Текст книги "Бухать и колдовать (СИ)"

Автор книги: Александр Руджа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Ладно, – решил я, вздохнув так тяжело, как будто тянула меня ко дну многопудовая гиря. – Пойду сам закажу у хозяина. Заодно и с подарком разрулим вопрос. Кто что будет?

– Вискарь! – проявил аристократизм Малфой. – "Тичерз", тематический!

– Не рано?

– В плепорцию! Рон будет аналогичное, верно?

– Еще не решил, – помотал лохматой головой жертва литературных игр. – Пускай сперва принесут, там посмотрим.

– Любовь моя, какое бухло ты предпочитаешь в это время суток? – ласково наклонился я над копной каштановых волос. – Медицинский спирт, твой любимый, предложить не могу, а шмурдяк они пока не научились бодяжить, но в остальном...

Я не ожидал, что она вообще ответит. Бездумное половое влечение к самому альфасамцовому альфа-самцу в этой комнате, как вы понимаете, способно на самые мрачные штуки, а алкогольная интоксикация накануне... так все же, чем мы занимались-то вчера? В общем, ее дело на сегодня было – вести образ жизни пожилой сороки: гадить на головы юных натуралистов, да ругаться скрипучим голосом.

Но тут Гермиона меня удивила.

– Сливочное пиво, – уверенно сказала она. – И сразу большой кувшин. Чтобы не вставить два раза.

Усмешка ее была почти ироничной.

– Привет Гарри, – профессионально участливым тоном, который обычно только и встречается у барменов и психоаналитиков, сказал Аберфорт Дамблдор. Из психоаналитиков его в свое время выперли за пьянство и магические шалости с пациентками, да и здесь, чует мое сердце, он особенно не задержится. Слишком уж добрый. – Как жизнь, какие планы?

– Планы, – алмазным голосом сказал я, – обыкновенные. После долгих раздумия и решил повторить непростой трудовой путь своего отца. Бухать, колдовать, нигде не работать.

– Очень достойная позиция, – кивнул хозяин. Кружка у него в руках напоминала кусок хрусталя. Прочная, чистая, небывало красивая. И пустая. – Начнешь исполнять, я понимаю, прямо сейчас?

– Как определил?

– Скверно выглядишь, Гарри. С виду практически трезвый, а это никуда не годится. Чем лечиться-то будешь?

– "Кроненбург" светлое, – решил я, чуть не подавившись слюной от божественного звучания этих великолепных слов. Они теснились и сталкивались на языке, словно пузырьки хорошего шампанского. – Французы умеют варить эту дрянь. Особенно когда притворяются немцами.

Точно. В голове у меня враз прояснилось. Шампанское мы вчера пили, вот что. Взяли подороже, раз уж такое дело. И Гермиона еще сказала мне тогда, склоняясь к уху и хохоча, словно безумная...

Память снова обрубило. Начисто, вроде как мающийся сушкой наркоман выдергивает из земли приличный кусок омедненного телефонного кабеля. А все почему? Потому что ему срочно нужно позвонить.

Мозг, испытав чудовищное усилие, снова погрузился в теплую ласковую дремоту. Я сглотнул. Передача прервана. Один фиг не помогло.

– Притворяться всегда легко. Словно примеряешь на себя чужую маску. Ощущение свободы, невыносимая легкость бытия... Прости за философскую добавку. Считай ее чем-то вроде пенной шапки на бокале.

– Так и поступлю. Знаешь, давай сразу две поллитры. Единственное, что сейчас может нанести пользу отравленному давешней попойкой организму.

– Да, я слышал про вчера, – согласился хозяин, наполняя сосуды янтарным спасением. – Что-то еще?

Интересно, хоть кто-то, про вчерашнее не слышал? Я пока знаю всего одного такого человека. Это я.

– Да уж к гадалке не ходи. Литрбол вискаря и столько же сливочного пива. Для друзей беру, – честным голосом сказал я, наблюдая за процессом истечения разведенного спирта по пузатым бокам кружек. – Первая суббота на неделе, надо бы отметить!

– Сам донесешь или девчонку прислать? – Аберфорт уже похоже ничему не удивлялся. А я с опозданием вспомнил главную причину своего появления тут. Ладно, вторую главную.

– Девчонку... пришли, пожалуй. Только несимпатичную, а то Гермиона во внеочередном припадке ревности пробьет потолок своей прекрасной яростной головкой. Влюбилась она в меня, понимаешь ли. Делиться не хочет.

– Несимпатичных у меня нет, – отрезал хозяин, ухмыляясь. – Сам подбираю. Так что либо твоя маленькая ведьмочка сгорит от зависти, либо справляйся своими силами.

Понимаете, да? Девушку обидели, хоть она и не совсем моя, точнее, даже совсем не моя, пиво нести не хотят... пугают! Как прожить простому и скромному алкоголику в этом жестоком мире?

– Ладно, ладно, – проворчал я. – Не бережешь ты клиентов своих, вот они и разбегаются. От грубости твоей, от черствости. И половых излишеств с симпатичными официантками. А еще...

Я принял таинственный и многозначительный вид.

– Аргус из Филча передавал привет. А может, то был Филч из Аргуса. В общем, он просил забрать товар для Альбуса. Все готово?

Тут я сообразил, что что-то идет не так. Глаза у младшего Дамблдора остекленели. Стали буквально двумя обломками бутылочного горлышка. И там, в глубине, плескалось что-то непонятное, такое, что даже я пить бы поостерегся.

– Так ты, значит, тоже... – пробормотал Аберорт. По его шее, почти полностью скрытой бородой, быстро-быстро ходил вниз и вверх острый кадык. – Я просто не сразу сообразил... не догадывался даже. Ты, выходит, тоже с ними?

Башка внезапно приобрела большое сходство со скороваркой – ее сдавили со всех сторон невысказанные вопросы, а те мысли, что были там до того, будто взорвались гроздьями спелого сока и горячего недоумения. Какого черта все эти непонятности должны были случиться именно сегодня, когда я трезв и одинок и вообще не в лучшей форме...

Хотя если подумать, вчерашний день был ничуть не лучше. Да и завтра, похоже, меня ждет аналогичная судьба.

– Э... это... это сейчас про кого было? Про Гермиону, что ли, с парнями? Так я ж с самого начала сказал... Или нет?

Младший брат Дамблдора облизнул губы, пересохшие, как пески Большой пустыни Виктории в Австралии. Или, скажем, как мои мозги прямо сейчас. Слишком много дурацких загадок, парни из сценарного отдела, дайте мне уже немного пива!

– Вот ваш заказ, – нервно сказал Аберфорт. – А ваш товар... я сейчас вынесу. Мистер Поттер.

И пока я раздумывал, что бы мог значить этот неожиданный брудершафт наоборот, хозяин бесследно скрылся через заднюю дверь, подозрительно похожую на откормленную свиную задницу. Так вот откуда взялось это название! Жопа здесь, а голова, значит...

Додумать мысль мне не удалось – так случается с большинством моих мыслей. Предатели-глаза сфокусировались, наконец, на вожделенном "Кроненбурге", и все остальное перестало существовать.

О, этот карамельный цвет! О, эти капельки конденсата на приятно соразмерных округлостях сосуда! Воспел ли тебя Петрарка? Нет, Петрарка же умер... Может быть, кто-нибудь другой? Шекспир? Мильтон? Маяковский? Что за черт, все стоящие поэты уже померли, некому и слово сказать в защиту бытового алкоголизма! Безобразие!

Вцепившись крепкими молодыми зубами в запотевшую кружку, я доставил заказ к столику. Малфой и Гермиона напряженно сидели подальше друг от друга и смотрели в разные стороны. Точно как мои глаза сейчас.

– А Рон? – поинтересовался я, чтобы сделать вид, будто я не видел, как они тут шушукались за моей широкой спиной. А только ли шушукались? Я в последнее время стал малость подслеповат. – Куда вы дели моего туповатого, но верного друга? Что, если подумать, наверняка взаимосвязано...

– Отлить вышел, – совершенно не своим голосом сообщил Драко.

– Небось кровь из носу?

– А?

– Которую ты ему пролил, когда он полез лапать Гермиону. Спасибо, братан, ты настоящий... ну, братан. А Рон, сволочь такая, мне еще ответит!

– Я не... – начала было девушка, но Малфой громко закашлялся, а Гермиона отчего-то покраснела еще больше. Приятно, наверное, когда вокруг такие друзья. Я обессиленно свалился на низенькое красное кресло "под плюш", а-ля "Казино Рояль". Правда, из казино бы его быстро выкинули, за моральную устарелость и материальный износ. Похоже, именно такая судьба его и постигла в свое время. А Аберфорт, значит, подобрал?

Я подцепил трясущимися лапами стакан с призом и споро опрокинул в распахнутую пасть, будто опасаясь, что очередной апокалипсис помешает мне завершить ритуал превращения человека жаждущего в человека разумного. Бибо эрго сум! Но обошлось. Ледяная, но все равно благодатная аквавита послушно потекла в пересохшее горло, расширяя сосуды и подстегивая усталые синапсы. Мир устаканился и налился красками. Неодолимая сила и могучий разум Гарри Поттера вновь обрели форму.

Одно плохо – такими темпами на меня скоро накатит меланхолия, и я начну опять глупости говорить, декламировать стихи и сентиментально пускать слюни на ту единственную, которая, может, и не заслуживает такого к ней отношения... ну вот, уже началось!

– Кто это? – Малфой сменил тему, резво дернув рукой в направлении дальнего столика, за которым уютно прикорнул магический полицейский-дементор, то есть "безмозглый", как их обычно называют студенты. К столику ползком подкрадывался крупный, бритый налысо парень. Выражение его лица было смесью азарта и неуверенности, а мантия волочилась по полу, словно флаг отступающей армии. Или изрядно разложившейся в пьянках и кутежах армии, тут метафора хорошая и так, и эдак.

Я пригляделся.

– Похож на И Фана, китайчонка со второго курса... Да, точно он.

– И что же он делает? – заинтересовалась Гермиона.

– Насколько я вижу, пытается слямзить у дементора электрошокер.

– Но тот же сейчас проснется! А шокер намертво прикручен к поясу заклятием Замка! Он об этом знает?

– Ему говорили, – дипломатично сказал я.

– А он?

– Послал в жопу.

– Понятно. Значит, теперь ты просто наблюдаешь? Любишь оказываться правым?

– Не то чтобы прямо люблю... – сказал я с чеканным акцентом выпускника Оксфорда, хотя ни разу не был даже близко. – Как-то само собой получается обычно.

Ответное слово младшего Малфоя потонуло в разгоряченном шуме трактира, а меня вдруг словно под руку кто-то толкнул, и не зря: хозяин появился, наконец, из подсобки, таща за собой сумку с неразборчивой надписью. Я крякнул и поднялся.

– Ладно, ущемленные! Грубые вы, ухожу я от вас – хотя и ненадолго. Смотрите не изнасилуйте тут друг друга. Упущенная прибыль! Аберфорт для этих целей официанток держит.

Пока брел обратно к стойке, понял, до чего ж умаялся. Заиграла музыка, что-то знакомое, из прошлогодней попсы... "Cake by the Ocean" вроде бы. А и правда, здорово было бы, наверное, жить где-то далеко, на островах, на краю вечного лета... Просыпаться утром и видеть вдали, на горизонте далекие абрисы туманных гор, и огромный синий океан без конца и границы, и чтобы рядом лежала, потягиваясь, как кошка...

Было бы хорошо. И пусть ради этих ускользающих минут и дней счастья пришлось бы годами батрачить на дядю в фирме – это ощущение, это чувство свободы, его нельзя спутать. И забыть тоже никак невозможно. Жаль, что мне ничего подобного не светит: еще год обучения в захолустной магической школе, потом восемнадцать месяцев практики среди маглов, потом работа в министерстве – кризис-менеджером. Спасать маглов на профессиональной основе, предотвращать катастрофы, тушить конфликты, останавливать перевороты – вот первое и единственное предназначение волшебников в мире. Дурацкая схема, да, но это лучшее, что приготовила для меня эта вселенная. И здесь не было для меня другой роли. Только это.

Но сначала нужно было забрать подарок для Дамблдора.

Я поднял погруженную в мысли голову и понял, что уже с полминуты стою у стойки, а Аберфорт выжидающе глядит на меня, помахивая своим мешком. Чем-то он в этой ситуации напоминал очень недовольного Санта-Клауса.

– Надеюсь, тут не отрубленные головы тех, кто не скинулся на праздничную вечеринку, – предположил я, но хозяин шутку не поддержал, так что я просто хлопнул на стойку золотой галеон и потащился обратно.

На этот раз за столом отсутствовал уже Драко, Гермиона выглядела немного растрепанной, но вид у нее был боевой, ну, а Рон пырился на девушку с совершенно ошалелым выражением выпученных глаз. Ситуации явно недоставало абсурдности. К счастью, для этого есть я.

– Эх, заведу я себе тихоокеанские галифища, – рявкнул я, распугав, словно стайку подвыпивших воробьев, небольшую толпу первокурсников, – чтоб из штанов выглядывать как коралловый риф! А куда подевался Малфойчик? Постыдился глядеть в мои задумчивые глаза? Ушел в закат, наступая на собственный плащ?

– Ширинку бы лучше застегнул, – порекомендовала Гермиона, скептически оглядывая мой ладный силуэт. – А то у тебя из нее вовсе даже не коралловый риф выглядывает. А Драко с непривычки навернул сразу стакан "Тичерза", и ему как-то резко поплохело. Возможно, и добежит до уборной, но я в этом что-то сомневаюсь. Так что будь осторожен там, не иди по его неверному пути.

– Грешно смеяться над больными людьми, – укорил я девушку. – Рональдиньо, как ваше самочувствие? Вздрогнем?

– А... э... – забормотал рыжий, бессмысленно глядя перед собой. Белочку, что ли, поймал? И вот с этими людьми мне нужно захватить мир и стать Императором Галактики! Поистине, жизнь жестока и несправедлива.

За отсутствием мелкой моторики со стороны Рона, мы чокнулись с Гермионой. По части скорости уничтожения пива она, кстати, обставляла меня на раз-два, и это чувствовалось: она больше не зыркала на меня, аки лев рыкающий, и не роняла язвительных замечаний насчет моих мыслительных способностей и общей молодцеватости. Из-под глаз пропали мрачные темные круги, щеки зарумянились, и девушка все больше усмехалась, отхлебывая из пухлой кружки с белой каймой пены.

Все-таки до чего замечательная вещь – моя компания!

– "Ступефай" кастовать на друга – это все-таки, я считаю, слишком, – сказал я через несколько минут, энергично жуя, потому что Аберфорт проявил-таки слабые зачатки гуманности и прислал официантку с целым блюдом жареных на гриле ребрышек. А может, просто поглядел на следы недавней жизнедеятельности Драко, содрогнулся от темного ужаса и принял превентивные меры. В любом случае низкий ему поклон и шампанское от третьего столика! – Даже я на такое способен только после третьей бутылки. Но ты-то, душа моя, ты должна работать примером для нас всех!

Гермиона пожала голыми плечами, с которых поочередно сползала хитро сшитая мантия, и я опять отвлекся от обличительных речей.

– Во-первых, он постоянно норовил прикончить виски – видимо, туалетные лавры Малфоя покоя не давали... вот я и позаботилась.

– Туалетные лавры Малфоя не давали герою покоя, – сказал я, на манер лорда Байрона прожигая демоническим взглядом потолок. – И Чайльд Гарольд взалкал, и немедля сожрал с полведра спиртового настоя... А во-вторых?

– Чего?

– Ну раз ты сказала "во-первых", значит, имела в виду и "во-вторых". Так обычно бывает. Так что там во-вторых?

Гермиона открыла рот. Нахмурилась. Покраснела.

– Неважно!

Я покладисто кивнул, принимаясь за вторую кружку. Ребрышки были хотя и мелковаты, да вдобавок пережарены до черноты, в качестве закуски подходили идеально. Самая правильная еда в субботнее утро... хотя погодите. В субботу, всю целиком.

Из угла со спящим дементором раздался резкий звук электрического разряда, с которым обыкновенно срабатывает заклинание Замка, а после – жалобный вой на китайском. Предначертанное исполнилось.

Но вот вопрос: чего все-таки испугался Аберфорт Дамблдор?

***

Часть 5

– Я поняла, кого мне напоминал тот дрыхнущий дементор, – объявила Гермиона, когда мы вывалились из "Кабаньей головы", и зомби-скелеты защёлкали нам вслед своими пластиковыми челюстями.

– Неужто старину Рона? – догадался я, – Он тоже любит засыпать в самый ответственный момент, тебе ли не знать...

– Отвянь, озабоченный. Нет, не его. А того старичка с носом набок, что снимался когда-то в "Звездных войнах". Как его? Ови-Вана играл вроде...

– Не совсем Оби-Вана, но почти в цель, дорогая. Он еще и пожизненным Индианой Джонсом побыть успел, и еще много кем.

– У меня с именами плохо, забываю... Знаменитый чувак, в общем.

– Конечно, знаменитый, – сказал я, неся на себе каменное лицо, как маску. – Это же Арнольд Шварценеггер.

Гермиона фыркнула недоверчиво, но спорить не стала. Вокруг тащились разодетые и слегка нетрезвые люди, окликая друг друга радостными голосами, кружился легкий снежок, настроение после пивчанского было праздничное, пары алкоголя уверенно циркулировали по организму, поджигая все на своем пути – чисто мои далекие скандинавские предки, в общем.

– А вот интересно, – отфыркав свое, девушка стала чуть дружелюбнее. – Если бы тот, как его... И Фан... все-таки стянул шокер – дементора бы наказали? Уволили? Или нет?

– Тут очень по-разному может быть, дитя мое, – важно сказал Рон. – Был случай, после такой вечеринки один преподаватель... не с нашего факультета... табельную палочку не сдал на вахте, пришел в общагу, разделся у порога, память у него после всего отшибло, потому что на автопилоте добрался.

– Ничего себе! – восхитился я, а Драко только закивал понимающе – он тоже знал эту историю.

– Утром проснулся – нет ее, родимой. Три дня искал, не нашел. Пошел к руководству сдаваться, служебку писать на предмет утери казенного имущества, а за это, как правило, вылет из школы. С работой он уже попрощался, а вечером палочку в носке нашел. Вот радость-то была! Опять пили всем факультетом, отмечали находку.

– Интересно, а почему в твоих историях все постоянно пьют? – Гермиона энергично потерла ладошками разрумянившиеся от мороза (возможно) щеки, став от этого еще симпатичнее. – Неужели нет чего-нибудь... более возвышенного? Или менее пошлого?

– Внемлите мне, братья и сестры, – сказал я загробным голосом. – Истинно глаголю, последние дни наступают. Гермиона Грейнджер возжелала меньше пошлости! А значит, не далее, чем через три дня Земля неизбежно налетит на небесную ось...

– Ну, с этим-то все понятно, – решила ведьмочка, – случай тяжелый. Но вы-то куда смотрите? И о чем думаете?

– Понятно куда и о чем! – радостно осклабился Драко. У него тоже все лицо уже было красное – морозец прихватывал, однако, вовсе даже не по-детски. Ладно, скоро уже "Три метлы", там нужно будет дозаправиться... а то ведь так невозможно работать, этот бесконечный холод натурально высасывает из организма все самое лучшее и светлое. Например, спирт.

Чертова осень навевала сплин и меланхолию, пробуждала в голове неприятные мысли, и против этого не могла помочь даже самая лучшая компания (не считая Драко и Рона, само собой). Я насупился и заиндевелой рукой поправил шарф, уползший до самой земли на манер полосатого констриктора.

– А знаете... Гермиончик-то права на все сто. Мы обеднели воображением, господа! В наших произведениях все либо пьют, либо только что напились, либо напились давно и мучаются похмельем! А ведь вселенная так богата оригинальными сюжетами! Мне вот сейчас прямо нестерпимо хочется написать про то, как парень и девушка из враждующих семей хотят пожениться, но родители против. В конце они оба совершают самоубийство, потому что жестокий мир не принял их такими, каковы они есть. А семьи, вдохновленные величием и благородством их поступка, мирятся. Так-то!

Рон недоуменно икнул.

– Так напиши, что мешает?

– Лень, – вынес суровый, но справедливый диагноз я. – Непобедимый противник. А знаешь почему непобедимый? Лень побеждать.

– Бухни, – внес предложение Драко. – Чтобы до полного изумления, до разноцветных оленей и кровавых Дамблдоров в глазах. Лень как рукой снимет, захочется действовать, бить морды, прыгать в окно... Или писать. Буковски, например, так и делал. Ужирался в хлам, а потом творил гениальные вещи.

– Рецепт, конечно, оригинальный, но избирательный. Не всем подходит. Видишь ли, Буковски был такой один, а бухают миллионы. В глубине души, вероятно, надеясь, что где-то там, в этой самой глубине, спит мертвецким сном талант. И совершенно напрасно, к слову сказать, надеются.

– Люблю я вот этот твой оптимизм, мой шрамированный друг! – решил Драко и хлопнул меня по спине так, что с мантии сорвалась и улетела пара сотен испуганных снежинок. – Ничего, сейчас проверим теорию Рональда, мы уже на пороге "Трех метел"!

Он был прав, конечно, приземистое здание, смахивающее на раздавленное ведро, пузырилось на углу оживленной улочки. В окнах горел приглушенный свет, но особого оживления вокруг не наблюдалось. Санитарный день, надо полагать. А может, просто блюдо дня неудачное, ну, или повар в чан с супом наблевал.

С мыслями о новой инкарнации Тайлера Дердена я шагнул на дощатое крыльцо, украшенное криво намалеванной надписью: "Сегодня в продаже: только слабоалкоголка!" Вот уж кто стопроцентно умеет в маркетинг! Подтверждая мои меткие наблюдения, входная дверь приветливо распахнулась, и наружу буквально выпала... девушка. Точнее, наверное, молодая женщина.

И редкой красоты при этом, надо сказать. Коротко стриженная блондинка с модными "перышками" в волосах, чуть подведенные ярко-зеленые глаза, прямой носик, пухлые приоткрытые губы – вот, правда, не люблю такую темно-красную, почти черную помаду, но губы все равно отличные, да и символическое платьишко, которое едва прикрывала короткая шубка, само, в свою очередь, мало что скрывало, а еще...

– О! Прости, Гарри, я тебя не ушибла? Вижу, что нет, это славненько. Ну, пока! – она выпалила это одним махом, примерно за полторы секунды, на миг казавшись совсем близко, отчего у меня вдруг запершило в горле и перехватило дыхание, словно у пожилого бигля, и тут же сбежала с крыльца, обогнув по широкой дуге остолбеневшую троицу.

– Э... – сказал я. В воздухе витал запах чего-то сладкого и будоражащего, приятный, но одновременно тяжелый. – Да. Нет. Пока...

– Нормально так пообщались, в твоем стиле, – пропыхтел Рон, придерживая дверь, которая все норовила захлопнуться обратно и курилась редким теплым паром. – Приятная девушка, еще и имя твое знает – лафа стопудовая. Ты чего ее не пригласил-то с нами? Посидели бы культурно, а то Гермиона один фиг будет угрюмо считать калории и промилле в стаканах, и даже насинячиться как следует не даст.

Я пришел себя и громко сглотнул. Во рту словно наждачкой поработали – язык осязался стальным тупоносым рашпилем на двенадцать зубьев. А уж что происходило в это время в голове, описать было решительно невозможно.

– Ты же знаешь вечную проблему с девчонками, Ронни, – сказал я, мастерски опережая реплику рыжего увальня про то, что еще никогда не даст ему Гермиона. – Всем им всегда восемнадцать. И никогда не восемнадцать. Тяжело разочаровываться.

– Это ты глубоко копнул, – подоспевший Драко был краток. – Так и будем тусоваться на холоде или уже сделаем шаг в сей предел скорби?

– Боже мой, – изумился я. – Какие слова знает наша белобрысая челядь. Герми, это ты его обучила?

Блондин собрался было отвесить мне пендаля, но я могучим телепатическим импульсом угадал намерение и хитрым серым котом шмыгнул внутрь. И там уже в недоумении заозирался.

Таверна была пуста. Вполнакала, мутным желтоватым пламенем горели притворяющиеся электрическими свечи, швыряя вокруг нервные тени, поблескивал на стенах коричневатый асимметричный орнамент, вились в накуренном воздухе синеватые клубы дыма из множества трубок... вот только владельцев их было нигде не видать. Тишина, только булькал кофе в трудолюбивой кофеварке, рассылая на десять метров вокруг запах пищевых красителей, да посвистывал хитро, будто базарный катала, ветерок за окнами. Но никаких живых звуков. Вусмерть тут все перепились яблочным сидром, что ли?

– О-па! – исчерпывающе оценил ситуацию ввалившийся чуть позже Рон. – Гарри, братан, тут что-то не так.

– Чего это? – вяло заспорил я, хотя в душе был согласен. Место выглядело нехорошо. И еще запах этот... вроде кофе, но не кофе. – Нам еще Розмерту нужно выцепить где-то... Эге-гей! Розмерта! Открывай, медведь пришел!

Прижав ладонь к чуткому уху, прислушался. Вроде бы из-под дальнего столика донеслось невнятное ворчание. А может, стон. Ну, хоть не в одиночестве мы тут. Наверное, это хорошая новость.

– Это... Гарри... – Гермиона ткнула пальцем вдаль, словно намекала на разные пошлые штуки, которые мы, возможно, вытворяли минувшей ночью. – По-моему, вон там валяется тот самый мешок, про который нам рассказывал мистер Филч.

Я замерцал глазницами, сокращая тем самым диаметр глазного яблока, обострив до невозможности и без того орлиное зрение. А ведь не соврала наша развратная ведьмочка! В натуре мешок, и даже надпись "Альбус, с днем рождения!" на нем, на нем! Как слышно?

– Отлично слышно, спасибо, – вежливо поблагодарил я голос в голове, чем вызвал очередной невнятный взгляд от дружной своей компании. Ну, не ценят ребята телепатию пока, ничего страшного, втянутся еще. Со временем. – И это действительно тот самый мешок, спасибо, Гермиона. Сейчас я его заберу.

Топая по пружинящим, но не ломающимся – а и с чего бы, это ж не пятикурсницы! – доскам, я добрался до барной стойки. Кроме мешка, тут, похоже, и правда никого не было, хотя невнятное мычание из-за скрытых в полутьме дальних столиков не прекращалось. Загадочно. Может, у завсегдатаев таверны тут сейчас религиозный обряд проходит секретный, а я мешаю? Или они, по случаю неупотребления алкоголя, решили дописать-таки "Мертвые души"? Этот вариант мне кажется наиболее убедительным.

Размышляя таким образом, я подхватил мешок, распутал шнуровку и горящим оком заглянул вовнутрь. Ну да, так и есть – аккуратные связки бутылок в тряпичной оплетке, и судя по форме, там отнюдь не домашняя наливка!

– Господа! – закричал я радостно. – Если моя догадка насчет гоголевской нетленки верна, то вот вам нормальное окончание второго тома: Чичиков оказывается незаконным, но любимым сыном Коробочки; Собакевич объявляет себя потомком убиенного цесаревича Федора и идет походом на Кремль; и под самыми белокаменными стенами вступает в безнадежную, но живописную схватку с беловласыми валькириями из "Тангейзера". Чичиков исповедует его и мажет холодеющие губы липовым медом. Задел на третью часть!

Ворчание стало громче. С треском упал стул. В дальнем конце темного зала появилась шатающаяся фигура. И еще одна. И еще.

– Гарри! – Гермиона, похоже, решила внести весомый эмоциональный вклад в нашу неспешную коммуникацию. Самое время! – Гарри, здесь очень плохая аура! Сплошная смерть! И еще...

Вот оно что. Я наконец сообразил происхождение непонятного запаха. Никакой это был не кофе с далеких бразильских плантаций, залитым полуденным солнцем, со свистящими плетками в руках жестоких надсмотрщиков. Запахом была кровь, ее было много. Именно она застыла причудливыми потеками на деревянных стенах таверны.

А эти шатающиеся парни – кто они?

– А в третьем томе, – сказал я торжественно и серьезно, – пускай Чичиков берёт штурмом Константинополь. И походом на ляхов отправляется, с двумя сыновьями своими – Фемистоклюсом и Алкидом, один из которых влюбляется в мертвую панночку, свежую и крепкую, как ядреная репа. Границу проходят быстро, в этом им помогает скорострельное изобретение полковника Кольта. "Что, сынку, помогли тебе твои таможенные чиновники?"

– Ар-р-р-гх! – сформулировала свои мысли одна из приближающихся шатких фигур. Она вышла на мутный свет, и я с удивлением признал в ней Эндрю Клайма, зануду и отличника из Когтеврана. Через плечо у него все еще болталась сумка с учебниками, а форменная мантия была с ног до головы залита... да нет, откуда в этом заведении столько кетчупа?

– Аыр-р-р! – присоединилась к мнению другая тень, шатаясь и подвывая. Бледное лицо словно обвисло на черепе, заплывшие глаза были пусты и бессмысленны. Джонни Павлович, серб, а может, албанец. В честь него, что ли, известный торт назвали?

– Парни, вы подозрительно похожи на некоторых моих заклятых критиков, – быстро сказал я, отступая обратно к барной стойке. Интересно, как называются бледные ребята, с ног до головы измазанные кровищей, передвигающие медленно и рычащие что-то нечленораздельное? Я бы, наверное, остановился на "девственниках-сатанистах". Но и термин "упыри" тоже, мне кажется, отлично подходит.

– Гарри! – а Гермиона сегодня решила, кажется, побить рекорд однообразных реплик. Девушка бросилась ко мне. – За спиной...

– За спиной Москва, отступать некуда, – согласился я ровно за секунду до того, как на шее сомкнулись очень крепкие и очень холодные руки. "Хра-а-а-а...." – прохрипел на ухо скрипучий голос. Я в полном изумлении выпучил глаза и скосил их за спину, как умеют китайцы. Или не умеют, не знаю. Вот это да! Это же милая Розмерта!

Жаль, в свое время я запомнил ее куда более привлекательной, фигуристой и добродушной женщиной – не зря Рон на нее так запал когда-то; но сейчас голова хозяйки болталась на сломанной шее, как перезрелый подсолнух, бесцветные глаза слепо таращились из орбит, а крючковатые пальцы медленно подбирались к горлу. И опять кровь, чертова кровь на воротничке когда-то белой рубашки...

Это было явно дело рук вампира.

Тем временем упыри неспешно навелись на подбегающую Гермиону, протянули когтистые лапы. Рон и Драко, статуями Лаокоона с сыном замершие у двери, с похвальной синхронностью полезли за пазуху. Правильно, парни! Кастуйте магию, спасайте девчонку, а на меня забейте полностью, сам выберусь. Наверное.

Чтобы освободиться от объятий упыря, нужно думать как упырь. А о чем они думают? К сожалению, для современной науки это пока загадка. Но есть данные о том, как они себя ведут, когда растеряны или мертвы!

Они падают.

Я подогнул ноги, как бы в ослабевшей агонии, и Розмерта, вцепившись в мой воротничок, проехала через стойку и оказалась полностью на моей стороне. Это уже половина победы! А вот и вторая половина! Я снова вскочил на ноги, самую малость пошатнувшись от висевшего за спиной мертвого груза, и выполнил свой фирменный прием под названием "Удар копытом". Сзади новинку не оценили: раздался хрип, руки на горле разжались.

Розмерта бухнулась на пол, но терять сознание – или что там заместо него у упырей? – явно не собиралась. Вот бы она при жизни такое внимание ко мне проявляла! Надо обороняться. Что там у нас в плане обороны? Кисловато: орудий нет, и с дробовиками тоже напряженка. Подхватил было стул – очень хорошее дело, стулом гвоздить по башке, это я как живущий в общаге вам говорю! – да только больно уж он тяжелый. Откинул в сторону. Какие еще варианты?

– Гарри! Палочка!

А ведь и верно! Нунчаки, родные мои, как же я мог про вас забыть! Постойте-ка... Я ведь сроду не умел ими пользоваться!

Вот оно что! Гермиона выхватила волшебную палочку и с невнятным воплем метнула серебристую молнию в одного из приближающихся уродцев. Молния сработала не хуже циркулярной пилы, развалив упыря ровно надвое, прямо анатомию можно изучать. Молодчина она все-таки, так быстро соображает. А мой мозжечок, похоже, от недостатка алкоголя совсем атрофировался, стал, можно сказать, мозжечок с ноготок.