Текст книги "Бесчестье (СИ)"

Автор книги: Александр Руджа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Это не было вопросом, и все же Билли Лерк кивнула.

– Хорошо. Я помогу тебе. Но, разумеется, не здесь, поэтому дай мне руку.

Билли дала и мельком увидев на белой как снег ладони черное спиральное солнце – метку Чужого – даже не удивилась.

***

Место, где они сидели, было странным. Чем-то оно напоминало Бездну – Билли никогда, конечно, там не была, но обрывистые замечания, которые иногда, очень редко, ронял Дауд, позволяли составить расплывчатое, но все же впечатление. Обломки скал и домов, словно острова, парящие в океане пустоты… Летающие киты, остатки повозок, буев, деревьев и мостов, медленно вращающиеся и тем не менее неподвижные. Кажущаяся тишина и редкая, беспокоящая пульсация, словно рядом бьется чье-то металлическое сердце.

Итак, они сидели в большой комнате, просторном темном помещении, одинаковом как сверху, так и снизу, с окнами, затканными пушистыми темно-зелеными портьерами, похожими на очень плотную паутину. Возможно, впрочем, что это и была паутина, напоминающая портьеры. Пол был неровным, из него выпирали изогнутые балки, похожие на исполинские корни. Под смутно угадываемым в странных, мохнатых сумерках потолком поворачивались не прикрепленные ни к чему люстры, похожие на усыпанные светлячками коряги. Свет, отбрасываемый ими, был рассеянным и расплывчатым.

А еще Билли не нравились разбросанные там и тут черепа. Они ее беспокоили.

Но вот близкое, медленное журчание воды и упругая поверхность, на которой они сидели, внушали какое-то обволакивающее тусклое спокойствие. Поверхность не походила на ковры или обивку стульев или диванов, но она была мягкой, подобно тому, как бывает мягок подгнивающий плод. И под ней что-то упруго перекатывалось.

Они беседовали. Разговор тек спокойно, прерываемый лишь глотками прохладного зеленоватого напитка из глубоких чашек, напоминающих больничные, с широкими тонкими краями. Напиток казался безвкусным, и лишь после нескольких глотков приходило ощущение тихой лощины после дождя, и еще влажного темного леса, и глубокого источника в самой его чаще. Он освежал мысли, слегка, самую чуточку развязывал язык и помогал беседе литься дальше.

– Тебя зовут Билли, верно? – полуутвердительно сказала женщина с глазами неясного цвета. – Правая рука знаменитого Дауда, Клинка Дануолла… Я слышала о вас – преимущественно о нем, разумеется, но такова цена работы в тенях, которую платят все. Надеюсь, ты все же кое-чему научилась от него. Меня зовут Делайла, я художница. А еще ведьма – так часто бывает. Ты, полагаю, могла видеть несколько моих картин в доме какого-нибудь аристократа помельче. Они… не слишком хорошо продавались.

Она мягко улыбнулась – снова, как и прежде, одними губами.

– Впрочем, это уже тоже не имеет значения, Билли. Оставим скучные истории. Наш интересный разговор в порту закончился, кажется, на том, что тебе нужна была лодка до Башни.

– Так и есть, – согласилась девушка. Что-то витало в воздухе, едва заметное, похожее на легчайшую пыльцу, от которой хотелось заслониться платком или салфеткой… или маской китобоя, которая все еще висела у Билли на перевязи. Она не надела маску в закрытом помещении – позорная забывчивость, ошибка новичка. С другой стороны… это могло и подождать.

Пауза затягивалась. Делайла, похоже, ожидала большего.

– Никто не соглашался, – после небольшой паузы продолжила Билли. – Из всех, к кому я обращалась, обещали подумать всего двое, но на них мне показалось ненадежным полагаться… И это странно – неужели людям в такой момент не нужны деньги?

– Нужны, – согласилась Делайла. Она склонила голову набок, глаза влажно мерцали, как чужие и далекие звезды. – Но еще больше им нужна сейчас надежда. На то, что все закончится, что чума будет побеждена, что Империя отразит и этот удар, и Дануолл все так же будет стоять на берегах Ренхевена, серый и величавый… А символом всей этой надежды для них остается Дже… Императрица. Да, им нужны деньги, Билли. Но еще больше им нужен путеводный луч света. Ты вряд ли найдешь то, что тебе нужно, в этом порту.

– Но…

– Забудь о тех, что согласились, – покачала головой ведьма. – Это были капитаны, чьи семьи заразились чумой. Полагаю, они планировали оставить все деньги им, и отправиться с вами в плаванье без надежды вернуться. Пространство вокруг Башни и сам этот чурбан из стали и камня охраняется лучше, чем любой другой клочок Империи, так повелось еще со времен короля Эйхорна – старик хорошо помнил, как пришел к власти… У вас не было бы ни малейшего шанса, те капитаны знали это и сознательно шли на смерть, обрекая на нее и вас. Это неподходящий вариант. Работать с самоубийцами – плохая примета. У меня есть предложение получше.

Билли с усилием отставила чашку с остатками неизвестного напитка – за ее рукой вроде бы тянулся шлейф тонких белых пузырьков, а происходящее казалось странным, замедленным. В голове стало совсем тепло и спокойно. Это не имело ничего общего с опьянением или воздействием сонных дротиков, координация движений полностью сохранялась, да и мысли не теряли четкости. Пожалуй, даже наоборот – приобретали ее. Было совершенно ясно, что Делайла собирается предложить что-то по-настоящему стоящее. Дауд будет очень доволен, что ей удалось разрешить одну из проблем так быстро.

– В Матчерхевене, это в пригороде, у меня есть поместье, – начала ведьма своим хрипловатым голосом, и он разлетался по всему помещению, одинаковому как сверху, так и снизу, отдаваясь гулким эхом от невидимых стен, затканных портьерами. – Раз в месяц грузовое судно доставляет туда припасы. Капитан мне обязан и готов ради меня сделать все, что потребуется.

Билли невпопад подумала: что же такого совершил когда-то этот неведомый капитан, что готов теперь выполнить любую просьбу этой странной и страшноватой женщины? И почему она сама решилась ей довериться? Мысль не смогла задержаться подольше и быстро исчезла, успев лишь высечь короткую и тревожную догадку: «а что, если она заставила его быть готовым на все?»

– И если я попрошу… скажем, недель через шесть, в месяц Земли, проплыть мимо Башни с несколькими милыми мальчиками… и девочками – ему придется согласиться, – небрежно сказала Делайла. – Тебя это устроит?

Она впервые сказала «тебя», а не «вас», как раньше, и Билли это заметила. Как и оговорку про милых девочек.

– Более, чем устроит, это будет идеально, – честно сказала она. Обычная осторожность почти исчезла, в черепе пульсировала одна торжествующая мысль – она сделает это. У нее все получится. План устранения Императрицы будет идеальным. И пусть это только начало, но с помощью этой зеленоглазой ведьмы…

Стоп. «С помощью?»

– У меня вопрос, – пробормотала Билли. Задавать вопросы почему-то казалось неуместным, даже грубым, но Билли давно отвыкла смущаться. Делайла благосклонно кивнула. – Зачем вам…

– О, прошу тебя, Билли, – изобразила легкую улыбку женщина. – Мы же здесь друзья, ты у меня в гостях и пьешь мои травы… Обращайся на «ты».

«Травы?»

– Хорошо, – в голове начинало шуметь, но Билли не сдавалась. – Зачем тебе помогать… мне?

– Законный вопрос, – снова кивнула ведьма. – Поэтому я отвечу. Видишь ли, Билли… Все дело в том, что я сторонница равенства.

– Что? – растерялась девушка.

– Мне кажется несправедливым, что один получает все сразу, по праву своего рождения, а другому приходится ради того же вкалывать подобно рабу на каменоломнях. Это нечестно и потому недопустимо, понимаешь? Каждый должен добиваться своего сам – последний ли он нищий, простой булочник, или… скажем, аристократ с родословной, уходящей назад на тысячу лет. Согласна?

– В общем… да, – Билли вдруг поняла, что слова Делайлы удивительно созвучны с ее собственными мыслями. Каждому – по его заслугам. Это было правильно и справедливо.

– И ладно бы еще те, кому незаслуженно досталось богатство и власть, хорошо справлялись со своими обязанностями, – задумчиво сказала ведьма, водя тонким пальцем по краю чашки. Из давно остывшего сосуда поднимался легкий светящийся пар. – Ладно бы они успешно и мастерски защищали вверенных им людей, охраняли и обеспечивали благоденствие. Тогда с такой несправедливой ситуацией можно было бы смириться. Да, смириться. Но в настоящей жизни, как ты видишь, Билли, все происходит совершенно иначе. И это, конечно, никуда не годится.

Билли вдруг поняла, что она мерно кивает в такт неторопливым, размеренным словам. Время тянулось почти осязаемо, тени в углах комнаты без потолка шевелились и бормотали.

– Разумеется, можно оставить все как есть… – Делайла ненадолго задумалась. – Жить так, как живется, ждать, что все успокоится, исправится, станет как прежде. Надеяться и уповать на чудо – они ведь и вправду случаются, правда, очень, очень редко… Но это тоже выход.

Делайла помолчала. На худом лице с черными провалами глаз мелькали отсветы неживого колдовского сияния.

– Вот только я не верю в чудеса, – резко сказала она. – Вселенная огромна, холодна и совершенно, абсолютно равнодушна. Императрица неспособна совладать с болезнью, люди сотнями умирают от крысиной хвори, и где-то далеко, быть может, посмеивается над нами, такими глупыми и смертными, Чужой. Дануолл распадается на куски, скоро обнажится его костяк и скользкие холодные внутренности – и поверь мне, там нет ничего привлекательного. Кто же несет ответственность за случившееся? – в ее глазах горел мрачный жестокий огонь, тонкие пальцы сгибались, словно душили невидимого врага. Билли заворожено наблюдала.

Вдруг все утихло. Откуда-то сверху спустился слабый ветерок, развеяв удушливый – Билли только это заметила – растительный запах и сняв напряжение. Вновь повеяло свежестью и острым холодным воздухом.

– Императрица должна умереть, – обыденно сказала Делайла. Она смотрела прямо на Билли, будто что-то высчитывая. – Не справившись с ношей на своих плечах, следует быть готовым уступить ее… более подходящему претенденту. Не так ли?

– Само собой, – пожала плечами Билли. Дурман отступал, а может, ей просто это казалось. – Так значит, ты тоже считаешь, что Берроуз будет более удачной кандидатурой на троне?

Делайла прищурилась, уставившись в одну точку

– На первых порах – разумеется. – Она покачала головой. – Он вполне сгодится.

Билли ощущала повисшую в воздухе недосказанность, но промолчала. Где-то вверху, в изогнутых ветвях люстры, с сухим шуршанием и треском кружили светляки.

– Итак! – очнулась от своих мыслей ведьма. – Вопрос с доставкой, кажется, решен. Если тебя займет еще какая-то проблема – ты знаешь, где меня найти. Впрочем, нет, конечно же не знаешь… Тогда дай-ка свою руку… Вот так.

Билли почувствовала слабое покалывание – как бывает иногда, если положишь руку на горячий двигатель или распределительную коробку под напряжением. Электрический разряд, вот на что это походило. Она отдернула руку и присмотрелась: на тыльной стороне ладони осталось маленькое темно-зеленое пятнышко, почти незаметное на загорелой коже. Оно, кажется, легонько пульсировало, сжимаясь и разжимаясь в такт с биением сердца. Девушка вздрогнула.

– Всего-навсего маячок, – успокаивающе промурлыкала Делайла и дотронулась до ее руки. От этого Билли едва не пробил очередной электрический разряд. – Дорогу отсюда обычному человеку найти непросто, – голос Делайлы звучал у самого ее уха, а пальцы продолжали тем временем гладить беззащитную раскрытую ладонь. – Но ты-то, Билли – ты особенная, и поэтому отлично справишься. А если вдруг захочешь встретиться снова, сосредоточься на своей новой метке – и подумай обо мне. Ты же знаешь, как это делается, правда?

Билли знала. Воздуха в легких было явно недостаточно, а от голоса Делайлы по спине то и дело пробегали приятные, но пугающие мурашки. Девушка опустила глаза и молча кивнула. Дышать стало легче, сердцебиение тоже вроде бы успокоилось.

Стало тихо, витающие вокруг них светящиеся искры затухали одна за другой. В голову потихоньку снова начинали вползать сомнения. Кому она доверилась? Что она делает? Стоит ли оно того?

– Да, еще одно, – Делайла уже стояла, отвернувшись. Билли пришло в голову, что только этим утром точно в такой же позе стоял Дауд, и это почему-то больно отдалось в груди. – Ты красива, и ты мне нравишься. Думаю, я как-нибудь напишу твой портрет.

– Правда? – Беспомощное, детское восклицание вырвалось у Билли до того, как она успела подумать. Ей никто никогда не говорил, что она красива. Даже милашка Дейрдре, много лет назад. Даже Дауд. Особенно Дауд.

А портрет… Это и вовсе смахивало на что-то, чем быть, разумеется, не могло.

– Конечно же, правда, – сказала Делайла. Ее лицо снова приняло выражение отстраненной сосредоточенности, глаза сделались пустыми и холодными. – И, думаю, довольно скоро. А сейчас мы с тобой распрощаемся – мне пора возвращаться к своим делам. Дверь вон в той стороне, она там всего одна, да и та сгнила почти полностью – не пропустишь.

***

Глава 4.

Просто удивительно, как удачно стало все складываться после того, как Делайла нашла им нужного капитана. Билли опасалась, что он будет похож на бледного плакальщика, которые нет-нет, да и попадались в бедных кварталах даже в светлое время суток – окажется безвольным созданием с пустым взглядом, высосанным без остатка зеленой ведьминской магией. Но капитан – Оорин Беннетт – несмотря на избыток повторяющихся букв в имени, произвел на нее очень хорошее впечатление. Ему было лет пятьдесят, лицо у него было широкое, красное и обветренное, он носил шейный платок и кожаные штаны c подтяжками и большими заплатами на коленях. Он был шумен, и говорлив, и прост – он был предсказуем, и с ним вполне можно было иметь дело.

– Ну вот что, родимые, – сообщил он чуть ли не через минуту после знакомства, которое, в целях конспирации, решили свести на лодчонке близ бойни Ротуайлда. – На палубе я вас не повезу, и в трюме тоже. Ренхевен в этой части выборочно проверяют гвардейцы на патрульных катерах – безопасность, кашалот их задери, без официального пропуска за подписью императрицы там делать нечего. А пропуска, отчего-то мне кажется, вы раздобыть не сможете. Верно кажется-то?

– Если бы могли, зачем бы нам вообще к тебе обращаться? – разлепил губы Мирко Данич, прихваченный Билли по той причине, что речь в разговоре должна была пойти и о деньгах тоже. – Будь у нас пропуск, просто зашли бы в док, дальше рванули через территорию прямо к Башне – и все.

– Ну, я просто спросил, – пояснил Оорин, затягиваясь папиросой и сплевывая в воду. В этом районе, из-за того, что поблизости во множестве подгнивали туши мертвых китов, она была вонючей и мутной. А еще в ней развелось множество пиявок, жуков-плавунцов, личинок, червей и прочей мерзкой живности, которая устроила себе пир на останках умирающих морских великанов. Так всегда бывает. Впрочем, эти взаимоотношения Билли сейчас волновали меньше всего.

– Так как везти-то собираешься, если не в трюме и не на палубе? – не выдержала она. Оорин с удовольствием сделал еще затяжку и щелчком отправил тлеющую папиросу за борт.

– Как? – переспроси он. – Очень просто, вот как. Поедете в ящиках, грузом. Есть у меня с десяток ящиков из-под тивианских груш – запах до сих пор не выветрился, воняет – мое почтение. Ни один патрульный – если, по воле Чужого, все-таки остановят – дольше десяти секунд рядом не простоит. А у вас, я знаю, специальные маски имеются – выдержите.

– Лихо придумано, – оценила задумку Билли. Капитану следовало польстить.

– А то, – согласился Оорин. – Я на эти дела мастак, еще увидите. Тут многие ноют сейчас, что, значит, время ужасное, конец света и прочие ужасы. Плевал я на них, и на ужасы все эти тоже плевал. Чума-а-а, говорят, ну, а я так скажу – кому чума, а кому мать родна. Что ж, не жить теперь, не торговать, деньги не зарабатывать? Ко всему можно привыкнуть и отовсюду получить выгоду. А этих, что страдают и мучаются, вместо того, чтобы ловить момент – да ну их в Бездну, дураков таких, а я, пока жив, своего не упущу.

– Разумный подход, – ровным тоном согласилась Билли. Данич промолчал. – Что-то еще?

– А как же, родненькие! – даже обрадовался Оорин. – Про деньги-то, про самое главное, как не поговорить? Много с вас не возьму, не волнуйтесь – но и грудой медяков тоже не отделаетесь. Я про вас знаю, говорят, у «китобоев» есть подземелье специальное, целиком забитое монетами – да не мелочью, а сплошь золотом.

Билли вздохнула. В своей эйфории она совершенно упустила из виду, что именно Делайла рассказала ей о капитане. «Ему придется согласиться проплыть мимо Башни с несколькими мальчиками и девочками на борту» и «Для меня он готов сделать все, что угодно» звучало прекрасно, вот только нигде не было сказано, что он сделает все, что угодно _бесплатно_. К счастью, она взяла с собой Мирко, который был готов обсуждать денежные вопросы, кажется, всегда. Сама она была довольно несдержанна в вопросах торговли.

– Назови цену, – равнодушно сказал Данич. Он выглядел надменным и прижимистым ублюдком – то есть именно тем, кем хотел казаться. Оорин, нахмурившись, поглядел на бухгалтера. Жадность внутри боролась с опасением запросить чересчур много – и заставить рыбку сорваться с крючка.

– Дело рискованное, как не поверни… Пять сотен золотом будет…

Данич продолжал молча смотреть.

– Четыреста пятьдесят, – более уверенно сказал Оорин. – По нынешним ценам…

– Билли, собирайся, – сухо сказал Данич, запахиваясь в плащ. – Наш дорогой капитан окончательно свихнулся, он недееспособен.

Билли наклонила голову, пряча усмешку. Умение торговаться было единственным качеством их бухгалтера, не вызывавшим у нее раздражения.

– Да вы посмотрите! – рявкнул Оорин. – Я ж шеей своей рискую, и судном своим, и репу… ну, тут-то ладно… одним словом, всем! Не задаю вопросов, хоть понятно, чем вы там заняться собрались. Придумку насчет ящиков рассказал – шиш бы вы без меня про нее догадались! Ну, положим я загнул чуток с монетой – так предлагайте свою цену, будем разговаривать! Нет, нужно сразу уходить – кто так делает-то?

Мирко Данич выслушал тираду с непроницаемым лицом, после чего снова расстегнул плащ и сел.

– Сто пятьдесят.

– Не о чем говорить, за такие гроши я даже контрабандой не стал бы… Четыреста, это уже меньше не бывает!

– Сто семьдесят пять – у нас длинная очередь из желающих отвезти куда угодно, хоть на Тивию…

– Триста тридцать и какая-нибудь забавная игрушка из домов наших лордов, которые вы обчищали – на память! Послушайте, меньше уже никак, себе в убыток тружусь!

– Двести двадцать – и в Бездну игрушки. Более, чем достаточная плата за короткий рейс в пределах города.

Капитан мрачно засопел, дергая щекой.

– Договорились, – неохотно сказал он наконец. – Только из-за нашей знакомой вам навстречу иду.

И протянул шершавую и твердую как доска руку.

***

– Послушай, о какой знакомой шла речь? – спросил Данич, когда они сошли на берег, а Оорин на веслах отправился к своему катеру.

Билли поморщилась.

– Знакомая по прежним делам, вспомнила, что Оорин ей когда-то помог и организовала встречу… Постой, а что это? – Билли нырнула под мусорный ящик и появилась, сжимая что-то в кулаке. – Погляди-ка.

На ее ладони лежала пара крупных жемчужин – такие иногда находят внутри речных хрустаков. Эти были не самыми ценными из тех, что видела Билли, но, возможно, самыми необычными – серебристые сферы словно поглощали свет, и по поверхности плясали черные тени.

– Интересно, – Мирко протянул руку, но Билли закрыла ладонь и сунула ее за спину. – Довольно крупные, да и цвет необычный, можно продать за неплохие деньги. Сколько, сорок, пятьдесят монет?

– Найдешь сам – продавай, – покачала головой девушка. – Это мое. Кстати, о деньгах: здорово ты поторговался с нашим отважным капитаном – мне кажется, даже слишком.

– Это еще почему? – услышав похвалу, Мирко тут же надулся, как индюк. Билли всегда знала, что управлять мужчинами легко – но теперь это доставляло ей настоящее удовольствие.

– Да ведь мы взяли с собой триста пятьдесят, и еще кучу всякой мелочи, вместе, наверное, никак не меньше четырех сотен. За эти деньги Оорин довез бы нас с ветерком до любой точки в Дануолле, и еще бы и на шухере постоял.

– Само собой, – они шли, держась, в основном, боковых улиц. Появление вместе с Билли Лерк в людном месте не сулило ничего хорошего ни им, ни этому месту. – Но только он и за двести монет золотом сделает то же самое, потому что других заказов у него нет. Остальные-то капитаны все отказались, если я правильно понял, так что этот мог бы заломить какую угодно цену. Но он согласился – потому что в отчаянном положении, и будет отрабатывать деньги до последнего медяка. А сэкономленную сумму мы лучше потратим на что-нибудь более полезное. Премию себе, скажем.

Билли Лерк с невольным уважением посмотрела на худого бухгалтера. Он тоже, судя по всему, неплохо умел управлять.

***

После Оорина все пошло как по маслу. Билли, кажется, нащупала верный рецепт манипулирования людьми: если хочешь провернуть что-то по-настоящему крупное, разбей его на маленькие фрагменты, и пусть над каждым из них трудится отдельный исполнитель. Так она и поступила – расписала будущую операцию по минутам, выделила несколько десятков действий, складывающихся в общую мозаику, и очертила поле деятельности для каждого, так или иначе участвующего в покушении.

Величайшая истина, открывшаяся ей в эти напряженные, занятые подготовкой недели, звучала так: каждый должен быть занят своим делом, и это дело по отдельности должно выглядеть невинно. А весь план целиком существовал только у нее в голове.

Заместитель главы службы надзора за рыболовством на Ренхевене за небольшой, но с душой подобранный подарок подписал разрешение на размещение нескольких крупных мереж неподалеку от Башни Дануолла. Разумеется, месторасположение мереж было отмечено большими поплавками, похожими на буи, они были настолько устойчивыми, что на несколько секунд могли бы выдержать даже вес человека.

Сержант, троюродный брат которого работал инженером в шлюзовой камере Башни, по пьяной лавочке рассказал о боковых тоннелях, где были установлены аварийные насосы, достаточно широких, чтобы по ним могли передвигаться ремонтные бригады в случае поломки.

Путем проб и ошибок постепенно выяснилось, кто из гвардейцев, охраняющих Башню, не брал взяток. Их взяли на заметку. От тех, кто брал, попросили оказать не вполне законные, но в целом совершенно безвредные услуги – достать кисточку Антона Соколова, забытую им в беседке около Башни, или, скажем, в определенный день поменяться дежурством с товарищем.

Одна из юных фрейлин императрицы совершенно случайно столкнулась на пороге булочной, куда обычно ходила, с ужасно милым молодым блондином. Они приятно поболтали о всякой забавной всячине – молодой человек работал помощником управляющего на какой-то скучной фабрике на другом берегу Ренхевена, но вел себя на удивление учтиво – и договорились как-нибудь встретиться еще.

И так далее.

***

Прошло шесть недель, начался месяц Земли. Отосланный с секретным поручением Лорд-защитник, судя по всему, еще не возвратился – и это было очень кстати. Почти все пункты плана, намеченные Билли, были выполнены, удалось даже заполучить план первого этажа Башни, хотя предполагалось провести операцию в тот момент, когда Императрица с дочерью будет гулять в саду. Билли рассчитала, что на все понадобится примерно шесть минут и четыре человека.

Город жил своей жизнью, борясь с чумой и делая вид, что побеждает. Проводились благотворительные вечера и ярмарки, беднякам раздавались пузырьки с эликсиром и горячая еда, снова запустили несколько больших строек – среди прочего, решили обновить сразу два проекта мостов через Ренхевен, по обеим сторонам от Башни – это должно было дать городу несколько тысяч рабочих мест.

И вместе с тем, чума наступала, просачивалась через щели в дверях, через неплотно притворенные окна, капли пота и тяжелое дыхание. Под ударами болезни не выстоял и рухнул Ткацкий квартал, большинство портных и их клиентов выехали в течение суток, и престижный еще недавно район оказался под контролем сразу нескольких конкурирующих банд. Водоснабжение квартала было перекрыто, и чума распространялась по нему как лесной пожар.

Выяснилось, что лошади тоже болеют чумой – и окраины Дануолла оказались усеяны гниющими тушами. Аристократия массово избавлялась от ездовых красавцев и пересаживалась на рельсовые автомобили и экипажи. Торговцы пускали под нож надежных тяжеловозов, а мясники, ухмыляясь, подсчитывали прибыль от продаж десятифунтовых жестяных банок с «конскими консервами». Многократно взлетел спрос на рикш и грузчиков – ослы и мулы тоже оказались зачумлены, а волы не справлялись с многократно возросшей нагрузкой.

На улицах появились «верзилы» – патрули лучников, передвигающихся на тонких механизированных ходулях, чтобы избежать контакта с зараженными. Вооруженные зажигательными стрелами, они должны были своевременно локализовывать скопления «плакальщиков» и уничтожать их. Поговаривали, что эта идея принадлежала лично Берроузу. Поговаривали, что императрица закрылась в Башне и больше не выходит наружу – но Билли от своих источников знала, что это не так.

С Делайлой девушка за все это время не виделась ни разу. Не было времени, которое – все без остатка – уходило на планирование и организацию. По крайней мере, именно эту причину Билли назвала бы в первую очередь. Но была и вторая – Делайла ее пугала и одновременно привлекала. Это было ненормально, и это мешало работать. Зеленый светлячок мирно дремал под кожей, не привлекая ничьего внимания.

Убийство Джессамины Колдуин и похищение ее дочери было назначено на вечер 18 дня месяца Земли. Корво Аттано, Лорд-защитник, по слухам, уже завершил свою миссию, и теперь направлялся домой, но прибыть должен был не раньше двадцать первого числа. Времени было уйма, и он не успевал до покушения – никак.

Дауд лично ознакомился с планом и одобрил его, Хайрем Берроуз был извещен о точной дате операции, братья Пендлтоны должны были выступить посредниками в передаче Эмили Колдуин и предоставить ей надежное убежище на период правления будущего Лорда-Регента. Убежище, ха! Билли могла бы поспорить, что девчонку спрячут поблизости от принадлежащего Пендлтонам борделя (официально – купален) «Золотая кошка», или даже в нем самом. Подходящее место, нечего сказать – хотя, с другой стороны, там хотя бы было чисто.

Утро накануне дня операции выдалось тихим и туманным. Ночью ветер нагнал с реки влажную легкую дымку, и взошедшее солнце просвечивало сквозь него старым керосиновым фонарем. Билли сидела за столом в полупустом по случаю раннего часа кабаке и неотрывно смотрела на пульсирующее зеленое пятнышко. Она хотела видеть Делайлу. Она опасалась ее увидеть. Ей было интересно, и тревожно, и не по себе – ей _нужно_ было встретиться.

«Билли? – раздался в голове знакомый голос. – Я уж думала, ты совсем забыла о нашей маленькой встрече. О наших… особых отношениях».

Девушка поежилась.

«Нет, я… было много работы… я… не могла ее оставить», – зачем-то оправдываясь, неловко подумала она.

«Не стоит извиняться, дорогая, – в голосе зазвучали покровительственные нотки. – Приходи, я тоже хочу тебя увидеть. Вижу, ты в северной части города, это очень удачно. Чтобы добраться до поместья Бригмор, тебе вот что нужно сделать…»

***

– Это было… неописуемо, – выдохнула Билли через несколько часов. Они лежали, обнаженные, раслабленные и довольные, в, похоже, единственной целой кровати бригморского поместья – да и та после их недавних игр держалась, можно сказать, на одном честном слове. Открытые глаза Делайлы мерцали в полумраке странным светом, по влажной коже ползли приятные мурашки.

Билли Лерк и раньше обычно предпочитала женщин, с тех самых пор, как поняла, чем девочки отличаются от мальчиков, но сейчас – сейчас все было совсем иначе. Все было иначе с самого начала.

Бригморское поместье располагалось на самом берегу Ренхевена, в низкой широкой лощине почти за чертой города. Поместье выглядело необитаемым, добраться к нему у обычного человека шансов не было – единственная подъездная дорога оказалась наглухо завалена, а любой мало-мальски крупный корабль немедленно сел бы на мель у пологих берегов, окруженных со всех сторон скалами, которые давно облюбовали себе речные хрустаки.

Счастье, что назвать Билли обычным человеком было совершенно невозможно.

Она кошкой – которых в Дануолле становилось с каждым днем все меньше и меньше – спустилась с круч, нависших над лощиной, тенью мелькнула над сочной, напоенной влагой травой и приземлилась уже на территории поместья. Для непрошенных гостей здесь были приготовлены разные неприятные сюрпризы, но к Билли это не относилось – она на минуту задержалась во дворе, вдыхая ароматный – как же это чувствовалось после всех дней в пропахшем дымом и горелым жиром Дануолле! – воздух и осматриваясь.

Тишина, какая здесь стояла тишина. Когда годами живешь в городе, воспринимаешь шум как обычную часть быта, наподобие плеска волн за окном или следов рвоты на мостовой. Грохочут по улицам экипажи и грузовые фургоны, воют страхолюдные волкодавы на поводках Смотрителей, работает в отдалении фабрика, в темной аллее по соседству из чьей-то перерезанной шеи темной плотной струей льется кровь… В Бригморе было оглушительно тихо – даже трава под ногами Билли шуршала слишком громко, не стоило ей этого делать. Не стоило нарушать этого торжественного, прямо-таки религиозного молчания.

Когда-то семья Бригмор была одной из богатейших в Дануолле – торговля лесом выглядела беспроигрышным делом. Продавали прямой корабельный лес, продавали корявый и сухой на растопку, продавали ценные породы на мебель и безделушки. Технический прогресс уничтожил основу благосостояния Бригморов менее, чем за поколение – стальные корабли пришли на смену деревянным лоханям, а дома обзавелись паровыми котлами и железными батареями отопления. Последний наследник разорившегося семейства то ли неудачно продал фамильный особняк, то ли там что-то случилось уже позднее – но счастья он никому не принес. Под постепенно разрушающейся крышей одно время находилась перевалочная база контрабандистов, потом малина какой-то захудалой банды, а потом… сюда пришла Делайла.

Тихонько шурша мокрой травой под подошвами сапог, Билли подошла к крыльцу и озадачилась – массивная деревянная дверь оказалась распахнутой настежь, а внутри, насколько можно было видеть, не было ничего, сплошная тьма с редкими проблесками непонятных оранжевых огоньков. Ничего себе таинственность…

Девушка вступила внутрь и с непривычки закашлялась – та же странная пыльца, что была тогда, в комнате без потолка и пола, щекотала нос и горло. Не то, чтобы это было неприятно… словно с размаху падаешь в темную, теплую воду, и теперь она медленно продвигается к легким, мягко, но настойчиво вытесняя последние пузырьки задержавшегося воздуха.