Текст книги "Приключения бриллиантового менеджера (СИ)"

Автор книги: Александр Терников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

К концу третьей недели у меня уже скопилось грамм 500 золотого песка – пару горстей золота. Пора было подумать об сохранении тайны происхождения моего богатства. Я сохранил один золотой соверен в качестве образца – и припас с собой небольшой мешочек гипса, замесив гипс в своей оловянной тарелке на самом донышке я аккуратно вдавил во влажный гипс свой соверен с профилем королевы Виктории, с соответствующей надписью и датой 1841 год. Таких отпечатков у меня поместилось пять штук. Затем, дождавшись пока гипс высохнет, я аккуратно достал эту половинку заготовки своей формы и заготовил вторую половину формы. На ней я уже отпечатал оборотную сторону монеты. Затем, разметив форму осторожно просверлил иглой каналы для заливки монет. После чего склеил обе половинки формы при помощи того же гипсового раствора. Вечером я развел себе отдельный костер и разогревая понемногу золотой песок в ложке, постепенно залил свою форму. Дождавшись пока все остынет я аккуратно разбил формочку, и получил четыре соверена – один был бракованный. Удалил остатки золотых ножек монет при помощи ножа, зашлифовал и вот уже у меня 4 соверена. Повторив эту операцию на следующий день, я стал еще счастливым обладателем еще 4 соверенов. Итого у меня в наличии оказалась 9 фунтов стерлингов (один оставался до этого) .

А мне таких нужно как минимум 40, что бы выйти в ноль. К сожалению гипс у меня кончился, тем более что меня абсолютно не привлекала карьера фальшивомонетчика, из за которой можно заиметь кучу неприятностей. И так у меня было 8 новеньких монет одного года, правда при ношении в кошельке они за месяц должны были прибрести нормальный вид из за микротрения между собой и остатком мелочи. К счастью, у меня оставалось еще достаточно золота – я потратил на свои поделки приблизительно 64 грамма. Следующим днем я отливал небольшие слитки весом около 200 грамм каждый в земляную глиняную форму. Для антуражу я их еще и снабдил штампом с двуглавым орлом, сделанным при помощи 10 рублевой монеты. Итого уже сейчас у меня было золота более чем на 60 фунтов и я мог расплатиться с долгами и выкупить свои часы. Но мне этого было мало, и в следующую неделю я хотел сделать себе еще задел на будущее.

Глава 22

Старый Мбопо уже готовился скоро встречать свой сороковой год жизни. Он был патриарх семейного клана бушменов, в количестве 12 человек, для которых он был признанным вождем и авторитетом. Его племя издревле кочевала по бушу, полупустыням и велду Южной Африки, иногда пересекая весь континент от одного океана до другого. Когда то, давним давно, на этих пустых пространствах у них не было конкурентов, однако сперва и черные захватчики а потом и с недавних пор и белые, не считаясь с мнением хозяев бушменов, стали селиться на этих землях. А бушмены никак не могли противостоять им, так как они были очень малочисленны. Конечно, что и они бы могли бы быстро нарастить свою численность, но тогда бы и им пришлось бы трудиться. Работать? Не за что на свете, боги бушменов не одобрят этого. Сам Мбопо, считал неудачным любой день, когда он на охоту и на хозяйственные дела, тратил больше трех часов, иначе на отдых оставалось всего двадцать с небольшим часов, а это тяжкое бремя. Пойти утром к водопою подстрелить антилопу, пройтись запастись свежим ядом, кое что собрать по дороге – зачем трудиться более? Тем более животные умны и через пару недель уже будут более осторожны, так что гораздо легче откочевать за десятки километров, туда где животные еще не так напуганы. Ну а в пути сам Мбопо всегда, как настоящий мужчина, шел налегке, только сжимая в руках свой верный лук с отравленными стрелами. А как же иначе, мужчина должен защищать свою семью, а вдруг нападут враги или дикие звери – нужно быть осторожным. Ну а жена всегда тащила на руках ребенка, ребенок до трех лет не способен идти долго пешком. Ну а ребенок от 3-х до 7 лет хорошо, если будет идти сам, и не попадет по дороге в неприятности. Ну а вещи? Какие вещи, кто их понесет? Мбопо на своих временных стоянках всегда бросал почти все свои вещички, зная, что на новом пристанище обзаведется себе новыми. Так сказать под каждым кустом у него был и стол и дом. Конечно, что дети могут рождаться чаше чем раз в три года и тогда бы Мбопа не смог вести привычную кочевую жизнь, ну так что из этого? Мбопо готов заниматься сексом менее раза в год, когда этого захотят духи.

Сейчас у Мбопо был, по его мнению, очень многочисленный клан-12 человек как их всех прокормить? Правда некоторые бушмены такой толпой могут загонять антилопу, так что бы она выбилась из сил – и им не нужно было даже оружие, но лично сам Мбопо считал, что это просто баловством. Пока одно животное загоняешь, сколько ты распугаешь в округе. Глупцы. Сам Мбопо предпочитал варить свой собственный яд из смеси змеиного яда извлеченного из мешочков желез убитых змей и ядовитых растений. Для густоты и клейкости яда, что бы тот хорошо держался на острие камышовых стрел, он добавлял в него растительный клей и смолу. Прекрасный яд, достаточно лишь оцарапать любое животное – даже льва что бы он через пару минут издох в страшных муках. Конечно львов, а тем более слонов или носорогов Мбопо трогать опасался – пока яд подействует, жертва может и порвать охотника, но травоядные – они и вкусны и безопасны. Кто-то может сказать, что убивать животных ядом, что бы затем есть их не слишком умно, но Мбопо знал, что его яд абсолютно безопасен для желудка.

Еще бы, каждый раз, когда он его готовил, он определял готовность варева с ядом на вкус, и этот жуткий яд, убивающий через царапину, был безвреден при применении его во внутрь. Так что Мбопо даже в нынешние нелегкие времена, когда животных становилось меньше а охотников все больше, мог прокормить свой многочисленный клан. Еще бы трое взрослых мужчин (вместе с Мбопо) , сын, зять, жена, дочь, невестка и шестеро малолетних детей. Большой клан, очень большой и его возглавляет мудрый Мбопо. Одно не хорошо – везде появились чужаки, они захватывают его охотничьи угодья. Клан Мбопо, бушмены – люди буша – как звали их чужаки, сам Мбопо называл своих родных – сан – люди, кочевал и охотился на просторах размером с небольшую европейскую страну, и воспринимал эту территорию так же как европейцы воспринимают свою квартиру. Если же Мбопо, замечал у себя на земле чужаков, то он реагировал на это так же как житель Техаса, реагирует на проникшего в его дом взломщика, а именно пытался их убить.

Вчера Мбопо продвигаясь, заметил в одной из своих долин таких чужих людей, и сегодня он с утра послан сына и зятя проследить за ними, а сам тем временем обновлял свои запасы яда. К вечеру вернувшиеся лазутчики доложили, что чужаков всего четверо и оружие только у одного из них у белого, да и то постоянно стоит у его шалаша. К тому же, днем один из них уходит рыть большую нору, и ничего не видит, то есть абсолютно беспомощен. Несомненно, что этих чужаков можно будет убить в качестве примера для остальных. Мбопо сосредоточенно размышлял, обдумывая план предстоящего нападения. Ночь отпадала сразу – чернокожие не любят воевать ночью, во-первых ничего не видно, а во-вторых это время охоты для хищных зверей и вполне можно наткнуться на них. Утро – холодное время, земля в Южной Африке остывает, и негры в основном в это время мерзнут, забившись по углам и норам и пытаясь согреться. Недаром же зулусы слыли непобедимыми в этих краях, так как в основном нападали внезапно по утрам, когда никто из чернокожих не хотел сражаться. Мбопо то же не любил утренний холод. И вот Мбопо решил – пойдем днем, когда чужаки будут заняты своей работой, подкрадемся к их лагерю и убьем тех троих, что находятся там, осыпав их ядовитыми стрелами. После чего убьем того, что в норе, даже если он и сбежит, то у него нет оружия, и мы втроем догоним и прикончим его.

Глава 23

Все утро за порцией своей надоевшей каши меня терзало какое то смутное беспокойство, наверное перемена погоды к дождю, решил я. Ну что ж, испив утренний кофе я распределил работников – Носорог – копать, Бык и Птица дробить породу, я же принялся за свою обычную промывку. Но и спустя пару часов, беспокойство так и не отпускало меня, и я решил пару минут передохнуть и отложил свой таз в сторону. Тут резко заверещал моя умная обезьянка Юнга. Она скакала на месте и верещала увидев что то на востоке, тут же возбудился и залаял и мой пес. Я попытался присмотреться в ту сторону, щурясь от солнца, которое било мне прямо в глаза.

Боже мой, из травы выскочили трое мелких коричневокожих лучников и быстро побежали к нам. Ну вот и расслабились. Секунду я стоял застывший и потом крича бросился к ружью стоящему рядом с моим шалашом. Краем глаза я увидел опешившего Быка, он вытаращил глаза и открыл в изумлении рот, в то же время сжимая в руке молоток. Между тем лучники за эти мгновения пробежали уже метров десять. Стометровку бегают за 10–11 секунд, через 5 секунд они уже будут рядом с нами, мне схватить ружье и выстрелить три, четыре секунды, но ведь они лучники и сейчас в нас полетят стрелы, не успеваю! Но тут посыпались стрелы. Я увидел, что Бык увернулся от одной стрелы, но следующая попала ему в плечо. Маленькая камышовая стрелка – но Бык рухнул вниз и забился в судорогах. Тут другая стрела прилетела и в меня, и я инстинктивно отмахнулся от нее рукой, а так как я придерживал этой рукой на голове шляпу, то и шляпа упала на землю. Так схватить ружье, выстрел – кажется, что попал и в следующее мгновение, я рухнул в укрытие за шалаш.

Прошло всего пара секунд. Так вижу, что Птица тоже здесь, сжимает в своей руке нож – мне нужно перезаряжаться быстро, быстро. Бумажный патрон, надорвать зубами, высыпаю содержимое в дуло, бумагу туда же, примять шомполом, неудобно тянутся полусидя, капсюль, успеть! Тут с обоих боков шалаша появились бушмены, впрочем не приближаясь к нам – они похоже разделились и обошли наш шалаш. Так быстрее – выстрел и пуля буквально снесла мелкого бушмена, попав ему куда то ниже живота. Что со вторым? Птица воспользовался одеялом – в качестве щита и стрела бушмена запуталось в нем, затем Птица бросил в бушмена нож – не попал, далеко, но тот потерял пару мгновений. Тут жизнь кому-то из нас спас мой верный пес Ворюга, он подбежал к бушмену пытаясь того напугать или укусить и лучник пустил стрелу в собаку. Потом бушмен сообразил что диспозиция складывается в нашу пользу, двое на одного и развернувшись побежал обратно. У нас с момента нападения не прошло и двадцати секунд, а сколько всего произошло.

Бык еще корчится в судорогах но уже явно умирает от действия яда, ну естественно, что стрелы отравлены, пес жалобно скулит, но похоже что и он тоже при смерти. Раненый бушмен пытается отползти и спрятаться в траве, оставляя кровавую дорожку в пыли. Птице похоже повезло, он уцелел под градом стрел, жив ли я? Точно помню, что в меня выстрелили, и увернуться я уже не успевал, может и получил царапину? Ладно, на это сейчас нет времени нужно перезаряжать ружью. Осторожно выглядываю, так бушмены похоже улепетывают со всех ног, причем одного я конкретно зацепил, он бросил лук и убегает прижав свое искалеченное запястье к груди из которого хлещет кровь. Выстрел – мимо, или нет немного зацепил в ляжку раненого, но стрелял то я в лучника.

Ничего и то хорошо. Так, вижу вдали, из канавы вылез Носорог, и бежит к нам размахивая топором. Ну там почти с километр, еще будет бежать минуты 4, ждать не будем. Хватаю боеприпасы перезаряжаюсь на ходу, тем временем вижу, что Птица схватил выпавший из рук Быка молоток и подбежал к раненому бушмену, взмах другой – похоже о раненом можно не беспокоиться. Нужно бежать за нападавшими, а то еще подкараулят нас в другой раз может так не повезти.

"Птица иди сюда" зову я своего подельника. Итак бушмены стреляют своими отравленными камышовыми стрелами метров с тридцати и их у них похоже немного в колчане меньше 10 штук, а скорее 6 или 8. Впереди два врага, один абсолютно здоров, а второй ранен в руку. Конечно скорее всего раненый этого не переживет, ни ампутации кисти не стерильных бинтов ни хирургов здесь нет, а вокруг сплошная антисанитария, явно загнется в течении месяца. Но ждать мне этого совсем не хочется, не будем ждать милостей от природы, тем более что десяток отравленных стрел у них на двоих явно наберется. Вроде бы местные негры матабеле – длинные щиты прекрасно защищаются от этих отравленных стрел своими щитами из бычьей кожи. Так щиты – а это мысль – я смотрю на брошенное Птицей одеяло в котором запуталась бушменская стрела. Вот и необходимый щит, у меня в шалаше есть латунная проволока, и мы быстро с Птицей приматываем одеяло к длинной жерди из шалаша, теперь вперед. Я Кричу Носорогу – "Давай, догоняй", и мы вдвоем с Птицей бежим.

Пробегая замечаю шляпу в которой торчит стрела, смотрю на свои пальцы сжимающие ружье – вроде никаких царапин нет – опять повезло. А где у нас бушмены? Растворились в буше, но ничего скрытно у них убежать не получиться мы увидим, а затаится у них тоже не выйдет – раненый оставляет капли крови. Главное бежать по данному направлению, указанному кровяными пятнами, укрываясь вместе с Птицей за нашим импровизированным щитом. Бежим, Птица указывает направление, издалека замечая приметы, вот так зрение, а сзади уж слышны крики Носорога, мы явно в большинстве, от нас не уйдешь! Так из кустов вылетает стрела запутывается в одеяле, мой ответный выстрел, кажется, кого-то зацепил, теперь можно не торопиться. Подождем Носорога, а пока перезарядим оружие, затем осторожно приближаемся, укрываясь за одеялом. Еще стрела, так же неудачно – мой выстрел похоже, что бушмен серьезно ранен, Птица бросается к нему что бы прирезать горло ножом.

Ну вот и этот бушмен готов, но что это? Птица похоже, на что-то наступил, раздался вскрик, и начинаются его судорожные движения. Наверное бушмен разбросал вокруг себя отравленные колючки и Птицу уже не спасти. Прощай Птица. Подбежавший Носорог уже не рвется вперед, но не оставлять же раненого в руку бушмена живым. Говорю Носорогу, смотри под ноги и тащи щит-одеяло, и мы осторожно вдвоем ищем нашего врага. Так похоже он в той густой траве – капли крови тянуться туда – а далее открытое пространство., а далеко бы он не убежал с двумя ранами. Делаю выстрел – мимо, а если попробовать дробью-? Еще выстрел, ага похоже зацепил, не нравиться? Нам теперь лучше не торопиться – еще дробью – ага вот ты где, голубчик. Голубчик лежит скрючившись, у него в руке отравленная стрела, а может он еще вокруг и разбросал отравленные колючки, я хотя и в сапогах но приближаться как то нету охоты. Но тем не менее осторожно подхожу ближе, выбирая каждый раз место, куда поставить ногу, словно на минном поле, выстрел – похоже конец бушмену. Еще чуть поближе – контрольный выстрел – все кончено, с такими ранами точно не живут. Все победа, а мы живы.

Живы правда не все – Бык, Птица, Ворюга – мы сегодня понесли огромные потери. Если бы не звериный нюх нашей обезьянки Юнги, нас бы всех положили сегодня на этом месте, да и так везение было сегодня на нашей стороне, можно сказать, что прошли по самому краю. Если бы я инстинктивно не отмахнулся шляпой, в которой запуталась ядовитая стрела, если бы я оцарапал о нее пальцы – то лежал бы и я сейчас холодный под жарким африканским солнышком. Молча возвращаемся с Носорогом обратно в лагерь. Там я ему сказал: "Мбежане, с завтрашнего утра начинаем собираться обратно в дорогу. А сегодня будем хоронить в нашей канаве погибших товарищей". Остаток дня прошел в делах и хлопотах. На следующий день Носорог уже с утра приготовился в путь, но я сказал, что два три дня ему придется зарывать ранее вырытую канаву. Носорог забастовал и лишь только еще одно обещание подарков и дополнительной оплаты, заставили его приняться за работу. Конечно я и так собирался закругляться через три дня, но у меня выбыли почти все мои работники и теперь явно не хватало рабочих рук. И тем не менее, я продолжал в оставшееся время дробить и мыть заготовленную золотоносную породу.

Пока руки были заняты, я продолжал размышлять. Конечно же, нападение это трагедия, но в целом я и так в общих чертах выполнил намеченный план работ. А мне желательно оставить это золотое месторождение втайне. Как там говорят немцы" Что знают трое – знает и свинья?". Или же там говорилось о двоих? Сейчас нас как раз двое, у меня есть немного золота, и есть мой ослик – для перевозки. Инструменты – лопаты, молоток, ступку с пестиком подносы и таз, я могу и закопать здесь. Однако я просто трусил опять оставаться один в африканских пустынях. Ну же, признайся себе, что ты решил избавиться от этих негров с самого начала, и для того взял с собой свой яд стрихнин. Так что нападение сыграло мне на руку, но я все не мог решиться.

Тем не менее, отравленную бушменскую стрелу, я аккуратно достал из шляпы, измельчил наконечник молотком в пыль и собрал эту пыль в кожаную тряпицу, которую связал в узелок и припрятал. Ну вот Носорог свалил большую часть земли в яму, и оставшаяся выемка оплывет в сезон дождей и не будет слишком бросаться в глаза. Я же в то время извлек все золото из породы и просто сплавил его ложке на костре подобно свинцовым грузилам для донок. Мне некогда было возиться со слитками, и по моим расчетам золота у меня скопилось на 70 фунтов стерлингов.

Инструменты я зарыл возле нашего шалаша. Мы собирались последний раз переночевать в нашем временном лагере. За ужином я постарался подпоить Носорога, что бы он расслабился и потерял концентрацию.

"Мбежане великий воин, для меня было честью сражаться рядом с таким воином" – говорил я ему, подливая остатки капбренди. "Мбежане великий воин – он убивал много и черных и белых" – хвастался захмелевший Мбежане." Мбежане порубит всех бушменов топором и заберет их женщин" – ну вот героя понесло уже не туда. К моему сожалению стрихнин-яд который выделяется из рвотного ореха, я не могу его быстро растворить в воде или алкоголе. Нужна горячая вода, и я наливаю нашему разбушевавшемуся черному герою чашку кофе. " Мбежане за его храбрость нужно много, много сладкого" – говорю я размешивая стрихнин, в чашке вместо сахара.

Белые кристаллики порошка стрихнина легко растворяются в горячей воде, а горький вкус кофе замаскирует горечь яда. Мбежане хватает чашку обеими руками и сразу выпивает ее. Спустя полминуты его начинают бить судороги, голова запрокидывается назад, дышать ему становится сначала трудно а потом и совсем невозможно, еще несколько секунд и его тело застывает. Врач констатировал бы смерть. Но врача здесь нет – и поутру я оттаскиваю тело Носорога на одеяле к нашей яме и бросаю его туда, засыпая землей. Прощай Мбежане – береги нашу с тобой тайну. А я же поспешу на юг, через два дня уже наступит декабрь, а у меня еще масса не начатых дел. Давай шагай Серый, шевели своими копытами нас с тобой и Юнгой ждут великие дела.

Глава 24

И вновь ставшее уже привычным четырехнедельное путешествие по бушу, опять африканская природа – как же она мне уже надоело – когда же я осяду в своем городе, который мне еще предстоит построить, да еще и не один. Но день за днем я уходил все дальше на юг, и вот снова здравствуй БлумФонтейн. Особых приключений по дороге уже не было за исключением переправы через Вааль, через которую мне пришлось тащить Серого, который опять упрямился. Слава богу, что река еще более обмелела, так что переправа прошла хотя и с мучениями, но вполне успешно. А то я уже собирался оставить это серое и длинноухое блюдо для гиен – на том берегу. Как бы то ни было, но в аккурат после западного Рождества я вернулся в город и расположился в знакомой гостинице к радости ее хозяина Яна. На следующий день я наносил визиты сперва к Питу, а затем разменяв пару соверенов и к заждавшемуся меня ростовщику Градскому. Его еврейская душа не очень была рада видеть меня живым и здоровым и тем более с деньгами и золотыми слитками. Наконец после долгих расчетов и торгов, он выдал мне мои часы и обменял мой остаток золота на фунты стерлингов. Денег у меня оказалось опять в обрез -27 фунтов с мелочью. Но и на эти деньги сейчас я могу купить ферму и кое-какой скот – что бы честно трудиться. Но трудиться мы всегда успеем, так что нужно торопиться – алмазы откроют уже в новом 1866 году. Оставив у Пита деньги моих злополучных носильщиков, для передачи их семьям, их смерть я объяснил нападением бушменов на наш лагерь, я опять стал готовиться в путь теперь уже на запад страны.

И снова те же самые заботы – пополнить боеприпасы, набрать мелкого товара для мелочной торговли с черными для прикрытия, а так же бумаги, пороха и свинца для уважаемых бурских фермеров. С неграми слугами я решил пока больше не связываться, лучше возьму себе еще одного мула – на западе вроде нет местностей пораженных сонной болезнью и мух "цц". Один фунт стоили боеприпасы, полтора фунта мул, далее я приобрел алкоголь, лекарства, еды, товаров на 10 фунтов, и у меня оставалось в поясе еще 7 золотых монет, плюс в кошельке серебра еще почти на 4 фунта. Расплатившись с хозяином гостинице Яном и подарив золотой соверен Питу, за все его хлопоты, я опять был готов двинуться в дорогу. Операция внедрения прошла успешно – теперь за дело, Юнга, забирайся, маленький проказник, ко мне на плечо и двигаемся в путь.

И вновь разгар жаркого сезона, зной и не скончаемая дорога. Теперь работы у меня прибавилось, нужно было следить за своими ушастыми и четвероногими вонючими друзьями. Что бы они не съели какой-нибудь ядовитой травы или не потеряли подковы, не сбили ноги, не растерли спину, были всегда сытыми и имели всегда вдоволь воды.

Наверное если бы меня привлекала карьера скотника, то я бы уже давно занимался этим делом. Когда уже наконец этот период безденежья закончится и я разбогатею и свалю всю противную работу на слуг, а я буду заниматься только интеллектуальным трудом? К счастью теперь я в качестве мелкого торговца совершал свой тур по бурским фермам, поэтому мой путь пролегал по обеспеченным водой и населенным местам – сперва вдоль притока Вааля речки Рид, потом вдоль самой "Серой реки" а затем и далее, вдоль уже Оранжевой реки – конечной цели моего путешествия. Поэтому это путешествие совсем не походило на предыдущее. Мне нужно было много и много общаться с фермерами и ненавязчиво собирать информацию. Так что на этот раз я проводил под открытым небом меньше половины своих ночевок, а по большей части гостил на бурских фермах пользуясь гостеприимством их хозяев.

Ну что Вам сказать общаться мне с ними было очень и очень трудно – меня считали чужаком, не буром, а таких здесь никто особенно не любил. Эти фермеры были очень набожны, даже слишком, на мой свежий взгляд они напоминали мне каких-то упертых сектантов, также они глубоко невежественны, тупы, упрямы, нетерпимы, грязны и нечистоплотны, но при этом по своему гостеприимны, честны во взаимоотношениях со мной как и со всяким белым, но жестоки по отношению к своим чёрным слугам…И им было при этом совершенно всё равно, что творится вокруг в остальном мире.

Как там говорил Марк Твен о бурах: "… бур, белый дикарь. Он грязен, живёт в хлеву, ленив, поклоняется фетишу; кроме того, он мрачен, неприветлив и важен и усердно готовится, чтобы попасть в рай, – вероятно, понимая, что в ад его не допустят". Но мне эти люди (буры) были очень нужны и я старался сделаться для них своим парнем, я был весел, и находясь в гостях постоянно шутил с хозяевами, рассказывая им древние анекдоты.

К примеру: "приходит маленькая фермерская девочка к торговцу в лавку и просит продать ей бочонок крепкого бренди, а торговец ей говорит девочка а тебе бочонок не слишком большой будет? А девочка ему в ответ – И я так же думаю, наверное сейчас половину мне придется сразу выпить".

Нужно сказать что местный бурский юмор был мне почти совсем не понятен – это было нечто промежуточное между тонким английским юмором – когда всем непонятно, где же здесь нужно наконец смеяться. К примеру, Дворецкий объявляет наводнение – "Темза, сэр!" и скандинавским – когда змеятся нужно везде и всюду после каждого слова: "много корова дает молока? А корова говорит: много.."

Рассказывая подобные шутки местные загорелые и краснощекие бурские фермеры начинали хохотать уже в начале и уже буквально захлебывались смехом после пары слов. "Ха-ха-ха – ты понял корова ему говорит? ха-ха-ха". Я тоже звонко смеялся, но внутри недоумевал, что же тут такого смешного. В общем, шутки здесь были крайне примитивные, и я со своими анекдотами быстро стал всеобщим записным весельчаком. На каждой ферме я замечал, что из за продолжающейся войны с басутами, на фермах ощущалась нехватка молодых мужчин, которые проводили свои бесконечные рейды и набеги в поисках все новых чернокожих слуг.

Зато здесь наконец были женщины, иногда довольно молодые женщины. Я же уже более четырех месяцев был лишен женской ласки, и поэтому мне было крайне тяжело было сдерживать свои порывы плоти. Но приходилось еще и еще раз терпеть, еще было не мое время. Начну с того, что лишних и свободных женщин здесь просто не было. Старшее поколение бежало более тридцати лет назад из Капской колонии в неизвестность зачастую без женщин, и если бурские мужчины проигрывали битву чернокожим, вдов не оставалось, негры в случае победы просто вырезали белых женщин и детей. Среднее поколение покинувшее колонию еще малолетними детьми, уже то же разменяло как минимум свой четвертый десяток, а многочисленным детям, которых буры заводили после обретения независимости двенадцать лет назад нужно было еще подрасти, хотя бы несколько лет.

Впрочем, я заметил, что много белокурых девочек должны были через 4–5 лет превратиться в настоящих красавиц. Но сколько мне будет тогда лет самому? К тому же я не член лютеранской церкви, да и буры здесь все сговариваются о браках своих детей буквально с малолетства. Так что мне здесь ничего не светит, даже редкие вдовы сразу вступают во второй брак что бы вести хозяйство и могу спорить что кандидат на замену у них готовиться уже при жизни мужа. И хотя я так продолжал себя уговаривать, но мои голодные глаза украдкой рассматривали пленительные изгибы бурских женщин. Не знаю, откуда сложилось мнение, что русские женщины намного красивее иностранок, так как у тех постоянно инквизиция сжигала красивых в качестве ведьм. Природа всегда найдет себе обходной путь. И здесь на лоне природы, на свежем воздухе, где рацион питания почти полностью состоит из экологически чистых продуктов в основном мяса и молока, бурские девушки в молодости расцветали словно экзотические цветы пересаженные в другую почву.

Чтобы вы имели представление скажу, что белокурая южноафриканская киноактриса Шарли Терон, представляет собой характерный тип бурской женской красоты. Ладно скоро я разбогатею и буду весьма конкурентоспособен в качестве местного жениха, а я собираюсь быть крайне просто до ужаса богатым, самым завидным женихом на юге Африке. Этаких будущий Сесил Родс, но только этот англичанин был воинствующим гомосексуалистом, и увольнял любого из сотрудников своих многочисленных предприятий, а он брал на работу только мужчин, если узнавал, что работник имел наглость жениться. Кстати, изъяв алмазы, я планирую скорую поездку в Европу для их продажи, и уже там я буду очень богат, а с женщинами там проблем нет, как и с их количеством. А впрочем, снова мимо, мне крайне необходимо сродница с бурами через брак, так что нужно еще терпеть и терпеть. В таком состоянии я стал засматриваться даже на негритянок. Местные черные служанки еще не совсем привыкли к навязываемой им одежде, и у них были такие соблазнительные для меня арбузные груди и здоровенные задницы. Черные, но то же женщины, а так как по пути я всегда старался расспросить белых мальчишек и чернокожих о красивых камешках которые я собираю и меняю на деньги или другие вещи то я охотно поначалу общался с ними.

Для затравки разговора я спросил чернокожую красавицу на одной из первых ферм, из какого она племени: "Финго! – сказала она, – мозамбик, – закричала потом, – готтентот!"

После чего начала громко хохотать, видно она решила, что это классная шутка. Не раз случалось мне потом слышать, этот наглый хохот черных женщин. Если пройдете мимо – ничего; но спросите черную красавицу о чем-нибудь, например, о ее имени или о дороге, она соврет, и вслед за ответом раздастся хохот ее и подруг, если они тут есть. "Бичуан! Кафр!" – продолжала кричать наглая баба. В самом деле баба. Одета, точь в точь как наши деревенские бабы: на голове платок, около поясницы что-то вроде юбки, как у сарафана, и сверху рубашка; и иногда платок на шее, иногда нет. Я внимательно посмотрел на ее лицо – толстые губы, выдавшиеся челюсти и подбородок, глаза как смоль, с желтым белком, и ряд белейших зубов. Улыбка на черном лице имела что-то страшное и злое.

Спасибо, но не надо – мне все понятно. Но мне все равно нужно было тесно общаться с местными неграми, только теперь я предпочитал беседовать с мужчинами. Я не чурался под предлогам того что мне крайне интересна местная жизнь – посещать пляски, праздники и балы чернокожих фермерских слуг. Там я под звуки местных барабанов, дудок и каких то еще инструментов смотрел на неистовые пляски чернокожих. Наблюдая их черные тела и гримасы пьяных танцоров, я тем временем угощался местным кислым пивом из сорго и угощал сам авторитетных негров своим заветным бренди и вел завлекательные неспешные разговоры о том, что мол я люблю собирать красивые камешки и охотно их покупаю.

За хороший камешек умный черный может получить денег на которые он сможет купить козу, или же получить кусок материи или латунной или медной проволоки для колец, серег, или даже браслетов. Поднабравшиеся негры, показывали мне свои находки, они подбирали все блестящие, красивые и необычно окрашенные камешки – агаты и кварц, полевой шпат и горный хрусталь, яшму и цирконий. Я конечно же не геолог но знал две вещи: первое – алмаз отталкивает воду, так же как гусиные перья, поэтому если его полить из фляги то он останется сухим, и второе алмаз режет стекло, и потому я царапал камешком стеклянный флакончик, который я носил в кармане для этих целей. Пару раз мне попались, и маленькие алмазики, и я выкупил их у хозяев за пару шиллингов каждый (1/10 фунта) .

Остальное меня не интересовало, и я говорил что такого добра и у меня самого завались, но я обещал на обратном пути все равно посмотреть что нового удастся им мне показать. С детьми все было гораздо труднее – здесь бурский мальчишка уже в 12 лет имеет свое ружье и занимается или охотой или работой на ферме ухаживая со скотом. Забавно было посмотреть, как такой вот мальчишка уже пытается лечить скот и увлеченно рассказывал мне какие лекарства существуют от коровьих болезней. Завелись черви – намазать рану дегтем, пока личинки не высыплются, как рис. Глаза больны – промыть их лекарственным настоем из трав. Сибирская язва – пуля и костер для туши. Но я все равно терпеливо слушал подобную муть, по ходу сворачивая разговор на интересующую меня тему. Но пока что все было мимо.