Текст книги "По особо важным телам (СИ)"

Автор книги: Александр Сурков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Дорога спускается со стороны леса, дальше бежит вниз в типовое лесостепное «Донбабве», которое просматривается километров на двадцать. Длинный спуск, на горизонте лесок. Тот, кто проезжал по этим местам, не ошибется. Пресловутый Изюмский блокпост. Но какого хрена?

Шульгу толкнули в сторону гаражей. Он зашагал послушно, со двора не сбежишь. Который час? Судя по солнышку, ближе к полудню. Значит, с момента приземления прошло уже больше двенадцати часов. И часа три после ареста. Пол-субботы за бортом. Свои уже должны стоять на ушах и прочесывать всю зону АТО мелким бреднем. Где же, черт возьми, Ричер?

2. Путь Ричера

Аэродром Чугуев. Пятница 28 июля 22.23

С наступлением темноты бетон отдавал накопленное тепло, и взлетная полоса дышала жаром, словно нагретая сковородка. Ричер сошел на траву, посмотрел на часы.

По линии общей разведки пару часов назад пошли сообщения о мощном шухере российских силовиков под Ростовом. План «перехват», усиление, фейсы и полиция на ушах. Вояки отписали, что Южный округ России привел в повышенную готовность все свое ПВО. А буквально полчаса назад новостные сайты выдали информацию про гибель двух столкнувшихся самолетов под Сальском. Вот стой и думай теперь, что там на самом деле произошло.

Удалась ли Шульге атака на Шармалык? Если удалась, то с грузом они ушли, или порожняком? Что за самолеты стали жертвами катастрофы?

Ждать и догонять, хуже нет. Особенно в режиме полной секретности и отсутствия связи, когда до конца не знаешь, что и где происходит..

Ричер прибыл на аэродром еще днем. Представился местному командованию, предупредил, что ближе к ночи, возможно, будет незапланированная посадка, поговорил с командиром роты охраны, чтоб тот с перепугу не начудил. Аэродром был хоть и военный, но полупридворный – сюда на показательные полеты и министры приезжали, и Президент. Важно также и то, что территориально Чугуев находился вне зоны проведения антитеррористической операции, именно поэтому его и выбрали для приема груза. В АТО, где каждый суслик – агроном, в случае непредвиденных ситуаций сложнее решать вопросы…

Проклятая армейская форма, раздобытая перед самым отъездом, была на размер меньше и едва сходилась что в поясе, что на груди. Ричер с восемнадцати лет, как вырос, в плане шмотья страдал от своих внушительных габаритов.

За спиной горбился утюгом новый “Фольксваген Крафтер”. Грузопассажирский автобус с тонированными стеклами, покрытыми пуленепробиваемой пленкой, отлично подходил для подобных эвакуаций. Ричер сам выбрал эту большую, с виду неуклюжую, на самом деле мощную и маневренную машину. В какое-то мере она напоминала ему его самого. Во всяком случае таким, каким он себя считал.

Бл*дская секретность! В операцию – не то что в детали, в суть – посвящены единицы. Даже сюда, для встречи группы, приехал лишь он один. Прикрытие, конечно, имелось. Но кто оно и где, Ричер не знал. Верхнее начальство находилось на связи, и после доклада об успешном проведении операции должно было давать команду, куда им ехать и кому передать добычу.

Как себя ни отвлекал Ричер самыми разнообразными мыслями, главное вертелось буравчиком в голове: «Что, если группа Шульги уничтожена?!»

Невзирая на то, что он находился в состоянии напряженного ожидания, рингтон оперативного телефона: «SOS» морзянкой – три коротких, три длинных, три коротких, застал Ричера едва не врасплох. Он вздрогнул и выдохнул с облегчением. Два сообщения. Первое “Вам звонили …” и номер телефона Шульги. Второе – уже от него самого. Ричер нажал три кнопки, открыл на экране текст. «обстреляны еврей тяж шаман легк груз цел аварийная Крам». Он понесся бегом-прыжками к своему «Крафтеру», на ходу набирая номер.

– Да, обнаружились!.. Только что... Не дозвонился, СМС сбросил… Да хз почему! Я все время на связи был!.. Приземляются в Краматорск... Нужно предупредить… Уже еду… Дайте местный контакт… Пишу… Там будет, если что, силовая поддержка, или же как всегда? … Понял, молчу! … И на этом спасибо… Так точно, сразу же доложу!.. Есть!

Ричер перезвонил дежурному по аэродрому и дал отбой. Быстро-привычно защелкнул в держатели черные армейские номера с буквами Генерального штаба. Переложил в карман форменного кителя офицерское удостоверение и спецпропуск. Проверил оружие. Ночное прохождение блокпостов в зоне АТО – тот еще квест....

Сел за руль, завелся. Прикинул маршрут. От Чугуева до Краматорска километров сто шестьдесят по трассе. Дорога знакомая. С тех пор, как он воевал в тех местах, мало что изменилось…

Выезжая на трассу, он попытался набрать Шульгу, но телефон не отвечал. Засада? Деза? Возможно... Ричер через планшет закинул номер в спецчат технической службы, минут через пять пришел ответ. Сигму (а у Шульги была Сигма) действительно включили под Краматорском, отправили всего одно сообщение – это самое, и потом сразу выключили. Стало быть передачу вели, заходя на посадку. А что там у них дальше произошло – часа через два узнаем …

Вспоминая текст СМС и радуясь, что Овощ таки доставлен, Ричер больше думал о том, что там с ранеными. “Тяжелый” – это ведь может означать что угодно.

Краматорск, городская больница № 3. Суббота 29 июля 00:00

Круглые часы на обшарпанной стене больничного коридора тихо щелкнули стрелками и перешли на новые сутки. Типовая провинциальная больница – линолеум, водоэмульсионная краска, допотопный запах лизола. И, как обычно в таких местах, полный бардак. Правда, раненых приняли четко, без разговоров...

Ласка сидела на откидном кресле напротив манипуляционного кабинета, где обрабатывали рану Шаману, зажатая между сопровождающими. Где-то этажом выше в глубине больничного лабиринта располагалась реанимация, куда медгруппа «Скорой помощи» закатила бегом Еврея.

Бойцы в касках и брониках, с зажатыми меж колен автоматами, маялись ожиданием. Ласка перебирала в голове варианты. Они выскочили с аэродрома ещё до того, как в самолете обнаружили Овоща и оружие. Сопровождающие ведут себя расслабленно, стало быть, пока еще ни о чем не знают. Для тех кто в армии служил – ничего удивительного. Спешка, нетипичная ситуация. Все мечутся, отдают противоречивые команды по разным уровням подчиненности. При этом каждый полагается на другого. Но до бесконечности продолжаться это не будет. Как только разберутся с Шульгой, вспомнят о тех, кто уехал в скорой. После чего и глазом не успеешь моргнуть, как сопровождающие превратятся в конвоиров.

Давно бы ушла, но у нее на попечении двое раненых. Эх мужчины, слабый пол на войне...

Парень, сидящий слева, по достоинству оценив ее внешность, старался с армейской «осторожностью» навести мосты.

– Ты как в самолете оказалась?

– Та я беженка. С Крыма. Как все началось, дядя в Ростов забрал. Давно хотела вернуться, да родственнички мой паспорт сожгли. Их на видео сняли для какого-то канала, денег за это дали … Вот с летчиками познакомилась случайно, они сказали, что вывезут. А тут такие дела!

Излишне сочувственное выражение на лице спецназовца говорило, что он не особо и поверил наспех придуманной истории. Но Ласку это особо не смущало. Мужики – они все одинаковые. Тут главное интонации. Нести можно любую пургу, но говорить при этом с испуганным придыханием. И, вроде как машинально, от волнения и жары, на кителе молнию расстегнуть, чтобы он косился в прореху и пытался разглядеть грудь. Вечно озабоченные вояки на девушку в форме ведутся с гарантией. Порой до полной отключки мозгов.

– А товарищи твои – тоже беженцы?

– Они не мои. В самолете и познакомились. Эти ребята сказали, что кабанчика хотят в … Харьков перевезти. Через границу ведь с живностью не пускают. Карантин, какой-то там грипп.

– Если познакомились в самолете, так зачем ты с нами в больницу поехала?

– Как зачем? Я ж санитаркой работала. В Ростове, в больнице. Помощь оказать, если что.

Боец хмыкнул и ткнул пальцем в Ласкин мультикам. При этом вроде как случайно скользнул по груди...

– А форма откуда, если говоришь, что ты гражданская?

– Так летчики и дали. Сказали, это нужно, чтобы за свою приняли, когда в Харькове сядем. У вас же тут волонтеры в такой форме ходят...

Боец кивнул. Что-то хотел спросить и второй, но тут, прерывая беседу, из манипуляционной вышел в сопровождении медсестры Шаман. Правая рука его висела на перевязи, плечо перетянуто бинтами. Снайпер группы вид имел бледный, но похоже, что бутафорил, прикидываясь, что ему хуже чем на самом деле. Улучив момент, когда внимание бойцов переключилось на смазливую медсестру, подмигнул Ласке: «Работаем!»

– Ну, что с ним? – поинтересовался «левый» говорливый охранник у медсестры..

– Рану обработали, вкололи антибиотик и обезболивающее, – ответила та. – Теперь ему нужен покой. Сейчас отведем в палату, на оформление.

– Погоди в палату, сестричка!

Правый «молчаливый» боец отошел в конец коридора и кому-то доложился по телефону. Судя по изменившемуся выражению лица, он таки получил информацию. Ну все, халява закончилась …

Так и есть. Возвратившись, боец поглядел на Ласку с Шаманом как Ленин на мировую буржуазию и твердо сказал сестре:

– Мы его забираем!

Медсестра пожала плечами. Врачебный долг требовал, конечно, хотя бы поинтересоваться мнением больного, но в военные разборки ей ввязываться явно не хотелось.

– Хорошо, только сейчас ему дам таблетки и перевязочный материал! Зайдите!

Сестра и ковыляющий Шаман вернулись в манипуляционную.

– Ну что, поехали! – сказал «правый». И это был не вопрос.

– Куда?

– К нашим. В горотдел СБУ.

– Зачем? Спасибо! Мы уж как-то сами тут справимся…

– Да какое там сами, девушка! У вас, по вашим же словам, незаконное пересечение линии разграничения. Опять же без документов. И попутчик твой ранен, нужно показания снять, положено…

Ехать в СБУ в планы Ласки не входило никоим образом. И уж тем более не следовало им отдавать Шамана. Нужно было валить. Но сперва следовало узнать, что с Евреем.

– Та я ж не против, – испуганно залопотала она. – Только давайте посмотрим, как там Петя! Он в самолете сказал, что его Петя зовут! Хорошенький такой мальчик!

«Левый» вопросительно зыркнул на «Правого». Тот кивнул:

– Сходите. Он же не транспортабелен, не денется никуда. Но команду дали привезти всех троих. Разберетесь, я доложу, и будем ждать пока приедет наряд на смену.

В сопровождении топочущего бойца Ласка взлетела по лестнице, проскочила по указателям до белой двустворчатой двери, над которой красным светилась надпись «Реанимация. Вход запрещен!».

Охранник осторожно дернул за ручку, приоткрыл створку, засунул голову внутрь. С кем-то тихо переговорил, обернулся к Ласке.

– Сейчас доктор выйдет!

Объявившийся минут через пять хирург – невысокий крепкий мужчина с жилистыми руками и ласковым взглядом оглядел визитеров, молча начал рыться в карманах. Ласка такую породу знала – если захочет, то в пять минут любую девушку уложит в постель. Ну для нее это пофиг, а вот Еврею похоже что повезло – доктор явно из серьезных, крутой.

Игнорируя все запреты, хирург закурил.

– Ранен в брюшную полость, – не дожидаясь вопросов, коротко пояснил он между затяжками. – К счастью аорта не задета. Кровь остановили. Стабилизировали. Хуже другое, пуля в позвоночник вошла. Сейчас повезем на томограф… Пока диагностику не проведем, ничего больше сказать не могу.

Хирург сделал последнюю затяжку, мазнул щекочущим взглядом по Ласке, и скрылся за дверью.

Коридор был пуст. Охранник повернулся к Ласке, хотел что-то сказать, но осекся на полуслове, мертво стиснув цевье. Между пластинами бронежилета в бок ему уперся ствол «Глока».

КП аэродрома «Краматорск». Пятница 29 июля 00:57

Гладко было на экране, да забыли про туманы, а сквозь них пилить... Предсказанные навигатором восемьдесят пять минут от Чугуева до Краматорска по дорожным ямам и ночному времени растянулись в полноценные два с половиной часа.

За время, пока Ричер добирался до места, могло произойти что угодно. Не исключено, что киевское начальство давно уже все уладило, и его «Кэмэл-трофи», окажется совершенно ненужным. Добро если так, но кто-то из древних философов правильно сказал: если в жизни хоть что-то может пойти через жопу, то оно обязательно пойдет через жопу...

Мудрость философа как всегда оправдалась. На аэродром Ричера не пустили. Как сказал другой мудрец, современный: «Но у нас такое впечатление все-таки возникло, что нас не ждали.»

– Не можу, товаришу підполковник. Тре перепустку та що у вас сюди не підходить. Або нехай черговий мені подзвонить… – твердо сказал сержант, проверив у Ричера документы и записав номер машины. – Ви поки що отам, з боку, почекайте, щоб дорогу не затуляти…

Стало быть за те два с половиной часа, что он был в пути, ему допуск на территорию не пробили. Хреново...

Местный контакт, с которым Ричер поговорил еще по дороге, мало того, что спал и ситуацией не владел, так еще к тому же находился в соседнем городе. Ричер снова его набрал. «Зараз, вирішуємо!..» – было произнесено таким обреченным тоном, что Ричеру стало ясно: этот штрих нихера до утра не решит...

В общем, вышло «как всегда», толку с местных было как с козла молока. Ричер снова набрал Киев:

– Приехал. Нет, вовнутрь не пускают... Ваш не может... Диверсионным способом в принципе без проблем, но в этой ситуации нежелательно, они же не в плену у сепаров, в самом деле... Распорядитесь, пусть команду дадут… Понял, жду!

Ричер погасил огни и стал ждать. На территории краматорского военно-гражданского аэродрома, чуть не сразу получившего в армейском обиходе неофициально прозвище «Луна», благодаря стратегически удобному расположению, после освобождения города с лета 2014 и до недавних пор располагался штаб сил АТО. Место было удаленное и безопасное, охранялась территория хорошо. Потому сюда толпами приезжала «отбывать номер», чтобы получить статус участника боевых действий, штабная шушера. Этих «суровых воинов», на манер защитников ДАП, так и прозвали Краматорские киборги… После того как штаб отсюда перенесли, «Луна» превратилась в ато-шную коммуналку, где базируются всякие хитрые подразделения и разноведомственные спецназы. И, как в любом подобном конгломерате, здесь не было старшего, распоряжения которого выполнят все без исключения местные командиры. Ну а если обнаружили в самолете доставленный “груз”, то шухер внутри должен идти нехилый.

Киев молчал. Ну раз время есть, то нужно хотя бы узнать о раненых. Если, как пишет Шульга, Еврей – тяжелый, то его вполне могли вывезти отсюда в одну из городских клиник.

Оставив машину Ричер снова подошел на КП.

– Слушай, сержант! Раненых пару часов назад отсюда случайно не вывозили? Я чего приехал ночью? Тут сказали, что привезли наших из части, двух трехсотых. Вот и примчался, чтобы узнать что к чему.

– Було! – чуть подумав, сказал сержант. – Швидка, що на аеродромі чергує, вийшла з сиреною. Повезли когось у лікарню.

– В котором часу, не помнишь?

– Та в мене все записано, ось-о. О двадцять другій пʼятнадцять.

– Номер машины?

– Та є!

Ричер записал номер, угостил бойца сигаретой. Сам не курил, но «Кент» всегда при себе имел. Лучшее средство для установки доверительных отношений, после водки, конечно… Отойдя в сторону по новой стал набирать местный контакт. Пусть хоть скажет, куда могли в городе тяжелого повезти …

Набрать не успел, звонок перебил встречный вызов. Киев! Ну наконец-то…

– Да!.. Могу заезжать?… Почему нет?… Так что там, реально власти никакой нет, бл*?! Понял, не мое дело... Есть, перезвонить через час!.. Я тогда пока раненых поищу. Их в больницу отвезли, в город. Узнаю как состояние, заодно и подробности уточню. Разрешаете?… Есть не вы*бываться!.. Понимаю, что и без меня сейчас умных и находчивых вам хватает. Все, поехал …

* * *

Слава богу, что в делах гражданских «местный контакт» разбирался, в отличие от армейских. С ходу пробил вышедшую с аэродрома «скорую», связался с кем нужно и уточнил, что раненых отвезли в Третью городскую больницу. Вообще-то и не было вариантов, потому что только там имелась с недавних пор современная, оснащенная по последнему слову реанимация и полный комплекс всяческой диагностики.

Ричер, пока добирался до места, хоть езды было с гулькин хрен, два раза встретил несущиеся, словно в жопу ужаленные, машины – одна с местными, вторая с харьковскими номерами. Наметанным глазом четко распознал в седане «Рено» и «Субару»-универсале оперативные автомобили или УБОПа или же СБУ…

У больницы тоже было не все в порядке. У главного подъезда стоял черный микроавтобус «Мерседес Вито» – сто пудов эсбеушный. На входе торчало туловище с автоматом наперевес и в защите, которая судя по всему, могла выдержать атомный взрыв. Ух ты, ах ты, все мы космонавты… Ричер чуть подумал над ситуацией и решил все-таки сделать вызов.

– Простите, что раньше времени. Есть информация?… Понял, не дурак… Да, нашел. В третьей больнице. Тут уже охрана из СБУ. С ними мне контактировать?… Понял… А что случилось?… Понял… Как выясню, сразу же доложу!

Ричер, не сбавляя скорости, типа мимо и ехал, проскочил мимо входа и, сделав круг в два квартала, подобрался к задним воротам.

То, что рассказали из Киева, порождало больше вопросов, чем давало ответов. По их информации, полученной через военных, Ан-2 приземлился на Краматорск. Там его встретил разведвзвод тридцать третьей бригады и подразделение СБУ, но не местное – левое. Прибывшее только вчера «для выполнения поставленной задачи». Дело обычное, кто только и зачем в АТО по секретным делам не ездит. Задавать вопросы не принято, у всех работа своя. Да только вот эта залетная спецура как-то подозрительно лихо перетянула на себя всю инициативу по приему и окучиванию нежданных гостей. Их старший услал с полосы разведчиков и роту охраны. Затем прибывших, а, значит, и тушку Овоща, на свою базу забрал, после чего наглухо закрыл всю информацию так, что невзирая ни на какие усилия, к ней пробиться не удалось. «Разве что Первого не будили, – честно доложилось начальство. – Но все глухо, как в танке».

Чтоб они в своем СБУ в четырнадцатом так секреты хранили… подумал Ричер. Единственную зацепку, правда, Киев ему все же дал. Разведчики, покидая аэродром, с какого-то перепугу чуть не под стволами прихватили с собой и летчиков, о чем совсем недавно доложил по своей линии их комбриг.

Тридцать третья бригада? Там же вроде Петро командует! А вот это уже творча вдача. С ним, спина к спине от сепаров отбивались под Дмитровкой, дожидаясь подмоги. С тех пор у них продвижение по службе пошло. Только вот Ричеру, после дурацкого залета, командная карьера накрылась тяжелым латунным тазом, а боевой товарищ уже одной штаниной в генеральских лампасах…

Телефон не поменялся, и Петро отозвался сразу – несмотря на ночное время явно не спал.

– Да, летунов привезли хлопцы, – рассказал комбриг после коротких ритуальных приветствий, даже не удивившись вопросу. – Варяг, комвзвода, с ними оказалось знаком… Спецура попробовала на понтах залупиться, но хрен с разведкой поспоришь.…

– Могу пообщаться?

– Да нет проблем. Прямо сейчас?

– Смотря где они… – штаб бригады располагался в Часовом Яре, до которого около часу езды через три очень бдительных блокпоста.

– На «Славкуре» сидят.

А вот это нормально. Санаторий «Славянский курорт», облюбованный рядом подразделений, был почти что под боком – Краматорск и Славянск слиты в агломерацию…

– Да, я рядом, минут через двадцать там буду.

– Номер машины скинь, я охрану предупрежу. Дорогу знаешь? Ну вот и славно. Будешь у меня – заезжай.

– Плюс!

– Плюс!

Отлично. Хочется надеяться, что летчики прольют хоть какой-то свет на сложившуюся ситуацию. Но сперва нужно проведать раненых. Которых охраняет спецура. И скорее всего, судя по бойцу на входе, не охраняет, а сторожит…

Оставив машину на безопасном удалении от объекта, Ричер с деловой мордой пехотного офицера потопал на задний больничный двор. Точно, у спецуры аврал и бардак! На центральном входе целый Робокоп выставлен, а с тылов, откуда скорее всего можно ждать любого сюрприза – ни души, только медработник какой-то топчется. Стало быть и дорога открыта, и язык из местных имеется…

Медработник оказался толстячком-санитаром в сальном халате. Выскочил явно на перекур, однако своего табака по ночному времени не имел и оглядывался по сторонам с хитрой мордой опытного «стрелка».

– Извиняюсь, закурить не найдется?

Ричер молча достал располовиненный «Кент» раскрыл пальцем, протянул пачку.

– Две бери! На дежурстве?

– Ага! Благодарю!

По словечкам – из городской шпаны, но не местный. Стало быть жаться не будет, все что знает расскажет…

Как и на аэродромном КП, дорогое, по здешним меркам, курево сработало безотказно.

– Слышь, зема! Я со светлодарки приехал. Тут наших хлопцев раненых привезли, командир отправил узнать что и как.

– А, так это твои тут накуролесили? Ну вы там все шизанутые…

– Оба-на! Что случилось?

– Та ты шо! Тут такой шухер был. Сперва на реанимобиле привезли троих военных откуда-то – девку, мужика с простреленным плечом и третьего, у него пуля в животе. И не просто привезли, а с охраной. Это точно твои?

– Мои! Точнее не бывает! – не скрывая радости ответил Ричер. Значит Ласка тоже свалила с аэродрома... Теперь оставалось выяснить судьбу Шульги и, конечно, груза. Ну да ладно, проблемы будем решать по мере их поступления…

– Ох твои и устроили!

– Что такое? Опять нажрались? Так ты скажи, в какой они палате, я быстро разберусь!

– Какая, в жопу, палата!? Девка и раненый двух охранников разоружили, связали и в подсобке заперли, со швабрами и халатами. Никто ничего не знал, пока вторая бригада из ментовки не прибыла. Того, что в реанимации, охранять. Своих не нашли, связи нет, пошли мелким чесом больницу шухерить. Их там и сейчас, шо муравьев.

– Это ж залет, бля! – Ричер, напрягая все свои актерские таланты, как мог, изобразил командирское охренение. – Ну и что дальше было?

– Та не кажи, все как в кино! Поки тех беглых по больнице шукали, они у ментов машину угнали и свалили отсюда… Залет конечно. Не, ну если тебе нужно с их старшим поговорить, так я давай проведу…

– Да не, ну нах. Пусть теперь командир сам разбирается. Я замполит, мое дело маленькое, проверил-доложил… Слушай, я поеду наверное. А ты не говори никому про меня. Бо не отцепятся, до утра заставят протоколы писать... А сигареты – все забирай, брат!

Санитар принял протянутый «Кент» и кивнул, соглашаясь с аргументами собеседника. «Любовь» военных к бумажно-протокольным делам ни для кого не секрет.

– Так, ладно, а с тяжелым там что?

– Прооперировали. Я его сам на МРТ катал. Хирург сказал, что пуля в позвонке застряла, вынимать не рискнул.

– И что МРТ? -

– Да хер знает. У нас тут нейрохирург из Киева, волонтер. Так Цыганенко, ну тот, что оперировал, сразу его разбудил. Он посмотрел. Говорит – точно пуля в позвоночнике. Нужно срочно везти на операцию в Киев, а лучше в Днепр, в “Мечку”. Они часто осколочно-пулевые оперируют, поэтому там опыта больше. А у нас, сказали, еще дня три, и все пи*ец, в лучшем случае ноги отнимутся.

А вот это уже ойбля, подумал, прощаясь, Ричер.

Палату, в которой лежал под аппаратом Еврей, охраняли почище президентских апартаментов. В коридоре толклось четверо, в предбаннике – двое. В сам бокс, отделенный матовым полупрозрачным стеклом, доктора военных не допустили – санитария.

Однако был у постсоветских, даже загранично оснащенных больниц, один небольшой изъян. Минздравы повсеместно не жалели денег на герметичные пластиковые окна, но при этом отчаянно экономили на климат-контроле, так что в наглухо закупоренных маленьких помещениях летом было очень жарко и нечем дышать. По этой причине одну из створок окна реанимационная сестра, чтобы не перегреть больного, оставила приоткрытой.

Именно эта створка медленно потянулась вовнутрь, пропуская в неосвещенный бокс огромную, но при этом совершенно бесшумную тень. Ричер, забравшийся по стене на третий этаж, замер у дальней стены. Чуть постоял, убеждаясь, что вооруженная до зубов охрана кемарит на стульях, и подошел к кровати.

Еврей тихо и ровно дышал. Уши его, казалось, еще больше оттопырились, чем обычно, и стали мутно-прозрачными, словно из воска.

– Держись! – прошептал Ричер, взяв за руку паренька. – Ща мы тут разберемся, и вернемся к тебе…

«Крафтер» оказался не заперт. Старею, подумал Ричер. Угнать местные не угонят, но салон могли обшмонать… Он запрыгнул за руль, вставил ключ и уже собрался заводить машину, как спиной почуял, что в салоне он не один. Ричер медленно и плавно, стараясь не светить силуэтом на фоне лобового стекла, начал наклоняться, типа что-то выронил на пол, одновременно двигая руку к набедренной кобуре. Но через полсекунды выпрямился и громко, с явным облегчением процитировал:

– Говорит он, – вижу я: Лебедь тешится моя!

* * *

– Та они как дети, командир! – радостно стрекотала Ласка, завершая длинный рассказ. – Я чуть секса поддала, расслабились, как коты мартовские. Первого на ствол взяла под реанимацией, нашла подсобку, затолкала, упаковала. Второго прихватили с Шаманом, и туда же. Дождались, пока другая группа приедет, чтобы на выходе не пересечься, взяли у них машину, отогнали за километр, а сами вернулись, бо ситуация непонятная. Стали место искать для наблюдения, а тут твоя машина стоит. В ней решили и подождать…

Ричер крутил баранку, Шаман, как всегда, сопел, сжимая конфискованный у охранника автомат. До Славкура оставалось минут десять езды.

– Все ОК! Сейчас летчиков расспросим, они после вас с аэродрома уехали. Может знают, куда повезли Шульгу. А вообще, тут, похоже, против нас всерьез какая-то контора работает. Замутки не детские. Даже начальство не в курсе. Хотелось бы знать, какой п*дорас за этим стоит...

3. Части дела

Киев, ночной клуб «Лак». Пятница 28 июля 23:10

Он был для здешних посетителей негламурным, и, поэтому всегда испытывал затруднения при знакомствах. Но на этот раз повезло. В клубе было много народу, и он договорился с приятным парнем на оба выходных дня. Они выпили, немного потанцевали под веселую музыку и уже решали, к кому поедут сегодня ночью, как телефон, прорываясь сквозь модный диджейский микс, зашелся державным гимном. На экране высветились данные абонента.

Таращенко извинился перед новым знакомым и вышел в холл. Звонили с работы. В свой законный пятничный вечер он, в принципе, имел полное право не отвечать, тем более что звонок был на личный, а не служебный номер. Однако, должность звонящего не предполагала не то что игнора, но и малейшей задержки. Когда с тобой выходит на связь сам заместитель Генерального прокурора, все прочие дела отходят на второй план…

Беседа не сказать, что была долгой и содержательной.

– Руслан, ты где?

– В Киеве. Отдыхаю…

– Давай на работу, срочно!

Понимая, что вечер безнадежно испорчен, Таращенко потащился в зал – хоть номер телефона взять у Валеры. Хотя вряд ли он пригодится. Время позднее, в клубе все разобрались уже по парам, кто же простит такой облом?

Так и получилось – парень жутко обиделся. Таращенко вздохнул, рассчитался за двоих, и пошел на выход, открывая на смартфоне приложение «Убер».

Машина приехала через семь минут.

* * *

Правосудие не дремлет, и внутри здания шла обычная полуночная жизнь. Зам. генерального ждал в своем кабинете. Таращенко постучал, вошел.

Помимо хозяина, за кофейным столиком сидел и неофициальный порученец по тонким вопросам, следователь по особо важным делам с крайне неподходящей для избранного поприща фамилией, Барыгин. Хотя с другой стороны, может даже наоборот…

Зам поднялся из кресла, Барыгин остался сидеть, прихлебывая из кофейной чашки. Подав вяло руку, начальство пояснило цель вызова:

– Значит, такая вводная. Помнишь прошлогоднее резонансное убийство полковника ГУР? Ты еще в районе работал, но дело было шумное.

– Помню, Иван Алексеевич!

Дело было действительно шумным, и о нем писали во всех новостях. Грабители влезли в квартиру какого-то важного разведчика, взяли в заложники его самого и семью. Разведчика вроде бы пристрелили…

– Вот и хорошо, что помнишь! Часа полтора назад один из фигурантов опознан в Краматорске. Бери дело, ознакомься и отработай, поедешь подозрение вручать и задерживать. Постановление о включении тебя в группу я сейчас подпишу.

Ясно. Главной версией по тому убийству, если верить СМИ, был терроризм. Генеральный тогда заявил, что найти виновных для него – дело чести. Вот откуда, значит, такая спешка. Но вот только…

– Иван Алексеевич, но Краматорск ведь в зоне АТО!

– Ну да. Тебя это смущает?

– Так это же не моя компетенция!

По неофициальному распоряжению обычные прокуроры и следователи не могли работать на территории проведения антитеррористической операции. Это была сфера военной прокуратуры, и та свои полномочия защищала с яростью волчицы, у которой хотят отобрать щенков. Лезть туда означало нажить в собственном ведомстве целое управление заклятых врагов…

– Не переживай! Все уже согласовано на уровне генерального и военного. Случай особый, убийство резонансное. Ты дело забирай, изучай, подозрение рисуй. У тебя это хорошо получается. Как подготовишь, сразу на выезд. Чтобы к утру был там и сразу после девяти отработал.

По времени было понятно. Подозрение, врученное в ночное время, адвокат может оспорить.

– И да! – кинул вслед зам Генерального. – Там есть еще обстоятельства, Богдан подойдет, все объяснит. – Барыгин молча кивнул, все так же не поднимаясь с места. – У тебя когда испытательный срок завершается? Через месяц? Ну вот, если хочешь в приказ попасть уже на следующей неделе, сделай все хорошо. Ты можешь, Руслан, я знаю…

Чтобы добиться цели, двадцатисемилетний прокурор Руслан Таращенко был готов идти по телам. Что в прямом, что в переносном смысле. Потому распоряжение начальства принял серьезно и с пониманием. Он приволок в кабинет четыре тяжелых тома, включил компьютер и приступил к работе.

Невзирая на огромное число документов – показаний, постановлений, допросов свидетелей, экспертиз, фактов за полгода нарыто было не так уж много. Неизвестные бандиты приехали на машине, проникли в квартиру под видом электриков. Явно работали по хорошей наводке и тщательно готовились, потому что использовали не отмычку, а сделанные по оттискам ключи. У полковника сын за границей, вот и решили, похоже, что возьмут большой куш…

Однако у грабителей что-то пошло не так. В квартире они застали невестку и внучку полковника, что, судя по всему, было для них неожиданностью. Дальше разыгралась кровавая драма с заложниками, погоней и уличной перестрелкой. Грабителям удалось уйти. Работали они чисто, следов в доме никаких не оставили. Не установлены были ни номер, ни марка машины, по свидетельствам «белый фургон». Даже точное число нападавших никто толком не смог указать.