стратегической дезинформации». В соответствии с ним предполагалось осуществить в стране «контролируемую либерализацию», которая должна была изменить представления Запада об СССР и открыть возможность для получения «долгосрочной западной экономической помощи» (64).

Именно в это время Н. С. Хрущев обдумывал возможность ограничения цензуры (65). Тогда же он «высказался за пересмотр ждановских резолюций по культуре» (66) и «пытался добиться аннулирования известных процессов, которые в 1936–1938 гг. подняли волну сталинского террора против партии, и реабилитации осужденных: сначала Бухарина, а потом… Зиновьева, Каменева и других» (67). В сентябре 1962 г. с публикации статьи харьковского профессора Е. Либермана «План, прибыль, премия» начинается обсуждение вопроса об экономической реформе (68).

Это свидетельствует, что после XXII съезда КПСС в руководстве партии существовали планы значительных перемен в области экономики, управления и идеологии. Не исключено, что публикация повести А. И. Солженицына рассматривалась как один из шагов на пути намечавшейся «перестройки».

Александр Исаевич пишет, что «перед ноябрьскими», т. е. незадолго до 7 ноября 1962 г. он «был вызван на первую корректуру» (69). Однако Наталья Алексеевна утверждала, что с первой корректурой его не знакомили, а пригласили на субботу 27 октября для знакомства сразу со второй корректурой (70). По утверждению Н. А. Решетовской, 17 ноября «Один день Ивана Денисовича» появился в печати (71). А. И. Солженицын датирует это событие 18 ноября (72).

И одна, и другая дата не соответствуют действительности.

Редкий дебют

В четверг 15 ноября 1962 г. со своим новым рассказом «Случай на станции Кочетовка» А. И. Солженицын отправился в «Новый мир». «Незадолго до ухода Александра Исаевича, – читаем мы в воспоминаниях Н. А. Решетовской, – Твардовскому принесли сигнальный экземпляр 11-го номера. Он предложил его автору „Денисовича“, но Александр Исаевич скромно отказался» (1).

Сигнальный экземпляр появляется тогда, когда начинается переплет отпечатанного издания, поэтому между подписанием «сигнального экземпляра» и поступлением тиража в систему распространения всегда проходит время, которое зависит как от величины тиража, так и от скорости переплетных работ. Поэтому № 11 «Нового мира» никак не мог выйти в свет ни 17 (суббота), ни 18 ноября (воскресенье).

Между тем утром 18-го в «Известиях» на повесть «Один день Ивана Денисовича» появилась рецензия К. М. Симонова «О прошлом во имя будущего» (2). В этот день, когда ее читали по всей стране и даже за рубежом, Александр Исаевич снова был в Москве (3) и здесь в редакции «Нового мира» получил возможность познакомиться с этой публикацией (4).

Те, кого статья К. М. Симонова, не оставила равнодушными, бросились в библиотеки, но там одиннадцатого номера «Нового мира» еще не было. Не было его ни в киосках «Союзпечати», ни в редакции самого журнала.

19 ноября открылся Пленум ЦК КПСС, среди участников которого находился и А. Т. Твардовский. На следующий день, вечером, первые переплетенные к тому времени экземпляры одиннадцатого номера «Нового мира» были доставлены в ЦК КПСС и только здесь его смог приобрести Александр Трифонович. «Вечером, – читаем мы в его „Рабочих тетрадях“, – поделился с Заксом, а он говорит, что весь день в редакции бог весть что – звонки, паломничество. В киосках – списки на № 11, а его еще там и нет, сегодня, должно быть, будет» (5).

Но ни 20-го, ни 21-го этот номер в киосках не появился.

Зато 22-го появилась новая рецензия на «Один день Ивана Денисовича». Она была написана Г. Баклановым и опубликована в «Литературной газете» (6) Описывая эти же дни, Н. А. Решетовская отмечает, что «англичанин Паркер» решивший переводить «Ивана Денисовича», «требует консультации с автором и его фото» (7).

А повести еще не было.

23 ноября хвалебную рецензию В. Ермилова на эту повесть напечатала «Правда» (8). 24-го в Рязань с поручением взять у Александра Исаевича интервью был направлен корреспондент ТАСС П. И. Косолапов. А. И. Солженицын отказался от встречи, но пообещал написать автобиографию (9). 26 ноября на заключительном заседании Пленума ЦК КПСС выступил Н. С. Хрущев. Перечисляя достижения советской литературы последнего времени, он назвал фамилию А. И. Солженицына (10).

А повести еще не было.

В этот день Александр Исаевич снова едет в Москву. Все расписано: «На следующий же день. – вспоминала Н. А. Решетовская, – он будет в театре „Современник“ читать художественному совету пьесу. Через день должен встретиться с представителем „Роман-газеты“ и впервые присутствовать на спектакле в „Современнике“. Надо принять переводчиков на английский и французский языки, фотокорреспондента ТАСС, побывать в издательстве „Советский писатель“, в „Новом мире“, где ждет гонорар и накопилась почта, повидаться с друзьями, развить и начать новые интересные знакомства с Анной Ахматовой, Варламом Шаламовым, вдовой писателя Булгакова» (11).

А повести еще не было

По приезде в Москву А. И. Солженицын передал П. И. Косолапову свою автобиографию (12), на следующий день всесоюзное радио познакомило с нею своих слушателей (13). Тогда же «ТАСС разослал по многим газетам статью с биографическими данными Солженицына под названием „Имя, новое в нашей литературе“ – была опубликована 28 ноября 1962 г. в „Московской правде“, в „Советской России“ и во многих республиканских и областных газетах». 28 ноября появилась хвалебная статья А. Дымшица в «Литературе и жизни» (14). В тот же день Рязань посетил корреспондент Агентства печати «Новости» (далее – АПН) И. Кашкадамов. Не застав А. Солженицына, он познакомился в школе с его личным делом и 1 декабря на страницах (Учительской газеты) опубликовал статью «Учитель с улицы Революция» (15). 1 декабря был сдан в набор № 1 (277) «Роман-газеты» на 1963 г, полностью состоящий из «Одного дня Ивана Денисовича» (16).

И только к самых последних числах ноября – начале декабря, когда имя А. И. Солженицына приобрело широкую известность, одиннадцатый номер «Нового мира» пошел к читателям. Так, в Мурманске он появился около 1 декабря и «как рассказывают киоскеры, был раскуплен за несколько минут» (17). В Москве он стал более или менее доступен читателям не ранее 7 декабря (18).

«А еще несколько дней спустя, – вспоминает Н. А. Решетовская, – получив письмо из Всесоюзного общества „Международная книга“, мы узнали, как уверенно зашагал по миру „Иван Денисович“. Общество уже заключило договоры на издание повести с издательством „Голланц“ (Лондон) и „Жильяр“ (Париж), в ближайшее время будут заключены договоры с итальянским издательством „Эйнауди“ (Турин) и американским издательством „Даттон“ (Нью-Йорк), вопрос об издании повести на немецком языке рассматривается западногерманским издательством „Револьт“ (Гамбург), получены запросы из Дании, Голландии, Швеции и Норвегии» (19).