Текст книги "Мутанты (СИ)"

Автор книги: Александр Бурмагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Сергей, охлынь. При мне ты не убьешь парнишку, – вмешался один из товарищей Сергея.

– Где покойница? Быстрее сматываемся, – забеспокоился водитель.

Сергей перестал пинать Шурика. Вошли в холл коттеджа. Четверо мужиков с трудом подняли гроб и занесли в машину.

Очень тяжелый, как будто с камнями, – заметил один из них.

А это тебе надо? – сказал другой.

В салоне машины расселись вокруг гроба. Открыли две бутылки водки, выпили за упокой грешной тетки, и похоронная процессия двинулась в сторону кладбища. Впереди микроавтобус с покойницей. За ним запорожец с Мудаковыми. На кладбище у Марксины не было сил выйти из машины.

Вам плохо? – спросил один из мужиков.

Марксина промолчала.

Выпей водки, и все пройдет, – посоветовал он. Открыл бутылку и наполнил стакан.

Заглотни, заглотни, – глотая слюну, поддержал муж.

Марксина, через «не хочу», сделала несколько глотков, и правда, полегчало, и жизнь проявилась не такой уж мрачной, ведь это путь к наследству. Видела, как мужчины вынесли гроб из микражки и унесли. Раскаивание распирало душу Марксины за то, что и пальцем не пошевелила для спасения тети ради наследства.

Какая я сволочь! Как от бедности опустилась! От нищеты это и безысходности, – оправдывалась перед совестью. – Ведь все выживают и останутся самые...

Чтобы заглушить душевные страдания, чтобы мутировать в новой жизни, отхлебнула из стакана и совесть заглушила. – Может, и меня так похоронят, – стукнуло в захмелевшую голову. – Нет, тебя так не будут хоронить, – ответил ее ангел-хранитель.

Сергей, пока не научился лицемерить в столь скорбный час, не мог сдержать эмоций – радовался до неприличности.

Похоронщики смущались и переглядывались. Быстро закопав тетю, мужики вернулись к микроавтобусу. Марксина разревелась пьяными слезами. Не помнит, когда последний раз плакала, а тут под действием алкоголя прорвало. Ее успокоили еще дозой водки. Она отключилась. Не слышала, как Сергей привез ее домой, матерясь, затащил в квартиру. Не чувствовала, как раздел и крякал на ней.

На следующий день Марксина проснулась за полдень. Голова кружилась, тошнило, изо рта несло, как из помойки, мучала жажда. Сделав ходку, Сергей отпаивал ее горячим кофе. Заскочил на нее, будто петух на курицу, но она его оттолкнула.

Время-деньги. Тогда одевайся, поедем к нотариусу наследство оформлять, – предложил Сергей.

Марксине сегодня не хотелось хлопотать о наследстве, но муж горел желанием побыстрее провернуть дело, и, чтобы не гавкаться с ним, уступила.

Приехали к нотариальной конторе. Пошли по длинному коридору, не зная, к кому обратиться. Читали таблички с фамилиями, которые им ни о чем не говорили. Неизвестно, сколько бы времени заняло у них хождение по коридорам власти, и, конечно, Сергей бы скис и отказался от дальнейших попыток, но из одного из многочисленных кабинетов вышел респектабельный мужчина: седой, располагающей внешности, в строгом костюме.

Вам кого нужно? – обратил внимание на Мудаковых.

Скажите, пожалуйста, к кому обратиться по праву на наследство? – спросила Марксина.

Проходите, присаживайтесь, – пригласил он.

Мудаковы вошли в скромно обставленный кабинет: канцелярский стол, залитый чернилами, с облупившейся полировкой, древний книжный шкаф с толстыми и тонкими книгами, несколько канцелярских стульев с крученными спинками, на которых протирало задницы не одно поколение конторщиков.

Слушаю вас, – с готовностью сказал юрист и жестом показал на стулья.

Мудаковы сели на стулья. Не зная, с чего начать, молчали.

Завещание есть? – помог им юрист.

Не знаем, – пожала плечами Марксина.

А что у вас есть?

Марксина подала ему справку о смерти тетушки. Юрист быстро пробежал глазами по строчкам.

Липа. Где взяли? – строго спросил бывший следователь.

Мудаковы обалдело переглядывались.

Такую выдали, – нашлась Марксина.

При коммунистах я бы выдал вам лет по десять за подделку документа, – сожалея, сказал юрист.

А за что? – удивился Сергей.

Эх вы, – сменил гнев на милость юрист, поняв, кто перед ним, – к нотариусу, узнайте, есть ли для вас завещание.

Мудаковы быстро вышли из кабинета, позабыв поблагодарить.

Надул нас Шурик, как лохов. Подсунул «куклу» в гробу ради кайфа, – догадалась Марксина.

Мудаковы нашли кабинет с табличкой «Нотариус». Постучали в дверь.

Я занята! – раздалось за дверью.

Может, не стоит хлопотать, вдруг посадят, – засомневался Сергей.

В нищете хочешь сдохнуть? Как бомж на помойке замерзнуть? – ответила Марксина.

Наконец дверь кабинета открылась и вышел старик, опираясь на костыль и прихрамывая, заковылял по коридору на выход. Марксина первая зашла в кабинет: нотариус оказалась женщиной не первой молодости, с длинным крючкообразным носом, на котором держалось старинное пенсне в золотой оправе.

Вы по поводу завещания? – догадалась о причине прихода она.

Да, да! – удивилась Марксина.

Как фамилия завещателя:

Осетрова Матрена Иосифовна, – ответила Марксина.

Пальцы нотариуса побежали по клавишам компьютера, как пальцы пианистки по клавишам рояля. – Нет для вас ничего, – озадачила она.

И что нам теперь делать? – упала духом Марксина.

Пишите заявление с полным перечнем наследуемого имущества. Кроме того, в газете опубликуйте объявление о смерти завещателя. Впрочем, в газете вам подскажут, как и что. А через полгода ко мне со всеми документами, – объяснила нотариус.

Наследство большое, сейчас мы не можем дать перечень имущества, – сглупила Марксина, ибо никогда не имела дел с юристами.

Я готова Вас выслушать, – проявила интерес нотариус.

Марксина начала перечислять наследство. По мере того, как нотариус выслушивала Марксину, ее интерес к делу повышался. Старая ворона, похожая на Бабу Ягу, молодела на глазах. Черные хищные глаза засветились как у ведьмы. Иногда, прерывая Марксину, уточняла лисьим голосом.

Когда Марксина закончила, нотариус, открыв рот до ушей и глассируя голосом, предложила: «Заключим договор. Тридцать процентов мой гонорар. Я дока в таких делах. Наследство – мой профиль. Так что вам повезло».

Это грабеж! – пожадничал Сергей.

А свидетельство о смерти у вас есть?

Марксине очень не хотелось показывать свидетельство, но куда денешься?

Ага, так я и знала! Справка – туфта! Я смогу сделать настоящую. Давайте заключим договор, – настаивала нотариус.

Хорошо. Я составлю перечень всего наследства и потом зайду, – обхитрила нотариуса Марксина.

Ладно. С вас сто тысяч за консультацию, – поняв, что рыбка сорвалась с крючка, загнула рэкетирша от закона.

За что? Разевай хайло шире! Говна тебе на лопате! – заартачился Сергей.

Вот позвоню куда следует, – вертя перед носом Сергея справкой о смерти, припугнула опытная пройдоха.

Марксине пришлось распрощаться с мечтой о новой юбке. В том же здании оказался кабинет для консультаций малоимущих. Марксина потянула мужа на прием, но тот отказался: «Ты хочешь отсюда голиком выйти? Фазенда наша. Наследников нет, а если найдется...» – Сергей осекся на полуслове.

Марксина настояла на своем. Пришлось постоять в очереди. Молодой, еще не жадный парень (видать, студент на практике) доходчиво, а главное, бесплатно, объяснил, что делать и к кому обращаться, чтобы законно выхлопотать наследство.

Надежда не умереть в сточной канаве, словно маяк для мореходца в штормовую ночь, открылся для Мудаковых.

После консультации Мудаковы приехали к усадьбе. Сергей открыл ворота, заехал на стоянку и заглушил двигатель. Выйдя из авто, Мудаковы залюбовались коттеджем.

Хорошо, что твою тетку Мотьку рэкетиры замочили. Через ее смерть мы стали крутыми!

Марксина понимала, что до этого еще далеко, но спорить и убеждать мужа не хотела, потому что он технарь и не имеет понятия о крючкотворстве адвокатов, которые могут белое сделать черным.

Каал! Каал! – с хрипом закаркал большой черный ворон, сидящий на самой верхней ветке высокого орехового дерева, чудом уцелевшего от безжалостной мотопилы, изрядно потрудившейся в бывшей заповедной зоне, которая недавно называлась легкими города. Склонив голову с мощным черным клювом, ворон наблюдал за людьми. Легкий ветерок принес смрад.

Фу, Сережа, чем-то воняет, – скривилась Марксина и, отойдя от стоянки, села на крыльцо коттеджа.

Неужто я запинал Шурика? – подумал Сергей и стал внимательно осматриваться: поодаль от крыльца коттеджа, там, где он пинал Шурика, черная лужица крови, а от нее примятая трава и тоже с пятнами черной, застывшей крови. Сергей пошел по примятой траве. Помятая трава оборвалась у водопроводной траншеи, между коттеджем и недостроенным гаражом. Сергей спрыгнул в траншею.

Ворон, сидящий на дереве, открыв клюв, засипел и тревожно каркнул.

«Каал!» «Каал!» – раздалось окрест и сразу же из траншеи вылетели две вороны, сели рядом с вожаком и, почистив клювы о ветку, сердито закаркали, как будто Сергей помешал им насытиться.

Пройдя несколько шагов по траншее в сторону гаража, Сергей увидел Шурика: он лежал на водопроводной трубе с расклеванным животом, облепленный зелеными мухами, которые ползали по его лицу и рукам, залазили и вылазили из открытого рта, а также из провалов глаз, выклеванных воронами. Сергей смотрел на поверженного конкурента и улыбался: теперь он владелец фазенды да и не только.

Сережа, что там? – полюбопытничала Марксина.

Дохлятина. Иди посмотри, – нарочно провоцировал Сергей брезгливость жены, чтобы не увидела и не вздумала похоронить, ибо похороны – это проблема и подозрение. А кому это нужно?

Сергей в недостроенном гараже нашел лопату и начал хоронить Шурика. Как только упали первые комья земли и строительный мусор на Шурика, поднялась стая зеленых мух. Противно жужжа, разлетались в разные стороны. Сергей снял рубашку и заработал как бульдозер. Устал, взмок от пота, но кидал и кидал землю, пока закопал всю траншею от гаража до коттеджа. Похоронив Шурика, перевел дух.

«Ты же убийца», – потревожила совесть.

– Ааа! – отмахнулся Сергей от нее, как от назойливой мухи, которая норовилась сесть на губу.

– Так что там было? – заинтересовалась Марксина чисто из женского любопытства.

– У нас нет конкурента на наследство, – ответил Сергей.

Ха, ха, ха! – не поверила Марксина, – оказывается, ты не лишен юмора.

Внимательно посмотрела на мужа и поняла, что он не шутит, ибо за многие годы совместной жизни узнала Сергея до мозга костей, видела насквозь и знала каждое слово, которое скажет, наперед.

Нет – так нет. Пойдем домой, – предложила она, давая знать, что согласна с ним, да и не терпелось осмотреть виллу.

На первом этаже, кроме просторного холла, заставленного ящиками и ящичками, было много комнат. Одна из них оказалась кухней, оборудованной техникой, назначение которой Марксина не могла знать. Два холодильных шкафа импортного производства, к радости Мудаковых, оказались набитыми продуктами, что было весьма кстати. Она даже не мечтала о такой просторной кухне, а сейчас не верилось, что она хозяйка.

Чтобы описать все наше наследуемое имущество, очень много времени нужно, – довольно улыбаясь, сказала мужу.

А зачем все описывать? Тут нужно схитрить! – делил шкуру неубитого тигра Сергей.

Марксина занялась приготовлением обеда, а Сергей продолжил осваивать наследство. Нашел вход в подвал под коттедж. Включил свет и спустился по ступенькам. Здесь стояла бойлерная установка для подогрева воды и отопления. Кроме нее, много кладовок с алкоголем и продуктами, как будто тетя запаслась к концу света.

Осмотрев подвал и комнаты первого этажа, по лестнице поднялся на второй. Одну из комнат не открыл – не подходили ключи. Зато смежная оказалась суперсовременной, не хуже, чем у короля, спальней. На середине стояла тахта шириной с Черное море. Вдоль стен расставлены: шикарный платяной шкаф, комод, трельяж с расписным пуфиком – и все в ультра-современном стиле. Из спальни открывалась дверь в ванную, оборудованную японской техникой, аналогов которой нет в мире. Сергею приспичило обкатать тахту. Позвал жену. Как только она вошла, сгреб ее и повалил на тахту, но заметил белый лист бумаги, на котором было написано: «Марксина, это ваша комната. Занимай с мужем. Приеду с командировки, все объясню».

Послание с того света! – пошутил Сергей.

Марксина же разревелась: «Мы виноваты перед тетей. Не все сделали, чтобы ее спасти. Нужно поставить ей памятник».

Поставим, поставим, – чтобы она перестала реветь, поддакивал Сергей.

Слезы у Марксины кончились и Мудаковы продолжили знакомиться с наследством. В уютной комнате, с многочисленными детскими игрушками, стены раскрашены сюжетами из сказок.

А на фига тут детсад? – спросил недогадливый Сергей.

Это для детей, которых не существует. Видишь, даже в туалете унитазики маленькие, – объяснила Марксина.

Сейчас сожалела, что у них нет детей, но кто мог подсказать, что им так повезет в жизни? Пути господни неисповедимы, и кто знает, что будет завтра? Марксина, ошарашенная от свалившегося на нее счастья в ее понятии, переживала шок и, не веря глазам, шептала: «Не может быть. Не может быть!»

Может, это все наше! – перечил жене Сергей.

Зайдя в комнату, в которой проживали Шурик и Кити, увидели замызганный топчан с почерневшими пятнами, шприц, лежащий на нем, разорванные упаковки из-под наркотиков и разбитые ампулы.

Во! Шурик Катьку на тот свет отправил! Все наше! – понял обстановку Сергей.

Ну это же... Ну это же..., – не находила слов Марксина, как выразить это же.

Настроение у нее испортилось и дальнейшее знакомство с имением отложили: Марксина продолжила готовить обед, а Сергей решил узнать содержимое ящиков, стоящих в гостиной. В одних оказались телевизоры с видеомагнитофонами японского производства, в других – итальянская мебель. Сергей установил телевизор с видеомагнитофоном около стола. Дожидаясь обеда, смотрел порнуху.

После обеда Мудаковы вышли на свежий воздух. Покойная тетка оттяпала у дачников столько неухоженной и удобренной земли, что можно было подумать: собирается крестьянствовать.

Марксина, ты стала крутой, прямо «алегаршей», ведь кроме фазенды, тетке Мотьке принадлежало энное количество лавок и бог знает сколько денег в банках, – завистливо высказался Сергей таким тоном, как будто они не прожили вместе много лет.

Марксину насторожил его тон.

У Матрены Иосифовны есть компаньон и нам неизвестен капитал тетушки. Вот опубликуем объявление в газете, тогда будет виднее. Не сомневаюсь, что нам предстоит борьба за долю тетушки, – логично высказалась Марксина.

Все мое! Не буду ни с кем делиться и похороню каждого, кто позарится на мою собственность, – по совковым понятиям высказался Сергей.

Все мое, – про себя подчеркнула Марксина и вздрогнула от категоричности мужа и болезненно навязчивая мысль запрограммировалась в памяти: может, он убьет меня, как запинал Шурика? И с этого момента между супругами пробежала пока еще микроскопическая трещинка соперничества за наследство, и кто знает, не расширится ли она до пропасти, разделяющей их?

Сколько все это стоит? – продолжал разглагольствовать муж. – Чтобы заработать такую гору денег и семи жизней не хватит. Конечно, трудом праведным не нажить палат каменных, но находятся человеки, ухитряются, а мы с тобой совки: верили в прекрасное будущее, вкалывали, как зюзи третузные, а ОНИ вешали макаронницу на уши и воровали, воровали, дурили еврейскими сказками о коммунизме и обокрали таких, как мы с тобой лохов.

Марксина надоела трепатня мужа.

Заканчивай, Сергей, как бы то ни было, мы с тобой в нищете не помрем, – лукаво улыбнувшись, сказала она.

День пролетел как в сказке. Дожидаясь сумерек, Мудаковы смотрели телевизор. Как только стемнело, погрузили топчан на запорожец, отвезли подальше от усадьбы и сбросили в канаву. Теперь ничто не связывало их с прошлым. Сергей повернул в сторону фазенды и сразу же предощущение смертельной опасности сжало сердце Марксины и, как будто из космоса ее Ангел-Хранитель нашептывал: сегодня не езжай на фазенду, не езжай!

Лучше сегодня не ехать на теткину фазенду, – послушалась гласа Ангела-Хранителя Марксина.

– Дуреха, фазенда уже наша, тетку червяки жрут. Сейчас быть «крутым» очень опасно.

Почти каждый день слышишь: то убили в подъезде, то расстреляли на улице, то подорвали в машине, но игра стоит свеч, и кто не рискует – не пьет шампанское.

– Сережа, откуда это у тебя? Почему так быстро мутировал? – удивилась Марксина. – Нет для тебя табу.

– Я, как и все: живу по принципу ЧЧВ (человек человеку волк).

Теперь после «похорон» Шурика и тетки, Сергей возомнил себя полноправным наследником, а как распорядиться капиталом по-своей совковости не знал, но грезил себя среди олигархов в дорогом смокинге в окружении рекламных красоток. А то жена за много лет жизни набила ему оскомину, а теперь захотелось блуда на высшем уровне, как в порновидиках. Жить, не нагружая себя, по понятиям: хватай от жизни все и «замочи» ближнего, ибо он может «замочить» тебя.

Тормози! Олух царя небесного! – прервала его вожделенные мечты Марксина.

Сергей тормознул и вовремя – замечтавшись, чуть не врезался в дерево на краю дороги. Когда подъехали к усадьбе, совсем стемнело. Сергей поставил авто так, чтобы был незаметен с дороги, под окно коттеджа. Закрыл ворота на засовы и замки.

Мы как феодалы. Включу воду для ванн, а ты займись ужином, а то я сильно проголодался.

Поужинав, пока подогревалась вода, смотрели телевизор. Гнали «Аншлаг».

Заведем служанок, как у крутых, – высказал мечту Сергей.

И путан в постель! Губу раскатал! А это видел? – Марксина сунула под нос мужа фигу.

Сергей чуть не звезданул в свиную харю жены так, чтобы искры из глаз посыпались, как из-под точила.

Посмотри, нагрелась ли вода, – Марксина попросила мужа, чтобы разрядить напряженку между ними.

Вода нагрелась, мойся, – примирительно сказал Сергей.

Марксина с новым махровым полотенцем и китайским халатом, расшитым золотыми драконами, которые нашла в шкафу спальни, открыла дверь ванной. Сергей прилепился к ней.

Тебе что нужно, Сергей? Есть же еще одна ванная!

Я тебя хочу!

Еще что выдумал! Видиков насмотрелся! За кого меня считаешь? – кокетничала Марксина.

Сергей не понял ее: «Какая ты закомплексованная! Комсомолка!»

Марксина юркнула в ванную, но дверь на шпингалет не закрыла. Расслабившись в воде, позвала Сергея, но, к ее сожалению, он не услышал. Марксина разозлилась на его недогадливость, но выйти из ванной, чтобы поиграться с ним, не позволило женское самолюбие. Если бы он сам пришел! Но увы – не пришел. Когда надоело ждать, вышла из ванной.

Сергей уже сидел на диване и пялился на голых шалав, мельтешивших на экране телевизора. Ни с того, ни с сего волна страха заполонила душу Марксины. «Что это со мной творится? С чего бы эти страхи? Может, от пережитого стресса? И долго ли такое будет продолжаться?» – беспокоилась Марксина.

Собрав волю в кулак, заглушила страх. Подошла к дивану, села рядом с мужем. Выпила стакан прохладного сока. Сергей посадил ее на колени, прижался волосатой грудью и начал чмокать. От него пахло не перегаром, а виноградной лозой и душистым мылом. И снова волна беспричинного страха молнией ударила по мозгам и этот таинственный шепот: «Берегись, берегись!» – сводил Марксину с ума.

Сережа, не надо, мне не до этого, – попросила мужа.

Кончай ломаться, как... Давай, мне хочется, – потребовал Сергей, расстегивая пуговицы на ее халате.

Марксина прижалась грудями к щекотливой груди мужа, но волна страха, как цунами обрушилась на несчастную Марксины и шепот: «Берегись! Берегись!» зазвучал снова. Голова у Марксины закружилась.

Что с тобой? – заметил болезненность Сергей.

Не знаю, мне страшно, – побелевшими губами ответила Марксина.

Да никого тут нет, и не может быть. Мы закрылись на засовы и замки, – старался успокоить Сергей.

Поддерживая жену, повел в спальню. Марксина легла на тахту. Расстегнутый халат обнажил ее голые телеса. Сергей невольно сравнил ее с эталонными красотками, которых видел только что по телевизору.

«Какая она страшная! И как я мог прожить с такой много лет!», – подумал он. Как завидовал мужикам, которые сексуют с рекламными красотками!

Марксина притянула к себе мужа, но он, к ее досаде, грубо освободился от ее объятий. Спустился вниз к столу, проглотил стакан коньяка, вернувшись, упал на тахту рядом с Марксиной и заснул. За окном поднялся сильный ветер. Зашумела листва на деревьях, забарабанили крупные капли дождя по стеклу. Марксина открыла фрамугу. Освежающий ветер ворвался в комнату. Изредка, сквозь рваные тучи, несущееся по небу, прорывалась полная луна, матовым светом освещающая раскачивающиеся деревья. Тревожно каркали вороны. Приближались раскаты грома и ярко сверкающие зарницы. Марксине послышалось, как будто к воротам подъехал автомобиль, но шум проливного дождя и листьев на деревьях заглушил рокот моторов. На миг молния выхватила из темноты группку черных призраков, роящихся около ворот фазенды. Сердце Марксины екнуло и спряталось в пятках.

«Все же как страшно быть богатой!» – иглой воткнулась мысль в темечко Марксины, но, если бы предложили отказаться от наследства, она не отказалась бы. Луну проглотили тучи и призраки исчезли.

«Показалось», – успокоилась и легла на тахту около храпящего мужа. Задремала. Вдруг отчетливо услышала громкий цокот каблуков – кто-то прошел мимо спальни.

Марксина встала, тихонько открыла замок и приоткрыла дверь: внизу, в холле светится экран телевизора, из кухни врывается яркий сноп света. Решила спуститься и выключить, но внезапный страх сковал ее члены и внутренний голос подсказал: не делай этого. В отражении от телевизора увидела зеленовато бледное лицо покойной тети, которая сидела на том самом месте, где еще позавчера стоял гроб. Марксина чуть не потеряла сознание. Инстиктивно закрыла дверь на ключ. Разбудила мужа.

Там, в холле, тетя Мотя телевизор смотрит, – заикаясь, сказала она.

Сергей спросонок не понял ее.

Там, в гостиной, тетя, – повторила Марксина.

Сергей поднялся с тахты, открыл дверь.

Ты что, старая дура, вольтанулась?

Может, мне это показалось? – засомневалась Марксина.

Никого там нет и быть не может. Покойники не воскресают. У тебя, точно сдвиг по фазе. Придется сдать тебя в психушку, чтобы залечили вавку в башке.

Легли на тахту. Сон словно рукой сняло.

Что это со мной происходит? – думала Марксина, – так можно и действительно до дурдома докатиться.

Может, это к лучшему, – думал Сергей, – крыша потекла у жены. Сдам ее в психушку. Сделаю недееспособной и некому будет мешать хапать от жизни все.

Буря стихла, как и налетела. Лунный свет осветил дверную ручку, которая двигалась сверху вниз, снизу вверх.

Видишь? Видишь? – заметила Марксина, показывая пальцем на дверную ручку.

Откройте! – раздался командирский голос за дверью.

Мудаковы не отвечали.

Нанаркоманились сторожа, – с юмором сказал тот же голос.

Сейчас принесу запасные ключи, – сказал женский голос и раздался цокот каблуков.

Марксина, прыгай первой в окно. Возьми ключи от машины. Заведи ее и подожди меня, – не растерялся Сергей.

Марксина открыла окно, вскочила на подоконник и прыгнула. От удара об землю упала. Быстро поднялась, открыла дверцу, села на сиденье и запустила мотор.

Марксина, быстрее уезжай! Уезжай! – раздался голос мужа из окна.

К счастью, ворота усадьбы оказались открытыми. Марксина проехала мимо стоящих на стоянке автомобилей и выехала за ворота. Решила ехать на ближайший пост ГАИ. Поздно заметила, что ее преследует иномарка. Пока тряслась по разбитой проселочной дороге, старый «броневичок» не уступал иномарке по скорости, но выехав на асфальтированную, иномарка догнала запорожец и попыталась прижать «броневичок» к бровке. Марксина твердо держала баранку. Тогда преследователи ударами корпуса попытались спихнуть запорожец под откос, но броневичок оправдал свое прозвище.

Неожиданно из-за поворота выскочил встречный автомобиль. Марксина зажмурилась от яркого света и не видела, как разъехались. Казалось, ушла от погони, но иномарка обогнала запорожец и внезапно тормознула. Марксина успела среагировать: тормознула и повернула руль. Возможно, слетела бы под откос дороги и разбилась, но ее Ангел-Хранитель подставил дерево. Запорожец ударился в него и заглох. В свете от фар увидела двух девушек, выскочивших из иномарки. Они почти одновременно подбежали, с двух сторон, к запорожцу, и открыли дверцы. Свет в салоне зажегся. Марксина узнала любимую ученицу Светку.

Из рыжей, веснушчатой, с двумя торчащими косичками, пигалицы, она выросла в стройную длинноногую красавицу. Марксина открыла рот, чтобы по профессиональной привычке отчитать ее, но Светка изящным движением закрыла рот бывшей учительницы воняющей бензином тряпкой.

Вырубай училку! – крикнула бывшая первая ученица и, схватив Марксину за волосы, попыталась вытащить ее из машины.

Марксина выплюнула тряпку и укусила Светку за руку. Та взвизгнула, точно ее в классе дернул за косичку мальчик, и отпустила волосы Марксины. Но подружка Светки-конфетки – черная красотка с жгучим взглядом – ловко захватила шею Марксины «на замок».

Светка, мочи училку молотком по тыкве! – закричала она

Я потеряла молоток. Души ее! – посоветовала подельница.

Сильнее не могу! – ответила брюнетка красивым голосом.

Он принадлежал Кристине, лучшей подруге Светки, в школе солистке хора да и сейчас местной поп-звезды.

Светка начала снимать колготки. Проезжающий мимо автомобиль осветил прелестные тренированные Светкины ноги, на которые засматривались мальчики еще в школе. Острым краем дверцы запорожца ловко разделила колготки на длинные ленты. Марксина, чувствуя, как слабеют руки Кристины на шее, изловчилась и схватила за голову, но Светка выручила подругу: прелестными коленочками начала «молотить» училку в пах и живот. Марксина перестала царапаться. Некогда ее любимые ученицы заткнули Марксине рот воняющей бензином тряпкой, подтащили ее к краю дороги, подняли за руки и за ноги, раскачали и сбросили с дорожной насыпи.

Отдыхай, Кикимора! – крикнула на прощанье Светка.

Больно ударившись при падении, Марксина скатилась по откосу в наполненную водой сточную канаву. И захлебнулась бы нечистотами, но успела инстинктивно задержать дыхание. Счет ее жизни пошел на секунды.

Конец! – мелькнула мысль, но Ангел не забыл про нее. Переворачиваясь с боку на бок, выкатилась из канавы на сухое место.

Отдышавшись, попыталась освободиться от пут, но добросовестная Светка крепко связала ее колготками. Осталось одно: катиться к дороге, по которой шли машины. Перед подъемом на дорогу решила набраться сил и сразу же тьма паразитов облепила все части тела. Комары, кровожадно гудя, стаей набросились на нее. Пиявки, раздуваясь, как пузыри, сосали кровь. Все тело зудилось от кровопийц, а Марксина не могла избавиться от них. Паук по лицу подлез к губам и попытался проникнуть в рот. Марксина сжала губы. Из смердящего кляпа грязь выдавилась в рот. Пришлось, чтобы не захлебнуться, проглотить. Марксину стошнило, но из-за кляпа все отрыгнулось в желудок. В животе загорелся пожар и какая-то тварь в нем барахталась и ползала. Марксина начала переворачиваться с боку на бок в сторону шоссе. На скате оказалось много битого стекла от бутылок. Катясь по ним, изрезалась, как ножом.

Раскаивалась, что не вняла голосу Ангела и не настояла, чтобы не ехать на теткину фазенду, а поехать в следующий раз. Посчастливилось преодолеть косогор и выкатиться на бровку дороги. Проезжающий автомобиль обдал ее гарью выхлопных газов. Дальше катиться опасно. Осталось ждать, когда чья-нибудь добрая душа заметит и подберет. Добрая душа не находилась (сейчас на нее дефицит) – кто не замечал, а кто не хотел себя утруждать проблемами.

Выползу на дорогу. Пусть лучше раздавят, чем мучаться – решила Марксина.

Из последних сил несколько раз перекатилась. Теперь ее никак не могли не заметить проезжающие по дороге машины. По закону подлости автомобилей не было. Наконец услышала рев мощного авто. Оно шло на очень большой скорости. Нарастающий рев и ослепительный свет фар напугал Марксину, но сил сдвинуться с места не было.

Вот и все, сейчас раздавит, как глупую собачонку, – подумала Марксина.

Раздался визг тормозов. Большой рычащий автомобиль остановился. Из него вышла темная фигура. Из-за яркого света фар не видела спасателя. Марксина старалась выдавить из себя звуки, но только булькала. Услышала женский голос: «Что там, Володя?».

Женщина лежит. Грязная и в крови, – ответил мягкий баритон.

Ну и пускай лежит. Может, ей это нравится.

Жалко же, отвезем в больницу, – предложил спасатель.

Какой ты у меня добренький! Не хватало проблем! И своих по горло!

Повезем! – не соглашался Володя.

Тебя же, дурачка, и таскать будут. Скажут, ты ее специально раздавил. Наедут и откупаться придется.

Володя заколебался.

Найдутся благотворители. Лучше иди ко мне. Я тебя поцелую и все пройдет. Вовик, слышишь?

Добродетель ушел. Автомобиль, фыркнув как конюшня лошадей, осторожно объехал Марксину и, унося надежду на жизнь, умчался.

Сердце Марксины билось медленнее и медленнее. Перестала чувствовать ушибы и раны, холод остывающего асфальта, нестерпимый зуд от разъедавших ее паразитов.

Откуда-то, из черной пустоты неба, до Марксины донесся далекий голос мужа: «Марксинушка, ты где?».

IV

Сергей не успел выпрыгнуть из спальни: двое дюжих мужиков схватили его в железные объятья так, что затрещали кости. Сергей успел крикнуть, чтобы жена ехала до ближайшего поста ГАИ. Щелкнул выключатель. Яркий свет ослепил Сергея, а, когда открыл глаза, на пороге стояла молодящаяся старуха в строгом дорогом костюме. Макияж и прическа, сделанная искусным мастером, маскировал ее бабушкины годы. Она, словно что-то вспоминая, внимательно рассматривала Сергея.

– А, зятек, здравствуй! Вот так свиделись! Я, когда уезжала по делам, бросила вам записку в почтовый ящик. Накладка получилась, так что извини. Отпустите его.

Сергей столбом стоял перед ней, как будто проглотил аршин. Понял, что перед ним тетка собственной персоной, живая и процветающая. Она, показывая два ряда золотых зубов, соизволила улыбнуться.

А где Марксина?

Сергей проглотил язык.

Она выпрыгнула в окно и уехала на своем драндулете. Наши «телки» за ней погнались, – пояснил один из мужиков.

Ссыкухи эти? Быстро догнать их, и чтоб ни одна волосинка не упала с головы моей наследницы! – приказала Матрена Иосифовна.

Сергей собрался с мыслями, когда в автомобиле вместе с мужиками трясся по дороге выполнять приказ Матрены Иосифовны.

Вот прохиндей этот Шурик. Подсунул куклу в гробу ради кайфа, – размышлял Сергей. – А виновата Марксина: не будем смотреть, не будем смотреть.

Мрачные мысли навязчиво беспокоили Сергея: казалось, птица счастья в руке, но капризная фортуна показала язык. А теперь какая у него житуха? Потакать прихотям «крутой» тетки, прогибаться и пресмыкаться и с нетерпеньем ждать, когда в действительности сыграет в ящик. Не дай бог, если необратимое случится с женой, и тогда красивой жизни ему не видать, как толстяку члена.