Текст книги "Когда проснётся ведьма (СИ)"
Автор книги: Александр Науменко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– У неё ведь послезавтра День рождения. Юбилей, как-никак.
– Я в курсе. Провалами в памяти не страдаю.
Марина смотрела на грязную посуду в раковине, не отводя взгляда, будто в жирных потёках пыталась прочитать собственную судьбу, дальнейшее будущее.
– Ну вы ведь сегодня поссорились? Я чего подумал тут. Хочешь не иди тогда к ней.
– Это она тебе сказала?
– Нет, конечно, – замялся Денис.
– Она, – утвердительно кивнула Марина, растягивая губы в искусственной улыбке.
Ей в который раз стало обидно за себя саму, и как-то даже жалко. Муж совсем не заступался, и тут ничего не поможет. Он просто не понимал, или не желал понимать, так как его всё устраивало. Горечь растеклась по её телу, а на глазах появились слёзы. Она отвернулась.
– Просто не надо портить ей настроение, я так думаю. Да и себе тоже...
Он пытался подобрать нужные слова, но это плохо получалось.
– Не волнуйся, я не собираюсь к ней приходить, – не поворачиваясь, проговорила она тихим голосом.
– Ну вот и хорошо, – облегчённо вздохнул он, так и не дождавшись урагана со стороны жены. – Так будет для всех гораздо лучше.
С этими словами Денис вышел из кухни, оставляя Марину одну со своими мыслями. Спустя пару минут послышался скрип дивана, тихий вздох наслаждения. А ещё через десять, комнату разрезал громкий храп.
– Да пошли вы все! – зло пробормотала Марина, бросив полотенце на стол, всё ещё стоя на кухне, не двигаясь. – Раз считаете меня сукой, тогда не жалуйтесь, когда я ею стану.
Она резким движением повернула вентиль, начиная раздражённо мыть посуду, с шумом ставя её на полку, не обращая внимания на раздававшийся при этом грохот.
– Плевать. Плевать на всех вас.
«Да горите вы синим пламенем. Я стану брать только своё, а на мнение остальных буду глубоко класть».
Бах! Тарелка разлетелась, выскользнув из мокрой руки. Девушка даже не обратила на это внимания, продолжая со злостью перемывать посуду.
Магия ведьмы.
Большинство книг оведьмовстве скажут вам, что ведьмы работают обнаженными. Этопотому чтобольшинство книг оведьмовстве написано мужчинами.
Терри Пратчетт
Хлопнув дверцей, Денис направился прочь от автомобиля, входя в подъезд, покручивая брелоком с ключами. На лифте он поднялся на шестой этаж, дожидаясь, слушая, как клацают замки.
– Пришёл, наконец, – послышался голос матери.
– Угу.
Молодой человек разулся в прихожей, устремляясь на кухню, плюхаясь на табурет, вдыхая аромат готовящегося обеда.
– Думала не придёшь.
– Да работы что-то слишком уж много. Шеф постоянно грузит этими отчётами.
– Бедный, – погладила по голове сына мать.
Василиса Ивановна принялась накладывать в глубокую тарелку гречку с грибами и фасолью, густо политое всё это специальным соусом.
– Салатик будешь?
– А какой?
– Есть под шубой, а есть и винегрет.
– Первое, пожалуйста.
Денис принялся за еду, жадно заглатывая пищу, то и дело отпивая из стакана виноградный сок. Над головой висело радио, испуская по помещению лёгкую музыку, перебиваемую дикторскими вставками.
– Голодный?
– Есть такое дело, – часто закивал сын, беря новый кусочек хлеба. – В офисе даже поесть нормально нельзя.
– Утром хорошенько завтракай, чтобы хватило до полудня.
– Да где там! Встаю, кофе выпью и убегаю. И без того сплю мало.
– Бедненький, – пожалела сына Василиса Ивановна. – Твоя хоть готовит?
– Ну да, – как-то вяло кивнул Денис. – Конечно, не так вкусно, как делаешь это ты.
– Потому что я всё делаю с любовью, а она спустя рукава. Ох, вот не нравится мне твой вид. Бледненький, глазки тусклые.
– Да говорю же, ма, не высыпаюсь совершенно. Прихожу поздно, часов в девять, ухожу рано.
– В выходные хотя бы отсыпайся.
Женщина уселась напротив, подпирая двойной подбородок кулаками, глядя с нежностью на обедающего сына. Её губы непроизвольно поползли в стороны, и она улыбнулась, вспоминая, каким был маленький Дениска. Вообще Василиса Ивановна часто просматривала старые фотографии, вновь и вновь умиляясь своим любимчиком.
– У тебя до сколько обед?
– До трёх, – с набитым ртом промычал сын.
– Сейчас без пятнадцати два. Так что после еды иди на диванчик, и немного поспи. А я тебя разбужу где-то без двадцати.
– Да я буду потом вялый, – начал протестовать Денис.
– Помолчи. Мне лучше знать. Говорю же, твой вид не нравится. Спать нужно нормально. От этого зависит наше здоровье.
Покончив с первой порцией, молодой человек принялся за сладкое, уплетая за обе щёки яблочный пирог, ещё тёплый, только недавно из духовки.
– Твоя хоть что-то печёт? Хотя о чём я? Наверное, только на маникюр ходит, в парикмахерскую и тратит деньги на одежду. Говорили мне, что она купила абонемент в фитнес за 16 тысяч в год.
– Это её дело. Хочет, пускай ходит.
– Не надо баловать, а то уж совсем на шею залезла, да ножки свесила. Небось ты ещё и родителей её кормишь? Квартиру им оплачиваешь?
– Мам, ну вообще-то мы в ней живём.
– Не вы одни. Пускай и те деньги дают. А то эту, сваху, постоянно с молодым вижу в городе. Они чего, с Сергеем развились?
– Не. Я туда не лезу. Мне оно как-то... Чё хотят, то пускай и творят.
Василиса Ивановна демонстративно вздохнула, поправляя очки.
– Надо же было тебе так жениться неудачно.
– Да нормально.
– Да чего там нормально! Отец Павел всё про твою Маринку рассказал. И про бабку её, покойницу нынче.
– Ой, ма, ну хватит уже.
Денис отставил блюдце с крошками от пирога, потягиваясь, громко зевая. Его действительно как-то незаметно потянуло на дневной сон. И было бы неплохо прилечь...
– Черна у неё душа, словно сажа, говорю. А бабка её ведьма была. А взгляд у твоей жёнушки... Как поглядит зло, так и дурно становится.
Денис закряхтел, поднимаясь.
– Помянешь мои слова. Загонит она меня в гроб. Вот увидишь.
– Я спать.
Он прошёл в комнату, падая на диван, закладывая руки за голову. Следом появилась Василиса Ивановна, поправляя сыну подушку, принося тому одеяло, что-то квохча.
* * *
Глубокая ночь. Марина стоит в собственном доме, что достался от бабки, одна, нагая. Её длинные волосы распущены, и она их медленно расчёсывает костяным гребнем, пристально глядя в собственное отражение. В зеркале также отражается белая свеча, танцуя жёлтым огоньком. Обряд полной луны продолжался более трёх часов, и должен закончится лишь под утро, с первым рассветом. Ей ещё следовало принять ванную, в которую были добавлены редкие масла, всякие вытяжки.
Марина бормочет себе под нос слова, которые наизусть заучила когда-то. Однажды она уже проводила этот обряд, но пришло время его повторить. И когда утром всё закончится, её время остановится, а старость на какое-то время отступит. В двадцать семь лет девушка выглядела на двадцать два, такая же стройная, с нежной кожей и густыми волосами, как и раньше.
Отложив гребень, предварительно убедившись, что между зубьев не осталось волос, она направилась в ванную, где погрузилась в ароматную воду, откидываясь назад, продолжая шептать магические слова. Тепло проникало в её тело, расслабляя. На полных губах проявилась лёгкая улыбка самодовольства. В запотевшем зеркале ванной комнаты, она всё ещё изучала собственное отражение, иногда видя вместо себя лишь сгусток тьмы, всего лишь тень. Но это вполне нормально, привычно. Так и должно быть. Тьма дымилась, двигаясь, словно клубок змей, а после вновь приобретала человеческие черты. Зелёные глаза фосфоресцировали в полумраке, источая некое дьявольское свечение. Пар поднимался от воды, облепляя стены, вырисовывая на плитке некие таинственные знаки.
Ближе к утру, Марина вышла во двор, останавливаясь, вскидывая руки к умирающей луне. Она повернулась несколько раз вокруг своей оси, не прекращая шептать таинственные слова, что пришли из далёкого прошлого, когда не было ещё городов, а вместо них густели непроходимые леса. Когда были боги, а не одно божество... Тогда магия являлась обыденным делом.
– Уф, – выдохнула она, улыбнувшись, ощущая приятные ласки утреннего ветра на своей обнажённой коже.
Голова дёрнулась в сторону на некое движение, замечая силуэт. Взгляд мгновенно выхватил знакомое, так рано постаревшее лицо Дианы, бывшей подруги. Её тело расплылось, а волосы находились в беспорядке.
«Ещё бы. Скольких она ублюдков родила? Троих? Четверых?»
Соседка наблюдала за ней, находясь по другую сторону забора, спрятавшись за стволом ореха. Она тут же перекрестилась, когда поняла, что её заметили. На это Марина лишь громко рассмеялась, уперев руки в боки, не стесняясь наготы.
– Глупая, – произнесла она, но довольно тихо.
– Боже милостивый... – послышался от соседнего дома удаляющийся голос.
Солнце медленно поднималось из-за горизонта, и девушка вошла в дом, начиная сборы. Ей предстоял путь обратно в город, где ждала бытовуха, муж, свекровь и всё остальное. Никуда от этого пока не денешься. Но скоро Марина достигнет своей цели, так как Денис должен пойти на повышение. И сделала это она, а не старая маразматичка.
– Если бы не я, дорогой, ты бы так и прозябал в своей нищете с высшим образованием, – говорила она самой себе, натягивая одежду, джинсы, лёгкую рубашку.
Тот человек, хозяин казино, с коим познакомилась Марина несколько лет назад, теперь был не нужен. Правда, и толку от него нынче мало. Он находился в психиатрической больнице. И всему виной то зелье, которым напоила в тот день девушка. Оно медленно разрушало мозг, пока окончательно не выжгло в нём всё разумное. Но мужчина выполнил свою задачу, и поэтому отошёл в тень, став ничем, пустышкой.
«Вот таких людей совсем не жалко».
Погрузив вещи в автомобиль, Марина замкнула дом, выезжая из села, взглядом прошлого окидывая знакомые здания. Сельский погост, на котором лежала её бабка, дом культуры, нынче закрытый. Здесь давно не проводились дискотеки, а молодёжь стремилась прочь отсюда, в город. Село умирало, медленно, но верно. Пройдёт ещё лет двадцать, и оно полностью захиреет, превратившись в призрак.
Денис несколько раз порывался продать дом, но Марина была категорически против. Он достался ей по наследству, и принадлежит только ей, а потом его ещё никто и не купит. Как-никак, до города не близко, три часа езды на автомобиле, из которых большая часть бездорожья.
– Хочешь, продавай квартиру своей матери, но моим имуществом распоряжаться не надо, – говорила она ему в последний раз, когда поднималась эта тема.
– Да кому нужна твоя рухлядь? – вскидывал руки муж. – Могли, кстати, хотя бы построить на участке нормальный дом.
– Не будет такого, – резко отвечала девушка. – В нём выросла я, моя мать и бабка. Он весь пропитан...
«Колдовством».
Она резко замолчала, чуть не проговорившись, но вовремя себя остановила. Впрочем, супруг не обратил на это внимания.
– Как будто он нужен тебе. Приезжаешь туда раз в год.
– Я в нём нуждаюсь. В нём хранятся старые вещи, как моей матери, так и бабки. Ты ведь не выкидываешь давнишние фотографии из альбома? Вот так и здесь.
– Угу, и куча каких-то трав и корений, порошков и прочей мерзости.
– Всё это бабкино.
– Так выкинь на мусорку. Мать говорит, что это бесовское снадобье.
Марина закатила глаза, издевательски фыркая.
– И ты в это веришь?
– Нет, конечно. Я верю в науку и разум.
– Тогда незачем и выкидывать всё это. Пускай валяется со всей прочей рухлядью.
Марина лукавила, так как наследство от бабки в виде различных порошков ей требовалось для ритуалов. Не для всех, конечно, но всё же... Болела голова, зуб и прочее, для этого имелось множество трав, что снимут боль. Да и молодость поддерживать...
– И да, меньше слушай свою мать.
– А я и не слушаю. Она говорит, что ты злая ведьма.
– Ведьма сдобрым сердцем – этоведьма, обреченная на поражение, – отвечала ему жена.
* * *
Вернувшись после службы в церкви, Василиса Ивановна позвонила на работу сыну, пожаловавшись на здоровье. Затем, поговорив немного, занялась домашними делами, медленно передвигая своё грузное тело по квартире. Таким образом и день оставшийся прошёл, а на город опустились сумерки. Женщина уселась с вязанием перед телесериалом, переживая жизнь героев. А когда часы показывали десять, она улеглась спать, погружаясь в сотканное царство иллюзий.
Василиса Ивановна находилась в тёмном помещении. Свет источали лишь чёрные свечи, особо не дающие результата, только чадя и потрескивая, источая неприятный запах. Она смотрела вниз, на первый этаж, сама находясь на неком балконе. На сцене, среди пустых мест стояла Марина. К её пальцам были пришиты нити, что уходили от руки к рукам, ногам и голове Дениса. Сын дёргался в такт её движению, а глаза невестки горели зелёным светом.
– Он всего лишь моя марионетка, – проговорила Марина, жутко улыбаясь, показывая в полумраке белые зубы. – Захочу, будет плясать вот так, а захочу, то вот так...
Она зашевелила пальцами гораздо активнее, и тело Дениса затряслось, подпрыгивая, явно причиняя нестерпимую боль. Там, где врезались нити, выступила чёрная кровь, капая на пол, прожигая в нём дыры.
«Господи мой, сыночек!»
– А ты бы, старуха, лучше не лезла.
Голова невестки с хрустом повернулась на 180 градусов, а свет от сияющих глаз причинял невыносимую боль. Василиса Ивановна в страхе зашептала молитву, отступая на шаг. Перед ней появился огненный крест, повиснув прямо в воздухе. Исполненные справедливого гнева глаза, над распятием, устремились на ведьму, но та лишь расхохоталась. Её тело вдруг стало меняться, а Денис громко закричал, проваливаясь в горящую яму, казалось, в само чистилище.
– Ты меня утомила, старуха, – прошипела Марина, высовывая змеиный язык.
Её тело из человеческого также приняло змеиный облик, извиваясь, шурша чешуёй. Она поползла к ней, сползая со сцены, между рядов, обвивая колонну, поднимаясь всё выше и выше.
Когда же монстр оказался на балконе, его пасть широко распахнулась, показывая чёрный зев, усеянный множеством острых зубов. Затем существо заглотило огненный крест, а спустя секунду отрыгнуло его в виде пылающего шара, который устремился к женщине, обдавая ту жаром, начиная пожирать плоть. Василиса Ивановна закричала, слепо спотыкаясь, ударяясь стены.
– Я тебя пожру, если и дальше будешь стоять на моём пути.
Змеиное тело принялось извиваться, а человеческая голова Марины жутко хохотать. Она брызгала во все стороны ядовитой слюной, обнажая острые зубы с бледными дёснами.
– Помни это. И никакой Бог тебе не поможет. Всего один укол. Только один... Иголка для тебя уже готова.
Василиса Ивановна села на кровати, тяжело дыша, хватаясь рукой за сердце. Потянулась к тумбочке, взяла лекарство, принимая его, запивая водой. Этот страшный сон всё ещё стоял перед глазами. Она тут же принялась молиться, так страстно, как ещё никогда не делала. А утром решила отправиться к батюшке Павлу, чтобы поведать об увиденном.
«Божечке мой, что же это происходит? Чую, не к добру идёт дело».
Священик встретил её приветливо, внимательно выслушав рассказ об увиденном сне. Василиса Ивановна постоянно запиналась, возвращаясь, припоминая всё новые и новые подробности той жути.
– Будто это происходило на самом деле. Мне даже показалось, когда проснулась, что учуяла запах гари.
Василиса Ивановна с мольбой смотрела на попа, а тот стоял, поглаживая свою седую бороду. На груди при солнечном свете поблёскивал крест.
– За кровинушку беспокойно. Сердце чует беду.
– Молись за него, – отвечал степенно отец Павел. – Искринне молись Господу нашему... И про святую воду не забывай. Давай её пить понемногу Денису. Одурманила она его.
– Ох ты божечки! – прикрыла рот ладонью женщина.
– И теперь твой сын под властью у неё. Но ничего, с помощью Господа и молитв, мы обязательно поборем бесовское семя. Как говорится в Исходе, ворожей не оставляй в живых...
С этими словами поп щёлкнул брелоком сигнализации, усаживаясь за руль новенького БМВ, ударяя по газам. Автомобиль унесся прочь, оставляя Василису Ивановну в раздумьях.
Утрата ведьмы.
Итак, запомни: ведьма – этовсегда женщина. Мневовсе нехотелось быговорить плохо
обовсех женщинах. Большинство изних – добрые имилые. Нофакт остаётся фактом: все ведьмы – женского пола. Мужчин среди ведьм небывает.
Роальд Даль
– Мне надоело! – закричал он, потрясая в воздухе кулаками.
– Что тебе надоело? – спрашивала она, сложив руки на груди, прислонившись спиной к кухонному шкафчику.
– Да всё! Всё! Абсолютно всё!
Сергей Романович шагнул к жене, будто собирался её ударить, но тут же резко развернулся, устремляясь к окну, тяжело опираясь на подоконник. Ему хотелось разом смести все цветы, чтобы горшки и земля разлетелись, но растения тут были не причём. Просто душил гнев. Сильный гнев.
– А что тебя не устраивает? – интересовалась Виктория Павловна, находясь в спокойном состоянии, словно в насмешку мужу, полная противоположность.
Казалось, будто она эти скандалы испытывает на себе каждый день, и поэтому уже привыкла, особо не реагируя. На самом же деле ругань супругов происходила редко, но метко. Если уж зацепятся, то крепко.
– Ты! – резко развернулся мужчина, тыча обвинительным пальцем в сторону благоверной. – Твои эти шашни. Ты... Ты... Ты это делаешь в открытую! Да побойся Бога, в конце-то концов!
