Текст книги "Том 6. Художественная проза"
Автор книги: Александр Пушкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 40 страниц)
Гости съезжались на дачу…
Вместо «Мне хотелось бы… друг для друга» – в черновой рукописи:
– Мне хотелось бы влюбиться в П. * ,– сказала Вольская.
– Какой вздор, – возразил Минский. – П. есть в свете такое же дурное подражание, как в своих стихах, лорду Байрону. Что вам кажется в нем оригинальным – ничтожно, как довольно посредственное подражание. Но вы ничего не читаете, а потому легко вас и ослепить затверженным . . . . .
После слов «не только иностранец, но и свой» первоначально следовало:
Между тем общество наше скучно для тех, которые не танцуют. Все чувствуют необходимость разговора общего, но где его взять, и кто захочет выступить первый на сцену? Кто-то предлагал нанимать на вечер разговорщика, как нанимают на маленькие балы этого бедного фортепьяниста.
На углу маленькой площади…
После слов «но еще прекрасная» в беловой рукописи зачеркнуто:
Изысканность и свежесть ее платья и головного убора противоречили ее томному и болезненному виду. Черные глаза, впалые и окруженные синевою, оживляли тонкие и правильные черты ее бледного лица.
После слов «Князь Яков давно умер» в черновой рукописи следовало:
Это брат его князь Павел, мерзавец отъявленный.
– А, знаю, тот, который тому лет пятнадцать получил пощечину и не дрался.
– Совсем нет, его просто побили палками.
– Не он ли женат, кажется, на Катерине Вронской?
– Ничуть нет: на дочери парикмахера, нажившего миллионы. Ужасная дура.
В беловой рукописи это место было сильно сокращено:
– А, тот, который получил когда-то пощечину и не дрался?
– Совсем нет, его били палкою… Всё это штуки его жены; я не имел счастья ей понравиться.
Затем и это было зачеркнуто.
После слов «Наглая дура» в беловом автографе зачеркнуто:
– Какие тонкие эпиграммы!
– Я за остроумием, слава богу, не гоняюсь.
– Признайся, Валериан: пренебрежение людей, которых ты презираешь, тебе гораздо менее досадно, нежели обманутая надежда увидеть на бале какую-нибудь новую красавицу…
Отрывок
Сохранился набросок, который Пушкин предполагал ввести в текст «отрывка»:
Но главною неприятностию почитал мой приятель приписывание множества чужих сочинений, как-то: эпитафия попу * покойного Курганова, четверостишие о женитьбе, в коем так остроумно сказано, что коли хочешь быть умен, учись, а коль хочешь быть в аду, женись, стихи на брак * , достойные пера Ивана Семеновича Баркова, начитавшегося Ламартина. Беспристрастные наши журналисты, которые обыкновенно не умеют отличить стихов Нахимова от стихов Баркова, укоряли его в безнравственности, отдавая полную справедливость их поэтическому достоинству и остроте.
Мы проводили вечер на даче…
Сохранились черновые наброски к стихотворной части повести:
Покорны ей земные боги,
Полны чудес ее чертоги,
В златых кадилах вечно там
Сирийский дышит фимиам;
Звучат тимпаны, флейты, лиры,
Блистают дивные кумиры,
Все земли, волны всех морей
Как дань несут наряды ей;
Она беспечно их меняет,
То в тирском золоте сияет,
То избирает фивских жен
Тяжелый пурпурный хитон,
То звероловицей Дианой,
Как идол стройной и румяной,
В садах является она,
И с ног и с плеч обнажена;
Порой вдоль . . . . .Нила
Под сенью рдяного ветрила
Она в триреме золотой
Плывет Кипридою; порой
Она, томясь тоскою, бродит
В своих садах; она заходит
В покои тайные дворца,
Где ключ угрюмого скопца
Хранит невольников прекрасных
И юношей стыдливо страстных
. . . . . . . . . . . .
И кто еще, о боги, мог
Переступить ее порог,
Войти в волшебные палаты
И таинства ее ночей
Уразуметь в душе своей
. . . . . . . . . . . .
Путешествие в Арзрум
Печатая «Путешествие в Арзрум», Пушкин отбросил начало предисловия, которое в беловой рукописи читается так:
Сии записки, будучи занимательны только для весьма немногих, никогда не были бы напечатаны, если б к тому не побудила меня особая причина. Прошу позволение объяснить ее и для того войти в подробности очень неважные, ибо они касаются одного меня.
В 1829 году отправился я на Кавказские воды. В таком близком расстоянии от Тифлиса мне захотелось туда съездить для свидания с братом и с некоторыми из моих приятелей. Приехав в Тифлис, я уже никого из них не нашел. Армия выступила в поход. Желание видеть войну и сторону мало известную побудило меня просить у е. с. графа Паскевича-Эриванского позволение приехать в Армию. Таким образом видел я блистательный поход, увенчанный взятием Арзрума.
Журналисты как-то о том проведали. В политической газете побранили меня не на шутку за то, что по возвращении моем напечатал я стихотворение, не относившееся ко взятию Арзрума. [13]13
В другой рукописи после этого следует: «Мы надеялись * , писал неизвестный рецензент, и проч. Один из московских журналов также пороптал на певунов, не воспевших успехи вашего оружия.
Я, конечно, не был обязан писать по заказу г.г. журналистов. К тому же частная жизнь писателя, как и всякого гражданина, не подлежат обнародованию. Нельзя было бы, например, напечатать в газетах: Мы надеялись, что г. прапорщик такой-товозвратится из похода с Георгиевским крестом; вместо того вывез он из Молдавии одну лихорадку. Явно, что ценсура этого не пропустила б».
[Закрыть]Зная, что публика столь же мало заботится о моих путешествиях, как и о требованиях рецензентов, я не стал оправдываться. Но обвинение важнейшее заставляет меня прервать молчание. [14]14
Вместо последних двух предложений (со слова «Зная») в черновике написано: «Однако ж я не отвечал, не желая доставить Гостиному двору приятное зрелище авторской травлии зная, что публика столь же мало заботится о причине моих путешествий, как и о строгих требованиях моих рецензентов».
[Закрыть]
В путевых записках 1829 г., положенных в основу «Путешествия в Арзрум», вместо «Наконец увидел я … путешествовать вместе»:
Смотря на маневры ямщиков, я со скуки пародировал американца Купера в его описаниях морских эволюций. Наконец воронежские степи оживили мое путешествие. Я свободно покатился по зеленой равнине и благополучно прибыл в Новочеркасск, где нашел графа Вл. Пушкина, также едущего в Тифлис. Я сердечно ему обрадовался, и мы поехали вместе. Он едет в огромной бричке. Это род укрепленного местечка; мы ее прозвали Отрадною. В северной ее части хранятся вина и съестные припасы, в южной – книги, мундиры, шляпы и проч. и проч. С западной и восточной стороны она защищена ружьями, пистолетами, мушкетонами, саблями и проч. На каждой станции выгружается часть северных запасов, и таким образом мы проводим время как нельзя лучше.
Эпизод с посещением калмыцкой кибитки в путевых записках читается в следующей редакции:
Кочующие кибитки полудиких племен начинают появляться, оживляя необозримую однообразность степи. Разные народы разные каши варят * . Калмыки располагаются около станционных хат. Татары пасут своих вельблюдов, и мы дружески навещаем наших дальних соотечественников.
На днях, покамест запрягали мне лошадей, пошел я к калмыцким кибиткам (т. е. круглому плетню, крытому шестами, обтянутому белым войлоком, с отверстием вверху). У кибитки паслись уродливые и косматые кони, знакомые нам по верному карандашу Орловского. В кибитке я нашел целое калмыцкое семейство; котел варился посредине, и дым выходил в верхнее отверстие. Молодая калмычка, собой очень недурная, шила, куря табак. Лицо смуглое, темно-румяное. Багровые губки, зубы жемчужные. Замечу, что порода калмыков начинает изменяться, и первобытные черты их лица мало-помалу исчезают. Я сел подле нее. «Как тебя зовут?» – «***» – «Сколько тебе лет?» – «Десять и восемь». – «Что ты шьешь?» – «Портка». – «Кому?» – «Себя». – «Поцелуй меня». – «Неможна, стыдно». Голос ее был чрезвычайно приятен. Она подала мне свою трубку и стала завтракать со всем своим семейством. В котле варился чай с бараньим жиром и солью. Не думаю, чтобы кухня какого б то ни было народу могла произвести что-нибудь гаже. Она предложила мне свой ковшик, и я не имел силы отказаться. Я хлебнул, стараясь не перевести духа. Я просил заесть чем-нибудь, мне подали кусочек сушеной кобылятины. И я с большим удовольствием проглотил его. После сего подвига я думал, что имею право на некоторое вознаграждение. Но моя гордая красавица ударила меня по голове мусикийским орудием * , подобным нашей балалайке. Калмыцкая любезность мне надоела, я выбрался из кибитки и поехал далее. Вот к ней послание, которое, вероятно, никогда до нее не дойдет…
Далее Пушкин предполагал привести текст своего стихотворения «Калмычке».
После слов «славолюбивыми путешественниками» в черновике:
Суета сует. Граф Пушкин последовал за мною. Он начертал на кирпиче имя ему любезное, имя своей жены – счастливец – а я свое.
Любите самого себя,
Любезный, милый мой читатель.
«Что делать с таковым народом?» Далее в путевых записках иная редакция рассуждения о черкесах:
Можно попробовать влияние роскоши; новые потребности мало-помалу сблизят с нами черкесов: самовар был бы важным нововведением. Должно надеяться, что с приобретением части восточного берега Черного моря черкесы, лишенные торговли с Турцией… Есть, наконец, средство более сильное, более нравственное, более сообразное с просвещением нашего века, но этим средством Россия доныне небрежет: проповедание Евангелия. Терпимость сама по себе вещь очень хорошая, но разве апостольство с нею несовместно? Разве истина дана для того, чтобы скрывать ее под спудом? Мы окружены народами, пресмыкающимися во мраке детских заблуждений, и никто еще из нас не подумал препоясаться и идти с миром и крестом к бедным братиям, доныне лишенным света истинного. Легче для нашей холодной лености в замену слова живого выливать мертвые буквы и посылать немые книги людям, не знающим грамоты. Нам тяжело странствовать между ними, подвергаясь трудам, опасностям по примеру древних апостолов и новейших римско-католических миссионеров.
Лицемеры! Так ли исполняете долг христианства? Христиане ли вы? С сокрушением раскаяния должны вы потупить голову и безмолвствовать… Кто из вас, муж веры и смирения, уподобился святым старцам, скитающимся по пустыням Африки, Азии и Америки, без обуви, в рубищах, часто без крова, без пищи, но оживленным теплым усердием и смиренномудрием? Какая награда их ожидает? Обращение престарелого рыбака или странствующего семейства диких, нужда, голод, иногда мученическая смерть. Мы умеем спокойно блистать велеречием, упиваться похвалами слушателей. Мы читаем книги и важно находим в суетных произведениях выражения предосудительные.
Предвижу улыбку на многих устах. Многие, сближая мои калмыцкие нежности с черкесским негодованием, подумают, что не всякий и не везде имеет право говорить языком высшей истины. Я не такого мнения. Истина, как добро Мольера, там и берется, где попадется.
В черновом тексте строфа «Постимся мы…» читается:
Постимся мы: струею трезвой
Одни фонтаны нас поят;
Толпой неистовой и резвой
Джигиты наши в бой летят.
Мы к женам как орлы ревнивы,
Харемы наши молчаливы
Непроницаемы стоят.
Далее в рукописи зачеркнуто четверостишие:
В нас ум владеет плотью дикой,
А покорен Корану ум,
И потому пророк великой
Хранит как око свой Арзрум.
Затем следуют стихи, также не вошедшие в окончательную редакцию:
Алла велик!
К нам из Стамбула
Пришел гонимый янычар.
Тогда нас буря долу гнула,
И пал неслыханный удар.
От Рущука до старой Смирны,
От Трапезунда до Тульчи,
Скликая псов на праздник жирный,
Толпой ходили палачи:
Треща в объятиях пожаров,
Валились домы янычаров,
Окровавленные зубцы
Везде торчали, угли тлели,
На кольях скорчась мертвецы
Окоченелые чернели.
Алла велик. Тогда султан
Был духом гнева обуян.
Отрывок из путевых записок, не вошедший в «Путешествие в Арзрум»:
Мы ехали из Арзрума в Тифлис. Тридцать человек линейских казаков нас конвоировали, возвращающихся на свою родину. Перед нами показался лицейский полк, идущий им на смену. Казаки узнали своих земляков и поскакали к ним навстречу, приветствуя их радостными выстрелами из ружей и пистолетов. Обе толпы съехались и обнялись на конях при свисте пуль и в облаках дыма и пыли. Обменявшись известиями, они расстались и догнали нас с новыми прощальными выстрелами.
– Какие вести? – спросил я у прискакавшего ко мне урядника, – всё ли дома благополучно?
– Слава богу, – отвечал он, – старики мои живы; жена здорова.
– А давно ли ты с ними расстался?
– Да вот уже три года, хоть по положению надлежало бы служить только год…
– А скажи, – прервал его молодой артиллерийский офицер, – не родила ли у тебя жена во время отсутствия?
– Ребята говорят, что нет, – отвечал веселый урядник.
– А не б-ла ли без тебя?
– Помаленьку, слышно, б-ла.
– Что ж, побьешь ты ее за это?
– А зачем ее бить? Разве я безгрешен?
– Справедливо; а у тебя, брат, – спросил я другого казака, – так ли честна хозяйка, как у урядника?
– Моя родила, – отвечал он, стараясь скрыть свою досаду.
– А кого бог дал?
– Сына.
– Что ж, брат, побьешь ее?
– Да посмотрю; коли на зиму сена припасла, так и прощу, коли нет, так побью.
– И дело, – подхватил товарищ, – побьешь, да и будешь горевать, как старик Черкасов; смолоду был он дюж и горяч, случился с ним тот же грех, как и с тобой, поколотил он хозяйку, так что она после того тридцать лет жила калекой. С сыном его случись та же беда, и тот было стал колотить молодицу, а старик-то ему: «Слушай, Иван, оставь ее, посмотри-ка на мать, и я смолоду поколотил ее за то же, да и жизни не рад». Так и ты, – продолжал урядник, – жену-то прости, а выб-ка посылай чаще по дождю.
– Ладно, ладно, посмотрим, – отвечал казак.
– А в самом деле, – спросил я, – что ты сделаешь с выб-ком?
– Да что с ним делать? Корми да отвечай за него, как за родного.
– Сердит, – шепнул мне урядник, – теперь жена не смей и показаться ему: прибьет до смерти.
Это заставило меня размышлять о простоте казачьих нравов.
– Каких лет у вас женят? – спросил я.
– Да лет четырнадцати, – отвечал урядник.
– Слишком рано, муж не сладит с женою.
– Свекор, если добр, так поможет. Вот у нас старик Суслов женил сына да и сделал себе внука.
Комментарии
АРАП ПЕТРА ВЕЛИКОГО
Настоящий исторический роман Пушкина в рукописи не имеет названия. Печатая отрывки, Пушкин озаглавливал их: «Главы из исторического романа». Название дано редакторами при первой публикации романа в 1837 г., после смерти Пушкина.
Время работы над романом определяется датой перед первой главой романа – 31 июля 1827 г. (в с. Михайловском) и среди набросков третьей главы —10 августа. Некоторые сведения о замысле дает запись в дневнике А. Вульфа от 16 сентября 1827 г.:
«Показал он мне только что написанные первые две главы романа в прозе, где главное лицо представляет его прадед Ганнибал, сын абиссинского эмира, похищенный турками, а из Константинополя русским посланником присланный в подарок Петру I, который его сам воспитывал и очень любил. Главная завязка этого романа будет – как Пушкин говорит – неверность жены сего арапа, которая родила ему белого ребенка и за то посажена в монастырь. Вот историческая основа этого сочинения».
При жизни Пушкина было напечатано два отрывка из романа. Один под названием «IV глава из исторического романа» в альманахе «Северные цветы» на 1829 год (вышел в свет в последних числах декабря 1828 г.) от слов «День был праздничный» (Стр. 34) до «не поблагодарив хозяина за хлеб-соль» (Стр. 40). Другой отрывок – из главы III от слов «В большой комнате» (Стр. 29) до конца главы – появился в «Литературной газете» 1830, № 13, 1 марта, под названием «Ассамблея при Петре I-м» (со сноской: «См. Голиковаи Русскую старину»). Оба отрывка вместе напечатаны в книге «Повести, изданные Александром Пушкиным» 1834, под общим названием: «Две главы из исторического романа», причем второй отрывок (из главы IV) озаглавлен: «Обед у русского боярина». Полостью роман по беловой рукописи был напечатан в журнале «Современник», том VI, 1837 г.
Эпиграфы не вписаны Пушкиным на свои места, а все выписаны на начальном листке рукописи без указания, к какой главе каждый эпиграф относится. Среди выписанных эпиграфов имеется еще один – из поэмы Баратынского «Пиры»:
Уж стол накрыт, уж он рядами
Несчетных блюд отягощен.
Идея литературной обработки жизнеописания Ганнибала давно возникала у Пушкина. В начале 1825 г. Пушкин писал своему брату: «Присоветуй Рылееву в новой его поэме поместить в свите Петра I нашего дедушку. Его арапская рожа произведет странное действие на всю картину Полтавской битвы». Данные о жизни своего прадеда (сын Абрама Ганнибала, Осип, был отцом Надежды Осиповны, матери Пушкина) поэт получил, видимо, от его сына Петра, уже в глубокой старости жившего рядом с Михайловским в своем имении Петровском. Пушкин писал Осиповой 11 августа 1825 г.: «Я рассчитываю еще повидать моего двоюродного дедушку, – старого арапа, который, как я полагаю, не сегодня-завтра умрет, а между тем мне необходимо раздобыть от него записки, касающиеся моего прадеда». По семейным материалам Пушкин изложил биографию Абрама Ганнибала в примечании к «Евгению Онегину» в первом издании первой главы (см. т. V, стр. 430) и в неоконченной биографии, писанной вероятно, в 1834 г. (см. т. VIII, «Начало автобиографии»).
Основным историческим источником романа явилась биография Абрама Ганнибала, полученная Пушкиным, вероятно, от Петра Ганнибала, писанная на немецком языке. В биографии этой историческая правда не всегда соблюдена и жизнь Ганнибала во многих ее эпизодах приукрашена. В романе Пушкин невольно воспроизвел некоторые эпизоды по этой биографии, вопреки подлинным фактам. Впрочем, он и не рассматривал свой роман как точное изложение жизни прадеда и сознательно изменил многие обстоятельства. Главное изменение заключается в том, что несчастная женитьба Ганнибала, которая является сюжетным узлом романа, относится ко времени царствования не Петра, а Анны, и женился Ганнибал не на русской боярышне, а на гречанке Евдокии Диопер, дочери моряка.
Эпиграфко всему роману – из стихотворной повести Н. Языкова «Ала» (1824).
Эпиграф– из шуточного стихотворения И. Дмитриева «Путешествие NN. в Париж и Лондон», написанного от лица В. Л. Пушкина. См. заметку Пушкина «Путешествие В. Л. П.» (т. VII).
«Он обучался в парижском военном училище». – Ошибка Пушкина. Парижское военное училище основано только в 1751 г. Ганнибал учился в военном училище в Лафере, под руководством профессора Белидора. Иностранцев принимали только в эту военную школу. Ганнибал пробыл в Лафере до конца 1722 г.
Испанская война.Так как Испания не соблюдала условия Утрехтского мира (1713), то Англия и Франция начали военные действия против Испании, продолжавшиеся с апреля 1719 г. до января 1720 г., когда Испания принуждена была принять предложенные ей условия.
Герцог Орлеанский– Филипп, регент Франции после смерти Людовика XIV до совершеннолетия Людовика XV (1715–1723).
Пале-Рояль– дворец герцогов Орлеанских.
Law– Джон Лоу, финансовый деятель, основатель Индийской компании: акции, выпущенные этой компанией, сперва имели большой успех, и в результате спекуляции этими акциями многие обогатились. Но так как акции ничем не были обеспечены и не приносили дохода, скоро доверие к ним пошатнулось, цена акций стала быстро падать, и в середине 1820 г. наступило полное банкротство. Многие из вложивших свои капиталы в акции Индийской компании были разорены.
Герцог Ришелье– Арман, маршал Франции (1696–1788), известный легкомысленным поведением. Упоминается в «Пиковой даме».
Алкивиад– имя афинского военачальника V века до н. э., вошло в поговорку для обозначения человека, обладающего блестящими способностями, но порочного и безнравственного.
«Temps fortuné, marqué par la licence…» – цитата из поэмы Вольтера «Орлеанская девственница» (песнь XIII, видение монаха Бонифу).
Le Nègre du czar(царский негр). Пушкин был убежден, что Абрам Ганнибал был негром. В действительности он был абиссинец, т. е. принадлежал к племени, родственному арабам, хотя и с некоторой примесью негритянской крови.
Аруэт– настоящее имя Вольтера. Он переменил его в 1718 г.
Шолье(1639–1720), аббат, французский поэт; несмотря на духовное звание, проповедовал свободомыслие и наслаждение жизнью.
Эпиграфк главе II – из оды Г. Державина «На смерть князя Мещерского» (1779).
Эпиграф– неточная цитата из трагеди В. Кюхельбекера «Аргивяне», слова Протогена из третьего действия. Стихи эти приведены Кюхельбекером в его «Отрывке из путешествия по Германии», напечатанном в альманахе «Мнемозина» в 1824 г. В «Мнемозине» вместо третьего стиха напечатано:
Мы любим и чрез час мы ненавидим;
Что славим днесь, заутра покидаем.
Головин– Иван Михайлович (ум. в 1738 году), начальник галерного флота. На дочери Головина был женат прадед Пушкина по отцовской линии.
Гавриил Бужинский– ученый монах (1680–1731), с 1721 года ведал типографиями; переводчик.
Копиевич– Илья Федорович, переводчик; организовал русскую типографию в Амстердаме. Пушкин допустил здесь анахронизм: когда Ганнибал вернулся в Россию (1723 г.), Копиевича уже давно не было в живых; он умер в 1706 г.
Корсаков– реальное лицо, Воин Яковлевич Римский-Корсаков (1702–1757). Он был послан во Францию для изучения военно-морского дела в 1716 г. и вернулся в июне 1724 г.
«…башмаки с красными каблуками…» – Красные каблуки в XVIII веке считались отличительной приметой щегольского костюма; позднее слова «красные каблуки» (talons rouges) вошли в поговорку, как обозначение «петиметров» – молодых щеголей, озабоченных одними нарядами и светскими успехами.
Описание ассамблеи, по свидетельству самого Пушкина, основано на сочинении И. Голикова «Деяния Петра Великого» и сборнике «Русская старина» А. Корниловича. Имя Корниловича, как осужденного декабриста, Пушкин не мог назвать в печати. Основным источником описания ассамблеи является статья Корниловича «О первых балах в России».
«Послушай, Корсаков…» – Этот эпизод основан на «историческом анекдоте», приведенном Голиковым.
Поход 1701 года– движение шведской армии в Курляндию и Литву после сражения под Нарвой; осенью этого года русская армия под командованием Шереметева одержала в Лифляндии несколько побед над шведами, причем было взято много пленных.
Эпиграф– не совсем точная цитата из комической оперы А. Аблесимова «Мельник, колдун, обманщик и сват» (1779), действие I, явл. 4.
«…родился под 15 градусом…» – В рукописи цифра 15 отсутствует и оставлен в этом месте пробел. Абрам (Ибрагим) Ганнибал родился в Абиссинии на берегу реки Мареб.
РОМАН В ПИСЬМАХ
Этот неоконченный роман сохранился в черновой рукописи (переписана набело только половина первого письма). Название дано ему редакторами сочинений Пушкина. Время написания определяется 1829 годом, которым датировано 5-е письмо. Так как черновик находится в тетради среди набросков «Путешествия Онегина», писанного, по свидетельству Пушкина, в селе Павловском, можно предполагать, что роман писался во второй половине октября или в первых числах ноября, когда Пушкин гостил в имении П. И. Вульфа в Тверской губ. Перед первым письмом в черновике стоит дата 21 октября и под ним помета: с. Павловское; перед третьим письмом дата 1 ноября. Эти даты относятся, вероятнее всего, не к тексту воображаемых писем, а ко времени и месту работы над романом.
Впервые роман был опубликован с большими пропусками в 1857 г. П. В. Анненковым в седьмом томе Собрания сочинений Пушкина под названием: «Отрывки из романа в письмах».
«Уединение мне нравится на самом деле, как в элегиях твоего Ламартина». – Два сборника стихов Ламартина «Поэтические размышления» (1820) и «Новые поэтические размышления» (1823) вызвали множество переводов, и некоторое время Ламартин пользовался модным, но несколько легковесным успехом: он стал любимцем в дамских салонах.
Кларисса Гарлов– героиня одноименного английского романа С. Ричардсона, где изображена трагическая история добродетельной девушки, подвергавшейся коварным преследованиям развратного молодого человека Ловласа.
Адольф– герой романа Бенжамена Констана «Адольф» (1816). См. т. VII, «О переводе романа Б. Констана „Адольф“».
Английская набережная– набережная по левому берегу Невы вниз от памятника Петра I до Ново-Адмиралтейского канала (ныне Набережная Красного флота); являлась одним из наиболее аристократических мест Петербурга, где селились наиболее состоятельные представители высшего светского общества.
Белькури
Шарлотта– здесь как типичные имена персонажей в романах XVIII века.
«…неблагодарному Р *». Буква Р здесь и на стр. 49 («P. объявил однажды…»), по-видимому, принадлежит латинскому алфавиту (II) и, вероятно, является сокращением собственного имени Пушкина.
«…критики Вестника Европы…» – Имеются в виду статьи Н. Надеждина в «Вестнике Европы» в 1829 г. В этих статьях подверглись глумлению поэмы Пушкина «Полтава» и «Граф Нулин». См. возражения Пушкина в т. VII («Опровержение на критики»).
Монастырка. – Так называли воспитанниц Смольного института, привилегированного женского закрытого учебного заведения. Институт был основан в 1764 г. и помещен в здании ликвидированного Смольного монастыря.
«Петербург прихожая». – В «Отрывках из писем, мыслях и замечаниях» (т. VII) Пушкин писал: «Москва девичья, а Петербург прихожая».
«Гражданину Минину и князю Пожарскому». – По поводу этой надписи см. заметку Пушкина «Примечание о памятнике князю Пожарскому и гражданину Минину» (т. VII).
Лабрюер(1645–1696) – французский моралист, автор «Характеров». Данная фраза представляет собой литературную мистификацию: у Лабрюера ее нет.
«А потому, что патриотки» – цитата из «Горя от ума» Грибоедова (действие 2, явл. 5, слова Фамусова).
«Un homme sans peur et sans reproche» – девиз французского феодального рода Баярдов.
«Qui n'est ni roi, ni duc, ni comte aussi» – девиз феодального французского рода Куси. Точнее:
Je ne suis roi, ne duc, ne comte aussi,
Je suis le sire de Coucy. #
Хрипун 1807 г. – Слово «хрипун» в начале XIX века было употребительно в офицерском жаргоне. Вяземский приписывал изобретение этого слова командиру Конногвардейского полка А. И. Раевскому и писал: «Слово хриптакже его производства; оно означало какое-то хвастовство, соединенное с высокомерием и выражаемое насильственною хриплостью голоса». Год 1807, когда это слово было в ходу, был годом войны с Наполеоном в Восточной Пруссии; поход закончился Тильзитским миром.
«…возвратилась из Рима, влюбленная в папу». – В русском великосветском обществе в 20-е годы сильно было увлечение католицизмом. Ревностной католичкой была Зинаида Волконская, окончательно переселившаяся в Рим в 1829 г.
«…рассуждения принадлежат к 1818 году». – Год 1818 особенно знаменателен в истории русской общественной мысли: это год основания Союза Благоденствия. Речь Александра I при открытии Польского сейма в марте с обещанием ввести конституционный строй в России позволила открытое обсуждение возможности политических реформ. В том же году появилась книга Н. И. Тургенева «Опыт теории налогов», обратившая на себя общее внимание и способствовавшая распространению идей политической экономии.
ПОВЕСТИ ПОКОЙНОГО ИВАНА ПЕТРОВИЧА БЕЛКИНА
«Повести Белкина» – первые доведенные Пушкиным до конца и напечатанные им прозаические повести. Весь цикл, по-видимому, был задуман раньше 1830 года (возможно, осенью 1829 г. в с. Павловском), но целиком осуществлен только осенью 1830 г. в с. Болдине. Повести были написаны в следующем порядке: «Гробовщик» – 9 сентября, «Станционный смотритель» – 14 сентября, «Барышня-крестьянка» – 20 сентября, «Выстрел» – 14 октября, «Метель» – 20 октября. Судя по сохранившемуся списку, в таком именно порядке Пушкин и собирался печатать свои повести, но затем две последние передвинул на первое место.
Цикл «Повестей Белкина» первоначально задуман был в другом составе. Сохранился список:
Гробовщик
Самоубийца
Барышня-крестьянка
Записки пожилого
Станционный смотритель
Около этого списка записано:
А вот то будет, что и нас не будет.
Пословица Святогорского Игумена
Цикл «Повестей Белкина» внутренне объединен с «Историей села Горюхина», задуманной одновременно, но оставшейся незаконченной. В частности, тесно связаны первая часть «Истории» и предисловие «От издателя».
Пушкин подготовил к печати «Повести Белкина» летом 1831 г. в Царском Селе. Они вышли в свет отдельной книжкой в конце октября 1831 г. под заголовком: «Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П.». Вторично при жизни Пушкина напечатаны в 1834 г. в сборнике прозаических произведений Пушкина («Повести, изданные Александром Пушкиным»), почти без всяких изменений сравнительно с первым изданием.
Эпиграф– из комедии Фонвизина «Недоросль», действие 4, явл. 8.
ОТ ИЗДАТЕЛЯ
Предисловие, содержащее биографию воображаемого автора «Повестей», перноначально набросано еще в 1829 г., осенью, в с. Павловском, в те же дни, когда Пушкин писал «Роман в письмах». Эта первая редакция осталась незаконченной. Черновая редакция, близкая к окончательной, написана в Болдине 14 сентября 1830 г., одновременно с окончанием «Станционного смотрителя».
ВЫСТРЕЛ
Повесть первоначально состояла из одной первой главы. Закончив ее 12 октября 1830 г., Пушкин приписал: «Окончание потеряно», тем самым как бы отказавшись от намерения продолжать
рассказ. В таком виде повесть носила автобиографический характер: она содержала описание собственной дуэли Пушкина в Кишиневе (июнь 1822 г.) с офицером Зубовым. Об этой дуэли рассказывают: «На поединок с Зубовым Пушкин явился с черешнями и завтракал ими, пока тот стрелял. Зубов стрелял первый и не попал». Пушкин ушел не стреляя, но и не примирившись с Зубовым. Через два дня, 14 октября, Пушкин приписал к первой главе вторую. Печатая повесть, Пушкин не внес в текст никаких существенных изменений.
Первый эпиграф– из поэмы Баратынского «Бал» (1828).
Второй эпиграф– из повести А. Бестужева-Марлинского «Вечер на бивуаке» (1822). Первоначально Пушкин предполагал к «Выстрелу» дать эпиграф из «Евгения Онегина»: «Теперь сходитесь» (гл. 6, строфа 30). Ср. письмо Плетневу около 15 августа 1831 г.
Бурцов– Александр Петрович (ум. в 1813 г.), гусар, знаменитый в свое время гуляка; воспет Денисом Давыдовым в трех его стихотворениях 1804 г.
«Уединение было сноснее». – В первом издании далее следовало: «Наконец решился я ложиться спать как можно ранее, а обедать как можно позже; таким образом укратил я вечер и прибавил долготы дней, и обретох, яко се добро есть». Не исключена возможность, что слова эти, пародирующие библейский стиль, устранены цензурой.
Сражение под Скулянами– 17 июня 1821 г.; см. «Кирджали», настоящий том, стр.239.
МЕТЕЛЬ
Сохранился план повести, не вполне совпадающий с окончательной обработкой. План этот писан одновременно со стихотворением «Моя родословная», датируемым 16 октября 1830 г. Следовательно, он только на три дня предшествует завершению повести (19–20 октября.) Вот этот план:
Метель.Помещик и помещица, дочь их, бедный помещик. Сватается, отказ. Увозит ее. Метель. Едет мимо, останавливается. Барышня больна. Он одет с отчаяния в армию. Убит. Мать и отец умирают. Она помещица. За нею сватаются. Она мнется. Полковник приезжает. Объяснение.
Эпиграф– из баллады В. Жуковского «Светлана» (1813).
«…в эпоху нам достопамятную». – В рукописи было: «в эпоху, столь живо описанную Ф. Н. Глинкою, перед кампаниею». Пушкин имел в виду «Письма русского офицера».
Артемиза– легендарная царица Галикарнаса (в Малой Азии), неутешная вдова Мавзола, в память которого она соорудила грандиозную усыпальницу, одно из семи чудес мира (отсюда название «мавзолей»).
