Текст книги "ГСВГ, сержант (СИ)"

Автор книги: Александр Семенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13

13

Я стоял обалдевший, не веря в происходящее со мной. Переводя взгляд с командира школы, на строй ребят и не знал что делать.

Подполковник улыбнулся мне.

– Что-то не понятно?

– Как это так, в голове не укладывается, – не понимая что только что произошло и что теперь будет, но надо благодарить и как сказал герой одного мультика машем рукой и улыбаемся. Отдав честь и изобразив улыбку сказал. – Спасибо, товарищ подполковник, не подведу, разрешите встать в строй.

– Иди. На этом наши соревнования объявляю закрытыми.

Ребята встретили меня криками и радостными обниманиями. Каждый считал своим долгом хлопнуть по спине.

– Ну ты даёшь.

– Поздравляю.

– Когда проставляться будешь?

– Мне бы так.

Летело со всех сторон, а я ещё не понимая до конца что произошло смотрел на них и улыбался, то и дело со всем соглашаясь, что отвечая чаще всего не в попад.

В казарме слух разлетелся моментально и всё началось по новой. Через десять минут спина болела от хлопков, а ладонь от пожатий.

– Я сегодня иду в красный гаштет, не знаю какие здесь цены, надеюсь за пятьдесят марок по кружке пива каждому хватит.

– Пятьдесят на всех хватит, ещё и закусон будет, – заверили меня ребята.

Но тут вмешался Волошкеевич.

– А чего идёшь в красный, пошли в белый.

– Не, не, не. У меня намечено в красном. К тому же можно зайти в красный, хапнуть пивка и валить куда хочешь дальше, – предложил вариант для тех кто любит белый цвет.

Мужики переглянулись, их похоже такое предложение устроило.

Малыш вообще был готов нести меня на руках хоть в красный, хоть в белый. Кто оказался не доволен так это Лось и Егор. Первый был в наряде, а второй воротил нос от меня как от заразы. Свою репутацию он поддержал справно, говнюк.

Группа набралась человек семьдесят и меня повели к красному гаштету. Сам я шёл по городу впервые и мне всё было интересно.

– Тут живут наши офицеры, через неделю другую тебе тоже тут жить.

Указал мне Малыш на трёхэтажные здания под черепичной крышей.

С другой стороны мне уже тыкали в бок и показывали в другую сторону.

– Если идти в низ по улице выйдешь на озеро. На право будет пляж, а на лево яхт клуб.

Кто-то сзади орал.

– Не слушай их. Через квартал будет дорожка по ней вообще можно выйти на дикий пляж. Прикинь.

Я поежился под порывом ветра.

– Дак ведь не сезон, март только ещё.

– Не ты не врубился дикий! – не унимался голос сзади.

Пришлось махнуть рукой и успокоить озабоченного парня.

– Да понял я, нудистский пляж там.

Мы проходили не большую площадь и парни показали на не большое здание.

– Это железнодорожный вокзал, с него можно съездить в Берлин или Вюсдорф.

– А скажите вы сидели под Подсдамом, замок королей видели? Красиво там? – предложил новую тему для разговора. В ответ парни поржали и рассказали, что они кроме казарм и засранного ими леска ничего не видели.

– Вот куда бы я хотел съездить, посмотреть, где акт о капитуляции подписывался, там вроде музей должен быть.

Мы шли минут десять и вскоре оказались у красного кирпичного здания, обойдя его мы оказались во дворе, где было десятка два столиков. Как только мы зашли к нам вышла хозяйка заведения, она видимо привыкла к солдатам, но такого наплыва не ожидала. Ребята привели его ко мне.

– Здравствуйте уважаемая,– поздоровались мы.

– Гутен абен, – ответила она, не поведя бровью.

– Шпрехен зе русиш? – уточнил я используя весь свой словарный запас немецкого. В ответ она удивлённо вздернула брови и ответила с сильным акцентом, но понятно. Мне бы так по немецки пошпрехать.

– Да, говорю.

– У меня сегодня праздник, я хочу угостить сослуживцев пивом, но у меня всего пятьдесят марок, это возможно, по одной кружке? – спросил я еë внимательно смотря на еë реакцию, но кроме немецкой услужливость ничего не увидел.

– Сколько человек? – в ответ спросила она.

– Мужики давайте сосчитаемся, сколько кружек нести.

Нас оказалось семьдесят три человека.

– Двадцать четыре марки, – подсчитала она. – что ещё?

– Можно мясной и сырной нарезки, хлеба и горчицы на остальное, – попросил я.

Фрау кивнула и ушла в скоре она стала выносить пиво, в первую очередь, мы напоили тех кто шёл гулять дальше и через пол часа нас стало на половину меньше.

Вскоре зазвучала музыка и появились первые герл. Они начали танцевать и парни потянулись к ним.

– И что так всегда? – удивился я. – местные парни морду нам не бьют?

Малыш по ржал и показала свои кулачищи спросил.

– Думаешь кто-то хочет их попробовать.

Я с ним согласился, это врядли.

Мы вышли с ним на танцпол и зажгли пару песен, правда двигался Дима так же как выглядел мощно, резко и где-то неуклюже. Но пара немок повелось на нас и потянули нас к себе за столик. Но мы не пошли, точне повели их к себе. Малыш наскреб пару марок и хотел заказать бутылку вина. Я его остановил.

– Дима для начала надо познакомиться с девушками, а потом узнать что они любят, может они жрут шнапс, а ты им вино впариваешь.

– Что есть впариваешь? – спросила рыжая длиннющая девушка.

– О. Мы говорим по русски. Отлично, – обрадовался я. – я Коля, это Дима.

– Мия, – представилась рыжая.

– Эмма, – подхватила знакомство еë подруга.

– Мы пьем пиво, но не светлое, а тёмное. Хотите мы вас угостим настоящим тёмным портером, – предложили подруги.

– Че за бурда портер? – поинтересовался Малыш.

– Ты не понял братан. Портер – темное пиво, появившееся в Лондоне на базе охмеленного эля из коричневого солода, не знаю что здесь подают, но попробовать интересно. Дима у меня к тебе просьба, девочек не бросай и с кем я тут встречался никому не говори, особенно Лосю и мужикам скажи, что бы держали рот на замок, – проговорил заметив входящую во двор Ольгу Юрьевну. Она была в синем платишке в горошек такая милая, что хотелось еë обнять и не отпускать. Я прошёл к ней и говоря нарочно громко предложил.

– Ольга Юрьевна, вы сегодня великолепны. Может с нами посидите?

– Бывльцев, у меня есть к вам разговор, но раз вы заняты, то, – и добавила тихо. – через пятнадцать минут, за памятником, пройдёшь через гаштет.

– Извините Ольга Юрьевна если что, – сказал я в полный голос.

Она развернулась и ушла, а я по стоял немного и вернулся за столик.

– Красивая Фрау. – заметила рыжая Мия.

– Мия, кажется, а что у нас с пивом. И почему вы не любите люгер? – спросил я у девушек.

– Люгер с добавками от старения, а портер натуральный, без добавок, – улыбнулась Мия.

– И сладенький, да?– прикололся я.

Девушка за смущалась. Мы немного поболтали про сорта пива. Как вдруг во двор вошёл патруль и хотя мы вроде ничего не нарушили, я решил воспользоваться этим и улизнуть из гаштета.

– Дима, можно тебя на минутку, – я кивнул в сторону внутреннего зала.

Дима не понимая ничего пошёл со мной.

– Димон, короче я линяю, не понравился мне этот патруль, перед девчонками извинись, договорись на следующую неделю, всё пока, не благодари, – с этими словами я расплатился и исчез из гашиета, оставив ничего не понявшего Димона с подругами. Он что-то пытался спросить, но я быстрее его мысли выскочил на улицу. Ольга Юрьевна нашлась точно там где и обешала, за памятником какому-то лысому чуваку, явно не Володе нашему, который Ленин.

Она подхватила меня под ручку и потянула в проулок.

– Куда мы идём? – спросил я после пяти минут быстрой хотьбы.

– В парк.

– А чего так спешим, там сегодня до девяти пускают? – по иронизировал я.

– Не знаю, привыкла так ходить, отвыкла от прогулок с кавалером.

Мы сбавили шаг и у меня появилась возможность рассматривать фасады домов.

– Интересно живут немцы, у нас коттеджное строительство не развито, строят панельки.

– Расскажи о своём городе, – по просила Ольга Юрьевна.

– Да что там рассказывать, молодой, растущий город на небольшой речушке. Живём в брусчатке, две комнатки на четверых. Есть огород, гараж, запорожец. Всё. Теперь ты, но не о городе, а о семье.

– Хитрый какой, ничего не рассказал. – возмутилась она, потянув меня под свод деревьев и мы пошли по тропинке она впереди и разговор сам собой утих.

В скоре мы вышли на берег то ли протоки, то ли заводи.

– У вас река больше или меньше? – она указала в сторону противоположного берега, до которого было метров пятьдесят.

Я за смеялся.

– У нас ГЭС стоит, она под пять километров перекрывает реку, в нижнем бьефе метров триста, в верхнем, не знаю, но залив на котором я бегал на лыжах полтора километра в одну сторону. Можно на ты, а то гуляю с девушкой, а звать еë по имени отчеству как-то...

– Конечно, а как тебе нравится, что бы тебя звали? Коля, Колючка, Колян.

– Как тебе нравится так и зови, лишь бы с душой. Ольга, Оленька, Ол. – не придумал я продолжение последнего имени и задумавшись шёл с ней рядом.

– Впереди есть беседка, посидим там. – предложила она.

– Ты не замерзнешь, твоё платье конечно отпад, но всё же весна.

Она за улыбалась.

– Ты начал обо мне заботиться, приятно то как.

Мы брели по шикарному песочному пляжу, держась, как пионеры, за кончики пальцев. Волны накатывали на пляж, стараясь достать наши ноги.

Солнца уже не было, только красные, постельное цвета переходящие в голубой, напоминали о недавнем закате. Сумрак ночи подбирался к нам.

Беседка стояла как маяк на самом окончании полуострова, со стороны материка она была укутана плющом, даже сейчас, когда на лианах не было листвы сквозь неë ничего не было видно. Мы сидели на лавочке. Точнее я сидел, а Ольга сидела на моих коленях и любовались последними даже не лучами, а всполохами что ещё напоминали нам о спрятавшимся светиле. Я обхватил Ольгу за талию и прижимал к себе, стараясь согреть еë. С темнотой похолодало и она начала дрожать.

– Нам пора, иначе больничный тебе обеспечен, – гладя еë плечи, сказал я.

Она повернула голову и впилась поцелуем в мои губы.

– А если я хочу по болеть, чтобы тебя мерзавца не видеть, такой весь красивый, умный. И знать что нам не быть вместе. Пойдём ко мне...

Она обняла меня, затем отстранившись встала и пошла, в другую сторону от пляжа по которому мы пришли. Оказалось, что совсем рядом есть дорога, по которой мы и шли не боясь сломать ноги в наступившей темноте.

Ольга вела темными проулками и я совсем не представлял где мы находимся. Дом в котором она жила оказался трехэтажкой с видом на железную дорогу. Мы очень тихо поднялись к ней и мышками проскочили в квартиру. Дома Ольга ожила. Она быстрее побежала переодеваться. А я хозяйничать на кухне. Поставил чайник и оценив содержимое холодильника, занялся ужином. Есть колбаса, помидоры и яйца, что из этого готовить – конечно же яишницу. Быстро нарезал колбасу, закинул на горячую сковороду, пока они обжаривались на строгал кружочками помидоры и как колбаса покрылась румяной корочкой всыпал помидоры сверху, дав сбежать соку, посыпал перцем и мелко порезанным чесноком. Затем всё перемешал и дал немного по тушиться. В это время Ольга вышла из ванной и обняв меня начала заглядывать через плечо, пытаясь определить, что я готовлю.

– Яишница с помидорами! Моё любимое блюдо! – была она в восторге.

– Ну ещё не готово, ты как больше любишь каждое яичко отдельно или болтушку?

– Отдельно, – началав наглаживать мой пресс, ответила она.

– Не мешай, а то у нас всё сгорит.

– А ты не томи девушку, а делай всё быстрее.

Пришлось выключить газ и сделать всё быстрее, от чего Ольга была в полном восторге. Она оказалась очень чувствительной девушкой, что меня очень возбудило.

В результате, я начал готовить ужин, а закончил ранний завтрак. В казарму я попал в четыре часа ночи, дневальный спал стоя на тумбочке. Так что моё появление никто не заметил, не дежурные на КПП, не дневальный. Посколько Ольга провела меня до казармы через дыру в заборе. Где я по тихому разделся и уснул сном праведника.

Глава 14

14

В воскресенья до обеда меня не было не для кого. Нет на завтрак я встал и даже сходил. Но вот разбудить меня не смогли не старшина, не Лось с расспросами, где я был и во сколько пришел. Да, как оказалось я ещё и матрас с одеялом вытрясти как-то смог, переодеться и замочить форму. Перед самым обедом я обнаружил себя в бытовке, спящим на табуретке с ножницами в руке.

– Колян, ты долго будешь чёлку ровнять, на обед пора, – разбудил меня голос Димы. Я с тревогой посмотрел на себя в зеркало, волосы только, только начали отрастать и снова сбривать их в ноль не хотелось-бы. Но всё оказалось очень прилично, без изменений. Волосы если я и подстригал, то не на своей голове.

Встав, ощутил что я отдохнул и полон сил. В дверях стоял Малыш и не знал что ему делать, его и спросил.

– Дима, расскажи чем дело кончилось с немецкими барышнями?

Он внимательно осмотрел меня.

– Уф. Ну наконец-то. Проснулся.

И пошёл от меня на выход из казармы. Догнав его, пошёл рядом.

На улице мы встали в ещё не сформировавшийся строй и Дима наконец-то ответил.

– Эмма оказывается классная девчонка, мы с ней натанцевались, они меню угостили тремя сортами пива. Мне тёмное понравилось. Рыжая всё вздыхала по тебе. Короче в пятницу идём в белый гаштет, они там будут. Ты где пропадал? Сам куда-то влез, меня кинул, – он был очень не доволен.

– Как написал один умный человек, многие знания, многие печали или как эта фраза переведена на русский. Меньше знаешь, крепче спишь, – с иронизировал я.

– Строиться. Чего разгалделись,– скомандовал Лось и рота отправилась на обед.

После обеда старшина начал собирать роту для похода в баню, а точнее в летний душ, хотя я мог и не ходить. Сегодня ночью, пол часа отмокал в ванной, а потом получил нежный массаж мыльной губкой всего тела. Но только в бане дают чистое бельё, пришлось собираться.

Мыться хозяйственным мылом, что даёт старшина совсем не комильфо и я полез за куском ещё домашнего клубничного мыла. Сверху моих мыльно рыльных принадлежностей лежал самоучитель немецкого языка.

Покрутив его в руках и вспомнив, что про книжку говорила Оленька, положил еë к тетрадкам и решил посветить сегодняшний день немецкому языку. После бани ребята за собирались в увольнитнльню.

– Я не понял, а чем увольнительную отличается от вчерашней прогулки? – удивлённо спросил их я.

– Какой ты смешной, увольнительная это увольнительная! Вон даже салабоны ушли, а вчера была прогулка только до танцев. А сейчас можно поехать хоть куда, даже на поезде.

– Но ведь в увольнительной написано, прибыть в девять часов, а сейчас уже четыре. – не сдавался я.

– Пять часов, но мои, да пацаны? Гуляем!

Я не пошёл с ними, Ольга сегодня занята. Рыжая ждёт в пятницу, а просто ходить по улицам пять часов мне не захотелось. Старшина увидив меня поинтересовался.

– Ты в увольнение пойдёшь?

– Нет. Я здесь позанимаюсь, а после ужина в спорт городок схожу,– ответил я.

– Проведи вечернию проверку, а то мне сидеть не охото, – попросил наш старшина.

– Да без проблем. Кто дежурный сегодня?

– Казаченко. С ним Волошкеевич. Толя парень шебушной, не учудил бы чего. Вот горя хапнет кто-то с ним.

Я махнул рукой ему рукой.

– Иди домой, всё будет хорошо.

И не дожидаясь ответа прапорщика, взяв самоучитель пошел заниматься в ленинскую комнату.

Дело шло к ужину и я решил закончить, потому как в голову ну просто уже не лезло ничего. В это время в коридоре раздались громкие крики и чуть ли не мат.

Очень не кстати, совсем даже и не чуть, звучал русский мат со среднеазиатских акцентом. В нашей роте не было беженцев из южных республик средней Азии, по этому мне стало интересно, что там происходит. Я высунул голову в коридор и очумел. По середине коридора стоял солдат и в руке у него был штык нож, которым он тыкал в сторону Волошкеевича и Казаченко. Те свои штыки так же держали в руках, но ими не тыкали в сторону бойца который заливался соловьем.

– Я сказал ключи давать, да. Иначе мамой клянусь, вам утра не жить. Что молчать хотим, ключи давать.

Если честно, я охренел от увиденного. Парень мотал штыком и подойти к нему спереди было сложно, а меня он не видел, можно по пробовать. Я подхватил швабру, что почему то стояла в ленинской комнате, и стараюсь как можно тише, вышел в коридор. Парни увидев меня немного задергались, пришлось приложить палец к губам. Я подошёл к солдату близко, а он продолжал орать.

"Обкуренный"– подумал я в тот момент, потому как Казаченко и Волошкеевич таращились на меня как на приведение, по моему они перестали обращать внимание на парня, а ему стало обидно и он пошёл на них. Я бросил швабру в сторону, та с грохотом упала, парень остановился и по пытался сфокусировать взгляд. Я же очутился в плотную к нему и нежно его приобнял, одной рукой захватил его руку со штык-ножом, второй приподнял его, готовый бросить его при первой опасности. Парни не растерялись, бросились вперёд и попытались вырвать штык-нож у нападавшего, но он держал его крепко. Тогда Волошкеевич врезал ему кулаком в солнечное сплетение. От удара мы с ним чуть не упали. Я попятился, но нас удержал Казаченко, парень забился в судороге, пытаясь сдаться от боли в груди и выпустил наконец-то штык-нож. После этого и я его опустил на пол снял с него ремень и заломав ему руки на зад, стянул их в районе локтей. Парень затих и не шевелился.

– Ты его часом не убил? – спросил Казаченко, пялясь на Волошкеевича.

– А чего я, я не сильно, – начал оправдываться тот.

– Парни, не о том думаете, дышит он. Звоните дежурному по части, – скомандовал я.

– Он телефон оборвал, – пожаловался Волошкеевич. – Как зашёл так сразу и обрезал провод.

– Блин, мужики, вы как не связисты. Чему вас учат здесь? – глядя на их беспомощность воскликнул я.

Раскладной нож не найдя место в моих вещах всё ещё лежал в кармане. Я вытащил его. Вот и пришло время испытать тебя дружок. Разрезал вдоль места повреждения оба конца, вытащил изолированные жилы и двумя движениями снял с них изоляцию. Провод оказался совсем не провод, на ниточной основе нанесено фольгированное покрытие, являющееся проводящим слоем. Такое решение даёт лёгкость, гибкость, а вот с ремонтность дело плохо, потому как легче провод поменять чем скрутить эти нитки. Но мы это уже проходили и обычно просто скручивали нитки тонкой медной проволкой, которой сейчас у меня с собой не было, по этому я просто связал жилы узлом. Подняв трубку телефона услышал долгий гудок, телефон за работал. На листке закреплённом перед телефоном нашёл номер дежурного по части и набрал его.

– Дежурный по части майор Филимонов, – раздался ленивый голос зам. полита в трубке, после пятого гудка.

– Здравие желаю товарищ майор. Докладывает сержант Бывальцев. У нас в роте ЧП. Нападение на дежурного по роте и дневального. Нападавший...

– Что? – взревела трубка, вся лень и благодушие из голоса улетело моментально.

– Я говорю, нападение на дежурного по роте, всё живы. Нападавший задержан, нам бы кого из офицеров нашей роты и понять что делать дальше.

– Сейчас буду, – рявкнула трубка.

Мне показалось, что не успел я положить трубку как майор оказался в роте. Хорошо, что я успел проинструктировать младшего сержанта на выполнение всех требований устава, по вызову дежурного и сержанта о форме доклада. Мы стояли возле связанного парня, которого уложили на голую кровать, всё лучше чем на полу и с любопытством смотрели на начинающийся отходняк.

– Дежурный по роте на выход, – гаркнул Волошкеевич.

Сержант вышел в коридор и я услышал его бубнеж, вскоре в кубрик заглянул зам. полит и не знакомый лейтенант с повязкой старший патруля, за которым семенили двое патрульных. Они уставились на связанного солдата.

– Кто это? – спросил майор.

И хотя я прочитал фамилию бойца на шапке, но в ответ пожал плечами.

– Солдат. В левом, внутреннем кармане прощупываются документы, но мы их не доставали, надо? – уточнил я.

– Конечно, доставай, – приказал майор. Что я и сделал аккуратно вытащил военник и передал его майору.

– Так, – начал он быстро листать военный билет.– Рядовой Одинаев. Наш. Где у вас телефон?

Козаченко повёл его к дневальному.

Мы молча стояли с патрульными смотря на парня, тот лежал и подхихикивал.

– У него ломка скоро начнется, надо бы быстрее его к медикам, – заметил я.

– Какая ещё ломка? – не понял лейтенант, окинув меня подозрительным взглядом.

– Самая обычная, после наркоты, – я не ожидал такую реакцию на мой ответ, лейтенант подскочил и помчался в коридор и там за бубнил майору, про наркоту.

В это время майор видимо до звонился и начал давать распоряжения по сбору офицеров школы и тихо добавил.

– Медиков всех подымайте и сюда пусть бегут с аптечками. Человеку, возможно, сейчас плохо будет. Подымай третью роту с оружием и боеприпасами, остальные на построение. На КПП полный шмон всех. И да возле дыр поставь по часовому.

После разговора майор подошёл к связанному солдату.

– Ты где взял наркотики?

В ответ парень хихикал и закатывал глаза. Майор ещё немного попытал его, но в конце концов плюнули ушёл в коридор мерить его шагами. Мы сидели возле связанного солдата и слушали его смех, нам было совсем не смешно.

Но долго скучать нам не дали. В роту ворвался порыв ветра, а следом в коридоре стало тесно от звёзд на погонах.

– Товарищ подполковник во второй роте совершено нападение на дневального и дежурного по роте. Нападение совершил рядовой Одинаев, это или шестая, или рота обеспечения, нападение совершено при помощи штык-ножа. Нападавший задержан. Пострадавших нет. Но он под кайфом, на вопросы не отвечает. – доложил майор чётко и громко, нам в кубрике его было слышно хорошо, а что его спрашивали после этого не было слышно, потому как разговор пошёл почти шопотом. Мы встали ожидая начальство. Командир школы заглянул, мазнул по нам взглядом, осмотрел солдата и распорядился.

– Патруль, этого в штаб. Павел Анисимович, – обратился он к майору с красной фуражкой. – Вы здесь останетесь или со мной? Здесь вроде всё понятно.

– Я здесь поработаю, разрешите наряд забрать, для дачи показаний.

– Да. На ваше усмотрение, – подтвердил его полномочия командир. И повернувшись ко мне, добавил. – Выйдем.

На улице первым делом мы увидели бегущего ротного. Подполковник дождался его и заговорил.

– Что-то медленно бегаешь, капитан.

Наряд снимай, с ними пусть особист разбирается. Не тушуйся, твои вроде орлы.

Было видно как капитан выдохнул, отдал честь и побежал в располржение. За ним начали тянуться взводные и зам. полит. Но с ними под. полковник не разговаривал.

– Ты замешан в этой байде? – спросил он меня, когда мы остались одни.

– Да, – кивнул я головой.

– Рассказывай, – по требовал он.

Мне собственно скрывать не чего по этому я и выложил всё как было дело и добавил.

– Меня смущает начало истории, с какого перепугу он полез к нам, хотя знает, что здесь старослужащие и что нас на испуг не взять.

– Майор разберётся не переживай, он уже пару раз выглядывал, видимо твоя фамилия уже мелькает в ответах. Иди к нему и если всё подтвердиться, то готовь дырочку в кителе, не забуду.

– Разрешите идти? – спросил я отдавая честь.

– Иди.

Майор оказался въедливый скотиной. Сначало он посадил меня в кабинете ротного и заставил писать объяснительную. А потом три раза переписывать. Затем мы с ним шаг за шагом, прошлись по моей объяснительной. Особенно ему понравилась швабра, после отбоя он показал мне палку.

– Эта швабра? – спросил он, я глядел на палку с прикрученной на конце деревяшкой, но там где должна быть палка в две стороны, была только в одну сторону. Явно, что это была не швабра, а что-то другое.

– Я еë не рассматривал. Можно в руку, – попросил. Взяв еë почувствовал знакомые ощущения тяжести и какой-то хлипкости.

– Она. Также в руке дребезжала, – отдавая палку майору, проговорил я.

– Это, молодой человек, не швабра. Это приспособление для открывания фрамуги. Пошли дальше. Что вы хотели с ней сделать?

– Если честно, стукнуть ей по башке ему, как то сыкотно выходить против штыка, в руках придурка. Но я отказался от этого, когда вышел и понял, что он ничего не понимает, по этому просто захватил его руку, а второй рукой прихватил его, чтобы он не вывернулся.

– Интересно получилось, а сам как при этом себя чувствовал? – не унимался майор.

– Адреналин по мозгам бил, ха да я не курю вообще. Но после этого так захотелось, что мочи не было терпеть.

– Откат был, понятно. Спать иди, поздно уже. А скажи, как тебе младший сержант Волошкеевич, адекватный парень? – как бы между прочим поинтересовался майор.

Блин, а вас Штирлиц я попрошу остаться. Точно. Я уже раслабился, а тут вопрос на миллион, причём про Волошкеевича.

– Парень он шебушной, но хватка как связиста есть, – начал я сваливая всё на профессиональные рельсы.

– Я про другое, мог он сказать обидное человеку? – майор аж впился в моё лицо.

– Как любой человек, всё мы иногда говорим глупости, о которых потом жалеем, – майор отпустил меня, но я ещё час ходил, пока меня не потянуло в сон.