Текст книги "История отечественной почты. Часть 2."

Автор книги: Александр Вигилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

К читателям

В 1977 г. издана первая часть книги А. Н. Вигилева «История отечественной почты», положительно встреченная читателем, в которой была изложена история развития средств связи в России с IX и до середины XVII века. Предлагаемая читателю вторая ее часть посвящена развитию средств связи нашей Родины в конце XVII – второй половине XVIII вв.

Во второй половине XVII в. создается русская регулярная общедоступная почта. Первые ее линии пошли за рубежи государства в «немецкие» страны, так иногда русские люди называли земли, где говорили на непонятных нашим предкам языках. Отсюда и пошло наименование почты в Ригу и Вильно [1]1
  Теперешний Вильнюс.


[Закрыть]– «немецкая», в отличие от ямской, обслуживающей внутренние линии. Термин «немецкая» сначала применялся только в устной речи, а с конца XVII в. перешел и в официальные документы. Рижскую и виленскую почты иногда именовали «купеческими», потому что на первых порах их деятельности основную массу корреспонденции, отправляемой за рубеж, составляли письма иностранных купцов. Подчинялась «немецкая» почта сначала Посольскому приказу, а после его ликвидации Коллегии иностранных дел. Кроме упомянутых линий связи в Ригу и Вильно существовали еще архангельская (с конца XVII в.), петербургская (с первой четверти XVIII в.) и смоленская (с середины XVIII в.) «немецкие» почты. В своей деятельности русская служба связи использовала многие организационные формы зарубежных, почт. Однако «немецкую» почту от западноевропейских отличало, в первую очередь, то, что она была государственным учреждением, тогда как на Западе получила широкое распространение система доставки писем частными предприятиями, среди которых особого могущества достиг дом Турн-и-Таксис.

Не в пример «немецкой», сфера деятельности ямской почты распространялась по всей России. Только ее линии проходили в Сибири, юге страны, на Украине и в Белоруссии. Во многие города ямская почта ходила регулярно. В 30-х годах XVIII в. делается попытка создать силами ямщиков самый длинный в мире почтовый тракт из Петербурга в Охотск и далее на Камчатку. По нему должны были доставляться письма участникам Великой Сибирской экспедиции капитана-командора В. Беринга. И нет вины устроителей камчатской почты в том, что связь не удалось осуществить. Очень суровые природные условия не позволили организовать скорую гоньбу между Якутском и Охотском.

Существование параллельно двух почт – «немецкой» и ямской – создавало много неудобств и приводило порой к совершенно нелепым вещам. Например, одно время из Москвы в Петербург ходили две почты: «немецкая», доставлявшая только купеческие письма и правительственные бумаги, и ямская, возившая, кроме правительственной почты, корреспонденцию местных административных учреждений и грамотки дворян. Причем ямская служба связи брала за свои услуги с. отправителей писем денег значительно меньше, чем «немецкая». Такое положение дел нельзя было считать нормальным, поэтому с середины XVIII в. начинается слияние обеих почтовых служб.

Огромное значение для развития отечественной почты имело установление линий связи с губернскими городами. Впервые они организуются в 1712 г. для сношений Сената с наместниками отдельных областей. А спустя короткое время губернские почты переходят в подчинение Ямской канцелярии и становятся общедоступными. Ямской почтамт доставлял государственную и частную корреспонденцию по всей России – от Минска до Иркутска. Ему подчинялась также «фруктовая» почта, доставлявшая из Астрахани в Петербург не только письма, но и виноград, арбузы, дыни. Со второй половины XVIII в. начинают действовать почтовые линии с некоторыми уездными городами, особенно с теми, которые являлись промышленными центрами или местами добычи таких жизненно необходимых полезных ископаемых, как, например, поваренная соль или железная руда. На местных линиях почтальоны чаще всего от города до города ходили пешком.

С доставки ратных вестей началась русская почтовая связь, но военно-полевой почты, как таковой, долгое время не существовало. Перевозка военных сообщений выполнялась случайными людьми, ненадежны были дороги, зачастую отсутствовали средства передвижения. Если в районе боевых действий плохо обстояло дело с организацией почтовой гоньбы, это сказывалось порою и на ходе войны. Только с конца XVII в. в России начинает создаваться институт военных почтальонов, которые непосредственно входили в штаты полков и соединений действующей армии. Существование связи такого рода узаконил Воинский Устав Петра I, в который вошла статья «О чине полевой почты».

До конца XVII в. в России для запечатывания почты применялись различные печати: приказные, воеводские, таможенные, личные штемпеля почтмейстеров. На рубеже XVII–XVIII вв. вводятся специальные почтовые печати сначала на «немецкой», а затем и на ямской почтах. Закладываются основы унификации почтовых отправлений, оформления их внешнего вида по единому образцу. Учитывая, что в наше время появилось большое количество фальсификатов домарочных писем, автор книги очень подробно описывает признаки, присущие отправлениям XVII–XVIII вв.

В этот же период начинается подготовка к введению единой почтовой документации. В конце XVII – начале XVIII вв. вся корреспонденция записывалась в почтмейстерских книгах. С 30-х годов

XVIII в. появляются специальные реестры на письма, которые мало чем отличались от записей в книгах начальников над почтами и составлялись по произвольной форме. На ямской почте продолжали сохраняться «проезжие столбцы», рождение которых относится к концу XVI в., и «загонные книги» – основной документ, по которому правительство рассчитывалось с ямщиками за совершенные поездки с почтой.

В начале 70-х годов XVIII в. прокладываются «образцовые» почтовые линии в Прибалтику и Белоруссию. С ними связан огромный по своей значимости документ – «Проект о заведении почтовых станов и о должности содержателей», на основе которого почти 80 лет составлялись правила организации почтовой гоньбы. На «образцовых» почтах впервые создается должность содержателя станции, известная впоследствии под названием «станционный смотритель». С 1773 г. русская почта начинает повсеместно принимать для пересылки векселя и деньги. В то же время появляются новые почтовые термины: эстафета, пост-пакет, куверт (конверт). Указы 1770 и 1772 гг. предусматривали создание линий почтовых дилижансов или, как их тогда называли, «тележной почты». Однако практического применения эти проекты не получили, так как доходы от почтовых фургонов не покрывали расходов на их содержание.

С почтой XVIII в. тесно связаны имена многих выдающихся государственных деятелей. Среди них дипломат П. П. Шафиров, историк и горный инженер В. Н. Татищев, полководец Б. П. Шереметев.

Автор проводит сравнение русской службы связи с доставкой корреспонденции в Англии и Швеции – странах наиболее в то время развитых в почтовом отношении.

Книга готовилась автором на протяжении многих лет, написана на основе архивных материалов, часть из которых публикуется впервые. Материал подан достоверно, интересно и по четкой системе, что позволяет достаточно ясно представить себе одну из страниц яркой истории многогранной культуры нашей великой Родины.

На международных филателистических выставках «Соцфилекс-78» в Сомбатхее (Венгрия), «Прага 1978» и «На страже мира и социализма» в Варшаве первая часть книги «История отечественной почты» была отмечена медалями.

Работа насыщена значительным фактическим материалом. Тем не менее книга не претендует на полноту изложения темы. На наш взгляд, она представит значительный интерес для широкого круга читателей и будет встречена им с одобрением.

Московский «почтарный» двор и его почтмейстеры

Самый древний почтовый двор нашей столицы находился в Кремле и помещался не на каком-то вполне определенном месте, а занимал всю территорию крепости. Если уж быть совершенно точным, то и «почтамтов» было не один и даже не два, а несколько десятков.

До уничтожения на Руси царем Иваном Грозным уделов всякий мелкий князек имел в столице дом-подворье. Сам хозяин обычно пребывал в своем княжестве, а в Москве жила разная челядь и среди нее – гонцы. Точнее, гонцы не жили, а, как говорит летописец, «лежали на вестях» [1] [2]2
  Здесь и далее цифры в квадратных скобках обозначают номер ссылки на источники.


[Закрыть].

Когда Москва стала столицей централизованного русского государства, в Кремле и вокруг него стали возводить здания приказов – учреждений, ведавших отдельными отраслями государственного управления – Посольского, Разрядного (занимавшегося военными делами), Монастырского, Ямского и прочих. Число приказов не было постоянным, в иные годы их бывало до 50. И до середины XVII в. каждый из приказов самостоятельно рассылал свою корреспонденцию, каждый имел свою почту.

Официально частные письма для пересылки по почте стали впервые приниматься в здании Посольского приказа. Оно находилось на Ивановской площади Кремля рядом с колокольней Ивана Великого. Здесь работали сотрудники приказа – первые русские почтмейстеры Ян фан Сведен, отец и сын Марселиусы, Андрей Андреевич Виниус.

Прервем на время наш рассказ.

Андрей Андреевич Виниус (1641–1717) [3]3
  На стр. 8 воспроизведен портрет А. А. Виниуса. Он выполнен в 1874 г. художником Л. Гусиковым по гравюре, хранящейся в Государственном историческом музее. Однако на гравюре изображен отец московского почтмейстера, Андрей Денисович. Портрет А. А. Виннуса не обнаружен.


[Закрыть]был сыном голландского купца А. Д. Виниуса, который в 1632 г. приехал в Россию и занялся здесь железоделательной промышленностью. Им построен первый металлургический завод в Туле, на котором выплавлялись чугун и железо, изготовлялись из них пушки, котлы, пищали, холодное оружие. А. Д. Виниус не справлялся собственными силами с постройкой заводов и вошел в компанию с другими голландскими купцами, среди которых был Петр Марселиус – отец московского почтмейстера. Крупные железоделательные заводы были созданы в Кашире, близ Воронежа и на реке Ваге.

А. А. Виниус принял «заморские» почты будучи переводчиком Посольского приказа. Последнее было его званием. В действительности Виниус стоял более высоко на служебной лестнице. Он разработал проект создания галерного флота на Каспийском море и сделал географическое описание морского побережья. В 1672–1674 гг. по поручению русского правительства ездил в Англию, Францию и Испанию с предложением союза против турок. По возвращении был пожалован в московские дворяне. Виниус достаточно хорошо разбирался в естественных науках, поэтому ему поручили заняться изысканием полезных ископаемых – меди, железа, серебра. Он стал заведовать аптекарским делом. Петр I отличал Виниуса среди своих сподвижников и поручал ему военные заготовки, доставку и перевод иностранной литературы и, в первую очередь, – технической. Петр пожаловал своего любимца званием думного дьяка, что дало право Виниусу заседать в царской думе. Доверил ему Приказ артиллерии и Сибирский приказ, ведавшие также строительством первых уральских заводов. Виниус собрал большую по тем временам научную библиотеку (363 названия), которая после его смерти легла в основу библиотеки Российской Академии наук [2].

Но однажды все рухнуло. В 1703 г. царь изобличил думного дьяка во взяточничестве, в медлительности снабжения армии и отстранил от всех занимаемых должностей. Виниус бежал в Голландию. Получив в 1708 г. прощение, он вернулся в Россию и занялся переводом книг военно-технического содержания.

А первый выговор от Петра I Виниус получил за плохое состоящие почтового дела в России. 4 декабря 1675 г. А. А. Виниус принял от Марселиусов «заморскую» почту. После организации скорой гоньбы в Архангельск он отказался от управления почтовыми делами в пользу своего сына – стольника (существовал в старину такой придворный чин) Матвея Андреевича. Указ об этом был подписан 18 октября 1693 г. [3]. Передача почты Матвею Виниусу явилась формальным актом – Андрей Андреевич по-прежнему ведал этим доходным делом. Хотя в официальных документах московским почтмейстером называли М. А. Виниуса.

А. А. Виниус – управляющий русской почты в XVII в. (по рисунку Л. Гусикова,1874 г.)

Настал 1701 г., 16 марта. Огласили в тот день с Красного крыльца Кремлевского дворца, откуда объявляли только наиболее важные указы, такое распоряжение: «Великий государь указал: почты Виленскую и из города Архангельского, приемом и отпуском которые ведал стольник Матвей Виниус, ведать ныне государственного Посольского приказу переводчику Петру Шафирову, а ему, Матвею, той почты не ведать» [4].

Что же произошло? Такой же вопрос задал царю и Андрей Виниус. 16 апреля Петр I написал бывшему почтмейстеру: «А взята оная от вас не за иное что, только что оная у вас была ни в какую пользу государству, но только вам, ибо сколько крат я говорил тебе о корреспонденции в иные места, но те мои слова тщетны». И как бы подслащая пилюлю, добавил: «Другая же, которая к Городу, на некоторое время оставлена у вас» [5]. Но это «некоторое время» длилось недолго, уже через два месяца Архангельская почта оказалась в руках Шафирова.

Теперь мы просим читателей вспомнить указ от 4 декабря 1675 г. о передаче «заморских почт» А. А. Виниусу: «почты виленскую и рижскую, которые ведал Петр Марселиус, ведать Посольского приказа переводчику Андрею Виниусу» по той причине, что «ныне те почты начали приходить в Москву не в указные дни, а приходят с опозданием в день или в два…» [6].

Обратите внимание на тот факт, что в распоряжении 1701 года отсутствует предлог для изъятия почты у Виниусов. Как это случилось? В бумагах Центрального государственного архива древних актов (ЦГАДА) хранится дело «О ведении Архангелогородской и Виленской почт государственного Посольского приказу переводчику Петру Шафирову вместо стольника Матвея Виниуса». Там находится черновик указа, на третьем листе которого вычеркнута такая фраза: «Потому что он Матвей, послан для ученья в немецкие государства» [7]. Это и был повод для передачи почтового дела в другие руки.

С этого указа начинается деятельность на почтовом поприще Петра Павловича Шафирова (1669–1739) – человека замечательного во всех отношениях. Сподвижник Петра Великого, крупнейший дипломат, автор первой русской мниги по международному праву [4]4
  Трактат Шафирова увидел свет в Петербурге в 1717 г. и назывался «Рассуждение, какие законные причины его царское величество Петр I к начатию войны против короля Карла XII шведского в 1700 году имел, и кто из сих обоих потентантов, во время сей пребывающей войны более умеренности и склонности к примирению показывал, и кто в продолжении оной столь великим разлитием крови христианской и раззорением многих земель виновен; и с которой воюющей страны та война по правилам христианских и политичных народов более ведена».


[Закрыть], в которой «все без пристрастия, фундаментально, из древних и новых актов и трактатов, тако ж и из записок о воинских операциях описано, с надлежащею умеренностию и истиною» [8] – таким представляется Шафиров спустя двести с лишним лет после его смерти, сенатор, вице-канцлер (тогда это звание звучало проще – подканцлер), вице-президент Коллегии иностранных дел (так во времена Петра I называли Посольский приказ), президент Комерц-коллегии, которая ведала вопросами внутренней и внешней торговли. Когда в 1722 г. была опубликована «Табель о рангах» [5]5
  В те времена слово «табель» было женского рода.


[Закрыть], Шафиров стал первым Генерал-почт-директором.

П. П. Шафиров очень много сделал для улучшения и развития почтовой службы в России, мы об этом еще неоднократно будем говорить, но именно с почтой связано дело, из-за которого он чуть было не лишился головы.

31 октября 1722 г. в Сенате слушался доклад о неполадках на почте. Дела такого рода неоднократно рассматривались и сенаторами и самим царем. Хотя русская почта к тому времени стала одной из лучших в мире, на ней случались неурядицы, которых терпеть не мог Петр I. Шафиров не присутствовал в начале разбирательства. По существующему положению сенаторы не принимали участия в рассмотрении дел, их касающихся. Но Генерал-почт-директор нарушил царский указ. Тогда обер-прокурор Сената Григорий Скорняков-Писарев потребовал, чтобы Шафиров удалился. Тот отказался. Начался скандал. Шафиров обозвал обер-прокурора «вором». Заседание закрыли, о случившемся доложили царю.

Петр I назначил комиссию для рассмотрения поведения Шафирова в Сенате. В ходе следствия открылись и другие проступки Шафирова – выдача лишнего жалования своему брату Михаилу, трата государственных денег на свои нужды во время пребывания за границей в 1717 г., взятие в залог деревни у полковника Воронцовского. Денег за нее сенатор не дал. Был назначен суд, который приговорил Шафирова к смертной казни [9].

П. П. Шафиров – управляющий русской почтой в начале XVIII в.

Приговор должны были привести в исполнение 15 февраля 1723 г. И в тот момент, когда Шафиров положил голову на плаху, пришел приказ о помиловании. Петр I, памятуя прежние заслуги преступника, заменил ему смертную казнь ссылкой в Сибирь. Шафиров был амнистирован в 1725 г. по случаю смерти Петра.

В наказе, данном М. А. Виниусу 18 октября 1693 г., в частности, говорилось: «а приемом и отпуском той почты ведать ему, Матвею, на своем дворе» [3]. Так московский почтамт выехал из Кремля.

По переписным книгам московских дворов XVII в. дом Виниусов значился «в приходе церкви Марии Египетской, что в Сретенском монастыре, по правой стороне улицы Сретенки» [10]. Теперь на этом месте жилые дома, между улицами Дзержинского и Мархлевского, Лубянским проездом и Сретенским бульваром.

П. П. Шафирову тоже было велено держать почту на своем дворе у лесного ряда, «вышед из Мальцева переулка улицы Хомутовки за Земляным валом» [11]. Это на современной Садово-Черногрязской, между улицами Карла Маркса и Ново-Басманной.

После ссылки Шафирова все его имущество было конфисковано. Дом у лесного ряда передали почтовому ведомству. Новый почт-директор оставил в нем московский почтамт. После амнистии Шафирова почтовый двор сохранился в руках государства. За него владельцу была выплачена компенсация в размере 3500 руб. серебром.

29 мая 1737 г. во время московского пожара почтовый двор выгорел весь. В огне погиб богатейший архив почтамта. От старого шафировского дома совсем ничего не осталось, и Сенат постановил отдать московскому почтамту дом в Немецкой слободе (на современной Малой Почтовой улице), который раньше принадлежал сподвижнику Петра I адмиралу Корнелию Крейсу. Двор голландца тоже пострадал от пожара. Из описи 10 сентября 1737 г. видно, что как верхние, так и нижние палаты выходившего на улицу «апартамента» развалились после пожара. Железные оконные решетки и некоторые двери покоробились от огня. Потрескались печные изразцы. Выгорели деревянные части каменной сводчатой конюшни. И почти не пострадало здание во дворе – «задний апартамент» с каменным крыльцом. В нем после «многой починки» московский почтамт помещался вплоть до 1742 г. [12].

Московский почтамт первое время ведал только пересылкой корреспонденции за рубеж страны, «к немцам», и поэтому сначала в народе, а затем и в официальных документах, получил название «немецкого», в отличие от Ямского почтового двора, находившегося в Большом Ивановском переулке (теперь улица Забелина).

Каковы были взаимоотношения московского почтового двора с Ямским приказом?

С 1693 по 1725 гг. связь этих организаций была наитеснейшая. Как нам известно, своих почтарей у московских почтмейстеров тогда еще не было и приходилось прибегать к услугам Ямского приказа, который присылал гонщиков сначала на двор Виниусов, а затем к Шафирову.

В 1693–1701 гг. отпуском и приемом почты на Сретенке занимался Гаврила Петров, человек без определенного титула, обычно именовавший себя в официальных бумагах «думного дьяка Андрея Андреева сына Виниюса человек ево Гаврилко Петров» [13]. Функции его сейчас известны – он не только вел записи в почтовых книгах, но по существу ведал всей практической стороной скорой гоньбы. Петров подписывал за Виниуса «скаски», сам подавал их в Посольский приказ, получал там деньги, сообщал о проступках ямщиков и даже рекомендовал Ямскому приказу меру наказания провинившимся, вел обширную переписку.

К числу обязанностей Гаврилы Петрова относилось заполнение и проверка, в тех случаях, когда это делал секретарь Виниуса Томас Фадемрехт, так называемых «записных тетрадей», куда заносилась вся корреспонденция, принимаемая в Москве. Почти на всех листах сохранившихся «тетрадей» можно найти автографы Петрова то в виде записи о сданных письмах, то просто пометки о времени отправления ямщика.

После 16 марта 1701 г. почтовыми делами в Москве занимался Томас Фадемрехт. Вскоре П. П. Шафиров оставил в его ведении только прием писем от иностранцев. Для руководства практической стороной почтовой гоньбы и приема корреспонденции в различные города государства был назначен подьячий Меркул Правдин. Неизвестно, когда Правдин вступил в должность. В качестве управляющего московской почтой в документах он стал упоминаться с 1703 г. Несмотря на то, что подьячий нес всю тяжесть организации скорой гоньбы, после утверждения в 1722 г. петровской «Табели о рангах» он стал чиновником четырнадцатого класса – московскому почтмейстеру отводилась самая нижняя ступенька на российской иерархической лестнице [14].

Что же представлял собой почтовый двор той поры? Он ничем не отличался от усадьбы богатого человека конца XVII в. Крепкий частокол из еловых, а иногда и дубовых бревен с не менее солидными, накрепко запертыми воротами или глухими, без окон, стенами хозяйственных построек, окружал усадьбу. На дворе располагались жилые и хозяйственные постройки. Перед домом почтмейстера был «чистый», вымощенный красным кирпичом «в елочку» двор. В хорошую погоду на нем, а в ненастье в сенях собирались люди, пришедшие получить или сдать корреспонденцию. Здесь за небольшую плату писец мог написать письмо или челобитную. К услугам посетителей всегда были бумага, воск и сургуч различных цветов. В почтовые дни на почтамте собиралось много народа. Хотя знатным людям корреспонденция доставлялась домой, некоторые из них приезжали сами послушать и обсудить новости. Ведь почтари узнавали последние известия раньше самого царя. Кроме того, А. А. Виниус был интересным собеседником и отличался большим остроумием.

Почтарь подъезжал к воротам усадьбы… Случалось, если почта запаздывала, нетерпеливые корреспонденты избивали почтаря. Подьячий, ведавший отпуском и приемом почты, записывал, какого числа и в каком часу пришла почта, в каком она состоянии и сколько в ней писем. Царские указы требовали, чтобы те же сведения записывались на обороте каждого письма, но это не всегда выполнялось. Когда все формальности были закончены, почтарь отправлялся на отдых в свою слободу. Начиналась раздача писем.

В старину не существовало каких-либо правил для указания почтовых адресов. Писали, как кому вздумается. Корреспонденция на имя царя надписывалась его полным титулом. Канцлер Г. И. Головкин получал письма с таким адресом: «Всемилостивому государю кавалеру и графу Гавриле Ивановичу» [15]. А Петр I однажды отправил с архангельской почтой грамоту своей матери царице Наталье Нарышкиной, на которой начертал: «Поднести матушке» [16]. Некий Афонка Зыков так подписал свое письмо: «Приятелю моему Федору Васильевичу» [17]. Бывали и более полные адреса: «Отдати ся грамотка на Москве у пушешного двора на Ражественке Суздаля Покровскова девичья монастыря стряпчему Гавриле Воронину» [18]. Или еще письмо из Великого Новгорода: «Отдати ся грамотка на Москве на Новгороцком подворье Сафейского дому стряпчему Богдану Сафронтьевичу Неелову, а ему пожаловать отдат не задержав и не по рукам (т. е. не через вторые руки) Федоту Тихановичу». Но даже с таким полным адресом письмо пришлось получать на почтамте, на его обороте сделана приписка: «206 (1697) году сентября в 14 де пришла грамотка через почту на почтарной двор, а на почтарном дворе взял Парфеней Степанов сын Шамшев и мне отдал» [19].

Прежде чем письмо сдать на почту, его запечатывали. В старину применялось два способа упаковки писем пакетом и конвертом. Первый, наиболее старый, состоял в следующем: столбец складывали таким образом, что получался квадрат, который затем перегибали пополам. Края прямоугольника протыкали ножом и в прорези вставляли тонкую полоску бумаги. Для этого применялась бумага более тонкая, чем писчая. Края вставки укладывали крест-накрест и запечатывали печатью отправителя.

Летом 1695 г. Петр I прислал А. А. Виниусу письмо из Царицына. Теперь оно хранится в ЦГАДА в бумагах «Кабинета Петра Великого». Чем интересна эта грамотка? Написана она на квадратном листке бумаги, углы которого загнуты в сторону текста. Получился конверт. Для соединения углов на них с помощью капелек сургуча наклеен прямоугольный листочек красной бумаги – облатка. Сверху облатку от повреждений защищает кустодия – полоска белой бумаги [20]. Такой способ упаковки писем был распространен мало, для запечатывания писем тогда применялись в основном перстни-печатки. Оттиск получался маленьким и не мог скрепить углы письма. В начале XVIII столетия способ запечатывания корреспонденции конвертом применялся в основном правительственными учреждениями, использовавшими печати большого диаметра. В музее-усадьбе XVIII в. «Кусково» сохранились натюрморты той поры, на которых изображены письма, сложенные конвертами.

Письмо конца XVII в. Личная печать отправителя

1737 г. Государственный музей-усадьба «Кусково». Т. Н. Теплов. «Натюрморт с нотами и попугаем».

Кроме перстней-печаток применялось все, что под руку подвернется. Например, ямской староста Василий Родионов запечатал свою челобитную концом перочинного ножа.

Теперь, когда письмо запечатано, его можно сдать на почту. Почтмейстер заносил каждую грамотку в специальную «записную» книгу. Для каждой почты отводилась целая страница. Наверху писали номер почты, год и день ее отправления. Затем расчерчивали страницу на несколько колонок, в которые записывали фамилию отправителя, вес письма и стоимость пересылки. После частных писем помещали казенную корреспонденцию. Для нее вес и стоимость не указывали, зато помечали, от кого, куда и кому она направлена. Когда почта уходила, в книге делалась последняя запись: какой почтарь и в котором часу погнал с письмами. Не всегда графы в почтмейстерских книгах заполнялись полностью. Например, Виниусы почти никогда не записывали стоимость пересылки писем. Редко указывалось и время отправления почтаря [21].

Принятую корреспонденцию заворачивали в бумагу и перевязывали веревкой, получался, как тогда говорили, «связок». На нем указывались те же сведения, что и в «записной» книге: номер почты, количество писем, их вес, дата и час отправления, кто повез. Если письма были адресованы в разные места, то делалось столько связков, сколько было городов, в которые они предназначались. Корреспонденция за рубеж увязывалась вся в одной упаковке. На каждом связке делалась надпись, указывающая, куда направляется почта. Пачки писем, так же как и почтовая сума, запечатывались красной сургучной печатью.

Русские почтовые штемпеля пошли от обычных приказных и городских воеводских печатей. Ими на заре скорой гоньбы запечатывали связки писем и сумки почтарей. Тогда не обращали особого внимания на то, какая это печать. Требовалось лишь, чтобы она была одной и той же во время работы почтовой линии. Положение несколько изменилось в октябре 1693 г., когда московскому почтмейстеру Матвею Виниусу было указано, «печатать те почтовые сумы и почтовые связки ему, Матвею, своею одною печатью» [22]. Спустя несколько лет, в 1701 г., аналогичный наказ был дан и Петру Шафирову.

Неизвестно, что собой представляли «свои» печати московских почтмейстеров. Вероятнее всего, они не отличались от личных штемпелей должностных лиц XVII – начала XVIII вв. Эти печати были различны по сюжетам. На них воспроизводились то птица, то дерево, то человеческая, то львиная голова. Часто для таких печатей использовались античные геммы. Так, один из вождей народного ополчения Козьма Минин применял в качестве личного штемпеля римскую гемму II–III вв. н. э. На ней изображена фигура человека, сидящего на стуле с чашей в руках. На некоторых печатях вместо полных надписей помещались начальные буквы тех слов, какие следовало поместить на штемпеле. Например, у главы Ямского приказа Константина Осиповича Щербатова в 1696 г. была печать, в центре которой изображался щит, над ним корона, по бокам орнамент. На щите – четыре буквы: П. К. К. Щ., что значит: «Печать князя Константина Щербатова» [23]. Осенью 1969 г., разбирая в ЦГАДА документы фонда Почтовых дел, я обратил внимание на прекрасно сохранившуюся подорожную, выданную 4 сентября 1708 г. подьячему Малороссийского приказа Афанасию Инихову. Скрепляла ее «полковая (здесь – в смысле военная) почтовая печать» 1241. Инихов был послан для установления почты от Калуги через Киев в европейские страны. В пути ему приходилось пользоваться услугами военно-полевой почты, работавшей на всем пути от Москвы до украинских городов. Этим объясняется наличие военной почтовой печати на подорожной сугубо гражданского лица.

Лист за 6 апреля 1699 г. из записной книги Виниусов

Перстень-печатка XVIII в.

Что же представляет собой одна из первых русских почтовых печатей? Круглый оттиск на красном сургуче диаметром 26 мм с текстом в три строки: «почта – смосквы – вполки» [24]. Надпись заключена в круг из точек.

Где искать почтовые печати? Упаковка связков разрывалась и выбрасывалась. Не сохранились печати на почтовых сумах. Штемпель ставили и на подорожных. Вот они-то и сохранились в архивах нашей страны. К сожалению, в большинстве своем это очень ветхий материал. Быстротечное время не пощадило ни бумагу, ни тем более хрупкие сургучные оттиски: от некоторых из них не осталось даже следа.

Но среди истертых обрывков скрываются подлинные жемчужины. Взять хотя бы подорожную новгородского почтаря Степана Ершова: «1706-го, июля в 21 день, в 8 часу дни, в 3 четверти отпущена почта из Великого Новгорода к Москве… в холщовом мешке за почтовою псковскою печатью красного сургуча, да в бумажном пакете за новгороцкою почтовою печатью красного сургуча, ж» [25]. Самым ценным в документе было то, что скрепляла его «Новгороцкая почтовая печать». Ее диаметр был тоже 26 мм, текст написан славянской вязью. Но и эти две печати, псковская и новгородская, не были первыми.

Запись о более раннем штемпеле можно найти в делах Оружейной палаты за 1703 г.: «Ноября в 28 день. По указу великого государя отдано из мастерские палаты серебреного ряду фряжских резных дел мастеру серебренику Василью Андрееву зделать почтовые печати медные для городской (т. е. Архангельской) почты против обрасца из государственного Посольского приказу. А зделав ему Василю те печати декабря в восмом числе 1703-го года объявить к Посольскому приказу господину тайному секретарю Петру Павловичу Шафирову» [26].

Проезжий столбец XVII в.

Новгородская почтовая печать 1706

Характерно, что резал печати искусный гравер Василий Андреев. Он работал в конце XVII – начале XVIII вв. в Московской Оружейной палате. Еще в бытность свою учеником известного резчика Афанасия Трухменского в 1685–1687 гг. он много гравировал с рисунков знаменитого иконописца Симона Ушакова. Около трех десятков этих работ сохранилось в коллекциях советских музеев и библиотек. Одновременно Андреев резал различные печати. До нас дошла «домовая двойная печать», изготовленная им в 1697 г. для патриарха Андриана. К сожалению, оттиск с упоминаемой нами печати Архангельской почты обнаружить пока не удалось.