Текст книги "Вась"

Автор книги: Александр Тарасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

Глава 20

  По окончании мероприятия экипаж не спешил расходиться, когда ещё выдастся шанс вот так всем вместе встретиться и спокойно пообщаться.

  Часть экипажа продолжала наблюдать, как во тьме гаснет искорка космической лаборатории – последняя ниточка, связывавшая нас с домом, кто-то весело смеялся. Я же думал о том, что принесёт нам это путешествие, но в голову лезла одна банальщина, вроде знакомства с новыми расами, артефакты древних, сражения с неведомыми врагами и поиск смысла жизни. Эк меня понесло, чего я тут размечтался – обычный же поиск. Ждёт вас, кадет, учёба, стандартные патрульные полёты, может быть немного практики на планете. Учёные дадут подержать в руке какой-нибудь обломок древнего камня. На этом всё, проза жизни.

  – Вася, чего загрустил? – стоящая рядышком Марина заметила мой упёршийся в одну точку взгляд и решила расшевелить меня.

  – Да нет, Мариша, всё нормально. Думаю вот, что нас ждёт там, – я кивнул на чёрное, усыпанное звёздочками окно в космос.

  – А ты не думай много – голова лопнет. Предчувствие что говорит?

  – Ничего, молчит, как шпион на допросе.

  – Вот ты сам и ответил, значит, всё будет хорошо.

  А ведь верно, если уж мой внутренний голос в кои-то веки не предрекает катаклизма, может и впрямь, обойдётся.

  Тут к нам подошла Иллана.

  – И чего мы на вызовы не отвечаем?

  – Нашла когда звонить – в три ночи. Я занят был, ходил в лабораторию с Колобком.

  – То-то я его с тобой не вижу, никак сбежал, или в банку посадили?

  – Да ну тебя саму в банку, он заряжается.

  Ребятам стало тоже интересно, поэтому я рассказал про успехи в деле кормёжки мелкого. Все порадовались за моего питомца и взяли с меня обещание поведать подробности, когда они появятся.

  Мы ещё поболтали о своих впечатлениях от прошедшего дня, Иллана рассказала, что в медотсеке всё просто чудесно, начальник попался толковый (ну ещё бы он таковым не был), пациентов пока нет, если не считать техника, умудрившегося вывихнуть палец вчера вечером. Палец вправили, и поскольку это был первый пациент за день, проверили незадачливого техника всеми доступными способами, нужно же было опробовать оборудование в работе.

  Учитывая, что Иллана, скажем так, несколько усердствует при обследовании пациента, при полном попустительстве этого садизма начальством, я только посочувствовал бедолаге, который наверняка раз и навсегда зарёкся обращаться к 'этим коновалам'. В целом я не удивлюсь, когда по кораблю пойдут страшные слухи и байки про медицинскую службу и мою сестрёнку в частности.

  В самый оживлённый момент дискуссии подал сигнал наручный комм. Судя по синхронному движению потянувшихся к браслетам друзей, не одного меня осчастливили.

  Так, что тут у нас? Код готовности два. С чего бы это? Код два означает, что экипаж должен занять места по боевому расписанию, и подаётся в случае возможной угрозы. Практически всё время экспедиции, не считая гиперпереходов, пройдёт под этим кодом, как всегда происходит в неисследованных областях космоса. Вот только мы ещё в базовой системе, какие могут быть угрозы в полностью контролируемом пространстве? Хотя, я думаю, они решили устроить очередную тренировку – это просто пунктик какой-то у флота: быть готовым всегда, в любой ситуации.

  Мы с ребятами по штатке находились в составе второй резервной смены, поэтому можно было понять нашу реакцию. Для того, чтобы вылететь в космос по тревоге нужно куда-нибудь деть основную дежурную вахту, две резервных смены, а вот потом наступит черёд полетать нам, вместе с двойниками, то есть освоившим дополнительно профессию пилота членами команды. Короче – нереальный случай.

  Впрочем, когда это я лететь отказывался. Для меня лично данный код означал – прибыть к закреплённому стартовому окну, надеть полётный комбинезон и занять место в штурмовике, что я и сделал. Мы наперегонки рванули к своим боевым машинам.

  Пятое стартовое окно. Возле него уже действуют двое техников, перепроверяя в очередной раз состояние всех систем. По голоэкрану ползут вереницы текста, в котором сам чёрт ногу сломит, при условии, что у него нет высшего технического образования в области сложносоставных гравиконструкций, конечно.

  Я подбегаю, открываю секцию в стене и быстро облачаюсь в лётный комбинезон. Один из инженеров отрывается от экрана, осматривает меня, затем даёт добро занять место в кабине пилота.

  Мягкая лапа гравимагнитного луча поднимает облачённое в скафандр тело и несёт в створ стартового тоннеля. Кабина 'терминуса' распахнута, я медленно опускаюсь на ложемент. Колпак медленно закрывается и зарастает активным броневым покрытием. Наступает полная тишина.

  Особенно я люблю именно этот момент, когда сидишь один в кабине могучего штурмовика, надёжного, как скала, тебя окружает тишина, нарушаемая лишь едва слышными щелчками и посвистом активируемых систем корабля, а могучий аппарат готов по воле мысли сорваться в стремительный полёт. Приятное ощущение, очень.

  Вхожу в вирт. В то же самое время атмосферное поле сзади блокирует доступ в ангар и воздух из тоннеля улетучивается в накопители корабля – идут последние приготовления к запуску.

  Провожу проверку систем. Цветовая палитра состояния мерцает зелёным, состояние пилота в норме. Доклад о готовности отправлен, остаётся только ждать.

  Через пять минут передо мной предстаёт лицо заместителя начальника.

  – Звенья один, три, – с ходу начинает она. – Задача: обнаружить и доставить утерянные десантные бота на борт. Лимит по времени – два часа. Инфоблок отправлен. Приступайте.

  Я так и знал, это чтобы нам не скучно было. Ох, чувствую, предстоят весёлые полгода.

  Задание мы, естественно, выполнили, но пришлось повозиться, да и времени заняло это мероприятие как раз два часа, тютелька в тютельку управились.

  Казалось бы, два бота перекинуть в соседний ангар – детские игры. Это если из первого ангара во второй. А так... Пока нашли эти две махины, которые были в добавок лишены энергии и обнаружил их Мишка лишь после применения разведывательных дронов. Потом была проблема зацепиться не повредив обшивку ботов. Догнать базовый носитель, опять же.

  Мы начали разгон, спеша успеть за крейсером, который и не подумал остановиться и подождать нас. Дважды не выдерживали ускорения гравизахваты – пришлось действовать синхронно, с ювелирной точностью ведя машины в связке и подстраховывать ослабленные поля товарищей.

  Особенно тяжело пришлось во время посадки, когда следовало поддерживать ускорение, чтобы не отстать от крейсера, при этом, лететь боком, потому, что хренов гроб можно было протолкнуть в створ тоннеля исключительно в таком положении, а операторы 'Ломоносова' и не подумали задействовать посадочную систему крейсера.

  Намучались мы все, но справились, за что удостоились скупой похвалы начальства. А ещё через час крейсер нырнул в гипер и начался первый дальний прыжок длительностью почти в тридцать дней.

  Чем мы занимались всё это время? Поскольку во время перехода покинуть корабль невозможно, мы отрабатывали всевозможные тактические схемы и в вирте закрепляли полученные навыки. Обидно, но факт – несмотря на наши вполне достойные, даже по меркам служивших в авиагруппе ветеранов достойные, физические параметры, мы всё равно проигрывали три схватки из пяти. Тут ничего не попишешь – это опыт и рефлексы. Ветеран выполняет манёвр в бою практически не думая – на одних инстинктах, мы же не обладали многолетним практическим опытом и тратили время на раздумья, что смерти подобно.

  Навыки вирт-игр не помогали, они скорее даже были помехой, поскольку уже наработанные схемы движений приходилось менять по ходу пьесы. Но мы постепенно исправлялись и наглядно наблюдали рост наших боевых возможностей. Теплилась надежда, что вскоре мы из мальчиков для битья превратимся в членов команды и на нас прекратят посматривать снисходительно.

  Параллельно мы учились. И знаете что, обучение в академических классах и то же на настоящем боевом корабле разительно отличалось. Оказалось, что чуть ли не каждый лаборант имел научную степень, публиковал статьи и обладал таким уровнем знаний, что нам и не снилось. Кроме того, все поголовно с успехом освоили ещё и какую-либо корабельную профессию, поэтому найти учителей в любой мыслимой области оказалось очень просто, даже бегать от них иногда приходилось. Эти изверги искренне считали свои знания основополагающими для подрастающего поколения и старались впихнуть в нас такой объём знаний, что головы чуть ли не лопалась от напряжения. По счастью, на крейсере установили оборудованный ментальным усилителем зал, который мы незамедлительно оккупировали.

  Заодно мы навещали Колобка. Малыш, рос не по дням, а по часам и хотя физические его размеры не особо изменились, внутренне строение и энергетика претерпели кардинальные изменения.

  Профессор Весенин и его команда так самостоятельно и не смогли разобраться в способе аккумуляции энергии живой молнией и им пришлось привлечь старшего энергетика. В результате новая команда рьяно приступила к делу, оторвавшись от мира чуть ли не на целую неделю.

  Мне по случаю поведали о результатах. Я понял то, что развитее малыша привело к формированию из относительно однородной энергоструктуры его тела нескольких ярко выраженных внутренних слоёв, каждый из которых осуществлял в организме свою роль.

  Внутреннее ядро практически не изменялось, и группа ксенобиологов предположила, что оно содержит информацию о развитии тела и небольшой запас энергии для экстренных случаев. Вся заложенная в основу информация выполняет примерно ту же функцию, что и ДНК в человеческом организме, отличаясь, правда, куда более значительным объёмом хранимых данных.

  Второй слой выполнял роль накопителя, На этом уровне тела Колобка образовалась целая сетка из энергетических узлов, каждый из которых аккумулировал значительный объём энергии.

  Периодически, достигнув определённого уровня мощности, всё накопленное направлялось в третий слой, который за короткий период скачкообразно наращивал свою структуру, сразу по несколько процентов на полминуты, пока длился дамп энергии. Именно третья зона отличалась наиболее развитой системой связей и подбираясь по сложности к уровню биомодульного компьютера. Судя по всему это формировался мозг малыша.

  Получая правильное питание, ядро стремительно восстанавливало организм, наращивая энергетические аналоги органов, которые, по мере подключения к общей работе энергетического тела, всё больше ускоряли процесс восстановления. Куда всё это зайдёт, пока не было ясно, но по прогнозу Умника нам недолго осталось ждать пробуждения разума Колобка. Очень на это надеюсь.

  Мой питомец уже не был диким. Он радовался нашему приходу, особенно Марининому, к которой постоянно ластился и норовил залезть на руки. Он учился, познавал мир, даже проказничал, что в некоторых случаях приводило к беспорядкам и незначительным разрушениям, но учёные на это давно махнули рукой. Что такое несколько испорченных приборов, которые вполне заменимы, по сравнению с бурным потоком новых знаний. Случались и забавные моменты.

  Одним утром я обнаружил Колобка возле моей кровати – это чудо само нашло меня, пролетев сквозь весь корабль. Видимо ребёночку стало скучно, и он решил погулять.

  Успокоив профессора, который вскоре мне сам позвонил, я повёл мой шарик на экскурсию, выбрав для начала лётную палубу, казавшуюся мне самому самым выжным местом на свете.

  Постепенно малыш освоился, начал отлетать от меня, проходя сквозь стены и стараясь изучить буквально каждый предмет по пути. Вёл он себя точь-в-точь, как маленький ребёнок, всё пробующий на зуб. Зубов у Колобка не было, вместо этого он тестировал предметы на проходимость, весьма упорно пытаясь пролетать сквозь них. Что уж он таким методов выяснял, понять, как вы понимаете, было весьма проблематично.

  На лётной палубе мы немного погуляли и в один 'прекрасный' момент малыш по привычке попытался пролететь сквозь обшивку 'терминуса'. Не тут-то было – жёлтый энергетический шар превратился в блин и растёкся по чёрной броне.

  Зрелище оказалось презабавным и заставило меня улыбнуться – привык, видишь ли, летать, стенок не замечая, может теперь поумнеет. Пора бы знать, что не всё в жизни бывает по нашему хотенью.

  Пока я таким образом философствовал, малыш заново собрался в шар, вытянул щуп и потыкал им черную поверхность, отлетел, а потом, потом я даже не понял, что произошло, но веселиться резко расхотелось. Колобок подплыл к кабине, сменил цвет на изумрудный и пролетел внутрь.

  Вначале я подумал, что малыш нашел способ просочиться сквозь многослойное броневое покрытие, не причинив ему вреда, но когда резко зажглись красным схемы состояния корабля и раздался назойливый писк системы оповещения...

  Подойдя ближе, я малость офигел. Да ладно, какое там малость – в обшивке зияла десятисантиметровая сквозная дыра. По идее, в случае подобного повреждения, активная броня оперативно закрывала пробоину, но машина была не в боевом режиме и я получил редкую возможность полюбоваться многослойным пирогом, который представляла из себя броня 'терминуса'.

  Верхний активный слой, абсорбирующее напыление, энергопласт, несколько тонких прослоек непонятного назначения, внутренняя обшивка кабины, короче четыре сантиметра сверхпрочного композита были не просто расплавлены, а исчезли напрочь.

  Тестовая система не только зафиксировала повреждения, но и вызвала дежурную смену техников для устранении поломки, ой что сейчас будет.

  – Малыш, быстро сюда!

  Послушался, как миленький, видимо почуял, что на этот раз учудил что-то не то. Вылез из проделанного отверстия колбаской, снова сформировался в шарик и невинно завис у меня над плечом. Идиллия. Я иногда думаю, что он если не телепат, то эмоции читает прекрасно.

  Что сказали техники и примчавшийся на срочный вызов сначала мастер смены, а затем и зам. командира, приводить не буду, скажу только, это было неинформативно, содержало неуставную лексику, зато шло от всего сердца. Сначала нас вообще хотели выгнать из ангара и отправить на камбуз (да, повар у нас тоже был). Но потом вызвали учёных, которые произвели осмотр повреждения, посовещались, притащили грузовую платформу с двумя тоннами оборудования и... попросили проделать ещё одну дырку в пострадавшей кабине.

  Тут уже наша Антонина Сергеевна взбеленилась и высказала всё, что думает об особо умных научных деятелях, криворуких кадетах и зверинце на борту, за что незамедлительно была поименована тормозом прогрессивной мысли (дословно) и тираном местного значения.

  Страсти накалялись, но в какой-то момент вызов профессора Весенина прервал грозящий перейти в руко и прибороприкладство спор. Затем подключился Умник и вскоре я уже пытался убедить Колобка проделать ещё одну дырку в специально поданном для этой цели листе энергопласта.

  Учёные были в полном экстазе. Оказалось, что малыш каким-то методом опроверг сразу несколько теорий, вызвав спонтанное разрушение материальной структуры физического тела и её переход в энергетическое состояние (попросту, аннигиляцию).

  Я прикинул объем материи из отверстия и поинтересовался, отчего мы ещё живы. Мне объяснили, что в этом и заключается парадокс – материя распадалась, но сама энергия при этом куда-то делась.

  В итоге привезли ещё несколько тележек с аппаратурой, заняв две соседних лётных площадки. Лев Петрович, пришедший посмотреть на суету, поглядывал на меня очень недобрым взглядом, но ничего не сказал, он-то сразу понял, что остановить руководителя научной секции сейчас можно только заперев того на гауптвахту.

  К концу дня я уже был порядком измотан, а малыш попросту отказался работать дыроколом, нахохлившись и начав постреливать несильными разрядами электричества.

  Но самое главное мы уже выяснили – энергия уходила в гиперпространство без всякого перехода и спецэффектов. Это сулило новые горизонты в развитии гипертеории, потенциально могло дать нам в руки очень серьёзное оружие, а так же метод безпортального проникновения в гипер. Мне с друзьями это обещало уплотнение графика тренировок (чтоб бездельем не маялись) и самостоятельное восстановление повреждённого 'терминуса', включая его подетальный разбор (мама, роди меня обратно).

  Позже стала ясна и причина происходящего – особое состояние энергетического поля приводило к прямой трансформации материи в первичную энергию. А поскольку все атомы состоят из частиц, которые фактически энергия и есть, то любой предмет, попавший в пределы действия феномена, исчезал. То же касалось и любых силовых щитов, которые в таком состоянии малыш попросту не замечал, правда, тратил на эти фокусы много сил и несколько дней потом восстанавливал запасы.

  А ещё со второй недели путешествия у нас началась практика по работе в отряде пехоты. Вот чего мне точно не хотелось, так общаться с этими перекаченными обезьянами, но план занятий предусматривал работу с ними, пришлось отправляться.

  Хочу рассказать то немногое, что мне было известно о структуре пехотного подразделения, проходящего службу на 'Ломоносове'. Всего оно состояло из шести отделений: четырёх пехотных, тяжёлой поддержки и технического. Каждое пехотное состояло из восьми бойцов под командованием сержанта. Техническое отделение насчитывало семь техников и два автоматических ремонтных модуля. Ещё двенадцать человек составляли экипажи четырёх танков отряда тяжёлой поддержки. Впрочем, 'мастодонт' танком назвать было трудно.

  Двенадцатиметровая овальная гравиплатформа, напичканная средствами защиты и мощным вооружением. Система ПВО на основе четырёх волновых индукторов и ракетного зенитного комплекса. Основное орудие – фазовый преобразователь, восемь тяжелых ракет 'сай' с нестабильным энергокристаллом второго класса в виде боевой части. Добавим генератор направленного гравимагнитного поля, способный прикрыть щитами пехотное отделение сопровождения и мы получим боевую машину, пара которых вполне способны ссадить в орбиты корабль среднего класса, вроде эсминца, или сровнять с землёй целый мегаполис.

  Командир десантной группы, Ёто Накамура, встретил нас абсолютно равнодушно. Вот уж точно, настоящий японский самурай – по его лицу невозможно было прочесть ничего, но при взгляде на миниатюрного японца даже у меня холодок пробежал по спине.

  Выслушав доклад Михаила, он вежливо поздоровался и направил нас во второе отделение пехоты, командиром которого был сержант Горин.

  Поскольку явились мы в тренировочный комплекс ранним утром, сразу после завтрака, нас тут же заставили вместе со всем отделением пройти полосу препятствий, специально выращенную корабельным компьютером для тренировок пехотинцев. Забыл сказать, сержант при этом переключил локальное поле гравитации на полтора же.

  Тренировки в Академии ни в какое сравнение не шли с происходящим сейчас, так нас ещё никто не гоняли.

  Поначалу мне как-то удавалось скрывать свои возможности, но матёрого сержанта, выдрессировавшего не одно поколение новобранцев, обмануть было нереально.

  Внимательно понаблюдав, как быстро и без особых усилий мне удаётся преодолевать все препятствия, он не поленился изучить данные мониторов состояния организма, а затем вызвал мою медкарту.

  Горин дождался, пока я первым пройду полосу препятствий до конца, после чего с довольной улыбкой законченного садиста послал меня на крайнюю справа дорожку (куда выдали сразу трёхкратную силу тяготения) проходить все этапы упражнения заново.

  Я уже как-то упоминал, что после модификации стал тяжелее и весил к настоящему моменту уже за семьдесят, так что меня перестановка точно не порадовала, но как-то умудрился справиться.

  После двух часов издевательств, когда мы буквально проклинали всё на свете, объявили пятнадцать минут перерыва. Ребята, хоть и пришли последними, но вполне достойно себя показали, на меня же бойцы смотрели даже с некой долей уважения, ещё бы, с тройной нагрузкой попробуй, попрыгай.

  Когда мы пришли в себя и чуть обсохли, началось самое интересное – нам продемонстрировали возможности энергомеханического индивидуального боевой комплекс 'Витязь-3М'.

  Главной особенностью этой силовой брони было наличие полноценного вирт-интерфейса и гравимагнитного генератора. О таком я даже не слышал, ведь бытовой блок вирта весит больше восьмидесяти кило, гравигенератор ещё больше, как технически было возможно всё это объединить, я не представлял. Но учёным и техникам это удалось.

  Тут даже думать не нужно для понимания практической пользы внедрения подобной технологии. Боец сразу становился в несколько раз быстрее и получал активную полевую защиту, грав, и гораздо более мощное вооружение.

  Работало это так. В вирте компьютер фиксировал команду мозга бойца, допустим, поднять руку, и тут же отдавал сигнал силовому каркасу выполнить движение конечности с соответствующей быстротой.

  Гравигенератор при этом синхронно изменял вектор движения руки, таким образом не было ощущения, что костюм сам двигается, а боец внутри болтается, как кукла на верёвочках. Благодаря отлично настроенной работе всех компонентов, каждое движение в реальном мире производилось с той же скоростью, что и в вирте.

  Уследить во время демонстрации за отдельными движениями Ёто Накамуры и сержанта Горина, демонстрировавших искусство боя без оружия, было тяжело даже мне. Остальные видели только два смазанных вихря, сталкивающихся на тренировочном круге, закрытым в целях безопасности энергетическим куполом. Если бы противник в момент инцидента на Эдо был экипирован подобным оборудованием, то у меня не осталось бы никаких шансов на победу.

  Моё мнение о необходимости обучаться, как там они назвали, ну да, энергодействию в Академии, и так не особо высокое, упало ещё на порядок. Какие там псионики, молнии, уплотнения ауры, невидимость и прочее колдунство, да я и подумать не успею о нём, не то, что применить – меня просто порвут на части голыми руками.

  Ладно, не голыми, а железными, разница не принципиальная. Просто при наличии подобных научных технологий все потуги вырастить из человека что-то равное казались смешными и лишёнными логики. Эволюция – это тысячелетия, а учёные за полвека превзошли достижения матушки природы. Эх, не будем о грустном, давайте я лучше про пиджачок ещё расскажу.

  Максимальное боевое ускорение силовой брони равнялось пяти, быстрее не выдерживала энергетика, кроме того следовало об эффективном расходе пси-индекса думать – наземный бой длится куда дольше космической схватки двух истребителей.

  Но самое вкусное приберегли напоследок. Махание ногами и кулаками – это, безусловно, весёлое развлекалово, но банальное. Где-то было сказано, что драка – удел быдла, воины – убивают. И костюмчик всячески тому способствовал. Пожалуй, от космического истребителя он отличался только невозможностью летать, всё остальное в него встроили.

  Каждая рука была оснащена плазменным ударным комплексом, который в зависимости от необходимости мог вести огонь в трёх основных режимах.

  Во-первых, микрозарядами на близкой дистанции, выпуская до полутора тысяч огненных капель в минуту. Фокусировка при этом регулировалось от непрерывного луча, до сорока пяти градусного конуса.

  Во-вторых, ускоритель размазывал шар плазмы в тонкий луч, который с шести километров проделывал двухсантиметровое отверстие в метровой толщины каменной стене. В снайперском режиме темп огня составлял всего один выстрел в секунду, но при этом можно было вести цели отдельно для каждой руки, что позволяло в режиме ускорения выбивать с дальнего расстояния до сотни единиц живой силы противника в минуту при практически стопроцентной эффективности огня.

  Ну и на закуску всегда имелась возможность накопить плазменный шар побольше и без затей шарахнуть им по Очень Важной Персоне, получив в результате её в виде отменно прожаренного шашлыка. Ну или облачка пепла, в зависимости от защищённости цели.

  Два модульных отсека в плоском ранце на спине вмещали дополнительное вооружение, необходимое для выполнения боевой задачи. На выбор – несколько типов ракет (ударные, зенитные), системы направленной полевой защиты, помехопостановщики, грависвязь, ПВО и многое другое. Каждый пехотинец в команде выполнял свою задачу, поэтому на поле боя отделение жило как единый организм. И я очень не завидую неприятелю, столкнувшемуся со спаянной командой подобных бойцов.

  К концу отведённой на тренировки недели мы более-менее освоили новую технику, научились управлять 'мастадонтом', что не составило ни малейшей трудности, что нам любой наземный бой после столкновений в трёхмерном пространстве.

  К концу занятий я стал лучше понимать космических пехотинцев и моё мнение об этих людях значительно улучшилось.

  Они не были 'плохими', как я ранее считал, просто сама суть их службы предполагала совершенно иное отношение к жизни. Они – воины, которых учили убивать врага лицом к лицу. Это не то же, что нажать кнопку и смотреть на погасшую цель, это кровь, страх, смерть товарища на твоих руках, его последний вздох. Поэтому вся пехота будет оценивать вас по иной шкале ценностей.

  Им плевать на заслуги, деньги, звания, им интересно реальные способности, от которых зависит жизнь товарищей. Чтобы добиться их уважения, нужно доказать, что ты этого достоин. Поэтому все пехотинцы и казались мне одинаково тупыми обезьянами, просто я им был совершенно не интересен и воспринимался скорее как нейтральная цель, нежели как человек. Но внутри своего круга это были совсем другие люди, не винтики военной машины, а личности, обладавшие индивидуальными чертами характера, со своими мыслями и надеждами. Они умели смеяться и шутить, пусть грубо, специфика работы у них такая.

  Нам удалось стать для этих воинов своими и сразу же изменилось отношение. Теперь мы были для них не целями, а молодыми и неопытными соратниками, которых они готовы защитить, даже ценой своей жизни.

  Не вижу особого смысла останавливаться на подробностях и вываливать тонны текста, но нас научили таким вещам, о которых ни в одном учебном пособии не написано, ибо этот опыт уникален. Его можно либо перенять у старших товарищей, ну или заработать своим потом и кровью, нам подошёл первый вариант.

  В конце мне было даже жаль, что семь дней так быстро пролетели, я втянулся, мне понравились ежедневные физические нагрузки и я дал обещание по возможности заходить почаще в расположение отделения.