Текст книги "Когда проснётся ведьма (СИ)"
Автор книги: Александр Науменко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
– Тебя только это волнует?
– Нет! Ещё и...
Виктория Павловна издевательски улыбнулась, хмыкая.
– Чтобы ты знал, мой дорогой, именно я приношу в семью деньги, а не ты. Ты нигде не работаешь. Ты только играешь на автоматах. Ты никто.
Муж, было, ринулся вперёд, но застыл на середине кухни с повисшими руками. Его взгляд, минуту назад злобный, беспощадный, вдруг потух, выгорев окончательно и бесповоротно. Сколько раз она била этим оружием, и каждый раз острие меча попадало прямо в сердце. И этот скандал не стал исключением.
– Если бы ты являлся настоящим мужчиной, то не сидел бы дома. Ты бы не позволял так с тобой обращаться. Признайся, тебя всё устраивает.
Он отрицательно затряс головой. Лицо пошло красными пятнами. Но кому Сергей Романович врал. Супруга говорила правду. Ему было удобно. Да, он злился из-за любовника, но продолжал жить прежней жизнью, желая посещать казино, пить дорогую выпивку и позволять себе многое ещё из списка удовольствий.
– Ты очень жестокая женщина, – прошептал он. – Как твоя мать. В тебе нет ни капли сострадания.
– Прекрати ломать комедию. Тебе это не особо идёт.
Виктория Павловна вздохнула. Она отлепилась от шкафчика, приближаясь к мужу, дотрагиваясь кончиками пальцев до его щеки, будто неохотно и даже с какой-то брезгливостью.
Ей всегда нравились сильные мужчины, что имели собственное я. Таких вот без чувства собственного достоинства она не уважала. Тряпки, одним словом. И ей часто думалось, каким образом ей не посчастливилось выскочить замуж за этого человека. Правильно говорила её мать, что Сергей являлся неудачником. Тем не менее, оба супруга жили по-прежнему, и жили уже столько лет. Как и благоверного, Викторию всё устраивало. Она уходила, когда хотела, также и возвращалась. Никто ей не был указом.
– Тебе не идёт злиться. Ты просто смешон.
Она резко отвернулась, приближаясь к столу, беря графин с гранатовым соком, наливая его в стакан, делая несколько быстрых глотков.
– Мне жалко дочку.
– А что тебе её жалеть?
Отставив графин, жена обернулась.
– Она замужем, и о своём будущем позаботиться сама.
– С каждым годом она всё больше и больше походит на тебя. Превращается в такую же стерву.
– А это разве плохо? – изогнула бровь женщина. – Сильные выживают, слабые подчиняются.
* * *
За стеной Марина дёрнулась, выронив пульт от телевизора. Тот работал без звука, и дочка слышала прекрасно весь скандал, так как стены были сделаны из такого материала, что отлично пропускали звуки. Она являлась свидетелем такой ругани не в первый раз, но в первый раз отец её сравнил с матерью, чуть ли не назвав стервой. Марине стало жутко обидно. Ведь именно она выручила его из ситуации с деньгами, пойдя на риск, до конца не уверенная в конечном результате. И вот теперь получила благодарность.
– Ну спасибо, любимый папа, – прошептала она обиженно.
«Делай теперь добро».
Впрочем, отец никогда не испытывал к ней особо тёплых чувств. Он даже однажды, когда особенно много перебрал, заявил, будто Марина не его дочка, а её мать просто нагуляла от кого-то. Эти слова запомнились надолго, навсегда, до сих пор горя невыносимым огнём в мозгу. И зная мать, девушка всё время задавалась вопросом, а не был папенька так уж и не прав? Она совсем не была похожа на него, если брать внешность. Характер? Вначале, возможно, но только не сейчас. После истории с Марком она стала меняться. Меняться не быстро, а медленно, но уверенно.
– Почему вы вечно орёте, и меня никогда приплести не забываете.
К счастью, Денис находился на работе. Незачем супругу было слышать всё это. А вот ей досталось. Досталось с самого детства, и теперь, когда вышла замуж, старые привычки продолжались. Ещё ребёнком, вот так, прислонившись спиной к стене, она прислушивалась к крикам, впитывая слова, запоминая их. Дома никогда не было понимания. Родители особо с ней не сюсюкались, хотя и покупали всё. Бабка также. Но только для девочки требовались не только подарки, но и нечто большее, что отец с матерью никогда дать не могли. Тепла. Самого нормального, обычного семейного тепла. Марине часто приходилось завидовать Алине, в семье которой отношения складывались просто прекрасно. Ей всегда хотелось иметь другую семью, как у подруги. Поэтому, наверное, часто у той и обитала, а порою и ночевала. Там царила дружба и понимания, семейная идиллия.
– Пффф, – выдохнула она, направляя пульт на телевизор, собираясь добавить звука.
Родители вновь закричали, и Марина поморщилась. Визжал отец, в самом прямом смысле этого слова. С покрасневшим лицом и выкатившимися глазами, он, наверное, орал во всё горло, да так, что слышали не только соседи, но и на улице. Это было нечто новенькое. Один из родителей разошёлся окончательно.
– Тише, – шептала девушка, всё ещё держа пульт, поглаживая подушечками пальцев круглые и прямоугольные кнопки. – Тише, пожалуйста. Тише. Тише.
Она повторяла эти слова раз за разом, точно они могли принести облегчения, продолжая впитывать в себя ругань, рвущиеся наружу злобные и оскорбительные выражения. А затем всё резко смолкло. Воцарилась звенящая тишина.
– Маринаааа! – послышался вопль матери. – Сюдааааа!
«Да что же там ещё произошло?»
Вскочив с дивана, отшвырнув одеяло, которым укрывала ноги, девушка выбежала из комнаты, чувствуя, что произошло нечто неожиданное. Так и оказалось. На кухонном полу лежал отец, дёргая конечностями, пытаясь встать. Его глаза находились навыкате, а лицо кроваво-красное. Под ним образовалась лужа.
– Скорее вызывай скорую! – приказала Виктория Павловна, склонившись над мужем, что-то пытаясь делать.
– Что случилось?
– Да не стой ты столбом. Мигом звони врачам!
– Сейчас.
Снова оказавшись в комнате, девушка схватила телефон, трясущейся рукой набрала короткий номер, дозваниваясь. На том конце ответили, и она поведала о произошедшем. Теперь оставалось только ждать.
– Что... Что случилось?
Марина встала позади матери, с ужасом наблюдая за безуспешными попытками отца подняться.
– Я думаю у него инсульт, – объявила женщина, судорожно вдыхая и выдыхая воздух.
– Врачи должны вот-вот приехать.
И они приехали, и увезли Сергея Романовича в больницу. А диагноз Виктории Павловны подтвердился. У отца парализовало правую часть тела. Лёжа на больничной койке, тот мог что-то нечленораздельно мычать, но спустя какое-то время стал выговаривать слова более отчётливо. То ли через неделю, то ли дней через десять. Пальцы на руке также задвигались, подчиняясь контролю мозга.
– Ну как ты? – каждый раз спрашивала Марина, приходя в больницу, принося пакет с фруктами, соком и йогуртами.
– Всё ещё живой пока, – также постоянно отвечал Сергей Романович.
– Да вы ещё проживёте о-го-го, – пытался подбадривать его Денис, сопровождая супругу.
Виктория Павловна заходила к мужу часто, по нескольку раз в день, что удивляло Марину. То они жили как кошка с собакой, а теперь чуть ли не отходит от нелюбимого мужа. Вот уж ей никогда не понять отношений родителей.
* * *
Она находилась в квартире, наслаждаясь тишиной. За окном лупил дождь, ударяясь о стекло, приятно лаская слух. Марина выключила даже телевизор, прикрывая веки, сливаясь с шумом природы, слегка раскачиваясь на диване. Но такое состояние продлилось недолго. Звякнул телефон, раз, другой.
– Ты почему так долго трубку не берёшь? – поинтересовалась мать.
– Медитировала, – отозвалась дочь.
– Что-что? А, понятно. В общем, тут такое дело. Я сейчас в больнице. Минут через тридцать отца должны выписать, и я его привезу. Ты это, подготовь там комнату и всё такое.
– Хорошо, – коротко бросила девушка, отключаясь.
Она со вздохом встала, приближаясь к окну, выглядывая. Дождь лупил сильный, но он мгновенно и замерзал, так как на улице нынче температура упала где-то до трёх мороза.
– Вот уж погодка... И собаку не выгонишь.
Марина была счастлива, что находилась дома, а не под этим ледяным ливнем, как некоторые бедняги, коих она видела с высоты квартиры.
«У них, наверное, просто нет выбора».
– Жаль, что тишина длилась совсем не долго.
Она направилась в отцовскую комнату, доставая из шкафа постельное бельё, заправляя кровать, наволочки, простынь, пододеяльник. Теперь о спокойствие можно позабыть. Обычно Денис целыми днями торчал на работе, а мать где-то пропадала, возвращаясь только вечером. А теперь, наверное, именно на неё ляжет обязанность ухаживать за отцом. Ведь она безработная, домохозяйка.
– Так, ничего не забыла? – оглядела Марина комнату, задумчиво обводя обстановку взглядом. – Да вроде нет.
Выйдя на кухню, девушка уселась за стол, попивая кофе, такой, как и любила, чёрный, без сахара, продолжая разглядывать капли дождя, что стучали по окну, почти мгновенно замерзая, превращаясь в корку льда.
– Да где они есть? – спросила она саму себя, поглядывая на часы.
Прошло полтора часа со звонка. Тогда сама Марина сделала несколько попыток дозвониться до матери, а после и до отца. Их телефоны оказались выключенными.
– Неужели ещё не выписали?
Она заходила из стороны в сторону, прислушиваясь к работающему лифту, не на их ли этаж он приехал? Потом вновь брала мобильник, начиная звонить раз за разом, ощущая уже, что случилось нечто нехорошее.
– Ну давай, возьми трубку.
Где-то в половине пятого, когда за окном стемнело, телефон зазвонил. Это был мужчина, незнакомый. Он принёс ужасные новости. Мать с отцом, возвращаясь из больницы, погибли в автомобиле.
– Авария была страшная, – говорил он нейтральным голосом, в котором не слышалось сочувствия. – Шансов никаких. Дорога скользкая... И если это вас хоть как-то утешит... Ваши родители погибли мгновенно, без мучений.
«Что? Нет! Такого быть просто не может».
Не желая слышать этих новостей, Марина с силой швырнула телефон о стену. Тот разлетелся пластиком и микросхемами, падая на пол. Сама же девушка, закрыв уши ладонями, попыталась заглушить нейтральный голос незнакомца, но тот продолжал звучать у неё в голове.
«И если это вас хоть как-то утешит... Ваши родители погибли мгновенно, без мучений. И если это вас хоть как-то утешит... Ваши родители погибли мгновенно, без мучений. И если это вас хоть как-то утешит... Ваши родители погибли мгновенно, без мучений. И если это вас хоть как-то утешит... Ваши родители погибли мгновенно, без мучений».
– Хватит, – прошептала она слабым голосом, с каждым новым словом повышая тон, а в конце чуть ли не крича. – Хватит. Хватит! Хватит! Хвааааааатиииииит! Зааааааткниииииись!
Всё исчезло, и Марина стояла посредине кухни в полной тишине, глядя на отнятые от ушей ладони, будто гадалка, которая хочет прочесть собственное будущее. Прошлое известно, будущее туманно, а вот настоящее не слишком хорошее.
«А было ли всё на самом деле? Может никто не звонил, и всё это мне привиделось?»
Последующие дни запомнились как-то не особо. Беготня, похороны в зимний день. На кладбище и после собралось много людей. В основном помогала Алина, а Денис находился на своём рабочем месте, не имея возможности или просто не желая участвовать во всём этом. Василиса Ивановна держалась рядом с сыном, бросая короткие взгляды на невестку.
– Держись, – говорили ей. – Сочувствую.
«Да пошли вы все...»
Всё банальность, никому не нужные слова. Лишь ритуал. А после два гроба опустили в землю, начиная закидывать. Народ потянулся к автобусам, так как на кладбище было довольно холодно. Пронзительный ветер промораживал до костей, но Марина всего этого не чувствовала, застыв во времени, в своих воспоминаниях.
– Пойдём, – потянула её подруга.
Согласно кивнув, обе девушки зашагали прочь с опущенными лицами, каждая думая о своём. Алина несколько раз бросала короткие взгляды на Дениса. Тот по-прежнему поддерживал мать, ведя ту к автомобилю, помогая усесться на заднее сиденье.
– Муж у тебя все-таки козёл, – наконец промолвила она.
Марина взглянула на Алину, но от комментариев отказалась.
Гнев ведьмы.
Я знаю этуведьму – она неиз самых страшных.
Синкен Хопп Волшебный мелок
В дверь позвонили, раз, другой. Марина заворочалась в постели, слабо простонав себе под нос. Открыла один глаз, а следом и второй, с ненавистью уставившись на настенные часы. Стрелки показывали половину девятого утра. Слишком рано, чтобы вставать. Хотелось спать, как она привыкла, до обеда.
– Да идите вы к чёрту, – вздохнула девушка, продолжая слушать, как некто трезвонит в звонок. – Слышите меня? Пошли в задницу.
Она перевернулась на живот, снова на спину. Затем откинув лёгкое одеяло, опустила стопы на прохладный пол. Босая, не обременяя себя одеждой, в ночнушке двинулась по узкому коридору, матеря звонящего всеми известными словами.
– Да чтоб вы сдохли.
Зевнув, прикрывая рот ладонью, Марина откинула с лица волосы, поворачивая замок, открывая дверь. На пороге возникла ненавистная свекрушка в её дурацких очках, а рядом с ней очень толстый поп с седой бородой. Его пузо выпирало, как у какой-нибудь беременной. Он разговаривал по телефону, но как только дверь открыли, тут же отключился.
– Дениска дома? – поинтересовалась Василиса Ивановна.
– Вы же знаете, что ваш Дениска на работе, – не особо вежливо отозвалась Марина, сдерживая зевок.
Она опустила взгляд, разглядывая свои голые ноги, затем поглядела на попа. Тот отвернулся, сплёвывая.
– Хоть бы оделась, бесстыдница, – укорила её свекровь. – В таком виде дверь открывать...
– У себя дома, что хочу, то и делаю. Захочу, вообще стану голая всем дверь открывать.
– Тьфу, бесстыжая. Святого человека постыдись.
На эти слова Марина задрала слегка ночнушку, почёсывая бедро, наслаждаясь видом, как краснеет священник, не зная куда девать ему глаза.
– Короче, чего пришли. Сынули нет, а я есть. Но вас видеть не хочу.
– Позволь войти? – поинтересовался отец Павел.
– Для чего?
– Поговорить с тобой хочу.
В его руке зазвонил телефон, но толстые пальцы ловко сбросили вызов.
– О чём нам говорить? Очередное промывание мозгов? Так лучше к овцам своим обращайся... Ну или как там они у вас зовутся.
– Я ведь не хамлю, и пришёл нормально с тобой побеседовать.
Марина опёрлась плечом о дверной косяк, всё ещё не стремясь их впустить в квартиру. Что-что, а эту старую грымзу у себя видеть совсем не хотелось. Если невестке сказали не приходить, то почему она должна пускать свекровь? Нет уж, никогда.
– Беседуй здесь.
Она намеренно тыкала, обращаясь с пренебрежением, краем глаза следя, как Василиса Ивановна всё больше и больше краснеет от злости.
«Решила, старая свинья, привлечь тяжёлую артиллерию? Ну-ну».
Отец Павел глубоко вздохнул, а его седая борода задрожала. Он обвил пальцами лежавший на пузе крест, сжимая крепче, до белизны.
– Не знаю, помнишь ли ты меня, – начал он глубоким басом, как обычно разговаривают священнослужители. – Я когда-то служил при церкви, что находилась в селе...
– Да-да, я помню, хотя храмов не посещала, – перебила его девушка. – Помню также красный Опель, старенький, на котором ездил один поп, катая визжащих местных дурочек. И да, подскажите, какая у вас сейчас машина? Не тот ли серебристый БМВ? Видела недавно его цену в интернете... Хотела ещё спросить. Опель уже продали?
– Хватит! Я пришёл говорить не об этом.
Кустистые брови священника сошлись на переносице, а лоб разрезало несколько морщин. Ему явно стало неловко от слов об автомобиле и катании в селе.
«Ну ещё бы ты пришёл говорить об этом», – мысленно усмехнулась Марина.
– Я помню также твою бабку. О ней ходил дурной слух.
– И что это доказывает? О тебе слух не ходил, а дурнота была.
– Ты как вообще разговариваешь! – накинулась на невестку Василиса Ивановна. – Это святой человек!
– Тише, мама, спокойнее.
– Не называй меня так, мерзость! Я тебе не мама!
Девушка продолжала издеваться, чувствуя, что поспать уже не придётся.
«Может тебя хоть удар долбанет, наконец».
– Ты мерзкая! Злая ведьма!
– Если человека постоянно называть мерзким и злым, то волей не волей он обязательно таким станет. Так что получайте чего хотели. Хотели мерзость во мне видеть, пожалуйста. Хотели злобу? Без проблем. Только винить следует себя. Так что кушайте, мама.
– Тише-тише, – успокоил отец Павел женщину, кладя руку ей на плечо, слегка отстраняя в сторону.
Тяжело дыша, с прилитым к лицу кровью, Василиса Ивановна отступила, сверкая из-под очков злобным взглядом. На нижней губе и подбородке повисли капли вылетевшей слюны, чего женщина совершенно не замечала.
– Все-таки я хотел бы с тобой побеседовать. Может, впустишь вовнутрь?
– Проповедь читать станешь?
– Просто беседа, ничего больше.
Священник никак не реагировал на выпады девушки, по-прежнему оставаясь спокойным и уверенным. Возможно он привык к такому за годы служения в храме, и знал, как вести себя с людьми.
– Нет, не желаю, – спустя секунду отозвалась Марина. – Мне не о чем разговаривать с попом.
– Ты служишь не тому, – продолжал тот. – Отрекись от своего бесовского ремесла, пока ещё не поздно.
– А в чём же оно бесовское? – изогнула бровь девушка в поддельном изумлении.
– Твоя бабка... Как я уже говорил, мне доводилось её знать.
– Моя бабка, да будет тебе известно, довольно часто помогала людям. Её знали, как отличную знахарку. Она лечила болезни, и не только у людей, но и у скотины.
– Но довольно часто и губила этих самых людей, наводя порчу.
– Ну так и вы, попы, не безгрешны. На вас крови гораздо больше. А моя бабка, ещё раз повторяю, часто помогала людям.
– Не от Бога у неё эти силы, а от дьявола...
– Пффф. Вы, святоши, лучше бы за собой следили.
Марина переступила с ноги на ногу, начиная терять терпения. Разговор её утомлял, а главное, он был полностью бесполезен. Все равно каждый останется при своём мнении.
