Текст книги "Воры, как мы (СИ)"

Автор книги: Александр Руджа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Прималь также имеет довольно легкомысленные отношения с временем – рядом с ней останавливаются, начинают спешить или отставать хронометры, а впавшие в транс Хранители напрочь теряют понятие о проведенных рядом с камнем часах.

По этой причине исследователей всегда двое – один вступает в контакт (общение? взаимодействие?) с Прималью, а другой находится за дверью, чутко прислушиваясь и записывая голос первого.

Но даже так работа продвигается туго. Светящийся камень, похоже, издевается над Хранителями, подсовывая им нечто совершенно бессмысленное.

Губы Хранителя Рэндальфа шевелятся, словно он пробует на вкус неизвестный плод. Молочный свет Примали не меркнет, он ярок и плотен.

Он вибрирует и подрагивает.

– Испорченный вдовец отберет зеленую перчатку, – шепчет Хранитель. – Медные трубы одержат славную победу над солдатами из мха и селитры.

Следует надеяться, что его напарник, Хранитель Ли, сейчас не дремлет, а прилежно переносит на бумагу все, рассказанное Рэндальфом в трансе. Их смена длилась целый день, он, должно быть, сильно устал. Из-за двери не доносится ни звука.

– Четырехглавый орел монтанизма скалит железные зубы. Танцующие красные ветки гнутся на гранитных берегах северного Стикса. Стол протекает.

Когда кто-то заметил определенное сходство передаваемых образов и предсказаний Толковательницы Кадуки, старуху мигом притащили сюда. Толковательница провела час, вслушиваясь в неразборчивые шепотки, после чего заковыристо выругалась и потребовала убрать прочь чертову штуку. Штуку, конечно, не убрали, но Кадуку больше в лабораторию не приводили.

– Гиперурания вводит таможенные квоты на сатанинскую злобу. Грозное пламя варваров обнажает их божественные заблуждения. Это место, которое не есть место.

Позади что-то мелькает – узкий приземистый силуэт, Рэндальф захватывает его самым краем застывшего слезящегося глаза. Он с усилием отвлекается от голосов, шумящих в голове и поворачивает голову.

– Ли?

На уши наваливается тишина, оглушительная после разом замолкнувшего хора из Примали.

– Хранитель Ли?

Он видит его, лежащим на полу за распахнутой дверью – капюшон слетел с головы, блестящие неподвижные глаза стыло таращатся в темные своды потолка. Рэндальф невольно ахает. Сердце бьется, как механический поршень.

Минуточку.

Распахнутая дверь?

Потом он замечает кое-что еще – черное пятно на полу. Оно движется, приближается: невысокая щуплая фигурка в плаще с капюшоном словно плывет над полированным каменным полом.

– Что? – говорит Рэндальф. – Кто вы? Кто ты?

Черное пятно исчезает, размазывается в темном воздухе, словно клуб дыма. Секунду спустя Рэндальф получает удар по затылку. Удар не слишком силен, и он удерживается на ногах. Прималь светится ярче, словно впитывая происходящее. А возможно, его снова подводит зрение.

Новый удар. Он не успевает его парировать. Он падает на колени. Краем глаза Хранитель снова видит фигуру в плаще с капюшоном – гаснущее сознание отмечает хрупкий, изящный силуэт. Девушка?

– Как ты заметил меня? – задумчиво говорит высокий голос. В нем не слышится ярости, лишь недоумение и обида. Как будто его обладатель готовил сюрприз, но сюрприз не удался. Темная невысокая фигура подходит к источающей свет Примали, она лучится тысячами ярких частичек, словно фосфоресцирует сама пыль в лаборатории. – Почему обратил внимание?

«Потому что я Хранитель, пастырь невидимого», – хочет сказать Рэндальф, но не успевает.

Он падает.

***

– Она больше, чем выглядит снаружи, – сообщил Младший через полчаса медленных крадущихся движений и быстрых спусков по затемненным широким лестницам и извивающимся коридорам, сложенным из шершавого гранита и светлого мрамора. – То есть… даже в том маловероятном случае, если ты сумеешь ее рассмотреть.

– Цитадель-то? – выдохнул Старший. – Большая ее часть изначально находилась под землей. Возможно, когда-нибудь она уйдет туда полностью. И получится очередной Затерянный Город. Идеальная маскировка. Ха!

– Долго еще?

– Не особенно. Сейчас будет очередной библиотечный зал, потом мы спустимся еще на один уровень, аккуратно обойдем центральную арену, где обычно проходят совещания Хранителей – нам туда не нужно, упаси Создатель! – после этого спрыгнем еще чуточку ниже, и окажемся почти на месте. А что, уже заскучал по поверхности?

– Я? – Младший помедлил с ответом. – Нет. Не думаю.

Он все еще не был уверен в том, что видит. Это выглядело, словно в отдалении за плотной занавеской стояла плошка с горящим маслом – неверный отблеск, слабый запах, потрескивание толстого скрученного фитиля… За темными холодными стенами, массивными лестницами и высоченными книжными шкафами он, кажется, различал слабый голубоватый огонек. И он находился именно там, куда махнул рукой, указывая общее направление, Старший.

В какой-то момент – он упустил его – реальность словно раздвоилась. И Младший видел теперь обе стороны.

Что с ним происходит? Откуда эти ощущения?

И самую малость практическое любопытство: как это можно приспособить на пользу их общему делу?

Старший удовлетворенно вздохнул и бросил взгляд за колонну, отделяющую их от следующего в списке контрольных точек зала.

– Это хорошо, что не думаешь. Добрая половина успеха в нашем ремесле. Молодые сыпятся в основном на том, что начинают слишком много думать. Им все еще кажется, что мир сложен и непознаваем.

– А это не так?

– Это… в основном не так. Мир примитивен, потому что населен примитивными людьми и заставлен примитивными предметами. Впрочем, бывают и исключения. На одно из них ты, кстати, можешь посмотреть, если подтянешься сюда и раздумаешь шуметь.

Младший черной тенью перетек на его место, выглянул и окаменел.

– Что за…

– Очень точно подмечено. Немного переделали зал с тех пор, как я был здесь в последний раз. Выходит, не так уж Хранители и равнодушны к предметам искусства, да?

Для постройки этого сооружения явно пришлось снести три-четыре стены, но результат того стоил. Посреди темного угрюмого пространства высилось нечто вроде гигантского кристалла сложной формы – игольчатая многолучевая звезда, внутри еще одной звезды, упирающаяся краями в ажурное обрамление, сложенное из холодного прозрачного льда. Будто снежинка, застывшая в капле янтаря.

Вся конструкция упиралась в пол всего одним тонким лучом, но каким-то непостижимым образом удерживалась в равновесии. Внутри нее поблескивали далекие и острые огоньки, но непонятно было – это источники света или сложная оптическая иллюзия. Сияющий кристалл выглядел одновременно неподвижным, словно на картине, и переменчивым, как будто на него приходилось смотреть сквозь постоянно текущую воду.

А с двух сторон от него высились огромные фигуры – каменные, без ошибки, стражи в плащах с капюшонами протягивали перед собой оголенные тощие руки, с которых спали широкие рукава, и переплели в воздухе длинные тонкие пальцы – и между этими пальцами трепетал, фыркая и сбиваясь, самый настоящий теплый свет, словно от невидимой свечи, горящей в иной реальности. Вокруг висящего в воздухе огня кружились в медленном хороводе прерывистые синие символы. Знаки. Глифы.

Колдовское пляшущее пламя освещало только пол под ногами каменных гигантов, и еще основание кристалла, но оно, похоже, и не задумывалось для того, чтобы превратить весь зал в залитую солнечным сиянием комнату. Здесь был какой-то иной смысл. Скрытое значение, но перед усталым взглядом вора оно уже начинало медленно раскрываться, когда…

Его крепко тряхнули за плечо.

– Кристалл – это мир, а свет доступен только Хранителям, думаю, именно такой смысл у всей этой радости, – шепотом сообщил Старший. – Экономлю тебе время, а то взгляд у тебя что-то совсем дурацкий стал. Ну что, проникся?

Младший сглотнул – в зале лениво шевельнулось дряхлое эхо.

– Я никогда…

– Тихо-тихо… Все впечатления потом. Мы не одни, я видел с той стороны чье-то дыхание.

Темные громады, сделанные из серого кварцита и желтого песчаника, мерцали холодным отраженным светом и равнодушно смотрели на перемещение двух пылинок у своих циклопических ступней.

– Это… это великолепно, – прошептал еще раз Младший, когда они на корточках, медленно, как чародеи на ритуале, пробирались через огромный зал, залитый, будто льдом, нездешним синеватым светом. – Никогда не думал, что увижу что-то подобное.

Старший не ответил. Они пересекли открытый участок и присели передохнуть в спасительной тени.

– Был и у меня как-то похожий случай, – сказал он, отдышавшись. – Заходил я в наш музей. Ну, как заходил… заползал. Примерно как сейчас. Какому-то богатому идиоту приспичило завладеть одной древней тамошней цацкой. То ли ступка с толкушкой, то ли веретено для какого-то дурацкого станка… Меня это не очень интересовало, в отличие от денег – им-то я всегда могу найти применение.

– В это несложно поверить.

– А ты у нас знаток искусства, что ли? – Тон Гаррета сделался сварливым. – Нет? Вот и помалкивай. Заполз я, значит, и принялся шарить вокруг – плана здания у меня не было, и это был минус, зато и камер этих мерзких, что Механисты кругом понатыкали, тоже не наблюдалось – а это уже плюс. Осматриваюсь я себе – Луна светит, будто ей двойной тариф пообещали за яркость – и вдруг…

– Охрана?

– Нет. Она.

– Ты на удивление понятен.

– Девушка. Скульптура из камня. Застывшая… но в то же время живая. Невероятная. Я глазам не мог поверить – по сравнению с ней, все эту дурацкие памятники в городе и музее, это угловатые бездарные поделки безруких слепцов. А это…

– Каменная девушка.

– Думаю, это был мрамор. Она сидела, легко и изящно подогнув под себя стройные ноги, склонив набок голову и протягивая ко мне полураскрытую ладонь. Это было настолько непринужденно и естественно, что сначала мне даже захотелось подойти и поцеловать ее!

– Не принимал тебя за ценителя скульптуры.

– Это потому что я – ничуть не он. Но та девушка… это не все. Я приблизился. Будь в той части музея хотя бы один нормальный охранник, мы бы сейчас не разговаривали. Я был словно в трансе. Смотрел и смотрел на нее. Пожирал глазами. Наверное, там было какое-то колдовство. Не могло не быть. Со мной никогда не случалось ничего подобного.

– Что же было дальше?

– На небольшом пьедестале, где она сидела, сверкала надпись. «Неизвестный мастер. Скульптура девушки. Вероятно, создана около двух тысяч лет назад». Вот тут меня накрыло уже всерьез. Понимаешь, Младший, Город очень стар, все это знают. Но две тысячи лет назад на его месте была, в лучшем случае, стоянка диких людей, которые позже станут Предтечами и построят Карат-дин. Затерянный Город – это…

– Я слышал о нем.

– И вот две тысячи лет назад неизвестный скульптор посмотрел на одну прекрасную, и тоже теперь уже неизвестную деву – и создал ее великолепного, незабываемого двойника. Кости оригинала давно сгнили в земле, как и скелеты ее внуков и правнуков, а отражение – неизменное и вечное отражение ее нежной юности – все еще здесь. Перед нами. Восхищенными и, видимо, резко поглупевшими в сравнении с гениальными предками. Может, здесь и впрямь замешана магия?

– Нет, – Младший решительно покачал головой. – Просто ты не такой безжалостный циник, каким хочешь обычно казаться.

– Я уже говорил тебе помолчать?

– Неоднократно.

Гаррет прикрепил заботливо припасенный трос с крюком к перилам мостика, под которым зияла синеватая клубящаяся пустота, и сделал Младшему знак: давай, мол. Тот с сомнением уставился вниз: перспектива лететь с оборвавшимся тросом неизвестное количество метров не вызвала у него особого восторга.

– Как будешь спускаться, смотри в правую сторону, – внес указания Старший. – Там будет эдакий крохотный балкончик, спрыгнешь на него и дернешь за трос. Дождешься меня, там дальше начинается натуральный лабиринт. Или даже нет – пчелиные соты. Специально запутано.

Младший порадовался своевременному наличию перчаток и скользнул по тросу вниз – там и немного было, метров семь-восемь, самое большее. Он спрыгнул на едва скрипнувший балкончик под двумя белыми колоннами из белого известняка, дернул, как было сказано, и чутко прислушался: вроде бы откуда-то снизу раздавались голоса.

– А и верно, – подтвердил вовремя присоединившийся Гаррет. – Здесь нечасто собираются, вообще-то, но в этот раз нам, конечно, снова повезло. Давай-ка попробуем убраться отсюда как можно более…

Он застыл. Нахмурился. Склонил голову набок. Младший навострил уши, но не услышал ничего кроме равномерного бормотания. Человека три там, внизу, что ли?

– …у тебя было простое задание, Артемус, элементарное: привести Гаррета. Силой или хитростью, но привести. Зазвать. Убедить. И где же, позволь спросить, наш вор?

Неразборчиво.

– Я не совсем понял вас, Хранитель!

– Наши поиски не увенчались успехом, Орланд.

– Вот как? Хотелось бы услышать подробности.

Неразборчиво. Гаррет нахмурился еще больше, дернув щекой.

– …полным-полно Механистов. Мы использовали глифы…

– Невероятно, что ты додумался до этого, Артемус. Просто не могу поверить.

– Они блокированы. Либо Гаррет научился скрываться от нашей магии… либо его держат в здании, экранирующем поиск.

– Это крайне маловероятно. Что ж… Кадука требовала присутствия вора, но если он сам не хочет быть найденным… быть по сему.

Гаррет резко отпрянул от края балкона и потянул Младшего за собой.

– Нам нужно вниз. Пошевеливайся!

– Ты же говорил…

– Кое-что изменилось. Теперь мне жизненно важно слышать, что скажет Кадука. На моей памяти старуха еще ни разу не ошибалась.

Он шевельнулся и исчез в темноте – только взметнулись крыльями летучей мыши полы плаща – даже Младший не успел ничего уследить. Пришлось двинуться следом. Очень скоро он потерял счет времени и ступенькам, который, против всякой логики и всякого разума, вели то вверх, то вниз, то даже вбок, но при этом никогда не упирались в тупик. Видимо, Старший все же хорошо знал дорогу.

Они добрались до конца коридора и замерли. Голоса из пустоты словно бы придвинулись и стали громче, к ним присоединился еще один… нет, два. Ломкий, словно осенние листья, старушечий, и детский, тонкий и неуверенный. Младший не понимал ни единого слова из монолога старухи, но юный голос звучал ясно и четко.

– Моя рука – медь, мои брови – свинец. Я прячусь в красном налете, что покрывает расплавленный поток, текущий в печальную вечность.

Младший недоуменно уставился на Гаррета. Что за ерунда? Здесь же нет вообще никакого смысла. Зачем вообще прислушиваться к такому…

Лицо мастера-вора было скалой – серым и обветренным. И твердым. Словно он слышал сейчас откровение всей своей жизни.

– Мой бег прерван, а мысли безвременны. Слезы превратились в капли серебра и раскололи хрустальный папоротник. Я молю ветер унести нас прочь.

В безмолвной мгле синего колодца слова падали вниз и разносились вокруг клочьями звуков. Младший почувствовал, как под капюшоном зашевелились волосы. В словах была, вероятно, какая-то магия, какое-то темное волшебство…

Он не мог ни пошевелиться, ни согнуть руку или ногу. Даже оглянуться не мог. В этот проклятый застывший миг ему позволено было только слушать.

– Я снимаю золотое яблоко с железного дерева. Я стираю ржавчину с брови. Пустые открытия мечут слова мольбы в стальные икры меланхолии. Черные птицы неверного грядущего точат клювы о бриллиант из зловонных пещер.

– Железные деревья? Только не в моей части Города, – пробормотал Гаррет. Младший увидел, как шевелятся его губы, но слова будто бы прозвучали сразу у него в голове, словно у них был теперь другой способ слышать друг друга – и не сказать, что он ему нравился.

– Но увы! – голос девочки возвысился и резал затемненное пространство, словно острые хирургические ножницы – заскорузлую ткань бинтов. – Тонкая тень притаилась под пологом нездешнего света! Найдите ее! Принесенное потеряно! Смотрите перед собой! Тени пляшут в краях глаз! Остерегайтесь теней!

– Ну, вот оно, – сказал Гаррет и шевельнулся. Механический глаз блеснул в полутьме – словно стрела вонзилась в тишину. – Теперь все ясно. Идем.

– Что?

– Ты что не слушал? – вор помахал в воздухе ладонью в перчатке. – Про воронов, бриллиант и пляшущие в глазах тени?

– Бессмысленная чушь…

– Разве? – Гаррет на секунду задумался. – Да, наверное, со стороны она выглядит именно так. Но не на самом деле. Слушай, я бы и рад обсудить это все в спокойной обстановке, да вот беда: ее не предвидится у нас в ближайшие несколько часов. Поэтому все остальные разговоры мы, скорее всего, будем проводить исключительно на бегу. А теперь ходу!

– Но это…

– Я знаю, что делаю, парень. Шевели ногами!

***

Нижние этажи встречают их прерывистым светом факелом и смурным топотом множества ног – с десяток Хранителей целеустремленно двигается куда-то, а удрученное выражения на укутанных капюшонами лицах подсказывает, что цель этого перемещения не вполне ясна и им самим. Воры укрываются от демонстрации под лестницей, где какая-то добрая душа забыла початый кувшин вина с несколькими отверстиями в верхней части, и подкрепляют расшатанные силы.

– Да что здесь, собственно, происходит? – не выдерживает Младший, отлипая от горлышка. Кувшин оказался с секретом: для того, чтобы выпить из него, следовало заткнуть пальцем дырку в ручке, после чего потягивать живительную влагу из носика, на манер соломинки. Хранители питали, вероятно, страсть к подобным неочевидным решениям. – Что говорила Кадука? Отчего все это оживление? Неужели мы где-то все же прокололись?

Старший качает головой.

– Понимаешь, когда нынешнее поколение Хранителей еще было мальчишками – ну, и я, в общем-то, тоже – Кадука уже была старухой, только чуть более приятной в общении, чем сейчас. Тогдашнее руководство ее недолюбливало, и мы частенько переговаривались эдаким шифром – воспитателей это чудовищно злило, но правил Цитадели не нарушало. Было весело, да и любили мы эту скрюченную бабку – она, по сути, была одной из всего двух женщин, с которой было по-настоящему интересно…

– А вторая?

Гаррет притворяется, что увлечен пересчитыванием светильников в тусклом и длинном коридоре.

– Так вот, – продолжает он, удовлетворившись подсчитанным количеством, – из той немногочисленной когорты сейчас осталось не так уж много, а слышали и поняли слова Кадуки, можно ручаться, только Артемус да я. Словом, Толковательница предупреждает, причем по ее меркам максимально ясно: Прималь вскоре будет похищена. И это, сам понимаешь, имеет к нам некоторое отношение.

– Выходит, она нас сдала?

– Получается, так. Только к чему Орланд сказал, что Кадука хотела меня видеть? Что-то тут не сходится… – Гаррет хмурится. – Ладно, неважно. В любом случае, нужно пошевеливаться. До нужного нам зала минут пятнадцать ходьбы, а Артемус, не будь дурак, наверняка перестрахуется и выставит там охрану. Придется его опередить.

Бежать крадучись – редкий спорт, и мало кто освоил его в должном объеме, но два Гаррета, Старший и Младший, показывают сейчас, кажется, вполне достойные результаты. Младший разведывает обстановку, словно молния, проскальзывая сквозь затемненные галереи, полные призраков и пыли; вокруг него шипят, испаряясь, воспоминания и память о прошедших мимо столетиях. Старший заведует арьергардом: он сверкает стальным глазом и следит, чтобы из боковых коридоров за ними не увязалась бряцающая железными масками погоня. Но пока все проходит благополучно; Цитадель, судя по всему, не слишком населена.

– Сколько здесь вообще Хранителей? – уместно шипит на ухо Младший, когда они минуют очередной поворот и затихают у подножия исполинской мраморной чаши. От нее веет покоем и пьяным веселым прошлым, когда мужчины тащили за спиной окровавленные туши зверей, а женщины вязали циновки из трав и поили мужей по ночам сладковатым дурманом.

Старший пожимает плечами, откашливается и сплевывает на пол комок слизи.

– Несколько десятков, самое большее. Орден Хранителей никогда не был массовым. Считалось, что чем больше людей в нем будет, тем хуже для равновесия.

– Для кого же тогда строили это здание?

Вор задумывается, но не находит ответа. Они двигаются дальше.

Это происходит внезапно. Завернув за угол, Младший вдруг осознает, что неясный призрачный свет, который он уже давно видит каким-то потусторонним зрением, становится ближе, гораздо ближе, чем когда он увидел его впервые. И он приближается! Сквозь каменный портик он краем глаза замечает движение. Черная, бесформенная фигура.

Опасность!

Он приникает к стене. Обостренный слух верно служит ему, он выделяет из фона шорохов, скрипов и отдаленного эха ритмичную вибрацию шагов. Уже совсем близко.

Но он может еще успеть скрыться, спрятаться – Хранители не имеют воровской сноровки, они наверняка не заметят тощую птичью тень в глухом углу. А если он воспользуется Когтем, затаиться у них над головами…

Но тогда получается, что он бросит Старшего.

Он морщится и мотает головой. Что ж, есть и другой выход.

Тень показывается из-за колонны быстро и неожиданно – Младший ожидал ее на секунду позже, и дубинка в его руках замирает. На короткую долю секунды случается что-то странное – тень будто бы исчезает из поля зрения, и вору кажется, что на ее месте ничего нет, только темный гладкий камень пола да отблески далеких факелов на нем.

Но шаги продолжают звучать, их отголоски наполняют уши Гаррета, и он ориентируется вслепую. Дубинка уже не сработает, тень слишком быстра – да к тому же она заметно ниже, чем прежде встреченные ими Хранители, и это тоже играет свою роль – но у вора имеется еще один запасной вариант. Он мгновенно приседает и делает подсечку.

В твердом застывшем воздухе повисает тонкое вырвавшееся восклицание. Что это за звук? Удивление? Досада? Испуг? Разбитые ожидания дымным облаком оседают на пол. Перед ним, сопя и извиваясь ворочается фигура в обыкновенной темной плаще. У нее есть руки, ноги, укрытая капюшоном голова и плотная холщовая сумка на ремне за спиной – и нет ровным счетом ничего загадочного.

Сияние, которое Гаррет видит словно бы какой-то частью своего разума, становится еще ярче.

За спиной шуршат шаги, но беспокоиться нечему – это подоспевает Старший. Черт возьми, почему он до сих пор не зажал неведомому бегуну рот, того и гляди взвоет, как сирена, и тогда все труды насмарку. Младший дергается вперед, скидывает с лежащей фигуры капюшон, и…

Они оба замирают. То, что открывается их взору, непонятно, абсурдно и необъяснимо. Перед ними никакой не Хранитель, а вместо него на полу корчится, стреляет вокруг злыми прозрачными, словно лед, глазами и потирает ушибленный бок…

– Ребенок? – бормочет Гаррет ошеломленно. – Что за чушь? Что здесь делает ребенок?

Младший щурится. Сияние настолько ярко, что ослепляет. И оно больше не двигается. Оно…

– Клянусь Красной Дженни, – восклицает он, не в силах сдержаться. – Послушай… все не так! Не так, как мы думали! Этот парень и украл Прималь!

В это время ребенок – сколько ему лет? Десять? Двенадцать? – изворачивается, словно уж, и хватает Гаррета за запястье.

Время замирает.

***

Часть 11

С того самого момента, как он осознал себя, навсегда отделив от толпы и уяснив, что есть «я» и «они», он был одинок. Одинок просто потому, что все остальные находились на одном – довольно низком – уровне развития, а он, пускай и маленький – совсем на другом. Для него это поначалу не имеет значения, но «другие» словно бы чувствуют медленно растущую стену различия, и избегают его.

Соседские дети.

Родные.

Даже мама…

Он растет любимым, но одиноким ребенком. Его интересы чужды окружающим, окружающие неинтересны ему.

– Тимми, давай сходим на побережье, посмотрим, что вынесет море! Позавчера мы видели утопленника!

– Не хочу.

– На площади будут вешать контрабандистов, побежали с нами!

– Нет.

Его не тянет к простым и понятным вещам, как других, его страсть лежит совсем в другой сфере. Маленький Тимми любит читать. К счастью, отец работает в налоговом департаменте и имеет доступ к обширным архивам. Но финансовая отчетность и сухие сборники статистики – это просто занудная чепуха, древняя история – вот настоящее золотое дно. И иногда среди унылых и поеденных жучком томов ему попадаются истинные жемчужины.

Легенда о Примали захватывает Тимми сразу и целиком. Квинтэссенция самой природы, вечной и переменчивой, великолепный магический камень, пришедший из пыльной тьмы веков, и способный… ему пока не очень понятно, на что именно тот способен. Ясно одно – ему нужен этот камень.

Но как его найти?

Тимми перечитывает уйму книг. Захолустная Академия Блэквелл, куда его отдали родители, ничуть не мешает в этом, тамошним учителям, по правде сказать, плевать, чем занимаются на уроках ученики, лишь бы не мешались под ногами. Тимми хороший ученик, он только часами сидит в углу и читает. Учителя не могут на него нарадоваться.

Постепенно проясняются детали. Чтобы обладать Прималью, нужно ее сперва найти, а чтобы найти, необходимы познания в магии. Тимми всего десять, но он не по годам рассудителен. Он не видит препятствий и идет к цели. Обучиться магии в одиночку? Не проблема для Тимоти Норткреста!

Библиотека школы дает разочаровывающие результаты – все отрывочно и не слишком-то информативно. Тимми начинает подворовывать у родителей, чтобы уличные бродяги приносили ему книги со свалок и букинистических развалов. Раритетов, конечно, ожидать не приходится, но для начинающего пользователя этого вполне достаточно.

Тимми уже знает, что способности к колдовству у него есть. Все, что нужно – развить их до нужного уровня. Развитие подразумевает упражнения. Он упражняется.

Для старших Норткрестов наступают тяжелые времена – весь дом полнится волшебными шепотками, тенями и поскрипываниями. Всхлипывающие призраки, воняющие острой химией, слоняются по пустым комнатам и исчезают в стенах. Зеркала мутнеют и трескаются, из дома сбегают кошки, крысы и даже клопы.

Венцом всех безобразий становится пожар, который Тимми устраивает по неосторожности, изучая основы огненной магии – ему не удалось вовремя ознакомиться с «Пособием для начинающего элементаля», и строение сгорает дотла; везет, что обходится без жертв. С деньгами становится совсем туго, но отец, как и прежде, беспрекословно ищет интересующие Тимми книги в библиотеках «для служебного пользования».

Выясняется неприятное. Судя по редким, отрывочным сведениям, Прималь уже давно найдена и покоится в стенах тайного убежища Хранителей – древнего и загадочного ордена. Но где спрятано это убежище, никто не имеет ни малейшего представления. Возможно, городская стража и располагает какой-то информацией, но до нее вряд ли выйдет добраться, на станции установлены механические глаза, которых нельзя обмануть. Это походит на тупик.

В какой-то момент он понимает, что привлек ненужное внимание. За отцом установлена слежка, его постоянно, не особенно и прячась, сопровождают немытые парни с цепкими глазами; родитель, на свое счастье, ничего не замечает. Но это уже не проблема; кто бы не обеспокоился сложившейся ситуацией, он сделал это слишком поздно – у Тимми уже достаточно сил, чтобы постоять за себя и своих близких. Он освежает в памяти простейшие заклинания телекинеза, складывает определенным образом пальцы – вот и все, больше о мнимых грабителях никто больше не услышит.

Он недооценивает противника. В один из дней, когда Тимми еще в школе – ему уже почти двенадцать лет, сколько можно? – за отцом приходят люди из секретной службы. По крайней мере, так они представляются. Отец обеспокоен, он, кажется, намерен сидеть дома сиднем, не выпуская никого наружу – что за чушь скормили ему неизвестные пришельцы? Впрочем, вздор, уже не такие и неизвестные: Тимми успешно считал ауру со стен.

Осталось проследить за ее владельцем.

Здесь ему есть чем гордиться: заклинание невнимания – редкая вещь, почти позабытая в нынешнем безобразно технологичном мире. И тем более безотказная: люди видят и слышат тебя безо всяких преград и ограничений, просто не обращают внимания на увиденное. Как это обычно и бывает, в любой системе самым слабым звеном оказываются люди.

К его удивлению, оперативников всего двое. Один – тощий, словно упырь, тип в черном. Недоброе и узкое, как топор, лицо. Второй – коренастый мужчина средних лет, кажется, главный в этой паре. Они двигаются сквозь Город спокойно и уверенно, и, по всей видимости, точно знают, куда идут. Тимми следует за ними, не привлекая лишнего внимания.

В подземной канализации он чуть было не теряет их – темнота непривычна для детских глаз, а прихватить с собой факел он все же не решается. Приходится истратить четверть часа на бесполезную и шумную беготню по подземелью, благо оперативники все равно его игнорируют. Пока они расправляются с решеткой, Тимми успевает проголодаться, живот бурчит совсем уж неприлично, и он боится, что именно эта недостойная, детская причина каким-то образом выдаст его. Но все обходится: они, все трое, проникают в неприступную ранее цитадель Хранителей.

Дальше становится совсем легко: заклинание местонахождения работает всего пару секунд – зачарованный камень Убежища глушит магические передачи – но успевает показать направление. Тимми не скрывается в тенях и не ползет, словно змея; этими дешевыми трюками пусть пробавляются любители. Он знает, что невидим и неосязаем для всех в цитадели.

Он находит Прималь в одной из подземных лабораторий, освещенную тусклым синеватым светом, в компании погруженного в гипноз охранника. Мальчик отключает его двумя сильными ударами дубинкой; он знает, как это делается: Город не терпит слабаков. Он берет Прималь в руки: на ощупь она самую малость теплая, а пальцы ощущают приятное покалывание, словно он отлежал руку. Он не знает, что это значит, но закутывает великолепную находку в ткань и укладывает в прихваченную заранее холщовую сумку.

Не в силах сдержать бурно хлещущую радость, он бежит по Убежищу чуть ли не вприпрыжку. Прималь у него! Это чудесное сокровище, о котором так долго мечтали множество чародеев, за которым, по слухам, много лет охотилась Гильдия Магов, именно он покоится сейчас в его сумке! Невероятно! Впервые за свою короткую пока жизнь Тимми Норткрест в буквальном смысле не помнит себя от счастья.

Возможно, именно поэтому он не замечает, что его прекрасное заклинание постепенно истончается и пропадает. И за очередным поворотом его резко и жестко сбивают с ног.

– Ребенок? – бормочет один из оперативников. Эти парни, несмотря на тупость, все же чертовски прилипчивы и знают свое дело. – Что здесь делает ребенок?

Им, видимо, очень неприятно признавать, кто именно обвел их вокруг пальца.

– Клянусь Красной Дженни! – восклицает другой. – Все не так, как мы думали! Это парень украл Прималь!