Текст книги "Король пятой башни (СИ)"
Автор книги: Александр Быков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
– Да ясно, ясно. Это мы в школе проходили, – буркнул Иван.
– Через несколько лет работы в обычном реакторе почти весь уран-235 распадается. Но основная-то часть урана при этом так и остаётся не распавшимся стабильным ураном-238.
Иван кивнул:
– А потом получившуюся радиоактивную хрень из реактора вынимают и закапывают поглубже, чтобы она никого радиацией не убила.
– А в этой «хрени» ещё девяносто семь процентов урана! И если этот уран поместить в современный реактор на быстрых нейтронах, типа того, который мы планируем поставить тут, у себя, то, под воздействием облучения, от происходящих рядом реакций распада, уран-238 тоже станет распадаться. В результате такого распада получится радиоактивный плутоний, который тоже запустит цепную реакцию, от которой распадётся ещё какая-то часть урана-238 и так далее, много лет, пока не распадётся весь уран! Весь, а не три процента, как раньше. То, что в прошлом веке было самым опасным мусором, сейчас – самое выгодное топливо для современных российских реакторов. А здесь, – Зинкевич постучал пальцем по папочке, – документация об одном из мест, куда это топливо захоранивалось военными в шестидесятые и семидесятые годы.
– Так, – король кивнул. – А почему это топливо, раз оно теперь такое полезное и ценное, до сих пор никто не раскопал и не применил? Я слышал уран всё время дорожает. А тут военное имущество. Это же собственность государства? Наверняка там был строгий учёт. Как вообще можно было потерять двести тонн такого дорогого и опасного…
– Опасность там не велика. Все ТВС-ы запаяны в герметичные контейнеры и затоплены на дне моря. Но близко от берега, в одной из бухточек нашего, Северного острова, на берегу Карского моря. ТВСы там постепенно остывают, отдавая лишнее тепло в Ледовитый океан. Наверное, они уже совершенно остыли и почти не фонят. А то, что государство эту свалку потеряло… Судя по бумагам, первые ТВСы от подлодок захоранивали тут ещё в конце шестидесятых. Это была секретная работа очень небольшого числа военных. В семидесятые захоронение отработанных ТВСов продолжилось. Но в семьдесят пятом году прошлого века все ядерные державы подписали договор, запрещающий загрязнять мировой океан радиоактивными отходами. С этого момента отработанные ТВСы надо было везти и захоранивать уже где-то на суше. А эти наши ребятки, – министр похлопал по папке, – ещё несколько лет продолжали сбрасывать в бухту контейнеры с отработанным топливом. То ли кто-то из флотского начальства вовремя не отдал приказ прекратить захоронения, то ли в первые годы чисто технически не было возможности захоранивать ТВСы по новым правилам. А в результате что?
– Что?
– Международный скандал, если это всё откроется. А если флотское начальство получило приказ от властей, но не выполнило его, то…
– Ясно. Кто-то из советского начальства или из флотского облажался, и чтобы прикрыть свой зад, решил всё скрыть. А тех моряков, кто это всё захоранивал? Их что же всех убили? Или сгноили в тюрьме?
– Что за бред? Зачем это? В семидесятые годы нравы в советах были уже более мягкими. И с секретностью всё было в порядке. Все причастные к подобным работам либо не знали, что везут, либо давали подписку о неразглашении. Вся эта деятельность была совершенно официально засекречена. Рядовые исполнители получали приказ и просто делали свою работу. Думаю, чтобы прикрыть обмишурившегося начальника пришлось всего лишь изьять какие-то документы из флотских архивов и договориться с парой морских офицеров которые были в курсе, что там куда везлось и зачем топилось в бухте.
– А сейчас кто-то из этих офицеров решил продать папочку?
– Скорее, кто-то из изымавших эти секретные документы, – поправил министр.
– Ясно. И чё нам теперь с этим делать? Точное место захоронения там указано? Это, надеюсь, не рядом со Светлогорском?
– Это на другой стороне острова, на берегу Карского моря. Но точного места в этих бумагах нет. Указан только квадрат и краткое описание бухты.
– Получается,золото дядя Слава платил не только за эту папочку, но и за за то, что ему покажут точное место.
– Золото? – поднял брови Зинкевич.
– Это предположение, с чужих слов, – поднял ладонь король. – На самом деле, неизвестно, что он там должен был заплатить и кому. Но, похоже, именно ради этого он и полетел на встречу, с которой потом не вернулся.
– Вот, значит, как, – Зинкевич скорбно покивал.
– И что нам теперь с этим делать?
– Если ты прикажешь прямо сейчас выделить мне флаер, то я попробую найти точное место захоронения.
– Счётчиком гейгера будешь все бухточки проверять?
– Не только… Нужен один флаер с пилотом. На день. Может, на два.
– Хорошо. А как его тебе… выделить?
– Просто позвони и вели Семёнычу. Он распорядится.
***
– Сиди, балда. Сиди. Это Ваня пришел. Ну… – Сарданапал вырвался из под руки Ланы, со стуком спрыгнул на пол и шмыгнул под диван. – Ну вот, – она развел руками, в одной из которых была расчёска с застрявшими меж зубцов клочками рыжего пуха. – Только уговорила его причесаться… И откуда у него колтуны? У нас же дома ни репьёв, ни веток.
– От повышенной лохматости, – улыбнулся Иван и плюхнулся на диванчик.
– Слушай, Вань. Я тут набросала вчерне какой можно сделать стену с барной стойкой в «Тропикане».
– Где?
– Ну… В нашем 3D-кафе. Я думаю, его надо назвать «Тропикана»… Раз парного молока организовать не получится, то пусть там будут всякие тропические соки. И всегда пляж, солнце, море и так далее. Вот, смотри…
Иван покрутил в руках эскиз.
– Ты чё, сама это рисовала?
– А что такого? Не очень-то и красиво. Это же я не на стенку повесить, а так, набросок для памяти.
– И ты это всё сама придумала?
– Не. В основном по памяти набросала и немного нафантазировала. В Питере мы играли в одной кафешке. Там оформление было похожее. Я и подумала… Да, я с Заровым вчера созванивалась.
– Уже? А чё сразу не сказала?
– Да ты вечером был такой гружёный… А сейчас Заров счёт прислал. В общем, может он переделать всё для нашей Тропиканы размером в два больших зала… И ещё он придумал, что нужно по полу рассыпать настоящий пляжный песочек, прямо горячий, словно солнцем нагретый, и уже на нём расставить шезлонги, столики. Только у нас на двухзальную кафешку экранов пока нет… Или, всё-таки есть, – Лана заметно погрустнела, – если к тому, что ты нашаманил, всю нашу комнату отдыха отдать.
– Знаешь что, – Иван обнял её за плечи. – Давай мы начнём с однокомнатной Тропиканы. Сперва надо понять, понравится ли вообще всё это публике?
– Ты просто меня жалеешь, да? Ну чтобы я без своей любимой игрушки не осталась?
– Иэто тоже. Но вообще-то я это… Пытаюсь быть рациональным. Зачем лишать тебя удовольствия, если можно и без этого сделать всё хорошо и удобно?.. Не, если тебе так важно оставить нас без комнаты отдыха, то…
– Мне другое важно. Я очень хочу быть полезной.
– В смысле?
– Полезной тебе. Другим людям. Неправильно это, что я сижу тут и целыми днями ничего не делаю, в то время как все вокруг…
Он, не дав договорить, поцеловал её в губы. Обнял, подсунув руку под ноги. Усадил её себе на колени. Ткнулся лицом в тёплую, мягкую грудь. Поднял глаза, любуясь удивлённым, зарумянившимся лицом Ланы:
– Чтобы быть полезной тебе надо просто быть. Вот тут. Рядом со мной… Ты думаешь, этого мало? Да если бы не ты, я бы, наверное, уже сбежал отсюда, ото всех этих проблем. Или забухал бы по чёрному. А так… – Он снова прижался к Лане. – Просто будь. Когда ты счастлива, довольна, то и мне хорошо. А всё остальное не так важно.
– Не так важно? – она грустно улыбнулась. Запустила пальцы в его рыжеватые волосы. – Что же ты тогда часами сидишь за этими своими документами, пытаясь в них разобраться? Орёшь на своих министров? Я вижу, что для тебя важно.
– Я могу тут что-то изменить. Именно поэтому так стараюсь вникнуть и…
– Я понимаю. Но ведь и я тоже что-то могу?
– Оставить нас без комнаты отдыха? – вздохнул Иван. – Слушай, если тебе скучно, то просто придумай себе какое-нибудь занятие. Хочешь – займись вплотную этой нашей кафешкой. Найди для неё помещение, подбери персонал. Найди, кто бы оформление нам сделал. Я серьезно, чё ты ржешь? Ты всё равно во всех этих кафешках в сто раз лучше меня разбираешься. Я велю Семёнычу и Ярославне – они будут тебе помогать. Только сперва давай сделаем однокомнатную «Тропикану». Без песка и всяких изысков, но побыстрее. А потом поглядим, как оно заработает, подумаем. Если всё пойдёт хорошо, забацаем «Тропикану» побольше, с пляжем. Может даже вообще с бассейном. М?
– Ну… Не знаю, – покачала головой Лана. – Я раньше ничего такого не делала. Играла, конечно, в разных ресторанах и кафе. Но ведь это совсем другое…
– И ещё знаешь что, – Иван помрачнел. – Дай-ка мне свой пайфон, а то я его номер не помню.
– Вот, – Лана сунула ему в руку пайфон самой простенькой модели. – А зачем тебе… Вань, ты чё, сдурел? Ты… И зачем мне столько бабла? Тебя Семёныч, поди, заругает. И потом, это даже как-то неприлично. Я же с тобой не из-за бабла. Мне ничего этого не надо. Честно-честно.
– Это мои личные деньги. Мне каждый день на текущие расходы капает, а я даже не понял ещё как мне их тут, в башне, потратить. В ресторан вон тебя сводил, так и там нас обслужили бесплатно.
– У тебя теперь на счёте ноль, – ткнула она в его пайфон.
– Фигня. Завтра опять переведут. А у тебя, случись что, хоть какие-то деньги на счету останутся.
– А что, – Лана закусила губу, – может случится?
– Да что угодно, – Иван обнял её, вспоминая последние свои разговоры с Кречетом и Рониным.
– Ты меня не бросишь? – шепотом спросила она. – Прижалась к нему.
– Не брошу. Всё у нас будет хорошо, – прошептал он в ответ. Нежно провёл рукой по её спине.
Сарданапал вскочил на диван и подсунул свою голову под ладошку Ивана. Утробно урча вскарабкался на колени Ланы. Немного повозившись, завалился на бок, подставляя девушке под руку свое недочёсанное брюхо.
– Вот ведь наглая рожа.
– Угу… Вань, подай мне расчёску. Во-он она. Да отвлекай эту морду как-нибудь, пока я чешу, а то как бы он опять не удрал.
Глава 21. Ликвидационная комиссия
– Алло? Да, Михаил Иваныч! – Семён Семёнович Ронин вытянулся в струнку. – Да, конечно… В лучшем виде, несмотря на все сложности… Да, но мы же… Я понимаю, но и вы нас поймите… – куратор позвонил Ронину в субботу, в одиннадцать утра, в тот самый момент, когда Семён Семёнович обсуждал с Иваном текущие вопросы в королевском кабинете. Премьер, сперва обрадовавшийся звонку, с каждой секундой всё более мрачнел. Губы его плотно сжимались, а на лице проступала нездоровая бледность. – Я всё понял… Да… Так точно! Немедленно всех выпустим. И извинимся… Но… Так точно… Но поймите, у нас просто не было выбора! Я же подробно в докладе всё изложил! Неужели нам надо было оставить всё как есть и покорно ждать новой террористической атаки?.. Поставить жизнь двадцати тысяч наших граждан под удар, но зато соблюсти все нормы?.. Никак нет… Но… Я просто пытаюсь вам объяснить… То есть все эти намёки про комиссию не утка?.. И когда они прилетят?.. С полной проверкой всей документации и условий жизни?.. А нельзя это как-нибудь отложить, хотя бы на неде… Нет, нам скрывать нечего. Готовы в любое время… Да всё я понимаю. Спасибо за предупреждение. Встретим их в лучшем виде… Да. Обязательно. Спасибо вам. Мы непременно… Да понятно. Всё мне понятно. – Рука с церусом безвольно опустилась на столешницу. Премьер закрыл глаза. Вдохнул. Выдохнул. Открыв глаза натужно улыбнулся королю.
– И что всё это значит? – спросил Иван, холодея от нехорошего предчувствия.
Семён Семёнович, чуть подрагивающей рукой сунул комм в нагрудный карман пиджака:
– Кажется, в столице решили устроить нам публичную порку. А то и настоящий разгром. В понедельник прилетит межведомственная комиссия для комплексной проверки Пятой башни. По её результатам может быть принято решение о приостановке договора федеральной власти с нашей СПЗ.
– А как же… Чё, и вот так можно? – пролепетал Иван.
– В экстренных случаях, когда жизни и основным правам жителей СПЗ угрожает опасность, договор может быть приостановлен государством в одностороннем порядке. Комиссия должна определить не возник ли у нас именно такой случай.
– Что же она определит?
– Известно что, – Семён Семёнович скрипнул зубами. – Если бы они не хотели приостановить договор, никакой комиссии не присылали бы. Тем более так срочно.
– То есть, получается, наш куратор заодно с этими китайцами? – прошептал король, постепенно вскипая.
– Дело не в кураторе, – покачал головой премьер.
– Да он же с потрохами сдал нас этим бандитам! Дай мне свой комм.
– Зачем?
– Я ему позвоню. Я ему всё выскажу! Всё!
– Михал Иванычу? Да ты с ума сошел!
– Не хочешь давать? Да у меня, поди, тоже где-то есть его номер… – зло прошипел Иван, доставая из кармана свой золочёный церус.
– Стой, – премьер схватил его за руку. – Подожди… Расскажи сперва мне, что именно ты хочешь ему сказать?
– Что он продажная тварь!
Премьер нервно усмехнулся:
– Во первых, это не новость, а во вторых он обидится...
– Да плевать!
– Прекрати истерику. Давай конструктивно. Какую конкретно информацию ты хочешь до него донести? Ту, что ты взбешен? Что ты на него смертельно обиделся? Ту, что ты неуравновешенный молодой… наивный человек? А вдруг он тоже окажется неуравновешенным? Вдруг он тоже обидится на тебя за эти твои обвинения?
– Да какая разница? Ведь он уже нас продал.
– Может быть, – кивнул премьер. – Но если это так, то что твои слова смогут изменить?
– Я хочу, чтобы он знал. Мы не сдадимся! – король упрямо наклонил голову.
– Прекрасно, что ты не собираешься сдаваться. Я, кстати, тоже не собираюсь. Но какая нам будет польза от того, что он прямо сейчас об этом узнает? Пока что он не знает этого наверняка. А если узнает, то не станут ли наши проблемы от этого больше?
– Чтоб он сдох, – сквозь зубы произнёс король.
– Я бы от этого не расстроился, – пожал плечами премьер. – Вот только тот, кто придёт ему на смену, может оказаться ещё хуже. А к этому куратору я уже как-то приспособился. Да и все наши тоже… Нет, ты дослушай. До этой подставы с Сы-Лоу Михал Иваныч ничего особо плохого нам не делал. Даже помогал иногда. Да и сейчас мы не знаем насколько сильно он лично во всей этой истории замешан. Нет у меня на таком высоком уровне инсайдов. А из тех, что есть, внятной картины пока не складывается.
– Что же нам теперь делать?
– Играть в политику, – пожал плечами премьер. – Сейчас он, думаю, чувствует себя виноватым перед нами. Даже если лично его китайцы тоже купили, он всё равно так или иначе чувствует вину, и как-то попытается подсластить нам пилюлю. Но если ты его зацепишь, реально разозлишь своей руганью… Хочешь проверить, как работается с обиженным лично на тебя куратором? Сковырнуть его с должности у нас вряд ли получится. И будет у нас куратор, регулярно вымещающий злобу на тебе, на всей нашей башне.
– Что же, просто смолчать? Утереться? – гневно сверкнул глазами король.
– Хамить своему прямому начальству дело совершенно бесполезное. Гораздо разумней просто принять всё, что начальник сказал и сделал, к сведению. При этом не стоит говорить в ответ на все начальственные наезды ни одного обидного или даже резкого слова. А человеку власти, политику лучше вообще ни с кем не ругаться. Даже со своими подчинёнными. А тем более с равными по статусу и с вышестоящими. Даже с явными врагами подчёркнутая вежливость работает куда эффективней ругани. И вообще, устраивать войнушку с куратором просто потому, что обиделся на него – ребячество. Хочешь отомстить – отомсти. Но подгадай для этого удачный момент. Ударь так, чтобы тебе уже не могли ответить… Иногда удачного момента приходится ждать годами, сохраняя при этом предельную вежливость и корректность даже к тому, кого тебе хочется живым в землю зарыть… Ты, Иван, должен сперва научишься сдерживать свои эмоции и быстро просчитывать ситуацию на пару ходов вперёд. Пока у тебя таких навыков нет. Нарабатывай их сперва на подчинённых, и старайся не ввязывайся в переговоры, а тем более в перепалки с вышестоящим начальством.
– То есть все будут мной помыкать?
– Как бы высоко ты ни забрался, всегда найдётся тот, кто будет тобой помыкать так или иначе. Так уж устроена жизнь. Даже самые высокие начальники зависят, ещё как зависят от настроения избирателей, от ушлых журналистов, от своих международных партнёров… Да, ты прав. Надо отстаивать свою свободу, свои взгляды на жизнь. Но лучше при этом никого не злить и не пугать раньше времени. Чтобы побеждать надо быть опасным, но при этом выглядеть безопасным. Не наоборот! Всегда ищи возможности для влияния. Если жаждешь мести, хочешь кого-то уничтожить, лучше выжди выгодный момент и бей так, чтобы тебя уже не смогли ударить в ответ. Вместо того, чтобы грубить тем, от кого зависишь, всегда думай, как поставить оппонента в зависимость от тебя, а свою зависимость уменьшить.
– На словах всё просто, – нахмурился король. – Но этот куратор… Он же от нас вообще никак не зависит!
– Если дела у нас будут совсем плохи, у него будут плохие показатели. Он, вообще-то, заинтересован, чтобы у нас всё росло, развивалось. Он нашим ростом регулярно отсчитывается наверх… Сейчас он чувствует себя виноватым за то, что не защитил нас от этого наката. Но если ты обвинишь его, что он продался Сы-Лоу, а он, на самом деле, не продался, а просто прогнулся под какую-то более важную столичную шишку… Тогда вместо чувства вины и желания вину загладить у него возникнет желание выместить на нас свою обиду и раздражение.
– А если он не просто прогнулся, а всё-таки сам, лично замешан?
– Тогда от твоих обвинений почти ничего в его отношении к нам не изменится… Хотя нет. – Так бы у него было хотя бы небольшое, но чувство вины. А будет только досада, мол, догадались, гады… От твоих прямых обвинений наше положение в любом случае станет хуже.
– Что же нам делать? Может, раздуть скандал в прессе? Ведь все эти столичные шишки так или иначе зависят от общественного мнения. Тут у нас такое творится, а они просто не хотят нас защитить. Они же прямо запрещают нам отбиваться! Раз он наш куратор, то не должен был такого допускать!
– Устроить скандал не очень хорошая идея. Скандал и по нам сильно ударит, как бы мы ни были правы. С другой стороны, терять нам, кажется, уже нечего. Благодаря чёрному пиару Сы-Лоу наша репутация уже сильно испорчена. Но достаточно ли у нас компромата на врагов? Что мы можем предъявить публике прямо сейчас? Хватит этого чтобы свалить столичных шишек, крышующих Сы-Лоу? Антоныч, конечно, уже много вкусного нарыл в конфискованной технике. Да и пленные дают показания. Список запрещённых товаров на складе в Третьей тоже говорит сам за себя. К тому же враги пока не знают, на что у нас есть железные доказательства, а на что одни догадки. И до приезда комиссии им неоткуда будет это узнать. Ты, главное, сам пока не лезь никому звонить. Ты же, официально, ещё не в должности… Может, вообще отрубить пока твой номер от межгорода? На всякий случай.
– А если мама вдруг позвонит? Не, если кто-то из начальства мне будет звонить, я лучше просто включу ту же волынку, что с Гарбузовым. Типа я не в курсе, министры сами чудят, мне не докладывают, тыры-пыры…
– Хорошо, – кивнул премьер. – А мне надо прямо сейчас посовещаться кое о чём.
– Да! Пригласи сюда Кречета, Воротынского… ещё, наверное, Жохова?
– Не спеши, парень, – губы премьера скривились в усмешке. Румянец уже вернулся ему на лицо. – Тебе сейчас лучше не знать подробностей того, что мы будем делать. Вдруг кто-то из лоббистов Сы-Лоу додумается лично с тобой поговорить? Я хочу, чтобы ты в любой ситуации отвечал им с искренним недоумением и не выболтал случайно каких-нибудь важных деталей, тем более, что формально ты пока не должен присутствовать на наших совещаниях.
– Но я…
– Своё отношение к происходящему ты всем нам показал. Очень ясно, отчётливо. Если всё кончится хорошо, то нам под твоим началом ещё работать и работать. Думаю, все министры, принимая решения, будут иметь это ввиду. Этого тебе довольно? Побереги свои нервы. Не лезь в самое пекло. А если у нас ничего не получится…
– Такое возможно?
– Возможно что угодно, мой друг. И если у нас ничего не получится, то ты не должен быть никаким боком причастен к затеваемой интриге. Официально, до коронации, ты не при делах. Но при этом именно ты – наследник всей нашей башни. Если у нас не получится полностью отбиться, то, возможно, получится хотя бы сохранить договор, оставить нашу башню свободной зоной, а тебя королём. Ну, уволишь «нашкодивших» министров за самоуправство, начнёшь своё правление с чистого листа…
– То есть ты мне предлагаешь вас всех предать? – снова вскипел король.
Премьер, глядя на него, покачал головой:
– Главное, парень, не предавай самого себя. А меня или ещё кого-то… Ну уволишь одного министра, наймёшь другого. Дело житейское. Как ты уже понял, у любого из нас кроме дел министерских полно и дел собственных, часто более интересных и важных. Так что увольнение с должности под давлением столичного начальства никто из министров, думаю, как предательство не воспримет. Главное нам сейчас саму башню не потерять. А уж с должностями и регалиями мы как-нибудь потом разберёмся.
***
Оставшийся субботний день прошел для Ивана в томительном ожидании. Он полистал новостные ленты в интернете – тошно. Посмотрел ТВ – уж лучше бы серфил интернет. Честно взялся просчитывать какие сорта помидоров и огурцов лучше будет сажать в теплице. Стал прикидывать, как организовать переработку куриного навоза и пищевых отходов в гумус при помощи калифорнийских червей, каких ящиков для этих червей можно наделать из формуемых прямо тут, в башне цементно-стружечных плит… Нет. Дело не шло. В голову лезли мысли о том что скоро всё это может в один миг стать бесполезным. Да, даже если китайцы отожмут у него башню не через покупку, а через конфискацию государством, по форс-мажорным обстоятельствам, он всё равно получит огромные, невероятные деньжищи компенсации… Вот только он понятия не имеет, как такими капиталами управлять. И главное, живые люди, которые жилы рвали выстраивая башню, мечтая о её росте, развитии, о счастливой жизни в прекрасном городе будущего… Неужели все их мечты теперь окажутся перечёркнуты какой-то уродской столичной комиссией? Что не смогли сделать самые отмороженные террористы, то с лёгкостью развалят сейчас какие-то бюрократические крысы!
Ивана кидало то в безразличие, то в отчаяние, то в злобу. Ближе к вечеру он пошел, было, слушать, как играет Лана. Она по удалёнке лабала джаз с Ксюхой и Максом. Это была не его музыка. Интересная, сложная, но не его… Иван видел, как Лану, буквально, распирает от радости, как она, с горящими глазами, импровизирует. Парень то умилялся, любуясь своей девушкой, то вдруг злился от того, что она тут так лихо оттягивается, а он…
Поняв, что сейчас может сорваться и нагрубить любимой, Иван вышел к себе в кабинет. Плотно прикрыл дверь. Постарался отвлечься на что-то, чтобы не испортить её чистой радости своим раздражением, своими натянутыми, как струна, нервами.
***
Ужинать он не стал. Совсем не хотелось. Чтобы не расстраивать Лану своей кислой миной, сказал, что много работы и, подхватив чай с печенюшками, сбежал в кабинет. Опять смотрел новости в интернете. – Всё по прежнему тухло. Даже лоучены уже медленно поднимались в цене. Только комки Пятой башни, отыгравшие немного после своего стремительного падения, так и застряли на цене вдвое ниже номинальной.
В десятом часу вечера в кабинет к Ивану завалился Зинкевич. С мокрыми волосами, обветренными губами и красным носом. А ещё от него несло коньяком.
Плюхнувшись в кресло Константин Борисович достал из бокового кармана пиджака небольшую плоскую фляжку и поставил её на стол. В ответ на озадаченный взгляд короля он открутил крышечку и отхлебнул. Протянул фляжку Ивану. Тот отрицательно замотал головой. Пить спиртное определённо не хотелось.
– Я их нашел, – довольно улыбнулся энергетик. – Нашел бы ещё в обед, если бы не туман… Все бухточки замёрзли, а эта ещё нет. Остаточное тепло от ядерного распада.
– А говорил, всё должно остыть за столько-то лет, – покачал головой Иван.
– Ошибался, слава богу… Не совсем остыло. Двести тонн урана это тебе не ишак чихнул. Я никому пока… Даже пилоту сказал, что мы ищем место для ещё одной метеорологической станции… Раз двадцать вылезал из кабины. У каждой бухточки дозиметром всё промерял. У нашей, пока не замерзшей, щёлкает – будь здоров!
– Так. Выходит, мы нашли эти контейнеры. Что дальше?
Зинкевич блаженно улыбнулся:
– Теперь я, наконец, хорошенько высплюсь. А завтра попрошу Александра Сергеича наделать нам нужных роботов.
– Какого ещё Александра Сергеича?
– Пушкина, конечно, – Зинкевич рассмеялся и ещё немного отхлебнул из фляги. – Ну, в смысле, Саню Птицына. У него прозвище Пушкин. Ещё не знаком с ним? Головастый парень. Он в башне главный спец по роботам. По обслуживанию крыши в основном, но он и много других тут наделал… Сперва мне будет нужен маленький робот для подводных съёмок и оценки общего состояния контейнеров. Со встроенным дозиметром, термометром и так далее… Потом нужен второй – для подъёма контейнеров на поверхность… Потом организовать перевозку ТВСов поближе к башне, построить для них нормальное хранилище, наладить рядом с башней переработку сырья в типовые таблетки для современного реактора. Весной приступим, по мере сил и возможностей… А вот Жохова и Жанну Михайловну нам, пожалуй, придётся прямо сейчас поставить в известность об обнаруженном кладе. Без их помощи вряд ли получится как-то оформить эту находку на баланс Пятой башни.
***
Экран камика был почему-то не чёрно-белым, а цветным. Но это Ивана мало смущало. Цель была хорошо видна. Одномоторный Байкал-7 вёз в Светлогорск, в его Пятую башню ликвидационную комиссию столичных упырей, продавшихся китайским наркоторговцам. И всё было до изумления просто. – Поймать Байкал на подлёте и сбить прямым попаданием ракеты в корпус, а лучше прямо в фонарь пилотской кабины. Солнце немного слепило, выглядывая слева из-за морского горизонта красным глазом под хмурыми бровями клубящихся туч.
Самолётик шёл прямо на него. Пульсирующий квадрат прицела зажёгся красным цветом. Иван втопил на клавиатуре кнопку «ё», запуская ракету, и экран монитора погас. На большом настенном экране в Пультовом был ясно виден чёрный крестик приближающегося самолёта. Была видна и вспышка сгоревшего при запуске дрона-камикадзе, и длинная черта инверсионного следа ракеты, впившейся прямо в нос крылатой машины. Вспышка света, ослепительная, яркая, как солнце, сожгла самолёт и, кажется, всё небо на километры вокруг. Дым, окутавший огненный шар, стал набухать, поднимаясь над морем огромный грибом ядерного взрыва. Ударная волна покатилась над морем и врезалась в башню, встряхнув её, словно пустую ЦСП-шную коробку для червей.
Иван дёрнулся, проснувшись от встряски.
– Ваня, Ванечка… Что с тобой? – шептала Лана, обнимая его и тряся за плечо.
Сердце колотилось как бешеное. Выдохнул. Прижался к её тёплому, мягкому телу. Вдохнул запах её кожи, волос. Обнял в ответ:
– Всё в порядке, милая. Уже в порядке.
– Ты кричал во сне. Тебе, наверное, какой-то кошмар…
– Да…Кошмар. Спасибо, что разбудила… Вот блин… Четвёртый час ночи. Схожу, водички хлебну и дальше спать.
***
Воскресенье тянулось немыслимо долго. Иван бродил из угла в угол кабинета злой и не выспавшийся. В официальных СМИ, между прочими важными новостями, по прежнему полоскали Пятую башню. Сообщали про то, что на днях туда будет направлена правительственная комиссия для расследования и рассмотрения всех поступивших от населения жалоб.
А вот в интернете появились и стали разлетаться по разным ресурсам файлы видео с захваченных складов Сы-Лоу. Иван, естественно, их тут же скачал: Дым, стрельба. Уложенные на пол, руки за голову, китайцы. Ряды собранных, готовых к атаке дронов в каком-то длинном зале. СБ-шники в масках и полной снаряге. Хромающий на простреленную ногу полицейский в бронежилете – видимо майор Рогавкин. Причитающие китайские женщины. Истекающие кровью раненные и выносящие их на носилках медики. Штабеля гранатомётов, патронов, автоматов, фотографии каких-то бумаг с иероглифами и англоязычных документов с печатями. Видео было длинное, склеенное из нескольких кусков. В одном из эпизодов майор Галимханов, матерясь, требовал прекратить штурм, грозил «всэх зарэзать» и тряс пистолетом, поминая генерала Степаненкова. Тут же на экране появилась какая-то ведомость с фамилиями. Стоп кадр. Увеличение. Список фамилий с крупными денежными суммами. Одна из фамилий обводится красным маркером «Stepanenkov». Потом почему-то подполковник Гарбузов, грозно требующий от короля прекратить незаконный обыск на складах Сы-Лоу и выпустить неправомочно задержанного Галимханова. Следом Галимханов, «поплывший» после чаёчка и рассказывающий, как его подкупали китайцы. Потом снова тот самый список фамилий с суммами, а в нём, среди прочих, фамилии «Galimhanov» и «Garbuzov», для верности снова с остановом, увеличением и красным маркером.
Иван немедленно позвонил премьеру:
– Чё, у нас правда есть эти ведомости с фамилиями всех, кому Сы-Лоу заносили бабло?
– А ты как думаешь?
– Лихо! Да мы тогда в бараний рог всех согнём!
– Не торопись, парень. И не лезь. Тебя же просили. Вообще, это не телефонный разговор. После обеда к тебе Кречет зайдёт с докладом. Тут, кажется, интересные вещи ещё по одному делу вырисовываются… И если тебе вдруг позвонят – не выделывайся. Помни, о чём мы с тобой вчера говорили.
***
После обеда и правда зашел Борис Моисеевич. Но говорить о документах Сы-Лоу он не стал. Вместо этого начал зачитывать отрывки из протокола допроса:
– Это показания одного из китайских грузчиков, арестованных на складе Сы-Лоу. До середины ноября он служил младшим матросом на одном из рыболовных тральщиков. Потом перевёлся на склад. Пятого ноября их тральщик находился в открытом море к северу от Светлогорска. После полудня к нему подлетел флаер. Приземлился на передней палубе. Из флаера вышли два человека. Генерал и его охранник. На палубе с ними разговаривали три лысых русских якудза и один хитрый старик в очках. Старик в очках и якудзы прибыли на тральщике из Мурманска. Генерал отдал старику тяжёлый чемодан. Тот открыл чемодан. Очень обрадовался. Закрыл и отдал чемодан старшему якудзе. Потом младший якудза передал старику коричневую сумку, из которой торчали какие-то старые бумаги. Старик пожал руку генералу. Потом старик, генерал и его охранник сели во флаер. Флаер взлетел, направляясь на юг и, отлетев от корабля на несколько сотен метров, взорвался. Капитан корабля не стал проводить спасательные работы. Сразу приказал двигаться полным ходом на юго-запад.
