Текст книги "Сонеты 71, 117 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда"
Автор книги: Александр Комаров
Жанры:
Поэзия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Сонеты 71, 117 Уильям Шекспир, – лит. перевод Свами Ранинанда
Свами Ранинанда
***************
Poster 2023 © Swami Runinanda: «William Shakespeare Sonnets 71, 117»
Stained glass window «Rose» to Westminster Cathedral St. Peter, London
William Shakespeare Sonnet 71 «No longer mourn for me when I am dead»
William Shakespeare Sonnet 117 «Accuse me thus, that I have scanted all»
_______________
And one wild Shakespeare, following Nature's lights,
Is worth whole planets, filled with Stagyrites.
И единственный, неистовый Шекспир, следующий за огнями природы,
Значимостью целых планет, наполненный от (Аристотеля) Стагирита.
Томас Мур (Thomas Moore 1779—1852), «The Sceptic».
Моё внимание пару лет назад привлёк сонет 71 Шекспира. Впрочем, чтобы до конца понять подстрочник сонета 71 подспудно чувствовал, что прежде, чем приняться детально изучать его, мне необходимо сделать ряд шагов для составления для себя полного психологического портрета автора. И наконец, это время пришло, но прежде всего мне пришлось основательно разворошить критические материалы, и тогда стало явственно видно, что благодаря досужим измышлениям критиков о неординарной личной жизни поэта в общественном сознании сформировался образ человека лишённого чувства меры в своей страсти к юноше.
Именно, тогда в общественном сознании начало складываться ложное представление о Шекспире, как неординарной личности со склонностями влечения к молодым мужчинам и приобретённого вследствие неуёмной страсти венерического заболевания. Всё это нашло место в публикациях страниц, посвящённым сонетам в широко рекламируемой электронной энциклопедии на правах достоверно верной информации об величайшем драматурге авторе гениальных пьес.
Однако, по воле случая искомые критические материалы по истечению времени показали свою несостоятельность ввиду того, что по большей части они были построены на неправдоподобных версиях в состоянии неосмысленного куража критиков. Практически все версии критиков не были верифицированы на предмет их достоверности, а также по большей части не нашли подтверждения в документированных материалах исторического характера. Но меня, как исследователя, как и других истинных исследователей, творческого наследия Шекспира заинтересовал вопрос: «Почему критики, так часто в своих критических публикациях переходили с обсуждений поэтического характера на личность поэта, при этом измышляя невероятные версии и смакуя на якобы гомо эротической связи с юношей?
Несмотря ни на что, чуть позднее эти вымышленные домыслы критиков были подхвачены журналистами, черпающими и пополняющими свои знания из ресурсов вышеупомянутого агрегата. На многочисленных страницах которого, со времени его создания накопилось неисчислимое множество ошибок и неточностей, порой противоречащих, редактирование которых практически невозможно по причине бюрократически построенной ранжированной системы допуска к исправлению и размещению материалов.
Основной просчёт подавляющего большинства современных критиков заключался в том, что они при многолетнем изучении творческого наследия Шекспира в ходе преподавательской деятельности так и не смогли для себя построить психологический портрет Шекспира, опираясь на произведения поэта в особенности на его сонеты.
Сонеты Шекспира, представляя собой поэтическую часть частной переписки, на самом деле являлись сокровенным ключом «с помощью этого ключа Шекспир открыл нам своё сердце», «with this key Shakespeare unlocked his heart». Для критиков, судя по их циничным отзывам об Шекспире сердце и душа гения драматургии остались неразгаданной загадкой, невзирая на многолетний опыт работы при «альфа матер». Вследствие чего принцип «априори» в исследовательской работе критиков способствовал «детерминированной передаче всех предыдущих ошибок» их предшественников по научной работе.
Удручающий результаты этих трудов мы можем увидеть сегодня, обратив свой взгляд на страницы их «кропотливой» работы. Именно, благодаря их чудаковатым, а порой чудовищным неординарным версиям в научных трудах в общественном сознании сложился образ Шекспира, неудержанного гомосексуалиста, аутиста, шизофреника, подхватившего сифилис от «тёмной леди». Шекспировский образ «порочной червоточины» из сонетов одним из критиков, из числа последователей Бернарда Шоу был прямым текстом интерпретирован и описан в научных работах, как «сифилисный шанкр» на причинном месте поэта!
Пляска Витта критиков, «светил от науки» из Оксфорда и Кембриджа на костях усопшего несколько веков назад гения драматургии продолжается по сей день, благодаря либерализму и псевдоплюрализму западной модели, которая наглядно показала всему миру все «червоточины» её системы.
Невероятно большое желание Уильяма Шекспира свободно мыслить, всегда порождало множество противников и нескрываемых врагов, как при жизни, так и после его смерти, поэтому современные критики по непонятной причине «увидели» иронию, которая переполняла сонет 71. Где повествующий бард в сослагательном наклонении при помощи риторической модели описал свою будущую смерть. Но именно, за этот новаторский приём, одна их них многозначными намёками усмотрела суицидальное планирование бардом своей кончины. Критические заметки современных критиков, как зеркале всепоглощающего Времени показали морально-нравственный упадок современной цивилизации технократов и маркетологов, одержимых идеей всемогущества и вседозволенности. Бесцеремонно вторгающихся как в сердце, так и душу самой Природы Вещей, и таких её носителей, как Шекспир, которые действительно являлись «инструментом самой Природы».
Вышеизложенное даёт мне полное право утверждать о том, что Шекспир был прямым наследником морально этических основ, заложенных Аристотелем. При внимательном прочтении пьес Уильяма Шекспира, можно заключить, что он был великим гуманистом, его женские образы при каждом прочтении завораживают и вызывают нескрываемое восхищение.
«Shakespeare was the most cheery, healthy, and open-air Englishman of them all. Such a man would never even have dreamed of writing up a cynical theme, unless he happened to be out of sorts, sick perhaps, cross, or not himself. And Shakespeare, with all the genius and all the sincere, passionate acrimony which he displays in Timon and in Troilus, has done no more than exhibit the nervous depression of an optimist – a sort of peevishness, very different from the logic, the cruelty, and the perverse beauty of true cynicism».
«Шекспир был самым жизнерадостным, здоровым и открытым англичанином из всех. Такому человеку, как он никогда бы и в голову не пришло написать на циничную тему, если же так получилось, что он был не в духе, возможно, болен, сердит или был бы сам не свой.
И Шекспир, с помощью своего гения и всей искренней, страстной язвительностью, которые он отобразил в «Тимоне» и «Троиле» сделав не больше, чем выставил в духе нервной депрессии оптимиста – своего рода раздражительности, сильно отличающейся по логики вещей в жестокой и извращенной красоте истинного цинизма». Джон Джей Чэпмен, американский писатель (John Jay Chapman 1819– 1909), «A Glance Toward Shakespeare».
Труды Аристотеля занимали почётное место в личной библиотеке поэта. Не удивительно, что его сердце покорили труды Аристотеля, Вергилия и Овидия. Именно, они научили свободно мыслить и рассуждать, через познания такой дисциплины, как риторика. Содержание сонетов наглядно показывают неистощимое стремление Шекспира к использованию в своей поэзии всего богатства риторических приёмов, которые он освоил в юношестве.
Краткая справка.
«Никомахова этика» или «Этика Никомаха» (др.-греч.) – одно из трёх этических сочинений Аристотеля. Считается, что само название «Никомахова» данная работа получила, так как она была издана впервые (около 300 года до н. э.) Никомахом – сыном Аристотеля. Возможно, что книга была посвящена Аристотелем сыну Никомаху, или непосредственно отцу Аристотеля, которого тоже звали Никомахом.
Аристотель разделил все добродетели на два вида: нравственные и мыслительные. Добродетели не являются врождёнными, но приобретаются через воспитание родителями и наставниками или же вследствие самовоспитания. Основной задачей государства для гармоничного развития общества должно является воспитание добродетелей. Сущность существующих добродетелей в том, что их губит избыток или недостаток. В какой степени превалирует один из видов зависит от умения человека обуздать и управлять чувствами, страстями и желаниями. Таким образом, каждая из этических добродетелей должна быть сбалансирована, занимая середину между крайностями. Добродетель по Аристотелю, выражается в воздержанности, которая противопоставляется пороку, невоздержанности и жестокости. Среди присущих человеку черт характера в «Этике Никомаха» Аристотель выделял «изнеженность, которая, по его мнению, заслуживает порицание.
При этом, персональное счастье, которое может быть достигнуто с помощью сбалансированных добродетелей, является опосредованно причастным, как к удовольствиям, так и к благоприятно сложившимся обстоятельствам.
Но главное, в большей части критического материала присутствовало утверждение, что сонет 71 был связан темой с предыдущим сонетом 70, но при внимательном изучении, обнаружилось, что утверждения критиков неверны. В сонете 70, затрагивался литературный образ «клеветы», и можно предположить, что сплетни и клевета окружения основательно затронула самого барда. Об этом можно сделать предположение после прочтения строки 2-4 сонета 71:
«Than you shall hear the surly sullen bell
Give warning to the world that I am fled
From this vile world, with vildest worms to dwell» (71, 2-4).
«Как только вы услышите зловещий угрюмый колокол (сами),
Давший предостережение миру; что Я был спасающимся
От этого подлого мира с оставшись жить одичавшими червями» (71, 2-4).
Подстрочник 4 строки сонета 71 поведал читателю об неких персонах с помощью метафоры во фразе: «vildest worms to dwell», оставшихся жить одичавших червях». Безусловно эта фраза была криком отчаяния поэта в момент написания этих строк, в условиях нескончаемой слежки за протестантское вероисповедание, и изнуряющие и мешающие спокойно работать над пьесами злобные сплетни завистников, буквально на каждом шагу.
Впрочем, строка 8 сонета 70 в контексте второго четверостишия является образцом чисто шекспировской почти неуловимой и утончённой иронии: «And thou present'st a pure unstained prime» «и чистое незапятнанное начало представишь ты собой» .При сравнении читатель может обнаружить, что риторическая модель построения сонета 70 в значительной степени отличается от модели построения сонета 71.
Поэтому, можно ли было вообще говорить о преемственности темы и модели построения сонета 71 по сравнению с сонетом 70, когда по всем признакам в сонете 71 на самом деле, не получила продолжения тема предыдущего сонета?
– Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
Original text by William Shakespeare Sonnet 70, 5-8, 11-14
«So thou be good, slander doth but approve
Thy worth the greater, being woo'd of time;
For canker vice the sweetest buds doth love,
And thou present'st a pure unstained prime» (70, 5-8).
William Shakespeare Sonnet 70, 5-8.
«Итак, будь добр, совершай ты клевету, но столь одобряя
Твоя значимость будет со временем более обхаживаемой;
Для червоточины порока снимая бутоны сладчайшие любви,
И чистое незапятнанное начало представишь ты собой» (70, 5-8).
Уильям Шекспир сонет 70, 5-8.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 22.03.2023).
«Yet this thy praise cannot be so thy praise,
To tie up envy evermore enlarg'd:
If some suspect of ill mask'd not thy show,
Then thou alone kingdoms of hearts shouldst owe» (70, 11-14).
William Shakespeare Sonnet 70, 11-14.
«Но это твоё восхваление не могло быть так, тебе похвалой,
Чтоб развязать зависть, куда больше увеличивал (гордец):
Если некто заподозрит тебя отображённым злом под маской,
Когда, лишь ты один был задолжавшим царствам сердец» (70, 11-14).
William Shakespeare Sonnet 70, 11-14.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 22.03.2023).
Ясно только одно, что содержании сонета 70, повествующий бард с присущей ему иронией подверг критике личную жизнь юноши, который всю свою жизненную энергию направил на покорение женских сердец, чем мог, лишь только «to tie up envy evermore enlarg'd», «развязать зависть, куда больше увеличивая». Что вполне закономерно, могло создавать юноше дополнительные проблемы, в чем бард не был заинтересован. Поскольку творческое сотрудничество с ним было продолжено.
Но переместив фокус внимания на следующий сонет 72, можно обнаружить, что первая строка, которого продолжает тему сонета 71. Из чего можно сделать ключевой вывод, что сонет 71 является доминирующим для последующих трёх сонетов включая 74-й, – это, во-первых.
Во-вторых, морфологический анализ исключает какую-либо иронию в содержании сонета 71, поэтому утверждения критиков о суицидальной иронии в сонете 71, не только исключают возможность её существования, но и раскрывают цинизм критиков, ввиду их утверждений о возможности существования подобной версии. Но к какому выводу можно прийти, рассматривая цинизм критиков? Заключение не утешительное: критические статьи, таким образом раскрывают внутренние проблемы не столько поэта, сколько самих критиков.
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
Original text by William Shakespeare Sonnet 72, 1-4
«O, lest the world should task you to recite
What merit liv'd in me, that you should love
After my death (dear love) forget me quite,
For you in me can nothing worthy prove» (72, 1-4).
William Shakespeare Sonnet 72, 1-4.
«О, иначе б мир не озадачил вас зачитывать вслух (всем)
Какая заслуга жила во мне, кою вы должны были любить
После моей смерти (милая любовь) забудьте меня совсем,
Чтоб для вас во мне не могло ничего достойно доказывать» (72, 1-4).
Уильям Шекспир сонет 72, 1-4.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 22.03.2023).
Читатель по понятной причине может задаться вопросом: «Какие основные причины мотивировали меня, как автора для того, чтобы объединить перевод и анализ сонета 71 с сонетом 117 в одном эссе?
Во-первых, оба сонета взаимодополняют друг друга при рассмотрении с похожими образами в пьесах Шекспира.
Во-вторых, мной была рассмотрена целесообразность размещения в одном эссе риторической модели в сослагательном наклонении о смерти поэта в сонете 71, соединив её с покаянной риторической моделью с искренними извинениями перед юношей сонета 117. По моему разумению, цельность идеи «от темы покаяния к теме о смерти» могла заложить импульс к размышлениям читателя о профетической природе видения поэтом, исходя из его христианского вероисповедания в протестантстве.
В-третьих, можно без труда проследить почти неуловимую связь между лирическими и интеллектуальными импульсами образа «предвещающего колокола» в сонете 71, с «манерой написания» сонета 117 в раскрытии образа «веры к исправлению порока». Вполне закономерно, что только схожие литературные образы могли указать на примерное время написания сонета 117, сопоставив его со временем написания Шекспиром пьесы «Ричард II», где автор позиционировал время, как «персонифицированный» объект.
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
Noe Longer mourn for me when I am dead
Than you shall hear the surly sullen bell
Give warning to the world that I am fled
From this vile world, with vildest worms to dwell:
Nay, if you read this line remember not,
The hand that writ it; for I love you so,
That I in your sweet thoughts would be forgot,
If thinking on me then should make you woe.
O, if (I say) you look upon this verse,
When I (perhaps) compounded am with clay,
Do not so much as my poor name rehearse;
But let your love even with my life decay.
Lest the wise world should look into your moan,
And mock you with me after I am gone.
– William Shakespeare Sonnet 71
_____________________________
2023 © Литературный перевод Свами Ранинанда, Уильям Шекспир Сонет 71
* * *
Нет, более дальше не скорбите по мне, когда умру Я,
Как только вы услышите зловещий угрюмый колокол (сами),
Давший предостережение миру; что Я был спасающимся
От этого подлого мира с оставшись жить одичавшими червями:
Нет, если вы уже читаете эту строку, не вспоминайте (прочтя)
Руку, что написала это; ибо так любил Я вас,
Чтоб в ваших сладких мыслях Я был бы позабыт (спустя),
Коли подумаете обо мне, тогда вы не будете горевать (тотчас).
О, если (Я скажу) взгляните вы на этот стих (порой),
Как только Я (возможно), уже смешался с глиной,
Не репетируйте, как моё несчастное имя так уж много;
Но зато ваша любовь, пусть даже с моей жизнью распадётся.
Иначе мудрейший мир посмотрит на ваш стон (строго),
И поиздевается над вами после, как мне уйти (придётся).
* * *
Copyright © 2023 Komarov A. S. All rights reserved
Swami Runinanda Jerusalem 14.03.2023
_________________________________
* vildest —
(дат. яз.) самый дикий, одичавший
Сонет 71 – один из 154-х сонетов, написанных английским драматургом и поэтом Уильямом Шекспиром. Сонет является составной частью последовательности сонетов «Прекрасная молодёжь». В которой поэт выражает свою любовь и приверженность беззаветной любви и дружбы с юношей, который помог написать ему первые две пьесы. Хочу отметить, что в сонете 71, затрагивается тема «смерти поэта» в сослагательном наклонении, где повествующий описал свою кончину в тщетной попытке вызвать у «молодого человека» чувство сострадания и сочувствия после своей кончины.
Краткий обзор сонета 71.
Цикл сонетов Шекспира посвящён теме всеобъемлющей платонической любви в потоке быстротечного времени. В этом сонете говорящий слово «сейчас», концентрируется на своей собственной смерти и на том, как юноша должен оплакивать его после того, как он умрёт. Повествующий убеждал юношу не оплакивать его, когда он умрёт, и что юноша должен будет думать о нём ровно только времени, сколько потребуется, чтобы сообщить миру о его смерти. Затем повествующий предупредил юношу, если даже чтение этого сонета причинит ему страдания, он должен не вспоминать руку, написавшую это стихотворение.
Критик Джозеф Пекиньи написал в своих заметках, что сонет 71 представляет собой «…persuasive appeal to be recalled, loved and lamented…a covert counterthesis» «...убедительный призыв к тому, чтобы его вспоминали, любили и оплакивали...звучащий, как завуалированный контраргумент».
(Schiffer, James. «Shakespeare's Sonnets: Critical Essays» edited by James Schiffer. n.p.: New York : Garland Pub., 1999. SLU Libraries Catalog. Web. 29 Oct. 2012).
Критик Стивен Бут называл сонет 71: «...a cosmic caricature of a revenging lover», «...космической карикатурой на мстящего любовника».
(Shakespeare, William, and Stephen Booth. «Shakespeare's Sonnets» edited with analytic commentary by Stephen Booth. n.p.: New Haven: Yale University Press, 1977. SLU Libraries Catalog. Web. 29 Oct. 2012).
В то время как многие критики согласны с критиками Джозефом Пекиньи и Стивеном Бутом, и они утверждали, что сонет 71 является завуалированной попыткой со стороны повествующего, на самом деле призвать юношу оплакивать его, некоторые критики посчитали совершенно иначе.
Критик Хелен Вендлер написала о сонет 71, следующее: «There are also, I believe, sonnets of hapless love – intended as such by the author, expressed as such by the speaker», «Есть также, я полагаю, сонеты о несчастной любви – задуманные, как таковые автором, выраженные, как таковые повествующим».
(Vendler, Helen, and Helen Vendler. «The Art Of Shakespeare's Sonnets» Cambridge, Massachusetts: Belknap Press of Harvard University Press, 1997, 1997. SLU Libraries Catalog. Web. 29 Oct. 2012).
Структура построения сонета 71.
Сонет 71 – это английский или шекспировский сонет. Английский сонет состоит из трех четверостиший, за которыми следует заключительное рифмующееся двустишие. Оно следует типичной схеме рифмовки формы ABAB CDCD EFEF GG и составлено пятистопным ямб – типом поэтического метра, основанного на пяти парах метрически слабых / сильных слоговых позиций. Первая строка представляет собой пример правильного пятистопного ямба:
# / # / # / # / # /
«Нет, более дольше по мне не скорбите, когда умру Я» (71. 1).
/ = ictus, метрически сильная слоговая позиция. # = nonictus.
Критики об специфических особенностях сонета 71.
Сонет 71 – один из первых 126 сонетов, обращённых к предполагаемому «молодому человеку».
(Cheney, Patrick, ed. «The Cambridge Companion to Shakespeare's Poetry». Cambridge: Cambridge University Press, 2007. Print. p. 126).
Более конкретно, сонет – это часть четырёх сонетов 71-74, которые по сути являются «humble bids for affection, cast in tones of deepest gloom», «скромными просьбами о любви, написанными в тонах глубочайшего уныния».
(Wait, R. J. C. «The Background to Shakespeare's Sonnets. New York: Schocken Books, 1972. Print. pp. 73—74).
Сонеты 71 и 72 связаны между собой: двойной сонет», – резюмировала критик Хелен Вендлер.
(Vendler, Helen. «The Art of Shakespeare's Sonnets». Cambridge: Harvard University Press, 1997. Print. p. 327).
Критик Кригер объяснил мольбы поэта к любимому другу сотрудничать со временем и миром двумя способами. Он умоляет его не позволить любви пережить жизнь поэта и не придавать значение поэту, ка личности, придавая его творчеству большей значимости, чем был бы этот шаг оправдан.
(Krieger, Murray. «A Window to Criticism: Shakespeare's Sonnets and the Modern Poetics». Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1964. Print. p. 120).
По сути, поэт в сонете 71 развивает идею о том, что он является одной из причин того, почему к юноше «...is suspect of the wise world», «...с подозрением отнесётся мудрейший мир».
(Baldwin, T. W. «On the Literary Genetics of Shakespeare's Poems and Sonnets». Urbana: University of Illinois Press, 1950. Print. p. 248).
Первое четверостишие сонета 71.
No longer mourn for me when I am dead
Than you shall hear the surly sullen bell
Give warning to the world that I am fled
From this vile world, with vilest worms to dwell
По словам, критика Сары Гайер в первой строке сонета говорится, что после смерти автора сонетов траура быть не должно, но она сформулирована таким образом, что траур происходит сейчас, в определённый момент жизни. Интерпретация Сары Гайер в значительной степени фокусируется на времени и важности того времени, которое используется для траура. В строке есть ограничение по времени, отведённому для траура, только при жизни, но после того, как жизнь закончится, траур должен прекратиться. Строка заканчивается мёртвой окончательностью, создавая ложное ощущение, что предложение закончено, и все же оно продолжается до второй строки. Вторая строка даёт краткое время между жизнью и звуком колокола для скорби, и это, кажется, противоречит первой строке. Кажется, что сонет категорически против траура после смерти, но на самом деле он за то, чтобы оплакивать умерших, но только своевременно. «Сюжет сонета от первого лица требует, чтобы траур – даже если он длится всего одну минуту или один день – скорее совпадал, чем преуспевал, с похоронным звоном, который «предупредит мир о том, что я сбежал» («сбежал от смерти», исключительно сомнительное заключение!)», – сделала «вынутое за уши» умозаключение критик Сара Гайер (Sara Guyer).
Критик Сара Гайер (Sara Guyer) продолжила излагать свои предположения о том, что «дающий предупреждение, описывает послание колокола и следует за повелительным временем первой строки, (Вы) даёте предупреждение, (вы) больше не скорбите. «Колокол, возвещающий о смерти, также указывает на продолжительность траура адресата и, таким образом, звучит как второе обязательство». Слово «fled», «спасающийся» намекает на присутствие, которое больше не существует, но которое исчезло и ушло куда-то ещё или перемещено, ибо уже отсутствует. Употребление слова «мёртвый» подразумевает, что возврата нет, в то время как употребление слова «сбежавший» открывает возможности возвращения.
Последняя строка первого четверостишия следует за оборотом речи «fled», «спасившийся», или бегство из «мерзкого» мира, и намекает на то, что следующий мир ещё хуже, поскольку именно там обитают самые мерзкие черви. Что порождает вопрос о том, будет ли после смерти лучше, чем было при жизни.
(Guyer, Sara (2005). «Breath, Today: Celan's Translation of Shakespeare's Sonnet 71». Comparative Literature. 57 (4): 328–351. doi:10.1215-57-4-328. JSTOR 4122561).
Критик Стивен Бут (Stephen Booth), придерживался совершенно другого подхода к содержанию общей сюжетной линии сонета 71.
Он предположил, что весь сонет по сути является «emblem of the poets self-mocking tactics», «символом тактики поэтической самоиронии». Он предположил, что хотя сонет работает для того, чтобы напомнить читателю забыть повествующего, он также противоречит, поскольку постоянно напоминает читателю о повествующем. Его комментарий к чтению первого четверостишия таков: опыт чтения стихотворения – это «опыт неспособности перейти к чему-то новому».
Критик Стивен Бут при рассмотрении отметил, что фраза «дать предупреждение» не только, как буквальное предупреждение о смерти, но и как напоминание о смертности (любого человека), «...an idea that undercuts the advice the speaker purports to offer by inviting a wider view of all particular deaths that his mundane premises allow for», «...на идее, которая подрывает совет, в которой бард намеревается предложить, предполагая на более широкий взгляд на все конкретные случаи смерти, которые допускают его мирские предпосылки». Такое прочтение отражает особый взгляд на повествующего и подчёркивает тему старения в сонетах.
(Booth, Stephen. «Shakespeare's Sonnets». New Haven: Yale UP, 1977. Print).
Второе четверостишие сонета 71.
Nay, if you read this line, remember not
The hand that writ it; for I love you so
That I in your sweet thoughts would be forgot
If thinking on me then should make you woe
Во втором четверостишии говорящий умоляет молодого человека забыть руку, написавшую сонет, если одна мысль о говорящем заставит его скорбеть. Что особенно иронично, учитывая, что в других сонетах (например, в сонете 18, сонете 55, сонете 65 и сонете 81) есть строки, в которых говорится о бессмертии через поэтический стих, тем самым отрицая возможность того, что кто-то может быть забыт.
Эти примеры подтверждают аргумент критика Джозефа Пекиньи о продуманной попытке вызвать скорбь юноши, как он напишет в своем эссе «Сонеты 71-74»: «Предложения «если» в строках 5 и 9 являются хитрым приглашением к будущему прочтению стиха, и как невозможно было бы для вас, «прочтите эту (написанную этой рукой) строку» и «не вспоминайте руку, которая её написала» (стр. 287). В том же духе Стивен Бут предположил, что «narcissistic smugness of the speaker's gesture of selflessness is made ridiculously apparent by the logic of the situation he evokes: a survivor rereading a poem about forgetting the deceased speaker must necessarily be reminded of him», «нарциссическое самодовольство жеста самоотверженности повествующего становится до смешного очевидным из-за логики ситуации, которую он вызывает: выживший, перечитывающий стихотворение о забвении умершего говорящего, обязательно должен быть напомнен о нем», – резюмировал в заключении критик Стивен Бут.
(Shakespeare, William, and Stephen Booth. «Shakespeare's Sonnets» edited with analytic commentary by Stephen Booth. n.p.: New Haven: Yale University Press, 1977, 1977. SLU Libraries Catalog. Web. 29 Oct. 2012)/
И наоборот, Хелен Вендлер в своей книге «Искусство сонетов Шекспира» («The Art of Shakespeare's Sonnets») написала следующее: «this sonnet can indeed be read honestly, that is, as a real-life love predicament wherein two lovers are having a candid discussion of their love for one another», «этот сонет действительно можно прочитать откровенно, как некое любовное затруднение из реальной жизни, в котором двое влюблённых искренне обсуждают свою любовь друг к другу». Для подтверждения своего аргумента она (но-видимому, сама для себя) придумала и написала свой суицидальный диалог, из которого делает вывод, что сонет мог бы, быть написанным примерно так:
Poet: I am going to flee this vile world, preferring a dwelling with vilest worms to any further existence here. What will you do after my death?
Beloved: I will mourn you forever.
Poet: No, mourn for me no longer than it takes to toll my passing bell.
Beloved: Well, then I will read your lines, and grieve while reading them.
Poet: Nay, if you read this line, remember not the hand that wrote it, if that memory would cause you grief.
Beloved: Then I will, from love, mention your name to others.
Poet: No, do not rehearse my name, but let your love for me cease when me life does.
Beloved: Why do you forbid me to remember you, grieve for you, read you, name you?
Poet: Because the world, which has so mocked me, will then associate you with me, and you will find yourself by association.
(Vendler, Helen, and Helen Vendler. «The Art Of Shakespeare's Sonnets» Helen Vendler. n.p.: Cambridge, Massachusetts: Belknap Press of Harvard University Press, 1997., 1997. SLU Libraries Catalog. Web. 29 Oct. 2012).
(Примечание от автора эссе: точка зрения автора эссе коренным образом отличается с утверждениями критика Хелен Вендлер из книги «Искусство сонетов Шекспира», поэтому автор счёл важным предоставить критические материалы в полном объёме для сравнительного анализа с предыдущими критическими заметками, которые были названы, «выдающимися перлами критиков» в приступах неудержанной прострации).
Далее критик Хелен Вендлер сочла (по-видимому, в качестве оправдания), что такое прочтение также возможно, поскольку говорящий в других сонетах действительно говорил о том, что к его имени прикреплено клеймо (сонет 111), о том, что его презирают и позорят мужчины (сонет 29), а также о том, что его избивает и угнетает мир (сонет 27 и сонет 28).
(Примечание автора эссе: впрочем, если обратить свой взор на содержание вышеуказанных сонетов 111, 27 и 28 то можно увидеть, что автор в них говорил о творческом тавро, то есть клейме данном ему свыше, где строки в его голове возникали как-бы сами по себе. Также им были даны недвусмысленные намёки на то, что поставленные пьесы, за которые он ничего не имел, в виде материального вознаграждения пользовались необычайной популярностью у публики ввиду того, что отличались самобытностью. И то, что зрители даже не подозревали, что за этим творческим тавро, то есть псевдонимом, вынужден был скрываться придворный аристократ, чтобы не быть окончательно отторгнутым из высшего аристократического общества, став изгоем).
