Текст книги "Тень луны"

Автор книги: Александр Трапезников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Оказывается, она умела быть и такой – жесткой и опасной, будто в ней просыпалась лесная рысь и она наносила удары.

– Зачем же так? – мягко возразил Игорь. – Тебе не идет это.

– Ладно! – она водрузила поднос на его грудь и легла рядом. – Просто мне показалось – на какие-то минуты – что ты смотришь на меня как... на девушку по вызову. А это не так.

– Я знаю.

– Нет? – переспросила она, заглядывая ему в глаза.

– Конечно, нет, глупая.

Ему пришлось обнять ее, чтобы она поверила. Но это действительно было правдой. Просто у него не было слов, чтобы объяснить это, да он и не умел и не хотел говорить. Людмила чему-то засмеялась, касаясь пальцами его щеки.

– Смешно, но твоя "племянница", кажется, ревнует меня к своему дяде. Забавная девочка. Тинэйджер.

– Брось, между вами разница всего чуть больше десяти лет. Она сирота.

– Вижу, ты внимательно изучил мой паспорт. Но десять лет между двумя женщинами – это большой срок.

– В тюрьме.

– А ты был там? – настороженно спросила она.

– Проездом, – уклончиво ответил он.

– Ладно, выпытывать не буду. Рома говорил мне, что ты как-то там связан с криминальным миром. Что-то вроде генерала у них, по званию.

– Адмирала, – поправил он. – Мне больше по душе морская терминология. Твой Рома слишком много болтает. Ты спишь с ним?

Она ответила не сразу, чуть помедлив.

– Да. Ты ведь все равно узнаешь.

– Влюбленность или ради удовольствия? – ему было важно знать.

– Ни то, ни другое, – откровенно ответила Мила. – Просто должен же кто-то быть?

– А теперь?

– Теперь... Теперь это место досталось сильному. Тому, кто и должен был его занять. А хочешь, я расскажу о себе?

– Не надо. Я могу, например, догадаться, почему ты развелась с мужем.

– Ну, почему? – она оперлась на локоть, отпив немного вина.

– Он не понимал твоей работы, а ты – его. Вы хотели быть вместе, но не могли бросить ради этого каждый свое дело. Обычная история для людей, которые имеют цель в жизни, кроме любви. У меня было то же самое.

– Верно, – согласилась она. – Ты неплохой психолог. Я обучалась этому ремеслу пять лет, а потом ушла в журналистику. А кем был он, попробуй, угадай?

– Почтальоном. Начальником Главпочтамта, – усмехнулся Игорь.

– Нет, двойка. Ми-ли-ци-о-не-ром. Сыщиком.

– Нормально. Не каждая жена выдержит.

"Интересный получается расклад, – подумал про себя Игорь. – А жены лидеров группировок, часто ли выдерживают?" Это уже относилось к нему, к его прошлому. Словом, встретились "два одиночества".

– Ты чему улыбаешься? – спросила Мила.

– Так, ерунде всякой, – ответил он, сталкивая поднос на пол и нежно обнимая прильнувшую к нему женщину с разгорающимися синими огоньками в глазах.

9

Через два дня Игорь уехал из Москвы. Джип-"чероки" мчался в Серпухов, и даже еще дальше – в одну из среднерусских деревень, где уже как три года был восстановлен и действовал храм Святого Иоанна Предтечи, а службу справлял отец Иринарх, по своему легендарная личность, бывший полковым священником российских солдат и проведший почти семь месяцев в чеченском плену. В машине, мягко катившей по дороге, находились также Серж, Михаил и Лера. Она упросила Игоря взять ее с собой, и он ничего не имел против того, чтобы девушка побывала в самой глубинке России, посмотрела как живут люди, побеседовала с отцом Иринархом, умевшим не только располагать к себе людей, но как-то просветлять их, обращая к истине. В багажнике джипа лежала сумка с крупной суммой денег. Часть из них пойдет на реконструкцию других храмов, обустройство воскресных школ, нуждающимся землякам. Другая часть – имеет целевое назначение. Эти деньги будут работать на идею, на будущее России. Распоряжаться ими станут другие люди. Кононов знал, что он – всего лишь одно из звеньев в этой цепи, каждый выполняет свою функцию. Но все они работают на благо Отечества. Необходимо единство. И не важно, кем ты был прежде, главное – кем стал и будешь. Живешь ли ты в презрительно называемой "этой", или "нашей" стране. И если рассматривать криминальный мир с этой точки зрения, то у него впереди оставалось как бы три пути: продолжать формировать неоязыческую империю на осколках России, где решает "право сильного", а "все – против всех"; либо подчинить свои структуры устроителям "нового мирового порядка", влиться в него со всеми зоологическими потребностями; либо исповедовать тайное служение православной России и ее будущему мироустройству, которое станет возможным с обретением монархии. Первые два пути – гибельны. Кононов не сомневался в своей правоте и говорил об этом накануне Роману Корочкину, когда они сидели в ночном клубе, но тот, судя по всему, отнесся к его словам несколько скептически. Его дело. Сейчас, откинувшись на заднем сиденье, Игорь подумал и о Людмиле, которая так неожиданно и стремительно возникла в его жизни, словно ему прямо в руки с небосклона скатилась яркая и далекая звезда, а теперь жгла и ладони, и мозг, и сердце. Он еще не представлял, что выйдет из всего этого – будут ли они вместе или так же внезапно разойдутся, но ему смертельно не хотелось вновь терять то, что удалось обрести, как дар. И, взглянув на сидящую рядом с ним Леру, он почему-то улыбнулся.

– А она красивая! – язвительно сказала девушка, будто угадав его мысли.

– Ну разумеется, – согласился он, чтобы хоть что-то ответить. – А Гена Большаков за тобой как хвост ходит.

– Ну его!

Серж вел машину и, не оборачиваясь, сказал:

– Я, господа, женюсь.

Мишель даже подпрыгнул на сиденье, ударившись белобрысой головой о крышу. Это было новостью.

– Врешь! На ком? Я ее знаю?

– Так ведь – начал тот и остановился. Потом махнул рукой, дескать все равно, и продолжил: – Накинь ремень безопасности, а то вывалишься. Лариса это.

– Кто? – у Михаила округлились глаза. Сейчас он не актерствовал, даже у Игоря стало слегка не в порядке с нижней челюстью. Лариса? Боевая подруга? Профессиональная путана? Впрочем, что здесь особенного? Говорят, именно из проституток выходят самые лучшие жены.

– Не советую, – все же, сказал он. Но добавлять древнюю мудрость, что у связывающегося с блудницей истребляется душа, – не стал. А если они действительно любят друг друга? Зачем вмешиваться?

– У него просто шизоидальная паранойя, – объяснил Миша. – Это бывает, проходит. Нужен молоток и лобзик, а лоботомию я сделаю хоть сейчас, на ходу, он может даже продолжать руль держать.

– Дам в глаз! – огрызнулся Серж. Мишель внимательно посмотрел на него, вздохнул и отвернулся. Больше этой темы не затрагивали. Показался Серпухов...

Проскочив городок, они еще пол часа тряслись по разбитой дороге, пока не оказались у цели. Их ждали. Отец Иринарх вышел на ступени храма, благословил приехавших. Тепло поцеловался с каждым из них, почему-то погрозил Лере пальцем, отчего она засмущалась и растерялась, но потом поняла, что он просто выдает авансом то, что скажет после исповеди. В приходе Кононов передал помощнику отца Иринарха сумку. Войдя внутрь, где перед аналоем теплились несколько свечек, Игорь встал коленопреклоненно на молитву под иконой Иоанна Воина. Теперь его ничего не отвлекало и не сдерживало, он заглушил в себе все преследующую суету, грешные помыслы, тревогу, терзающие сомнения. Ему было светло и радостно, как никогда. Потом он исповедовался и причастился у батюшки.

Вечером, после службы, где собрались прихожане церкви, почти вся деревня, Игорь долго бродил с настоятелем по окрестным проселкам, беседовал обо всем. Темнело. Августовская ночь опускалась на землю, покрывая блестящей позолотой купола церкви.

– Многие прельстители уже явились и еще явятся к нам, – говорил священник, – но надо видеть их и различать и не поддаваться обманам, посулам То что происходит – отражено в Откровении. Не нам судить, конец ли это, или его начало, или еще одно горчайшее испытание поражением? Богу ведомо, а нам суждено служить Ему и верить, и сражаться с врагами Его. А своих прощай.

– Не могу так, – отозвался Игорь.

– Сможешь. Ты сильный, не забывай о милосердии в сердце. О любви. Не держи себя словно в веригах. Оставь их другим, кто стоит на ином поле. Тебе меч дан, но помни, что он – обоюдоострый. Сейчас все рушится, отчаиваются люди, терпеть уже сил нет, хоть в петлю. И руки на себя накладывают, и буйствуют, словно в последний час. Кажется – впереди пустота, мрак. Чего же не жечь мосты? Все позволено. И Церковь – слышишь? – так же колеблется, раскачивают ее, подкапывают и снаружи и изнутри. Они умеют. Еще в средние века им совет был дан: идите и в храм тоже, становитесь исповедниками, чтобы владеть душами. Дети сатаны хитрые, голыми руками не взять. И Церковь может в одночасье пасть – это тебе я говорю, духовник твой. Но и тогда не гибель еще. Доколе в России хоть семь приходов останется – и там уцелеют последние. Они и спасут Русь.

...В небольшом домике отца Иринарха пили душистый, настоянный на травах чай с земляничным вареньем, беседовали все вместе, по-дружески, за сколоченным из струганных досок столом. Несмотря на теплую ночь, топилась печь, где матушка готовила какую-то снедь на завтра. Затем начали размещаться на отдых.

– Пойду, пройдусь, – сказал Игорь, выйдя из домика. Ему вовсе не хотелось спать – тянуло побыть в одиночестве, в тишине, под звездным небом. Осмыслить свою жизнь, прошедшие годы. Он стоял за калиткой и не сразу заметил, как к нему неслышно подошла Лера, лишь потом разглядел ее белое платье. Она взяла его под руку и прижалась головой к плечу.

– Поцелуй меня, – тонким голоском попросила Лера. Ей, должно быть, тоже было очень одиноко. И глаза смотрели жалобно, грустно.

– Спокойной ночи, – мягко сказал он. – Завтра будет новый день. Иди.

– Кто ты? – вновь спросила она. – Мне хочется знать, о чем ты думаешь, как живешь, как жил прежде?

Игорь лишь усмехнулся и побрел прочь.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

А начиналось все более десяти лет назад. Именно тогда бывший таксист Кононов влился в бригаду Стаса-измайловского, державшую наперсточников, промышлявшую угоном машин и подбиравшую под себя гостиничный комплекс возле метро. С районной милицией уже была договоренность: те не трогают их, а они обеспечивают порядок на подведомственной территории. Но Игорь не просто пришел и "влился", как молоко в сметану, он знал Стаса давно, еще с тех времен, когда вместе качались в одном тренажерном зале. Со Стасом тогда было полное взаимопонимание, даже дружба. Они много рассуждали о житье-бытье, о спорте, политике, о разном. Начало восьмидесятых, о чем можно говорить? О "маразматике" Брежневе и о том, как славно живется за границей. Предел мечтаний – турпоездка, радость – билеты на кинофестиваль, без дачи и машин – ты считаешься "упакован" не полностью и обязательно "двойной кофе" в ресторане, где ты можешь выкурить кубинскую сигару, которых навалом в любом табачном киоске. Им по двадцать пять лет, но Игорь только что закончил лесотехнический, а Стас где-то подрабатывает грузчиком. И зарабатывает раза в три больше, чем инженер "зеленых насаждений" Кононов. Оба бывшие спортсмены, форму поддерживают обязательно. За спиной – армия, кое-какие веселые приключения; впереди – открытый мир. Так кажется.

Потом между ними пробежала "кошка", в лице юного создания, Лены... Они ухаживали за ней оба, познакомившись на какой-то вечеринке, и длилось это полгода, но в конце концов, девушка предпочла Игоря. Но даже не это послужило причиной разрыва, умный человек никогда не будет ссориться с другом из-за женщины. Охлаждение отношений – да, но не враждебность. Время поединков ушло в прошлое, да и тогда дуэлянты часто примирялись, обменявшись выстрелами, и шли в кабак, к цыганам, пить за здравие. А тут вмешался еще один человек, полуприятель, некий Крот, также накачивавший мускулы в этом атлетическом зале при строительном ПТУ. Он очень умело встрял между ними, рассказывая одному на ушко – одно, а другому – другое. Сплел такую хитроумную интригу, что в воздухе запахло предательством, а это единственное, чего нельзя простить в дружбе. Зачем Кроту все это было надо? Непонятно. Но есть такие люди, которые просто не могут жить без того, чтобы всех не перессорить. Своего рода вампиризм, подпитка черной энергии. Но своей цели будущий "авторитет" Крот добился. Игорь и Стас разошлись молча и с тех пор не виделись.

Уже тогда Крот занимался кое-какими темными делишками, в основном, фарцой, но Игорь об этом не догадывался. Знал Стас. Потому-то он и нужен был Кроту, отдельно от Кононова, поскольку в то время Игорь мог и отговорить друга. Но судьба распорядилась иначе – Крот, Стас, Кирильчик и другие "качки" организовали группу, именуемую на языке юриспруденции "банда". Занимались налетами на квартиры, "бомбили" теневиков. После известного фильма, популярным выражением в народе стало жегловское: вор должен сидеть в тюрьме. Но Стас знал и любил повторять другую истину лучше быть вором, чем постоянно говорить ложь. Гораздо позже, почти через восемь лет, Кононов наткнется на эти слова в книге премудростей Иисуса, сына Сирахова. И задумается. Выходит вор, разбойник, с осознанием собственного греха гораздо ближе к Господу, чем лицемер и ханжа; прикрывающейся напускной святостью? А таких лжецов неисчислимое множество, и все они у подножия трона. Что во времена Брежнева, что при ельцинском режиме. Впрочем, это одни и те же люди.

Долго сосуществовать на одном поле вместе с Кротом вряд ли бы удалось даже Стасу. Тот был беспредельно жаден, хитер, боязлив, ограничен в мыслях. И по коварному жесток. Вот уж к кому действительно была применима поговорка – лучше потерять с умным, чем с дураком найти... Окружившись такими же фигурами под стать себе – лицемерами и задолизами, Крот продолжал интриговать против всех, уже перейдя грань паранойи. Разделяя людей, ему удавалось сохранять власть. Кончилось тем, что опасаясь Стаса, он попросту "сдал" его во время "согласованного" налета. Менты получили в руки преступника, Крот – удовлетворение амбиций, а Стас – шесть лет тюрьмы. Но обо всем это Игорь Кононов узнал много позже, когда его бывший друг уже отсидел более половины срока на зоне. К тому времени он женился на Лене, выбрался по ее настоянию из "зеленых насаждений", перешел на денежную, но не приносящую радости работу в такси. Крутить целый день баранку – дело пустое и нудное. Так может и вся жизнь пролететь, под зубовный скрежет тормозов. Что же делать? Игорь остро чувствовал в себе какую-то скрытую, дремлющую до поры потребность в действии, в серьезном деле. А будет оно со знаком "плюс" или "минус" – не важно. Он знал, что его сил и воли хватит на многое. Идти в государственные структуры и подниматься там ступенька за ступенькой – нет, увольте. По лжи долго не походишь. Некоторые его институтские друзья встали на этот путь, лепя карьеру, процветали. Но какой ценой? Встречаясь изредка с ними, слушая их циничную откровенность и ловя на себе сочувствующие взгляды, он лишь усмехался, понимая, что его время еще не пришло. Ничего. Надо ждать. Но продаваться не будет. А тут как-то случайно и узнал от одного общего знакомого, что Стас – на отсидке...

Вначале Игорь долго сомневался – стоит ли написать? Потом все-таки, решился. Письмо в зону передали родители Стаса, с которыми у него установился контакт. Иногда Игорь заезжал к ним, помогал, чем мог. Неожиданно пришел ответ. Завязалась переписка. Пару раз Игорь ездил к Стасу "на свиданку". В местах "не столь отдаленных" внимание к тебе из внешнего мира – особый знак, тем более, если к тебе приезжает друг, пусть бывший. Примирение всегда возможно. К тому же, роль Крота в той давней истории уже давно выяснилась. Выйдя на свободу, Стас первым делом отправился к Игорю разговаривали и отмечали это дело полдня, а уж потом он поехал к семье. Встретился Стас и с "подельниками", которых на суде не сдал. Особенно ему хотелось "побеседовать" наедине с Кротом. От помощи Игоря отказался. После "душевного разговора" Крот три недели лечил морду и ребра в санатории.

Стас уже не мог и не хотел порывать со своим прошлым. Довольно быстро он сколотил рабочую группу и за короткое время значительно "поднялся" освоив новые условия жизни, новые правила, новые средства, и заняв не последнее место в криминальной иерархии Москвы. Игоря с принятием его решения он не торопил. Пришло время, и тот понял: выбора нет. Определившись в своей судьбе, Кононов будто сжег оставшиеся за собой мосты.

2

По настоянию Стаса, Игорь занялся охраной наперсточников, потом организовал прикрытие для других групп, обкладывающих данью торговые точки, хозяева которых сами бежали наперегонки по ту или иную "крышу". Среди нарождающихся бизнесменов считалось чуть ли не модным заявлять: а за мной стоит такой-то авторитет или такая-то группировка. Чем выше ее слава, тем больше и уважение к этому нуворишу. Милиция, быстро сориентировавшись, включилась в "сферы влияния", урывая от пирога куски и ломти. Каждый за себя, особенно, когда в стране полный беспредел и хаос. Между тем, организация Стаса-Измайловского расширялась, в нее стекались, как ручейки мелкие разрозненные группировки из 3-5 человек, которые в автономном плавании просто бы не выжили. Численность его хорошо оснащенного "братства" доходила до семидесяти бойцов. Их требовалось постоянно подпитывать, загружать все новыми и новыми заданиями, держать на боевом взводе, иначе неминуемое разложение. Армия, обросшая жирком и ленью, обречена на разгром. У Стаса наладились отличные отношения со славянскими лидерами, сам же он примыкал к создаваемой "империи" Флинта, считавшимся безусловным авторитетом. Наибольшую враждебность он испытывал со стороны кавказских группировок. Начались кровавые разборки, уносившие много жизней. Непрерывная война шла постоянно, а сообщения о ней напоминали сводки "Инфорбюро".

Пока Дудаев вооружал свою армию, чечи и другие южане подгребали под себя Москву, пользуясь негласной поддержкой мэра и других высокопоставленных политиков. Очевидно, они уже тогда решили превратить столицу России – в свой город, вытравить из нее еще оставшийся русский дух. Напоминало все это отсечение головы от туловища. Идея дальновидная, выросшая в лабораториях алхимиков "нового мирового порядка". И противостояли этому нашествию не сами жители, не администрация, а славянские криминальные группировки, в первую очередь – Флинт. Он, может быть, более других понимал, что здесь решается многое. Его идеи и установки полностью разделялись Стасом и Игорем. Тем более что жесткий прессинг со стороны "зверей" приходилось испытывать постоянно.

...Как-то раз, когда Кононов "держал порядок" возле гостиничного комплекса, азеры напали на наперсточников, успев поломать несколько игроков. Самому искусному мастеру – Проктору – досталось больше всех, он потом несколько месяцев отлеживался в больнице. В общей потасовке участвовало десятка четыре человек – с той и другой стороны. Милиция не вмешивалась, предоставив выяснение отношений самим поединщикам. Горцы временно отступили, наткнувшись на хорошо организованный Кононовым "боевой кулак". Но их лидер, Мовлад, получил пробоину в голове. Кто нанес ему серьезную травму, выяснилось очень быстро: в отличие от местной милиции, черные обладали точной информацией. Это был Хмурый. К семи вечера разгоряченные обидой соплеменники бросились на его поиски. Собралось их до пары сотен, и тут уже Игорю пришлось демонстрировать свою проворность и спортивные навыки. Преследуемый толпой, он едва успел прыгнуть в "шестерку" Сержа и они рванули под защиту местного отделения милиции. Однако, возбужденных и подогретых абреков это ничуть не остановило. Кончилось бы тем, что Игоря и Сержа разорвали, если бы они не перепрыгнули через забор "конторы" и бежали дальше. Во внутреннем дворе отделения азеры устроили настоящий погром, превратив брошенную "шестерку" в кучу металлолома. Эти события получили серьезную огласку в прессе, а милицейское начальство решило возбудить дело по факту нанесения телесных повреждений, хулиганства и организации массовых беспорядков. И инициатором столкновения выставили Кононова. Вердикт вынесен: задержать!

Отправив Лену к ее родителям, Игорь забаррикадировался в своей квартире с десятком крепких ребят: Серж, Петро, Меченый, Мишель, Клим и другие. Неизвестно, каких гостей надо ждать: оперов или от Мовлада? "Наружка" сообщила прибывшим омоновцам, что лучше не рисковать, подождать пока люди Хмурого разойдутся. Время тянулось, мусора толкались в подъезде и вокруг дома, но идти штурмом не решались. Да и не особо жаждали, понимая, что их самих втягивают в разборки. Приехал Стас. Оперы расступились, в квартиру он вошел беспрепятственно.

– Ну, что, братан, выходит, у тебя сейчас два пути, – спокойно сказал он. – Или пускаться "в бега", тогда станешь нелегалом, а это хлопотно, или подчиниться. Месяца два-три покантуешься в изоляторе, а "дело" мы с адвокатами развалим. Ничего они тебе припаять не смогут. Выбирай.

– Ганди когда-то написал, что мужчина должен пройти три испытания семьей, войной и тюрьмой, – поразмыслив, отозвался Кононов. – Похоже, надо последовать его совету, коли выпадает такой случай.

– Я знал, что ты так и решишь, – кивнул Стас и пошел к выходу. Явившимся вскоре операм сопротивления оказано не было. Защелкнув на руках Игоря "браслеты", его увезли.

В Бутырке Хмурый провел три месяца, многому научился. Там он и познакомился с Каллистратычем, который как бы взял молодого рэкетира под свою опеку, хотя тот и не нуждался ни в чьей защите – о нем уже шли слухи, его знали. Да и авторитет Стаса играл не малую роль. Но с Каллистратычем было интересно проводить время, скучая на шконке, слушать его житейские байки и неожиданные умозаключения. Старик многое повидал, сидел еще во времена Сталина, относился к своей судьбе и жизни с философским спокойствием. Он подвиг Игоря на долгие внутренние размышления, обозначив те вопросы, которые рано или поздно встают перед мыслящим существом: кто мы? куда идем? для чего существуем? что есть правда? Почему должны умереть? Какую миссию выполнить?.. В беседах с Каллистратычем Игорь окреп духом, прозрев многие истины, обрел объяснение тем мыслям, которые в союзе с волей двигали его судьбу вперед.

А Стас оказался прав и сдержал слово: через три месяца "дело" начало разваливаться на глазах, Мовлад сбежал из больницы, Кононова выпустили под подписку о невыезде. На последние допросы он уже приезжал в новеньком "БМВ", с шофером и личным телохранителем Борисом за рулем. А еще через пару недель была проведена ответная профилактическая акция.

Мовлад поставлял в столицу из Азербайджана фуры с фруктами, где в ящиках с двойным дном перевозилась "дурь"; с плодоовощных баз она затем распылялась по палаткам и рынкам. Все это осуществлялось под прикрытием местной милиции и РУОПа. В один из выбранных дней, фуры были остановлены на подъезде к городу автоматными очередями по колесам. Не ожидая столь дерзкого налета, водители и охрана разбежались. Машины загнали в лес и сожгли. Одновременно с этим, в те же часы, в кафе, где собирались Мовлад и его кунаки, неожиданно ворвалась группа из восьми человек – все в масках, комбинезонах, с битами и оружием.

– Лежать! – предупредил хриплый бас.

Отдубасив это сборище, перебив все, что можно, подстрелив двух, особенно прытких, но так и не найдя Мовлада, налетчики погрузились в поджидавшие "джипы" и растворились на вечерних улицах. Руководил этими операциями лично Хмурый.

3

Серьезный прокол случился зимой. Игорь вместе с Мишелем и Меченым отправились "брать" одного бизнесмена, который был у них в долях, но в последнее время начал интриговать – вытеснять их из дела. То ли ложился под другую бригаду, то ли вообще сошелся с "сильными мира" и решил, что возвысился на недосягаемую высоту. Окружил себя секьюрити из частной охранной фирмы, на телефонные звонки не реагировал, Надо было разобраться. Поехал специально малой группой, чтобы не привлекать лишнего внимания, на арендованном у СП "мерседесе". За рулем опытный шофер – Вовчик, его дело жать на газ, основную работу должны были сделать Игорь с ребятами. Бизнесмена требовалось перевести на загородную дачу, хорошенько попугать и заставить переписать учредительные документы предприятия на другое имя. Ему хватит и того, что уже успел наворовать, даже детям останется. Убивать его никто не собирался.

Остановились неподалеку от офиса, вышли. Мишель – тщательно загримированный, в макияже, переодетый в женское платье, в шикарной шубе выглядел очень эффектно. Позвонил в железную дверь, видеокамера передала на монитор охранникам изображение красивой блондинки. Все знали, что этот бизнесмен – большой бабник, наверное, и Мишеля приняли за одну из его пассий. Запиликал сигнал, магнитные створки разъехались. Артист вошел внутрь, за ним рванулись Игорь и Меченый. Двое охранников уже стояли по стойке смирно на мушке у Михаила – под норкой очень удобно прятать немецкий автоматический пистолет. Связав стражам руки и ноги крепким скотчем, залепив рты, их положили рядышком, лицом к стенке. Затем пошли дальше, оставив дверь заблокированной. В приемной находилось еще двое охранников, которые сопровождали бизнесмена постоянно, даже в туалет. Увидев блондинку, они насторожились: откуда взялась? Выдвинув шокер, Мишель влепил им обоим хорошую дозу вольт, отчего они затихли на полу, немного подергавшись. Игорь заглянул в кабинет к бизнесмену:

– Пошли. И без скандалов. Прокатимся.

Тем же путем вернулись назад, сопровождая пленника. Мишель держал его под руку, упирая в бок дуло "Хеклера". Ни дать, ни взять – сладкая парочка, только "жених" отчего-то бледен... Подошли к "мерседесу", Меченый открыл багажник:

– Ложись. Будешь кричать – пристрелим.

Тот не заставил себя упрашивать. Все шло нормально. Вовчик рванул с места, Мишель даже запел какую-то арию. Но, видимо, рано радовались. Где-то на Домодедовской улице их засек милицейский патруль. То ли случайно, то ли начала работать система "Перехват": выяснять было некогда. Тормознув для приличия, Вовчик крутанул руль и понесся с сумасшедшей скоростью... Один из патрульных дал вдогонку очередь из автомата – догонять бесполезно. Но стрелком он оказался неплохим: двоих одной очередью. Когда Вовчик стал заваливаться на Игоря, тот успел перехватить руль, а то бы они вмазались в ближайший фонарный столб. Так и мчались вперед, а простреленная голова шофера тряслась у Хмурого на плече. Стекла в "мерседесе" были разбиты, да и вести машину в таком состоянии невозможно. Пригодились навыки таксиста. Сворачивая во дворы, Игорь бросал "мерс" то влево, то вправо, избегая аварии. Наконец, в какой-то арке, остановились.

– Живы? – спросил Хмурый.

– Вроде – да! – отозвался Мишель, у которого сполз парик.

– А тот, в багажнике?

– Сейчас посмотрим.

Меченый выбрался из машины, щелкнул замком.

– Наповал, – сказал он, возвращаясь.

Теперь надо было исчезать и как можно скорее. Труп Вовчика с собой не захватишь, придется оставить тут. Забрав его документы, они прошли дворами на соседнюю улицу, поймали тачку. Затем, поездив, вышли, сели в другую. Всю дорогу молчали. Потом рассыпались, чтобы добираться по одиночке.

После этого происшествия им пришлось на некоторое время лечь "на дно", хотя никаких особых улик против них не было. Не в интересах наемных охранников откровенничать – кто похитил их хозяина. А Вовчика позже похоронили на Востриковском кладбище.

4

Как люди попадали в бригаду? По-разному. У кого завязалась связь по совместному отдыху "на нарах", кто откалывался от другой группировки, тянулся к более сильной, кто приходил сам. Большакова и Каратова разыскал Игорь, они были необходимы как высококлассные специалисты, технари, щелкающие все электронные новинки, словно орехи. Но с только появившимися в то время пейджерами произошел казус. Правда, не по их вине.

Радиотелефонами всю бригаду не обеспечишь – тогда они были еще слишком дороги, громоздки и неудобны в обращении, а кроме того, их частота легко прослушивалась: и конкурентами, и подсевшей спецурой. Иное дело – пейджеры, Стас закупил их несколько десятков. Очень удобно: получаешь информацию и можно не отвечать. Сначала не разобрались, что и у них есть свои недостатки. Оказалось, что спецкомпьютеры в милицейских конторах могли считывать всю пейдженговую информацию их эфира и хранить ее в течение трех суток. Кому надо – приезжай, списывай. А интересного там было много. Эти записи снимались спецслужбами и анализировались с привлечением оперативных данных из других источников. Основной же (и самый надежный) источник информации во все времена – это сексоты, стукачи, провокаторы. Никакая техника их не вытеснит никогда. Человека берут прямо с улицы, привозят в отдел, запускают "под молотки", прессуют, а потом говорят: "Пиши, милок, я... такой-то... обязуюсь носить информацию в клювике..." Не каждый вытерпит и подпишет. Если "шушера", то для него стать стукачом – это погулять на свободе лишних два-три годика. Потом все равно сажают. А если это соглашение выбито из "правильного", то опер, знаю, что его подопечный повезет "дезу" и толку от него никакого все равно не будет, частенько идет к "братве" с этой бумагой и предлагает купить "козла". Невиновный получает пулю, а опер – баксы. Но подзавясть институту сексотов не даст ни один государственный строй, особенно в среде "демократов", у которых это клеймо на лбу выбито.

Однако, пейджер – не человек, с ним менее интересно, но он врать не будет. Спецслужбы организовали собственную пейдженговую компанию с номером 239-10-10, где шел сбор осенних грибов, высаженных "братками" и отслеживались все их телодвижения. Потом разработали и провели несколько операций районного масштаба. Одна из них началась и закончилась у магазина в Беляево. Для этого там устроили засаду, а на пейджеры "интересных клиентов" сбросили информацию, типа: "Серый, подъезжай туда-то, Макс." Одна из текстовок шла Меченому, который в то время уже числился в розыске, от Стаса. Всех, подкатывавших к магазину в Беляево с пиликающими пейджерами, брали в клещи и запихивали в "воронки" – потом разберемся... Улов оказался недурен: несколько "беглых", кое-кого взяли с наркотиками, других – за ношение оружия. Попался и Меченый, как кур в ощип.

5

Но семейная жизнь с Леной не получилась. Вроде бы, теперь все есть – и отдельная благоустроенная квартира, и бабки, и машина – какую хочешь, за границу с ней ездили, но – это уже стало понятно – не нужны ей больше деньги, да и ему тоже. Не в них счастье. Власть, слава и богатство – три искусительных змея, смертельнее всего жалящих человека в душу. А все остальные пороки к ним пристегиваются. Но Игорь не стремился также и к славе, и к власти; он жил, выполняя свою работу и пытаясь понять мир, себя в нем, свое предназначение. А то, что к нему тянулись люди, слушали, верили, шли за ним – так это было не потребностью его сердца, а состоянием воли и разума. Подобные люди, умерившие свою гордыню и довольствующиеся малым, становятся в итоге и вождями, и пророками.