Текст книги "Невероятные приключения Владимира Кипяткова (СИ)"

Автор книги: Александр Темной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

  – И мне нужен спаринг-партнер, – тряхнув головой, сказал Владимир. – И когда начнем?

  – Сегодня, прям сейчас!

  – Что?!

  Начинать тренироваться в тот же день Кипяткову не хотелось, но он понимал, что потом он может "остыть", или Семён передумает, сославшись на свои дела, а потому пришлось начать немедленно.

  Сёма нажал кнопку на панели меню, и они оказались в большом тереме. На лавке сидел бородатый мужик в рубахе с заплатками на локтях, с брюшков, нависающим над ремешком на поясе. Владимир поначалу принял его за холопа, но это оказался сам Иван Лапоть, которого Сёма с восторгом называл богатырем и великим мудрецом.

  Подойдя вплотную к Кипяткову и его отпрыску, он долго их рассматривал, а потом вынес вердикт:

  – Я сделаю из этих двух куч говна конфеты! Но вам придется долго и упорно тренироваться! Поняли?

  – Поняли! – хором ответили кучи говна, переглянувшись.

  Начиная с того самого момента начались изнурительные тренировки, которые длились почти весь день и каждый день. Лапоть был очень придирчивым наставником и не давал своим ученикам расслабиться. И, если поначалу Владимир думал, что Лапоть – это Система в образе Ивана, то потом он стал в этом сомневаться. Ну, не мог быть Джорж таким вредным! У него бы актерского мастерства на это не хватило, никакие бы курсы и театральные ВУЗы не помогли. Хотя, стоит отдать создателям Лаптя должное: он был настолько реалистичным, что от него даже луком воняло! Не пахло, а именно воняло. И, если Кипятков с Сёмой ожидали прихода Ивана, сидя, например, в своих комнатах, о его появлении они узнавали заблаговременно именно по запаху лука.

  Как правило, Иван будил Сёму и Кипяткова очень рано, задолго до завтрака, после чего они изучали всевозможные приемы – удары, захваты, броски, контрудары. Потом был легкий завтрак, во время которого РП-3 подавал Владимиру и Сёме какую-то коричневую массу, пахнущую сеном, разлитую в большие кружки. Иван называл это пойло питательным коктейлем, а Сёма с Владимиром называли это дерьмом.

  После завтрака и до обеда была силовая тренировка, которая заключалась в таскании брёвен, беге с полными ведрами воды, колке дров. В обед Владимир с Сёмой выпивали очередную порцию жидкого "дерьма" и сразу же засыпали от усталости. Просыпались они только вечером, ближе к ужину. Сёма ещё умудрялся "полетать и пострелять", Владимир же просто сидел в кресле и смотрел фантастический сериал "Любовь зла", который стал смотреть совсем недавно по рекомендации Семёна. Этот сериал рассказывал о взаимоотношениях уродливого человека-осьминога и Евы с планеты Бейн, которая по сценарию задумывалась как красавица, а на самом деле тоже была уродиной – с большой лысой головой, впалой грудной клеткой и кривыми синюшными ногами. Как правило, в кресле Владимир засыпал. И каждый раз удивлялся, просыпаясь в кровати, так как не мог вспомнить, сам он дошел до ложа, или ему кто-то помог.

  И так шли дни за днями. Когда Владимир с Семёном изучили все приёмы бузы, начались спаринги. Для того, чтобы ученики не покалечили друг друга, Лапоть выдал им костюмы из легкого плотного материала, которые замечательно впитывали пот и должны были смягчать удары. Однако удары Семёна были для Владимира всё равно очень чувствительными. И ходил бы он в синяках, если бы не помощь роботов-лекарей, которые появлялись после каждой тренировки и оказывали Владимиру медицинскую помощь. Сёме почему-то помощь никогда не требовалась. Как бы ему ни доставалось от Кипяткова, на его теле не оставалось ни следа. А ведь в бузе допускалось всё: удушающие приемы, удары головой, локтями и коленями.

  А спустя какое-то время Лапоть стал учить своих учеников мастерству владения холодным оружием: ножом, мечом, копьём, трезубцем, топором. Он научил их стрелять из лука и арбалета, пользоваться пращой. После того, как Сёма с Владимиром научились владеть всем колюще-режущим, стреляющим и метательным оружием, Иван дал им защитные костюмы, похожие на рыцарские доспехи, но лёгкие и удобные, и сказал: "А теперь деритесь с оружием!" И они продолжили тренировки, с каждым днем оттачивая своё мастерство. Сёме всё это давалось легко, но Владимир каждый молился: "Господи! Сделай так, чтобы эта буза наконец-то закончилась! Пожалей меня!"

  Так продолжалось где-то полгода, пока наконец-то в один прекрасный день Лапоть не произнес:

  – Всё! Вы готовы к экзамену! Экзамен будет завтра!

  – Ну, наконец-то! – вырвалось тогда у Владимира.

  – Я бы на твоем месте так не радовался, – как всегда, с презрением глядя на него, произнес Иван. – Тебе будет очень тяжело!

  Сказал – как в воду глядел! Экзамен состоял в том, что нужно было пробежать по лесу десять вёрст с бревном на плече, переплыть реку, а потом биться на кулаках в тереме, который за время обучения Кипятков успел возненавидеть из-за постоянного запаха лука. В случае, если кулачный бой не выявит сильнейшего, бой будет продолжен с оружием. Разумеется, на экзамене не будет никаких защитных костюмов.

  Понятное дело, сдавали экзамен только два ученика, только Сёма с Вовой. Но, чтобы ученикам жизнь малиной не казалась, на экзамене была ещё и "массовка", в которую входили: старички, мужички, женщины и дети, словно сошедшие с картинок книг о древней Руси. Целая деревня, причем, дикая и на голову отмороженная. Их целью было усложнить сдачу экзамена, и, несмотря на слабую плотность, они с задачей замечательно справились. Именно из-за них Владимир упал ещё на старте и долго не мог встать из-за того, что за упавшее бревно запнулось сразу несколько человек и упало на него сверху, намертво прижав к земле. И он ждал, пока они поднимутся на ноги, с тоской глядя вслед убегающему Семёну и думая, что экзамен уже провален. И надо было бы всё бросить, но желание довести начатое до логического конца помогло ему подняться на ноги, взвалить на плечи бревно и бежать через лес, постоянно застревая между деревьями и кустарниками, через каждые сто метров роняя бревно и падая.

  С горем пополам, вспотев и проклиная всё на свете, он наконец-то оказался у реки, которая по ширине не уступала озеру, намного шире, чем он предполагал. Смекнув, что бревно деревянное и можно будет плыть по реке, держась за него, что даст возможность сэкономить силы, Кипятков кинул его в воду и поплыл. Но тут оказалось, что плыть, держась за бревно, было довольно-таки тяжело, так как его постоянно сносило течением, и оно начинало крутиться вокруг своей оси, если Кипятков хотел опереться на него. Поэтому, послав к чертям собачьим "чертову деревяшку", Владимир поплыл к берегу без бревна. Поначалу всё было хорошо, но, когда он был почти на половине пути, ему наперерез поплыла большая лодка, на которой плыли всё те же мужички и бабы, которые мешали бежать по лесу. Как бы случайно лодка вдруг оказалась на пути у Кипяткова, и мужички кинули в воду якорь. Тут же поднялся сильный ветер, и по реке пошли волны. Кипяткова вдруг стало сносить течением, и он понял, что плывет не по кратчайшему пути, а по дуге. А это означало, что до терема он доберется очень не скоро. Так и получилось.

  Когда Владимир наконец-то переплыл реку и добежал до терема, ноги его подогнулись, и он упал прямо на деревянный пол.

  "Вот и хорошо! – подумал он. – Хоть немного отдохну!"

  Но Лапоть не дал ему возможности даже немного передохнуть. Вместо этого он заорал: "Буза!" и хлопнул в ладоши. Услышав слово "буза" и понимая, что бой начался, Владимир поднялся с пола и тут же получил от Сёмы мощный удар кулаком в челюсть, даже не успев встать в оборонительную стойку. Перед его глазами всё поплыло, потом потемнело, и он снова упал, лишившись чувств.

  Из глубокого нокаута его вывели манипуляции роботов-лекарей и голос Семёна: "Отец, прости! Я же не знал, что ты такой слабый удар пропустишь..."

   Когда он всё-таки поднялся на ноги и немного пришел в себя, ему было стыдно за то, что так ничему не научился. Он проиграл какому-то двухлетнему эльфу, которого по-другому и назвать нельзя, кроме как книжным червем.

  Несмотря на то, что экзамен Владимир завалил, Лапоть всё же дал ему красный поясок, на котором было вышито золотыми буквами: "Мастер бузы первого уровня". Такой же пояс он вручил и Сёме. Кипятков чуть ещё раз не упал, когда Иван сказал:

  – Если захотите обучиться на мастера второго уровня – обращайтесь!

  – Конечно, мы подумаем над этим, – за двоих ответил Семён. – Но пока мы хотим немного передохнуть!

  Владимир кинул на него исполненный благодарности взгляд, а Лапоть поклонился и исчез. Так закончилась очередная страница жизни Кипяткова, которую он хотел бы не просто перевернуть, а вырвать из книги с корнем и забыть про неё. Тогда он ещё не знал, что буза, которую он считал наказанием Божьим, неоднократно спасет ему жизнь. Но это уже будет другая история, а пока жизнь продолжалась. Она текла своим руслом, как та река, плывя по которой Кипятков матерился, на чем свет стоит, когда его сносило течением.

  Глава 7

  Хотя Кипятков считал обучение искусству бузы пустой тратой времени, а экзамен – позором, о котором он старался лишний раз не вспоминать, красный пояс он всё же носил, надевая его поверх серого облегающего костюма, носить который он начал сразу после получения звания "Мастер бузы первого уровня". Долгие дни тренировок показали ему, что в костюмах, которые с удовольствием носил Семён, а он пренебрежительно называл "педерастическими", ходить гораздо удобнее, чем в обычных спортивных, к которым он привык. И тело в них дышит, а не потеет.

  Начиная со следующего дня после экзамена, Кипятков начал делать заметные успехи в "Охоте на человека". Он мог без оружия сражаться и с тремя, и с пятью гуманоидами. В результате он всегда их побеждал, уверенно проходя уровень за уровнем. На самом высоком уровне количество противников достигало семнадцати. Владимир несколько раз с успехом проходил этот уровень, и каждый раз в его голове звучали голоса инопланетян: "Сдавайся!.. Сдавайся, и мы не причиним тебе вреда!"

  Однажды, когда Кипятков решил для себя, что играет в "Охоту на человека" последний раз, он вдруг подумал: "Интересно, а что будет, если я сдамся? Даже, если меня убьют, это все равно будет не по-настоящему. Значит, я ничего не теряю, зато хоть посмотрю, как там, в плену..." И он отбросил в сторону бластер, из которого только что хладнокровно расстрелял трех инопланетян, поднял вверх руки и прокричал: "Всё! Я сдаюсь!"

  Тут же из своих укрытий повыскакивали гуманоиды и окружили Кипяткова. Вслух никто из них не проронил ни слова, но Владимир понимал, что они общаются между собой телепатически, а не просто бросают друг на друга косые взгляды. В их миндалевидных глазах читалась плохо скрываемая радость, а их маленькие рты были перекошены от улыбок. Они словно что-то предвкушали, но что?

  Внезапно кипятков ощутил укол в шею, сзади. Тут же движения его стали медленными и скованными, словно к его конечностям кто-то привязал гири.

  "Система имитирует действие на мой организм транквилизаторов!" – догадался Кипятков, а вслух сказал:

  – Какие же вы уродливые твари!

  – Иди вперед, – послышался сзади противный голосок, и в спину уперлось дуло бластера.

  – Иду, – буркнул Владимир.

  Подгоняя Кипяткова толчками бластеров в спину, гуманоиды долго вели его между развалин домов, пока не вывели на расчищенную площадку. С первого взгляда, она была пустой, но, когда один из "синюшных уродцев" прикоснулся к браслету на тоненьком запястье, стал проявляться огромный космический корабль, похожий на перевернутое вверх дном ведро. В нижней части корабля плавно открылся большой люк, по форме напоминающий рот, из которого вывалился "язык" эскалатора и ударил яркий свет.

  – Твою мать, – только и смог сказать Кипятков.

  – Вперед, – раздался всё тот же голос сзади, и Владимир снова ощутил толчок в спину.

  Оказавшись внутри корабля, Кипятков долго щурился, пока глаза не привыкли к яркому свету. Всё это время эскалатор тащил его вглубь корабля, а сзади и по бокам стояли гуманоиды, не сводящие с него глаз и прицелов бластеров. Эскалатор нес Кипяткова прямо на большую дверь. И, когда он подумал, что сейчас врежется в неё, дверь пошла вверх, пропуская Владимира внутрь просторного помещения, заполненного людьми, и резко захлопнулась за ним. У двери тут же появился трехметровый робот-охранник, который жестом показал Кипяткову, что он должен присоединиться к другим людям. Такие же роботы стояли по всему периметру этого помещения. В металлических руках они держали оружие, похожее на пулеметы.

  Судя по легкой вибрации металлического пола, включились двигатели, и корабль взлетел. Куда он направлялся, оставалось только гадать. Владимир отошел от двери, оглядываясь по сторонам. По сути это был накопитель для людей. Куда их везли – для Владимира было загадкой. Люди были грязные, вонючие, одетые в рваньё или вообще в набедренных повязках. Там были, в основном, мужчины и женщины в возрасте от двадцати до сорока лет. Все они молчали, глядя перед собой пустыми глазами. Видать, транквилизатор на них действовал сильнее, чем на Кипяткова. Все они напоминали наркоманов, с которыми Владимир имел несчастье вдоволь пообщаться в конце восьмидесятых и в начале девяностых годов двадцатого века. И только одна женщина с красивыми чертами лица не была похожа на наркоманку. И взгляд у неё был вполне осмысленный. Она тихонько плакала, подергивая худыми плечами, покрытыми глубокими шрамами.

  – Нас всех разберут на органы, – сказала она, когда Кипятков приблизился к ней. – Так было с моими дочками, так будет и с нами!

  И тут Владимиру стало всё понятно. Продолжать играть дальше ему вдруг стало неинтересно.

  – Стоп, система! – сказал Владимир. Он ожидал, что всё, что его окружает, сразу же исчезнет, и он окажется в своей комнате. Но этого не произошло. – Стоп! Я выхожу из игры.

  К нему тут же устремились роботы – охранники. Один из них ударил Владимира по голове. К своему удивлению, Кипятков впервые за долгое время почувствовал неприятное прикосновение холодного металла к голове и настоящую боль. В голове словно взорвалась маленькая бомбочка. Из раны по лбу потекла струйка крови. Вскрикнув, Владимир отошел в сторону и тут же заметил, что к телу вернулась былая подвижность. Он, как и прежде, мог свободно двигать руками и ногами.

  Робот попытался ещё раз ударить, но Кипятков отскочил в сторону и в прыжке ударил его правой ногой. Титановая ступня напрочь снесла голову роботу. Он с грохотом повалился на пол и задергался. Выдернув из металлической руки оружие, Кипятков направил его на другого робота, который был уже в паре метров от него, и нажал на спусковой крючок.

  После двух глухих хлопков второй робот разлетелся на мелкие куски, в воздухе повис запах гари. То же самое происходило и с другими роботами, оказывавшимися на пути Владимира. Гуманоиды после попадания в них просто взрывались изнутри. Их кровь и кишки размазывало по стенам коридора, по которому шел Кипятков. А он знал, куда идет. Опыт предыдущих игр подсказывал ему, что он направляется в отсек управления. Там он планировал заставить капитана корабля посадить где-нибудь эту летающую громадину, а его – отпустить восвояси.

  Круглая дверь, ведущая в отсек управления, оказалась наглухо закрытой. Владимир даже постучал по ней, удивившись тому, что почувствовал костяшками пальцев холодный гладкий металл, а не плотный воздух. Дверь всё равно не открыли. Тогда Кипятков попятился назад и, отойдя от двери на безопасное расстояние, сделал несколько выстрелов по ней из инопланетного оружия.

  Когда в двери образовалась большая дыра с раскаленными докрасна неровными краями, Владимир, пригнувшись, вошел в отсек. То, что он там увидел, не повергло его в шок. Он ожидал увидеть это – несколько лежащих на полу гуманоидов, один робот, дымящаяся и искрящаяся, продырявленная в нескольких местах, панель управления. Оказалось, что Кипятков просто недооценил мощь оружия, которое держал в руках. А оно не только справилось с толстой металлической дверью, но и с тем, что было за ней.

  Корабль вдруг резко начал терять высоту. Через широкое обзорное окно Владимир увидел, как судно быстро приближается к коричневатой поверхности планеты, отбрасывая на неё свою большую тень. Словно гигантский колокол падал с небес. И ощущение у Владимира было такое, будто он находится в лифте, который очень быстро опускается вниз.

  "Твою мать! – закричал Кипятков, подбегая к пульту управления. Чтобы не надышаться дымом, он заблаговременно сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Сев в кресло пилота, он схватился за штурвал и потянул его на себя. Языки пламени стали облизывать его руки. Было больно, но Владимир старался не обращать на эту боль внимание. Штурвал не поддавался. Его словно заклинило. Может, так и было на самом деле. Тогда Владимир попробовал покрутить штурвал влево-вправо. Где-то внизу что-то треснуло, и полукруг штурвала остался в руках Кипяткова. А корабль продолжал падать. Владимир мог уже различить камни, деревца, разбегающихся в разные стороны животных, похожих на оленей, но с небольшими хоботками на мордах. – Твою мать! Система, выруби эту хрень!"

  И тут в глазах его всё потемнело. Где-то в отдалении послышался гром удара, скрежет металла, прозвучали несколько взрывов. А потом всё стихло. И только знакомый голос слышался где-то над ухом:

  – Вова!.. Вова!

  Кипятков открыл глаза. Он находился в своей спальне, на кровати. Прямо над собой он увидел улыбающееся лицо Системы.

  – Ты что, убить меня хотел!? – закричал Кипятков, приподнимаясь. Владимир осматривал свои руки, ощупывал голову. Он пытался найти доказательства того, что ему было больно, что он чуть не погиб, но на теле не осталось ни следа. – Я же просил тебя вырубить эту игру. Ты что, меня не слышал?

  – Этот уровень сложности не предусматривает экстренного выключения, – улыбаясь своей "коронной" улыбкой, ответил Джорж. Он сидел на краешке кровати, положив ногу на ногу. – Связано это с тем, что на этом уровне играют только военные. Поэтому там всё максимально приближено к реальности, и даже боль чувствуется. Сам понимаешь, начать реальный бой заново нельзя, можно только проиграть или выиграть.

  – А я проиграл, да? – немного успокоившись, спросил Кипятков.

  – Нет, ты катапультировался, но потерял сознание, поэтому ничего не помнишь. В данный момент твоему здоровью ничего не угрожает, но с такими играми тебе всё-таки пора заканчивать, иначе когда-нибудь твоё, пусть даже новое, сердце может не выдержать.

  – Понял, не дурак! – Владимир тряхнул головой так сильно, что услышал хруст собственных шейных позвонков.

  – Вот и отлично! – Джорж поднялся с кровати и направился к выходу.

  Когда дверь за ним закрылась, Кипятков долго думал про эту игру и поймал себя на мысли, что не по-детски испугался и был уверен, что разобьется. Как Козявкин добился такого эффекта, для Владимира было самым большим секретом. Это было потрясающе, но ещё раз сдаться в плен инопланетянам или вообще сыграть в "Охоту на человека" Кипяткову не хотелось. Да, он боялся. Но не инопланетяне его пугали, а перспектива сойти с ума. А от такого действительно можно было "слететь с катушек". И Владимир поклялся самому себе, что больше в "бродилки – стрелялки" играть не будет.

  В тот же день он решил, что нужно непременно поделиться своими соображениями с сыном и предупредить его о нависшей над ними обоими опасности. Он настолько зажегся этой идеей, что, вопреки своему институтскому образованию и классическому воспитанию, забыл постучать в дверь его комнаты. Войдя, он увидел, как Сёма в одной набедренной повязке, с ножом в руке бегает по джунглям и режет глотки ящероподобным гуманоидам. Он делал это так увлеченно, что даже не услышал, как Владимир подошел сзади и окликнул его. Брызги крови и кишки летели в разные стороны, а Сёма резал и резал, демонстрируя блестящее владение приемами, которым научил его Лапоть.

  – Сёма! – Кипятков подошел сзади и слегка коснулся мокрого от пота плеча сына.

  – А! – Семён развернулся, поднырнул под руку Владимира и уже готов был нанести ему удар, но тут игра остановилась. И, хотя нож в его руке превратился в пластиковый муляж с торчащими из него проводками, Владимир не на шутку испугался, ведь этой штукой Сёма с его уровнем физической подготовки запросто мог бы выколоть ему глаз или нанести другие повреждения, о которых даже думать не хотелось. И, несмотря на то, что роботы-лекари работают безупречно, лучше к ним обращаться как можно реже, ведь свои органы всегда роднее, чем искусственные.

  – Ты совсем дурак, что ли? – на выдохе вымолвил Кипятков.

   – Слушай, извини! – Семён отбросил за спину муляж. Нож тут же растворился в образовавшейся в полу щели. Инопланетные джунгли превратились в комнату, которую Владимир по привычке называл "детской", хотя это уже было жилище половозрелого холостяка, а не комната ребенка. Спустившиеся сверху металлические щупальца натянули на богатырскую фигуру облегающий серебристый костюм. Присев на кровать, Сёма виновато пожал плечами, глядя на свои ноги, обутые в мягкие серые сапоги. – Что-то заигрался я...

  Глядя на выступивший на щеках сына румянец, Владимир приобнял его.

  – Да не бойся, ругать не буду. Это не только твоя проблема, но и моя. Мы с тобой так заигрались, что скоро просто потеряем связь с реальностью. Мы сойдем с ума, и ни один психиатр нам не поможет.

  – А что же делать, отец? – Семён поднял на него свои небесно-синие глаза. – Нам больше-то заняться нечем. Игры – единственное развлечение, которое у нас осталось. К тому же, Система говорит, что держит ситуацию под контролем, и эти игры для нас абсолютно безопасны.

  – Система – всего лишь машина, и ей всё пофиг. А я – твой отец, и я искренне тревожусь за наше психическое здоровье. Поэтому я попрошу систему заблокировать игры, пропагандирующие насилие. А ты пообещай мне, что больше не будешь играть в них.

  – Хорошо, отец! – Семён тряхнул копной черных, как смоль, волос. – А чем эти игры заменим?

  – Подумай! – Кипятков поднялся с кровати и направился к выходу. – Хотя времени у нас много, советую поторопиться. Как придумаешь – свистни меня, обсудим.

  – Ладно!

  Закрыв дверь в "детскую", Кипятков прошел в свою комнату. Попробовал смотреть сериалы, но не мог на них сосредоточиться. Попробовал играть с Системой в шашки, быстро наскучило. И только в голову пришла мысль, что нужно вернуться в старый добрый "Баттерфляй", увидел в меню игру "Полет Супермена". Хотя Кипятков боялся, что Супермен, спасая Землю, должен будет убивать врагов, и игра может оказаться ещё кровожаднее, чем "Охота на человека", но рука его сама потянулась к кнопке "Выбрать", и игра началась.

  Игра была от первого лица. Суперменом был сам Владимир. Вопреки его опасениям, убивать никого не нужно было, зато можно было парить в воздухе без всяких технических "прибамбасов", с легкостью преодолевая гравитацию, выставив руки перед собой, и подставив лицо прохладным потокам воздуха.

  Хотя он понимал, что это всего лишь имитация полёта, все равно было страшно, особенно вначале. Владимир понимал, что его полеты управляются программой, но ведь любая программа может дать сбои, и тогда он может упасть. Хорошо, если всё ограничится легким испугом и ушибами, а если он расшибется в лепешку? Даже зная, что в случае чего помогут лекари, рисковать не хотелось. Поэтому Кипятков начинал летать на низкой высоте. Он учился огибать препятствия, набирать высоту, снижаться, ускоряться и притормаживать. И, вживаясь в образ Супермена, Владимир понял, что летать – то же самое, что плавать под водой в бассейне, оттолкнувшись от дна или от бортика. Только не нужно было задерживать дыхание, сопротивление воздуха гораздо меньше, чем сопротивление воды. А потому набирать скорость было легче. К тому же, тело не уставало, и можно было летать очень долго.

  Игра очень быстро его затянула, и он, позабыв о разговоре с сыном, носился в облаках, потеряв счет дням.

   Когда он летал над лесами, над полями, над фантастическими городами, его сердце так бешено колотилось в груди, что казалось – ещё немного, и оно разорвется. К счастью, Джорж всегда следил за здоровьем Кипяткова и в нужный момент опускал его с небес на землю, предлагая сыграть во что-нибудь более спокойное. В гольф, например. Владимир никогда с ним не спорил и соглашался, полагая, что всего хорошего должно быть понемногу. А то и вправду можно умереть от разрыва сердца. Особенно, при резких взлетах и снижениях. Хотя, как полагал он, лучше умереть от инфаркта, чем сойти с ума от кровавых игр.

  Иногда, летая на большой высоте, Владимир думал о самоубийцах, которые добровольно прыгают с крыш высоток, чтобы уйти из жизни. С одной стороны, ему было искренне жаль их, а с другой стороны, он считал их психически ненормальными. Ну, не мог он понять, как нормальный человек может спокойно подойти к краю крыши и сигануть вниз, зная, что расшибется в лепешку, а боль от столкновения с землей будет адской. Определенно, навалить в штаны от страха, падая камнем вниз, а потом умереть – не лучший способ покончить с собой.

  Однажды, пролетая над лесопарком, Кипятков заметил очень красивую девушку. Она шла по дорожке, змеящейся между деревьями. Её груди подпрыгивали при каждом шаге, норовя выпрыгнуть из декольте, а волосы, как черный флаг, развевались на ветру, словно о чем-то сигнализируя ему, Супермену.

  Полетав немного над девицей, Кипятков опустился и долго шел за ней сзади, пялясь на дразняще перекатывающиеся под платьем ягодицы. Один только вид этих ягодиц, обтянутых ярким коротеньким платьицем, возбуждал. Девица вскружила Владимиру голову так, как не мог это сделать ни один даже самый высокий полет. Глядя то на ноги, то на ягодицы, то на талию девицы, Кипятков не на шутку возбудился. Брюнетка была так привлекательна и соблазнительна, что Владимир не удержался и хлопнул её ладонью по ягодицам.

   Рука, как обычно в подобных случаях, наткнулась на плотный воздух.

  Брюнетка остановилась и обернулась. Увидев позади себя Владимира, она кинула на него оценивающий взгляд и улыбнулась.

  – Могу я вам чем-то помочь? – спросила она.

  – Нет, – с раздражением в голосе ответил Кипятков. Волна возбуждения, накрывшая его с головой, вдруг куда-то пропала, начался отлив. – Ничем ты мне не поможешь.

  – Вы уверены? – девушка приблизилась к Владимиру вплотную. Кипятков даже уловил ноздрями тонкий запах её духов.

  – Уверен, – тихим голосом ответил он голографической красотке. Именно в тот момент он понял, чего ему не хватало всё это время, и что он с остервенением пытался заменить всякими "игрушками". Ему не хватало женского общества, любви, секса, страсти, то есть всего того, что не могла ему в своё время дать жена и не дала бы система управления бункером с её имитациями. – Система, выруби игру!

  Мгновенно оказавшись в своей комнате, Кипятков присел на кровать. Летать ему уже не хотелось, делать что-либо ещё – тоже. Хотелось секса, но заняться любовью было не с кем.

  Тут же в памяти всплыл Фридрих Ницше и слова Заратустры: "Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасностей и игры. Именно поэтому ему нужна женщина – как самая опасная игрушка".

  Действительно, в последнее время у Кипяткова было всё, в том числе и опасность. А вот женщины не было. Да, он был женат, но Марину ему почему-то не хотелось. И причина была не в том, что она оставила его одного на даче, фактически предав, а в том, что он ещё задолго до того к ней охладел. Любовь умерла, и ни одна из сторон даже не пыталась её реанимировать. И поэтому сейчас в своих мечтах он видел рядом с собой молодую и красивую, со спортивной фигурой и смазливой мордашкой, созданную для того, чтобы ублажать мужчину, а не действовать ему на нервы. Но где такую взять?

  – Система! – закричал Кипятков.

  Джорж появился, как всегда, внезапно.

  – Чем я могу тебе помочь, Вова?

  – Слушай, а ты можешь создать для меня женщину?

  – Нет! – не задумываясь, ответил Клуни.

  – Но ты же помог родиться Сёме... Может, можно так же из икринки сделать девку?

  – Дело в том, что эльфов над нами больше нет, найти их икру невозможно. Я понимаю, зачем тебе нужна женщина. Я ожидал, что рано или поздно ты задашь мне подобный вопрос, а потому я заранее подготовился и могу предложить тебе несколько вариантов. – Джорж прошелся по комнате. Элегантный светло-серый костюм, который был на нем, вдруг превратился в черный смокинг. Как конферансье, объявляющий выход артиста на сцену, он взмахнул рукой и торжественным голосом сказал: – Вариант номер один – имитация проститутки с повышенной плотностью!

  В комнате появилась женщина в топике и мини-юбке, жующая жвачку. Заиграла музыка. Проститутка тут же начала скидывать с себя одежду.

  – Развлечемся, красавчик? – Озорно глядя на Кипяткова, проститутка подмигнула ему.

  – Нет-нет-нет! – Владимир протестующе замахал руками. – Это не подойдет даже с повышенной плотностью.

  Музыка стихла, проститутка исчезла.

  – Я предвидел, что первый вариант тебе не понравится, а потому приготовил для тебя второй вариант! – Джорж снова сделал взмах рукой.

  Стены раздвинулись, впуская в комнату обнаженную горбунью с неестественно большими губами и отвисшими грудями. Груди болтались где-то на уровне колен. Опять заиграла музыка. Горбунья начала неуклюже танцевать и, когда она коснулась холодной рукой колена Владимира, он почувствовал, что это не имитация. Пока горбунья танцевала вокруг него, касаясь его то руками, то болтающимися грудями, Владимир думал, она ему очень сильно кого-то напоминает. Неуклюжие движения и горб на спине очень быстро навели его на мысль, что перед ним не живая женщина, а робот-помощник, обтянутый искусственной кожей.

  – Так это же РП-3! – посмотрев на Джоржа, произнес Владимир.

  – Да, – кивнул головой Джорж. – Специально для тебя мы его превратили в женщину. Для большей схожести с женщиной мы даже вагину в него вмонтировали.

  Услышав слово "вагина", робот повернулся к Владимиру задом и нагнулся, пытаясь продемонстрировать свои женские прелести, но Кипятков зажмурился и закричал, изо всех сил стараясь перекричать музыку:

  – Джорж! Я не буду трахать это уродство! Верни роботу прежний вид, пожалуйста!

  – Какое же это уродство? – с обидой в голосе произнес Клуни. – Да это же произведение искусства! Одна вагина чего только стоит!

  – Убери это с глаз моих!

  Клуни ничего не ответил, просто бросил взгляд на робота-помощника, и тот скрылся в проеме, из которого появился.