Текст книги "Толковая Библия в 12 томах(ред. А. Лопухин) Том 5"

Автор книги: Александр Лопухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 76 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

13–14. Высказанная в 12 ст. мысль о том что Бог ни пред кем не ответствен, в 13 и 14 ст. определяется ближе. Безответственность суда Божия основывается на Его бесконечной любви ко всему сотворенному. Поэтому судить действия Божии над тварью могло бы только подобное Ему существо, со всеобъемлющей любовью, между тем «кроме Тебя нет Бога, который имеет попечение о всех, чтобы доказывать Тебе, что Ты несправедливо судил» . Тем более из людей, какое бы высокое положение они не занимали, никто не осмелится противостать Твоему суду, хотя бы в форме «ходатайства» (12 ст.) «за тех, которых Ты погубил» (14 ст.).

15. Будучи праведен, Ты всем управляешь праведно, почитая не свойственным Твоей силе осудить того, кто не заслуживает наказания.

16. Ибо сила Твоя есть начало правды, и то самое, что Ты господствуешь над всеми, располагает Тебя щадить всех.

15–16. Высказанная выше мысль об абсолютной неограниченности и безответственности силы Божией в ее действиях в мире человеческом могла зародить в читателе опасение, как бы карающая десница Божия не стала поражать совершенно невинных. Чтобы предотвратить это опасение писатель в 15–16 ст. говорит о Божественном правосудии и Божественном милосердии, которые утверждаются именно на беспредельном Божием всемогуществе. Люди чаще всего делают другим несправедливость из чувства опасения пред ними и сознания своей слабости; у всемогущей же силы Божией не может быть этого мотива и потому ей «не свойственным… осудить того, кто не заслуживает наказания» . Для всемогущества может быть только один мотив для деятельности в человеческом мире – нравственное достоинство человека, его благо, его спасение. Отсюда понятно, почему «сила (Божия) есть начало правды» , (ср. XI: 24 ) и то самое, что Ты господствуешь над всеми, располагает Тебя щадить всех» .

17. Силу Твою Ты показываешь неверующим всемогуществу Твоему, и в не признающих Тебя обличаешь дерзость;

18. но, обладая силою, Ты судишь снисходительно и управляешь нами с великою милостью, ибо могущество Твое всегда в Твоей воле.

17–18. Силу Свою Бог показывает только в определенных случаях, именно там, где есть сомнение в Его всемогуществе или дерзкое неверие. Но и в этом случае Он «судит снисходительно». Он бывает долготерпелив, «ибо могущество Твое всегда в Твоей воле» , Ему нет нужды торопиться наказанием.

19. Но такими делами Ты поучал народ Твой, что праведному должно быть человеколюбивым, и внушал сынам Твоим благую надежду, что Ты даешь время покаяния во грехах.

20. Ибо, если врагов сынам Твоим и повинных смерти Ты наказывал с таким снисхождением и пощадою, давая им время и побуждение освободиться от зла,

21. то с каким вниманием Ты судил сынов Твоих, которых отцам Ты дал клятвы и заветы благих обетований!

22. Итак, вразумляя нас, Ты наказываешь врагов наших тысячекратно, дабы мы, когда судим, помышляли о Твоей благости и, когда бываем судимы, ожидали помилования.

19–22. В этих стихах указывается, какие цели в отношении к израильскому народу имел Бог, наказывая хананеев с долготерпением и милостью. Милостивым наказанием хананеев Бог научал израильтян человеколюбию: «такими делами Ты поучал народ Твой, что праведному должно быть человеколюбивым» (19 ст.). Во-вторых, долготерпением к хананеям Бог давал израильтянам «благую надежду» на лучшее будущее в постигавших их несчастиях, внушал им, что эти бедствия не есть окончательный Суд Божий, а только «время покаяния во грехах» . Ибо если хананеям, за их тяжкие грехи (4–6) «повинным смерти», Бог многократным («тысячекратно» ) милостивым наказанием давал «побуждение освободиться от зла» , то тем с большим правом на такой отеческий суд могут надеяться израильтяне, «которых отцам Ты дал клятвы и заветы благих обетований» . Под клятвами и заветами благих обетований здесь разумеются, вероятно, обетования, данные патриархам еврейского народа: Аврааму, Исааку, Иакову, а не заветы синайские, потому что далее ( XVIII: 22 ) он говорит, что Аарон «воспоминал» эти клятвы и заветы отцов. Объясняемое место весьма характерно для писателя: оно показывает его старание в рассказанных в пятокнижии и кн. Иисуса Навина событиях найти высшие моральные цели, между тем как в названных канонических книгах события передаются только с внешней фактической стороны.

23. Посему-то и тех нечестивых, которые проводили жизнь в неразумии, Ты истязал собственными их мерзостями,

23–28. В этом отделе псевдо-Соломон снова возвращается к наказанию древних египтян и указывает в этом высшую божественную цель, именно, привести их к познанию единого истинного Бога.

23. «Проводили жизнь в неразумии…» Указание на неразумность идолопоклонства, оказавшего весьма пагубное влияние на нравственную жизнь египтян. См. XIV: 23–24 . За это они были наказаны «собственными их мерзостями» . Под «мерзостями», согласно библейскому употреблению этого слова, здесь разумеются идолы. Мысль стиха та же, что и XI: 16–17 ст.

24. ибо они очень далеко уклонились на путях заблуждения, обманываясь, подобно неразумным детям, и почитая за богов тех из животных, которые и у врагов были презренными.

24. Частнее указывается неразумие идолопоклонства египтян в том, что они почитали «за богов тех из животных, которые и у врагов были презренными» . Почитаемые животные, значит, не были красивы и не производили впечатление своей силой и ростом, они прежде всего были неприятны, и однако обоготворялись. К подобному заблуждению писатель однако относится снисходительно: египтяне заблуждапись, по его выражению, «подобно неразумным детям».

25. Посему, как неразумным детям, в посмеяние послал Ты им и наказание.

26. Но, не вразумившись обличительным посмеянием, они испытывали заслуженный суд Божий.

25–26. Назвав выше заблуждения египтян детскими, писатель говорит, что в соответствии с этим посланные им наказания были лишь «посмеянием» над ними. Очевидно, он здесь разумеет наказание жабами, мошками, песьими мухами (Исх VIII: 6, 17, 21 ст. [ 478 ]) и не придает этим казням серьезного значения сравнительно с последующим избиением первенцев египетских и потоплением египетского войска в Чермном море. Лишь только, когда египтяне «не вразумились обличительным посмеянием» над ними в первых казнях, «они испытывали заслуженный суд Божий» в последних грозных событиях при выходе евреев.

27. Ибо, что они сами терпели с досадою, то же увидев на тех, которых считали богами и чрез которых были наказываемы, они познали Бога истинного, Которого прежде отрекались знать;

27. Казни египетские привели египтян к познанию истинного Бога двумя путями. Во-первых, они видели, что те же самые неприятности и страдания, которые постигали их, постигали и тех животных, «которых они считали богами»; во-вторых, обоготворяемые ими животные сами являлись для них источником страданий. Тогда «они познали Бога истинного»; это не значит, что египтяне, стали такими же почитателями Иеговы, как и евреи, а лишь то, что в совершившихся казнях они признали дело Бога еврейского, «Которого прежде отрекались знать» . Последнее выражение намекает на слова фараона: Исх V: 2 [ 479 ].

28. посему и пришло на них окончательное осуждение.

Глава XIII

1–9. Обоготворение сил и явлений природы. 10–19. Почитание за богов идолов.

Неоднократное упоминание об идолопоклонстве хананеев и египтян побудило писателя посвятить этому предмету обстоятельное рассуждение. В XIII и XIV гл. он говорит о сущности и происхождении многобожия и идолопоклонства. При этом писатель различает отдельные формы и виды политеизма, не в одинаковой степени неразумные: 1) обоготворение величественных явлений и могущественных сил природы, политеизм натуралистический; 2) обоготворение произведений рук человеческих, в собственном смысле идолопоклонство; 3) обоготворение животных – зоолатрия: 4) предкопочитание. Для такого различения форм политеизма и оценки их по степени разумности в Св. Писании Ветхого Завета нет прямых оснований. Оно было делом самостоятельного изучения языческих религий самого писателя кн. Премудрости.

1. Подлинно суетны по природе все люди, у которых не было ведения о Боге, которые из видимых совершенств не могли познать Сущего и, взирая на дела, не познали Виновника,

1. «Подлинно суетны по природе всю люди, у которых не было в е дения о Боге…» Начало XIII гл. ясно указывает на ее тесную связь с предшествующей речью о наказании египтян через их собственных богов ( XII: 27 ). В этом был разительный пример, насколько суетны люди без истинного богопознания. Предикат «суетный», часто прилагаемый в кн. Св. Писания к идолопоклонству и всему, что с ним связано, дает понятие о том, что оно основывается на ничтожном и пустом и в результате дает обман и гибель ( XV: 2 ; 4 Цар XVII: 15 [ 480 ]; Иер II: 5 [ 481 ]; Деян XIV: 15 [ 482 ]; Рим I: 21 [ 483 ]). Выражение «по природе» означает не то, что эти люди по самой духовной природе своей были не способны к истинному богопознанию, ибо далее писатель эту способность за ними признает и делает их ответственными за неведение Бога (3–4, 10); «по природе» значит по существу, само по себе, безотносительно к чему либо другому неведение истинного Бога делает людей ничтожными.

«Из видимых совершенств не могли познать Сущего…» Видимые совершенства – это совершеннейшие дела Божии, прекраснейшие и величественные явления природы, в противоположность невидимому Божеству, которое в них познается. Наименование Бога Сущим, ό ών, употреблено писателем, вероятно, в платоновском смысле, для выражения понятия о Боге, как истинно сущем (όντως όν), в противоположность бывающему. Хотя, с другой стороны, выражение ό ών писатель кн. Премудрости мог заимствовать и из библейского языка: греческий перевод LXX еврейское имя Бога – Иегова передает этим выражением.

2. а почитали за богов, правящих миром, или огонь, или ветер, или движущийся воздух, или звездный круг, или бурную воду, или небесные светила.

2. Перечисляются главные силы и явления природы, которые обоготворялись у язычников: огонь, воздух, вода, небесные светила. В этом перечне видит указание на учение язычников о четырех элементах, управляющих миром ( Филон . De decern orac. II, 189). В мифологии эти управляющие миром силы олицетворялись в образах разных божеств.

3. Если, пленяясь их красотою, они почитали их за богов, то должны были бы познать, сколько лучше их Господь, ибо Он, Виновник красоты, создал их.

4. А если удивлялись силе и действию их, то должны были бы узнать из них, сколько могущественнее Тот, Кто сотворил их;

3–4. Указывается, каким образом люди пришли к обоготворению явлений природы. К этому побуждало их или эстетическое чувство: они «пленились их красотою», или чувства страха и зависимости – перед грозными стихийными явлениями: «удивлялись силе и действию их» . Однако, обаятельность природы не оправдывает язычников. Напротив, они «должны были познать Виновника красоты» и могущество Творца.

5. ибо от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их.

5. Пятый стих содержит основание для мысли предшествующих стихов, что язычники, созерцая природу, «должны были познать» Бога. Они стояли на самом естественном пути к богопознанию: «от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их» . «Сравнительно», αναλόγως, т. е. путем заключения от свойств явления к причине.

Во многих кодексах вместо чтения «величия красоты» стоит «величия и красоты созданий…» Такое чтение более отвечает 3 и 4 ст., в которых об этих свойствах явлений природы говорится отдельно.

6. Впрочем, они меньше заслуживают порицания, ибо заблуждаются, может быть, ища Бога и желая найти Его:

7. потому что, обращаясь к делам Его, они исследывают и убеждаются зрением, что все видимое прекрасно.

6–7. Делая оценку натуралистическому политеизму, писатель ставит его выше других форм многобожия: последователи его «меньше заслуживают порицания…» Причина такого предпочтения указывается двоякая. Во-первых, писатель допускает, что эти заблуждения в основе своей имеют искание истинного Бога; во-вторых, в своих результатах эта форма политеизма давала и нечто положительное: обращаясь к делам Божиим, люди убеждались, «что все видимое прекрасно» . У них рассеивалось темное подозрение, что в мире господствует зло и мрак. Таким образом, красота видимого мира сама по себе имеет цену. И красота видимая в мире, такой же существенный элемент, как и истина и добро: и она последнее основание свое имеет в Боге. Поэтому «от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их» (5 ст.). Эта черта воззрения писателя на мир, который рассматривается им со стороны художественной красоты, указывает в нем иудея эллиниста.

8. Но и они неизвинительны:

9. если они столько могли разуметь, что в состоянии были исследывать временный мир, то почему они тотчас не обрели Господа его?

8–9. Содержат ограничение для мысли двух предшествующих стихов. Хотя последователи натуралистического политеизма «и менее других заслуживают порицания», однако «и они не извинительны» . Их разум был настолько развит, что «они в состоянии были исследовать временный (= видимый) мир» . Они имели поэтому полную возможность от свойств вселенной заключить к свойствам Творца ее, «почему же они тотчас не обрели Господа?» Причина, очевидно, лежит не в недостатке познавательных способностей, а в нравственных качествах людей: это и делает их виноватыми за непознание Бога.

10. Но более жалки те, и надежды их – на бездушных, которые называют богами дела рук человеческих, золото и серебро, изделия художества, изображения животных, или негодный камень, дело давней руки.

10. С 10 ст. писатель переходит к изображению неразумия другой формы многобожия – идолопоклонства в собственном смысле, почитания предметов, сделанных руками человека. Конечно, по первоначальной идее почитание относилось не к самим этим предметам, а к тому, что они изображали и означали; но впоследствии невежественная масса стала отождествлять изображение с самим божеством. Вот эту форму религиозного невежества писатель и имеет в виду. О ней говорится и во многих других местах Св. Писания: Втор IV: 28 [ 484 ]; Пс CXXXIV: 15–18 [ 485 ]; Ис XL: 18–20 [ 486 ]; XLI: 7 [ 487 ]; XLIV: 9–20 [ 488 ]; Иер II: 28 [ 489 ]; X: 3–15 [ 490 ]. Неразумие этой формы многобожия в том, прежде всего, что люди возлагают свои надежды «на бездушных» , έν νεκροις, на мертвые неодушевленные предметы. Так идолы названы не в противоположность истинному живому Богу, а в противоположность выше названным силам и явлениям природы. В них все же есть жизнь, они могут приносить пользу или вред человеку, это могло послужить основанием к их почитанию людьми, а почитатели бездушных идолов не имеют и этого основания, поэтому они «более жалки» .

«…золото и серебро…» не сами по себе почитались, а разумеются здесь изображения, идолы, делаемые из этих металлов.

«…негодный камень, дело давней руки…» – разумеются каменные изображения и статуи, обоготворяемые по причине их большой древности.

11. Или какой-либо древодел, вырубив годное дерево, искусно снял с него всю кору и, обделав красиво, устроил из него сосуд, полезный к употреблению в жизни,

12. а обрезки от работы употребил на приготовление пищи и насытился;

13. один же из обрезков, ни к чему не годный, дерево кривое и сучковатое, взяв, старательно округлил на досуге и, с опытностью знатока обделав его, уподобил его образу человека,

14. или сделал подобным какому-нибудь низкому животному, намазал суриком и покрыл краскою поверхность его, и закрасил в нем всякий недостаток,

15. и, устроив для него достойное его место, повесил его на стене, укрепив железом.

16. Итак, чтобы произведение его не упало, он наперед озаботился, зная, что оно само себе помочь не может, ибо это кумир и имеет нужду в помощи.

11–16. Неразумие идолопоклонства писатель доказывает ярким описанием способа приготовления идолов. В этом описании у него сквозит едкая ирония. Идолы приготовляются из ни к чему негодных обрезков дерева, после того как ценный материал употреблен на изготовление полезных предметов. Делают их «на досуге», когда время не занято более полезным делом. Прикрыв краской всякие недостатки дерева, изображение ставят в нишу, причем не забывают, что оно само беспомощно, может упасть и разбиться и его укрепляют железом. Подобное описание мы находим еще у пророка Исаии XLIV: 9–20 [ 488 ].

17. Молясь же пред ним о своих стяжаниях, о браке и о детях, он не стыдится говорить бездушному,

18. и о здоровье взывает к немощному, о жизни просит мертвое, о помощи умоляет совершенно неспособное, о путешествии – не могущее ступить,

19. о прибытке, о ремесле и об успехе рук – совсем не могущее делать руками, о силе просит самое бессильное.

Ст. 17–19. Писатель изображает все неразумие обращаться с молитвой к идолу, приготовление которого он только что описал. Идол не может дать того, чего у него нет. А между тем люди «о здоровье взывают к немощному, о жизни просят мертвое… о силе самое бессильное», и не замечают и не стыдятся этого неразумия.

Глава XIV

1–7. Неразумно обращаться с молитвой к идолам, когда миром управляет Божественный промысл. 8–11. Суд Божий над идолопоклонством. 12–20. Происхождение идолопоклонства. 21–31. Развращающее влияние его на нравственную жизнь.

1. Еще: иной, собираясь плыть и переплывать свирепые волны, призывает на помощь дерево, слабейшее носящего его корабля;

2. ибо стремление к приобретениям выдумало оный, а художник искусно устроил,

1–2. В конце предшествующей главы писатель говорил о тщетности молитвы, обращенной к идолам. В первых стихах XIV гл. он приводит еще один пример этого. Собираясь плыть в море, «иной… призывает на помощь дерево» , т. е. обращается с молитвой к деревянному идолу, который не больше как кусок дерева, и мореплавателю может оказать меньшую помощь, чем корабль, на который он садится: «слабейшее носящего его корабля» . За прочность корабля говорит по крайней мере то, что он, задуманный с целью наживы, построен искусным техником (2 ст.). Выражение «художник искусно устроил» с греческого – художник устроил премудростию, при посредстве премудрости (τεχνίτης σοφία κατεσκ). Мысль та, что Божественная Премудрость помогает человеку в устроении корабля, чего не бывает при делании идолов.

3. но промысл Твой, Отец, управляет кораблем, ибо Ты дал и путь в море и безопасную стезю в волнах,

4. показывая, что Ты можешь от всего спасать, хотя бы кто отправлялся в море и без искусства.

3–4. В важнейших обстоятельствах жизни, в которых люди тщетно обращались к идолам ( XIII: 17–19 ; XIV: 1–2 ст. ), только одно Божественное провидение может помочь и спасти.

«Но промысл Твой, Отец, управляет кораблем» . О наименовании Бога Отцом см. XI гл. 10–11 ст. ; о промысле см. VI: 7 ст. Союз «но» указывает на такую связь мысли о промысле Божием с предшествующим: хотя корабль хорошо задуман и искусно устроен (2 ст.), но окончательный успех мореплавания зависит от Провидения (3 ст.). Вторая половина 3-го ст. дает основание для этой мысли: «ибо Ты дал и путь в море и безопасную стезю в волнах» . Часто это выражение понимается в общем смысле, но прошедшее время глагола и последующая речь лучше согласуются с тем толкованием, которое видит здесь указание на чудо перехода израильтян через Чермное море. Бог, полный владыка моря, Он открывает свободный путь по нему даже тем, кто «отправлялся в море и без искусства» . «Без искусства» (άνευ τέχνης) в соответствии с «искусно устроил» 2-го стиха означает здесь не искусство управления кораблем, а искусство строить корабли. Выражение представляет метонимию: без искусства кораблестроения, т. е. без кораблей. Бог спас евреев, хотя они отправлялись в море, как по сухому пути, без кораблей.

5. Ты хочешь, чтобы не тщетны были дела Твоей премудрости; поэтому люди вверяют свою жизнь малейшему дереву и спасаются, проходя по волнам на ладье.

5. Спасение евреев при переходе через море, показавшее неограниченную власть Божию над этой стихией, было исключительным событием, но и обычно Бог спасает людей, когда они «вверяют свою жизнь малейшему дереву» , т. е. кораблю, «чтобы не тщетны были дела Его Премудрости» . Под делами Божией премудрости здесь по контексту речи можно разуметь только одно: устрояемые при помощи Божественной Премудрости человеческим разумом корабли. Выше во 2-м стихе писатель говорил, что «художник премудростию устроил» корабль. Развивая эту мысль, писатель в данном стихе говорит, что Бог, не желая чтобы оказывались тщетными дела, совершаемые человеческим разумом при помощи Его премудрости, спасает людей, когда они вверяют свою жизнь кораблю, одному из таких дел.

6. Ибо и вначале, когда погубляемы были гордые исполины, надежда мира, управленная Твоею рукою, прибегнув к кораблю, оставила миру семя рода.

6. Шестой стих указывает частный пример для мысли высказанной в 5 ст., в спасении Ноя. Ковчег Ноя, более чем всякий другой корабль, был делом Божией премудрости, поскольку он строился по непосредственным указаниям Божиим. И вот, управляемая рукою промысла Божия надежда мира (метонимия: те, на ком покоилась надежда мира на спасение человечества, Ной и его семейство) прибегает к кораблю и спасается.

«…оставила миру семя рода» , т. е. потомство для продолжения человеческого рода. Что в данном месте писатель несомненно говорит о потопе, на это указывает выражение «вначале, когда погубляемы были гордые исполины» (ср. Быт VI: 4 [ 491 ]).

7. Благословенно дерево, чрез которое бывает правда!

7. Благословение седьмого стиха относится к ковчегу Ноеву, этому малому древу (X: 4), через которое восторжествовала правда благочестивого семейства. Противоположного отношения заслуживает другое древо, идол, о чем говорится в следующих стихах.

8. А это рукотворенное проклято и само, и сделавший его – за то, что сделал; а это тленное названо богом.

9. Ибо равно ненавистны Богу и нечестивец и нечестие его;

10. и сделанное вместе со сделавшим будет наказано.

8–10. Проклятию подвергаются не только идол: ( «это рукотворенное проклято» ), но и сделавший его, именно за то, что сделал, за самое намерение сделать из дерева предмет боготворения.

11. Посему и на идолов языческих будет суд, так как они среди создания Божия сделались мерзостью, соблазном душ человеческих и сетью ногам неразумных.

11. «Посему и на идолов языческих будет суд…» Эти слова давали некоторым основание предполагать, что писатель языческих богов считал за демонов, за разумные существа, почему и возвещает им наказание по суду Божию. Но в других местах своей книги писатель неоднократно называет идолов бездушными, мертвыми ( XIII: 10 , 17 ; XIV: 29 ; XV: 5 , 15 ). Поэтому правильнее в данном месте видеть лишь поэтическое выражение для мысли, что идолопоклонство будет осуждено и уничтожено (ср. 14 ст. ). Идолы здесь только символы и представители язычества. Причина уничтожения язычества указывается далее писателем в гибельном влиянии его на нравственную жизнь людей.

12. Ибо вымысл идолов – начало блуда, и изобретение их – растление жизни.

12. В трех стихах, с 12–14, писатель делает переход от предшествующего отдела к дальнейшему и говорит вообще о происхождении идолопоклонства и его ничтожном основании. В 12 ст., в частности, он указывает отрицательное значение идолопоклонства для нравственной жизни.

«…вымысл идолов – начало блуда…» Блуд, πορνεία, некоторыми толкователями понимается здесь в смысле нарушения верности Богу, измены Ему, вероотступничества, в каком смысле это слово часто употребляется в Св. Писании, когда говорится о нарушении евреями союза с Иеговой, представляемого в образе брачного союза. Но в данном случае речь идет о язычниках, которые не состояли в таком тесном союзе с Богом; во-вторых, в предшествующем 11-м стихе и во 2-й половине 12-го ясно говорится о дурном нравственном влиянии идолопоклонства («соблазн души», «растление жизни»); поэтому и данное выражение правильнее понимать в смысле указания на сладострастие и распутство некоторых языческих культов.

13. Не было их вначале, и не вовеки они будут.

13. «Не было их в начале…» Писатель ясно выражает мысль, что многобожие – не изначальное, а позднейшее явление в религиозной жизни человечества. К мысли о том что начальная религия была монотеистической, писатель пришел не путем отвлеченного размышления о существе религиозной потребности в человеке, как в этом убеждаются современные богословы, а через повествование Св. Писания о первых людях, которые знали и почитали единого истинного Бога.

«…и не вовеки они будут» . На чем писатель основывает эту свою надежду, он раскрывает в следующем стихе.

14. Они вошли в мир по человеческому тщеславию, и потому близкий сужден им конец.

14. Идолопоклонство потому не может быть вечным явлением в религиозной жизни, что оно явилось по пустому и ничтожному побуждению. Идолы «вошли в мир по человеческому тщеславию…» Κενοδοξία едва ли означает здесь в собственном смысле тщеславие, честолюбие, ибо, раскрывая свою мысль далее, писатель говорит о другом, более благородном мотиве возникновения идолопоклонства, о скорби по любимом покойнике. Поэтому лучше переводить это слово – «пустая мечта», «химера».

15. Отец, терзающийся горькою скорбью о рано умершем сыне, сделав изображение его, как уже мертвого человека, затем стал почитать его, как бога, и передал подвластным тайны и жертвоприношения.

15–20. В этих стихах писатель указывает двоякое происхождение обоготворения изображений людей. Во-первых, скорбь о любимом покойнике побуждала для сохранения памяти о нем делать его изображение; впоследствии забывалось, что почитаемое изображение представляет человека; ему воздавались божеские почести (15–16 ст.). Во-вторых, подданные делали изображения своих князей, желая воздавать им почести и в их отсутствие; продолжаясь и после смерти князей это почитание переходило в обоготворение (17–20). Таким образом, по мысли писателя книги Премудрости, идолопоклонство явилось прежде всего в форме обоготворения людей, и языческие боги были умершие люди. Такого воззрения на происхождение идолопоклонства не встречается нигде в других книгах Св. Писания Ветхого Завета. Но у древних греческих писателей такой взгляд высказывался неоднократно, особенно же он был развит Эвгемером и по его имени называется обыкновенно эвгемеровским. Из этого источника писатель нашей книги, надо полагать, почерпнул свое объяснение происхождения идолопоклонства. Христианские писатели – Иустин Философ, Климент Александрийский, Тертуллиан, Лактанций, Августин – широко пользовались этим взглядом, как сильным доводом против веры язычников в своих богов.

15. «Отец… стал почитать его (умершего сына), как бога, и передал подвластным тайны и жертвоприношения» . Почитание умерших предков является одной из древнейших форм многобожия: оно было принадлежностью патриархальной эпохи. «Отец», о котором говорит писатель, действительно скорее патриарх, он руководит религиозной жизнью своей семьи и члены ее ему «подвластны». Сохранилось предкопочитание и в более поздние времена: римские Лары были умершие предки.

16. Потом утвердившийся временем этот нечестивый обычай соблюдаем был, как закон, и по повелениям властителей изваяние почитаемо было, как божество.

16 стих указывает на то, каким образом почитание умерших предков сохранилось в более поздние времена. Его брала под свое покровительство гражданская власть: что прежде делалось по личному усердию, теперь соблюдалось, «как закон по повелениям властителей» .

17. Кого в лицо люди не могли почитать по отдаленности жительства, того отдаленное лицо они изображали: делали видимый образ почитаемого царя, дабы этим усердием польстить отсутствующему, как бы присутствующему.

18. К усилению же почитания и от незнающих поощряло тщание художника,

19. ибо он, желая, может быть, угодить властителю, постарался искусством сделать подобие покрасивее;

20. а народ, увлеченный красотою отделки, незадолго пред тем почитаемого, как человека, признал теперь божеством.

17–20. Указание второго случая, когда почитание изображения людей приводило к их обоготворению. – Делали изображения царей, чтобы воздавать им почести. Красота отделки статуй, сообщая им вид некоторой идеальной действительности, пленяла чувства и воображение людей. Люди, не знавшие ( «от незнающих» 18 ст.), кого изображала статуя легко от чувственно-эстетического восхищения переходили к религиозному обожанию. Так «народ, увлеченный красотою отделки, незадолго пред тем почитаемого, как человека, признал теперь божеством» (20). Замечательна мысль писателя книги Премудрости Соломона, что усилению идолопоклонства много способствовала художественная красота статуй богов. Вероятно, писатель, живший в Александрии, сам наблюдал, какое чарующее впечатление на восприимчивую натуру греков производили прекрасные по своей форме произведения античного искусства, относящиеся к области поэтической мифологии.

21. И это было соблазном для людей, потому что они, покоряясь или несчастью, или тиранству, несообщимое Имя прилагали к камням и деревам.

21–31. Этот отдел содержит в себе описание в высшей степени пагубного влияния идолопоклонства на нравственную жизнь людей. (Подобное же место см. Рим I, с 24 ст. [ 492 ]). Писатель книги Премудрости Соломона вообще признавал тесную и неразрывную связь между религиозным познанием и нравственностью. Как, по его мнению, нравственная чистота делает человека способным к богопознанию, так обратно, религиозное заблуждение приводит к нравственному падению.

Религиозное заблуждение язычников писатель кратко формулирует так: «они… несообщимое Имя прилагали к камням и деревам» . Ср. Ис XLII: 8 [ 493 ] «…покоряясь или несчастию (см. 15 ст. ), или тиранству» (см. 16 ст. ).

22. Потом не довольно было для них заблуждаться в познании о Боге, но они, живя в великой борьбе невежества, такое великое зло называют миром.

22. Заблуждая в познании о Боге, язычники, «живя в великой борьбе невежества, такое великое зло называют миром» . Под «великой борьбой невежества» многие толкователи разумеют ожесточенные споры, которые происходили у язычников благодаря различным и противоречивым учениям о богах, их происхождении, существе, силе. Но эти споры происходили в среде язычников образованных по тому времени, уже отрешившихся от грубого идолопоклонства, между тем как писатель говорит здесь о простонародной массовой религии, именно о невежественном идолопоклонстве. «Великая борьба» далее в этом же стихе противопоставляется миру и называется «великом злом», которое подробно и описывается в следующих стихах.