Текст книги "Логофет Базилевса (СИ)"

Автор книги: Александр Санфиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Я как раз собирался назавтра отправиться в Тану, чтобы поглядеть, что там творится. И сразу по возвращении начинать подготовку к военным приготовлениям. У меня был запасной вариант, если Иоанн Комнин мне не ответит, мы пойдем на печенегов, которые практически не отходили в этом году от Дуная. Насколько я понял, это были последние печенеги, которые еще кочевали по степи. Остальные их родичи уже давно служил ромеям, русам и булгарам. И надо было что-то с ними решать, или они будут, также, как половцы у меня или их надо уничтожить, как самостоятельную военную силу.

Мы ехали по городу и с удивлением смотрели на переполох, поднявшийся среди городской стражи. И тут меня перехватил префект Гаяс, неожиданно вышедший из здания канцелярии..

–Эпарх, слава господу ты вовремя вернулся– закричал он встревожено,– из Константинополя прибыл севастократ Исаак, и просит, чтобы ты поднялся к нему на борт.

– Опа, вот так дела, -подумал я,– Иоанн что-то действует совсем не так, как я предполагал. Нехочет ли он меня просто прихватить на дромоне и вывезти в столицу.

–Хорошо Гаяс,– ответил я префекту,– только мне надо привести себя в порядок, не могу же я показаться к севастократу в таком виде.

Прошло около двух часов все мои приготовления были закончены и с холодком, пробегающим по спине, я поднялся на борт дромона.

В это время небольшая лодчонка с тремя рыбаками подплыла к корме, и они затеяли оживленную перепалку с моряками, пытаясь продать свой улов подороже.

Пройдя сквозь несколько рядов охраны, тщательно проверивших меня, я зашел в роскошную каюту, в которой спиной к двери стоял чем-то знакомый человек.

Мне уже все стало понятно, и я с интересом наблюдал, как ко мне поворачивается Василий главный логофет базилевса.

Он улыбнулся:

– Опять не удалось удивить тебя Глеб. Почему ты так спокоен?

–А почему я должен удивляться, наверно, не каждый день Базилевсу империи предлагают союз для борьбы с сельджуками, ничего не прося взамен. Конечно, я не ожидал, что именно ты покинешь Константинополь ради встречи со мной, а пришлете какого-нибудь стратега.

Василий уже без улыбки сказал:

–Базилевс благодарит тебя за предупреждение. Действительно его сестра вновь занялась своим любимым делом, попыткой заменить Иоанна своим мужем, а если не получится, то братом базилевса. Исаак хоть и старше, но слабоволен и очень легко следует чужому мнению, Ей бы было легко им управлять.

Так вот мы, надеюсь правильно, поняли твой намек на женский монастырь. На этом дромоне прибыла Августа Анна, а я решил проводить ее в столь дальний путь, чтобы он закончился успешно.

На мой немой вопрос он поспешил добавить,– Базилевс считает, чтоИсаак и Вриенн ему еще пригодятся. Без Анны, которая постоянно их провоцировала, они будут вполне управляемы.

Василий, как бы оправдывался передо мной. Он, как и я, совершенно так не считал. Ему и без моего скептического выражения лица было понятно, что его слова вовсе не значат, что эта сладкая парочка не постарается в скором времени замутить еще один заговор. Но это было, собственно говоря, не мое дело. Напряжение ожидаемой схватки спало, хотя я все же не был уверен, что Василий, поговорив со мной, не прикажет меня тут же пристрелить.

Между тем Василий позвонил в колокольчик, и в каюту, сгибаясь в три погибели, вбежали слуги и в момент накрыли пышный стол.

Когда мы уселись за стол, в каюту зашла женщина средних лет, в простой монашеской одежде. Она с ненавистью посмотрела на меня и без приглашения села рядом с нами. Я с трудом узнал в ней сестру базилевса. Видимо перспектива на всю оставшуюся жизнь похоронить себя в женском монастыре на далекой окраине империи, ее совсем не радовала.

–Константин ты, или Глеб мне все равно как тебя зовут, – произнесла она осипшим голосом,– скажи правду, что меня ждет? Я хочу знать.

–Августа, – почтительно начал я,– ты сестра моей жены и мы вроде бы родственники. Я предложил Базилевсу, чтобы ты немного погостила у нас, а потом, когда монастырь будет достроен, ты можешь применить все свои немалые знания для его успешной деятельности. В этих диких краях еще немало язычников, которых надо приводить в лоно нашей церкви. И ты сможешь внести свою скромную лепту в это богоугодное дело.

Великий логофет с кривой усмешкой глядел на меня из-за спины Августы, он, наверняка, не верил моим словам совершенно, и думал, что Анна в Таматархе будет сидеть в самой дальней и темной келье монастыря, без всякой связи с внешним миром. Но я говорил чистую правду, и собирался действительно делать то, что обещал. Куда может сбежать из Тьмутаракани одинокая женщина, пусть даже и сестра базилевса?

Я же решил отложить объяснения со свояченицей до приезда в город и перешел к разговору с логофетом. Тот уже ожидал этого и задал очередной вопрос.

–Глеб, скажи, каким образом ты узнал о заговоре?

Он видимо уже окончательно похоронил Анну в подземелье, раз так откровенно при ней завел этот разговор.

–Василий, если я открою тебе правду, ты этому все равно не поверишь, поэтому скажу так, я просто понял, что это произойдет и, как видишь, оказался прав.

Василий вздохнул,– я и не сомневался, что ты ничего не скажешь о своих шпионах во дворце. Ладно, давай перейдем к обсуждению плана войны с султанатом. Базилевс рад иметь тебя в союзниках в этой войне. Я не уполномочен конкретно договариваться о самих военных действиях, а должен уточнить сколько ты можешь выставить войск и к какому сроку, чтобы мы могли думать о переправе вас через Босфор .

Мы долго обсуждали все вопросы, я понял, что ромеи не очень доверяют мне, потому, что больше всего обговаривались маршруты войск около Константинополя. Ну, положим, я бы и сам не очень доверял орде в сто тысяч всадников, которая будет проходить рядом с богатейшим городом мира. Со слов Василия базилевс также не возражал, если мы по пути займемся печенегами, что я обещал сделать, но заметил, что гоняться за каждым кочевьем нам будет некогда.

Когда мы закончили разговор, то оказалось, что на столе все было подъедено, и Василий удивленно смотрел на пустые блюда. Я же за все время съел немного из тех кушаний, которые Василий брал сам, а пил воду из фляжки, привезенной с собой. Мой собеседник, увидев это, хрюкнул что-то неодобрительное, но настаивать на питье вина, услужливо наливавшееся прислугой, не стал.

–Василий,– предложил я, давай поедем ко мне, думаю, что мы сможем продолжить трапезу, а главное, – тут я ему подмигнул,– мне совершенно ни к чему тебя травить.

Мы оба понимающе засмеялись, и Василий пошел собираться в дорогу. Анна, не пропустившая ни слова из нашей беседы, также встала и вышла из каюты.

Через час пара лодок высадила меня и моих спутников на берег. Анну сопровождали две служанки, и еще четыре крепких раба несли ее тяжелые сундуки. Логофет же приехал всего с двумя охранниками. В ответ на мой удивленный взгляд он, улыбаясь, пояснил,– думаю, что твои тени будут охранять меня не хуже, чем мои и показал взглядом на небольшую рыбацкую лодочку, которая держалась неподалеку от нас.

–Да прокололся, подумал я,– никогда нельзя недооценивать противника. Если бы сегодня меня решили убить, то пришлось бы сражаться в одиночку. И машинально погладил свою одежду с подшитыми под нее металлическими квадратами с заточенными до бритвенной остроты краями.

Варвара вышедшая вниз, встретить меня, изумленно смотрела на старшую сестру, а потом ринулась обниматься.

–Анна,– восклицала она в перерывах между объятьями, – неужели ты предприняла такое путешествие, чтобы увидеть меня.

Та же сконфуженно молчала, по-видимому, не зная, что сказать сестре на людях.

–А могла бы, и придумать за время поездки,– раздраженно подумал я.

–Варя,– прервал я радостные восклицания своей жены, – Анна устала с дороги, забери ее к себе, она отдохнет, вы поговорите. А потом можете спускаться вниз. Я думаю, что вы не опоздаете.

Великий логофет, на вечерней трапезе не расслаблялся, от его внимательного взгляда не осталась не замеченной ни одна подробность моей теперешней жизни. Он даже почти не пил вина, видимо, чтобы иметь ясную голову на сегодняшний вечер. Мои ухищрения против возможного отравления также были внимательно рассмотрены.Здесь мы уже не разговаривали о предстоящем походе, а просто логофет рассказывал последние новости Константинополя, и злословил по поводу общих знакомых. Он был до жути доволен проколом логофета дрома, когда в письме префекта Гаяса, было обнаружено мое письмо. Мне же это довольство не очень понравилось.

–Может, где-то еще имеется шпион Василия, про которого я ничего не знаю?– пришло мне в голову.

Когда же к нам спустились жена и Анна, разговор принял совсем другое направление. Варвара жаловалась на мое почти постоянное отсутствие, и погоду, Анна сидела, поджав губы, и ни с кем не разговаривала. Мне показалось, что она так и не рассказала сестре, что ее сюда сослал брат, чтобы она не совала так активно свой нос в его дела. Прочие сегодняшние гости были озадачены отсутствием севастократа Исаака за столом. Но видимо решили, что он посчитал для себя слишком постыдным посетить резиденцию эпарха самого захудалого фема ромейской империи.

Постепенно беда пошла про местные дела, когда же я сказал, насколько выросло население за прошедший год, и увеличились сборы налогов, глаза у Василия заблестели.

–Конечно, подумал я, когда появится у базилевса, первым делом будет уговаривать того, отменить экскуссию, что бы налоги шли не мне, а в Константинополь. Только поезд ушел дорогой, теперь все денежки по любому будут мои.

Засиделись мы допоздна, но на ночь недоверчивый сановник перебрался на дромон. Перед этим я пообещал завтра показать ему строящуюся крепость в Корчеве.

К середине следующего дня дромон доставил меня с Константинопольским гостем в Корчев, где насвстречали префект и видные горожане. Но кроме них меня встречали еще около двух десятков половецких военачальников, на которых с большой опаской косились окружающие.

–Понятно,– подумал я,– каким –то шестым чувством почуяли что скоро поход. Мой спутник, также с большой опаской смотрел на кочевников. И потом, видимо не сдержав эмоций, тихо сказал мне на ухо:

–Наверно только такой, как ты, ненормальный смог подчинить этих дикарей себе, но не надейся, что это надолго, как только они почуют слабину, разбегутся по степям, посадив твою голову на пику.

–Василий, ты не понимаешь, они сами выбрали меня своим каганом, и только моя смерть или военные неудачи могут изменить этот факт,– также тихо сказал ему в ответ и добавил,– а я постараюсь, чтобы военных неудач у меня не было, или, по крайней мере, они были не очень большими.

Вставшим на колени военачальникам я приказал ожидать меня, и отправился вместе Василием к стройке. Огромное здание крепости уже возвышалось на половину своей предполагаемой высоты, и было видно отовсюду. Когда мы подошли вплотную, и каменные стены из грубо высеченных каменных боков нависли над нами, я уловил взгляд Василия, брошенный на меня. Этот взгляд как бы приценивался,– сейчас тебя убить, или немного подождать.

–Да уж, вздохнул я про себя, – с моим родственничком Иоанном, как-то надо объясниться по настоящему, иначе постоянно будешь ждать или яда в вине или ножа в бок.

Но Василий больше таких взглядов не кидал, а с удивившим меня энтузиазмом полез рассматривать все построенное, а потом вступил в беседу с архитектором, притом беседовал с ним на итальянском языке, и я ничего не понимал в их беседе. Но я все равно знал, о чем они говорят, Василия, как и венецианцев, интересовали те изменения от принятых сейчас стандартов в этих постройках, но на эти вопросы архитектор ответить все равно не сможет. И действительно Василий вскоре повернулся ко мне и начал задавать ожидаемые вопросы, но я с улыбкой отвечал, что когда все будет готово, все сразу поймут, для чего это делается.

Стройкой я остался доволен, если все будет продолжаться в таком темпе, к зиме почти все будет сделано. И когда я перееду сюда, то буду считать, что моя семья, которая в этом году должна будет увеличиться, будет в относительной безопасности, потому, как невысокие кирпичные стены крепости в Таматархе оптимизма мне не внушали.

Когда мы прошли во внутренний двор крепости, где пока еще никаких особых построек не было, Василий закрутил головой. Немного помолчал, но все же не вытерпел и спросил:

Я не вижу у тебя колодцев, здесь что, нет воды.

В ответ я позвал его за собой, мы в сопровождении венецианцев спустились по широкой каменной лестнице в большой подвал, занимавший почти такую же площадь, как двор крепости. Пройдя по пустым гулким помещениям, освещаемыми факелами охраны, мы подошли к темнеющему провалу и по очередным ступенькам спустились еще ниже. Здесь, после теплого весеннего дня, было прохладно и пахло сыростью. Пройдя немного дальше в тусклом свете факелов мы увидели большой бассейн полный воды, там, где в него входила труба от источника было заметно слабое течение.

–Вот так и будем жить,– сказал я,– воды, как видишь, нам хватит. Ну, а если все же кто-нибудь догадается перекрыть источник, который еще надо отыскать, то этой воды хватит не на один месяц. И вот посмотри,– я показал на потолок, из которого прямо над бассейном выходили несколько керамических труб, – В эти трубы будет стекать вода с крыш и стен крепости во время дождей.

Во время разговора архитектор Ладислао стоял с таким видом, как будто он сам все это придумал. Хотя он мог гордиться, все жеэто именно он выполнил в камне все мои замыслы. Но зато и почти все средства, которые я получал, уходили сюда, как в воду. Мне уже неоднократно намекали мои приближенные, что я мог бы житьна более широкую ногу. Даже наш управитель, поняв, что у меня нет привычки за каждое неосторожное слово рубить головы, как то осторожно намекнул, что я мог бы и чаще проводить приемы и устраивать пиры. Но пока мне было не до этого, и будет ли, когда-нибудь я не знал.

После увиденного логофет пока мы не поднялись во двор, не произнес ни слова.

Жаль, – подумал я,– что не могу ему продемонстрировать залп пушек, которые картечью из бастионов фланговым огнем будут сметать вдоль стен всех нападающих вместе с лестницами. Или залпы пушек чугунными ядрами, которые пока еще были только в моей голове, по дромонам, или любым другим судам, проходящим через пролив.Но, увы, пока это были только мечты. Я прекрасно помнил, про железную руду и уголь Тавриды, и их невысокое качество, но надеялся, что, по крайней мере, для моих несложных творений, этого качества будет хватать. Если все будет складываться удачно, и я вернусь живым из похода, мастера бронзового литья займутся и производством чугуна.

Оставив логофета беседовать с префектом, который подобострастно повел высокого гостя в свою резиденцию, я пошел к половцам, невозмутимо сидевшим на походных кошмах и потягивающих кумыс из кожаных бурдюков. Они оживленно беседовали с моими нукерами, видимо рассказывая им новости, которых они были лишены, занимаясьохраной своего хана.

Усевшись рядом с ними, на торопливо подложенную подстилку, взял в руку деревянную плошку, в которую немедленно была налита белая пенящаяся жидкость, с удовольствием вдохнул знакомый запах кислого кобыльего молока, и завел неторопливый разговор о том, как проходит кочевье, не пал ли скот, здоровы ли новорожденные дети, как проходит подготовка к походу, у всех ли воинов достаточно оружия и снаряжение.

Мои собеседники также неторопливо отвечали на мои вопросы, и терпеливо ждали, соблюдая вежливость, когда их каган перейдет к деловой беседе.

Когда я, наконец, перешел к главному, их глаза вспыхнули радостью, но даже и тогда они не зашумели и внимательно слушали мои слова. Получив мои указания, они быстро собрались, и, простившись со мной, с гиканьем поскакали к городским воротам.

Ну, вот и все,– подумал я,– теперь ничего не остановить. Через несколько дней десятки тысяч степняков двинутся к перешейку, а затем, широко разойдясь по степи, единым фронтом пойдут на запад, чтобы потом, собравшись за Дунаем и Днестром пройти, сотни лет известными кочевникам Балканскими проходами, к Константинополю. А там нас должны будут ждать множество судов, чтобы достаточно быстро переправить всю эту армаду в Малую Азию, где мое войско должно будет разобраться с Данишмендидами, туркменами образовавшими свое государство в котором сейчас султаном был Гюмюштекин. После этого я мог или идти до Трабзона, чтобы слегка припугнуть, собиравшихся отколоться от ромейской империи феодалов. Либо, идти на помощь к Иоанну, если у него будут проблемы с сельджуками. В это время войска Иоанна будут отвоевывать свои города у Конийского султаната. Его султанРукн ад-дин Масуд, сидевший в городе Конья, наверно уже с тревогой ожидал ромейские войска. Мне, конечно, очень хотелось самому с ним разобраться, помня о похищении Варвары, но придется воевать там, куда отправит меня Иоанн. Тем более, надо честно признать, что он, в отличие от меня очень опытный военачальник. Я же пока знаю о сражениях в основном из книг, а мои два успешных похода, это ничто по сравнение с тем, на что я замахнулся сейчас. Пушек и пороха у меня ничтожно мало, и они пойдут в дело, только если без них совсем не обойтись.

Конечно, это были только наметки того плана, который разрабатывал Иоанн. Но когда мы встретимся, уже на восточном берегу Босфора, я надеялся, что разговор приобретет более конкретные очертания.

Проводив удаляющихся половцев прощальным взглядом, я, в поисках логофета, отправился в канцелярию префекта, где низко кланяющиеся писцы быстро проводили меня к нему. При моем появлении Василий резко замолчал, и с неудовольствием уставился на меня. Я же ехидно улыбнулся и сказал:

–Прости, что помешал. Придется тебе посылать инструкции в письменном виде.

–Совсем обнаглел,– подумал я. Очень хотелось вообще послать его подальше. Но все же время для этого еще не пришло. Номинально мне было необходимо побыть эпархом еще с год. Хотя все уже совершенно ясно представляли, кто здесь хозяин. Поэтому префект растерялся и, наверно, уже прощался со своей жизнью.

Одарив его на прощанье улыбкой, от которой префекта передернуло, я вышел из комнаты, прихватив с собой великого логофета.

–Василий, я понимаю, что тебе хочется много знать про меня, и про все, что тут делается, но ты это делаешь очень неуклюже, неужели не научился за время свой службы у базилевса,– съехидничал я.

Великий логофет, привыкший к моей манере вести разговор, на эти слова не отреагировал. Он снисходительно улыбнулся и сообщил:

–Глеб, ты же все понимаешь, с кем-нибудь другим, я даже не стал бы ничего говорить, но ты ведь точно такой же, как я, Базилевс должен знать все, что делается в его владениях, и узнавать это от меня. А делаю все очень неплохо, просто ты это делаешь не хуже.

–Василий, надеюсь, ты в свою очередь понимаешь, что место, где мы сейчас находимся, является владениями базилевса, пока я с этим согласен.

Но на этом все, даже, когда я буду полноправным владельцем Тавриды и Таматархи, я не собираюсь идти на Константинополь. Ойкумена очень большая, ты даже не представляешь насколько. И мне есть куда направить свои войска. Я хотел бы, что бы ты донес мои мысли по этому поводу до базилевса, еще до нашей с ним встречи.

В сопровождение охраны мы вернулись на дромон и вскоревернулись в гавань Тьмутаракани.

Прошло несколько дней все русские рати обоз, пешцы и катафракты были уже в пути, идя через степи Тавриды к перешейку полуострова, где должны были встретиться с медленно кочующими в ту же сторону половцами. Великий логофет у меня не задержался и отбыл на родину, увозя мое послание Базилевсу. Воинские станыоколо города опустели прилично, здесь оставались лишь войска, которые нужны были Ратибору, чтобы бороться с искушением горных племен попробовать на слабо Тьмутаракань. Мне тоже надо было поторапливаться, но все же хотел, напоследок попасть в устье Дона и посмотреть, как идет дела по строительству верфи и восстановлению крепости. С капитанами вернувшихся оттуда судов у меня состоялся обстоятельный разговор, в котором пришлось рисовать приблизительную карту берега Черного моря и объяснять, как и где, когда возможно появление наших войск. Я не собирался таскать за собой обоз трофеев, если, конечно, они будут. Пока у меня имеется хоть и небольшой, но флот, пусть он увозит все награбленное в Тьмутаракань, чтобы у базилевса не было большого соблазна на обратном пути утопить нас в Босфоре. Мы договорились о системе сигналов, для первой встречи, что будет дальше, уже будем решать по ходу дела.

И вот настал день отъезда. Последние два дромона отходили от причалов Тьмутаракани, направляясь в устье Дона.С Варей мы простились дома, я не хотел, чтобы беременная жена прощалась со мной на берегу. И вообще в эту ночь,мы наверно перестарались, так, что ее заметно покачивало. Когда я уходил после бессчетного поцелуя, Варвара, глядя на меня мокрыми от слез глазами, сказала:

–Обязательно вернись живым, мы с сыном будем тебя ждать.

Я про себя подивился ее уверенности, что у нас обязательно родится сын, и с тяжелым сердцем вышел за дверь.

В порт меня провожал весь бомонд города, и казалось, что у провожающих гораздо больше уверенности в благополучном исходе моего предприятия. По крайней мере, купцы уже заводили разговоры об оптовых закупках различных товаров, которые можно было найти в турецких владениях.

У трапа я крепко обнялся с Ратибором, и шепнув ему

–Береги Варвару,-шагнул на качающиеся доски. Мой конь сам взбежал по трапу и легко прыгнул на палубу, что у суеверных зевак, собравшихся на берегу вызвало оживление.

–Боги благоволят, – было общее мнение и христиан и язычников .

И вот огромный хеландион, влекомый дромоном поменьше медленно отошел от причала, в трюмном отсеке,предназначенном для перевозки лошадей послышалось беспокойное ржание. Низкий таманский берег удалялся. На хеландионе сбросили канатот буксира и ветер, дувший в косой латинский парус, повлек нас в нужном направлении.

За тремя дромонами следовали две галеры, реквизированные мной у шустрых венецианцев, которые, не просясь у хозяина, решили, что неплохо в Тане устроить рабовладельческую факторию. Ну что же теперь они вместе с касогами, поработают рабами на восстановлении крепости и постройке верфи.

–Кстати, не забыть бы дать наказ охране, чтобы венецианцы дожили до того времени, когда начнет работать верфь, знающие морское дело люди мне не повредят,– подумал я,– калафатами ( корабельные плотники), Иоанн Комнин меня вряд ли снабдит.

А галеры сейчас везли телеги вагенбурга, и осадную технику, ту которуюя смог извлечь из глубин моей памяти и рассказать о ней мастерам. Сейчас корабли отвезут нас в будущий Азов а затем, не торопясь, пойдут к Босфору, мне совсем не улыбалось все свое возить собой, если можно воспользоваться морем.Никаких городов я брать до переправы через пролив не собирался.

Постояв еще немного, вдыхая теплый солоноватый воздух, я ушел в свой закуток, и лег спать.

Рейс занял пару дней и вскоре мы подошли к месту назначения. Как и предполагал капитан в устье Танаиса –Дона нашему кораблю войти не удалось слишком велика была осадка . Поэтому пришлось проводить целую операция по выгрузке лошадей. На плоты, которые подошли от берега кони панически боялись сходить, крик и ругань стояли полдня, пока последние животные не оказались на берегу. И то, последние лошади разломали хилое ограждение одного из плотов, ринулись в воду и сами выплыли на низкий топкий берег. И конечно зачинщиком этого беспорядка стал мой Ворон, который первым бесстрашно шагнул с плота. Мы же, подплыли на лодках к временным мосткам, сколоченным прямо у подножия восстанавливаемой крепости. Воины побежали ловить коней. Я пошел навстречу встречающим, выстроившимся на берегу. Когда подошел, все, кроме трех бояр встали на колени.

Стоявший впереди коренастый плотный боярин Варнава, назначенный мной воеводой будущей крепости и верфи, поклонился и с достоинством приветствовал меня.

Я, поздоровавшись, сразу сообщил воеводе:

–Извиняй Варнава, но вотприходится поторапливаться. Давай веди, показывай, что вы тут успели сделать.

Воевода, похоже, был недоволен моими словами, но внешне ничем этого не показал и повел меня мимо убогих саманных построек, к свежей кирпичной кладке на старом фундаменте крепости. Вокруг царила рабочая атмосфера. Рабы и вольные строители суетились, обжигая в кострах глыбы известняка. В творильных ямах тушили негашеную известь.

Посреди всего этого безобразия стоял один из трех венецианцев, которые строили крепость в Корчеве. Он с удовольствием поехал в Тану, радуясь возможности заработать больше.

Увидев меня он подбежал и усердно кланяясь начал что-то быстро говорить. Подошедший толмач сообщил:

– Княже, просит латинянин за земляков своих, кои теперь в холопах обретаются.

–Так чего же он хочет, спроси?

–Известно чего, чтобы ты освободил их от холопства.

–Понятно. Ну, что же, Элисио,– обратился я к венецианцу,– я согласен, можешь выкупить всех своих земляков, для тебя я даже не буду повышать цену, продам, как рабов с севера.

Толмач, сразу понял суть моего предложения, ядовито заулыбался и перевел мои предложения архитектору. Тот, начав радостно улыбаться, неожиданно посмурнел, и уже не так быстро вновь, что-то сказал.

Как я и ожидал, ему совсем не улыбалось тратить собственные денежки, чтобы выкупить своих земляков.

Так ты, что Элисио, хочешь, чтобы я просто так освободил сто человек, которые без моего соизволения решили здесь построить свою крепость? – спросил я своего архитектора. Этого не будет. Хочешь, выкупи их, не хочешь, они будут работать у меня до самой смерти.

Венецианец, глядя на меня, вновь что-то сказал.

Толмач став серьезным , перевел:

–Княже, латинянин боится, что сюда придут галеры с его родины и он не получит своих денег.

Я засмеялся.

–Пускай не боится, а строит крепость. Скажи ему, что у нас достаточно воинов, чтобы сжечь все галеры вместе с теми, кто там будет.

Как я и предполагал, родственных чувств к землякам, чтобы не пожалеть на них круглую сумму, у Элисио не нашлось. Поэтому, оставив пустой разговор, я пошел вместе с ним разглядывать то, что уже успели сделать строители. Сделать они успели совсем немного, но и времени прошло всего ничего. Варнава, шедший рядом, сообщил, что строители выстроили себе саманные хижины. А рабы, пока все живут в землянках. И уже начали хоронить первых умерших.

–Варнава,– обратился я к воеводе,– если у тебя будут умирать холопы и вольные, с кем ты будешь выполнять мое поручение? Новых найдешь? А где ты найдешь турков, которые на верфях корабли строили, у меня пока таких больше нет. Так, чтобы к зиме, чтобы все жили в тепле и одеты были не в такие лохмотья. Особо латинян береги, половина из них моряки знатные, чтобы живы были все. Мне нужно, чтобы за два года крепость стояла, и на верфи корабли строились.А на кораблях знающие люди будут нужны. И нечего похороны здесь устраивать. Люди работать должны, а не помирать, как мухи. Что холопы у тебя такие тощие? Некому на охоту ездить? Войско твое, чем занимается? Им охота в радость. Вот и пусть дичь возят. Вокруг половцы кочуют, а рядом бродники живут, от них пока вроде опасаться нечего. Но бдить надо. Как приеду с похода к осени, а может уже в зиму, так за все спрошу.

Варнава, вроде бы проникся и, повел меня дальше по берегу, показывая, где будут построены вспомогательные мастерские. Но крутом пригорке уже сушились дубовые бревна, ловко выкатываемые мужиками по накату из воды.

–Вот княже, вчерась первый сплот приплыл с верховьев, бродники слово держат,– сказал воевода,– все как ты с ними договаривался, делают.

Я подошел к бревнам. От них шел особый запах прелого дерева.

Вот,– думал я, – этим деревьям суждено стать первой основой моих кораблей. И почему я ничего в свое время не узнал про постройку судов и их устройство, придется мне полагаться только на здешних мастеров, да еще подкидывать кое-какие идеи, чудом оставшиеся в голове.

Внимательно все осмотрев, мы вернулись к причалу. Там также кипела работа, собирались телеги, в них запрягались лошади и нагруженные всяким скарбом они выезжали, освобождая место для следующих. Дело хорошо шло и без моего пригляда, поэтому я дал себя уговорить и посидеть за накрытым столом в доме воеводы, который тоже не блистал красотой, но все же был похож на дом, в отличие от нор, в которых ютились рабы. Я тяжело вздохнул:

–Ну, что я могу сделать, не перевоспитаю же всех вокруг. Никто ведь ничего особенного в этом не видел и сами рабы в первую очередь.

Пребывание в будущей крепости не затянулось и на следующий день мы уже были в дороге.

И вновь под копытами коней мелькает ковыльная степь, со всех сторон слышатся разговоры воинов, старающихся перекричать топот тысяч копыт. Мои тумены, развернувшись, как крылья огромного невода идут по степи. Уже скоро Днепр, и первая серьезная переправа. А сколько их еще впереди. Наш переход я старался использовать, как тренировку. Не мудрствую лукаво, сделал то же самое, что через сто лет сделают монголы, упорядочил войско кочевников, и сейчас у меня девять туменов, девять военачальников. Под каждым из них десять тысячников, и так далее до десятка, в котором десятник царь и бог, следящий за тем, чтобы каждый воин имел все необходимое для боя. Мы отрабатывал систему связи, набирали посыльных, я проводил вечера у костра и в походной кибитке в беседах с командирами туменов. Это были все старые опытные воеводы, не один десяток лет водившие свои отряды на русов, венгров, и ромеев, Тем удивительней, что слушали они меня беспрекословно. Хотя исо своими земляками у меня хлопот особых не было. Рулав Туазов хорошо держал в руках свое воинство. Единственное, что меня беспокоило, темпы нашего передвижения были не высокими, очень нас тормозил обоз, хотя пароконные телеги достаточно быстро передвигались вслед за нами. На них лежали немногочисленные заболевшие, илиполучившие травму воины. С несчастными, получившими тяжелые травмы, никто не церемонился, их просто быстро и безболезненно лишали жизни. И те, кого убивали и убивавшие относились к этому, как к обычной прозе жизни.

Легкими движениями ног я управлял своим жеребцом, голова опять была занята мыслями о доме. Странное дело с того момента, как я «провалился» в прошлое, о своей прежней жизни я даже не вспоминал, то ли это была, какая-то психологическая защита, или что другое, не знаю, собственно даже не было особой тоски о безопасной бритве, гаджетах и прочих дарах цивилизации. А вот сейчас мои мысли постоянно возвращались к Тмутаракани, что там делает моя жена и как ладит со своей сестрой, которую я так и не отправил в недостроенный монастырь. Перед отъездом я все же поговорил с ней и объяснил. что здесь ее попытки организовать какую-нибудь заваруху не прокатят. И что сбежать в Константинополь отсюда невозможно. А бежать в любое другое место для уже пожилой по местным меркам женщины , просто глупо. В лучшем случая она станет рабыней в ауле касогов.