Текст книги "Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского"

Автор книги: Александр Летуновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Год 1346

На Маковицу приходят Сильвестр Обнорский, Мефодий Пешношский и Андроник.

В начале июня Сергий решил поставить ещё одну, пятую келью. Он знал, что скоро объявятся новые желающие остаться на Маковице. Хорошо, если они придут летом, тогда успеют к зиме поставить жилище. А если поздней осенью? Строивший с братом церковь и келью зимой, Сергий помнил, как тяжек был сей труд, и не хотел подвергать новых братьев столь суровому испытанию в самом начале их пребывания в обители.

Ставить келью Сергий начал, когда работы в огороде в основном были закончены, а собирать травы и ягоды было ещё рано. Ему помогали все обитатели Маковицы. Работа спорилась, сруб уже был собран наполовину.

Когда день склонился к вечеру, на поляну вышли три путника. Подойдя к работавшим, они низко поклонились, и старший по возрасту с почтением произнёс:

– Бог вам в помощь, люди добрые.

– Благодарствуем, – ответил за всех Онисим. – С чем пожаловали?

– Уж как снег сошёл, всё ходим, ищем обитель Сергиеву.

– Знать Господь указал вам путь, раз пришли сюда. Здесь обитель та. А вот наставник наш Сергий, – ответил Василий и показал на Сергия.

Сергий подошёл к путникам, другие тоже прекратили работу и внимательно смотрели на прибывших.

Старший продолжил разговор.

– Сие Мефодий Пешношский, а годков ему за тридцать, – он указал на путника, стоявшего справа. – Сие Андроник, молод ещё, ему годков двадцать будет, – указал на путника слева. – А я Сильвестр Обнорский, я уж старый, мне за сорок перевалило. Ищем мы очищения духовного. Наслышаны об этом святом месте. Кланяемся тебе в ноги, отче. – Путники пали на колени, склонились до земли. – Дозволь нам тут поселиться и жить возле тебя.

– Встаньте, люди добрые, – Сергий поднял каждого из них. – Знаете ли вы, сколь великие труды ожидают вас в этом скудном и удалённом от мира месте? И мороз, и голод, и звери лютые.

– Знаем, отче, и готовы нести все невзгоды. Не опасайся за нас.

– Опасаюсь я, чтобы суровая пустыня не разочаровала вас, чтобы не пришлось вам уйти отсюда с роптанием. А коль вы пришли сюда действительно работать Господу и если хотите здесь жить, то должны быть готовы терпеть всякую нужду и печаль, ибо сказано в Писании: «Аще приступавши работати Господеви, уготови душу твою во искушение, с нуждою Царствие Божие восприемлется!»

– Всё вынесем, отче, ради служения Господу нашему, – с молодым задором произнёс Андроник.

Сергий посмотрел на него, улыбнулся:

– Господь не попустит нам искушений выше сил наших. Ныне печалью Господь посетит нас, а завтра печаль нашу в радость претворит, и никто этой радости не отнимет от нас! Дерзайте же, люди Божии, ибо Тот, Кто призвал вас на место сие, Он Сам победит и врагов наших, как Бог всесильный.

Не веря, что им позволили остаться, Сильвестр опять спросил:

– Ещё раз нижайше просим тебя, Сергий, дозволь нам поселиться здесь возле тебя.

– Вы уже пришли. Теперь присядьте, отдохните, отведаете нашей скудной пищи, – Сергий указал на стол под навесом, – а завтра начнёте себе кельи ставить, мы поможем. Лес большой, и места, и деревьев всем хватит.

Путники порылись в своих котомках, достали полотенца.

– Пока к реке пойдём, смоем пыль да усталость, – сказал Сильвестр и направился в сторону тропы, увлекая за собой Мефодия и Андроника.

Год 1347

На Маковицу приходят Яков, Илия, Михей и Никодим.

Поляна на Маковице значительно расширилась. В начале лета на ней было уже семь келий, которые образовали улицу. Она начиналась у церкви, стоявшей на самом высоком месте, от неё шёл небольшой склон в сторону тропы. Позади келий между пнями раскинулись маленькие огородики. Рядом с церковью Сергий заканчивал строительство новой кельи из двух комнат, ему помогали Елисей и Андроник. Рядом с кельей Андроника, ближе к тропе, четверо иноков ставили девятую келью. Стол и навес остались на прежнем месте, но стали значительно больше. На поляне было чисто, только кое-где лежали ошкуренные брёвна и собранные в кучи ветки и щепа.

По тропинке из леса вышел невысокий, крепко сложенный человек лет тридцати в крестьянской одежде. Не прерывая работы, иноки поглядывали на него. А тот, подойдя к ним, поклонился и, приветливо улыбаясь, сказал:

– Бог вам в помощь, люди добрые.

– Благодарствуем, добрый человек, – ответил за всех Онисим.

– А скажите, есть ли среди вас брат Сергий? – спросил новоприбывший.

– Вон, бревно отёсывает, – указал Онисим.

Путник подошёл к Сергию, поклонился. Прервав работу,

Сергий спросил:

– Кто ты, добрый человек?

– Простолюдин я, землепашец, кличут Яковом. Ушёл я из мира суетного, ищу место тихое, чтоб подвизаться в посте и молитве, в трудах и терпении. Прошу тебя, Сергий, прими меня к себе.

– Жизнь здесь сурова, полна всяких невзгод. Тяжко будет.

Такие слова не смутили Якова, и он уверенно ответил:

– Всё выдержу, я же землепашец, сызмальства привык к труду тяжкому и жизни суровой. Только научи меня пустынным подвигам, приобщи к молитве Божией.

Сергию понравился этот простолюдин, понравилась его спокойная уверенность в своих силах, он приветливо ответил:

– Оставайся, добрый человек. Вот братья ставят келью, присоединяйся к ним, твоя будет. Потом ты помогать другим станешь.

– Благодарствую, отче, – Яков перекрестился и низко поклонился.

– Теперь отдохни с дороги; брат Василий трапезу соберёт, – Сергий повернулся в сторону работавших иноков и позвал: – Василий!

Тот подошёл.

– Вот брат наш новый Яков. Сходи в мою келью и принеси еду. Сегодня пусть отдохнёт, дорога долгой была, а завтра с вами трудиться станет.

– Пошли, – сказал Василий и, направляясь к навесу, спросил: – Как тебя дома-то прозывали?

– Якой.

– Что за детское прозвище? Будем звать тебя Якута.

– Пусть так, – миролюбиво согласился Яков.

– Садись, – сказал Василий, когда подошли к столу, – сейчас поесть принесу.

Яков снял котомку, сел за стол, осмотрелся. Все работали. Возвратился Василий, поставил на стол еду, сел напротив.

Яков перекрестился, отломил кусок хлеба и спросил:

– Что, у вас всё пропитание у Сергия хранится?

– Нет, у нас каждый питается сам по себе, сам огородик свой держит и пропитание у себя хранит. Все вместе только в церкви молимся да тяжёлые работы делаем, вон, вишь, кельи ставим.

– Значит, то Сергий мне от себя даёт, – сделал вывод Яков.

– Так. А что?

– Чудно это. Я думал, что у вас община – все равны и всё общее. – Он пожевал хлеба, запил водой и мрачно добавил: – Так, как у вас, живут не братья, а соседи. – Помолчав, спросил. – А что, Сергий с этим согласен?

– Сергий не согласен, и я не согласен, но так братья решили, а Сергий не стал их принуждать, он нас только наставляет, и то не словами, а своим примером, точно по слову Христову: быть первым тем, что быть всем слуга.

– А что братья?

– Таким смирением и трудолюбием Сергий приводит братию в немалое смущение и покорность.

– Что ж тогда, покорные братья живут каждый сам по себе? – не унимался Яков. – Так и разбежаться совсем можно.

– Не поняли ещё великую силу общины, со временем поймут. Мы не разбежимся, ведь мы едины по духу. Едины в молитве своей нашему Господу Богу. Следуя за Сергием, молимся в церкви, соблюдая порядок повседневного Богослужения, исключая Литургию, нет у нас игумена. Сам всё увидишь. Пойду я, работать надо, а ты ешь и отдыхай пока. – Василий встал и пошёл работать.

– Господи, благодарю Тебя, что Ты привёл меня в это святое место, – Яков перекрестился и приступил к трапезе.

Месяца через два после Якова на Маковицу пришли ещё три новых путника: Илия тридцати двух лет, Михей двадцати семи лет и Никодим девятнадцати. За оставшееся время лета и осень были поставлены ещё три кельи.

Год 1348

Игумен Митрофан поселяется в обители на Маковице.

Май выдался тёплый. Все насельники обители торопились использовать это благоприятное время для приведения в порядок территории после долгой зимы. Убирали ветки, сломанные ветром и тяжёлым мокрым снегом, приводили в порядок кельи, копали огороды.

Чтобы оградить братьев от ненужных тревог, Сергий решил обнести обитель забором. Недалеко от кельи Якова, в том месте, где начиналась тропинка, он заканчивал копать яму для столбов. Увидев Сергия за новой работой, к нему подошли Елисей, Андроник и Яков.

– Что будет сие, брат Сергий? – спросил Яков.

– Частокол ставлю. Хочу оградить кельи и огороды от зверей, кои заходят к нам по ночам и пугают братьев, – не прекращая работы, ответил Сергий.

– А где ворота будут? – продолжал любопытствовать Яков.

– Да вот тут и будут, а тебя всей братией просить будем за ними присматривать, ведь твоя келья теперь у самых ворот окажется, – ответил Сергий и посмотрел на Якова.

– Согласен я, – с готовностью ответил тот.

– Мы поможем тебе, принесём столбы, – предложил Елисей.

– Они около моей новой кельи, – ответил Сергий.

Елисей и Андроник пошли за столбами. Яков принёс лопату и стал копать следующую яму, где указал Сергий.

По тропе из леса вышел старик с котомкой за плечами и остановился, опираясь двумя руками на посох и тяжело дыша. Сергий повернулся и не поверил своим глазам: перед ним стоял наставник и учитель игумен Митрофан. Его сгорбленная фигура, старческое измученное лицо и слезящиеся глаза поразили и огорчили Сергия. Он воткнул в землю лопату, подошёл к игумену, низко поклонился и, стараясь не выдать своего волнения, сказал:

– День добрый, отче. Несказанно рад видеть тебя в нашей обители. Надолго ли к нам?

– Сам не знаю, это уж как Господь устроит. Сколько мне отмерено, только Он знает, – тихо ответил игумен. – Тяжко мне стало служить в монастыре, стар я. Вот и пришёл к тебе, чтобы окончить земные дни свои на тихой Маковице. Как, примешь меня?

– Рад я приходу твоему, отче, – Сергий улыбнулся. – И братья обрадуются. Устал ты с дороги, пойдём в келью, отдохнуть тебе надо.

Сергий взял котомку игумена, и они пошли тихим шагом. Иноки издалека кланялись игумену.

В новой келье Сергия было две комнаты. В первой, проходной, у входа был сложен очаг из камней на глиняной связке. Топился он по-чёрному, дым, как и в старой келье, выходил наружу через деревянную трубу в потолке. Над очагом висел котёл. Напротив очага помещалась лежанка, рядом под небольшим застеклённым окном – стол со скамьёй, у входа на скамье стояли вёдра с водой, на полу – небольшая бочка. На стенах висели полки с глиняной и деревянной посудой и лукошками, в которых хранились продукты.

Во второй комнате в углу на полочке стояли иконы Христа и Богородицы, у стены – лежанка, над ней полка с книгами, напротив, под окошком – стол и скамейка.

Войдя в келью, Сергий и игумен перекрестились на образа. Сергий зажёг свечу и указал на скамейку:

– Присядь, отче. А я тебе покушать соберу.

Отнёс в комнату котомку гостя, поставил на стол обычное нехитрое угощение: хлеб, рыбу, зелень, кружку с отваром из сушёных яблок и груш. Перекрестившись, игумен присел к столу, отломил небольшой кусок хлеба, поел с зеленью, запил отваром. Сергий сидел на лежанке и смотрел на него.

– Отче, отведай рыбки, – предложил Сергий.

– Благодарствую, сын мой, мне достатно, – тихо ответил игумен и, прочитав молитву, перекрестился.

Сергий вышел в другую комнату, вернувшись, пригласил гостя:

– Отче, я лежанку приготовил, пойди приляг.

После дальней дороги старому человеку едва хватило сил помолиться, снять верхнюю одежду, обувь и лечь. Сергий заботливо накрыл его накидкой.

– Устал я, – игумен вздохнул. – Пусть кости мои старые отдохнут, а ты присядь да поведай мне, как вы тут живёте. По-прежнему учишь братьев своим примером или поучаешь потихоньку? Ведь я с прошлой осени у тебя не был.

Сергий сел на скамейку у стола.

– Нет, отче, я им не указую и никого не поучаю. У нас все равны. Учу я их делами своими. Кто слаб телом, для того работу делаю: колю дрова, ношу воду, копаю огород. Две кельи сам поставил. Работаю, аки раб купленный. Стараюсь облегчить братии трудную жизнь пустынную.

– Да, молод ты, силы есть. Много берёшь на себя, – игумен говорил тихо, медленно. – Остаётся ли время на молитвы Божии? Молитвы и труд, по учению святых отцов, неразлучны в жизни инока.

– И в усердии молебствия стараюсь быть первым, стремлюсь к тому, чтоб и у остальной братии молитва делалась непрестанной, умносердечной. Указую пример братии и в посте, и в бдениях.

– Пока я буду здесь с вами, и Литургию служить будем, – игумен прикрыл глаза.

Сергий встал и хотел уйти, чтобы не мешать гостю отдыхать. В этот момент веки игумена дрогнули, он открыл глаза и спросил:

– Что тревожит тебя, сын мой?

Сергию опять показалось, что игумен Митрофан знает всё, что у него на душе, как в тот раз, когда они встретились в Хотьковом монастыре. Он снова опустился на скамью.

– Есть у нас, отче, ещё трудность одна. Меж братьями иногда возникают неурядицы, а остановить их некому. Нет игумена у нас, а без игумена жизнь ослабляется. Хочу просить тебя, отче, не откажи принять на себя начальство над собравшимися здесь пустынножителями, стань нашим игуменом.

– Стар я и немощен, ищу только покоя. А ты молод, богомудр, братия тебя уважает, почему тебе не стать игуменом?

– Отче, у меня помысла никогда не было об игуменстве. Одного желает душа моя – умереть здесь простым чернецом.

– Помнишь, я говорил тебе, что на месте сим распространит Господь обитель великую и именитую? Свершаются замыслы Божии. Помогу я тебе, не оставлю одного в начале столь трудного пути. В русском народе с давних времён сказывают: собрался умирать – засей поле. Сия мудрость народная всегда помогала нашим детям, внукам и всему нашему роду выживать в суровых и опасных условиях. Надлежит и нам следовать этой заповеди. Сколько сил хватит, послужу ещё во славу Господа нашего и потружусь на пользу братьев наших, несущих народу веру Православную и молящихся за него. Вера Христова объединяет русский народ и спасает его от нечести всякой и от врагов лютых.

Сергий перекрестился на икону Христа.

– Благодарю Тебя, Господи, за помощь Твою, – сказал, низко поклонившись, потом обратился к игумену: – Тебе, отче, я повинуюсь с радостью и готовностью, ведь ты изначально мой наставник и отец духовный.

– Завтра, сын мой, будем говорить с братией, а теперь мне отдохнуть надо, – игумен закрыл глаза.

Сергий поднялся:

– Обрадовал ты меня, отче, несказанно. Завтра я начну тебе келью ставить. А пока здесь живи. Спаси и сохрани тебя Господь. – Сергий перекрестился и тихо вышел.

Утомлённый трудной для его преклонного возраста дорогой, игумен Митрофан никак не мог заснуть. Перед ним мелькали эпизоды его долгой жизни. Он вспомнил, как в сельской церкви в Радонеже впервые познакомился с Варфоломеем. Как он пришёл к нему в монастырь совсем ещё молодой и неопытный. Как отговаривал его от многотрудного пути, избранного им, потом, поверив в его целеустремлённость и решимость, благословил на великий подвиг. Как наставлял молодого пустынника все эти годы, уберегая от невзгод, разочарований и опасностей, укрепляя в нём веру в силу молитвы всевидящему и всемогущему Господу.

И теперь Митрофан с удовлетворением отмечал, что не ошибся в этом иноке, который шёл путём служения Богу. Этот смиренный подвижник, служа другим в течение дня, не имел и единого часа свободного от труда и молитвы. А братья, с любовью и благоговением взирая на него, всеми силами старались подражать ему. И знал игумен Митрофан, что пришедшему первый раз в обитель трудно было различить, кто тут был старший, а кто младший, кто начальник места сего, а кто подчинённый. Здесь каждый, глядя на смиренного и кроткого Сергия, старался смирять себя перед смиреннейшим.

«Какой поучительный урок гордым сынам нашего суетного века, желающим весь мир переделать по своим безумным мечтам, – писал иеромонах Никон. – Не путём безначалия, насилий и полной разнузданности страстей человеческих достигаются истинно братские отношения между людьми, а путём глубочайшего смирения, путём полного самоотречения в духе Евангельской любви, когда люди забывают о своих правах, и во имя любви думают только о своих обязанностях, да горько оплакивают немощи падшей природы своей».

Год 1349

Кончина игумена Митрофана.

Келью для игумена Митрофана Сергий поставил рядом с церковью. Игумен жил в обители на Маковице более года, служил литургии и помогал Сергию в духовном воспитании братии.

В одно осеннее холодное утро у кельи отца Митрофана собрались все обитатели Маковицы. Моросил мелкий дождь. Иноки стояли молча, опустив головы, ждали. Открылась дверь, вышел Сергий. По его удручённому виду братья поняли – случилось непоправимое. Склонив голову, Сергий тихо произнёс:

– Молитесь, братья, за упокой души новопреставленного раба Божия Митрофана. Да простит Господь ему грехи вольные и невольные и даст ему Царствие Небесное.

Иноки стали креститься, неслышно шевеля губами. Некоторые смахнули слезу.

– Я сам приготовлю усопшего к погребению и сделаю всё необходимое, – сказал Сергий и вернулся в келью.

Братья знали, что игумен Митрофан тяжело болел и что дни его жизни коротки, но всё равно сообщение о его кончине потрясло их. Это был первый из братьев на Маковице, отошедший к Богу. Они не боялись смерти, понимали её неизбежность и готовились к ней, но каждый втайне надеялся, что его день ещё далёк.

– Приходили ходоки, – озабоченно молвил Василий, – сказывали, что в миру чёрная язва свирепствует. Люди мрут, как мухи. Может, и к нам чего ходоки занесли.

– Да нет, – возразил стоявший рядом Яков, – игумен давно хворал, когда ещё только к нам пришёл. А с ходоками он не встречался.

– С ходоками всё Сергий общается, – вставил Михей. – Они у него ищут утешения в горестях жизни. Тяжко теперь в миру.

– Сергий общается с ходоками, а вон не хворает, – вступил в разговор Онисим.

– Господь хранит его, – уверенно заявил Михей.

– Недаром игумен, Царствие ему Небесное, наставлял чесноку есть поболее. Говорил, что помогает от заразной напасти, – подвел итог разговору Андроник.

– Теперь по кельям пойдём, чай до костей уж промокли, просушимся малость, как бы не захворать, – предложил Василий.

– Ещё гроб да могилу готовить надо. – Онисим перекрестился.

Все разошлись. Через короткое время они снова собрались в церкви читать Евангелие и молитву по усопшему.

Год 1351

Стефан приводит к Сергию своего сына Иоанна, которого нарекают в иночестве Фёдором.

Стефан возвращался на Маковицу, которую покинул одиннадцать лет назад, оставив родного брата одного в диком лесу. Строгое лицо, седеющая борода, тревожный взгляд придавали ему суровый вид много пережившего человека, потому он казался старше своих тридцати семи лет.

Уходил Стефан один, теперь с ним шёл его сын Иоанн – высокий красивый мальчик тринадцати лет, скорее даже юноша, ибо на вид ему можно было дать все пятнадцать-шестнадцать.

Стефан не узнавал оставленных им мест. Тогда на Маковице тоже было лето, уходил он по заросшей, едва различимой звериной тропе. Теперь тропа была широкой, натоптанной, по ней вполне мог проехать всадник. В конце пути они подошли к частоколу с воротами и калиткой. Стефан с волнением вошёл во двор и замер от неожиданности. Перед ним открылась улица, по обеим сторонам которой стояли кельи. Сначала он не мог понять, куда ему идти, но, увидев в конце улицы знакомый силуэт церкви, направился к ней, оглядываясь по сторонам. Иоанн шёл позади отца, внимательно рассматривая каждую келью. Стефан был поражён изменениями, происшедшими за годы его отсутствия, ему временами казалось, будто он сбился с пути и пришёл не на то место. Он даже не замечал, что кругом ни души. Только когда подошли к церкви и Стефан увидел свою келью, к нему вернулось чувство реальности. Теперь его душу начинало охватывать новое переживание: как встретит его брат, которого он оставил одного в неведомой пустыне. Стефан подумал, что лучше, если встреча произойдёт в церкви, это смягчит напряжение первых минут.

Дверь в храм была открыта. Стефан и Иоанн остановились перед входом, перекрестились и поклонились. Из церкви доносились звуки молитвы. Стефан снял котомку, оглянулся, ища место, куда её положить, и обратил внимание на новую келью, стоявшую рядом с церковью. Только теперь, словно очнувшись, он сказал сыну:

– Расстроилась обитель. А это, видать, новая келья Сергия, только с его трудолюбием можно поставить такую.

Отец с сыном подошли к новой келье, сложили на порог котомки, прислонили к стене посохи. Из церкви стали выходить иноки. Увидев гостей, кланялись им. Стефан и Иоанн кланялись в ответ. Видимо, решив, что в обитель пришли новые братья, иноки не расходились, в ожидании стояли в стороне, негромко переговаривались. Последним из церкви вышел Сергий.

Увидев Стефана, он пошёл к нему с простёртыми руками. Сергия переполняла радость свидания со старшим братом. В его душе не осталось и следа от того эпизода в их отношениях, который так тревожил Стефана. Сергием полностью владела заповедь Христа – возлюби ближнего твоего, яко сам себя.

– Здравствуй, брат мой любезный, – не скрывая волнения и радости, вымолвил Сергий, обнимая близкого и дорогого человека.

Стефан тоже обнял брата. Только освободившись из его объятий, Сергий обратил внимание на юношу, который стоял рядом и внимательно смотрел на него.

– А это кто? Неужто Иоанн так вырос? – спросил Сергий с удивлением.

– Вот привёл к тебе сына своего, – ответил Стефан. – Не желает он больше жить в Радонеже. Наслышался от Петра о богоугодной жизни твоей и возгорелся желанием жить под твоим духовным водительством. Есть желание у него научиться иконы писать.

– Ну что ж, угодно Богу желание сие, – Сергий внимательно посмотрел на племянника, затем перевёл взгляд на брата. – Пусть остаётся, научим его добродетели иноческой и иконописи. Пока жить будет у меня. Теперь, конечно, не те условия, какие были, когда мы с тобой начинали нашу жизнь пустынную, но всё-таки первое время ему трудно будет. Ну да я смотрю, он парень крепкий, выдюжит. – Сергий обратился к Иоанну: – Как, справимся с трудностями?

– Справимся с Божией помощью, – немного смутившись, ответил Иоанн ломающимся детским голосом, который выдавал его настоящий возраст.

Стефан, успокоившись окончательно, счёл, наконец, возможным обратиться к Сергию с решающей просьбой, хотя знал о её неправомочности.

– Ещё я хочу прямо теперь облечь его в ангельский образ, ибо завтра мне надо в обратный путь.

Иноки, услышав слова Стефана, в недоумении переглянулись и посмотрели на Сергия. Тот, смущённый такой необычной просьбой не меньше иноков, ответил:

– Я не могу совершать обряда сего, к тому же Иоанн слишком молод.

– Молодость служению Богу не помеха, – резко, с обидой сказал Стефан. – Идём в церковь, я имею сан игумена и сам совершу обряд. Наречём мы его Фёдором.

Стефан взял за руку сына и повёл в церковь. Сергий последовал за братом. За ними пошли остальные насельники обители. Яков, идущий рядом с Онисимом, негромко заметил:

– После кончины Василия Сухого в его келье поселился Ерофей из Владимира, а келья игумена Митрофана всё пустует. Теперь нас опять будет двенадцать братьев.

– Ерофей старый, ему, кажется, уж скоро годов шестьдесят будет, а новый брат молодой, ему ещё многое предстоит. А число двенадцать – хорошее. У Христа Спасителя тоже было двенадцать учеников, – ответил Онисим, входя в церковь.