355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Трапезников » Тень луны » Текст книги (страница 1)
Тень луны
  • Текст добавлен: 22 сентября 2016, 04:22

Текст книги "Тень луны"


Автор книги: Александр Трапезников



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Трапезников Александр
Тень луны

Александр Трапезников

ТЕНЬ ЛУНЫ

РОМАН

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Телевизор смотрел редко, только чтобы снять внутреннее напряжение. Ложь или глупость, лившиеся оттуда, забавляли Игоря, он успокаивался и сосредотачивался. Так было всегда, перед каждой "акцией". Пусть даже она просчитана до малейших деталей, десятки раз прокручена в голове и проанализирована во всех мыслимых вариантах, но если ты вдруг начинаешь нервничать – пиши пропало. Лучше отложить или вовсе отказаться от затеянного. Хладнокровие, твердость, расчет, уверенность в поставленной цели. Иные прибегают к помощи стимуляторов. В его окружении это было запрещено. Слишком хорошо знал, чего это стоит и к чему может привести. Сколько человек "сгорело" почти на глазах. Деградация полная, тут ни дружбой, ни честью уже не пахнет. Запах другой – смерти. Игорь вспомнил о старом приятеле, Климе, с которым десять лет назад начинал свой путь. Тот никогда не занимался спортом, приходя в зал, где качались или боксировали другие ребята, только посмеивался. Но, щуплый и низкорослый от природы, он, после хорошей дозы амфетамина приобретал паталогические силы, становился крайне агрессивным и мог потягаться с тремя противниками. Вначале это не мешало делу. Но потом с Климом пришлось расстаться. Стал слишком неуправляемым. Кончалось все, как и предсказывали: четыре года назад в наркотическом угаре заперся с двумя девушками-заложницами в квартире, затем, возомнив себя Рембо, затеял стрельбу. Его "снял" снайпер с соседней крыши. Так это и происходит. Другой дороги нет. Тоже показывали по телевизору, как доблестно проведенную операцию по освобождению заложников. Ладно, проехали.

Сейчас Игорь находился в квартире один, ребята должны были подтянуться через полчаса. Перед ним светился экран, переключив несколько программ, он остановился на московском канале. Журналистка интервьюировала знакомую личность. Встреча с этим человеком у Игоря была давно, но знал он о нем достаточно. Сосуществовали на одном поле. В одних воздушных потоках. Мужчине было под пятьдесят, лет на десять старше, чем его визави Игорю по другую сторону экрана. Худощавое лицо, умный, чуть насмешливый взгляд, обаятельная улыбка, чувствуется воля, характер. Такие нравятся женщинам, даже лысина ему идет, словно родился с голым черепом. Похож на какого-то французского киноактера. Молоденькая журналистка, видно, тоже тает, разговаривая с ним. А он держит ее на поводке, размазывает вопросы, как кашу в тарелке, отвечает так, что не подкопаешься. Мастер слова, магистр ситуаций. Последнее время стал мелькать по телевизору довольно часто. Должность обязывает. И всегда ходит в штатском. Бегущая строка внизу напомнила телезрителям, что в прямом эфире – заместитель министра внутренних дел России Аршилов. Звоните по таким-то телефонам и задавайте вопросы. Генерал ослепительно улыбался, журналистка таяла. Не совсем идиллия, но близко к пасторали. Борьба с преступностью идет по всему фронту, все громкие заказные убийства вскоре будут раскрыты, криминальный мир отступает, но проблемы еще есть. Вот недавно конфискована крупная партия наркотиков "Набрать, что ли, номер?" – усмехнулся Игорь.

– Так вы утверждаете, Алексей Викторович, что мафии, как таковой, в России нет? – мило спросила девочка-журналистка.

– Такой, как в Америке – нет, – любезно ответил генерал.

Игорь посмотрел на часы. Хоть в этом Аршилов прав.

– Можно его даже уважать, – вслух произнес он.

2

"Прямой эфир", как и многое другое на телевидении, был "прямым" только для дураков. На самом деле передача "Милицейский час" была записана накануне, а беседа с генералом Аршиловым вообще состоялась неделю назад, шестнадцатого июля, с организованными для натуральности несколькими телефонными звонками. Сейчас Аршилов уже находился на пути в Швейцарию. Поездка носила не официальный, а частный характер. Поэтому он даже воспользовался другим паспортом. Для близкого окружения на все эти четырнадцать часов своего вынужденного отсутствия он "растворился" на загородной даче. Так спокойнее. Аршилов знал все тонкости своей работы и работы спецслужб, не даром являясь профессионалом самого высокого класса. В "Шереметьево-2" его провожал всего один человек – полковник ФСБ Споров, приехавший в аэропорт заранее. В зале ожидания он передал Аршилову кожаный "дипломат" с сейфовыми замками. Между мужчинами состоялась короткая беседа. Судя по всему, процедура подобных встреч и поездок была наработана давно. Как и прохождение через таможенный досмотр, где все проблемы измели свое разрешение. Прежде, до своей нынешней должности, Аршилов возглавлял питерский РУОП, некоторое время работал в российском отделении "Интерпола", а Споров – во вновь созданном Управлении перспективных программ, чье название ни о чем не говорило даже для работников других служб ФСБ. Обоих мужчин связывали давние отношения. Обменявшись прощальными рукопожатиями, они разошлись. Самолет взмыл в воздух, и пока Игорь Кононов в своей пустой квартире хмуро смотрел на улыбающегося с экрана Аршилова, сам генерал также хмуро глядел в темное окно иллюминатора, держа на коленях кожаный "дипломат".

3

Вечером в кабинете главного редактора "Свежей газеты" раздался телефонный звонок. Абонент пробился не через секретаршу, а напрямую, а этот номер знал далеко не каждый. Более того, звонившему было даже каким-то образом известно, что именно сейчас в кабинете вместе с редактором находится Роман Корочкин – "золотое перо" московского журналистского бомонда. Вольный репортер сотрудничал с несколькими изданиями, ведя криминальные темы и, специализируясь на скандалах. "Свежая газета", несмотря на свое осетриновое название, сильно отдавала желтизной, но читали ее во всех вагонах метро. Иногда, сквозь слухи и версии там мелькали дельные мысли, как жемчужины в выгребной яме. Корочкин обсуждал с главным редактором происшествие в Лужниках, где три дня назад зарезали азербайджанского торговца, после чего взбудораженная толпа кавказцев числом до пяти тысяч человек понесла труп насаженного на рашпиль соплеменника по Комсомольскому проспекту, скандируя: "Шайтаны! Скоты!" и громя попутно киоски и витрины магазинов. После чего их разогнал ОМОН, а несчастное тело еще долго валялось у обочины, завернутое в белую простыню. Статья Романа на эту тему вышла еще позавчера, сейчас он обсуждал с Бенедиктовым – стоит ли писать продолжение?

– Я вот что хочу подтянуть к этой истории, – говорил Корочкин. Он пригладил рукой пышную шевелюру, которой очень гордился, как и своими усами. Но эти "достоинства" были мелочью по сравнению с его действительно цепким умом, наблюдательностью и егерским чутьем на дичь. – Конечно, убийство в Лужниках – кайф! Но все это фарс, клоунада. Мамеды не знают, куда "жмурика" тащить, а менты сами себя испугались. Но есть тут одно зерно, из которого может вырасти деревце. Я имею в виду вражду между преступными группировками. Если развить тему. Перевести бытовуху в клановые разборки.

Бенедиктов молчал, попыхивая трубкой. Он знал, что журналист сам все скажет, можно и не расспрашивать, Корочкин, выждав пару минут, продолжил:

– Азербайджанца на рынке убили славяне, так? Этот спор между ними никогда не кончится. Как бы нас ни уверял твой любимый Аршилов, что преступность не имеет национальностей. Посчитай, сколько в Москве группировок и кто их возглавляет, какого племени. У меня на них пять чемоданов собрано. Чего молчишь?

– Слушаю.

– Помнишь солнцевского Флинта, которого взорвали вместе с "Мерседесом" на Неглинке? Давнее дело. Бывший комбайнер, а сумел возвыситься до такой степени, что у него даже генералы МВД в приемной сидели. Контролировал три десятка банков России. Как он на "черных" пер! Потому что делал свою, славянскую империю. Думаешь, война окончилась с его смертью?

– Империя распалась, – отозвался редактор, выпустив облачко дыма. Корочкин усмехнулся.

– Не скажи. Собирается по кусочкам. Это объективный процесс. И я знаю, кто этим занимается, хотя, возможно, он еще сам не предполагает, что происходит. Впрочем, он очень осторожен, чтобы открывать карты раньше времени. Это минное поле, по которому надо идти маленькими шажками.

– О ком толкуешь?

Пришла пора журналисту выжидающе помолчать, наслаждаясь заинтригованным лицом собеседника. Наконец, смилостивился.

– Ладно, некий Игорь Кононов, по кличке "Хмурый". Фигура не столь известная, но емкая. Я на него уже полгода материал коплю. Один паренек приносит. Хмурый – бывший таксист, в самом конце восьмидесятых был в одной из бригад, которая охраняла первых наперсточников. Парень с головой, иначе, после гибели их лидера, где-то в девяносто третьем, не смог бы сплотить вокруг себя остальных. Его признали авторитетом. Вместе со своими ребятами влился в структуры Флинта. Рос, одним словом.

– Ну и? – новое облачно дыма поплыло в сторону журналиста.

– Ну и вырос! – сердито ответил тот, сам не понимая, почему злится и на кого. – Короче, следующая моя статья будет о нем, об этом Игоре Хмуром. Подвяжу к национальной теме. Страна должна знать своих героев. Есть там кое-какие пересечения интересов с наркотой. А это мой любимый конек.

Бенедиктов усмехнулся и неожиданно произнес:

– А ведь хочется, чтобы русские и кавказцы друг друга перерезали, да?

Журналист ничего не ответил, только взглянул косо, вновь поправляя пышную прическу. В это время и раздался телефонный звонок по личному аппарату. Редактор снял трубку, потом протянул ее Корочкину, пожав плечами:

– Тебя.

– Рома? – услышал журналист вкрадчивый голос. – Это ты вчера написал статью о "Луже"?

– А в чем дело? – вежливо отозвался Корочкин.

– Слушай сюда, олень фаршированный! – тон резко изменился, а акцент остался все тот же – южный. Бенедиктов нажал на кнопку "спикер-фон", чтобы слышать разговор с абонентом. – Это говорю я, Махмуд, вор в законе, знаешь такого?

– Допустим.

– Ты не лепи темнухи. Мусора на "Луже" выступили за славян, но то что случилось – самый большой шаг к войне. Мы расставим акценты, понял? Сами разберемся. Замочим всех, кто воровские законы манает.

– Джихад? – нервно хихикнул Корочкин.

– Утри сопли, молокосос, а то лыбиться вообще перестанешь. Значит, так и пиши: Москва – столица Азербайджана.

Трубку резко бросили на рычаг, журналист поглядел на Бенедиктова, спорадически потирая руки.

– А утром мне звонили из Долгопрудного, – рассеянно сказал он. Сказали, чтобы я написал о "черных" – пусть из Москвы валят, иначе всех засранцев перестреляют. Правда, назвали меня при этом "оленем жеваным". Думаешь, начинается?

– Что у нас может начаться, когда все кончилось? – риторически отозвался Бенедиктов, разжигая трубку.

– Если врага нет, его надо выдумать, – думая о своем, произнес Корочкин. И принялся приглаживать пышную шевелюру.

Главный редактор насмешливо наблюдал за его плавными движениями. Наконец, не выдержал.

– Ты бы постригся, – посоветовал он.

4

Игорь выключил телевизор, прошелся по комнате. Если бы он знал, что в эту минуту о нем и "делах его скорбных" ведут задушевную беседу два милейших человека в редакции "Свежей газеты", то лишь усмехнулся бы. Недоверие к журналистам, не понимающим или не желающим понимать сути происходящих в России процессов, давно сложилось в устойчивую неприязнь к ним. Похоже, они намеренно вводили читающий народ в аллергенное состояние на то или иное явление, ту или иную личность, угрожающую чьим-то интересам. Чьим? Демонизация, приклеивание ярлыков, подмена понятий, взгляд через зеркальное отображение, где правое выглядит левым и наоборот – известный прием действующий на умы и сознание безотказно с самых древнейших времен. Этой технологией пропитана вся история человечества. А по сути, с первой пробы "взять штурмом небо", закончившуюся известно чем, Падением Денницы и ангелов, восставших на Творца. Но это уже иная история, хотя она связана со всеми другими, которые были, есть и будут в этом мире, пока не наступит конец.

Он мог бы многое порассказать Роману Корочкину на интересующую его тему. Если бы захотел. И о противоборствующих группировках, и о Флинте, и о себе самом, и о всей той подводной части айсберга, вершина которого видна читателям "Свежей газеты". И о многом другом, более важном, что не замыкается на понятии "криминалитет". Сейчас – да, мог бы. А десять лет назад – нет, поскольку за эти годы стал совершенно иным человеком. Метаморфоза, происшедшая с ним, была вызвана не только особым родом деятельности, но и другими причинами, глубинными изменениями создания, психики, всего образа существования. Познанием себя, общества, в котором он живет, пути, по которому оно движется, сил, которые ведут его в этом направлении, осмысление его прошлого и будущего. Способность мыслить аналитически, вникать и докапываться до корней, доверять не потоку слов, а Слову, вычленному из низ, – все это было заложено в нем изначально, но в последнее десятилетие стало решающим фактором в обретении того миропонимания, к которому он пришел. Сказались и те тонны литературы, перелопаченные Кононовым, где находились крупицы, зерна или россыпи истины, сохраняемы им в своем сознании. Очевидно, прозрение человека – такой же случайный дар, как и само рождение его. То же прорастание из небытия. И многие, очень многие так и уходят из жизни, не познав промыслительной сути своего предназначения, обделенные верой. Кононову иногда казалось, что он близок к пониманию этого, а порою вновь, как и любой думающий и сомневающийся человек, чувствовал беспредельную отдаленность от постижения смысла жизни. Но так и должно быть, если только ты не считаешь себя счастливым ловцом, ухватившим "Бога за бороду".

Да, Игорь мог бы о многом порассуждать с Романом Корочкиным или его "патроном" Бенедиктовым, внимательно, каждый день просматривая всю прессу, но не видел в этом нужды. Может быть, в иной раз и в другое время. Всему свой срок. Сейчас же он просто расхаживал по комнате, посматривал на часы и ждал.

5

Кононов привык осмысливать в голове сразу несколько дел, которыми занимался на данном отрезке времени. Как шахматный мастер, державший в уме и разыгрывающий целую серию партий "вслепую" – одни из них только начинались, где важно было определиться в дебюте, в выборе тактики и стратегии боя, другие завязывались в многоходовые миттельшпильные комбинации, третьи приближались к финальному аккорду, но на любой стадии сохранялась опасность совершить невольную ошибку, "зевок", потерять "фигуру" и, в конце концов, получить мат. Это все-таки, живые люди, не шахматы. И проигрыш тут гораздо весомее. Любой другой лидер на своем месте вел такие же многоходовые и многофункциональные игры и качество его работы зависело от способности неординарно мыслить и прогнозировать ситуации. Иначе ты не сможешь стать лидером – тебе верят, на тебя смотрят. Каждый малейший сбой ведет к потере авторитета. Затем может начаться грызня.

Несколько таких "партий" сейчас, летом 1998 года, и разыгрывались Кононовым. Время наперсточников, "лохотронов", перегонка машин и прочая мелочь – отошло в прошлое. О том времени было и приятно, и горько вспоминать, но его уже нельзя воротить. Теперь стояли совершенно другие задачи. Прорабатывались иные акции. Одну из них Игорь условно окрестил "Хакер", там велась долгосрочная программа и проигрывались серьезные дела. Она постоянно находилась под личным контролем Кононова. Здесь – будущее. Другой "маршрут" близился к завершению, связан он был с осетинской фальсифицированной водкой. Требовалось точно определить, в какой из наступающих дней кончить многонедельную операцию. Третье: нигерийский гашиш, попавший в разработку к Хмурому совсем недавно. Сейчас велись активные переговоры и отслеживание "хвостов". Но тут еще было много неясностей, которые следовало "просветить". Игорь ломал голову над этой проблемой с утра до вечера, а действовать надо было быстро. Висел на нем и легальный бизнес – клуб, ночной бар с дискотекой, прочие заведения, в которых имелась своя доля и где постоянно приходилось что-то улаживать. И каждый день – новые, заманчивые предложения, требующие тщательного анализа, трезвого математического расчета. И оперативные, текущие дела, от которых никогда и никуда не деться. Ежедневно и ежечасно. А личная жизнь? Иногда Игорю казалось, что ее и нет вовсе. По крайней мере, теперь, в это смутное время. Может быть, она наступит потом? Хмурый, получивший свое прозвище за то, что почти никогда не улыбался, лишь усмехнулся своим мыслям. А не рано ли задумываться над тем, что может быть "поздно"? Но разве ты знаешь ото час, от которого так стремишься уйти или оттянуть его приближение? Нет, не ведаешь, каким бы сильным не был Наконец, ожидаемый звонок в дверь прервал его размышления.

6

В одной из дискотек Юго-Запада столицы вспыхнула потасовка. Причем, между девушками. Парни отступили в сторонку, окружив дерущихся фурий кольцом, гремела музыка, блики света играли на искаженных яростью и хохочущих лицах. Зрелище и в самом деле было до уморительности забавное, но и жутковатое, поскольку девицы (а было их в свалке штук десять-двенадцать), лупили друг друга и руками, и ногами, и головами. Царапались и рвали волосы. Что они там не поделили – понять было трудно. Скорее всего, они попросту принадлежали к двум враждующим группировкам. Таковые часто собираются в родном микрорайоне, а встретив чужаков на свое территории гонят их прочь. По методу взрослых. А возможно, девицы обкурились травкой или наглотались "экстази", хотя последнее "средство" для повышения тонуса вроде бы и не должно было привести их в подобную ярость. Но одно верно: любой наркотик изменяет психику разумного человека.

Дерущимся девушкам, одобрительно подбадриваемых криками, было на вид лет шестнадцать-семнадцать. Особенно среди них выделялась одно – гибкая кареглазая блондинка, с изящными, чуть ли не аристократическими чертами лица, которую можно было бы представить где-нибудь в бальном платье на выпускном вечере юнкеров, но никак не здесь, в самой гуще событий. Сейчас ее наряд составляли кожаные брючки и майка с цветастым американским флагом. Очевидно, она-то и являлась заводилой, лидером среди своих юных подружек. Именно к ней относились их громкие крики:

– Лера! Лера! Врежь ей!

И блондинка с азартом, почти весело дралась с соперницами, которые начинали отступать, прорывая кольцо мужского окружения. Может быть, через минуту-другую все бы и закончилось, но тут внезапно появилась вызванная кем-то милиция. Музыка смолкла. Зажгли верхний свет, прояснивший картину боя, окровавленные носы и вырванные волосы разной масти. Парни потеснились еще дальше к стенкам, а бравые служители общественного порядка стали хватать и победительниц и побежденных без разбора, уволакивая их на улицу. Там девушек погрузили в милицейский уазик и повезли в отделение, уже знакомое им всем по прежним стычкам.

В "обезьяннике" амазонки несколько успокоились, начали приводить себя в порядок, достав косметички и зеркальца. Теперь соперницы как-то лениво, даже нехотя обменивались забористыми фразами, но настоящая вражда и злость остались там, на дискотеке, на поле брани. Здесь были все равны и делить больше нечего. Предстояло коротать длинную ночь. Спустя полчаса Лера подошла к решетке и скромно, как провинившаяся школьница, попросила:

– Сержант, можно тебя на минутку?

– Ну? – угрюмо отозвался тот.

– А капитан Евсеев тут?

– Зачем тебе, красавица?

– Позови. Дело есть. В накладе не останешься.

7

В квартиру к Игорю вошли четверо – двое в милицейской форме и двое в штатском. Лица сосредоточены, серьезны.

– Все готово, ждут, – сказал с погонами лейтенанта, ему было лет тридцать. Над верхней губой – небольшой ровный шрам.

– Как говорится: барышня легли и просют! – добавил один из "штатских", крупный и плечистый. – Может быть, тебе все же не ехать?

– Надо, Сережа, – ответил Игорь. – Пошли.

Заперев квартиру, гуськом спустились по лестнице, не произнеся больше ни слова. У подъезда стояли две машины с работающими двигателями "шестерка" и "девятка", оба водителя – за рулем, в полной готовности. Рядом с каждым из них – рация. Разместившись по автомобилям, поехали. Сергей и "лейтенант" сидели рядом с Кононовым, впереди шла "девятка". Когда добрались до места, установили на крыше синий "маячок", сменили номера, пристегнув их резинкой. Двигатели не выключали, шоферы остались на своих местах. В подъезде ждал человек, который кивнул головой и пошел впереди. На третьем этаже остановились возле нужной двери.

– Здесь, – шепнул человек. "Лейтенант" позвонил, остальные отодвинулись в сторону, чтобы их не было видно. За дверью послышался осторожный шорох. Он снова нажал на кнопку звонка.

– Участковый, проверка регистрации! – громко произнес бравый "лейтенант" со шрамом. И, когда дверь чуть-чуть приоткрылась, резко ударил ее ногой, отчего она широко распахнулась – в свободный проем тотчас же ринулись все пятеро, прятавшиеся за углом.

8

Эта квартира попала в разработку месяц назад. Может быть, Хмурый и не стал бы заниматься ее постояльцами, но уж очень был зол на то, что случилось весной. Тут не было личной вины тех, кто сейчас лежал на полу, скованные наручниками, и все же – именно они, и другие, подобные им, отвечали за смерть Валерия, десятки таких же молодых парней и девчонок. И у Игоря были все основания ненавидеть их. Сколько раз он говорил своим ребятам, предупреждал об этой отраве, и все же нашелся один... Причем, из самых лучших, на которого Кононов возлагал большие надежды. Валерка. Бывший гимнаст, смышленый малый, преданный и без всяких червоточин, всего двадцать пять лет. Нет, червоточинка, все-таки, нашлась. "Дурь". Когда это он только успел подсесть на "травку", ведь все время на виду был? Кто дал ему первым попробовать? Найти бы эту гадину! Всем кажется: один раз – пустяк, ерунда, не привыкнешь. Потом – снова, еще, чтобы расслабиться. А дальше переходишь на более крепкую наркоту. Так и поехало... И вот уже втянулся, не вылезешь. Жаль, еще ничего не видел, пожить как следует не успел, полюбить, а уже полутруп. Валерке еще повезло, если это можно назвать "везением". Он не разложился, не превратился в законченного наркомана, да иначе бы и не задержался у Хмурого в бригаде. А умер внезапно. После дискотеки, в ночном клубе, где, наглотавшись "экстази" – модно! – танцевал до утра. Наверное, принял не одну, а две таблетки этой синтетики. Под рейв-музыку, которая вкупе с метиллен-диоксиметил-амфетамином (Игорь навсегда запомнил название отравы: разбуди ночью – скажет) и убила его. Другие рассказывали: после "экстази" все видишь в необычно ярких красках, всполохах, так радостно, весело и никакой усталости, свободно, легко, хочется прыгать и прыгать. Но зато потом спишь напролет целые сутки и во рту ужасная сухость, жажда. И отходишь от этих "половецких плясок" всю неделю. Еще бы, столько жизненной энергии угрохал! Словно отдался добровольно вампирам. А некоторые так и не просыпаются. Как Валерка. У него в голове какой-то сосуд лопнул. Он жил вместе с сестрой-подростком и бабушкой, родителей не было. Старуха через три месяца тоже умерла, должно быть, не перенесла смерти внука. Осталась одна девочка, теперь вот приходится о ней заботиться, чтобы от рук не отбилась, не пошла по скользкой дорожке. Соблазнов-то вокруг много. Странно все-таки их родители назвали, почти одинаково: Валера и Валерия... Так что "акция", которую он решил провести, необходима. Хотя бы в воспитательных целях.

Про эту квартиру ему нашептала Лариса, знакомая путана, крутившаяся в приблатненных кругах, а той – выболтала малолетняя подружка, не раз бывавшая на сей съемной хате и державшая связь с ее хозяином и постояльцами. Женщины – золотой кладезь информации, не даром их во все времена использовали в разведке. Но на них же и горели даже самые опытные "зубры". Кононов не раз повторял: девушки, вино, наркотики – вот то слабое место, на котором легче всего проколоться. Он попросил Ларису побольше разузнать у малолетки о квартире, из которой распространялись наркотики. Подругой она была боевой, проверенной, знала, что Игорь в долгу не останется. Выяснилось, что живет там некий Ахмет, в малолетку влюблен по уши, дает "травку" и ей, и ее товаркам, но кто он такой вообще и кто стоит на ним – не ясно.

Игорь не поленился, сам съездил по указанному адресу, спустился с верхнего этажа, осмотрел металлическую дверь и телефонную коробку в холле. Потом вызвал к себе Каратова, электронщика, большого спеца по всяким "жучкам" и "мухам". Они сотрудничали с начала девяностых. Попросил его поставить квартиру на "учет" и позаписывать все телефонные разговоры. Через пару дней электронщик пришел несколько обескураженный.

"– Что такое? Не вышло?

– Да все поставил, как надо. Всю болтовню ихнюю записал.

– Ну и?

– А эти гады по-русски только: "здравствуй и прощай", а так – все по-своему. Ни хрена не поймешь! Тебе пора собственного переводчика заводить.

– Ладно, снимай "жучки", придумаем что-нибудь другое."

Поблагодарив Каратова, Игорь на всякий случай оставил у себя телефоно-тарабарскую запись, но отдавать на перевод не стал. Не было у него специалистов по тюркским языкам, а подключать к делу незнакомого человека рискованно. Мало ли какая информация там заложена? Пришлось послать туда Леху и Рябого, знатоков "наружки", оторвав их от другой работы. Мастера они были первоклассные.

"– Значит так, ребята. Будете с этого часа пасти одну хату: режим постояльцев, гости, кто выходит, входит, какие машины подъезжают, фото и видеосъемка и так далее. Ну, сами знаете, не мне вас учить.

– Сколько по времени?

– Денька три-четыре.

– Нет проблем."

Отпустив парней, Игорь вновь созвонился с Ларисой и отправился к ней в тренажерный зал. Боевая "сестричка" ежедневно, часа два уделяла строительству тела, бодибилдингу. Блюла себя физически, а о моральном здоровье можно позаботиться и после сорока.

"– Ты только не перекачайся, – посоветовал ей Игорь, глядя как она, лежа на спине, выжимает штангу. – И вообще, занялась бы лучше аэробикой.

– У каждой девушки – своя изюминка. Моя изюминка – мускулы, – ответила она, вытирая полотенцем пот. – Некоторые от этого торчат по самые уши.

– Обычно торчат "по самые помидоры", – поддержал игривый разговор Кононов. – Ладно, у меня к тебе такая просьба. Надо бы тебе съездить с той своей малолеткой на хату к Ахмету. В гости. Придумай сама, как это сделать, чтобы выглядело естественно.

– Очень надо?

– Иначе бы не говорил.

– А что тебя интересует? – Лариса пересела на велотренажер, помчалась в даль светлую.

– Все. Буквально все, – коротко отозвался Игорь и пошел прочь, толкнув по дороге боксерскую грушу."

Через три дня Лариса представила ему полный отчет о своем посещении этой квартиры. Просветила хату как бы изнутри, каждую деталь описала. Кроме того, умудрилась даже дать психофизиоматические характеристики Ахмета и других постояльцев, умница! Игорь всегда предполагал, что самые лучшие психологи – это проститутки. Подоспели и сведения, собранные в наружном наблюдении Рябым и Лехой. На столе перед Игорем лежали разложенные фотографии. Многое уже было ясно. Ахмет – звено средней величины в азербайджанской диаспоре. Практически, все они связаны друг с другом в монолитную цепь. Вырвешь одно колечко из этой цепи, а толку все равно не будет. В Москве почти шестьсот тысяч азербайджанцев. Иногда в сезон их наплывает до миллиона. И чтобы не кричали в Баку, вся эта слаженная армия управляется оттуда. Там их главный генеральный штаб. А штаб поменьше, оперативный – в посольстве. И еще мощная поддержка местной администрации, мэрии, префектур, милиции. Все переплелось в этом клубке. Размотать его пока невозможно. Но вот Ахмет... Кем он прикрыт в милиции? Игорь постучал пальцем по одной из фотографий.

"– Знакомая физия, вам не кажется?

На снимке из "волги" вылезал щекастый дядя. И вот он снова, на другом фото, почти в обнимку с Ахметом. Миша, с небольшим шрамом над верхней губой, и Сергей наклонились над столом.

– Здесь он без формы. А с погонами выглядит приятней, – произнес наконец Мишель. – Майор Котюков, вот кто это такой.

– Точно, он, – согласился Сергей. – Оперуполномоченный из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Вместе со "зверями" из одной кормушки жрет.

– Будем разрабатывать, – сказал Игорь, переворачивая фотографию лицом вниз. – Вызывайте снова Рябого и Леху."

Теперь пошло наружное наблюдение за майором Котюковым. Опер уже настолько заелся, что потерял бдительность. Зафиксировать его контакты с Ахметом и присными длиннофокусным фотоаппаратом удалось довольно легко. Каратов умудрился даже записать на магнитофонную пленку беседу между ними. Полный ажур. Очень откровенная беседа. Помощник Игоря по оперативным разработкам, Гена Большаков, собрал еще кое-какие сведения из прошлой и настоящей жизни майора Котюкова, бравого и неподкупного борца с незаконным оборотом наркотиков. Вполне достаточно, чтобы выходить на арену. Кононов довольно потирал руки: молодцы! Оставалось добавить лишь заключительные штрихи. Он встретился со знакомым вором-домушником, дал ему адрес, по которому проживал майор. И целлофановый пакет с кокаином.

"– Вот, смотри, Коля, – квартира и дверь вполне стандартные, для тебя – пустяк. Двадцать третьего, с утра, он на дежурстве. Домой возвратится к одиннадцати. Жена сейчас в больнице, что-то у нее нелады со здоровьем. Сын в школе, с трех до семи – на тренировке. Это время – твое. Пакет спрячешь в туалете, за сливным бачком. И ничего не трогай. Ни единой булавки. Затрату твоего рабочего времени компенсирую.

– Главное – чтобы трудовой стаж не прерывался, – усмехнулся домушник."

Следующие инструкции получили два бойца с боксерскими навыками. Кононов также передал им адрес и фото майора Котюкова.

"– Не раньше, и не позже двадцать третьего числа, – предупредил он. И никакой самодеятельности. Не перестарайтесь. Особенно, ты – Петро! Вечно тебя заносит, как подъемный кран в урагане. Следи за ним, Длинный.

– Все будет красиво, как в балете, – уверили его бойцы. Игорь засомневался, что они когда-либо посещали Большой Театр, но вида не показал.

– Ладно, идите."

К двадцать третьему числу были приготовлены два объемистых пакета с материалами. Отличались они лишь одним: в первом указывалось – где именно хранит майор Котюков кокаин, предназначенный для перепродажи Ахмету. Этот пакет должен был "отплыть" через надежного человека в ФСБ. Второй пакет Гена Большаков передаст в "Свежую газету", договоренность о встрече с "золотым пером" журналистики Ромой Корочкиным уже состоялась заранее. Если понадобиться, найдутся и другие газеты, но этот цепкий журналист и своего не отдаст, и чужое прихватит. Так что, все, вроде бы, в порядке. Пора переходить к заключительному аккорду "акции". Назовем ее, подумал Игорь, "Привет от Хмурого!"


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю