Текст книги "Повстанец (СИ)"

Автор книги: Александр Уваров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Да вот только…

Даже сейчас, поняв и увидев практически весь план этого мерзавца-проводника, Касси так и не мог докнца понять, каким же это образом Креди собирается бежать и где он намерен переждать возможный бой (а то и возможную волну ядовитого газа), и главное – как же он, сволочь, собрался вылезти из шахты, которую в любой момент могут завались направленными взрывами каратели, либо она сама обвалится во время перестрелки.

– Датчик… – повторил Креди.

Тейкон запустил руку за пазуху, вытягивая что-то, спрятанное…

"Куда же он?" подумало Касси и протянул руку, пытаясь схватить проводника за ворот куртки.

– Индикатор твоей глупости! – выкрикнул Креди и, резко выбросив вперёд руку с зажатой в ней стеклянной сферой световой гранаты, зажмурил глаза и – спиной вперёд, сильно оттолкнувшись от края скалы, прыгнул в озеро.

Резкая вспышка ослепила повстанцев (стовяший ближе всех к проводнику Касси даже прослезился, зажмурившись от ударившего по глазам мощного потока света).

– Что… Гад! – выкрикнул Легерт, ничком падая на землю.

Эйни вскрикнула и попятилась назад.

С детской обидой, сжавшись, словно от неожиданной оплеухи, она закрыла глаза, отвернувшись к стене.

Плечи её подрагивали – то ли от волнения, то ли от плача.

После мгновения слепоты и темноты, Касси увидел сквозь туман, как прикрывший глаза ладонью Тейкон правой рукой держит натянувшийся трос.

– Рыбка! – радостно крикнул Тейкон. – От снайпера, зараза, не уйдёшь!

Касси лёг на живот, подполз к краю обрыва, заглянул вниз и увидел висящего вниз головой проводника, так и не долетевшего до поверхности озера.

В левую ногу проводника, разорвав кожу и мышцы, пройдя сквозь голень насквозь и сталью раздирая обильно кровоточащую плоть, впился изогнутый и остро заточенный стальной крюк захвата.

Тейкон, удерживая в подрагивающей от напряжения руке трос, медленно приблизился к Касси и, уперевшись ногой в камень у края обрыва, осторожно заглянул вниз.

– Ловко я метнул, – произнёс Тейкон. – Хорошо, что крюк с автозахватом, а то бы ушёл гад! Точно говорю, ушёл бы!

Проводник висел над водой, отчаянно болтая свободной от стали правой ногой, размахивал руками и выл от боли, перекрикивая шум водопада, и ругался так громко, что каждое его слово долетало до самого высокой точки каменного свода.

– Уроды!! Гады!! Бандиты! Отпустите… Я помочь хотел!! Подонки! Вы ничего не поняли! Отпустите!

Касси поднялся и, взявшись за трос, потянул его на себя. И тут же почувствовал неприятную, мелкую дрожь сплетённых металлических нитей.

Он ещё раз глянул вниз и увидел, что проводник, достав из потайных ножен кинжал, изогнулся – и быстрыми, короткими ударами пытается перерубить держащий его трос.

– Дурак, – произнёс Касси, и снова потянул трос.

– Точно, – согласился Тейкон. – Металл прочный, такими тросами буйволов к столбам вязали на фермах… в былые-то времена…

И, вздохнув, начал постепенно вытягивать наверх стонущего проводника.

В бледно-жёлтом, с зеленоватым отсветом, освещении лицо лица казались такими же бледно-жёлтыми, а тени на них выглядели трупными пятнами.

Поэтому ребёнок (маленькая девочка, светловолосая малышка в таком нелепом для подобных мрачных мест белом детском комбинезончике с пришитым к груди пышным и изрядно уже растрёпанным розовым бантом), завидев бредущих навстречу чёрных от пыли командиров, с прежнего плача перешёл на рёв.

– Ничего себе! – удивлённо сказал Боггер. – Ты что здесь делаешь?

Он наклонился было к ребёнку, но девочка отпрыгнула к стене, затихла на мгновение, подозрительно глядя на подземных дядь, и снова принялась реветь.

– Ну и страшные же морды у нас с тобой, – заметил Нурис, поглядев на Боггера. – Себя не вижу, но подозреваю, что выгляжу так же, как и ты. А тебя даже пещерный тролль испугается, не то что ребёнок…

– Вот личность мою прошу не трогать, – обиженным тоном отозвался Боггер. – Девушкам, между прочим, нравится!

Боггер, поплевав на ладони, потёр щёки и лоб. Потом присле на корточки и пальцем поманил девочку.

– Ты что, не узнаёшь? Не узнаёшь меня?

Девочка перестала плакать, пару раз всхлипнула, потом отрицательно помотала головой и прижала кулачки к подбородку.

– А я тебя знаю, – уверенно сказал Боггер. – Я тебя там…

Боггер на мгновение запрокинул голову.

– …Там, наверху видел. В лесу. Жили в лесу?

Девочка кивнула в ответ.

– В палатке жили. С мамой и двумя братьями. Один совсем маленький, ещё меньше тебя. А другой – постарше будет. На полголовы тебя выше.

– Не так! – сердито ответила девочка. – Ничего он меня не выше. И старше только на два года. А всем говорит, что на три!

– Я только не знаю, – продолжал Боггер, – как тебя зовут.

– Неллия, – важно (правда, невзначай всхлипнув при этом) сказал девочка, и протянула ему ладошку.

– А я – Боггер, – ответил он и аккуратно пожал ей руку.

Показа на Нуриса, добавил:

– А его, наверное, и так знаешь. Он выступать любит…

Нурис недовольно засопел.

– Не знаю, – призналась Неллия. – Мы недавно в лесу живём. Мы из города пришли. Мама мне из пала… па…

Она задумалась, вспоминая подходящее слово.

– …Из лесного домика не разрешала выходить. Я только вечером у костра сидела! А потом мы под землю пошли.

Она наморщила лоб, снова готовясь пореветь.

Но передумала, потому что Боггер потряс замигавшей было световой трубкой и продолжил:

– Нурис его зовут. Он наш командир. Самый главный! А ты почему здесь одна? Тебя почему одну оставили?

– Шумело очень, – вздохнув, ответила Неллия. – Там…

Она махнула рукой в ту сторону, откуда пришли Нурис и Боггер.

– …Там шумело сильно. У меня даже уши оглохли! Правда! А потом побежали все. Так быстро, быстро… Я вот и отстала, наверное. Меня мама ищет?

– Ищет, – подтвердил Боггер. – Ты одна отстала? Больше никого не видела?

– Никого, – ответила девочка.

Нурис наклонился к Боггеру и шепнул:

– А ведь мы на верном пути… А ты сомневался.

Боггер в задумчивости почесал ухо.

Потом сказал девочке:

– А давай я тебя на руки возьму и буду нести, чтобы ты не устала. А ты мне покажешь, куда все остальные убежали.

– Туда! – ответила девочка и махнула рукой. – А вы маме не скажете, что я темноте одна ходила? Мне в темноте гулять не разрешают!

– Не скажу, – пообещал Боггер. – Нам самим… в темноте гулять не нравится.

Боггер взял ребёнка на руки, передал трубку Нурису и они пошли. Вперёд, всё глубже под землю.

– Вот и вся наша стратегия! – с досадой сказал Нурис, обгоняя Боггера. – Планируем что-то, обсуждаем… Схемы чертим, планы, карты. А в итоге два командира идут к своему отряду, руководствуясь указаниями маленького ребёнка. Без схем, без карт, даже без нормального фонаря… И как это "серые" нас до сих пор не раздавили – ума не приложу!

Неллия внимательно посмотрела на Нуриса и украдкой показала ему язык.

"Ты его не дразни" шепнул ей Боггер. "А то накажет!"

Неллия кивнула в ответ и положила голову ему на плечо.

Он не считали шаги и не пытались измерить пройденный путь. Только Нурис мысленно просил давно забытых на этой планете древних богов о том, чтобы пройденная ими до встречи с Неллией развилка была последней. Потому что точно знал, что такая большая удача едва ли повторится. По крайней мере, в этот день.

Впрочем, он почему-то был уверен, что теперь им будет везти. Обязательно.

И они обязательно выберутся из этого подземного лабиринта, и спасающего их, но и потенциально для них губительного.

Они думали, что путь будет долгим, очень долгим.

Потому послышавшиеся вдали возбуждённые голоса и чьи-то резкие выкрики оказалтись для них такими неожиданными.

Задремавшая было Неллия подняла голову и увидела блеснувшие впереди огоньки. Она услышала не заглушённый голосами шум водопада, плеск воды и, ладошкой проведя по щеке, почувствовала на коже холодные капли.

– Конденсат какой-то в воздухе, – глубокомысленно заметил Нурис. – Неужели до этого уровня вода поднялась?

– Там река? – спросила Неллия и протянула руку вперёд. – А там мама, да? Они на реке все?

– Похоже, что так, – согласился Боггер.

Затем, прислушавшись к крикам, он догнал Нуриса и растерянным голосом произнёс:

– Командир, а ведь там, похоже, проводник надрывается… Его голос, точно говорю!

Не повернув головы, Нурис отрывисто бросил в ответ: "Догоняй!", и резко ускорил шаг.

Запущенный с «Тритиса» автономный зонд несколько раз облетел «Декрон», с разных ракурсов проводя трёхмерную съёмку звездолёта. Изображение выводилось в область пространственного просмотра в центре зала управления «Тритиса».

Одновременно зонд проводил волновое сканирование поверхности "Декрона" и пытался подключится к какому-либо из используемых экспедициями Зелёного Мира каналу связи (на стандартные запросы бортового модуля связи "Декрон" не отвечал).

Электронный мозг "Тритиса", анализируя поступающую информацию, постепенно (хотя и довольно быстро) выстраивал объёмную модель обнаруженного звездолёта, разноцветными точками обозначая на ней технические блоки, которые ему не удалось дистанционно протестировать.

Когда же изображение "Декрона" на три четверти покрылось разноцветным узором, Каэ не выдержал.

– Что же там творится?! – крикнул он, вскочив с кресла.

– Система связи выведена из строя, – забубнил в ответ компьютер, – двигательная установка разрушена, система гидроснабжения разрушена, систем жизнеобеспечения…

– Я вижу! – прервал его Каэ. – Характер движения "Декрона"?

– Свободный дрейф, – ответил компьютер. – На начальном участке была попытка перейти в режим разгона для гиперпространственного прыжка, но в связи с разрушением фотонного блока разгон был прерван.

На борту зонда беззвучно вспыхнули, выбросив жёлтые реактивные струи, двигатели торможения. Зонд завис у стыковочного терминала "Декрона", с расстояния ощупывая его лучами подсветки.

– Дай-ка увеличение! – скомандовал Каэ. – Изображение на главный экран!

Телекамеры зонда равнодушно и неспешно, аккуратно подправляя расплывающуюся при перемещении объективов картинку, транслировали изображение разрушенного терминала: изрезанные и расплавленные лазерными установками стыковочные фермы, глубокие вмятины (будто вдавленные гигантскими, невероятно мощными пальцами легендарного космического чудовища-великана), дыры с рваными, загнутыми внутрь краями в обшивке звездолёта, трещины на деформировавшемся от невероятных нагрузок металле, выплывшие наружу сквозь повреждения в корпусе чёрные, оплавленные силовые кабели…

Все эти картины разрушения проплывали на экране перед застывшим от изумления Каэ в абсолютной тишине, лишь изредка прерываемой едва слышным шипением воздуха, прорывавшегося сквозь биомембраны в декоративных панелях бортового кондиционера.

Каэ казалось, что он готов ко всему. Даже к смерти… Ведь он встречался с ней. Он хоронил родителей. Он похоронил своего учителя.

Он провожал родных и любимых им людей.

И в космосе, и на далёких планетах смерть поджидала его, следила за ним, изредка показываясь на мговение, лишь для того, чтобы забрать кого-нибудь из его друзей.

Каэ представлял себе смерть ночной кошкой-герецей, хищницей из тропических джунглей. Таящейся где-то рядом хищницей…

Её можно увидеть только в ничтожно малый, короткий миг броска. Её броска на добычу. Тень, смутный контур, жёлтые полоси на спине.

Потом – удар когтей, вскрик. И тишина.

Её снова нет. Но она где-то рядом.

Всё время рядом.

Но сейчас он видел новое, совсем неожиданное для него лицо смерти.

Лицо войны.

Смерть была уже не когтистой кошкой. Смерть огромным молотом била по борту "Декрона", хищными пальцами вцепилась в его борта.

Смерть грызла металл, рвала его на куски. Смерть прорывалась внутрь звездолёта.

Смерть была мясником, равнодушно и спокойно, выверенными движениями вскрывающего банку консервов.

А потом смерть стала мясником. Голодным мясником.

Она шла по коридорам "Декрона", настигая бегущий от неё экипаж. Она пришла, чтобы утолить голод…

Но кто пустил её сюда? Кто привёл её с собой?

Кто же эти смертоносцы?!

Каэ застонал и закрыл глаза.

– Внутренние помещения просканированы, – ровным голосом доложил компьютер. – Движение не обнаружено. На борту четыре биологических объекта. Биотелеметрический анализ отрицательный. Корабль разгерметизирован.

– У них есть скафандры, – прошептал Каэ. – Есть скафандры, спасательные капсулы…

– Капсулы выведены из строя, – продолжал убивать его надежды компьютер.

– Наплевать! – с ожесточением заявил Каэ, наплевав на старое правило пилотов, которые полагали недопустимым использовать бранные слова и слишком эмоциональные высказывания при общении с собственными кораблями.

Корабли ведь тоже умели обижаться! И ещё как!

– Команда не ясна, – мгким голосом ответил компьютер.

– Это мне наплевать, – пояснил Каэ. – На это вот!

И, повернувшись, он показал пальцем на висевшую в воздухе объёмную модель "Декрона", тщательно вычерченную компьютером.

– Я обследую "Декрон", – решил Каэ. – Сам! И немедленно!

– У нас есть роботы-спасатели, – напомнил компьютер. – Системы жизнеобеспечения "Декрона" разрушены, он явно подвергся нападению. Там опасно, господин Денкис.

"Он что, и впрямь испугался за меня?" с удивлением подумал Каэ. "Боится один остаться?"

– Сам, – повторил Каэ. – Сейчас не могу… доверить всё – автоматам. У них программа спасения для стандартных операций. А здесь…

Он попытался подобрать подходящее слово, но не смог и лишь махнул рукой.

– Подготовь скафандр с защитой для выхода и двух спастелей для подстраховки. Каналы связи со спасателями переключи на меня. Я буду управлять ими дистанционно.

Компьютер замолчал ненадолго, и Каэ показалось, что из динамиков послышался тихий и горький вздох.

– Порт разрушен, – снова попытался образумить его компьютер. – Я не смогу пристыковаться. Даже с помощью гибкого рукава.

– Сам долечу, – ответил Каэ, глянув на показания датчика расстояния до "Декрона". – Недалеко, топлива в ранце хватит. В крайнем случае, спасатели вывезут. Или ты вытащишь… Проследи за мной, "Тритис"!

– Как обычно, – ответил компьютер.

Каэ хлопнул ладонью по спинке кресла и пошёл к выходу.

– Всё! Приступаем!

– Мозг "Декрона" мёртв, – тихо сказал ему вслед компьютер.

И Каэ почувствовал, что голос его дрожит.

– А вот после этого меня из мастерской и попросили. Вон, стало быть… И это справедливо, ты мне скажи?

Пилот неодобрительно посмотрел на изрядно надоевшего ему Эшбера.

Неугомонный охранник, получив нагоняй от сержанта, покинул пассажирский салон и, презрев все данные ему инструкции, забрался в пилотскую кабину.

Пилоты, бывшие транспортники из метрополии, лишь недавно спешно переброшенные по запросу жандармерии (которой армейское командование упорно не выделяло транспорт для перевозки заключённых), по сути – гражданские лица, плохо ориентировались в чинах, званиях и ведомственной принадлежности служащих Сил Порядка, и потому любого человека в форме воспринимали как потенциального начальника (ведь кому попало оружие не доверят!) и, может быть, даже очень важную персону.

Честно говоря, пилоты были просто запуганы рассказами о жестокой войне на дальней космической окраине, о кровожадных дикарях-аборигенах с планет Тёмного пояса, и (это было особенно неприятно слышать!) о постоянных обстрелах вертолётов Республики и печальной участи сбитых лётчиков.

Поэтому подсознательное, с детства привитое и в условиях войны особенно обострившееся уважение к людям в форме в соединении с неотвязно преследующим страхом превратилось в какое-то особое чувство, сочетание испуга, ощущения близкой и едва ли не верной гибели, и в то же время какой-то почти религиозной веры в то, что само пристутствие рядом людей в форме непременно каким-то чудесным образом приведёт всех к обещаному командованием спасению.

Именно почтение к форме и некоторая контуженность окружающей неспокойной обстановкой заставила пилота, несмотря на откровенно безобразное поведение нагло завалившегося в кабину жандарма, терпеть его путаные рассказы о прежней тяжёлой жизни в метрополии ("четыре места сменил, пока постоянную работу нашёл! да и там покоя не давали!") и не указать ему пальцем на бронированную дверь (которую пилот, так же в нарушении всех инструкций и приказов, так и не заблокировал на время полёта… впрочем, транспортники никогда не отличались образцовой дисциплиной).

– Нет, разве это порядочно? – не унимался Эшбер.

Штурман, дождавшись, пока расстроенный охранник отвернётся, тронул пилота за плечо и покрутил пальцем у виска.

"Дурной парень" шепнул штурман. "Больной какой-то… Контуженный. И оружие…"

Пилот искоса глянул на автомат охранника и похолодел от ужаса.

Автомат был снят с предохранителя.

На мгновение пилот представил себе, что случится с ними, если хотя бы одна пуля, пусть бы рикошетом, пробьёт остекление кабины (а на транспортные вертолёты никогда не ставят армированные стёкла, так что – непременно пройдёт навылет), или влетит в приборную доску, или, что совсем уж скверно, в чей-нибудь затылок.

Сидят они (пилот и штурман) – спиной к этому идиоту!

– Эй, парень! – позвал охранника пилот и инстинктивно пригнул голову, едва ствол повернулся в его сторону.

– Парень, – повторил пилот. – Слышишь?

Пилот и сам удивился тому, как тихо и жалобно стал звучать его голос.

"Этак он меня и не послушает" подумал он.

И, откашлявшись, повторил, громко и чётко:

– Солдат, я к тебе обращаюсь!

– Мы не армейские, – с явным неудовольствие и даже раздражением в голосе отозвался жандарм. – Мы – жандармерия. Ты не путай, дядя!

"Вот ведь навязался на мою шею, сопляк невоспитанный!" с нарастающим раздражением подумал пилот, и успел заметить, увидеть краем глаза, что поведение штурмана стало каким-то странным, беспокойным.

Штурман заёрзал в кресле, защёлкал кнопками пульта, настраивая изображение на навигационном экране.

А потом, остегнув ремни, привстал в кресле и (пилот такого не него не ожидал!) к боковому обзорному иллюминатору.

Потом снова сел в кресло и потянулся за планшетом с картой.

"Что-то не так!" догадался пилот. "Уклонились от маршрута? Ну и дела!"

Пило стёр пот со лба. Если догадка верна (и чего штурман молчит? где доклад?) – дело дрянь.

Уйти с маршрута, проложенного над безопасными участками, да ещё и ночью, залететь при этом невесть куда, быть может – на территорию, контролируемую дикарями, да ещё и с минимальным опытом пилотирования в боевых условиях…

Да ещё и с этим растяпой-штурманом на борту и психом-жандармом в кабине!

Боги, за что караете? К чему такие приключения, да простому пилоту?

"Пропади оно пропадом! Если в живых останусь – сразу же попрошу перевод в метрополию. И плевать на все эти боевые надбавки и тройной оклад! Лучше буду бочки со строительной смолой возить. Лучше фенольными испарениями дышать, чем в этой преисподней гинуть! И угораздило же меня контракт подписать…"

– Что?! – не выдержав напряжения, крикнул пилот штурману. – Чего ты ёрзаешь? Что происходит?

Штурман кивнул на охранника.

Конечно, и серые наплечные знаки рядового-жандарма в иное время смутили ли бы пилота.

Но не сейчас, не в такой обстановке!

– Да плевать! – ещё больше повысил голос пилот. – Доложи обстановку! Немедленно!

И тут же, в подтверждение своих страхов, увидел, что по экрану бортового радара поползли зелёные полосы и на боковой полосе экрана стали появляться рядами цифры, отметки высот.

"Горы?" с изумлением подумал пилот. "Гористая местность… мы летим прямиком на горы? Не может быть! Маршрут идёт над равниной…"

– Отклонение на северо-запад, – решившись, выдохнул штурман.

– Сколько? – спросил штурман.

– Ну, примерно…

Штурман провёл электронным карандашом по экрану, вычерчивая линию.

– Точно! – снова сорвался на крик пилот. – Мне нужно точно! Откуда здесь горы? Куда мне уводить машину?!

– Сбрось скорость, – тихо сказал штурман. – Не кричи, сбрось скорость. Мне нужно время, чтобы скорректировать маршрут.

– Не могу сбросить, – ответил пилот. – Мы…

И тут, снова обратив внимание на неожиданно присмиревшего Эшбера, повернулся к нему и прошипел:

– Парень, вон из кабины! Немедленно!

Потянувшись, нажал кнопку интеркома и с проснувшимися командирскими интонациями произнёс:

– Сержант, забери своего бойца из кабины! Срочно!

– Не надо! – всполошился Эшбер. – Чего сержанта гонять? Я и сам уйду… Чего разнервничались, мужики? Обиделись на что? Я тут…

– Вон! – выкрикнул пилот и кулаком ударил по подлокотнику.

Эшбер вскочил и поспешно отступил к двери.

В этот момент дверь раскрылась и появившийся на пороге сержант молча, без единого звука, схватил окончательно деморализованного охранника за шиворот.

Затем резко развернул на себя и коротким, без размаха, ударом в подбородок отключил Эшбера.

Потом наклонился, подобрал выпавший из ослабевших рук охранника автомат, перевёл флажок предохранителя в безопасное положение и забросил автомат за спину.

Всё это он проделал настолько стремительно, что лётчики ничего толком не успели понять.

Поняли разве только то, что от тупоголового зануды в кабине им, похоже, удалось избавиться.

Сержант потянул охранника за ремень портупеи и попятился – вон из кабины, как просили.

Сказав напоследок:

– Он больше мешать не будет…

– Надеюсь, – буркнул пилот и, дождавшись, пока сержант вытащит охранника, нажал на кнопку блокирования двери.

– Не могу сбросить скорость, – пояснил, наконец, свою мысль пилот. – Скорость – наша защита. Понял? Неподвижный траснпортник и из рогатки сбить могут!

Штурман кивнул и, спустя мгновение, радостно воскликнул:

– Есть! Триста сорок стадий отклонение, впереди скальный хребет…

Машину резко тряхнуло и непристёгнутый к креслу штурман, подлетев в воздух, ударился лбом о стеклом.

Застонав, он левой ладонью закрыл лицо. Пилот увидел, что между пальцев у него потекли струйки крови.

– Пристегнись! Срочно! – крикнул он.

Штурман правой рукой стал водить по креслу, влепую нащупывая ремень.

Пилот почувствовал, как застрясся штурвал у него в руках и одновременно услышал резкий свист: предупреждение датчика опасного сближения с землёй.

"Демоны! Что же тут…"

Высотомер будто сошёл с ума: цифры на экране прыгали, менялись каждое мгновение.

"Почему автопилот не сработал? И куда штурман смотрел, что б ему!.."

Ночной туман перед пилотской кабиной рассеялся и в свете прожектора пилот увидел прямо по курсу поросший густым лесом склон то ли горы, то ли высокого холма.

И понял что до стлкновения им остались считанные мгновения.

Он резко потянул штурвал, отклоняя вертолёт вправо и одновременно уводя его вверх, но тяжёлая и не слишком манёвренная машина с рёвом завалилась на бок и, едва не сбивая винтом верхушки деревьев, понеслась неизвестно куда, в любой момент готовая свалиться, окончательно сорвавшись из неустойчивого своего положения.

"Крен… выправить… скорость сейчас не сбросить… не удержимся!"

– Наклон? Почему наклон? – спросил штурман, защёлкивая ремень.

Кровь из разбитого лба залила ему лицо, и после удара он находился в каком-то оглушённом состоянии.

Он шептал что-то неразборчиво, протягивал руки к приборной доске и тут же боязливо отдёргивал их.

Он словно впал в какой-то транс.

Пилоту удалось выправить вертолёт и отвести в сторону от склона. Он попытался развернуть машину, выводя на обратный курс.

Он немного увеличил высоту и опустил нос вертолёта, чтобы через стёкла кабины получше разглядеть эту проклятую, едва не погубившую их гору и вычислить безопасный путь её облёта.

И, едва лесистый склон стал ясно виден, пило понял, что главный его страх, похоже, именно здесь его и догнал, и самая большая опасность ещё впереди.

На тёмной поверхности склона, всего в четверти стадии от вертолёта, засверкали частые вспышки выстрелов и потянулись разноцветные линии трассеров.

И, что хуже всего, совсем близко, едва ли не под брюхом у машины, полыхнули разрывы и потянулись вверх красно-жёлтые огненные столбы.

Вертолёт опасно качнулся, теряя устойчивость.

"Уходить! Уходить отсюда!" подумал пилот.

И тут же ожила бортовая рация и наушники оглушили его чьим-то хриплым криком:

– …Нант Текер! Текер на связи! Что за борт у нас над головой?! Мы не вызвали поддержку! Кто вас направил?!

– Мы транспорт, спецзадание, – прошептал пилот в микрофон. – Отклонение от курса…

"Боги мои, у нас же ни бронирования нормального, ни вооружения! Ну и влипли!"

– Что?! – взорвался яростным криком неизвестный ему Текер. – Какого демона вы у нас висите над головами? Вы винтом сейчас деревья начнёте косить! Здесь бой! Здесь боевая операция! Немедленно уходите! И не светите прожектором, идиоты!

"Легко сказать…" подумал пилот и начал постепенно уводить вертолёт влево, готовясь к развороту.

И в этот момент – словно тяжёлый молот ударил по корпусу.

Машина вздрогнула, будто почувствовав резкую боль, и отпрянула назад, прочь от прошитого трассирующими очередями горного леса.

Ровный гул двигателя сменился прерывистым треском, и в гаснущем свете боротового прожектора пилот с ужасом увидел, как разлетаются в стороны от покалеченного винта осколки лопастей.

Датчики на панели управления зашлись было визгом, но тут же смолкли, суматошно и часто замигав красными огоньками

Отключилось электропитание.

Прожектор, вспыхнув на мговение прощальной ярко-белой вспышкой, погас окончательно.

Пилоту показалось, что он ослеп.

Тёмную кабину стал заволакивать едкий, густой, удушающий дым.

Пилот закашлял, сорвал с головы и бросил на пол бесполезные уже наушники.

Он ещё пытался работать штурвалом, надеясь посадить вертолёт на авторотации (хотя и понимал, что от винта, похоже, мало что осталось, да и место для посадки в горном лесу едва ли найдётся).

Машина была неуправляема.

Дымящийся вертолёт рухнул на склон холма, прямо на позиции занявших оборону солдат, и, протяжно застонав, заскользил, переворачиваясь, вниз, к подножию, тяжестью массивного корпуса ломая деревья, сдирая слой земли с гороного гранита и превращая в кровавое месиво тела оказавшихся на его пути людей.

После очередного удара о ствол дерева вертолёт полыхнул ярким, ядовито-оранжевым, высоко взметнувшимся пламенем.

Огонь перекинулся на деревья, накрывая широкие кроны огненными шапками, и быстро стал быстро подниматься вверх по склону, подгоняемый дующим из долины ветром.

А вертолёт, в последний раз, с металлическим скрежетом, перевернувшись – остановился, уперевшись разбитым бортом в большой гранитный валун у подножия холма.

Следивший за падением вертолёта солдат из разведгруппы чертыхнулся, прикинув, сколько же бойцов по дороге искалечила эта неизвестно откуда и зачем прилетевшая металлическая дура, и, включив рацию, доложил:

– Вижу место падения. Осмотреть?

Рация отозвалась треском и шипением.

Солдат повторил запрос. Но ответа командира так и не дождался.

– Лейтенант! Лейтенант Текер!

Щёлкнул переключателем – и снова улышал лишь треск.

"Их что там, поубивало всех?" с тревогой подумал разведчик.

Он достал бинокль, отключил систему ночного видения (и без того видно всё как днём) и навёл его на место падения вертолёта.

– Лейтенант Текер!

Всё то же шипение.

"Плохо дело… Надо со штабом связываться".

Он настроил резкость.

И в свете разгорающегося огня увидел, как какие-то люди, пригнувшись и оглядываясь по сторонам, подходят осторожно к вертолёту.

Четверо.

"Повстанцы" определил разведчик, и снова потянулся к рации.

Нурис склонился над вопящим от боли проводником, посмотрел на его разбитое, опухшее от ударов лицо и глянул недобро на Касси.

– Это что такое?

– Допрос, – с деланным равнодушием ответил Касси, и отвернулся.

– Это что такое?! – повысив голос, повторил Нурис.

Боггер опустил на землю испуганно сжавшуюся Неллию и, тронув Нуриса за плечо, прошептал: "Погоди немного, здесь же дети рядом… В сторону отошли бы…".

Нурис вытер лицо от налетевших капель и, еле сдерживая ярость, вскочил.

Схватил Касси за рукав (проводник при этом застонал особенно громко и выразительно и попытался встать, но Тейкон ударом ноги снова опрокинул его на землю).

– Пусть гражданские пока в стороне постоят! – на ходу крикнул Нурис Боггеру. – Мы пока маршрут… обсудим…

Нурис потащил было Касси за собой, но тот резко отдёрнул руку.

– Хватит! Поговорить надо – и так понятно. Пошли…

Они отошли в сторону, за каменный выступ. Здесь водопал подступал к тропе совсем близко, отчего уже не капли или отдельные струи – потоки полились на них, быстро вымочив до самой последней нитки.

Они стояли под потоками воды, не чуствуя её ледяного, подземного холода.

Касси был спокоен и только изредка с подчёркнутым безразличием отплёвывался от заливавших лицо струй.

– Что натворили? – с белым от ярости лицом спросил Нурис, снова попытавшись схватить Касси за локоть.

– Не размахивай руками, командир, – слегка отстранившись, ответил Касси. – Как я и говорил…

– Да это я понимаю! – прервал его Нурис и ладонью шлёпнул по рыжему влажному камню, подняв фонтан мелких брызг. – Кто тебе право давал? Кто давал тебе право бить? Почему у него лицо разбито? Почему нога чем-то перетянута? Откуда там крови столько?! Откуда?!

Нурис сорвался было на крик, но, от попавшей в горло на вдохе воды закашлялся.

– Предатель, – спокойно продолжил Касси. – Я уже не молод, Нурис. Совсем не молод. Меня этими наскоками не проймёшь. И эмоциями твоими… Чего хрипишь? Воды наглотался?

Касси несколько раз несильно хлопнул Нуриса по спине.

Тот, отплёвываясь и судорожными движениями вытирая рот, прохрипел:

– Может, у "серых" допросам научился?

– Дурак ты, – с улыбкой сожаления ответил Касси. – Хороший человек, и командир – тоже хороший. А вот иногда такую глупость ляпнешь, что хоть в дураки тебя навеки записывай! Спрашиваешь, кто мне право дал?

Касси показал рукой на едва видимую из-за уступа толпу встревоженных, напряжённо глядящих в их сторону беженцев.

– Вон, девчонку сюда эту принесли. Там мамаша её, ещё женщины с детьми. Стариков вот вижу. Один, который в клетчатой куртке, еле ходит. Младенцы вон опять рёв поднимают… Они мне право дали, Нурис! Они!

Касси на мгновение замолчал, переводя дух.

Потом продолжил, уже не перебиваемый затихшим Нурисом:

– Он не просто нас предал! Он совершенно сознательно завёл в тупик.

При этих словах Нурис невольно вздрогнул.

– Да, командир, тупик. Ты думаешь, много у нас времени было его расколоть? Вот так, либерально, благородно, взывая к совести! Было у нас время для того, чтобы быть такими хорошими, чистыми? У нас за спиной толпа гражданских, которым очень хочется жить. Детишек, мамок и прочих…

– Ты за них не прячься! – начал было Нурис.

– Это ты за свои красивые слова прячешься! – осадил его Касси. – Ты что, до сих пор не понял, не осознал до конца, что мы на войне? Что мы повстанцы? Что мы – вне закона? Что нас травят как крыс? Всех нас, всех до единого объявили вредоносными созданиями, бандитами, дикарями; всех нас, без исключения, приговорили к смерти лишь потому, что мы существуем и занимаем какое-то место на этой кому-то очень приглянувшейся планете – амы играем в благородство! Мы пытаемся самим себе что-то доказать! Что? Извини, Нурис, человек мой хороший, но я уже ничего и никому не пытаюсь доказать. Ни себе, ни всем прочим. И ребята мои, те бойцы, котрым я доверяю – тоже никому и ничего не доказывают. Пойми, дорогой, что мы не уйдём с войны, никогда уже не уйдём. А вот они…