Текст книги "Говоруны: Везучие сукины дети (СИ)"

Автор книги: Александр Руджа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Первый противник прыгнул на него из-за спины, он принял облик гигантской птицы, попытавшейся выклевать ему глаза. В голове у Доктора зашумело – это энергия, накопленная камнем, вырывалась у него из черепа бушующей кровавой волной атомного распада. Черная птица с острыми когтями закричала, задымилась дымным красным пламенем и камнем упала на дорогу. Земля содрогнулась, словно по ней ударили гигантским молотом, завоняло паленой тряпкой и непрожаренным стейком.

Алмазный серп Молоха проделывал настоящие просеки в толпе врагов, но те не собирались сдаваться, в очередной раз облепив гигантскую фигуру.

Вторая тень превратилась в волка с единственным розовым глазом и бездонной пастью, полной сверкающих клыков. Он обошел Доктора, глухо рыча. Хвост твари поднимал в воздухе ледяные вихри, слюна превращалась на земле в дымящиеся озера. Он замер на миг, а потом прыгнул.

Лезвие энергостека прорезало тьму так, как плазменная горелка разрезает тонкий стальной лист. Волк завыл – яростно и отчаянно. Его глаз съехал куда-то набок и затянулся полупрозрачной пленкой. Доктор еще раз ткнул оружием в тлеющую шкуру. Вой стал тише, затем прекратился вовсе. Мерцающая шерсть потеряла свой волшебный блеск, глотка издавала неприятные хлюпающие звуки.

– Мне нужно только пройти, – сказал Доктор.

Третья тень оказалась хитрее; пока он разбирался с птицей и волком, она проникла ему в голову. С ужасом Доктор понял, что она уже внутри, она уже плавала у него в мозгу черной склизкой рыбиной, она видела то, что видел он, и знала все, что открылось ему, и она думала… она мыслила… она управляла…

Он на секунду уловил странное виденье – чья-то оскаленная морда, безумные глаза, изо рта, словно арбузная мякоть, стекает кашицей полупереваренная мозговая ткань. Морда щерится, тонкие искромсанные губы выплевывают невнятные звуки, разрезанное плохо зажившими шрамами лицо дергается в нервном тике, нейросеть сопротивляется внешнему вторжению. С опозданием он понял, что это его собственное лицо.

Доктор взглянул в зеркало зла.

Он снова был молод, и оказался в спецшколе, прошел подготовку, отправился в свой первый межзвездный полет на Ганзу, повстречал Мику, попал в плен, был навсегда изуродован нейросетью и стал служить тому кто здесь называл себя Хелайном. Он путешествовал по всем мирам, убил всех людей, которых убил, и искал свою Мику столько, сколько искал. Он стал Ямой и отправился в Нараку, снова увидел все скопище душ, и бился с тенями, и пустил одну из них внутрь себя. Это и был конец.

Красный камень на маске потух, хрустнул и развалился надвое. Он механически подобрал обломки и сунул их в карман. Он больше не чувствовал в себе присутствия тени. Словно она погибла, исчезла. Покинула его.

Слилась с ним.

Он почувствовал что-то еще. Сковывающая ранее его мысли нейросеть ощущалась теперь совсем иначе. Она не перестала работать, не вышла из строя – но больше и не удерживала сознание в жестком повиновении. Он был теперь сильнее нее. Он мог бы сломать ее полностью, если бы захотел, сбросил бы ее оплавленную и бесполезную, прямо здесь, на выжженную крошащуюся землю Черного моста. Он еще не был свободен, но одно усилие могло бы вознаградить все его устремления за много лет.

Или все испортить.

Он осторожно подошел к тому месту, где в последний раз видел Молоха. Гигантская фигура с рогами неподвижно лежала посреди десятков – многих десятков черных неподвижных клякс. Красные глаза открылись, когда он оказался рядом, широкие ноздри издали всхрапывающий звук.

– Полагаю, я не смогу сопроводить вас к нужному месту, уважаемый Яма, – сказал он. – Впрочем, вы сами без труда сможете найти его. Вин Чунь. Это имя. Поющая весна. Запомните его.

– Разумеется, – согласился Доктор и присел на корточки. От разорванных на куски душ невыносимо смердело. – Один вопрос. Вы говорили, что заведуете учетом душ, не так ли?

– Верно. – Глаза снова закрылись.

– Следовательно, вы должны помнить их всех. Всех, что поступали сюда за все время существования этого… этого места.

– Технически… – обрывистый вздох, -…нас не существовало до начала двадцать второго века. Но с тех пор учет был поставлен безупречно.

Доктор напряг мозг и послал Молоху самый яркий образ, какой только мог.

– Приметная девушка, – пробасило существо с головой быка. – Такую, конечно, я бы запомнил. Но увы, ее здесь не было. Хотя для вас это, скорее, хорошая новость.

Доктор поднялся и зашагал в сторону провала. Забрать нужного человека. Вернуться на Ганзу. Получить новое задание от Хелайна. А дальше…

Дальше следовало хорошенько подумать.

– Вин Чунь! Мне нужен Вин Чунь!

Под мостом было темно и грязно. И опять-таки жутко воняло. В мерзком воздухе неторопливо тряслись какие-то гнусного вида насекомые, в грязи копошились человеческие фигуры и вовсе нечеловеческие черви и личинки. Доктор решил не оставаться здесь ни на секунду дольше, чем это было абсолютно необходимо.

– Вы оглохли, что ли? Меня зовут Яма, или Янь-ло, или Ддавэр, или Чумной Доктор, и мне нужен один из вас по имени Вин Чунь!

Какая-то фигура направилась к нему, и он сжал рукоятку энергетического стека. Интересно, сколько заряда там еще осталось?

Это была девушка. Возможно, когда-то миловидная, сейчас ее лицо казалось одним сгустком черноты и грязи. Волосы свалялись в длинную жирную косу, отросшую до пояса. Одежда выглядела гнилой и завшивевшей мешковиной, но здесь все были так одеты. Глаза – вот что было главное. В них не было и следа жизни. Ни ненависти, ни гнева, ни желания. Классические мертвые глаза, которые отчего-то были разного цвета. Но все это было, разумеется, совершенно неважно.

– Тебя хочет видеть Хелайн, – сказал Доктор условную фразу и активировал вызов телепорта. Их окутало прозрачное зеленое сияние.

***

– Славно, – сказал хозяин. На этот раз он был в классическом черном костюме-тройке, с карманными часами на толстой золотой цепочке и в тусклом фетровом цилиндре. – Очень даже славно. Девочку эту мы отмыли, побрызгали одеколоном и сейчас разбираются. Интересная она штучка… Словом, ты хорошо поработал, Фикус. Очень хорошо. Хочешь отпуск?

– Я предпочел бы обойтись без него, – ровным голосом сказал Доктор. – Слишком долгое безделье выводит меня из себя.

– Да, я помню, – хмыкнул Хелайн. – Я же сам вводил это в твою нейросеть. Ладно, в этот раз задание совсем простое, похожее на предыдущее – прыгнуть в одно место и привести человека ко мне. Без проводников и координаторов – что-то они нынче не очень хорошо себя показывают. Человек отзывается на имя Хуан, он некоторое время сидел в… исправительном учреждении, но теперь, думаю, мне пора присмотреть за его будущим лично и наметить возможные варианты использования. Кстати… возможна стрельба, этот парень как-то по-особенному удачлив. Тебя это не смущает?

– Когда отправляться? – лицо Доктора не изменило своего выражения.

– Время не имеет значения, я же говорил. В любой удобный для тебя момент.

– Благодарю вас, хозяин, – без висящей электрической молнии над головой Доктор едва не выдал себя, вспомнил об обязательной формуле прощания буквально в последний момент. Хелайн, кажется, что-то почуял, нахмурился; но потом снова расслабился и махнул рукой, унизанной золотыми перстнями, отпуская.

Машина времени стояла в подвале одного из объектов хозяина, причем подвал был буквально вырублен в древней скале. Обширное помещение казалось совсем маленьким из-за многочисленных магистральных труб, кабелей, баллонов, охлаждающих установок и металлических конструкций. Прожектора заливали территорию ослепительным светом, раструбы системы охлаждения сбрасывали в воздух остаточные, не пригодившиеся в технологическом процессе снежинки.

Доктору понадобилось совсем немного времени, чтобы модифицировать свою маску, вставить в глазные отверстия осколки принесенного из Нараки камня. Разряженный энергостек пришлось бросить, но зато он прихватил два клинка, лезвия которых выковывал лично Ханзо Хаттори. Он ввел в раздел пункта назначения те показатели, которые помнил, отчетливо помнил уже десять лет. Ввел нужное время с небольшим запасом. С шипением сверху опустилась кабина с поляризованными стеклами – при переносе энергия интенсивно превращалась из тепловой в световую, пошел медленный разогрев установки, стекла запотели.

Доктор не волновался. Он считал секунды до встречи со своей Мику.

Привычно заложило уши, земля словно дрогнула под ногами, будто он спрыгнул с метровой высоты – обычный эффект при перемещении во времени, поверхность выравнивалась с незначительным допуском. Он снова был у того самого здания. Только что опустилась ночь, с реки тянуло гнилью, откуда-то издалека доносился стрекот винтокрыла. Это везли сюда его самого и Мику. У него все еще было время.

Теперь он понимал смысл многих слов. Что может быть проще времени?

Очнувшись, стрельнула болью в лобные доли не ожидавшая предательства нейросеть, но он был наготове, он заглушил ее, глупую проволочную старуху, он подал на нее электромагнитный импульс, который создал сам – и сеть, перестав служить передатчиком, превратилась во имплантированную в живую мозговую ткань ржавую рухлядь. Мистер Хелайн больше не имел над ним власти.

Доктор оглянулся и вытащил один из своих мечей. Распорядок караула в те годы был незнаком – он не ждал, что возможность избавиться от хозяина представится ему настолько быстро. Следовало быть осторожным. Сперва он планировал атаковать тех, кто прилетит на винтокрыле сразу же после приземления. Возможность встретиться с молодой копией самого себя его не тревожила, парадоксов времени, в том виде, в котором они обычно виделись древним, не существовало. Он мог бы освободить себя и Мику, и бежать. Но куда? И как долго?

И Хелайн, вездесущая черная тень, никогда не бросил бы идти по следу.

Разумеется, не стоило оставлять за собой Хелайна. Хелайна следовало убить. Лучше всего – сразу же, как только он войдет в комнату Мику с бейсбольной битой в руках. Один удар мечом – и его голова отделится от тела. Труп нужно будет потом расчленить, размолоть в костяную муку, уничтожить. А еще лучше – отослать в далекое прошлое, на миллионы лет назад, и пускай ломают потом головы ничего не понимающие археологи. Да, это будет лучшей стратегией.

Сзади раздались шаги. Доктор прянул в тень, занеся клинок, но это был всего лишь охранник – поджарый молодой парень в зеркальном камуфляже. Его фигура словно размазывалась в наступающих сумерках, интеллектуальные фотоэлементы искали в окружающем пейзаже доминирующие цвета и старались слиться с ними. Надежная штука, но, надо признать, неоправданно дорогая. И ничуть не помогающая, когда имеешь дело с затаившимся в тенях убийцей.

Шум двигателей винтокрыла сделался на мгновение нестерпимо громким, потом резко пошел на убыль. Машина села. Сейчас выведут Мику, затем его самого, затем будет короткий разговор с Хелайном в кафельной пыточной, и неудачная попытка побега, и… потом будет слишком поздно, события снова двинутся по кругу. Но сейчас было только двадцать два ноль пять. Самое время.

Доктор дождался, пока охранник пройдет мимо и сделал резкий выпад. Броневой обвес не спас охранника, и двенадцать дюймов мартенситно-стареющей стали мягко вошли в тело. Он замер и чуть слышно захрипел; мышцы брюшины конвульсивно сокращались – Доктор чувствовал это через металл.

– Маскировка – серьезная штука, – негромко сказал он.

Ему больше не встретилось охраны на пути к своей цели, но на всякий случай он снова надел маску. Он громко распахнул дверь на первом этаже – этот звук здорово испугает его прежнюю копию десятилетней давности – и скользнул вверх по ступеням. Разумеется, эмпат-трансмиттер не уловит его мозговых волн, ведь они идентичны у обеих ипостасей. Он уже чувствовал его – себя – двумя этажами выше в инфракрасном диапазоне и по едва слышным колебаниям воздуха.

Как же неуклюже он двигался – все же следовало сказать спасибо Хелайну, что помог ему избавиться от всей этой щенячьей неловкости.

Его молодая версия завертела головой, пытаясь уловить источник надвигающейся опасности, но Доктор был быстрее – он провел всего один короткий, но мощный удар в основание переносицы. Через минуту здесь будут подручные Хелайна – они подхватят бесчувственное тело и снова доставят его в пыточную, а сам Хелайн все еще будет в комнате с Мику. Все сходилось. Время шло по кругу, вот только сегодня он разорвет его – и они будут свободны. Они вдвоем.

Дверь в комнату была не заперта, и его хозяин – бывший хозяин, конечно же – сидел к нему спиной. А напротив него, там где должна была сидеть Мику, его бедная, запуганная Мику – постойте-ка! – никого не было. Там никого не было. Он опоздал.

– Привет, Доктор, – сказал Хелайн, не оборачиваясь. – Присаживайся в той стороне. Я приготовил тебе стул.

Доктор сел. Меч все еще был у него в руке.

– Лет десять-двенадцать прошло по твоим меркам, а?

– Без малого десять. – Доктор не видел необходимости лгать.

– Отличные результаты, парень. Нет, правда. Ты очень талантлив. Не зря я сразу положил на тебя глаз. Этот олух, Банкир-Прайм, все гонялся за девчонкой, но ты… ты гораздо более ценное приобретение.

– Где Мику?

– В самом деле? Ты хочешь спросить у меня именно это? Я думал, у тебя возникнут совсем иные вопросы.

– Не пытайся увести меня в сторону, запутать своими загадками… Сатана!

– О? Ну да, ведь ты изучал древние языки. Хелайн – «светоносный». Так меня звали давным-давно. Люцифер. Фосфор. Фаэтон. В других местах я зовусь иначе. Мистер Свет. Достаточно ясно – для тех, кто в состоянии понимать.

– Где она?

– До чего шаблонно, парень. Ты мог бы догадаться, построить логическую конструкцию, сделать вывод. Или хотя бы вспомнить мои слова. Я сказал тогда дословно следующее: «Я собираюсь сделать предложение, от которого она не сможет отказаться». Я предложил ей работу у себя, парень. И она, конечно же, согласилась.

– Ты заставил ее. Вынудил. Шантажировал.

– Какой смысл в работе из-под палки? Меня всегда интересовало только добровольное сотрудничество.

– Как со мной? Нейросеть и необходимость говорить «благодарю, хозяин» каждый раз, когда того захочет твоя левая нога?

– Ты был ослеплен любовью, а она – плохой советчик. Не думай, что это доставляло мне удовольствие, но ты был слишком ценен.

– Ты лжешь.

– А ты ведь знаком с мифологией – считается, что я никогда не лгу. В этом нет необходимости, люди склонны к хаосу и без моей помощи. Твоя Мику очень умна и честолюбива. И, могу добавить, готова была продать душу дьяволу за то, чтобы убраться с Ганзы. Каламбур! По правде сказать, я не могу ее винить – весьма гнусная планетка. Теперь она работает в моей штаб-квартире, причем, судя по всему, успешно, раз ты за десять лет не нашел ни единого ее следа. Верно? Ха!

– Я найду ее. Найду, пока не прошли эти чертовы десять лет. Теперь я умею искать куда лучше, чем раньше. Мне известно направление. Я добьюсь своего.

– Удачи, парень, только все это без толку. Дальше Города-минус-один тебе все равно никогда не продвинуться, а там рано или поздно ты снова начнешь работать на меня, причем по своей доброй воле, и уже не будет никакой машины времени, чтобы все переиграть. Не знаю, говорил я тебе или нет – время нельзя обмануть. Тебе не изменить естественный ход вещей, а он таков: люди принадлежат мне. И будут принадлежать всегда. Не поленись, потрать еще тысячелетие на осознание этого простого факта. И приходи ко мне снова. Я, пожалуй, возьму тебя на работу. Сознательные сотрудники нынче – большая редкость.

Доктор ушел. На его бледном лице снова не было видно ни единой эмоции. Но он знал промежуточную точку на маршруте. Возможно, дальше ему было и не пробиться, но это была зацепка. Это был шанс. Надежда. Единственное, что многие тысячи лет удерживает людей от падения в огненную бездну отчаяния.

Он знал самое главное. Название. Его следующее место назначения.

Город-минус-один.

***

Примечание к части

Стихи Роберта Рождественского.

Интерлюдия 1

– Лейтенант! – голос Бада был задумчив. – Исключительно академически интересуюсь: что ты знаешь о лесбиянках?

Бар в этот час был полон, элегантные проститутки сверкали фальшивыми бриллиантами на загорелых роскошных телах, угрюмые воры отрывисто снимали с пролетающих мимо подносов стаканы с горячительным; а поскольку голос десантника звучал так, будто исходил из промышленного усилителя на тридцать децибел, все присутствующие тут же навострили уши.

– Хм… – нахмурился Лейтенант, повесив горбатый нос над пивной бутылкой с неразличимой эмблемой и надписью Hoegaarden, и задумчиво глядя в свой блокнот. – Лично ни разу не встречал. Пожалуй, можно сказать, что про них знаю только то, что показывают на порносайтах. А это, сам понимаешь, так себе источник.

– Это охрененный источник, – решительно определил Бад. – Дней пять назад я ненароком застал в подвале, в моей любимой угольной яме двух обнимающихся мулаток. Или, возможно, азиаток. Я в полнейшем недоумении, так что рассказывай. С целью расширения кругозора, а также просто для фана. Давай, порадуй Бада, пока не пришел Клэм и не начал гавкать в попытке загнать меня в конуру.

– Ну..... – ковбой на секунду задумался, – я не особо силен в эротических описаниях. Вот страдания умалишенных, или там с юмором что-нибудь – это отлично выходит, а чтобы горячие мулатки плотно занимались дружеским познанием – нет.

– Проклятая неизвестность, – разочаровался десантник и слегка пристукнул по столу. Мореное дерево жалобно заскрипело.

– Даже опасаюсь поинтересоваться, какое чудовищное желание остаться наедине с собственными девиациями привело тебя самого в эту угольную яму, – сказал Лейтенант. – А что привело туда их? Даже боюсь представить. Надо думать, тебе эти прекрасные девушки были решительно незнакомы?

– Одну я сразу вычислил, – сообщил десантник. – Это Пинк Бомбшелл, местная порнозвезда и эскорт премиум-класса. Предполагалось, что в подвале своего заведения я могу встретить что угодно, но только не ее. А насчет второй… Ее вроде бы видели в обществе Булата, но этот парень куда-то запропастился, обычно в это время он отдыхает под столом, а сейчас там пусто.

Он поднялся, разметав клубы сладковатого дыма.

– Я отправляюсь на поиски, и горе тому, кто осмелится мне помешать!

– Так значит, вот зачем ты оказался здесь, – сказал Лейтенант, закуривая, когда топот подкованных десантных башмаков затих вдали. – Перехитрить самого мистера Света и найти свою девушку. Достойная цель.

– Только она одна и является достойной, – глухо сказал Чумной Доктор сквозь маску. – За то время, что я здесь, я многому научился. Я доберусь до штаб-квартиры мистера Света и разыщу Мику. Невозможно, что она добровольно согласилась работать на него. Невероятно. Немыслимо.

– Ты же говоришь о женщинах, – улыбнулась Алиса. Это были ее первые слова за вечер. – А мы полны сюрпризов, как снаружи, так и внутри, и если ты настолько наивен, что не понял этого до сих пор, то мы продадим тебя в двухнедельное рабство Вю и купим на вырученные деньги еще немного выпивки! Я слышала о ее привычках, и эти слухи пробуждали у меня леденящий ужас в самый необычных местах! А на твой стул мы посадим того, кто разбирается в этом хоть чуточку лучше. Или, по меньшей мере, пытается разобраться.

К столику медленно приблизился плечистый парень в железном рогатом шлеме и потертой военной форме. Лицо его было скрыто под простой матерчатой маской в виде черепа.

– А если, к примеру, этим кандидатом будет конченный алкоголик с замашками интеллигента, который оголодал до женской компании?

– То ты попал в нужное место, парень! – жизнерадостно провозгласил Лейтенант. – Этот столик обслуживается по классу люкс, так что присаживайся смело, а то здесь и в самом деле становится скучновато.

Парень уселся за стол, воровато оглянувшись по сторонам, и стянул маску, оказавшись худым длинноносым блондином. Но удивительным было отнюдь не это.

– Ильяс! – заорал Бад издалека так, что с потолка посыпалась известка, а у роботов-официантов случилось короткое замыкание. – Это же ты, дружище! И даже череп под этой дряблой кожей все тот же! Плюс один, воистину плюс один!

Он бросил безуспешные поиски красноглазого вампира и бегом направился к столику, сшибив при этом двух-трех завсегдатаев, но ни на секунду не остановившись из-за такой мелочи.

– Не спорю, – сказал Лейтенант. – По всей вероятности это именно тот, кого ты назвал. Есть ли у этого джентльмена за душой что-то еще, помимо звонкого имени?

– Ильяс Кам, – представился новичок. – Служил в той же бригаде, что и Бад. Когда-нибудь очень нескоро, возможно, расскажу об этом подробнее.

– Третий батальон, шестнадцатый полк, полевая артиллерия, – подтвердил Бад. – Бог войны, как он есть.

– Вся наша жизнь война.

– И не поспоришь ведь. – Лейтенант остро глянул на новоприбывшего. – Ладно, новичок, меня зовут Алекс, это Алиса, и она занята, повторяю, занята. Во избежание эксцессов, можешь помахать ладошкой издали. Тот угрюмый клювастый парень откликается на имя Чумной Доктор, Бада ты знаешь, Клэм – эдакий модно одетый наркоман – пока что не пришел, но ничего не мешает нам продолжить чад кутежа и праздник жизни в его благожелательное отсутствие. Какой алкоголь ты предпочитаешь в это время ночи?

– Наркоман, говоришь? Трахал я как-то одну наркоманку… но это, наверное, был не он, – сообщил в пространство Ильяс. – А насчет бухла… Сегодня какой день? Шестой? Ну, правильно. Значит, подавай все, что горит, ненужное я потом разобью.

– Бад, слыхал заказ? Тащи сюда топливо.

– Эй, у меня намечается сентиментальный разговор со старинным другом. Как насчет сам?

– Я, – сказал Лейтенант, – сейчас имею только желание смотреть в потолок и шевелить волосами на голове. Кроме того, чье это заведение, твое или мое?

– Пусть так, но я все же не организую сборищ, где все мешают чай с героином. Да и вообще: я думал, ты прежде всего спросишь, чей это друг.

– Тут тебя могут ждать забавные сюрпризы, парень. – Лейтенант напялил резиновую ухмылку и погрузился в сочинительство в дебрях своего блокнота. Бад буркнул что-то неразборчивое, но принес со стойки пузатую бутылку коньяка, пак апельсинового сока и форму для льда и принялся смешивать коктейль.

– Эксклюзивный микс под названием «Говорун», – объявил он наконец. – Выпьешь – не будешь спать три дня. Побочный эффект – постоянное желание болтать. Этим дуремарам я его постоянно подливаю, никто даже не замечает.

– Выходит, дело вовсе не в марихуане, – прошептал Чумной Доктор откуда-то издалека. Ильяс покачал головой.

– Наплюй на нее поскорее, воняет только. Все дело в том, что этанол делает нас более приятными людьми. Ведь по жизни мы просто жалкие трусливые неудачники с комплексом вины. А как только выпьем, то сразу превращаемся в героев, рыцарей без страха и упрёка и немедленно начинаем искать Грааль. И это как минимум.

– Судя по твоему описанию, лет до тридцати я был убежденным трезвенником, – задумался Лейтенант. – Но ведь это не так.

Ильяс ухватился за объемистый стакан, словно за спасательный круг, и ополовинил его могучим глотком.

– Напоить меня задумал, содомит? Впрочем, я не против, потому как с юности неравнодушен к спиртным напиткам, а если они ещё и замысловатые, то сразу теряю контроль над собой. Уфф… Похоже, пойло начинает действовать – во всяком случае, тот разукрашенный хлыщ уже идет ко мне знакомиться. Эй, парень, я не из этих… ну, мимо. Опасное здесь у вас место.

– Можете меня слегка поздравить, – уронил, присаживаясь, Клэм. – Сугубо для проформы.

– Фанфары забыл протереть, так что, извини, не звучат, – опечалился Бад. – Нужно проверить содержание фейерверков, вдруг и там такая же засада. А зачем ты дался этой проформе, кстати?

– Она лучше твоих шуток, – холодно заметил брюнет.

Бад энергично чертыхнулся и снова обратил внимание на Лейтенанта.

– Что ты там черкаешь?

– Походные заметки, – Лейтенант захлопнул блокнот. – Первая колонна марширует туда, вторая колонна марширует сюда, в таком духе.

– И для чего это? То есть для кого? Исключительно для себя?

Лейтенант покачал головой.

– Нормальный автор пишет исключительно для того, чтобы те, кто прочитают написанное, тут же воспылали желанием пососать его член. Чисто из восхищения, или же в плане признания таланта. Таким образом, написание текста «для себя», то есть такого, который не оценит никто, кроме тебя самого, эквивалентно желанию осуществить автофелляцию.

Клэм энергично закивал.

– Не то, чтобы я осуждал такой способ удовлетворения, – предостерег Лейтенант. – Каждому свое. Просто уточнил.

Бад прищурился.

– Поздравляю тебя с твоим успехом, ковбой! Ты настолько успешно сделал что-то умное, что при попытке спросить я выгляжу лютым… нет, не так – сказочным долботрясом.

– Черт возьми, – сообщил в накуренное пространство бара Клэм. – Похоже, Бад закончился, готовьте химиотерапию. И дезинфекцию тоже несите.

Десантник покачал головой и хотел что-то сказать, но передумал. А потом передумал еще раз.

– Вот ответь мне на один вопрос, Ронни – почему я обиделся непонятно на кого и ни с того ни с сего хочу сказать о нём что-нибудь едкое?

– Не знаю, – пожал плечами Клэм.

– Вот и я не знаю, какого чёрта я вынужден оплачивать ложные вызовы различных бригад врачей.

– Ты и не будешь оплачивать, – вставил Чумной Доктор. Должно быть, он был здесь уже давно, просто не все заметили.

– Да? – поразился Бад, но наткнулся взглядом на прислоненный к стулу позади автоматический дробовик с огромным барабаном и расплылся в улыбке во всё лицо. – Ну да, ты прав.

– Ладно, – Клэм потянулся, захрустев при этом двухсот двадцатью родными костями и несколькими искусственными. – Накапай мне в темпе пару сотен капелек чего-нибудь такого, после чего можно спокойно пойти спать. И пожрать под все это. Давай, короче, закуску. Минус-первой, братан.

Бад поискал взглядом газовую плиту

– Извини, печень девственницы с глазом цапли – эксклюзив даже для меня, а жареное на гриле дерьмо с зёрнами кофия я не покупаю. Не люблю экзотику, сам понимаешь. А насчет бухла…

– «Столичная». Сомневаюсь, что ты найдёшь настоящую, но после настоящей столичной водки в этом городе люди становятся счастливыми и мирными, а не превращаются в огромного спермя по кличке Бад, трахающего всё подряд.

Десантник сделал в уме какую-то пометку.

– Должен сказать тебе, что нынче «Столи» популярна только в гей-барах. Поэтому…

Бутылка с синей этикеткой и следом собачьей лапы на стекле лишилась крышки и извлекла собственное содержимое максимально принятым здесь способом.

– Вот и рюмка. Пей.

Клэм опрокинул емкость в себя и скорчил усталую гримасу.

– Похоже, сегодня нам попался бракованный Бад. Вот моя карта памяти с обещанной историей, поглядите, если есть охота. Рассказывать лень – и Бад, при просмотре постарайся воздержаться от своих дебильных комментариев, это была трудная неделя. Лейтенант, предоставляю тебе право прочистить ему мозги, если таковые, паче чаяний, обнаружатся, а я пошёл спать. Меня красавица ждёт.

– Которая из?

– После того, как я с ними заканчиваю, они все на одно лицо, – сообщил Клэм и ушел наверх, оставляя на перилах лестницы глубокие борозды от когтей.

***

Рассказ Клэма. Маскарад

Клэм проснулся в обычное для себя время – около десяти утра. Стоило бы, возможно, перепрошить схемы в башке, заточенные под часовой пояс его родного времени и измерения, но смысла в этом Клэм не видел. В Городе-минус-один случаи наблюдения солнца фиксировались в хрониках, а дни без дождя считались чем-то сродни легенды – все понимающе кивают, но никто не верит до конца.

Он потряс головой и выкатился из кровати.

Больше на кровавого цвета шелковых простынях никого не было, и это было, пожалуй, необычно. Более того, на полу поблизости не наблюдалось ни игрушек, ни инструментов. Пятен красного и бурого цветов было не видно, да и тухлятиной тоже, кажется, не воняло.

Неужели вчера обошлось без развлечений?

Он вспомнил, ухмыльнулся и хлопнул себя по лбу. Схватил стоявшую рядом с кроватью бутылку с чем-то тяжелого чайного цвета и густого запаха, набулькал себе полный стакан, осушил залпом. Опустился обратно на кровать, медленно сдавил ладонями виски. Глаза под крепко сжатыми веками метались, словно загнанные в угол зверьки, и наливались тревожным красным светом. Сегодня был тот день. Седьмой. Последний, завершающий, если верить Анне. То есть тому, во что она в конечном счете превратилась.

Если сравнивать разум Омни Гидрара с машиной, мчащейся по узкому и опасному серпантину, где с одной стороны – угрюмый горный склон, а с другой – холодное черное море, то сейчас эта машина проломила хлипкий барьер и рухнула вниз, рассыпая вокруг себя снопы искр, окутавшись пламенем и скрипящими обломками фибропластика и стали. Она упала в море, подняв столб белых кипящих брызг, словно в это место угодил заряд с корабля, ведущего безнадежную артиллерийскую дуэль с неизвестным противником.

Он вспоминал.

Частые яркие вспышки, от которых болела голова, и к горлу подкатывал плотный горьковатый ком – такое бывает в ночном клубе от работающего на полную мощь стробоскопа… ну, или от выстрелов из энергетического оружия в упор.

Он менялся, сидя на кровати и обхватив голову руками: рослая фигура словно бы усыхала, становилась тоньше, изящней; расширялись бедра, сужалась талия, синюю майку-алкоголичку распирали невесть откуда взявшиеся выпуклости, упали на глаза внезапно и стремительно отросшие волосы, лицо побледнело и сжалось, показав острый подбородок и резкие азиатские скулы.

Менее чем за минуту дело было сделано – девушка гибко поднялась, крутанулась на месте, с удовольствием рассматривая себя в закрепленном на стене зеркале, подмигнула отражению и широким жестом распахнула дверцы платяного шкафа.

***

В те нечастые промежутки, когда Клэм не пил в баре «Сломанный сон» с остальными, не развлекался с порядком расчлененными девушками у себя в номере и не спал пьяный с мышами на чердаке, он работал. Работа была простая, но ответственная – корректировка реальности. С таким же успехом можно было назвать его менеджером текущего мира.

Он висел в тяжелой пустоте, из которой высовывались длинные светящиеся кабели, подключенные к рукам, ногам и позвоночнику. Перед глазами маячил слишком яркий в окружающей тьме экран, на котором появлялись слова, схемы и объемные изображения. В ушах звучал вкрадчивый голос Координатора.

– В Верхнем Царстве второго тысячелетия наблюдаются беспорядки, экономика падает.

– Добавить в нильскую воду эндорфинов и дофамин, пусть пару месяцев попрыгают в трансе, а там и работать привыкнут.