Текст книги "Костер для инквизитора"

Автор книги: Александр Мазин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Вошь медленно раздевался. Стащил куртку, уронил на пол. Рубаху снял, тоже бросил, затем штаны…

– Спи,– коротко бросил он.

Но Альбина не послушалась. Глядела, как он стягивает с себя одежку, чувствовала: что-то не так.

– Вошь…

– Что?

Он подошел – худой, жилистый, мышцы, как канаты, вокруг костей,– присел на корточки.

– Что?

Альбина взяла его руку, ткнулась лицом в ладонь. Ладонь пахла порохом. Альбина не удивилась, словно так и должно быть.

– Тебя не убьют?

– Нет.

– Нет? – Альбина подняла глаза.

– Нет. Спи.

Он освободил руку и легко, по-звериному, не вставая, перепрыгнул через женщину.

Булькнула, переливаясь, вода в матрасе.

Вошь натянул на себя одеяло, повернулся спиной. Через минуту задышал ровно – уснул.

«Какая ночь,– подумала Альбина.– Какая чудная ночь…»

Глава четырнадцатая

Три человека сидели в демонстрационном зале ТОО «Шанкар». Короед, Кныш и мужчина лет пятидесяти, при галстуке, костюме и зеркально поблескивающих ботинках. Все трое – очень серьезные. А в холле ТОО «Шанкар» разместилась «активная группа», восемнадцать боевиков и шестеро детективов Кныша. Там царила атмосфера более непринужденная, хотя кое-кому из присутствующих оставалось жить всего ничего.

– Если бы это был взрыв, мы бы имели не целые трупы, а фрагменты,– спокойно объяснял обладатель черного костюма.– Поэтому тела следует извлечь и обследовать.

– Тела… – недовольно проворчал Короед.– Куча головешек. На хрен их вытаскивать, полковник? На хера?

Лоб обладателя черного костюма прорезала вертикальная морщина.

– Я сказал: трупы надо обследовать,– сухо произнес он.– И не называй меня полковником, ясно?

– Ясно, Витальевич,– язвительно буркнул Короед. Он и обладатель черного пиджака сразу не понравились друг другу. А это означало: в скором времени останется кто-то один. Кто именно, зависело от «папы», от Гришавина.

– Найди подходящий морг и обеспечь транспортировку,– проигнорировав тон Короеда, приказал полковник.– Кныш, сколько у тебя машин?

– В агентстве три. Но у каждого парня есть своя тачка.

– Обеспечь непрерывное патрулирование. Ориентировку знаешь. При положительном результате никаких самостоятельных действий. Только наблюдение. Это волк, и брать его будет специальная группа. Живьем. Группу я сформирую сам. Короед! Твоя задача – организовать в заданном районе сеть постоянно действующих приманок. А также предупредить всех ваших… сотрудников, чтобы при любом контакте, похожем на искомый, вели себя без борзости и немедленно докладывали мне. Непосредственно. Вопросы?

– На хрена он нам живой? – буркнул Короед.– Перемочит прорву народа.

– Личное распоряжение Гришавина,– отрезал полковник.– Еще вопросы? Тогда свободны. Я буду здесь до двадцати ноль-ноль. Потом – дома. Действуйте.

– На хрена он Грише живьем сдался? – пробурчал Короед, когда он и Кныш покинули демонстрационный зал.

– Казна,– прояснил Кныш.– Представляешь, сколько этот отморозок нахапал? То-то!

– Ты любишь джаз? – спрашивает Альбина.

Она сидит на ковре в мужском купальном халате, а вокруг, кучками, валяются дорогие лицензионные компакты.

Вошь глянул на нее – как просканировал: отдельно – голые ноги; отдельно – руки, пальцы, сжимающие коробочку си-ди; отдельно – облупившийся (нечем подновить) лак на ногтях; затем вверх – грудь, шея, черные взлохмаченные волосы, круглый подбородок, губы, нос, глаза…

– Нет.

– Тогда зачем тебе это?

– Раньше любил.

На ковре перед похитителем Альбины – желтая вощеная бумага. На бумаге – железный смертоносный монстр. Здоровенный, намного больше автомата. Черные металлические куски монстра разложены в строгом порядке. И в этом же строгом порядке Вошь их обрабатывает. Ветошки, сухие и смоченная жидкостью, щеточки, терочки… Смотреть на Воша Альбине приятно. Он сосредоточен и аккуратен, как женщина, делающая маникюр. Голова немного наклонена, губы плотно сжаты, круглый бицепс натягивает трикотажный рукав футболки, мышцы предплечья все время в движении – от локтя до широкого запястья. Альбина смотрит. Часами может смотреть. Что бы он ни делал. Мысли о том, что наверху: отец, дела, фирма, брошенная машина,– почти не напрягают. Приходят и уходят.

Вошь собирает механизм. Не торопясь, но как-то очень быстро. Раз, два, три – и вместо разложенных деталей возникает длинноствольная боевая машина на растопыренных лапках-рожках. Вошь вытирает руки, запихивает ветошь в пакет.

– Это пулемет, да? – уточняет Альбина.

– Да.

Альбина ловит себя на мысли, что чувствует себя почти ребенком. Маленькой глупой девочкой.

«Ни хрена себе детка,– думает она.– Четвертый десяток пошел, мать-перемать!»

Не помогает. Ощущение не проходит.

Вошь уносит пулемет. Проходит минута, две, пять… Не возвращается. Альбина встает, открывает круглую дверь. Вошь – в предбаннике. Серый засаленный ватник, тускло-зеленая вязаная шапочка, кирзовые ботинки с заклепками. В руке – пластмассовая баночка с зеркальцем. В баночке – черный порошок. Вошь окунает в баночку палец, проводит по щеке. От скулы к подбородку – грязная полоса.

– Ты уходишь? – глупо спрашивает Альбина.

– Да.

Коробочка отправляется в карман. Вошь открывает железный шкаф, вынимает большой вороненый пистолет, оттягивает затвор. Альбина видит латунный бок патрона. Затвор с лязгом возвращается на место. Щелчок предохранителя. Из шкафа извлекается узкая коробочка с металлическими цилиндрами. Вошь вынимает один, тщательно осматривает, затем навинчивает на пистолетный ствол. Кладет пистолет в карман. Альбина удивляется – пистолет кажется намного больше кармана. Шапочка отправляется в другой карман – наступает очередь защитного костюма. Резиновый шлем-маска – с аккуратными прорезями. Для ушей.

Вошь гасит лампу, коротко взмахивает рукой: то ли прощается, то ли предлагает вернуться в большую комнату. Альбина остается на месте. Смотрит, как он уходит по тоннелю, как прыгает по стенам белое пятно фонарного луча. Возвращается только, когда Вошь исчезает за поворотом. Возвращается, садится на ковер, между рассыпанными дисками. Сидит и смотрит в пространство. Альбине хорошо. Но тревожно.

Вошь идет по тоннелю. Под калошами УЗК хлюпает вода. Луч фонаря вспарывает темноту. Черная копоть на стенах. Трупов нет. Убрали. Это хорошо, думает Вошь. Тех, кто убрал трупы, он не боится. Он вообще никого и ничего не боится. Отбоялся. Когда бежал от очереди в спину. А очередь догнала. Вошь хорошо помнил слитный удар пуль, оглушительную боль, кирпичную стену, на которую его швырнуло… И последняя мысль: «Мама!»

Теперь больше нет никого, кто оплакал бы его смерть. Даже он сам. Поэтому Смерть оступилась от него. Он, Вошь, бессмертен. Но это не имеет значения.

– Мы его засекли,– возбужденно пробубнили в трубке.– Прям из той же дыры и вылез. Брать?

– Нет,– сухо сказал полковник.– Вести и держать меня в курсе. Конец связи.

– Он что, псих? – изумился Кныш.– Просто внагляк лезет. Нормально, блин!

– Псих, это, по-твоему, легче? – спросил полковник.

– По-моему, да. Если просчитать.

– Ты где раньше служил?

– ВДВ. Потом в угро.

– Просчитать, это правильно,– одобрил полковник.– Только это тебе не маньяк-насильник, а грамотный убийца. Раз. У психов всегда есть чутье на опасность. Получше, чем у нормальных. Знаю, потому что сам психами командовал. Это два.

Кныш понял: полковнику хочется поучать. Пусть. Кнышу даже интересно.

– И третье, самое главное…

– Да?

– Мы его не просчитали.

Полковник взялся за телефон:

– Зубарев. Собирай группу. Объект засекли.

– Капитана Супника. Это Мотылек. Поступил сигнал на выезд.

– Понял. Возьмем на контроль.

– Только осторожненько,– обеспокоился Мотылек.– У Витальича еще те волчары.

– Не трухай,– успокоил Супник.– Тебя не засветят.

– Саэтдинов, ты?

– Я. Супник?

– Угу. Поступил сигнал по Гоблину. Братва его засекла. Будут мочить.

– На здоровье. Нам работы меньше.

– На этот раз его сделают. Наняли чистильщиков из УБ.

– Юра, ты не обижайся. Я сейчас занят. Добро?

– Ты просил – я звоню. Дело твое. Мое ведомство вмешиваться не будет. Есть негласное указание, мать их…

– Спасибо, Юра. Отзвони, чем кончится, лады?

– Без проблем. Бывай.

– Бывай. Спасибо!

– Ну, еще по стопке? – майор Саэтдинов, не дожидаясь ответа, взялся за бутылку.

– Ростик, снизь темп,– попросил Ласковин.– Я могу сойти с дистанции.

– Слабакам – скидка,– снисходительно произнес Саэтдинов.

Плеснул Андрею грамм двадцать, а себе – по ободок.

– Ну, за дружбу!

Опрокинули. Зажевали.

– Под генерала косишь? – спросил Ласковин.

– Не понял?

– «Ну, за встречу!»

– А… Угу. Мне понравилось. Тем более мы и на рожу похожи, не заметил?

Ласковин пригляделся.

– Что-то есть. Только ты посвежее малость.

– Так я по жизни и выпил меньше. Это, брат, поправимо.

– Я заметил,– усмехнулся Андрей.– Слушай, вам же, татарам, по закону никакого винопития?

– Это ж не вино – клюковка,– пояснил Саэтдинов.– Насчет клюковки у пророка ничего не сказано.

– Еще бы. Откуда в пустыне клюква!

– А вообще, Ласка, я и не мусульманин вовсе. Необрезанный. Корана нет. Только и мусульманского, что в паспорте – «татарин». А снимут пятую графу – и того не останется. Нет, фамилия останется. Ну, за веру!

Выпили. Зажевали.

– Понимаешь, Ласка, жизнь – говно. Работа – говно. Ни хрена не могу. Вот неделю тому стрельнули гендиректора «Монтана-плюс». Знаю, кто заказал. Знаю, почему. Даже исполнителя знаю, потому что почерк характерный. А доказательств нет. И не будет. Херово, Ласка. Раскрываем одну бытовуху.

– Ну, не так уж все мрачно… – сказал Андрей.

– Тебе хорошо,– хмуро произнес Саэтдинов.– Ты – Спортсмен, ты – с другой стороны.

– Угу. Вот, Ростик, привлекут тебя за контакт с преступной группировкой. В моем лице! – Ласковин захохотал.

– Нечего ржать,– буркнул Саэтдинов.– Захотят – и привлекут. Как думаешь, откуда эта клюковка?

– Из Финляндии.

– То-то. Зарплата у меня – восемьсот на круг. И ту уже месяц не видел. На такую зарплату – только местные чернила покупать. Так откуда у меня клюковка?

– Хороший вопрос.

– Звали меня тут в одну адвокатскую контору. Охранником. В свободное от работы время. Десять баксов в час. А что! И пойду! Пусть бандиты сами себя мочат! Вот сейчас мне корешок звонил. Наняли спецов Гоблина мочить. Слыхал про Гоблина? Хотя откуда? Это мы его Гоблином окрестили. Ну, за все хорошее! Отморозок. Прикид – под работягу. Стопит кабанов и снимает бабки. А если кто возбухнет – чпок! – Саэтдинов изобразил пальцем.– И в гроб. Сначала это дело Чувало тянул, из Невского, на той неделе назад нам кинули, на город.

– И что? – Ласковин напрягся.

Саэтдинов ничего не заметил, слишком много уже на грудь принял.

– А то. Отследили его частники, которых Гришавин прикармливает…

Ласковин слушал, а внутри все кипело. Когда Ростик упомянул про люк, Андрей ничуть не удивился. Только уточнил, где, покивал: дескать, идеальное место. Завод, можно сказать, стоит. Помещений – море. Охраны – никакой.

Саэтдинов все больше пьянел; Андрей же, наоборот, совершенно отрезвел. От возбуждения.

Возникла Ростикова жена. Молча поставила перед мужем и гостем глиняные горшочки, встала в сторонке, сложив на груди руки.

Андрей попробовал – восхитительно.

– Очень вкусно,– похвалил он.

Женщина вежливо улыбнулась.

– Ну, за нас! – провозгласил Саэтдинов.

Новая бутылка появилась на столе. Его жены в комнате уже не было. Словно в воздухе растворилась.

Проклюнулся телефон.

Ростик послушал, засмеялся.

– А что я говорил! Ну бывай, спасибо! Вот,– сообщил Ласковину.– Молоток он, а не Гоблин!

– Облажались спецы? – спросил Ласковин.

– В самое яблочко, старик. Вели по правилам, а ему на правила насрать! Он нырк в люк – и свободен! Прямо посреди дороги. Между метро и ДК Горького. Орел, мать его! Ну, за успех!

Вошь почувствовал наблюдение, едва вылез из люка. Но сразу забыл об этом – смертью не пахло. Через дыру в заборе Вошь выбрался на улицу, двинул к Балтийскому вокзалу. Балтийский вокзал – хорошее место. Много разных людей. Много таких, кто должен отдать Вошу деньги. Вошь не спешил, спешить надо после. Он шел, слегка приволакивая ноги, слушал, как шуршат по асфальту кирзовые башмаки. Ему нравился звук. Сам не заметил, как оказался у вокзала, справа, где киоски. Обошел кругом, присмотрелся. Трое давят бутылку. Вялый подросток посасывает косяк, пьяная, очень грязная тетка пытается поднять еще более грязного мужичка. Ага. Новая гладкая «БМВшка», припаркованная впритык к киоску. Два сонных качка, крашенная в три слоя девка. Вошь подошел. Встал рядом с машиной. Стекло опущено. Сантехнический запашок беспрепятственно просочился внутрь. Качки не восприняли – флегматично жевали резинку под негритянский рэп. А вот девка встрепенулась.

– Э, мужик, ты, пошел отсюда на хер! – завопила она, мгновенно определив источник.

Качки встрепенулись, задвигали стрижеными головами.

– Тишка, скажи ему,– потребовала девка.– Это ж, он же, бля, в говно нырял! Тихон!

Качок Тихон, тот, что сидел на водительском месте, высунул башку в окно.

– Уё отсюда, мудила,– буркнул он.– Ты чё, не понял?

– Понял,– ответил Вошь.

И выдернул левую руку из кармана. Широкое лезвие прижалось к шее Тихона. Поперек сонной артерии. Тихон попытался втянуть голову, но лезвие совершило легкое движение вдоль его кожи, и струйка крови потекла под воротник рубашки. Тихон зашипел. А у его приятеля отвалилась челюсть, и из пасти выпал недожеванный «чуингам» – дырка глушителя смотрела прямо в глаз. Девка на заднем сиденье завизжала.

– Молчи, дура! – рявкнул Тихон.– Мужик, ты чё, сдурел?

– Медленно открыл дверь, медленно вынул ствол и очень медленно отдал мне,– спокойно произнес Вошь.

Тихон в точности выполнил указания.

– Теперь ты.

Второй качок тоже не стал рисковать.

– Теперь бумажники.

– Чего?

– Лопатники мне, живо!

Получив требуемое, Вошь убрал нож.

– Без глупостей,– посоветовал он напоследок и отправился прочь.

– Во бля! – изрек Тихон, прижав руку в шее и обнаружив на пальцах кровь.– Бля буду, он, говнюк!

– Думаешь, это он был? – спросил его приятель.

– Нет, моя жопа! – заорал Тихон.– Ёшь твою мать, звони давай!

Вошь обогнул вокзал со стороны платформ, прошел мимо цветочного ряда к метро. Прежде чем войти в вестибюль, натянул поверх ватника оранжевую безрукавку. Затем спокойно миновал контроль, бросив:

– Привет.

– Здорово,– отозвалась бабка с красной повязкой.

Вошь ее не интересовал.

Человек в оранжевой безрукавке покинул станцию метро «Нарвская» и, спустившись по лестнице, направился в сторону бывшего НИИ жиров. Его появление не осталось незамеченным.

К двоим, которые вели его от Балтийской, присоединились двое, дежурившие снаружи. Еще двое вышли из машины, припарковавшейся позади автобусной остановки. Не ограниченный в расходах полковник задействовал в операции почти четыреста человек. Правда, лишь немногие из них были настоящими профессионалами, но чтобы сидеть в тачке и ждать, пока тебя ограбят, или высматривать в толпе нужного человека, особого профессионализма не требуется. Что же касается приманок, то трое психологов-аналитиков, занимавшихся разработкой психологического портрета «хищника», уже через шесть часов выдали рекомендации по организации оптимальных приманок.

Предполагается, что государственный силовой аппарат значительно превосходит любую мафиозную структуру, как численно, так и уровнем подготовки и обеспечения. Хотя бы потому, что обложил налогами всех. Но прожорливость далеко не всегда сопутствует охотничьим качествам. Особенно если это прожорливость псаря, а не псов. Половина людей, привлеченных полковником к операции, числились в государственных силовых органах. И не только в прошлом, но и в настоящее время. Что делать, не от хорошей жизни следователь прокуратуры или мастер боевых искусств подается в частные охранники. В этой стране…

Вошь почуял Смерть, как только вышел из метро. Он не остановился. И не стал вертеть головой в поисках врага: вокруг слишком много людей, врагом может быть каждый. Вошь двинулся туда, где никто не помешает ему убить убийц,– на «дикую» территорию позади ДК Горького.

Те, кому приказано было его убрать, столкнулись с той же проблемой. Ликвидировать вооруженного, пребывающего начеку человека лучше всего издали. Но палить из пистолетов над головами десятков людей они не рискнули. И воспряли духом, когда объект решительно направился туда, где разобраться с ним будет нетрудно. Ликвидаторы так же, как и Вошь, верили в свое абсолютное превосходство.

Вошь повернул налево и вдруг почувствовал: драться не следует. Следует укрыться. И быстро. Ближайший люк – в двух шагах. Вошь нагнулся, поддел ножом крышку, прыгнул вниз, ухватился на лету за железную ступеньку, разжал руки, приземлился тремя метрами ниже асфальта. Дохнуло вонью – Вошь наступил на полуразложившийся труп кошки. Вонь – дело привычное. Пригнувшись, Вошь нырнул в тоннель.

Преследователи сорвались с места и бросились к люку.

Вид мужика в рабочем прикиде, лезущего под землю, никого из прохожих не удивил. А вот когда полдюжины мужчин столпились вокруг открытого люка, это заинтересовало многих.

Внутрь, впрочем, ни один из преследователей не сунулся. Экипировка не та.

Глава пятнадцатая

Карты коммуникаций Андрей расстелил на кухонном полу. Отметил красным три известные ему точки. Очертил треугольник. Для упрощения задачи внес три предпосылки. Первая: логово Гоблина находится под землей; вторая: логово это расположено где-то внутри очерченной территории; третья: от каждой из трех отмеченных точек до места обитания Гоблина можно добраться «без пересадок», то есть исключительно подземными тоннелями. Все три предпосылки могли быть ложными. Но надо же от чего-то оттолкнуться. Спустя два часа бледно-синие и тускло-розовые бумажные простыни оказались исчерчены на манер лабиринта из детского журнала. Но зато определились всего четыре конкретных точки. Вернее, две точки и два белых пятна, расположенных под заводскими территориями. Одно – в непосредственной близости от входа № 2. Андрей сложил чертежи. Задача упрощалась. Пора действовать.

На сей раз под землю он не полез, поступил проще. Дождался вечера, сел в машину, доехал до проходной, махнул перед носом охранника красными корками «Шлема» и поинтересовался, где сыскать дежурного водопроводчика. Охранник, не вдаваясь в подробности, позвонил, и через десять минут Ласковин уже беседовал с коренастым мужичком в синей спецовке. Мужичок оказался толковый, из инженеров, с пониманием. Просьбу о консультации воспринял как должное и двадцатидолларовую бумажку – тоже.

Бросил охраннику:

– Со мной.

Протолкнул Андрея через вертушку и повел хитрыми переходами, мимо погруженных во тьму цехов, мимо сюрреалистических нагромождений пресформ. Завершился путь в каморке под лестницей.

– Чайку?

Андрей кивнул из вежливости.

– Что вас интересует?

Ласковин ответил. Его интересовало помещение под склад. Обязательно подземное. Не обязательно очень большое, но такое, куда можно сгрузить сотню ящиков и посадить сторожа. Парадный вход не обязателен, даже нежелателен.

– Что-нибудь вроде того, чтобы спокойно пожить пару дней и никто не беспокоил? – осведомился догадливый инженер.

– Примерно.

Они обменялись понимающими взглядами.

– Можно поискать,– кивнул дежурный.

– Если мест будет два или больше – еще лучше.

– Поищем.

Дежурный открыл шкаф, судя по виду, еще довоенной сборки, вытащил нужную папку, вытряхнул чертежи. Выбрал один и расстелил на столе.

Забулькал кипяток в банке. Дежурный выключил кипятильник, бросил щепоть чая.

– Вот,– грязный ноготь уперся в синьку.– То, что вам нужно. Очистные.

Ласковин поморщился.

– Они не задействованы,– успокоил собеседник.– И никогда не были задействованы. Вот здесь и здесь – выходы вентиляционных шахт. Есть подводы с водой, электричество. Правда… есть и небольшая проблема,– дежурный замялся.

– Любую проблему можно решить,– заметил Ласковин, и на свет появилась еще одна бумажка с президентским ликом.

– Пожалуй, этого не маловато будет,– покачал головой дежурный.– Нужно технику заказывать. Три года назад у нас авария была, залило коммуникации. Вот эти тоннели. Ясное дело, никто это говно не откачивал, так и стоит. Но в очистных его быть не должно. Там по проекту превышение в полтора метра.

– Если место подходящее, заплатим, сколько нужно,– кивнул Ласковин.– Только без бумаг, наликом.

– Наликом – еще проще. А место вот,– дежурный показал на схеме.– Основная емкость на пять тысяч кубов. Основание плоское. Взгляните, вот это обозначает…

– Я умею читать чертежи,– перебил Ласковин.

Заводские схемы существенно отличались от тех, что остались у него дома. Но аналогии очевидны, а зрительная память у Ласковина хорошая.

Дежурный поставил перед Андреем стакан, пододвинул жестяную банку с сахаром.

– Угощайтесь.

– Хотелось бы глазами взглянуть,– произнес Ласковин.

– Пока никак,– извиняющимся тоном ответил дежурный.– Там говняная химия. А у меня даже лишних резиновых сапог нет – нищенствуем. Могу показать выход шахты.

– Пошли,– сказал Ласковин.

Спустя пятнадцать минут они стояли в небольшом помещении, украшенном мощными насосами. Работал только один, остальные бездействовали. Дежурный подвел Ласковина к платформе. Обрезок трубы с фланцем – сверху, дыра в полу – снизу. Ни насоса, ни электродвигателя, только светлые пятна на цементе.

– Пару мы сняли,– сказал дежурный.– Но для людей и естественной циркуляции должно хватить. Сейчас мы кое-что проверим.

Он вытащил из кармана некий прибор с длинным проводом-шлангом и, размотав шланг, опустил в дыру.

– Датчик,– сообщил он.– Термопара и газовый тест. Армейская штучка, наши из лаборатории лепят. Ну поглядим. Во, зеленый, вредных газов нет и кислород в норме… Хм…

– Что-то не так? – осведомился Андрей.

– Что-то с термопарой. Видите, двадцать три градуса.

– Ну и что?

Дежурный потряс приборчик.

– Быть не может,– проговорил он.– Под землей даже летом не больше двенадцати.

– Надо глазами взглянуть,– еще раз повторил Ласковин. «Но без тебя»,– добавил мысленно. Он знал, что там, внизу.

– В субботу посмотрим,– пообещал дежурный.

– А почему не завтра?

– Я дежурю сутки через трое.

– Добро,– не стал спорить Андрей.

Они вернулись в каморку под лестницей. Там истошно дребезжал телефон.

– Митька, мать твою! Где тебя носит? У меня полцеха залило! – трубка хрипела так, что даже Ласковину было слышно.

– А я при чем? – гаркнул дежурный.– У тебя свои мудозвоны…

– Я возьму это? – Ласковин показал на схему.

Дежурный кивнул.

– До субботы,– сказал Андрей и ушел.

Когда Ласковин приехал домой, Наташа еще не вернулась.

«Надо подыскать ей другую работу»,– подумал он с неудовольствием.

Таскается по темноте через весь город… Как будто он, Ласковин, не в состоянии содержать свою женщину! И деньги-то символические.

Андрей разделся и сразу взялся за телефон:

– Абрек? Ласковин. Что ты скажешь о Гоблине?

– Нужная профессия,– отреагировали на другом конце линии.– Надо кого закопать, Андрюха?

– Я не о том. Есть такой персонаж: развлекается тем, что мочит насосанных носорогов вроде тебя и коллекционирует их бумажники.

– Гоблин? Хм… кликуха в самую масть. Знаком мне твой персонаж. Интересуешься его коллекцией?

– Допустим.

– Многие интересуются. Но только интересовалки коротковаты. На него уже Гриша хобот положил. Большую охоту готовит. У меня под это дело Деда просил. На два дня.

– Хороший выбор. Дал?

– Дал бы, но Дед сопровождающим в Казахстан отбыл. А других его новый секьюрити-шеф не захотел. Тебя, я, правда, не предлагал.– Короткий смешок.

– Правильно сделал,– без иронии сказал Ласковин.– Так что, выходит, Гриша уже весь Питер под себя подгреб?

– Весь, не весь, а на разбор с ним пойдут немногие. Есимовские, «Суперполис», ну, чечены еще…

– «Суперполис» – это Нагибин?

– Точняк. Эти от властей поднялись. Крепко повязаны. Только им с Гришей делить нечего. От такой дележки много проблем может возникнуть. Въезжаешь? Так что отдай Гоблина Грише. Жопа целей будет.

– Уговорил,– не стал возражать Ласковин.– Спокойной ночи и привет компании.

Телефон Лехи Вожжи, старого корешка и нагибинского бодигарда, Андрей раздобыл у Шиляя.

– Здорово, Леха! Признаешь?

– Ласка, что ли? Здорово, братан,– Вожжа не то чтобы обрадовался, но и недовольства не проявил.– Как живешь-можешь?

– Пока могу. Хочу тебе идейку подкинуть. Даже не тебе, а боссу твоему.

– К боссу, Ласка, даже я тебя не продвину. А идейку, валяй, передам. На тебя сошлюсь, не беспокойся.

– А вот это не обязательно. Даже напротив.

– Как скажешь. Излагай идейку-то.

– Ты про беспредельщика, коллекционера кошельков слыхал?

– Ну Ласка, кто ж о нем не слыхал! За ним такой должок образовался!

– И у вашей фирмы тоже?

– В самую точку. Если сдашь его шефу, в накладе не останешься!

– Не сдам. Но где искать – подскажу.

– Весь внимание.

– Есть на Обводном один заводишко…

Вошь проснулся и сел, откинул одеяло, прислушался. Разбуженная Альбина повернулась, поглядела на него. Четко очерченный ночником профиль напомнил ей какую-то роденовскую статую.

– Плохой сон? – спросила она.

– У меня не бывает снов,– ответил Вошь.– Спи.

Поднялся, натянул брюки. Альбина с удовольствием смотрела на него: сложен мужик потрясающе!

Вошь корил себя за то, что не обновил проводку. Огнемет попортил изоляцию на проводах, и микрофоны не работали. Вошь собирался заняться этим завтра. И займется, если опять обыграет Смерть. А он ее обыграет, всегда обыгрывал. Потому что чуял. Как сейчас. Чуял…

– Двигаться будете шестью компактными группами,– сказал полковник.– Фонарями не пользоваться. Разделяться – по мере необходимости. Постоянно проверяться на наличие сигнальных датчиков. При контакте использовать только средства ошеломления. Брать живым. Вопросы?

Вопросов не было. Третий по счету инструктаж ничем не отличался от двух предыдущих.

– Тогда – по точкам,– резюмировал полковник.– Начало – в два ноль-ноль.

Первые по расчету три группы, двадцать шесть человек, прибыли на условное место в час пятьдесят. Микроавтобусы, которые их привезли, тут же отбыли. Вернутся они только по сигналу.

Группы без проблем проникли на территорию завода. В час пятьдесят восемь все бойцы уже облачились в защиту. На этот раз не в отечественные балахоны, а в практичную импортную «гидру». Вместо противогазов у каждого – кислородный аппарат замкнутого цикла. Сквозь обычную угольную коробку, газ, который намеревались использовать, проходил с семидесятипроцентными потерями. Но оставшихся тридцати хватало.

Ровно в два ноль-ноль старший первой группы откинул крышку люка…

И свет четырех прожекторов ударил по линзам ноктовизоров, мгновенно ослепив двадцать бойцов из двадцати шести.

– Всем стоять! Милиция! – грянуло с небес.

И все встали. Потому что разбегаться или отстреливаться не имело смысла. Операция сорвана, а от проблем отмажут. Отмазывали всегда, независимо от того, работали они на государство или выполняли частный заказ, как этой ночью.

Спустя полчаса разоруженных и освобожденных от инвентаря бойцов с максимальной корректностью погрузили в милицейский автобус и отвезли в ближайшее отделение… откуда и выпустили без каких-либо расспросов в шесть часов утра. Но как только автобус отъехал, на арене несостоявшихся боевых действий появились новые игроки. Вновь прибывшие споро облачились в конфискованный инвентарь и один за другим исчезли в люке. Прожекторы были заблаговременно отключены.

Вошь застегнул рубаху, заткнул за пояс сзади пистолет. Скорее по привычке, чем из осторожности. Он чувствовал чужое присутствие, но не настолько близко, чтобы использовать оружие ближнего боя.

Поворот маховика – дверь бесшумно (петли смазаны на совесть) отходит в сторону. Вошь делает шаг через порог… и темнота выбрасывает ему в лицо каменный таран. Белый бесшумный взрыв где-то в затылке, глаза на несколько мгновений слепнут…

Вошь лежит на ковре. Над ним – исчерченный тенями потолок. Потолок кружится. Нижняя часть лица как будто отсутствует. Вошь трогает челюсть. На месте, но ничего не чувствует. Липкое под пальцами. Кровь. Темная фигура надвигается на него. Она кажется гигантской, но это потому, что Вошь смотрит с пола. Рука направлена на него.

В руке пистолет. Вошь тут же вспоминает о собственном оружии. Оно на месте. Жестко упирается в поясницу. Не раздумывая, Вошь откатывается в сторону, выхватывает оружие. Пистолет самовзводный, предохранитель снят, нужно только нажать на курок. Вошь очень хорошо стреляет. И очень быстро. Быстрее всех.

Но на этот раз не успевает. Твердый рант ботинка врезается в запястье, пистолет отлетает вбок, рука немеет так же, как мгновение назад – лицо. Ботинок резко опускается ему на живот. Каблуком – в солнечное сплетение. Вошь перестает дышать. Ствол пистолета опускается. Стрелок держит оружие двумя руками, твердо, словно целится в деревянную мишень…

– Не-ет!!!

Ласковин посмотрел на голую женщину, потом на того, кто ее украл… и опустил пистолет.

– Одевайтесь, Альбина,– брезгливо сказал он.– Скоро здесь будут очень неприятные люди. Ты многим наступил на мозоль, Гоблин.

– Меня зовут Вошь,– прохрипел человек на полу.

– Как? – Ствол пистолета снова опустился.

– Вошь!

– Бывает,– Ласковин слегка пожал плечами.

Он ни на миг не забывал, насколько опасен этот фрукт.

И ничего не вспомнил.

Альбина поспешно оделась, натянула сапоги с обломанными каблуками.

– А теперь подыщи мне хорошую веревку,– распорядился Ласковин.

– Зачем? – в глазах женщины мелькнул страх.

– Свяжу одно насекомое,– усмехнулся Ласковин.

– Он не сделал вам ничего плохого.

Андрей видел: она изо всех сил старается держать себя в руках. А красивая баба!

– Ничего плохого!

– Это точно,– кивнул Ласковин.– И не сделает, я уж позабочусь. Зажги-ка остальные лампы.

Альбина щелкнула выключателем. Разом вспыхнули все светильники. Теперь Андрей мог поподробней разглядеть своего противника. Но ему не хотелось его разглядывать.

– Разумней, конечно, его пристрелить,– задумчиво произнес Ласковин.

Он не сомневался: пленник попытается прикончить его при малейшей возможности. Но убивать не было желания. Убийство – грех, неправильность. Даже убийство такой твари, как Гоблин.

– Нет.

Это сказал Вошь.

– Да ну?

– Мы не враги. Я не стану тебя убивать. Теперь.

Ласковин рассмеялся. В наглости этому парню не откажешь. Андрей встретился взглядом с лежащим и оборвал смех. Черт! Не может быть! Не должно быть!

У Гоблина – те самые глаза. Глаза двойника, глаза самого Ласковина, глаза «военизированного» орла Струпова, тоже убийцы, вне всякого сомнения.

«В хорошую компанию ты угодил, Ласка»,– сказал он сам себе.

Да уж. Но убивать Вошь-Гоблина он не будет. И связывать тоже. Оставить мужика ребяткам Гришавина или Нагибина – похуже, чем просто убить.