Текст книги "Жизнь на лезвии бритвы III (СИ)"

Автор книги: Александр Сапегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 3

Наверное это инстинкт опасаться всего нового и неизвестного. Всё же Кощей вбил в меня здоровую паранойю, поэтому я предпочёл не высовываться из-за скал, предпочитая наблюдать за краулером из убежища.

Глядя на эту бронированную махину не перестаю задаваться вопросом, как он ездит по песку? Да, можно до упадка тыкать пальцем в широченные гусеницы, можно приводить аргументы по мощности двигателей и удельном давлении на почву и прочее, но вопрос остаётся в подвешенном состоянии. Не думаете ли вы, что за магией я забыл о физике? Ничуть, вынужден вас разочаровать и какой бы эта вселенная не была иной, законы физики никто не отменял. Да, могли, и скорее всего изменились привычные мне константы, предположим скорость света и что-нибудь другое, но общие принципы остались неизменны. Как была в Хогвартсе колченогая табуретка о трёх ногах, так и в Храме Джедаев она такая же. Возможно называют сей предмет мебели иначе, но по трём признакам утки – это утка и есть. Краулер по сути представляет собой танк-переросток и весу в нём не десятки и сотни, а тысячи тонн. Этот сухопутный крейсер с места сдвинуть та ещё проблема, не то, что катиться с ветерком. Видимо конструкторы предусмотрели некие облегчающие вес репульсорные установки или платформы на днище, иначе я даже ничего предположить не могу. Источником энергии служит какой-нибудь реактор, разместить который в корпусе сухопутного кораблика не вызывает проблем.

Пока я рассматривал данное чудо инженерной мысли мелких татуинских инженеров, попутно обновляя различные скрывающие барьеры, на левом борту краулера ожил стальной нарост, напоминающий танковую башню с грубо пришпандоренным к ней медным раструбом тромбона. Учитывая диаметр раструба чуть ли не в полтора метра, в глубине моей души тяжело заворочалось беспокойство, что это «ж-ж-ж» неспроста. И правда, башенка покрутилась туда-сюда, лениво дёрнулся мордредов раструб и на мою голову опустилась дубина невидимого великана…

Первой мыслью после появившихся проблесков сознания был вопрос, о том, что я пил, ибо ощущаемый во рту смрад от тысячи нагадивших в него кошек логически подводил к разгульной пьянке и безудержному веселью накануне. Впрочем, мысль улетучилась быстрее, чем успела обрести плоть. Изменённый магией и анимагическими сущностями метаболизм по большей части избавлял оборотня в моём лице от неприятных последствий излишних возлияний. Драконий желудок сжирал всё, а печень плевать хотела на что-то меньше, чем чистый медицинский спирт или ядрёная гномья самогонка, так что выше обозначенную версию опускаем ввиду её несостоятельности.

Во вторую очередь в голову вплыл сакральный вопрос о сапогах. Почему о сапогах? Потому что через сапоги металл никак не сможет холодить голые пятки и столь же голые бёдра. Так, какая падла содрала с меня штаны и обувку? Клянусь, поймаю, глаз на жопу натяну и моргать заставлю.

Третьей волной полоскания мозгов, хотя по всем канонам она должна быть первой, стало беспокойство о волшебной палочке. Слава Мерлину и провидению, не обнаружимая для чужих специально зачарованная кобура ощущалась на левом предплечье, как и мерный ток магии через магическую сердцевину главного инструмента любого современного мага, а учитывая, что наполнение палочки выполнено из моих же, скажем так – компонентов, то обнаружить её я смогу и на другом конце вселенной.

Говоря в целом, паники не было, но играть роль голого бесштанного бревна, не имеющего сил пошевелить пальцем, мне не понравилась. Почему голого? Лопатки и спину спросите, кожа которых плотно контактировала с холодной шершавой поверхностью. Меч тоже изъяли, сволочи, мозгошмыги плюшевые. Знаете, за давностью лет я уже как-то подзабыл, как это ощущать себя беспомощным. Последний раз такое было, когда нас с Гермионой, как бабочек, накололо на пику. Того или тех, кто вернул мне воспоминания стоит отблагодарить. Не думайте ничего плохого, я их просто убью. Без затей, без мучений обычной милосердной авадой. Да будет так.

– Быр, мыр-громх, ты откуда? – из той тарабарщины, вываленной внезапно нарисовавшимся надо мной грязным мужиком в изорванном костюме-скафандре, я разобрал только последние слова.

Таскены были не совсем дикими. Второй «выпотрошенный» мной кое-как изъяснялся на галактике или на основном языке, говоря другими словами, видимо нахватался от пленных. Надо же их трясти на разного рода «ухоронки», вот и держат местные у себя таких полиглотов. Жаль запас слов у бедняги оказался не столь велик, как мне хотелось.

– Уу-мм-м, – бешено вращая глазами и силясь пошевелить онемевшими членами, кое-как выдал я отсохшим горлом. Засушенная култышка, в которую превратился язык, бесполезно тыкалась в зубы и нёбо.

– Быр-быр, лежи! Бфар, кроо роурт, дуро пуду, – на грязном лице покровительственно мелькнул оскал зубов, и всё бы ничего, но свежая брешь из двух зубов в верхнем ряду, и налитый синевой бланш под левым глазом сразу подводили к выводу о пленённом положении нового знакомца.

Я, парень, и без тебя понял, что наступило полное «пуду», иначе бы не лежал здесь в грязи и блевотине в одних труселях и невидимой кобурой для волшебной палочки на левой руке. Я могу приласкать и без «костыля», но для тонких воздействий или для той же глубокой легилименции палочка подходит лучше грубой силы. Прикрыв глаза, я начал гонять энергии по организму., медленно и верно разгоняя стада мурашек, набросившихся на онемевшие руки и ноги. Похлопав меня по плечу, беззубый скрылся из поля зрения. Босые ноги прошлёпали куда-то на три или четыре метра в сторону от меня в дальний угол камеры, ограждённой силовой решёткой от ангара, забитого различным металлоломом и различными дроидами разной степени целостности. Из невидимого сектора камеры сразу донеслось несколько голосов. Понятно, нас тут несколько.

Хорошо же меня из станера приложили, по-доброму, от души, можно сказать. Это как ступефай из нескольких десятков палочек разом словить. Энергию по организму десять минут гоняю, а руки-ноги и шея только-только шевелиться начали. Кряхтя как тысячелетний дед, я кое-как лёг на бок, чтобы разглядеть сокамерников, как в сплошной металлической стене напротив моего лица образовался проём и в помещение шагнул типичный инопланетянин, каких привыкли изображать наши земные уфологи – высокий большеголовый зеленокожий красноглазый гуманоид. К данным признакам необходимо прибавить безносое лицо, гладкую кожу, лишённую даже намёка на растительность, длинные руки с длинными пальцами, венчающими узкие кисти, искривлённый в презрительной усмешке жабий рот и сапоги из драконьей кожи, в которых щеголял этот поганый ксенос. Мои сапоги. И мой плащ, небрежно наброшенный поверх на нечто, напоминающее скафандр. И мой меч, висящий на широкой перевязи, надетой на скафандр. Интересно, где остальные детали туалета и побрякушки, снятые с моих телес?

Мерзко ухмыльнувшись, ксенос, в котором фанаты звёздных войн с лёгкостью могли бы опознать дуроса, начал что-то говорить по-прежнему невидимым мною сокамерникам. Те ему заискивающе отвечали, но, видимо, чем-то не угодили, так как красноглазая жабка сорвала с пояса длинный хлыст, который сразу же окутался электрическими разрядами, и начала охаживать им людей за моей спиной. К скрипу металла, шуму вентиляции и гулу силовой решётки мгновенно добавились характерный свист и крики боли тех, кому не повезло угодить под удар хлыста. Избиением прочих несчастных дурос не ограничился, несколько раз электрохлыст, в кровь разрывая кожу, приложился по моим бокам. Больно, чёрт побери, но не больней круциатуса. Что, что, а уж терпеть боль я научился. Спасибо дедушке Кощею. Садист, сука! Это я не про деда, а про красноглазую жабу, соломинку ей в задницу. Глумливо засмеявшись, если гнусавое хрюканье можно принять за смех, мучитель пошёл на выход. Не издав ни звука, я ненавидящим взглядом провожал спину дуроса, скрытую складками моего плаща. Через несколько секунд палач исчез во вновь открывшемся проходе. Помните, я обещал не мучить пленителей? Беру слова обратно… Его или их смерти не позавидуют, обещаю.

– Хорош валяться, – буркнув под нос почему-то по-русски, я медленно собрал тело в кучку, встал на колени, прохрустев всеми костьми и суставами словно в восточном боевике, чем привлёк внимание стонущих соседей, дружно переставших оглашать ангар криками боли и запоздалыми стонами, а затем, под прицелом семи пар глаз, выпрямился во весь рост.

– Вот же гадство, – сколько лет общаюсь на английском, а как припёрло, так родную речь никаким дустом не вытравить. Для острастки хрустнув шеей и самую малость поиграв рельефной мускулатурой, скрыть которую не пыталась ни одна капелька жира, я шагнул к избитым людям. – Эпиксеи, эпиксеи, ферула. Эпиксеи. Анапнео – последним заклинанием снимаю кашель, мучающий знакомого беззубика, шею которого окольцовывают набухшие кровяные жгуты, оставленные электрохлыстом. – Эпиксеи.

– Энервейт, – раскрытая ладонь ложится на лоб широкогрудого мужчины, с лицом, едва ли не по самые глаза заросшим чёрной бородой. Видно, что когда-то за бородой тщательно ухаживали, но теперь она сбилась в грязные кровавые колтуны. Последний пациент оказался широк в кости и приземист и производил впечатление типичного фермера. Не знаю почему, может быть своей основательностью?

– Кха-кха! Банта пуду! – пришёл в себя фермер.

– Пуду, не сомневайся.

Как ни странно, мои сокамерники оказались людьми. Все семеро, ни одного чертового зелёного или серо-буро-малинового ксеноса, хотя вру, бледная поганка в углу хоть и относилась к отряду человеков, но к его отдельному рогатому подвиду, забраками называемому. Не припомню, бывают белые забраки? Красные есть, жёлтые встречаются, Мерлин с ним, мне ещё цветовыми различиями рас мозги засорять не хватало.

Убрав окровавленные ладони с горла, беззубый космонавт разразился быстрой речью, из которой понятными оказались предлоги и поминаемое дерьмо банты.

– Стоп! – раскрытая ладонь на вытянутой вперёд руке оказалась межвселенским жестом. Проглотив окончание последнего слова, беззубый замолчал. Наклонившись к нему поближе, начинаю пристально всматриваться в глаза:

– Легилименс!

Операцию пришлось повторить ещё шесть раз. Удивительный мир непуганых идиотов. Так просто дать незнакомому человеку залезть себе в головы, я просто поражаюсь беспечности некоторых разумных индивидуумов. Только у забрака и, как это ни странно, у фермера, выявилось хоть какое-то наличие зачаточных барьеров в разумах, обойти которые не составило труда. Остальных можно было читать на поверхностном уровне.

Зачем я полез в головы людям? За знанием языка, естественно! Покойные таскены какой-никакой базис дали, осталось нарастить словарный запас, как мясо на кости. Помимо прочего я поработал психологом, убрав у людей лишний негатив и подлечив им нервы. А вы думали легилименция нужна только мысли читать? Вы это только колодомедикам не скажите, засмеют, потом позору не оберётесь. Легилименция – тончайший инструмент в руках опытного колдомедика-психолога. Я не беру в расчёт откровенную клинику, гораздо труднее выявить обычное нервное расстройство или обнаружить причину стресса, скрытую за шелухой различных мыслей и переживаний, не удалив которые можно получить снежную лавину психического срыва с чем-то похуже, а колдомедик, как лазерным скальпелем, уничтожает точку бифукации. Я конечно не нанимался дечить фермеров, наёмников и просто проходимцев, нервишки им подправил, заодно обогатился филологически.

– Что ты сделал? – недоверчиво ощупывая голову, и проводя грубыми ладонями по венцу из рожек, спросил забрак.

– Подлечил вас, нервы подправил, – на общем, путая местоположение слов, ответил я.

– Как пером внутри черепа пощекотили, – хмыкнул беззубый.

– Так и должно быть.

– А это ничего, что я детство, как в обратной съёмке вспомнил? – не унимался забрак.

– Чего? – изобразил я удивление бровями и мимикой. Прям святая невинность, сам себе почти поверил. – Интересный побочный эффект. Дома я такого не наблюдал, психотерапевтам будет интересно.

– Дома, это где, в Храме? – проявил интерес высушенный солнцем худющий брюнет с вытянутым костистым лицом, глубоко посаженными глазами и носом-клювом, доминирующим на лице. Из одежды на брюнете было нечто напоминающее тонкий обтягивающий комбинезон, который носят под космическим костюмом.

– Храме? – продолжал играть дурочку я.

– Так ты не джедай? – продолжал то ли спрашивать, то ли настаивать брюнет.

– По-вашему я похож на джедая? – я картинно развёл руки в стороны. – Весь такой правильный защитник сирых и убогих, поборник света. Будь я джедаем, я должен буду помиловать зеленомордого ублюдка и сдать его на руки представителям правосудия. Знаете, уважаемые, я предпочту сам быть и судьёй, и палачом, – трансформировав зубы в треугольный акулий оскал, хищно улыбнулся я.

– Тогда кто, ситх? – напряглись наёмники.

– Парэл, тебе ли не всё равно? – не желая провоцировать конфликт, влез в беседу забрак.

– Ормун, ты не понимаешь, обычные люди не владеют такими штучками!

– За кого ты меня принимаешь, Парэл?

– Я не ситх, – решил поставить точку я, хотя в далеком детстве и юности причислял себя к адептам данного учения, – и не джедай. По-вашему, только ситхи и джедаи владеют Силой? Неужели в вашей части галактики других орденов нет?

– А ты откуда такой взялся? Из какой дыры вылез? – блеснул глазами брюнет, проглотив подкинутую мною зацепку.

– На ваших картах и каталогах гипермаршрутов моя звёздная система не обозначена? – я в упор посмотрел на подозрительного брюнета.

– Неизведанный рубеж?

– Ещё дальше, – язвительно ответил я, приготовившись развешивать лапшу на чуткие уши собеседников. – Вы считаете Татуин задницей галактики, а теперь представьте, что у задницы есть своя задница, так вот, и там живут люди. По крайней мере планета у нас куда приятней местной бесконечной пустыни.

Брюнет и забрак переглянулись, остальные вели себя тише воды, ниже травы, из чего становилось понятным, что в группе пленников верховодили именно эти две личности, а беззубый был у них на подхвате.

– А как здесь оказался? – слово взял Ормул-забрак. – И откуда общий знаешь?

– «Слепой» прыжок, слыхал о таком, это когда ты неудачно выныриваешь рядом со звездой и прыгаешь наугад, чтобы не сгореть к ситховой матери.

– Надо быть совсем без головы, чтобы скакать в гипер рядом с таким массивным объектом, – хмыкнул рогатый.

– Захочешь жить, не так раскорячишься, – отрезал я, встретив понимание в глазах всех присутствующих, – какое «или» ты выберешь, если выбор состоит из двух «или» причём одно из них гарантированно ведёт к предкам? Вот и я о том же. Врубил гиперпривод и молился, чтобы моя скорлупка не развалилась и движки не пошли вразнос. Гиперпереход корабль выдержал, а вот когда мы вывалились в обычный космос, он начал разваливаться на части, пришлось быстро сигать в спасательную капсулу и чапать до ближайшей кислородосодержащей планеты. Едва ноги унёс, реактор рванул так, что до сих пор глазам больно. А здесь плюхнулся в пустыне и сразу попал в лапы к уродам в тряпках. Пришлось перебить вонючих гадов. Что, не стоило, это были хорошие парни?

– Ты не сказал, откуда знаешь общий?

– С этим проще. Лет сто пятьдесят назад в нашу систему занесло колониальный республиканский транспорт – древняя развалина, но с работающими движками и двумя тысячами гибернационных капсул со спящими колонистами.

– Это же сколько тысяч лет назад строили такие летающие гробы? – не удержался от присвиста брюнет. – Тысяч двадцать как уже…

– У нас и таких не было.

– А на чём вы летали?

– На внутрисистемных калошах, мы только-только до соседних планет добрались. Верите, нет, республиканское судно и всё, что было у него на борту до последнего винтика разобрали, изучили, всё, что можно, из колонистов, которых смогли разбудить без последствий для организмов, тоже вытрясли всё возможное. Оказывается, они провалились в гиперпровал, по всей видимости, во время гиперперехода корабль умудрился оказаться возле сверхновой во время взрыва и капитан принял решение запихать всех в капсулы и положиться на удачу. По внутрикорабельному времени с момента провала до выхода в обычный космос прошло триста десять лет.

– Я слыхал подобные сказки от старых звёздных волков, – качнул головой забрак, – раньше гиперприводы вообще не отличались надёжностью и старинные потеряшки до сих пор вываливаются то тут, то там. Либо с высушенными мумиями на борту, рассыпающимися в прах, либо сплавленные в сплошные куски металла. Этим ещё повезло, капсулы спасли, да и колониальные транспорты делали с бронёй больше метра. Брок Бутылка рассказывал, что лет семьдесят назад им повезло встретить рудовоз времён мандалорских войн с тремя сотнями тонн концентрата фрика на борту. Половина экипажа передралась тутже, вторую половину прибили хатты, когда оставшиеся пригнали рудовоз к Нар Шаддаа. Слишком много запросили и грубо себя повели, что не понравилось Клану Десилиджик. Бутылка тогда улизнул в кантину и пил третий день, потому и выжил.

– Два метра, – прервал рассказ я. – Моя прабабка из республиканских колонистов. Красивая была в молодости, вот Лорд Слизерин и не устоял. Интересно, хоть я и не совсем человек, но наши расы оказались совместимы биологически, от чего невольно поверишь в теорию «сеятелей». Отсюда и знания языка, – да, шито белыми нитками, но в правдивое русло косо и криво укладывалось. Люди проглотили ложь. Мелочи они забудут, но главное, что я из Неизведанного Рубежа запомнят крепко и подтвердят если надо. Легилименция нужна не только мысли читать.

– Лорд? Всё же ситх? – уловил для себя главное брюнет Парэл.

– Успокойся, – лениво отмахнулся я, – на моей планете нет такого глупого разделения, как здесь. Сила одна и делить её на светлую и тёмную стороны неправильно. Правильней называть меня форсюзером, а не вешать клеймо. Кстати, а как вы тут оказались?

– Джавы…

История стара, как мир под двумя солнцами. Мелкие волосатые паршивцы оказались не так просты, как показано в фильмах и говорится в каноне. Они ещё те проныры. Джавы заслуженно считаются одними из лучших механиков и ремонтников, делающих конфетку из некой субстанции. Дай джаве кучу металлолома, и он соберёт тебе работоспособного дроида. Ещё рядом с джавами нельзя оставлять дроидов без присмотра – упрут. Вообще, к их лапкам, покрытым чёрным волосом, липнет всё, что плохо лежит и не прибито гвоздями, да и то, что прибито, тащится с шумом и гамом. Если рядом джава, держи ушки на макушки и не спускай глаз со всего дроидного и элетромеханического. Платёжные карты тоже держи в глубоком загашнике. Также всем известно о взаимной ненависти татуинских аборигенов, можно смело утверждать, что у обоих местных рас в ходу расхожий девиз: встретил джаву/таскена – убей! Про хорошего мёртвого джаву/таскена говорить не стоит. Нелюбовь и кровную вражду уже ничем не остановить, пока одна из сторон не уничтожит другую или они взаимно не уничтожатся. И пока до этих «светлых» дней далеко, кланы джав скидываются деньгами на финансирование пары специальных отрядов егерей, которые выслеживают и уничтожают таскенов. Песчанные люди, стоит отметить, не остаются в долгу, взрывая краулеры. Всем нам не повезло оказаться в плену у такого отряда.

Перед самой песчанной бурей радар краулера засёк таскенский караван и смог под прикрытием непогоды подобраться к стоянке, накрыв площадь мощным станнером. Что не афишируется, так это то, что джавы подрабатывают работорговлей. Не стоит радоваться, если из таскенского плена вас освободили джавы или ваше передвижное средство сломалось в пустыне и вас подобрал краулер. Таких «или» может быть много, в любом случае, если у вас отсутствует идентификатор Джаббы Хатта, или Гардуллы, или какой другой документ, или вы не сможете предложить за себя адекватный по меркам джав выкуп, он же оплата за спасение (впрочем, те всегда придерживаются строгих расценок, что не умаляет того факта, что не всем эти расценки по карману), то вас продадут на рабском рынке в Мос Эспа или в Мос Айсли – итог один, смерть, растянутая во времени. Сами джавы возиться с рабами не любят, предпочитая скидывать хлопоты на плечи таких, как банда Бхото Плама. Кстати, я уже имел честь с ним познакомиться и вынести ему приговор. Хозяева пепелаца на гусянках тоже не избегут слепого правосуди. Ради дела можно прикрыть глаза.

Чтобы у «клиентов» не возникало мыслей о побеге, и они не ерепенились, им вшивают специальный чип с микроскопической дозой взрывчатки, способной перебить шейные позвонки, а порой оторвать голову. Главное, что сканеры эту гадость не берут.

– Тебе тоже вшили, пока ты валялся в отключке, – подтвердил мои худшие опасения Ормун-забрак.

– ЧТО?!

Сказать, что я задохнулся от гнева и ненависти, значить не сказать ничего! Да как эти твари посмели?! Никогда и никому я не позволю сделать из себя раба! Лучше сдохну, но перед этим отправлю в могилы всех, кому в головы придёт мысли надеть на меня рабский ошейник! Я – Лорд Слизерин, Лорд Айсдрейк и никогда не буду рабом! Не знаю, что отразилось на моём лице, но узники дружно решили держаться от меня подальше. На их лицах проступил неподдельный страх.

– Механикум Ревелио! – проводя ладонью вдоль шеи, прорычал я. В отличие от Гомениум Ревелио, данная версия искала чужеродное механическое тело, независимо от его размера.

–У тебя змеиные зрачки, – дрожащим голосом каркнул брюнет Парэл. Плевать!

У самого основания шеи руку кольнуло тепло, острый коготь, сформировавшийся на кончике указательного пальца правой руки, непринуждённо вспорол плоть, а притягивающий импульс вырвал из неё кунжутное зернышко рабского микрочипа.

– Это он? – окровавленная ладон ткнулась в нос забрака.

– Да.

– Хорошо, – трясясь от ярости, рычал я, – очень хорошо! Терпи, рогатый! Механикум Ревелио!

– Ай! – вскрикнул забрак, когда бритвенной остроты коготь вспорол его шею.

– Держи свой чип. Эпиксеи. Следующий!

– Давай я, – подсел ко мне фермер, стоически перенесший операцию по извлечению чипа.

– Парэл, ты стесняешься, что ли? – едко улыбнулся я одними губами. Не стоило смущать народ острым частоколом, внезапно образовавшемся во рту. – Я буду нежен.

– Иди ты! – нашёл в себе силы отшутиться брюнет, поворачиваясь ко мне спиной. – Я по бабам.

– По бабам он, да вы гляньте на этот суповой набор, на него же без слёз смотреть нельзя! Ты баб на жалость берёшь, герой любовник? – под всеобщие смешки извлекал чип я. – У них сразу материнский инстинкт просыпается и они тебя накормить пытаются…

– Ага, сиськой! – во весь рот улыбался Ормун.

В этот момент дверь в камеру отъехала в сторону и яркий свет переходного тамбура высветил давешнего дуроса и столь же зеленомордого родианца. Кто не знает или не помнит, Хан Соло представителя этой расы завалил в кантине. Я во вселенной звёздных войн меньше пяти дней, но как я уже ненавижу ксеносов!

– Что здесь происхо`дит? – булькнул дурос, снимая с пояса хлыст.

– Ну, превед медвед! – Как долго я вас ждал, касатики. Дьявольская улыбка сама собой наползла на моё лицо…