Текст книги "Услышать Эмерсона и умереть, или Несколько эпизодов из жизни Израильского Хай-Тека"
Автор книги: Александр Шамес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Жизнь вернулась в безлюдные помещения "Крайо-Кона". Был объявлен аврал, и по команде "Свистать всех наверх!" из отпуска были отозваны все (изрядно расслабившиеся за пару месяцев вынужденного безделья) работники фирмы. Для разгона был срочно реанимирован "погорелый" демонстрационный проект – Моти планировал устроить большую показуху в Англии. С подачи государственной аэрокосмической корпорации, которая, вняв его настойчивым рекомендациям, любезно согласилась оказать нам моральную поддержку. Одновременно, он обратился за советом к одному своему дальнему родственнику, который случайно оказался заместителем министра экономики далекой Бразилии, населенной, как видно, не только донами Педро, но и лицами вполне определенной национальности. (Уже позже я узнал, что в Бразилии, стране – начисто лишенной расизма и национализма, евреи составляют хотя и небольшую, но весьма влиятельную группу населения, занимая командные посты в финансах, бизнесе и даже правительственных структурах.) Друг этот – Срулик, как его называл Моти (да и все мы), или Эшроел, как он именовался в Бразилии – нанес неофициальный визит в Израиль, где у него жила одна из жен. Тут мы с ним и познакомились. Он оказался сибаритом, бойко говорил на иврите и, рисуя перед нами захватывающие перспективы нашего латиноамериканского будущего, своим сладкоречием сумел загипнотизировать даже такого интравертного типа, как Леонард. Несомненно, дону Срулику был обещан немалый процент с осуществления каждой латиноамериканской сделки. В бизнесе даже воробей не станет чирикать задаром. ("К-к-апитализм-м!" – как выразительно говорил капитан Данко-Шварценеггер в уморительно-дебильном боевике "Красная жара".)
Да, кстати говоря, у Моти оказались удивительные родственники. Во множестве своем рассеянные по странам и континентам, они являлись нигде не зарегистрированными членами личной агентурной сети господина Ноффлера. И сетью этой Моти искусно пользовался, извлекая для себя, Израиля или "Крайо-Кона" подчас довольно неожиданные выгоды. К примеру, будучи на демонстрационном показе в Англии, в один из свободных от раутов и переговоров вечеров, Моти поинтересовался, как я отношусь к хорошей музыке. Конечно, хитрый деловар прекрасно знал, что к хорошей музыке я отношусь с особым пиететом. О чем я моментально и заявил. Тогда Моти объявил, чтобы мы с Федотычем срочно подмылись, погладили шнурки и завязали галстуки, ибо через двадцать минут мы едем на концерт группы "Дэр Стрейтс". На что я ответил Моти, что в качестве розыгрыша он мог бы придумать что-нибудь более умное, ибо перед поездкой в Англию я внимательно изучил Интернетовские сайты всех более-менее интересующих меня рок-групп (в том числе и "Дэр Стрейтс") и, к своему величайшему сожалению, не обнаружил во время нашего пребывания на Британских островах никаких привлекательных музыкальных событий.
– Так что, – сказал я Моти, – не надо пудрить мне мозги. Никакой "Дэр Стрейтс" сейчас в Лондоне, да и по всей Великобритании, не гастролирует.
О, это были мгновения маленького Мотиного триумфа! Он раздулся, как павлин на токовище (или как там это у павлинов называется), и гордо заявил, что, может быть, для простых обывателей концертов "Дэр Стрейтс" в Лондоне нет, а для него, Моти Ноффлера – есть! Сегодня, в одном из закрытых клубов в Сохо, музыканты группы дают юбилейный концерт в чести двадцатипятилетия ансамбля. Концерт эксклюзивный, приглашены не более пятиста человек, в том числе принц Эдвард, сэр Элтон Джон, сэр Пол Маккартни, сэр Фил Коллинз с очередной молодой супругой, сэр Энтони Хопкинс и прочие знаменитости. И мы, "Крайо-Кон", – в числе приглашенных.
– Но Моти, дорогой, не слишком ли мелко мы плаваем, чтобы присутствовать при таком событии? – в недоумении осведомился я. – Наша фирма, хоть и обладает определенной потенциальной ценностью для британской элиты (шутка); но, все-таки, мы – не "Ай-Би-Эм" или "Кока-Кола".
– Фирма – не обладает, – прямо, по-военному отрубил Моти, – зато лично я, Моти Ноффлер – обладаю! Лидер группы "Дэр Стрейтс", всемирно известный гитарист, композитор и певец Марк Нопфлер – мой племянник. И братец его, один из участников первого состава группы, – тоже, соответственно, племянник. Вот они-то, племяннички, и пригласили меня с моими коллегами на концерт!
– Ну я и болван! Уже давно ломаю голову над тем, почему довольно редкая и нехарактерная (даже для ашкеназов) фамилия нашего Моти мне много лет хорошо знакома! Конечно же – Марк Нопфлер, лидер "Дэр Стрейтс"! Обе фамилии до сих пор хранились в закоулках памяти никак не пересекаясь, ибо звучат слегка по-разному. В иврите нет разница между буквами "Пэй" и "Фэй". Потому-то Моти и зовется Ноффлером. Из энциклопедической справки в Гибралтарской энциклопедии прог-рока я знал, что братья Нопфлеры выросли в семье выходцев из Венгрии. Но с какой стороны это касается Моти?
Разгадку этого кроссворда я получил, когда мы ехали в горбатом лондонском такси в Сохо, на концерт, вместе с Мотиным повествованием об удивительных приключениях его семьи в бурном двадцатом веке. Оказывается, его отец, Иштван Нопфлер, родом из Венгрии. И, подобно многим молодым евреям, населявшим в начале века распадающиеся подгнившие центрально-европейские империи, по своим политическим убеждениям был близок к коммунистам. После провала первой попытки коммунистического переворота в Венгрии, волна антибольшевистских репрессий, как и повсюду, в силу всегдашней особой вовлеченности лиц еврейской национальности в мировое переустройство, несла на себе мутную пену антисемитизма. Проще говоря, в Венгрии начались погромы. И семья Нопфлеров вынуждена была бежать. Воодушевленный красными флагами и идеей всеобщего равенства в бедности, Иштван побежал на восток – в большевистскую Россию. Работал на тракторном заводе в Харькове, учился на рабфаке в Москве; где, с детства владея венгерским и немецким, а затем – русским, показал недюжинные способности и к восточным языкам. Которыми он овладел во множестве и совершенстве. Понятное дело, пролетарской революции такие люди были нужны не только (и не столько) для ведения торговых переговоров. Не удивительно, что, спустя несколько лет специальной подготовки, Иштван Нопфлер стал разъездным агентом Коминтерна, а затем – агентом-нелегалом НКВД в Китае. Еще в Москве, в Рабочем Университете, Иштван познакомился с очаровательной черновицкой еврейкой Ханой. Впрочем, в профсоюзном билете она была записана Анной. Перед отъездом в Китай молодые сыграли комсомольскую свадьбу. А через несколько месяцев немногочисленная еврейская община Шанхая приняла в свои ряды новых членов – семью торгового представителя нескольких австрийских и немецких фирм Иштвана Нопфлера. Там, в Шанхае, и родились Пауль – старший брат Моти, и сам полковник израильской армии – Моти Ноффлер. Уж не знаю, чем конкретно занимался самый старший Нопфлер в Китае по линии разведки – Моти в подробности не вдавался, хотя наверняка был посвящен. Между тем, Иштван благополучно работал в Шанхае как в предвоенные годы, так и во время военного лихолетья. Японские оккупанты, хотя особой любви к евреям и не испытывали, но ради крохотной Шанхайской общины Аушвиц строить не стали. Поэтому работа Шанхайского разведцентра не прерывалась ни на миг. Очевидно, отец Моти был шпионом более искусным и удачливым, чем его всемирно известный коллега доктор Рихард Зорге, возделывавший те же нелегальные нивы в соседней Японии. Иштван Нопфлер так и не был раскрыт местными спецслужбами. Что, впрочем, не спасло его от печальной судьбы Зорге. Ибо после войны на великой новой Родине Иштвана – в Советском Союзе, – беззаветному служению которой молодой коммунист отдал лучшие годы своей жизни, наступило еще более сложное мирное время, с продолжением массовых репрессий, тотальной подозрительностью и пещерным антисемитизмом.
Мотин отец был хорошим разведчиком. Он знал, что происходит в послевоенном СССР. Знал, куда один за другим исчезают его коллеги из зарубежных резидентур НКВД и разведуправления Генерального Штаба. Многие из них по рождению были евреями. Ни один никогда не вернулся в свое, годами тяжкого труда свитое шпионское гнездо. Никто и никогда. Некоторые просто пропадали. Тихо и без шума. А кого-то гневно и публично обвиняли во всех смертных грехах и приговаривали к смерти – как несчастных членов Еврейского Антифашистского Комитета. Время катилось к делу врачей. Поэтому, когда Иштван получил из Центра вызов на собеседование в Москву, никаких иллюзий по поводу своей собственной судьбы он, изрядно помудревший и подрастерявший за годы, проведенные вдали от коммунистической истерии, несмотря на былые ярко-красные убеждения, не строил. Но отказаться от возвращения Иштван не смог – понятия чести и воинского долга не были для него пустыми словами. А смог – не потянуть за собой семью. Более того, в серьезном разговоре с Ханой он завещал ей никогда не возвращаться в СССР, да и из Шанхая бежать как можно скорее вот-вот местные коммуняки наберут полную силу. А тогда и тут – начнется.
Хана была мужественной женщиной. И завет покинувшего семью супруга выполнила без колебаний. Они бежали из Шанхая. Куда? В этом у Ханы не было никаких сомнений. В Шанхайской общине преобладали сильные сионистские настроения. Тогда же Хана открыла для себя иудаизм – цементирующие всех евреев идеи избранности единым Б-гом. К тому же, именно в эти годы Всевышний сотворил реальное чудо – на карте мира появилось независимое государство Израиль. Дом для всех евреев. Пристанище для выживших. Будущее для детей. Как и у миллионов других евреев до и после Ханы, возможный конечный пункт бегства был только один – Израиль. (Я сам прошел этим путем!). "В следующем году – в Иерусалиме!"
Следующий год семейство Нопфлеров встретило не в Иерусалиме, а в киббуце Дгания Алеф, что вблизи озера Кинерет. Хана работала там медсестрой, а юный Моти собирал финики и ходил в киббуцную школу. Путешествие в Землю Обетованную не прошло для семьи без потерь. Брат Моти, Пауль, наотрез отказался ехать в никому не известную Палестину. Даже это если это и родина предков. Юношу притягивала европейская культура, он был щедро музыкально одарен и опасался не найти в далекой пустынной провинции приложения своему дару. Пауль расстался с матерью и младшим братом, перебрался в Гонконг, а оттуда, получив Британское гражданство – в Англию. Где и осел, став Полом, основателем английской ветви семейства Нопфлеров, владельцем крупной кинопродюссерской компании и отцом знаменитых рок-музыкантов.
Так, по дороге на концерт, я получил ответ сразу на две мучивших меня загадки: с какого боку связаны "Дэр Стрейтс" и наш директор по маркетингу, а также – откуда у него, у Моти, этот странный легкий акцент. В семье Нопфлеров говорили по-русски и немного по-венгерски. Но мальчонка-то ходил в китайскую школу! Да и на улицах Шанхая общался в основном со сверстниками-китайчатами. Что, в совокупности, и создало этот культурно-лингвистический курьез – хорошо образованного израильтянина, говорившего на всех доступных ему языках с китайско-венгерским акцентом.
Фрагмент вокодированного телефонного разговора через войс-чат-линию порнографического Веб-сайта "Грязное гнездышко",
между полковником Саудом Даммадом и Себастианом Фернандесом,
сентябрь 199* года, 9 часов утра по Гринвичу
(перевод с испанского)
– Себастиан, переговоры с этими вонючими израильтянами недопустимо затягиваются. Вы клятвенно обещали завершить сделку в течение недели. Все работы по проекту "Благословение Пророка" остановлены в связи с невозможностью проверки допустимых параметров инициирующего устройства. Предсказанное аналитиками потепление политического климата на Ближнем Востоке не оставляет нам времени на колебания. Испытания должны быть завершены еще в этом году. Но все зацикливается на этих проклятых переключателях. Мы оставили все попытки скопировать русскую технологию инициации. Месопотамские коллеги продолжают биться над ней, но до сих пор так и остается непонятным – как она работает и работает ли вообще. Мы поставили на "Крайо-Кон". Когда же вы подпишите договор, и лаборатории "Заповедника" получат опытные образцы и технологические карты?
– Все шло по плану, полковник, до самого последнего момента. Руководство "Эль-Ди-Компа" практически договорилось по всем пунктам договора с директором фирмы по маркетингу господином Ноффлером. Однако руководитель "Крайо-Кона", доктор Марк Альперин, высказал несогласие именно с теми параграфами, которые позволяют нам быстро продвинуть работу по проекту. И отказался подписывать договор в целом. Он стал очень осторожен после Гонконга, этот еврейчик.
– Мы предприняли все усилия к тому, чтобы максимально осложнить финансовое положение их компании. Вы и не подозреваете, во что нам обошлась организация компромата на "Крайо-Кон" в Англии, где они почти договорились с "Бритиш Сателлайт Коммюникейшн". Им теперь просто-напросто не с кем договариваться, кроме как с концерном Ортеза. Надеюсь, это-то они понимают?
– Понимают. Однако, Ортез сделал опрометчивый шаг, заплатив им довольно большую сумму за эксклюзивность. Эти деньги, как я понимаю, еще не закончились, и Альперин рассчитывает протянуть время, выбивая более приемлемые, по его разумению, условия контракта.
– И как долго по вашему, Себастиан, мнению, может затянуться отсрочка с подписанием?
– Вчера Альперин заявил о продлении переговоров на месяц.
– На месяц? Вы понимаете, что даже недельная отсрочка срывает все наши планы? Неужели нет способов склонить его к согласию? Предложите денег, бабу, мальчика, в конце концов!
– А чем же мы, по вашему мнению, занимались всю последнюю неделю? Но чем больше мы ему предлагаем, тем подозрительнее он становится. Нам удалось полностью убедить его менеджера, этого Ноффлера. Но и ему не удается сдвинуть Альперина с той позиции, которую он занял. А именно он, Альперин, является основным держателем акций и, соответственно, владеет правом решающей подписи.
– Значит, вся проблема только в одном человеке? Помните, как говорил русский вождь Сталин: "Есть человек – есть проблема. Нету человека – ...". В общем, не мне вас учить, Себастиан. Только – быстро и чисто. Чтобы другие не вздумали корячиться. Думаю, лишившись лидера, они все будут деморализованы настолько, что дальше дела пойдут без препятствий.
– Приказ понял, господин полковник. Где-нибудь в Европе нам было бы не просто сделать все чисто. Но, на нашу удачу, здесь – Бразилия. Ждите рапорта об успешном выполнении.
– На все воля Аллаха, Себастиан. Хотя вы, неверные, к осознанию этого простого факта еще не пришли.
Фрагмент вокодированного телефонного разговора по
индивидуальному спутниковому каналу глобальной сети "Иридиум"
между Моти Ноффлером и анонимным абонентом в Израиле,
сентябрь 199* года, 10 часов утра по Гринвичу
(перевод с иврита)
– На прошлой неделе успешно прошли испытания силиконовых подложек для переключателей с имплантированным фантомом. Инженеры с "Исра-тек семикондактор" предлагают два варианта активации фантома: от внешнего сенсора или по сигналу со спутникового трансмиттера. Подложки переданы в Неватим для изготовления матриц. Однако, Леонард не соглашается запускать новую серию до возвращения Марка. Окончательный тест с готовыми изделиями можно будет произвести только по вашему приезду. Таким образом, все действия по операции "Подкидыш" приостановлены. Алеф опасается, что наши подопечные в силу ряда причин очень торопятся. А потому могут попытаться найти другой вариант активации устройства. И тогда... "Подкидыш" – наш последний шанс деликатно решить эту проблему. Мне бы очень не хотелось доводить до крайних мер. В чем проблема, Моти?
– Альперин заподозрил бразильцев в нечистой игре. Он опасается повторения гонконгского варианта, а потому напрочь отказывается подписывать договор, содержащий так интересующие наших подопечных пункты.
– Да, в чутье ему не откажешь.
– Это не только чутье. Он очень умен. Его насторожила помпа, с которой нас тут принимают и натиск, с которым ведут переговоры бразильские партнеры. Латиноамериканцы, как всегда, переигрывают. В последнее дни они, очевидно, получили приказ сбавить обороты. Но зерно сомнения уже проросло – Марк объявил о возможности пролонгации переговоров на месяц.
– Это станет катастрофой. "Заповедник" не будет ждать. Неужели нет никакой возможности убедить Альперина согласиться?
– Мои возможности исчерпаны. Остается одно – раскрыть ему план операции "Подкидыш" и побудить помогать нам сознательно.
– Ни в коем случае! Запрещаю вам даже думать об этом! Вы понимаете, сколько сил вложено в эту операцию и какой сетью мы рискуем в случае даже непреднамеренной утечки информации от сотрудников "Крайо-Кона"?
– Гимел, я опасаюсь, что наши контрагенты попытаются найти выход из переговорного тупика своими методами. Я думаю, вполне понятно, чем это чревато?
– Э-э, Моти, да вы, никак, стали сентиментальны? Расслабились, возрастные явления? Я помню, как решительно вы действовали в ходе операции "Гефестус", в 72-м. Если бы тогда мы проявили подобную чувствительность, сейчас некому было бы вести эту беседу. А ведь успех "Подкидыша" неизмеримо значительнее всего, что мы достигли в результате "Гефестуса". Это не столько проблема национальной безопасности, сколько вопрос о выживании нашего государства. И если противная сторона берется сама найти выход из общего тупика, самое разумное – не препятствовать ей в этом. Попытайтесь не доводить до крайностей, но...
– Я попробую в последний раз нажать на Альперина. Уж и не знаю, что ему соврать. Пожелайте мне удачи, Гимел. А если – нет, то будь мы все прокляты!
– Мы прокляты изначально. С первых мгновений, сразу же после того, как согласились играть в эти игры. Мы – низшие из шудр, неприкасаемые. К счастью, не многие знают о том. Но и те, кто никогда не узнает, будут нормально жить только потому, что мы делаем эту грязную работу. Я желаю удачи нашему "Подкидышу"!
(Продолжение следует)
1 Хай-Тек (от английского – Hi-Tech, или High Technologies – Высокие Технологии) – общепринятая на Западе аббревиатура для обозначения современных электронных, программистских, биотехнологическиз и генноинженерных производств.
2 Parking Strictly Forbidden! (англ.) – Стоянка строго запрещена!
3 он же – руководитель Бразильской резидентуры Объединенной разведывательной службы Республики Куба (примечание автора)
