Текст книги "Тайны «Монастырского приюта»"

Автор книги: Александр Трапезников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 4. Жена хозяина

1

Перед рассветом Сивере решил уйти. Ждать Анну Горенштейн или кого-то там еще не было больше никакого смысла. Он и так проторчал тут несколько часов, и ясно, что над ним попросту издеваются. Либо произошло нечто непредвиденное. Уж не вмешательство ли каких-то потусторонних сил? Он усмехнулся.

Александр Юрьевич не был мистиком и относился ко всякого рода аномальным явлениям с плохо скрытым скептицизмом: он считал, что все в этом мире познаваемо и объяснимо, имеет конкретную природную или человеческую основу. За всем сверхъестественным маячат тени людей. Причем живых, а не мертвых. Просто надо уметь вычислить их, сорвать маски. Без которых не обходились ни древнеегипетские жрецы, ни управители тайных обществ, ни создатели новых психотропных религий или информационных войн. Как историк, он это прекрасно знал.

Собственно, уйти Сивере порывался каждые полчаса, но что-то его удерживало. А вдруг Анна появится именно в эту минуту? Он обследовал каждый закуток кельи, но спрятаться здесь было невозможно. Конечно, в темноте она могла просто выскользнуть за дверь. Это наиболее разумное объяснение.

Но зачем, с какой целью? Не могли же ее насильно увести? Он сидел буквально в двух шагах от нее, должен был услышать хоть какой-то шум. Еще одна загадка в череде других. Свечи уже догорали. На столике лежал золотой медальон. Подумав, Сивере сунул вещицу в карман, затем потушил свечи и покинул келью.

К себе он вернулся в тревожном расположении духа. Часы показывали начало шестого. Сивере зажег лампу, неторопливо разделся, облачился в пижаму. Об Анне Горенштейн старался больше не думать. Чтобы отвлечься, достал из саквояжа томик стихов армянского поэта Тер-Маркарьяна и раскрыл наугад. Прочитав пару строф, он сел на свою койку, не глядя, откинул одеяло, и тут его рука наткнулась на нечто мягкое и холодное.

Сивере повернул голову, книга выпала из рук, он испуганно отскочил в сторону. Под одеялом лежал человек, и он был, несомненно, мертв. Стеклянный взгляд, полуоткрытый рот, застывшие черты лица, которого только что касалась рука Александра Юрьевича.

Сивере брезгливо посмотрел на свою ладонь и вытер ее о пижаму. «Тьфу, черт! – пронеслось в голове. – Да ведь это же Матвей Матвеевич!» Да, мертвец, уютно устроившийся на койке историка и поджидавший хозяина, был тем самым подслеповатым стариком, лишившимся своих очков. Сивере почувствовал, что ему не хватает воздуха.

– За каким геморроем ему тут надо? – сердито прошептал он. Опасливо приблизившись к койке, словно Матвей Матвеевич мог неожиданно вскочить и замкнуть его в прощальных объятиях, Александр Юрьевич на всякий случай пощупал пульс. Все ясно, мертвее не бывает. А может быть, старик сослепу перепутал номер? И ключ подошел. Вполне объяснимая версия. Лег и умер. Тем более что следов насильственной смерти вроде бы не было. Или кто-то намеренно перетащил труп сюда?

Мысли в голове Сиверса скакали, как скакуны в песенке Газманова. Наконец он сосредоточился. В любом случае, первым делом надо избавиться от трупа Матвея Матвеевича, пока не проснулись постояльцы.

До рассвета еще полтора часа. Но куда его деть? Оттащить в какую-нибудь галерею или нишу? Никогда еще Александру Юрьевичу не приходилось решать столь сложной задачи. Всю свою сознательную жизнь он имел дело лишь с историческими покойниками, давно истлевшими и существовавшими только в книгах и в воображении. Реальный же труп оказался довольно тяжелой ношей.

Взвалив Матвея Матвеевича на плечи, ощущая подступающую к горлу тошноту, Сивере выбрался в коридор. Дошел до номера старика, толкнул дверь. Как он и предполагал, она оказалась не заперта. Александр Юрьевич довольно бесцеремонно свалил покойника на его кровать, перекрестился и торопливо вернулся в свою келью. И только там облегченно выдохнул:

– Плыви дальше по Стиксу, старик, прощай…

2

Ни о каком сне, разумеется, не было и речи. Тем более о том, чтобы лечь на постель, где только что столь уютно отдыхал покойник. Единственное, что оставалось, – это ходить из угла в угол тесного номера, напоминающего камеру с решеткой, будто ты узник, ожидающий смертной казни. Наконец Сивере не выдержал, выбрался в коридор, торопливо зашагал к лестнице. Он спустился вниз, пересек по внутренней галерее гостиничный холл и поднялся по ступенькам к приделу, где располагалось несколько келий. Одну из них занимал Прозоров.

Александр Юрьевич постучал в дверь, автоматически взглянув на часы. Шесть утра. Наверняка еще почивает, старый картежник! Но дверь неожиданно быстро открылась, словно его ждали. На пороге стоял Багрянородский в халате.

– Э-э… – произнес Сивере. Он был уверен, что это номер Прозорова. Тот сам говорил – третья дверь от лестницы.

– Есть проблемы? – участливо спросил Багрянородский. Он был весел, от него разило вином. А где-то за спиной, в комнате раздался женский смех. Что-то там зазвенело, булькнуло. Упало и разбилось.

– Где Терракотов? – произнес Сивере, пытаясь заглянуть в комнату. Но Багрянородский очень ловко выдавил его плечом с порога.

– Прощения просим, – сказал частный детектив, посмеиваясь. – Ко мне нельзя. Особенно в пижамах. А Эдвард рядышком, соседняя дверь. Туда!

И Александр Юрьевич остался в коридоре один. «Кто у него? Что за дама? – пронеслось в голове. – Вот так кобель!» Потоптавшись, Сивере постучался в соседнюю келью – четвертую, если считать от лестницы. На сей раз ждать пришлось довольно долго. Уже собираясь отправиться восвояси, Александр Юрьевич услышал какие-то шорохи, затем дверь чуть приоткрылась и высунулась голова Прозорова. Всклокоченная и заспанная.

– Ну? – коротко бросил он.

– Есть дело, – так же кратко отозвался Сивере. – Пустишь?

– Заходи.

Номер Прозорова оказался еще меньше, чему Сиверса. Должно быть, когда-то здесь обитал самый аскетичный из монахов. Три метра в длину, два в ширину, не больше. Негде даже как следует развернуться. А все помещение заполнял табачный дым.

– Ты так и разгуливаешь по всему «Монастырскому приюту» в кальсонах? – усмехнулся Прозоров, закуривая очередную сигару.

– Ерунда, – отмахнулся Александр Юрьевич, закашлявшись. – Как ты можешь дышать в этой душегубке? Здесь уже не осталось воздуха.

– Мне воздух и не нужен. Даже вреден, как солнечный свет. Я – существо подземное. Рассказывай, что стряслось.

Сивере уселся на краешек единственного стула и выложил все, что случилось на рассвете. Но о том, где был ночью, умолчал. Некоторое время Прозоров молчал, переваривая информацию. Наконец глубокомысленно изрек:

– Гм-м!.. Правильно сделал, что оттащил старика в его номер. Иначе Куруладзе наверняка повесил бы на тебя его смерть. И сегодня днем ты бы уже гнил в местной тюрьме. А там бы уж во всем признался. К примеру, что Обама и Меркель дали тебе поручение устроить здесь «горную революцию».

– Это-то ясно. Не понимаю одного: как Матвей Матвеевич очутился в моем номере? И отчего помер?

– Ну, во-первых, он мог ошибиться дверью. А умер… Я все-таки изучал медицину, пошли, поглядим, пока никто не проснулся.

Поспешно одеваясь, Прозоров с подозрением глянул на Сиверса и спросил:

– Мне тоже кое-что не ясно: где ты был ночью?

– Засиделся в библиотеке, – не моргнув, ответил Александр Юрьевич. – Здесь просто кладезь редких книг.

– Люблю, когда врут больше меня, – усмехнулся Прозоров, выпустив в лицо сокурсника облачко сигарного дыма. – Двинулись.

В коридоре Сивере остановился возле первой двери.

– Ты говорил – у тебя третий номер от лестницы, а оказывается четвертый. Переехал, что ли?

– Нет. Эта дверь – не в счет. Забыл тебя предупредить.

Александр Юрьевич коснулся рукой железных створок. Дверь действительно была меньше остальных, примерно в половину человеческого роста. И почему-то без замочной скважины.

– Куда же она ведет? – спросил он.

– В Преисподнюю! – оскалил желтые прокуренные зубы Прозоров.

3

Переходя вслед за старым приятелем из правого крыла монастырской гостиницы в левое, Сивере вновь вспомнил о Багрянородском. С кем же тот коротал ночь? Среди постояльцев, подсчитал Александр Юрьевич, было шесть женщин. Плюс жена и дочь Тошика Полонского. Двух пожилых супружеских дам, а также тетушек Алису и Ларису приходилось исключить. Вряд ли в номере частного детектива могла также находиться жена молодого лейтенанта Дембовича. Остается еще Анна Горенштейн, но стала бы она связываться со столь противной личностью, тем более что ее в собственном номере ждал Сивере?

Впрочем, женская натура – загадка. И царица может клюнуть на конюха. Но Александру Юрьевичу не хотелось верить, что его подозрения обоснованны. Слишком пошло это все выглядело бы. Тогда пришлось бы признать, что он сам круглый идиот, которого с какой-то целью обвели вокруг пальца. Он решил, что, скорее всего, в номере Багрянородского веселилась смазливая дочка хозяина – хорошо упитанная девица лет двадцати. Если только тот не любитель пожилых дам. Чепуха какая-то получается…

Оставив выяснение этого вопроса до лучших времен, Сивере подвел Прозорова к келье Матвея Матвеевича. И зачем-то постучал в дверь.

– У тебя совсем крыша поехала, – насмешливо произнес герой и всеобщий любимец их курса, этакая смесь Печорина со Ставрогиным. – Думаешь, старикан поднимется, впустит нас, поблагодарит за заботу, а потом ляжет на койку и вновь примет естественное для трупа состояние? Не дури.

Нажав на дверную ручку, он пропустил Сиверса вперед. Затем вошел следом, в пустой номер. Покойника не было.

– Ничего не понимаю! – смущенно произнес Александр Юрьевич, оглядываясь. – Что за дела творятся? Мертвец лежал здесь, на койке. Куда он мог исчезнуть?

– Не огорчайся, – ответил Прозоров. – Возможно, его снова перетащили в твой номер. Блуждающий труп, очень эффектно. А что, если ты сам в темноте ошибся дверью? Тем более что находился в стрессовом состоянии. Давай-ка, поглядим у соседей.

– Соседи только одни – братья Афонины, которые сами исчезли неизвестно куда и как, – уныло отозвался Сивере. – А номер опечатан.

– Распечатаем, – усмехнулся Прозоров, вынимая из кармана связку ключей. – В моей богатой прошлой жизни я научился проникать сквозь любые двери.

Под ногами у него что-то хрустнуло. Это был пластмассовый очечник Матвея Матвеевича.

– Кто-то лишил старика последней пары очков, – пояснил Александр Юрьевич. – Не связано ли это как-то с его смертью?

– Выводы будем делать потом. Когда найдем труп, – ответил Прозоров, выпуская колечко дыма. Похоже, он не расставался с сигарой даже во сне.

Приятели вышли из номера, прикрыв дверь. У соседней кельи их поджидал сюрприз. Бумажка с печатью уже была кем-то сорвала до них и валялась теперь на полу. А в замке торчал ключ.

– Не трогай! – предупредил Прозоров, приложив палец к губам. – Слышишь? Мне кажется, там кто-то есть. И едва ли это твой Матвей Матвеевич. Если только он не решил размять кости, а заодно и поговорить сам с собой. А может быть, вернулись братья Афонины?

Из номера доносились чьи-то приглушенные голоса. Неожиданно дверь открылась, на пороге возникли комиссар Куруладзе и Макс. Немая сцена длилась несколько секунд. Кто был удивлен больше, сказать трудно.

– Ранние пташки? – усатый полицейский первым нарушал молчание, оглядывая пижамный ансамбль Сиверса. – Что это вы тут шляетесь?

– Совершаем утренний моцион, – пробормотал Александр Юрьевич.

– А я просто хожу, где хочу, как кот, – нагло добавил Прозоров. – Ну и как продвигается расследование, комиссар? Нашли труп?

Куруладзе сунул в рот трубку. Прозоров – сигару. Оба выпустили друг в друга по облачку дыма.

– Нашли, – ответил за своего начальника Макс. – Вон он. Тот, да не тот.

Посторонившись, он показал рукой на кровать, где лежал Матвей Матвеевич. Казалось, покойник даже радуется такому скоплению людей. Но объяснить ничего не хочет.

4

До принятого по монастырско-гостиничному распорядку завтрака было еще далеко, но в трапезной уже сидели четыре человека, а сам Тошик Полонский, поднятый с постели по такому экстренному поводу, подавал им кофе, сливки и яичницу с ломтиками жареного бекона. Затем и сам он пятым пристроился за общим столом. Единственное, о чем настоятельно попросил, – не курить в трапезной, поэтому и трубка, и сигара оставались незажженными.

Макс поглощал пищу со свирепостью вепря. Прозоров и Куруладзе ели с умеренным аппетитом. А Сивере, успевший к этому времени сменить пижаму на спортивный костюм, едва ковырял вилкой. К тому же он чувствовал себя неуютно под постоянным пристальным вниманием комиссара.

– Ваша комната находится рядом с номером братьев Афониных, – сказал местный Мегрэ. – Когда мы с Максом решили сегодня перед отъездом еще раз заглянуть туда, печать уже была кем-то сорвана, а дверь не заперта. Но главное – на кровати лежал труп старика. Вскрытие еще покажет, отчего он умер, но пока мне хотелось бы знать, где вы провели ночь?

– В своей постели, – вяло отозвался Александр Юрьевич, решив до конца придерживаться этой версии. – А вышел, потому что послышались чьи-то голоса.

– Допустим. А вы, уважаемый? – комиссар посмотрел на Прозорова. – Ваше объяснение меня не устраивает.

– У меня бессонница, я вообще страдаю лунатизмом, вот и брожу, где попало, – усмехнулся тот. – К тому же часов до четырех утра я заигрался в нарды.

– С кем?

– С ним, – кивнул Прозоров в сторону Тошика.

– Подтверждаю, – произнес хозяин гостиницы. – Сильный мастер. Сколько знаю, все время меня обыгрывает.

Для Сиверса это заявление прозвучало несколько неожиданно. Он и не предполагал, что его сокурсник и Полонский такие заядлые игроки и приятели. Но комиссара услышанное не удивило.

– Что ж, ладно. По моим предположениям, судя по окоченению трупа, смерть наступила где-то около часа ночи. Но как покойник мог оказаться в опечатанном номере?

– Видите ли, замки в дверях довольно простые, при желании можно открыть шпилькой, – сказал хозяин. – Да и запасные ключи лежат за стойкой бара, почти на виду. У нас никогда не было случаев воровства, а уж тем более – убийств. Учтите, что Матвей Матвеевич был почти слепой. Он попросту вошел не в тот номер… и умер.

– Очень у вас все просто получается, – проворчал Куруладзе. А Сивере теперь догадывался, что, очевидно, так все и произошло, как объяснял Полонский. Только Матвей Матвеевич вначале очутился в его номере, где отчего-то скончался, а потом уж сам он по ошибке перетащил покойника не в его келью, а в комнату братьев Афониных. А дверь в нее по какой-то причине оказалась открытой. Рассуждение логичное, а другого пока нет.

– А я думаю вот что, – произнес вдруг Макс, доедающий вторую порцию: – Вы все врете, а бекон ваш с тухлятинкой. Старик не мог ошибиться дверью.

– А его слепота? – спросил Сивере.

– Она к тому времени уже прошла, – насмешливо отозвался комиссар. – Потому что с носа покойника мы сняли вот это.

Он полез в карман и выложил на стол очки с толстыми стеклами.

5

Александр Юрьевич маячил перед входом в трапезную, поджидая Анну Горенштейн. Уж если она не придет к завтраку, значит, действительно что-то произошло и следует пуститься на ее поиски. Или поставить в известность комиссара Куруладзе, который сейчас готовился вместе с Максом и двумя сыновьями Полонского к транспортировке покойника на фуникулере в город.

Мимо Сиверса чинно прошли две пожилые супружеские пары, затем – говорливые тетушки Алиса и Лариса. Прошествовали один за другим три старика, внимательно оглядев Александра Юрьевича. Держась за руки, пробежали молодожены Дембовичи. Появился Багрянородский, заговорщически подмигнув историку и нагло похлопав его по плечу. Несколько раз туда-обратно пробежала дочка хозяина, покачивая упругими бедрами.

Наконец Александр Юрьевич, готовый уже покинуть свой пост, увидел Анну, которая почему-то шла под руку с лысым князем Романовым, столь похожим на мертвеца. Брюнетка выглядела еще бледнее обычного. А старик тяжело опирался на самшитовую трость, еле волоча ноги. Когда картинная парочка поравнялась с Сиверсом, тот, еле сдерживая обиду, резко бросил:

– Послушайте, как прикажете это понимать? Может быть, вы все-таки объясните ваше поведение?

– Мы разве знакомы? – холодно спросила Горенштейн.

– Что вам угодно, милейший? – надменно добавил князь.

– М-мм… э-э… – промямлил удивленный Александр Юрьевич, уступая путь. К его ногам незаметно упал скомканный бумажный шарик. Такого поворота событий Сивере не ожидал. Ну, хорошо хоть жива. Поглядев им вслед, Сивере нагнулся и подобрал бумажку. Затем вышел в гостиничный холл и развернул. Неровным почерком там было написано следующее:

«Умоляю, не заговаривайте со мной при людях! Я вам потом все объясню. Случилось нечто ужасное. ОН здесь». Причем слово «ОН» было не только жирно обведено, но еще и подчеркнуто дважды. Александр Юрьевич несколько раз перечитал текст, но мало что понял. Что случилось и «кто» «здесь»? Не имеет ли он дело с очередной сумасшедшей? Все вокруг основательно запутывалось. Со злостью бросив бумажку в урну, Сивере отправился на утреннюю прогулку за пределы монастыря.

Собственно, побродить тут можно было лишь вдоль каменных стен, спуститься чуть ниже по склону к площадке для фуникулера или подняться по крутой тропке к вершине с вечной снежной шапкой. Но добираться до самого пика горы было необычайно сложно и рискованно. К подножию скал когда-то вела прорубленная местными жителями и монахами тропа, но еще несколько веков назад она была разрушена землетрясением. В ущелье до сих пор виднелись ее части. Очевидно, только опытный скалолаз или старожил сумел бы пройти этот путь, от подножия до монастыря и дальше – к вершине горы.

Встав на краю обрыва, Сивере поглядел вниз, и ему стало дурно. Он с детства боялся высоты. Когда-то давным-давно, еще в студенческие годы, ему привиделся странный сон: маленькая фигурка человека, распластавшегося на острых камнях, бросившегося вниз – и этим самоубийцей был он, Сивере. Страшный сон, который все последующие годы таился где-то в глубине сознания. И сейчас вновь выплыл наружу. Не потому ли, что ущелье внизу так напоминало то место, которое было явлено ему в сновидении? Вздрогнув, Александр Юрьевич поспешно отступил.

Весь монастырь казался огромным Ноевым ковчегом, выброшенным на уступы горы, а его обитатели – последними людьми в земной истории. Что связывало их с раскинутым внизу миром? Стальная нить фуникулера, и только. Память и нравственные законы, которые можно стереть и написать новые. Больше ничего.

6

В кабину фуникулера заносили объемный пластиковый мешок черного цвета. Сивере догадался, что в нем находится труп Матвея Матвеевича. Накрапывал дождь. Неподалеку стояли хозяин гостиницы и его сухощавая жена, с одним зонтиком на двоих.

– В книге «Когелет» сказано: человек не знает своего будущего, – произнес Полонский, взглянув на Александра Юрьевича. – А я добавил бы: и не хочет знать, хотя его тыкают носом.

У супруги Тошика были припухшие, покрасневшие глаза, словно она совсем недавно долго плакала. Лицо невзрачное, осунувшееся, типичное для восточной женщины сорока лет. Готовой терпеть семейный деспотизм мужа до гробовой доски.

– Мне бы хотелось покопаться в монастырской библиотеке, – сказал Сивере. – Это не противоречит правилам?

– Пожалуйста, – равнодушно отозвался Полонский. И кивнул в сторону жены: – Ключи у Терезы. Матвей Матвеевич тоже любил просиживать там время. В этом вы схожи.

Последняя фраза прозвучала несколько зловеще. С намеком.

– А вас, вижу, древности не интересуют?

– Прошлое иногда бывает смертельно опасно. Я приобрел монастырь и сделал из него гостиницу, а что тут было до меня – неважно. Я практик, а не историк.

– Уж это точно, – согласился Сивере, уловив настороженный взгляд супруги Полонского. Она будто опасливо ждала чего-то, каких-то еще непроизнесенных фраз. Или сама хотела что-то сообщить, но не могла.

Погрузка в фуникулер закончилась. Двое сыновей Тошика и Макс вошли внутрь, Куруладзе остался на площадке.

– Отправляйте! – махнул он рукой.

Тошик, передав зонт жене, забрался в крытую будку, включил пусковой механизм. Колесики закрутились, и кабина плавно поползла по стальному тросу.

– Мы едем-едем-едем в далекие края… – запел Полонский, высовываясь из будки. Судя по всему, он был чему-то чрезвычайно рад.

– Пойдемте, – сказала его супруга. – Я открою вам библиотеку.

Минут через десять Сивере уже стоял в хранилище книг, где минувшим днем проводил свои допросы комиссар Куруладзе. Стеллажи занимали все стены, от пола до потолка, а вытянутое в длину помещение делилось на несколько отсеков, полукомнат.

В первом же из них Александр Юрьевич застрял надолго. Вначале он лишь бегло пробежал глазами пыльные корешки древних фолиантов и более современных книг. Тут были собрания сочинений святых отцов Церкви, патерики, жизнеописания подвижников и мучеников, истории развития христианства в различных странах. Книги по богословию, записи Вселенских и архиерейских соборов, толкование чудодейственных явлений и библейских текстов. Литература по вероотступническим сектам, ересям, лжеучениям. Научные труды и трактаты, охватывающие иные религии: буддизм, иудаизм, ислам, индуизм. Множество справочников, законников, вспомогательных пособий. Хроники и летописи, словари и библиографии. Целые ряды книг по медицине, истории, географии, естественным наукам. Примерно треть всего этого – на древних языках.

– Светская литература у нас в соседнем зале, – произнесла жена Полонского. Оказывается, пока Сивере, охваченный азартом, перебирался со стремянкой от одного стеллажа к другому, она все время находилась здесь.

– Экое богатство… – пробормотал он смущенно. Александр Юрьевич, когда он был чем-то очень увлечен, разговаривал сам с собой, и теперь подумал: не выглядел ли смешным со стороны? Чтобы скрыть неловкость, он спросил:

– А есть что-нибудь по истории этого монастыря?

– Не знаю, – просто ответила Тереза. – Может быть. Я книг не читаю, некогда.

– Ну да, хозяйство, – согласился Сивере. – Трудно приходится?

– По-разному, – уклончиво отозвалась женщина. Но ей явно не хотелось уходить. Александр Юрьевич пригляделся к ней повнимательней. Очевидно, когда-то в юности она была очень привлекательной. Следы былой красоты еще и сейчас сохранились на ее лице.

В ней была какая-то загадочная невысказанность. А еще нечто неуловимо знакомое. Будто он уже встречал Терезу прежде. Но этого не могло быть, Сивере знал точно.

– Вы давно здесь живете? – спросил он.

– Как купили гостиницу. Семь лет.

– И… нравится?

– Выбора нет.

Ответ Терезы Сиверсу не понравился. Что значит «выбора нет»? Выбор есть всегда. Что она имеет в виду? За этой фразой стояла какая-то тоскливая обреченность.

– Климат не подходит?

– Напротив.

– Скучно? – попробовал угадать Александр Юрьевич.

– Ну что вы! Я, пожалуй, пойду. – Она двинулась к двери, но неожиданно задержалась. Затем, повернувшись к Сиверсу, произнесла: – По преданию, в одиннадцатом веке здесь произошло чудовищное убийство. С тех пор это место проклято.

Тереза шагнула за порог, а Сивере успел выкрикнуть:

– Погодите! Откуда вам это известно?

– Я ведь из местных, – ответила она, посветлев лицом. И дверь за ней закрылась.