Текст книги "Красная рука"

Автор книги: Александр Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 15

К удивлению Саммерса популярная среди большого числа жителей города радиостанция располагалась на верхнем этаже обычного жилого дома. Он походил некоторое время около дома, стараясь заметить какие-нибудь признаки радиостанции. Однако ничего, кроме надписи около дверей подъезда не нашел.

Саммерс поднялся на лифте на верхний этаж. Дальше заблудиться было невозможно. На всем этаже имелась только одна железная дверь, на которой красовалась табличка с надписью красивым шрифтом: «Радиостанция «Звезда Калифорнии». Лейтенант нажал кнопку звонка.

Из переговорного устройства раздался грубый мужской голос:

– Что вам нужно, сэр?

Саммерс заметил над дверью видеокамеру наружного наблюдения, поднес к ней развернутый жетон и громко сказал:

– Криминальная полиция, открывайте дверь.

Дверь сразу же открылась, на пороге появился очень высокий и мощный охранник. Одет он был в камуфляжную форму серого цвета, похожую на форму отрядов спецназа, его челюсти безостановочно двигались, охранник что-то жевал.

Саммерс вновь показал жетон и представился:

– Лейтенант Саммерс, криминальная полиция. Мне необходимо поговорить с руководством радиостанции.

Охранник, отступая в сторону и жестом указывая дорогу, сказал:

– Проходите, сэр. Вам прямо по коридору, я покажу куда идти.

Полицейский пошел вперед по длинному коридору, охранник, словно громадная серая глыба, следовал за ним. Саммерс с интересом разглядывал интерьер коридора. На стенах практически сплошной чередой были наклеены пестрые плакаты с изображением артистов, в основном рок-музыкантов. Иногда по коридору пробегали читающие на ходу работники радиостанции. В конце коридора располагалась радиостудия, над дверью которой светилась надпись: «Не входить! Идет передача».

– Сэр, вам направо, – раздался откуда-то сзади и сверху голос охранника.

Охранник открыл дверь в кабинет руководителя радиостанции и громко произнес:

– Мистер, Малкинс, к вам из полиции.

Саммерс зашел в кабинет и остановился, пораженный чудовищной неразберихой. Кабинет был завален ворохами бумаг, магнитофонных кассет и разнообразных коробок. Саммерс искал глазами хозяина кабинета и не находил его. Наконец, он заметил письменный стол, так же заваленный бумагами, и сидевшего за ним человека. Человек закончил писать и, осторожно ступая, чтобы не наступить на разбросанные на полу бумаги, вышел навстречу полицейскому и представился:

– Давид Малкинс, владелец и директор радиостанции «Звезда Калифорнии». Что вас интересует?

Перед Саммерсом стоял невысокий человек, весьма экзотического вида. Стильная одежда немыслимых цветовых сочетаний от лучших производителей, непомерно большие для узкого лица очки, из-под которых выглядывали большие серые глаза. Но, главное, волосы. Длинные, они торчали во все стороны, словно были сильно наэлектризованы. В целом, человек был похож на рассерженного дикобраза, потревоженного кем-то в своей норке.

Саммерсу пришлось приложить немало усилий, чтобы не рассмеяться. По его мнению, человеку с такой внешностью следовало работать клоуном в цирке, и успех ему был бы гарантирован. Вообще, Саммерс давно не мог найти для себя ответа на, казалось бы, простой вопрос: «Почему большинство людей, связанных тем или иным образом с миром искусства, с миром прекрасного, не смогли сделать прекрасным свой быт и, чаще всего, имели весьма оригинальную внешность?» Саммерс знал это не понаслышке. Ему по роду своей деятельности часто приходилось бывать в домах «людей искусства».

Странная ситуация, ведь эти люди с малого возраста воспитывались на возвышенных идеалах. Они всю свою жизнь сталкивались с прекрасными образами, созданными лучшими представителями человечества. Казалось бы, такие люди должны были впитать в себя с детства чувство прекрасного. Но на деле все выглядело иначе. Особенно странно, по мнению Саммерса, выглядела ситуация, когда некоторые из них пытались учить людей ценить прекрасное. Саммерс живо представил себе подобную ситуацию. На экране телевизора выступает очередной деятель искусства. Чаще всего вызывающе одетые, а иногда просто небритые, они рассуждали о достоинствах и недостатках каких-либо произведений искусства, делились со зрителями своими взглядами на жизнь. Возможно, таким образом, эти люди пытались выделиться из толпы. Этого Саммерс никак не мог понять.

Однако сейчас он занимался расследованием ужасного преступления, и у него не было времени на подобные рассуждения. Саммерс показал жетон и представился:

– Лейтенант Саммерс, криминальная полиция. Мне необходимо поговорить с руководством радиостанции.

– Что именно вас интересует?

– Мы сейчас расследуем серьезное преступление. В момент преступления перед пострадавшим находился радиоприемник, настроенный на волну вашей радиостанции. Так как преступление очень запутанное, следствие пытается всесторонне изучить его обстоятельства. Мы не исключаем, что ваша передача каким-то образом могла повлиять на пострадавшего человека. Поэтому, я хотел выяснить у вас два момента. Во-первых, велась ли магнитофонная запись радиопередач сегодня ночью с половины второго до двух часов десяти минут. Во-вторых, имеются ли возможности как-то исказить радиосигнал и внести в него дополнительную, или скрытую информацию.

– Лейтенант, мы понимает важность и сложность работы полиции, поэтому всегда охотно сотрудничаем с вами, – ответил Давид Малкинс. Лицо его приняло серьезное выражение, от раздраженности не осталось и следа. – Правда, чаще приходится общаться с полицией нравов. Мы ведь работаем в прямом эфире. А это, как вы понимаете, накладывает определенные обязательства. Особенностью нашей работы является постоянный диалог со слушателями, возможность простому человеку высказать в нашем эфире свое мнение по любому вопросу. На наш взгляд, это неотъемлемый атрибут демократии.

– Согласен с вами, – кивнул Саммерс.

– Поэтому на первый ваш вопрос мне ответить легко, – продолжил Давид Малкинс. – Запись велась и ведется постоянно, каждую секунду работы в эфире. Ведь любой человек в нашем эфире может допустить неосторожное высказывание в чей-то адрес, или одобрительно отозваться о приеме наркотиков, или что-то в этом роде. Некоторые даже специально делают провокационные заявления. Поэтому возникают конфликты, и чтобы защитить себя, мы постоянно записываем передачи… А вот на второй ваш вопрос ответить затрудняюсь, – я не очень хорошо разбираюсь в технических вопросах. Предлагаю пройти в технический отдел. Там знающие люди все объяснят.

Саммерс вместе с владельцем радиостанции прошли в технический отдел. Небольшая комната отдела была заставлена всевозможной электронной аппаратурой. На агрегатах в такт звучащей музыке мигали разноцветные огоньки и двигались стрелки индикаторов. Посреди, на большом столе, стоял большой магнитофон с вращающимися катушками. Перед ним сидел молодой человек в наушниках, его ботинки на толстой подошве отстукивали чечетку в такт со звучащей музыкой. Саммерс, усмехнувшись про себя, обратил внимание на неопрятную одежду звукооператора. «Все они тут одним миром мазаны, – успел подумать он, – все, кроме, пожалуй, охранника. Тот просто молодец».

Малкинс дотронулся до плеча оператора. Он снял наушники и удивленно посмотрел на своего шефа и на Саммерса. По его глазам было видно, что он продолжает жить музыкой, и находится в «образе». Владелец радиостанции представил полицейского. На лице звукооператора появилось выражение крайнего удивления.

– Мистеру Саммерсу нужны записи передач сегодняшней ночи, – распорядился Давид Малкинс.

Звукооператор поднялся и достал из металлического шкафа нужную кассету.

– Мистер Саммерс, вам приготовить копию кассеты? – спросил владелец радиостанции.

– Нет, мне нужна именно эта кассета, – ответил полицейский, подумав, что при перезаписи может быть утрачена часть сигнала.

– Мистер Саммерс, надеюсь, вы понимаете, что нам самим эта кассета очень…

– Да, обещаю вернуть сразу после анализа ее содержания, – ответил лейтенант. – А как насчет второго вопроса?

– Рой, – обратился владелец радиостанции к звукооператору, – можно ли к сигналу, поступающему из студии, добавить другой, посторонний сигнал.

– Без проблем, – бодро ответил звукооператор.

– Каким образом? – насторожился Саммерс.

– Элементарно, с помощью вот этого микшера, – ответил звукооператор, показав на устройство, напоминавшее стол с многочисленными кнопочками, ручками, лампочками…

– Что такое микшер, и что он делает? – спросил Саммерс.

– Микшер – обозначает смеситель, – начал объяснять звукооператор. – Он предназначен для смешивания любых электрических сигналов. С микрофона, магнитофона, или с любого другого устройства. Вот этими ручками можно устанавливать уровень любого сигнала, иначе говоря, устанавливать громкость звучания. Вот, собственно говоря, и все.

– Значит, так легко можно вносить изменения в наши передачи? – Растерянно спросил владелец радиостанции. – Что же мы тогда записываем на магнитофон?

– Нет, мистер Малкинс, – усмехнулся Рой, – после микшера сигнал со всеми подключениями поступает на магнитофон, а затем на усилитель и в эфир.

– Понятно, – удовлетворенно констатировал Саммерс. – Значит, если было дополнительное подключение, то оно должно быть зафиксировано на магнитофонной ленте? Я правильно вас понял?

– Да, именно так.

– А возможно ли подключение после магнитофона? – поинтересовался Саммерс. – Например, сразу к усилителю, или сразу к антенне.

– А зачем? – растерянно спросил звукооператор.

– Просто так, в порядке предположения.

– Можно, только это очень сложно. К чему такие сложности? Ведь, можно значительно проще…

– Мне необходимо убедиться, что не было дополнительных подключений, – сказал лейтенант. – Где этот ваш усилитель?

– В отдельном помещении.

– Необходимо туда попасть и все проверить, – заключил Саммерс.

Помещение, где располагались усилители – основной и резервный, было закрыто массивной дверью, ключ от которой находился в сейфе у владельца радиостанции. Осмотр усилителей и подходящих к ним проводам не выявил ничего необычного, да и задерживаться около них было опасным для здоровья. Затем Саммерс вместе со звукооператором поднялись на крышу, к антенне радиостанции. На крыше тоже не удалось обнаружить ничего подозрительного.

В завершение своего визита Саммерс выяснил имена ведущего радиопередачу, звукооператора и охранника, работавших прошлой ночью. Предупредил Давида Малкинса и Роя о необходимости сохранения в тайне целей его визита и, захватив с собой кассету с пленкой, поехал назад в отделение полиции.

Как только полицейский вышел, Рой спросил своего шефа:

– Мистер Малкинс, не знаете, что случилось? Почему он спрашивал о такой ерунде?

– Ничего не знаю, но раз приезжал сам лейтенант криминальной полиции, дело не такое простое. Ладно, иди работай и держи язык за зубами.

По дороге в отделение Саммерс попытался проанализировать обстановку. Настроение у него было приподнятым. Еще бы! Его предположение о возможности оказать влияние на психику охранника банка через радиоприемник получало некоторое подтверждение. Сейчас следовало отдать пленку с записями в отдел технической экспертизы, и если на ней будут обнаружены посторонние сигналы, способные оказать какое-либо влияние на психику человека, то дальнейшее расследование представлялось Саммерсу не слишком сложным. Он сумеет разобраться с оператором и ведущим той злополучной передачи и получит в свои руки ниточку, которая приведет к настоящему преступнику.

Более того, Саммерс стал подумывать о целесообразности подготовки инструкции, запрещающей охранникам важных объектов пользоваться во время дежурства радиоприемниками и телевизором. Если преступники овладели подобными способами влиять на охрану, значит в опасности огромное количество банков, хранилищ, магазинов…

Вернувшись в отделение, Саммерс сразу направился в отдел технической экспертизы. Там его ожидало приятное известие. Для него была подготовлена видеокассета с наиболее важными моментами ограбления банка и самоубийства охранника. Кроме того, для него были распечатаны фотографии, на которых было отчетливо видно лицо охранника. Саммерс отдал пленки для анализа и с интересом принялся рассматривать снимки. На фотографиях было отчетливо видно, что охранник с кем-то разговаривал. Данное обстоятельство Саммерса сильно удивило и озадачило.

Лейтенант провел в своем кабинете весь остаток дня, он все еще надеялся, что на магнитофонной пленке будут найдены посторонние сигналы. Однако ничего не было обнаружено. Саммерс попросил работников технического отдела продолжить изучение пленки на следующий день.

Однако на следующее утро к ним в отделение нагрянули сотрудники ФБР. Состоялась передача дела об ограблении банка и самоубийстве охранника в их ведение. Были изъяты и все вещественные доказательства. Все, кроме кассеты с записью радиопередачи. Данное обстоятельство очень обрадовало Саммерса, и он решил досконально разобраться с ней. Однако капитан Харрисон вызвал его и заявил, что раз дело передано ФБР, то Саммерсу следует подключаться к другим делам. Саммерс заявил, что сильно устал в последнее время и попросил два дня отдыха. Получив согласие своего начальника, он направился в отдел технической экспертизы, и пробыл там до конца рабочего дня. Он уже не мыслил своей жизни без расследования этого дела.

Глава 16

Руководство компании «Синима текнолоджи», тем временем временем, заканчивало подготовку для участия в конкурсе на поставку кинопроекционной аппаратуры для стран центральной Африки. Подготовкой необходимых для участия в конкурсе документов и демонстрационных кинопроекторов были охвачены практически все сотрудники компании. Гарри Галлахер проводил частые совещания, на которых решались оперативные вопросы.

Постепенно нервное напряжение все больше охватывало руководство компании. Их состояние можно было сравнить с состоянием спортсмена перед ответственным соревнованием. С одной стороны, спортсмен испытывает необходимость реализовать в соревнованиях накопленный за многие месяцы напряженных тренировок потенциал, а с другой стороны, спортсмена охватывает волнение, и даже страх, перед необходимостью соревноваться с сильными соперниками.

Неожиданно Гарри Галлахер созвал новое совещание. Выглядел он озабоченным и раздраженным. Не присаживаясь, он обратился к присутствующим:

– Господа! По совершенно непонятным мне причинам, сроки представления документов для участия в конкурсе изменены. Уже завтра Абрахамсон должен вылететь в Браззавиль со всеми необходимыми документами и демонстрационными аппаратами. Но весь ужас состоит в другом. Изменен формат представляемых к конкурсу документов. Думаю, что это происки конкурентов. Коррупция в африканских странах достигла фантастических масштабов. Так что, придется учитывать и этого «конкурента».

Слова Галлахера поразили всех присутствующих. Было видно, как он сильно волнуется, и это волнение передалось остальным. И было от чего волноваться! Финансовое положение компании было неустойчивым. Рынки сбыта сужались каждый год. Поэтому единственной возможностью выжить для компании являлась победа в конкурсе на поставку аппаратуры в африканские страны. Однако конкуренция в конкурсе ожидалась жестокая. Все известные производители кинопроекторов решили в нем участвовать. В случае неудачи реальным становилось банкротство компании, потеря работы и масса других неприятностей, о которых даже думать было страшно. Возникло ощущение, что воздух в зале вдруг стал наэлектризованным.

– Чарльз, как у вас дела? – спросил Галлахер у руководителя отдела маркетинга.

– У меня все нормально, – спокойно ответил Абрахамсон. – Как говорится: «Пакуем чемоданы». Хотя Я могу вылететь и сегодня.

– Нет, сегодня не надо, – раздраженно сказал Галлахер. – Надо завтра, но уже с готовыми документами… Значит, так! Назначаю ответственными за подготовку новых документов Уинстона Джексона и Джейка Макгрегори. Документы должны быть готовыми завтра утром. Любой ценой! Повторяю – любой. Остальным находиться на своих местах, при необходимости подключаться к работе с документами. На этом все! Приступаем к работе.

Уинстон Джексон и Джейк Макгрегори остались в кабинете Галлахера для того, чтобы познакомиться с новыми правилами оформления документов. Затем они отправились к Джексону, в финансовый отдел, и взялись кропотливо переделывать уже готовые документы.

Взволнованная Джулия сидела на своем месте, боясь отлучиться даже на минуту. Ситуация действительно очень серьезная. Женская интуиция подсказывала ей, пожалуй, единственно правильное в сложившейся обстановке поведение. Помочь по большому счету она не могла, поэтому главное для нее было никому не мешать и быть готовой в любую минуту оказать посильную помощь.

Время шло, ей никто не звонил. В такой ситуации большинство секретарш, скорее всего, просто блаженствовали бы. Можно было спокойно заняться своими делами – посмотреть журналы мод, позвонить подругам, или, в крайнем случае, заняться своим маникюром. Джулия была совершенно другим человеком. Она очень переживала за положение дел в компании, и ей было даже немного обидно за свою неспособность помочь делу. Напряжение не спадало, Джулия просто не знала, что делать. И Джейк не звонил. Джулия понимала, что он напряженно работает, и все же, мог бы хотя бы разок позвонить.

Так она в полной растерянности просидела на своем месте до конца работы. Позвонил Галлахер и сказал, что она может идти домой. Джулия ушла, но тревога в ее душе осталась.

Самым спокойным в сложившейся ситуации был Чарльз Абрахамсон. Он прекрасно понимал, что сегодня от него мало что зависело, и основные проблемы у него начнутся с завтрашнего дня. Поэтому он занялся привычным для себя делом. Вернулся в кабинет, достал из небольшого сейфа, встроенного в письменный стол, эротические журналы, и стал наслаждаться созерцанием прекрасных женских тел. Сколько он просмотрел таких изданий за свою жизнь? Сосчитать не смог бы никто. Один только вид подобного журнала мог ввести в транс многих мужчин. Чаще всего они и смотрят их для возбуждения или, если можно так выразиться, для храбрости перед встречами с женщинами. Многих, но только не Абрахамсона. Он приходил в возбуждение только при контакте с живой плотью. А вот просмотры подобных изданий не возбуждали, а, наоборот, успокаивали, помогали отвлечься от жизненных проблем, и даже, более того, отгородиться от них своеобразной стеной. Рассматривание красивых женских тел помогало ему настроиться на благодушный, оптимистический лад. Помогало сохранить душевное равновесие практически после любых потрясений, являлось своеобразным способом психорегуляции. Возможно, подобная разрядка являлась одной из главных причин отличного здоровья Абрахамсона.

Для того, чтобы не быть уличенным, Абрахамсон в подобные моменты, держал в руках газету с биржевыми сводками курса акций различных компаний, а в газете был спрятан очередной эротический журнал. Он давно усвоил простую истину – если не хочешь быть уличенным в каких-либо неблаговидных поступках, не следует проявлять поспешность и суетливость при внезапном появлении других людей. Подобная поспешность будет обязательно замечена другими людьми и вызовет у них подозрительность и недоумение. Эта подозрительность в дальнейшем обязательно приведет к повышенному вниманию к твоей персоне и неизбежному разоблачению. Поэтому при неожиданном появлении посетителей Абрахамсон неторопливо сворачивал газету, а вместе с ней и журнал. Затем он весьма достоверно, даже с некоторым артистизмом, обозначал переход внимания делового человека, поглощенного биржевой игрой, с экономических высот на повседневную жизнь.

Однако сегодня его никто не беспокоил, и он с удовольствием рассматривал журналы. Жизнь для него опять вернулась в привычное русло. Пусть где-то бушуют страсти, но на душе у него все тихо и спокойно. Если завтра возникнут проблемы, тогда он и будет их решать. Через некоторое время позвонил Галлахер:

– Чарльз, как думаешь, может и мне стоит поехать вместе с тобой?

– Думаю, что не стоит, – ответил Абрахамсон, – со всеми членами отборочной комиссии я уже давно познакомился. Есть контакты и с членами правительств. Я внимательно изучил особенности их характеров, их интересы. То есть, провел маленькую разведку. В общем, нормальные люди и с ними можно будет договориться.

– Ты намекаешь на… неофициальные дела? – спросил Галлахер.

– В определенной степени, да.

– Будь осторожен, – тяжело вздохнул Галлахер, – не дай бог, узнают конкуренты – поднимется такая шумиха.

– Гарри, будь спокоен, до банальных взяток дело не дойдет. Все члены комиссии, и те, кто стоит за ними, в общем-то, состоятельные люди. Их дети учатся в престижных университетах Англии и Америки. Конечно, лишних денег не бывает, но, я надеюсь, найти иные подходы. Некоторые предварительные мероприятия я уже провел. Думаю, что все получится.

– Тогда удачи, тебе Чарльз!

– Спасибо! Удача нам нужна всем.

– Хорошо, до завтра, – окончил разговор Галлахер.

Герберт Уингли сразу после совещания вернулся в свой отдел. Трудно описать его душевное состояние в этот момент, с одной стороны тревога за результаты конкурса и судьбу компании, а с другой стороны, радость, что его обошла необходимость участвовать в срочной переделке документов. Уингли всегда тяжело переносил ситуацию, когда к его персоне было приковано повышенное внимание других людей, когда от его действий многое зависело, особенно в условиях дефицита времени. Он боялся брать на себя ответственность. В таких ситуациях Герберта охватывало сильное волнение, иногда он вообще терял способность качественно работать, и впадал в состояние, напоминающее столбняк, а на следующий день он чувствовал себя полностью разбитым, и ситуация еще больше усложнялась.

Значительно лучше Уингли чувствовал себя, когда ему удавалось работать тихо и незаметно для других. В такой обстановке мысли в его голове текли легко и непринужденно, и даже если что-то нужное долго не появлялось, Герберт особенно не огорчался. Он знал, что когда-нибудь решение обязательно появится. Как знать, если бы Галлахер не установил такого жесткого срока, может быть, и у него появился бы оригинальный проект демонстрации кинофильмов без экрана. Во всяком случае, именно он предложил Джейку объединить их идеи, и совместно использовать ионно-плазменный «экран» и лазер. Интересно, как Джейк доложил Галлахеру эту идею? Приписал ее только себе, или вспомнил о нем, об Уингли?

Вообще в последнее время Уингли относился к Джейку с некоторой неприязнью. Эта неприязнь была связана с тем, что Уингли просто завидовал Макгрегори. Завидовал его внешности, уверенной манере поведения, свойственной сильным мужчинам, и особенно тому, что именно его полюбила Джулия. Рядом с Джейком Уингли всегда чувствовал себя очень неуютно.

Сейчас Уингли в определенной степени даже торжествовал, что Джейку приходится трудиться в поте лица, что именно от него зависело благополучие компании. Сам же Уингли мог спокойно наблюдать за сложной обстановкой со стороны. Ему это нравилось.

Постепенно мысли Уингли устремились к Эвелин. Он с трудом досидел до конца работы и сразу же поехал в супермаркет. Встретившись с ней, Герберт, как обычно, начал разговаривать обо всем сразу, и в тоже время ни о чем конкретном. Похоже, Эвелин догадалась, что дело надо брать в свои руки, и сама предложила поужинать вместе. Нужно было только подождать до закрытия магазина. Герберт согласился ждать, но никак не мог найти, чем заняться до закрытия супермаркета. Он все пытался представить себе, как и что ему необходимо делать сегодня вечером. Возможно, ему следовало попытаться сегодня поцеловать Эвелин. Вот только, как ее подвести к этому?

Наконец, появилась Эвелин. Она показалась Герберту особенно привлекательной: ладная фигурка, высокая грудь, аппетитные ножки. Эвелин же в первую очередь отметила для себя, что Уингли ездит на роскошном автомобиле, и решила действовать более решительно.

Они ужинали в небольшом ресторанчике. Романтичная обстановка, загадочные взгляды и призывные вздохи Эвелин вызвали у Герберта подъем оптимизма. Затем Уингли отвез Эвелин домой, и она предложила подняться к ней. Они вместе вошли в ее маленькую квартирку. А дальше произошло то, что в миллионах вариантах происходило, и будет происходить между мужчиной и женщиной. Легкое вино, танец, постель…

Когда все закончилось, Эвелин быстро заснула. Герберт прижался к ней, и вспоминал произошедшее, поглаживая изящные изгибы ее тела. У него было странное чувство, будто все это произошло не с ним, а с кем-то другим. Сам же он только наблюдал за происходящим со стороны. А воспоминания были приятными. Черное белье Эвелин: полупрозрачное, дерзкое, возбуждающее. А то, что было под ним, оказалось еще более интересным.

Уингли любовался телом Эвелин, и с удовольствием сознавал, что оно теперь принадлежит ему. Он понимал: в его жизни произошло важное событие, неизбежны перемены, и он им не будет сопротивляться, – жизнь вела его в нужном направлении…