Текст книги "Загадки старых мастеров (СИ)"

Автор книги: Александр Шапиро

Загадки старых мастеров
Александр Шапиро

© Александр Шапиро, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1
Ур, Лесбос, Рим

Глава 1
В начале

Размышления о поэзии мы начнём со слов того, кто в ней понимал.

«Подразделение литературы на поэзию и прозу началось с появлением прозы, ибо только в прозе и могло быть произведено.»

Иосиф Бродский

Эта эффектная, хотя и не вполне логичная фраза – первое предложение эссе Иосифа Бродского «Поэт и проза». Нелогичность этой сентенции приводит к любопытному вопросу: кем был самый первый литератор – прозаиком или поэтом?

Этот каверзный вопрос не вполне корректен, поскольку первым литератором в истории человечества была поэтесса. Звали ее Энхедуанна. Она жила в Месопотамии около 42 столетий тому назад и была верховной жрицей божества Луны в шумерском городе Ур. Эта на первый взгляд очень даже поэтичная должность на самом деле была должностью в значительной степени политической. Дело в том, что Энхедуанна была дочерью царя Саргона Древнего, который объединил Аккад и Шумер. Царь Саргон назначил верховной жрицей свою образованную и талантливую дочь в значительной степени для того, чтобы держать под контролем религию.

Сохранился большой алебастровый диск, на котором изображена верховная жрица во время ритуального приношения в храме. Клинописная надпись на обороте диска утверждает, что на нём изображена именно Энхедуанна. Клинопись сильно повлияла на развитие Месопотамии. Если мы сравним появление печатных текстов в разных цивилизациях, то увидим, что в Европе книгопечатание было изобретено Иоганном Гутенбергом в середине XV века, на Дальнем Востоке начали переносить на бумажные свитки тексты с деревянных роликов с вырезанными иероглифами в районе IX века, а в Месопотамии уже в XXIII веке до нашей эры (!) использовались мраморные камни с клинописными изображениями, которые впечатывали во влажные глиняные таблички.

Фрагмент алебастрового диска с Энхедуанной

Царское происхождение дало Энхедуанне образование и должность верховной жрицы, но в то же время сделало её зависимой от политических перипетий. И во время одного из политических конфликтов она была отправлена во временное изгнание. Тысячелетия спустя в разных странах и в разные времена из-за конфликта с властями в изгнание отправятся Сапфо, Овидий, Данте, Мицкевич, Пушкин, Бродский и другие выдающиеся поэты. Любопытно, что подобная участь постигла самого первого поэта, вернее, самую первую поэтессу в истории человечества.

Энхедуанна писала религиозные гимны, которые, увы, трудно понять и оценить, не будучи хорошо знакомым с древнешумерской мифологией. Но иногда в этих гимнах встречаются строки, которые за сорок три столетия не потеряли своего очарования. Вот как Энхедуанна описывает райский пейзаж на склонах горы Эбих:

 
Пары львов гуляют в тени под длинными изгибами веток,
серорунные овцы и большеглазые телицы без пастуха забрели на холм;
уходящим диким быкам травы, качаясь, щекочут ноги;
лунорогие туры любятся посреди кипарисов.
 

(перевод Александра Шапиро с английского подстрочника)

Особого внимания заслуживает строчка из гимна, который Энхедуанна написала во время изгнания. В этом гимне она обращается к своему божеству и сетует на тяжелую жизнь жрицы вдалеке от храма:

 
Я, даже я, не могу быть с тобой!
 

Уже по этой одной строчке древнего гимна мы можем, следуя Бродскому, выразить основные различия между поэзией и прозой. Во-первых, поэзия содержит более насыщенные эмоции, чем проза. И как следствие плотность поэтического текста более высока. Во-вторых, поэзия в отличие от прозы представляет собой ритмизованный текст. В-третьих, стихи больше прозы отражают личность автора, поэтому чаще написаны от первого лица.

Сильные чувства, выраженные женщиной в песне – именно так началась мировая литература. Она началась 42 века назад в исчезнувшей аккадской цивилизации, в давно разрушенном городе Ур, на мертвом шумерском языке.

В те времена Ур был важнейшим шумерским городом-государством. Через два века после смерти Энхедуанны в Уре начался период так называемого «шумерского ренессанса». Один из царей Ура даже написал гимн, который включил в сборник гимнов Энхедуанны. В этот период шумерская литература процветала и именно тогда появились первые сказания «Эпоса о Гильгамеше».

Вот отрывок из «Эпоса о Гильгамеше», в котором шумерское божество объясняет Гильгамешу участь людей.

 
Боги, когда создавали человека, —
Смерть они определили человеку,
Жизнь в своих руках удержали.
Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,
Днем и ночью да будешь ты весел,
Праздник справляй ежедневно,
Днем и ночью играй и пляши ты!
Светлы да будут твои одежды,
Волосы чисты, водой омывайся,
Гляди, как дитя твою руку держит,
Своими объятьями радуй подругу —
Только в этом дело человека!
 

(перевод Игоря Дьяконова)

Согласно верованиям шумеров, божества делают всё, что им заблагорассудится. А человеку остаётся лишь радоваться приятным мелочам жизни, а потом уйти в небытие.

Шумерская культура была довольно развита. Во многом это развитие было вызвано клинописной литературой. А духовная компонента шумерской цивилизации оставалась на примитивном языческом уровне.

Вполне возможно, что именно сочетание развитой культуры и духовного дефицита привело к важнейшей в истории человечества перемене религиозной парадигмы: на смену пантеону божеств пришёл единый бог, а вместо произвола высших сил появился завет – договор между единым богом и людьми, соблюдающими его законы. А заключил этот завет праотец Авраам, который отправился в Землю Обетованную из шумерского города Ур.

Глава 2
Вторая ода

«Разным читателям нужны разные типы переводов. Одному достаточно почувствовать, что Гораций и Сапфо писали иначе, чем Пушкин; для этого достаточен сравнительно вольный перевод. Другому захочется почувствовать, что Гораций писал не только иначе, чем Пушкин, но и иначе, чем Сапфо, и для этого потребуется гораздо более буквалистский перевод. Повторяем, что мы говорим не о специалисте-литературоведе, которому можно порекомендовать выучить ради Сапфо и Горация греческий и латинский языки; нет, мы говорим просто об образованном читателе, который любит литературу и хочет ее знать, а таких читателей становится все больше и больше.»

М. Л. Гаспаров

Рассуждая о переводах поэзии, естественно задаться вопросом: какое стихотворение на русский язык переводили чаще всего? Наверняка, это будет один из сонетов Шекспира – бесчисленные графоманы без устали переводят все 154 шекспировских сонета. Если брать в расчёт только профессиональных переводчиков, то ответом будет, вероятнее всего, один из псалмов царя Давида. Но тут на внимание переводчиков повлияло религиозное значение псалмов. Если же оставить священные тексты, то ответом на вопрос «Какое стихотворение на русский язык переводили чаще всего?» будет вторая ода древнегреческой поэтессы Сапфо.

Мало что достоверно известно о Сапфо. Мы знаем, что она жила в VII – VI веке до нашей эры на острове Лесбос, и была гениальной поэтессой. Платон называл её десятой музой, а Страбон – чудом. Гораций утверждал, что стихи Сапфо достойны религиозного поклонения. А Гай Валерий Катулл восхищался стихами Сапфо и перевёл на латынь её вторую оду.

Не сохранилось прижизненного изображения поэтессы. Самым известным античным изображением Сапфо является фреска из города Помпеи.

Сапфо, древнеримская фреска

К величайшему сожалению, большинство текстов Сапфо утеряны. Сохранились лишь отрывки, по которым трудно составить представление о величии поэтессы. Но её вторая ода оказалась настолько выдающимся произведением искусства, что его цитировали другие античные авторы, и поэтому до нас дошли первые шестнадцать строк и начало семнадцатой.

Особенность этой оды состоит в том, что её первые шестнадцать строк представляют собой одно предложение. Предложение, перенасыщенное сильными личными эмоциями, которые описаны детально и в то же время отстранённо. Вдобавок это предложение состоит из четырёх четверостиший с деликатной ритмической структурой – позже четверостишие с такой структурой назовут сапфической строфой.

Примечание переводчика.

Невозможно качественно перевести вторую оду Сапфо по одному лишь подстрочнику. Поэтому я обратился за консультацией к профессору античности Сергею Карпухину. Он любезно предоставил подстрочник и подробный комментарий, прочитал текст в оригинале – на эолийском диалекте древнегреческого языка, а также неоднократно обсуждал со мной детали перевода. Я глубоко признателен профессору Карпухину за помощь в переводе.

Кроме того, в процессе работы над переводом выяснилось, что некоторые современные психиатры считают описанный в оде всплеск чувств перечислением симптомов панической атаки. Эта гипотеза накладывала ограничения на перевод, поэтому я обсудил её с практикующими специалистами, которые пришли к выводу, что описан скорее приступ ревности.

Единственное, чего недостаёт переводу – это музыка. Сапфо была лирической поэтессой – это значит, что её стихи иполнялись под сопровождениё лиры. Вряд ли удастся узнать, как звучала музыка, под которую исполняли вторую оду. Но вдумчивый читатель всегда может услышать отголоски древней музыки в первом переводе, сохранившем как ритм, так и цельность оригинала.

 
Тот, сидящий против тебя так близко,
он, как будто, счастьем подобен богу:
он, наверно, сладкий твой слышит голос,
слышит желанный
 
 
смех – но только всё это здесь, напротив,
мне шальное сердце в груди пугает,
ведь, едва взгляну на тебя украдкой,
слова не молвить:
 
 
то, застыв, язык цепенеет, тонкий
жар не то внезапно бежит под кожей,
застит веки мои морока, уши
гул наполняет
 
 
так, что холод дрожью меня промозглой
всю, всю-всю свивает, былья бледнее
я, и малость лишь отстаю от смерти,
малость… как будто.
 
 
Всё, что нужно, стерпишь, а всё, что после…
 

(перевод Александра Шапиро)

Солон был правителем Афин и одним из семи мудрецов Древней Греции. Когда Солон за чашей вина услышал одно из стихотворений Сапфо от своего племянника, он попросил мальчика повторить стихотворение несколько раз. А на вопрос – зачем, Солон ответил, что не хочет прожить остаток жизни, не зная этого стихотворения наизусть.

Глава 3
Улыбка Джоконды

Несколько выдающихся поэтов Древнего Рима оказали колоссальное влияние не только на литературу, но и на культуру в целом. Все эти поэты – классические античные авторы, мастера глубоких мыслей и, как правило, тяжелого слога. Все, кроме одного. Его имя Гай Валерий Катулл, а его стихи – вполне современная поэзия. Вряд ли найдётся ещё один античный автор, на слова которого есть песни в стилях рэп и панк-рок.

Самое известное стихотворение Катулла состоит всего из двух строк:

 
Ненавижу тебя, вожделея. «Возможно ли?» – спросишь.
Не пойму. Но теперь постигаю себя, истязая.
 

(перевод Александра Шапиро)

 
Odi et amo. Quare id faciam fortasse requiris.
Nescio, sed fieri sentio, et excrucior.
 

Озадачивающее начало этого стихотворения очень популярно в наши дни. Фраза «Odi et amo», которая дословно означает «ненавижу и люблю», в наше время стала названием одного музыкального коллектива, двух фильмов, нескольких книг и многочисленных страниц в интернете.

Уже по этим двум строчкам легко понять, что в стихах Катулла есть вполне современные моменты: смешанные чувства, сомнения, рефлексия и т. п. Конечно же, Катулл был известен своим современникам, а его поэзия оказала значительное влияние на других выдающихся поэтов Древнего Рима: Горация, Овидия и Вергилия. Эти поэты были известны и любимы во все эпохи. В отличие от них, Гай Валерий Катулл был полностью забыт до начала Возрождения. Почему такой талантливый поэт был забыт на полторы тысячи лет? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нам понадобится разгадать загадку Джоконды.

Леонардо да Винчи, Джоконда

В чем тайна улыбки Джоконды? Есть множество спекуляций на эту тему. Версии варьируются от отсутствия передних зубов до сифилиса. Тем не менее, в реальной жизни всё проще: тайна – сама улыбка. В наши дни трудно представить, насколько необычна такая эмоция на картине начала 16-го века, но мы попробуем разобраться.

В средневековые времена у сюжетов произведений искусства было два основных источника: Библия и греческая мифология. Начнем с Библии: как часто в ней встречается слова «улыбка» или «улыбаться»? Ни разу. Что неудивительно, поскольку большей частью в Священном Писании описываются чувства, далекие от утонченных.

Что с Древней Грецией? В древнегреческом искусстве улыбки нет, хотя в архаичный период между 8-м и 6-м веками до нашей эры встречается натянутая ухмылка у некоторых статуй. По мнению исследователей античности, она символизирует либо то, что статуя изваяна при жизни человека, либо то, что боги благосклонны к этому человеку. Похожая ухмылка встречается в раннем средневековье у нескольких статуй архангела Гавриила в качестве атрибута, связанного с Благовещением. Но за всю историю европейской живописи – от наскальных рисунков пещерных людей и до раннего Возрождения – не было создано ни одной фрески или картины, которая изображала бы нормально улыбающегося человека.

Единственная улыбающаяся средневековая скульптура была создана в середине XIII-го века неизвестным гением. Мы называем его Наумбургский Мастер, поскольку он изваял двенадцать скульптур наумбургского кафедрального собора. Это скульптуры представляют собой портретные изображения аристократов, оплативших постройку собора. Самая известная из них – майсенская маркграфиня Ута.

Но сейчас нас больше интересует майсенская маркграфиня Регелинда.

Скульптуры Наумбургского Мастера – прекрасное, но редчайшее исключение из правил.

Наумбургский Мастер, маркграфиня Ута

В целом, в искусстве Средних веков большее внимание уделялось силе чувства, его значительности. На лицах рыцарей круглого стола нет неуловимых улыбок, и мало кто томился рефлексией между катулловским «Odi et amo» и шекспировским «To be or not to be». Поэзия Катулла оказалась далека от средневекового мейнстрима и во многом по этой причине она была забыта.

Наумбургский Мастер, маркграфиня Регелинда

Наиболее выдающееся достижение Леонардо да Винчи и других мастеров эпохи Возрождения состоит в том, что они привнесли в искусство неоднозначные и сложные эмоции. Переживания и ощущения обычных людей впервые за много сотен лет стали достойной темой для произведений искусства. Это стало началом гуманизма Возрождения, который является одной из основ современной западной цивилизации.

Естественно, Леонардо нужно было доказать, что такой подход имеет право на существование. Что он с успехом и сделал. Если мы взглянем на Мону Лизу, то увидим, что она не уродина и не красавица. Её одежда не бедна и не богата. И пейзаж за ней ничем не примечателен. Вообще говоря, все детали этого портрета заурядны. Но неуловимое выражение улыбающегося лица делает картину шедевром.

Фра Филиппо Липпи, «Мадонна с двумя ангелами»

Вслед за Леонардо, Рафаэль и другие художники стали рисовать улыбающихся людей. А в живописи самая первая улыбка, по мнению некоторых исследователей, была нарисована художником Фра Филиппо Липпи примерно в 1460-м году. На его картине «Мадонна с двумя ангелами» улыбается один из ангелов.

Глава 4
Микеланджело

Ещё одним результатом гуманистических принципов Возрождения стало повышенное внимание в искусстве не только к переживаниям человека, но к его телу.

Микеланджело превосходно знал строение человеческого тела. Он довольно часто вкладывал в свои работы весьма нетривиальные символы, связанные с анатомией. Особенно ярко это проявилось в росписи Сикстинской капеллы. Так, на фреске «Сотворении Адама» бог и ангелы изображены в некотором «облаке».

Микеланджело, «Сотворение Адама»

Лишь спустя четыре с лишним века после создания этой фрески исследователи догадались, что это «облако» представляет собой точный разрез головного мозга. Точно передана и форма, и пара основных извилин. Видимо, это символизирует, что Всевышний является неким «вселенским разумом».

На фреске «Сотворение Евы» Микеланджело с помощью анатомических аллегорий показывает момент, когда бог вдохнул жизнь в Еву.

Микеланджело, «Сотворение Евы»

Здесь примечательны сразу две детали. Первая – одеяние Всевышнего, которое не подчиняется законам гравитации и выглядит раздутым изнутри. Очертания этого одеяния – точные очертания легкого. Вторая деталь – необычное дерево без листьев и со странными утолщениями, у которого спит Адам. Это дерево представляет собой трахею.

Теперь уже не так сложно понять символику фрески «Отделения земли от воды». По мнению врачей, на этой фреске силуэт «облака» со всевышним – почка.

А свою самую впечатляющую метафору Микеланджело передал с помощью человеческой кожи на центральной, важнейшей и самой впечатляющей фреске Сикстинской капеллы – на «Страшном суде». Любопытно, что пять веков практически никто не понимал главную идею этого великого произведения искусства.

Микеланджело, «Отделение земли от воды»

В центре фрески возле левой ноги Христа изображён святой Варфоломей. Он держит в одной руке кожевенный нож, а в другой – содранную кожу. На первый взгляд, это вполне традиционно символизирует то, что со святого Варфоломея содрали кожу.

Лишь в 1925 году исследователи заметили, что эта кожа очень похожа на два портрета Микеланджело, которые были выполнены Даниэле да Вольтерра и Джулиано Бугардини. Недавно была отреставрирована фреска Микеланджело «Распятие Святого Петра», на которой был обнаружен автопортрет Микеланджело. Этот автопортрет еще больше, чем портреты похож на кожу, которую держит в руках святой Варфоломей.

Микеланджело, «Страшный суд»

Микеланджело, «Страшный суд», фрагмент

Джулиано Бугардини, «Микеланджело»

Даниэле да Вольтерра, «Микеланджело»

Микеланджело, автопортрет, фрагмент фрески «Распятие святого Петра»

Искусствоведы высказали гипотезу: Микеланджело показал, что представляет себя на суд божий. Есть три довода в пользу этой гипотезы.

Во-первых, сходство кожи и портретов Микеланджело. Во-вторых, у расположенного в центре Христа взгляд направлен в точности на изображение Микеланджело. В-третьих, изображен Страшный суд – происходит всеобщее воскрешение, души обретают плоть и предстают на суд божий. Но на фреске уже все обрели плоть, кроме кожи в руках святого Варфоломея.

Мы добавим к этим трем доводам четвертый. Обратим особое внимание на святого Варфоломея. В христианской традиции он и при жизни, и после смерти был связан с чудесами изменения массы. Известная легенда о нём гласит, что его тело было брошено в море. Когда оно было вынесено на берег, местный епископ велел мужчинам принести тело. Но оно оказалось слишком тяжелым. И тогда епископ велел принести тело детям, которые легко справились с задачей. То, что безгрешные дети смогли поднять тело, символизирует то, что подлинная тяжесть – у грехов.

Кроме того, поза святого Варфоломея весьма необычна. Если мы обратим внимание на его торс и руки, то увидим, что он похож на весы.

Символизм центральной части «Страшного суда» таков: изображен момент Страшного суда, когда Христос решает судьбу Микеланджело, а святой Варфоломей символизирует весы, на которых взвешивается участь художника. Скорее всего, фигуры, расположенные над святым Варфоломеем, тоже имеют отношение к Микеланджело и некоторые их них, возможно, заступаются за него перед Христом. Но кто они – мы не знаем…

Возникает естественный вопрос: а понимал ли кто-нибудь из современников Микеланджело его сложные символы? Да. Как минимум один – понимал. Он был моложе Микеланджело на 8 лет. Он научился у Микеланджело анатомической точности. Он был великим художником. Его звали Рафаэль Санти.

На картине «Афинская школа» Рафаэль изобразил различных философов Древней Греции.

Рафаэль, «Афинская школа»

Великим философам Афин Рафаэль придал сходство с мастерами итальянского Возрождения. К сожалению, удалось идентифицировать лишь нескольких, наиболее известных. К примеру, в самом центре изображены два философа. Философ слева – Платон, он обладает портретным сходством с Леонардо да Винчи. Один из молодых людей справа – сам Рафаэль. И Леонардо, и Рафаэля было несложно распознать по их автопортретам, написанным примерно в то же время.

Рафаэль, «Афинская школа», фрагмент

Рафаэль, автопортрет

Рафаэль, «Афинская школа», фрагмент

Леонардо да Винчи, автопортрет

Но, к сожалению, не сохранилось ни одного портрета или автопортрета молодого Микеланджело. Тем не менее, удалось определить, что Микеланджело изображен на переднем плане картины в образе Гераклита. Исследователи долгое время предполагали, что эта мощная одинокая фигура задумчивого философа – портрет Микеланджело. Но уверенность в этом появилась, когда было замечено, что колено Гераклита обладает ярко выраженными признаками подагры, которой в то время болел Микеланджело. Вот так выглядел молодой Микеланджело Буонарроти.

Рафаэль, «Афинская школа», фрагмент

Расписывать потолок Сикстинской капеллы Микеланджело было особенно сложно, поскольку приходилось работать, выгнувшись назад. В письме к своему приятелю Джованни да Пистойя Микеланджело написал шуточный сонет и нарисовал карикатуру на самого себя.

Микеланджело, рисунок из письма

Сонет начинается так:

 
I’ho già fatto un gozzo in questo stento,
come fa l’acqua a’ gatti in Lombardia
o ver d’altro paese che si sia
 

Дословно эти строки означают: «Это сделало мне зоб, как плохая вода – кошкам Ломбардии или других подобных мест». И вот уже пять веков переводчики на всех языках пишут о несчастных кошках Ломбардии. К примеру, в стихотворном переводе Эфроса на русский это звучит так:

 
Я получил за труд лишь зоб, хворобу
(Так пучит кошек мутная вода,
В Ломбардии – нередких мест беда!)
 

Если кто-нибудь поинтересуется у ветеринаров Ломбардии, что это за мутная вода, от которой пучит местных кошек, то ветеринары примут такого человека за безумца. На самом деле, Микеланджело пишет следующее:

 
Я нажил зоб, как те ломбардцы, что ли,
Что пьют плохую воду местных рек.
 

При этом он, действительно, говорит о кошках, но дело в том, что кошками в те времена называли крестьян Ломбардии и окрестностей! Примерно так же, как русского крестьянина можно было бы фигурально назвать медведем. Во времена Микеланджело большая часть населения Ломбардии страдала от зоба – увеличения щитовидной железы. Много веков спустя ученые выяснили, что причиной этого был недостаток йода в местных источниках питьевой воды. Откуда Микеланджело знал, что причина заболевания связана именно с водой – трудно сказать. Известно, что он не только блестяще разбирался в анатомии и физиологии человека, но и оставлял скрытые символы, используя свои знания. Для примера посмотрим на надгробие герцога Джулиано Медичи, которое Микеланджело украсил статуей «Ночь».

На первый взгляд, женщина, символизирующая ночь, изображена со вполне естественными атрибутами: сова, маковые коробочки, полумесяц на диадеме. Но стоит обратить особое внимание на грудь этой женщины.

Микеланджело, «Ночь»

Микеланджело, «Ночь», фрагмент

Время от времени воинствующие невежды, глядя на эту грудь, приходят к выводу, что Микеланджело не умел ваять женское тело. Это, конечно, не так. Хирурги, специализирующиеся в маммологии, утверждают, что у изображенной женщины совершенно точно показан рак груди. Соответственно, символизирует эта надгробная статуя не столько ночь, сколько смерть.

Спустя век после расцвета итальянского Возрождения, молодой голландский живописец Рембрандт Харменс ван Рейн восхитился работами Микеланджело, Леонардо, Рафаэля и Тициана. И вслед за Микеланджело Буонарроти, Леонардо да Винчи, Рафаэлем Санти и Тицианом Вечеллио великий голландец перестанет пользоваться фамилией и станет называть себя только по имени – Рембрандт.

Рембрандт, «Вирсавия с письмом Давида»

Рембрандт многое перенял от итальянских мастеров, в том числе и знание анатомии. Так, на картине «Вирсавия с письмом Давида» у Вирсавии тоже изображен рак груди.

Мы уже знаем, что Микеланджело писал стихи, и даже иногда использовал в них свои знания анатомии. Но в большинстве своём стихи, которые писал Микеланджело, не являются сложными литературными произведениями – это обычная для того времени куртуазная поэзия. При этом слог Микеланджело исключительно элегантен. Сборник всех его стихов был опубликован уже после его смерти. Некоторые стихотворения Микеланджело посвятил своему близкому другу – Томазо Кавальери.

В те времена (как, впрочем, и в любые другие) в общественных взглядах постоянно чередовались авторитарное пуританство и либеральная вседозволенность. Перед публикацией сборника стихов очередной свободный период сменился очередным закручиванием гаек и стихи одного мужчины, посвященные другому, выглядели на тот момент предосудительно. Поэтому издателю пришлось заменить в стихотворениях, посвященных Кавальери, род местоимений с мужского на женский. Только спустя много лет это ханжество было исправлено, а первые адекватные переводы появились лишь через два с половиной века.

Вот один из сонетов, посвященных Томазо Кавальери.

 
Очами Вашими взираю на цвета,
Не видные глазам моим слепым;
Стопами Вашими подъемлю груз, с каким
Моя не совладает хромота;
Крылами Вашими мной высь перенята;
Ваш в небе дух – я следую за ним;
По слову Вашему я бледен и раним,
Озяб в жару, согрелся в холода.
По воле Вашей вольно будет мне,
Дыханьем Вашим речь моя легка,
Мои раздумья Ваша мысль явила.
Подобный одиночеством луне,
Невидим я до той поры, пока
Не освещён сиянием светила.
 

(перевод Александра Шапиро)

 
Veggio co’ bei vostri occhi un dolce lume,
Che co’ miei ciechi già veder non posso;
Porto co’ vostri piedi un pondo addosso,
Che de’ mie zoppi non è già costume.
Volo con le vostr’ale senza piume;
Col vostr’ingegno al ciel sempre son mosso;
Dal vostr’arbitrio son pallido e rosso,
Freddo al sol, caldo alle più fredde brume.
Nel voler vostro è sol la voglia mia,
I mie’ pensier nel vostro cor si fanno,
Nel vostro fiato son le mie parole.
Come luna da sè sol par ch’io sia;
Chè gli occhi nostri in ciel veder non sanno
Se non quel tanto che n’accende il sole.