Текст книги "Воры, как мы (СИ)"

Автор книги: Александр Руджа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Я понимаю, опасаетесь отравления, – кивнул Гаррет и, запрокинув голову, влил в себя добрый глоток содержимого. – Угощайтесь, прошу вас!

Хаген принюхался.

– Это же великолепный виски!

– Купажированный односолодовый «Бархатный бродяга», – подтвердил купец. – Примите как знак искренней приязни!

Лейтенант отбросил колебания, принял флягу и сделал изрядный глоток. И, отдышавшись, еще один.

– Выдающийся вкус, – выдохнул он, распространяя крепкий спиртовый дух по кабинету. – И эти едва слышные травяные нотки… Вы придали мне по-настоящему замечательный стимул плотно заняться вашим делом, господин купец!

– Это замечательно, – уронил Гаррет. Голос его едва слышно изменился. – А теперь подойди ко мне.

Хаген подчинился. Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что сосредоточенное выражение на его лице было самую малость неестественным. Как будто лейтенант не вполне понимал, что происходит.

– Сейчас ты отдашь мне ключ от вашего архива, – быстро и четко сказал вор. – А сам пойдешь в хранилище улик, откроешь его и похитишь немного ценного барахла. На вопросы коллег будешь отвечать нервно, по-хамски. Принесешь украденное сюда и спрячешь в стол. А потом полностью забудешь о нас и этом разговоре. Все ясно?

– Я все понял, – сказал Хаген. Голос его был такой же, как всегда, а вот деревянная поза и застывший взгляд выглядели не слишком убедительно. Но Гаррета это, видимо, не волновало. – Только ключа от архива у меня нет. Моузли… он у нее в кабинете.

Старший скорчил короткую гримасу.

– Моузли сейчас на работе? Здесь?

– Нет, она… приходит позже.

– Здорово. Наведайся к ней в кабинет, забери ключ, принеси сюда. Остальное без изменений.

Ступая тяжело, словно голем, лейтенант вышел из комнаты. Младший сделал страшные глаза.

– Что ты ему дал?

– Немного зелья подчинения, – хмыкнул Старший. – Дорогая штука и редкая, только у Бетти, считай, и можно найти. Часа два-три он будет делать то, что ему скажут. Со стены вниз головой не бросится, конечно, но в рамках разумного…

– Но ты ведь и сам его выпил!

– Необходимый риск, – подмигнул вор. – И чуточку заблаговременно принятого противоядия. Будем надеяться, обойдется без последствий.

Младший покачал головой и обернулся, но Хагена пока не было видно. Где-то снаружи, возможно, на первом этаже, визгливый женский голос требовал немедленной встречи с шерифом Труартом, немедленной, потому что вы сами не знаете, с кем связались! Охранники бубнили что-то успокаивающее, но было не похоже, что женщина собиралась униматься.

– Да ведь никто не поверит, что бравый лейтенант польстился на какое-то барахло из хранилища! Ты же видишь, он занят здесь делами покрупнее.

– Может, и не поверит, – Старший пожал плечами. – Но дело-то не в этом. Главное, что всем станет ясно, что он по-глупому подставился и позволил себя использовать, а магия это была или не магия – никому не интересно. Когда это дойдет до шерифа, олуха просто уволят по служебному несоответствию с волчьим билетом. А нам только это и нужно, помнишь?

– Ловко! – хихикнул было Младший, но тут же замолк, потому что вернулся лейтенант.

– Умница, – похвалил его вор. – Теперь давай топай вниз, в хранилище.

– Но я…

– Давай-давай!

Хаген ушел. В его напряженной спине чувствовалась обреченность.

– Было бы неплохо с ним походить по всему зданию, – пробормотал Старший, рефлекторно выправляя манжеты дорогого камзола неизвестного происхождения. – Безопаснее. С другой стороны, не нужно, чтобы его с нами связывали. Болваны на входе вряд ли смогут дать потом описание, они на тебя в основном глядели, как на более опасного.

Он задумался.

– Эх… на такие дела лучше всего ходить с красивой яркой девушкой. Все пялятся на нее, и это дает простор для комбинаций…

– И часто ты так делал? – хмыкнул Младший. Гаррет поскучнел.

– Бывало, – сдержанно ответил он. – Раньше. Теперь нет, искусственный глаз – приметная штука, от такого даже девушки порой не отвлекают… Так. Хватит разговоров. Нам в архивное помещение, за этим вниз. То есть вообще-то вверх, но сейчас – вниз.

Они спустились обратно на первый этаж, миновали очередной пост с ленивыми и безразличными охранниками, причем благородный купец Сантино Ферейра громко возмущался нерасторопностью местной стражи, равно как и дерзостью неведомых, но просто на удивление наглых грабителей, откуда только такие берутся? Далее воры миновали столовую, в которой, по причине раннего времени, сидел на стуле только повар в грязном фартуке и зевал во все свои двадцать два ржавых зуба, стрельбище и оружейную.

Самое удивительное заключалось здесь для Младшего в том, что их никто даже не остановил и не поинтересовался, а с какой, собственно, целью по служебным помещениям управления городской стражи расхаживают люди, к страже не имеющие ни малейшего отношения. Видимо, молчаливо предполагалось, что ни один грабитель в здравом уме не полезет искать выгоды в такую дыру; или что те, кого пропустили охранники на входе, автоматически получают право посещения любых незапертых помещений; а может, даже и вовсе ничего не предполагалось.

На лестнице в хранилище тоже было пусто, но рядом, в нише, располагался пост охраны с тумблером сигнализации, которую включать не следовало ни в коем случае. Здесь могло бы стать тяжело, но Младший не подкачал, вовремя проявил свои выдающиеся способности к скольжению в темноте, потушив ненужный факел на стене и открыв дальнюю дверь так, что охранники на посту даже не прервали разговора.

Они оказались в архиве. В отличие от унылых серых каменных стен управления, где расхаживали стражники и чадили едким дымом факелы, здесь было тихо и уставлено стеллажами с книгами, что несколько приободрило Младшего. При выборе между людьми и книгами он неизменно выбирал книги.

Старший задумчиво разглядывал надписи на запертых дверях. Вокруг колыхалась непроглядная тьма, но это, похоже, ему ничуть не мешало, впрочем, Младший тоже вполне различал контуры дверных косяков и креплений для факелов на стенах – мутно, словно в сумерках, но уверенно. Висела глухая неподвижная тишь, даже беседы с поста охраны больше не доносилось.

– «Секретные записи»… Да, думаю, нам сюда, – решил Старший, воткнул ключ в скважину, и щелчок замка прозвучал громко, словно вопль ночной птицы. Это помещение было совсем крохотным, не более дюжины квадратных метров, впрочем, наверняка его истинные размеры скрадывались полками и шкафами с книгами, среди которых редким ярким пятном оживлял монотонность красный гобелен с выцветшим рисунком. Посреди комнаты стоял грубый деревянный стол с потушенным фонарем и лежало несколько толстых книг в металлических переплетах.

Они переглянулись.

– Итак мы ищем… – пробормотал Младший, – …наугад?

– Не совсем. – Старший Гаррет деловито огляделся. – Ага!

В дальнем углу обнаружилась картотека. Они зажгли лампу и приступили к поискам.

– По ключевому слову «Прималь» ничего нет.

– Разумеется, нет! Те олухи-стражники, что составляли каталог, наверняка и слов-то таких не знали. Ищи лучше по слову «Хранители» или «загадки»… или даже «непонятная необъяснимая хрень», это будет гораздо вернее.

Они снова погрузились в поиск.

– «Хранители Города»?

– Забудь, это древнее дело насчет одной полурелигиозной секты. Парни наряжались в дикие костюмы и делали вид, что оберегают жителей от всяких напастей, включая воров и грабителей. Оберегали, конечно, не слишком хорошо, но пару неприятных минут мне доставили…

– Проект «Охранники»?

– А это когда Стража пыталась взять под контроль местных Смотрящих. Ничего не вышло, разумеется, когда власть и деньги схлестываются в конфликте, победа не достается никому, – Старший словно говорил сам с собой, – и они постепенно увязают в борьбе, сцепляются, сливаются в одно целое…

– «Дриада»? – почему-то шепотом спросил Младший.

Вор медленно покачал головой.

– Эх, и было же время… Да только прошло. Давай дальше.

В полутьме шелестели пожелтевшие листы каталога.

– Никогда не жалел об этом? – Младший задал вопрос, сам не очень его понимая. – Что ничего… и никого уже не вернуть? Что все случившееся – случилось? Что прошлое навсегда останется прошлым, как его ни зови и ни плачь? А все, что осталось – с ненавистью глядеть в холодное и равнодушное «сейчас», которому до тебя нет никакого дела.

Старший кашлянул.

– В молодости, как раз когда я обучался у Хранителей, мне доводилось много читать. Эти парни вообще-то не поощряли чтение того, что плохо соотносилось с их постулатами и историческими хрониками, но библиотека у них была огромная, а проследить за всеми воспитанниками не получалось. В общем, в каком-то темном углу я нашел обыкновенную детскую книжку.

– Детскую… книжку?

– Даже для тебя это сюрприз, парень, а представь тогда мое состояние! Да, рассказ, предназначенный для детей, с говорящими животными и совершенно простым и прямым сюжетом. Но как же мне она мне нравилась! Правда, на следующий же день кто-то из воспитателей заметил ее у меня в руках, и книгу отобрали. Я успел прочитать всего около трети или вроде того.

– И?

– И на протяжении многих лет, после того, как я ушел от Хранителей, у меня была, конечно, возможность, найти ее. Я помнил название, а в Городе хорошие книжные магазины, особенно для тех, кто может заплатить за свои причуды. Я мог. Но не делал этого.

– Почему? – спросил Младший, потому что от него ждали этого вопроса.

– Потому что книжка могла на самом деле оказаться никудышной – и это сделало бы те годы у Хранителей еще гаже, чем они были. Зато сейчас я помню свою радость от знакомства с чем-то теплым и светлым, и этот свет… эта яркая точка, она примиряет меня со всем. Даже с, как ты сказал, «холодным и равнодушным» настоящим. Прошлое – великая сила, парень. Оно может покалечить, но может и годами держать на плаву.

Он шумно прочистил горло и замолк.

– «Здание-невидимка», – медленно сказал Младший, уставившись в содержимое очередной карточки. Здание-невидимка! Это оно, наверняка оно! Полка 3Б, папка 27/12!

– Ну-ка… – Старший закряхтел, выдвигая ящик с папками. Здесь были отчеты агентов, наблюдения следователей, и даже чьи-то от руки нарисованные подходы к загадочному зданию, которое уже не первый год наводило оторопь на всю городскую стражу.

– Внутренних планов нет… – скривился Младший.

– Ничего удивительного, те остолопы, что отправились внутрь, наверняка не вернулись. Но мы-то не будем так глупы. Хватай папку и пора уносить ноги.

Счастье, что Младший был тощ как дворовой кот; под его курткой нашлось бы место еще для трех таких папок. Но на выходе с лестнице их остановили.

– Извиняюсь, уважаемые, куда направляетесь? – сержант был, наверное, из заступающей смены и тщился проявить рвение. – Это закрытая территория, гражданским появляться запрещено.

– Прошу прощения, господин офицер, – изобразил поклон Старший… нет, торговец Сантино Ферейра. – Нас направил по этому пути лейтенант Хаген, но мы, похоже, заплутали. Не соблаговолите ли…

– Обязательно, – сквозь зубы сказал стражник и крепко подхватил их под руки. – Выход в другой стороне. А Хаген и вправду сегодня какой-то сам не свой…

– Ровно то же самое я и хотел сказать своему, с позволения сказать, охраннику, да только этот олух мало что понимает по-нашему, дубина, – радостно сообщил Гаррет, пока их быстро и без проволочек вели через внутренний двор к застывшим на входе охранникам. – Осмелюсь заметить, я как раз подумал – а не употребил ли господин офицер вчера лишнего?

– Не вправе обсуждать, любезный, – отрезал сержант. – Вот ваши вещи, если не ошибаюсь. Охранники проследят, чтобы вы благополучно покинули территорию. Желаю здравствовать, судари.

– Это… невероятно, – вполголоса сказал Младший, когда массивные, лязгающие холодным железом ворота управления Шоулсгейт остались позади. – Мы все-таки добились своего! Заполучили документы о Хранителях прямо из-под носа у стражи!

– Это ты верно подметил, – пробормотал Старший. Грудь его тяжело вздымалась, лицевые мышцы дрожали, на висках набрякли голубые вены. – Но только все… прошло не совсем гладко. Чертово противоядие сработало не до конца.

Он захрипел, тяжело привалился к стене котельной и медленно сполз на землю. Младший оторопело и беспомощно топтался рядом.

***

Часть 7

– Пьянь подзаборная, – осуждающе сказала толстая тетка, по пояс закутанная в теплый платок. – День на дворе, а этот уже набрался.

– Во-во, – согласился худой парень, смахивающий на охранника или телохранителя. Он говорил, кажется, с легким акцентом. – Головой вообще не думает. Зато по крайней мере при деньгах, и понимает, что сам домой не доберется. Ну, а мне-то что, мне серебро всяко не лишнее. До Южного квартала как срезать, не подскажете?

Оказавшись в экстремальной ситуации, мозг, как и прежде, заработал быстро и четко. Прислоненная к стенке тачка с мешками и ящиками пришлась очень кстати. Младший выкинул из нее груз и погрузил бессознательного вора, после чего с самым независимым видом покатил тачку по улицам. Особого внимания он не привлек.

Глупцы думают, что необычное зрелище всегда остается в памяти. Воры-любители стараются не попадаться никому на глаза, они крадутся по темным пустынным улочкам и пересекают освещенные аллеи гигантскими бесшумными прыжками, только все это без толку. Люди опытные и пожившие поступают иначе: они надевают простую рабочую одежду, берут в руки инструмент и нагло топают сквозь толпу, осыпая прохожих руганью и щерясь сальным шуточкам.

Грубость и нахальство запоминают гораздо хуже скрытности и искусных пируэтов на крышах. Младший понял и уяснил это не сразу, совсем не сразу. Но все-таки уяснил.

Сейчас это пришлось очень кстати.

– Через Большую Бочкарскую, пожалуй, – пожала плечами тетка в платке. И потом через Рвотный переулок и Лебединый проезд, вот тебе и Южный квартал. Только там сейчас торговцы обосновались по дороге, народу полно будет, с тележкой-то тебе того, неудобно…

– Народ – не стена, подвинем, – уверенно сказал Младший, ухватился за тележку и покатил вперед.

Со стороны это, должно быть, выглядело забавно. Поэты и сказочники веками воспевают плащи-невидимки, городская стража на каждом углу вещает о бдительности, на почерневших от времени и сажи городских стенах висят объявления «Разыскивается!» со скверно пропечатанным, но все же узнаваемым лицом мастера-вора – а в это время он, в беспомощном и бессознательном виде, проплывает мимо сотен нелюбопытных глаз, и никто даже ухом не ведет. Воистину, невидимки давно ходят среди нас.

Его никто не остановил, никто не поинтересовался – а по какому, собственно, праву один человек везет в тележке другого, еще и насвистывая при этом. Везет – значит, имеет право и интерес, так, должно быть думали вокруг. Вот если бы он скрывался и бросал по сторонам вороватые взгляды, тогда все сложилось бы иначе. А так…

Кроме того, чем ближе становился Южный квартал, тем менее окружающие были склонны интересоваться содержимым тачки. Здесь нередко собирался специфический контингент, который принципиально не желал иметь никаких дел со стражей.

– Эй, парень! – окликнул Младшего голос с одного из верхних этажей, когда он уже приближался к Черной аллее. – Ты нам сюда трупака не вези, на кой-черт эдакое счастье! Поворачивай к каналу да бросай его туда – первый день в Городе, что ли?

Младший раздумывал не больше секунды.

– Да живой это, черт, что за тоска, – сказал он развязно, сплюнул под ноги и поправил край плаща на лице Старшего. – Траванулся просто какой-то дрянью, вот и везу к знахарке. Не потей сверх меры, братан, все будет в лучшем виде.

Наверху ничего не ответили, только прилетел на мостовую смачный плевок, да заскрипели закрывающиеся ставни. Путь был свободен.

Он снова чуть было не прошел мимо хижины Дурнушки Бетти – даже будучи готовым к тому, что она здесь есть. Пришлось битую минуту вглядываться в стык грязных улочек, чтобы различить приземистый каменный горб. Младший прислонил тачку к покатой стене и постучал.

Тишина. Может, спит? Знахарки, они ведь того… вроде ведьм, кажется? Почему бы им не спать днем, а пробуждаться исключительно в темное время суток?

Без особой надежды Младший постучал снова. Идти ему больше было некуда.

– Кто там? – тихий голос раздался словно бы в голове. По крайней мере, он готов был поклясться, что уши не слышали ровно ничего.

– Это Гар… хм. Это товарищ Гаррета. Мы заходили к тебе вчера вечером за снадобьями и… в общем, ему плохо. Кажется, отравление.

Дверь распахнулась так быстро, словно Бетти караулила прямо за ней. Может, так и было. Девушка метнула быстрый взгляд на Младшего, улицу, тележку с неподвижным телом. Зыркнула гневно на вора – и в чем, спрашивается, он провинился? Бросила резко:

– Заноси!

***

– Какие симптомы? Рвота? Кашель? Понос? Когда проявились? Что предпринял для купирования?

Сбитый с ног – фигурально, конечно, выражаясь – вихрем вопросов, заданных безапелляционной Бетти, Младший самую малость утратил свой всегдашний меланхоличный настрой.

– Э-э-э… собственно говоря… ничего такого. Просто побледнел, брякнулся оземь и потерял сознание, вот и все. Когда? Пожалуй, минут сорок назад. Нет, пожалуй, чуть больше получаса.

– Частичная интоксикация, – кивнула Бетти. – Так. Не смертельно. Скорее всего. Зависит от последнего вопроса.

– Хм-м? Что такое купирование? Это как-то связано с вином?

– У вас, мужиков, все вечно с ним связано. Нет, конечно, нет. Что было сделано для облегчения состояния Га… пациента? Стимуляция рвоты? Промывание желудка? Хоть что-нибудь?

– Да в общем-то… ничего. Погрузил его в тачку, да привез сюда. Я, как бы сказать, не совсем эксперт в местной медицине.

Дурнушка Бетти смерила его непонятным взглядом.

– «Местной медицине», значит… Намекаешь, что я ничего в этом не понимаю?

– Что?

Голос девушки зазвенел.

– Что это я виновата, дав Гаррету противоядие, которое не сработало? Ты это имеешь в виду? Да? Это?

Здесь Младший совершенно неожиданно для себя понял две вещи. Первая: Бетти на грани истерики и может через несколько секунд сорваться за опасную грань. Вторая: она безумно боится и волнуется за Гаррета, потому что…

Эту мысль он додумывать не стал, зато сообразил, что сейчас нужно будет сделать.

– Бетти, – сказал он как можно мягче. – Все как раз наоборот. Я ничего не смыслю в лечении – и именно поэтому сейчас мне нужна ты. Профессионал-лекарь. Ты нужна мне – и, что куда более важно, ты нужна ему. Без нашей помощи Гаррет умрет. Мы же не хотим этого, правда?

Девушка замерла, как изваяние. Ее губы шевелились, но до Младшего не доносилось ни звука. Казалось, она молилась, но вор уже знал, что язычники-травники не признают никаких обращений к своим богам, кроме восхвалений, и написанных на скверном косноязычии поучительных басен.

Бетти вздрогнула, словно стряхивая с плеч тяжелые мысли.

– Нет… разумеется, нет. Мы этого не хотим. – Она сделала чуть заметное ударение на «мы», но это сейчас было неважно. – Хорошо. Поможешь мне. На заднем дворе есть открытый очаг, вскипяти воду в котелке. Немного, миски три. Развести огонь сумеешь?

– Угу, – отозвался Младший, протискиваясь в совсем уже крошечную дверцу и поражаясь, что у этой лилипутской хижины имеется, оказывается, еще и задний двор.

***

– Дерьмово, а? – прохрипел Гаррет три часа спустя. Тусклое солнце уже кануло за зубчатые крыши и стены, и только его запоздавшие лучики все еще метались по тесному пространству Города. Вор лежал на кровати Бетти в почти полной темноте, освещаемый только мерцанием гнилушек. – Не совсем так, как планировалось, черт бы меня побрал.

Выглядел он и впрямь не очень. На лице и теле рассыпалось созвездие красных мокнущих язвочек, из-за чего черты казались искаженными, оплывающими. Вокруг механического глаза формировалась нездоровая припухлая синева. Руки и ребра вдруг истончились, казались непрочными, ломкими.

Мастер-вор, казалось, вдруг постарел лет на десять.

– Ничего, – буркнул Младший больше себе, чем остальным. – Перебедуем. Главное – жив. Могло ведь и иначе сложиться.

– Это верно, – проскрипел вор и с усилием сглотнул. – Бетти говорит, ты меня спас. Теперь я твой должник, получается.

– Ерунду говоришь. Еще не хватало, пока ты при смерти, обсуждать какие-то…

– А ты не обсуждай, а слушай, что говорю. Сказал должник, значит, так и есть. И отплачу – если жив останусь, конечно.

– Останешься, – уверенно сказала Бетти, заходя в комнатушку с курящейся зеленым растительным паром миской. – Гарантирую. Из посмертия тебя ногтями выковыряю, если нужно будет.

Гаррет хотел что-то сказать, но закашлялся. Младший тревожно скользнул глазами вокруг, но девушка не проявляла беспокойства.

– Славные вы ребята, – прохрипел Старший после того, как приступ миновал. – Славные. В этом месте я должен, наверное, всплакнуть и вспомнить семью, которой у меня никогда не было, а? А вы должны обнять меня в ответ и сказать, что теперь у меня снова есть семья. И чтобы музыка эдакая нежная на заднем плане – скрипочка или еще что-то. Есть у тебя скрипочка, Бетти?

Миска стукнула об пол, девушка с каменным лицом выскочила за дверь. Гаррет повернул распухшее лицо к Младшему.

– Слишком сильно, да? Ладно, ладно. Извини. Спиши это на стресс от близкой смерти. Экзистенциальный опыт. Башка до сих пор мутная. Я извинюсь перед ней, конечно. А пока скажи… как там с нашим делом?

Младший понял почти сразу.

– Документы у меня, если ты об этом. Но я мало понимаю в планировании набега на Цитадель Хранителей.

– Еще бы… – вор снова закашлялся. – Еще бы. Этим займусь я. А ты… как насчет проведать нашего милого мытаря Норткреста?

– Решил все-таки от меня избавиться? – Младший понятливо кивнул. – Насколько я помню, судьба остальных парней, посланных на это задание Каррасом, сложилась незавидно.

– Ну, ты-то не будешь настолько глуп, как его олухи. Меня беспокоит этот парень. Что-то во всем этом деле не так. Покрутись рядом, посмотри на него. Осторожно. Ты уже знаешь, что он опасен. Не подставляйся. Ты толковый парень, способный, все поступающие проблемы сможешь решить самостоятельно. А я тем временем…

Очередной приступ кашля.

– Освежу свои познания о городе, пролистав документы из Шоулсгейта. Как минимум пару дней мне отсюда все равно хода нет. Бетти не выгонит… надеюсь.

Он замолчал. Где-то на улице в отдалении гудел электрический фонарь Механистов. Такими темпами Черная аллея скоро станет Светлой аллеей – и прощай тогда вольготная жизнь местного отребья. Разбить клятую железку, что ли? В природе должен быть баланс. Свет и тьма. Добро и зло. Жизнь и смерть. Без такого равновесия, пускай и шаткого, все очень быстро скатывается в жестокий и беспощадный хаос.

Младший очнулся от мыслей и с удивлением понял, что Гаррет уже уснул. Глиняная миска с варевом у его ног была пуста.

***

С деньгами у Младшего дела обстояли не очень, и он уже успел по этому поводу крепко призадуматься – но вовремя вспомнил слова Гаррета насчет собственной способности решать проблемы и беспокоиться перестал. Пара проходивших мимо ротозеев-горожан очень быстро лишились кошельков, а кто-то из проживающих поблизости мещан, убежденных, что третий этаж – это прочная гарантия безопасности, больше никогда не воспользуется позолоченным подсвечником в виде обнаженной женщины. И поделом.

– Хороший вкус нужно воспитывать, – пробормотал сквозь зубы Младший, сидя на перилах балкона и пряча трофеи в заплечный мешок. – Если понадобится, то и принудительно. А дурная роскошь – это не к добру. Как и излишняя самонадеянность.

Все-таки обладание раскладным композитным луком из будущего имело свои неоспоримые преимущества.

Норткрест-роуд тоже нашлась довольно быстро – пересекать всю темную и угрожающую громаду Города, чего Младший смутно опасался, не пришлось. Всего единожды свернув не туда и завидев вдалеке серые колонны тюрьмы Пейвлок, он не позволил ошибке зайти слишком далеко и вернулся к нужной развилке. Искомая улица находилась неподалеку от выхода из Южного квартала в сторону Доков – по сути, обозначая невидимую, но прекрасно ощутимую границу между нижним средним классом и честной – а то и не особенно честной – бедностью. Стражников на улице не было.

Оставалось малое – найти нужный дом, проникнуть внутрь… или, поймав за хвост немыслимую удачу, оставаться снаружи и проследить за этим самым Рональдом Норткрестом с супругой. Кстати, Каррас не упомянул, есть ли в доме кто-то еще, помимо них? Слуги, родственники, может быть, дети? Чертовски мало информации. С другой стороны, кто он такой, мастер-вор или сопливый карманник, готовый спасовать при первом же осложнении?

Младший подавил непрошенное желание встать посреди слабо освещенной улочки и во все горло заорать «Норткрест! Выходи, гнусный трус!» Это могло сработать, но наверняка вызвало бы ненужный ажиотаж и волнение среди жильцов. Что было совершенно излишним.

Он развернул свой чудо-лук и через секунду взлетел на плоскую крышу какого-то невеликого двухэтажного здания – лавки или магазинчика, должно быть. Вокруг стояла неподвижная тишина, только в окончательно темнеющем небе кружились и каркали вороны. Умеренно бедный район – по вечерам здесь не устраивают дорогих вечеринок, но не дают воли и лихим попойкам с дешевым вином и разбавленным пивом. После наступления темноты жители не жгут керосин или газ, а дисциплинированно ложатся спать. Скучно и тоскливо… но, наверное, кого-то устраивает.

Вор задумчиво огляделся. Следовало рассуждать логически. На Норткрест-роуд, короткой и узкой улице, располагалось всего четыре… шесть… восемь… двенадцать домов. Плюс тот, на крыше которого он сидел – тринадцать. Из них два здания явно нежилые – эта самая лавка, да еще одно сооружение, напоминающее насосную станцию. Доки рядом, наверное, воду в каналы качает. Одиннадцать. Уже меньше работы.

Что еще? Каррас упомянул, что фамилия парня произошла от названия улицы – что это означает? Что их семья живет здесь уже давно, возможно, несколько десятилетий. Маловероятно, что все эти годы он и его предки ютились в дешевых многоэтажных меблирашках, которых здесь насчитывалось целых пять штук, скорее всего, жильем им служил отдельно стоящий дом, находящийся в личном владении. Таковых здесь было ровно шесть.

Теперь уже совсем легко. Исходя опять же из возраста, что можно сказать об этой ничуть не великолепной шестерке? Два дома явно построены или отремонтированы относительно недавно – доски еще не успели потемнеть. Оба на одной стороне улицы – пожар там был, что ли? Еще три здания находятся у самого конца улицы – вот эти точно новые, на фундаменте еще остались следы строительных инструментов. И еще один…

Этот дом Младшему очень не понравился – массивный, каменный и мрачный, он возвышался над улицей и подавлял, кажется, любой светлый взгляд, любое радостное настроение или искру творчества. Черный, старый и огромный – он вполне мог служить родовым гнездом Норткрестов, пускай и изрядно запущенным. А самым плохим было то, дом был огорожен высоким забором из металлических пик. Проникнуть в такой будет сложно.

Что в сухом остатке? Три кандидатуры на искомое строение. Как выбрать нужное?

Наугад?

Слоняться от дома к дому, стучать в двери и вызывать хозяина?

Скакать по крышам, подслушивая разговоры жильцов через печные трубы?

Пытаться прочитать имена владельцев на крошечных выцветших табличках?

– Нет, ерунда, – сказал сам себе Младший. – Самое слабое место любой системы – люди. А самое большое стремление любого человека – чтобы его выслушали. Будем исходить из этого.

Через минуту после этого краткого размышления на землю спрыгнул уже, можно сказать, совсем другой человек. Прихрамывающий сгорбленный силуэт с обмотанной какими-то тряпками поясницей – подрался, что ли, неудачно, а может, просто простыл? – заковылял прочь с Норткрест-роуд, присвистывая и бормоча что-то себе под нос. Нищие, чтоб их Трикстер побрал – плодятся кругом, как тараканы. А ведь это еще приличный район!

Безобразие! Куда только смотрит шериф Труарт!

– В светлое будущее, – услышал Разиня Филипс сиплый голос, когда кто-то примостился рядом, шаркнув спиной по влажной кирпичной стене. Разиня был профессиональным нищим: у него имелись собственные – довольно скромные, но все же – сбережения и собственное спальное место в ящике неподалеку от складов. Тепло и сухо, вот только клещей многовато, но что поделать, нет в мире совершенства… Сейчас он как раз собирал свои нехитрые пожитки, чтобы отправиться на заслуженный сон – прохожих уже один черт поблизости не было, и на милостыню можно было не рассчитывать. – Вот куда ползет Город, братан. Но только без нас. Согласен?

Разиня пригляделся повнимательнее. Нестарый еще парень, довольно чисто одет, хотя одежда и выглядит изношенной. Лицо усталое и худое, длинный нос-клюв печально смотрит вбок. Разорившийся ремесленник, упавший на самое дно? Должно быть, так.

– Верно подмечено, друг, – согласился он. – Тяжелые времена?

– Тяжелей не бывает, – отозвался парень. – Полнейшая задница, чтобы не сказать хуже. Работы в Городе ни черта нет, даже черной, можешь себе представить, братан?

– Еще бы, – сказал Филипс, не проработавший в жизни ни дня. – Что думаешь делать?

Парень с перебитым носом сплюнул в сторону.

– Черт его знает, братан, всякая ерунда в голову лезет, – признался он. – До того тоска заела, что готов хоть в чужой дом вломиться, благо силушкой Создатель не обидел.

– Восславим Создателя, друг, – сказал Разиня, осторожно присматриваясь к собеседнику. – Готов вломиться, говоришь? Это приятно слышать. Меня, кстати, Филипс зовут.

– Гастон. Замковых дел мастер. Бывший.

Они обменялись «рукопожатием бедняков» – стукнулись сжатыми кулаками.

– Если и правда есть желание сменить профессию – могу поспособствовать. Жизнь на улицах, знаешь, жестокая штука, но, если держать глаза и уши открытыми, можно многое узнать. А если еще и умеешь сопоставлять информацию… ха!

– Наводку можешь дать? – блеснул острым взглядом из-под капюшона тощий Гастон.

Разиня мягко повел рукой, словно муху отогнал.

– Сведения. Люди на улицах говорят, знаешь, слухи всякие вертятся, сплетни… Что ты из них вынесешь – твое личное дело. Ну, почти личное, но об этом позже. Понял стратегию?

– Само собой. Это если я вдруг работаю на городскую стражу, так чтобы к тебе никаких претензий нельзя было предъявить.

– Умный парень, – похвалил Гастона нищий. – Навряд ли ты со стражей сотрудничаешь, конечно, там таких не любят… Но осторожность прежде всего. В общем, согласен с моим порядком действий?

– Чего уж там. Все понятно. Излагай.

Разиня Филипс зашелся лающим смехом.

– А ты прыткий парень! И еще наивный. Очень наивный. Информация стоит денег. Слыхал о таких? Мелкие серебряные кружочки. Говорят, бывают даже золотые, только я их в жизни не видал. Смекаешь, о чем я?