Текст книги "Джим Хокинс на острове с сокровищами (СИ)"
Автор книги: Александр Никатор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
Хокинс понял что с ним решили поступить самым бесчестным образом и если его довезут до поместий сквайра Трелони, будь то столица или провинциальный замок – он уже совершенно станет игрушкой в руках сквайра и доктора, о которой никто никогда и не вспомнит, если что.
Джим пополз на коленях, как смог в своём нынешнем связанном положении, к смеющемуся доктору Ливси и стал горестно причитать.
Очередной план был уже готов у подростка, но для этого следовало придумать как снять пута, именно это стало основной его нынешней проблемой.
– Что? – вопросил всё ещё сидящий на своём ящике, доктор, – что ты ко мне ползёшь, скотина?
Ливси быстро и коротко, пребольно ударил Джима своим полусапожком в грудь и пленник повалился на спину, вызвав очередной приступ хохота у своего мучителя.
Подросток вновь с большим трудом встал на колени, пираясь на пол и переборки лбом или плечами и продолжая слезливо просить – снова пополз к Ливси.
Вновь последовал удар и Хокинс упал на пол, заизвивался как червяк и после некоторых мучений, смог в который раз встать на колени.
– Доктор, заклинаю вас! – канючил Джим, подползая к хохочущему уже вовсю, от такого нового, прежде невиданного, развлечения, Ливси. – Давайте с вами объединимся!
– Что ты тут несёшь, убогий? – спросил доктор и в третий раз ударом ноги отбросил Джима на прежнюю позицию пресмыкающегося. – С тобой? Зачем?! Что ты можешь и кому нужен? Ах Джим, Джим – ты совершенно ополоумел со всеми этими приключениями на тропических островах…
– Доктор… – проговорил Хокинс, снова становясь на колени и неспешно приближаясь к Ливси. – Вы, если отравите сквайра и его егерей – получите всю их долю. Себе. Одному! Сами подумайте: если егеря и Трелони убьют Смоллетта, стоит ли вам быть в этой странной компании, заодно? А если матросы шхуны, опасаясь что и от них станут избавляться – накинутся на вас или бросятся наутёк, что бы сообщить таможенным чиновникам о преступлении?
– Дурак! – резко осадил голосом, говорившего подростка, Ливси, но перестал бить. Складывалось ощущение что с него уже сошёл хмель и сейчас он вполне адекватно смотрит на жизнь. – Дурак! Да если бы я имел достаточно яда, для этой операции – неужели ты думаешь что я не избавился бы от братца ещё там, на острове? Я вернулся бы в Англию с кучей денег, оплакивая любимого мною, упокоившегося на краю света, сквайра Трелони и… Став его единственным наследником! Не считать же всех его бастардов, за таковых!
Джим таращился во все глаза, начиная понимать о чём говорит доктор и удивляясь что ранее не замечал некоторой лживой и наигранной суетливости и угодливости Ливси, при присутствующем сквайре.
– Я давно бы упокоил старшего братца там, далеко от родины и её судейских и следователей, и прибыл домой владельцем поместья и солидной суммы денег, которой мне хватило бы до конца моих дней! Но… Но яды достать не так просто, по крайней мере те что использую я, а брать первые попавшиеся, что могут сразу же навести на след того кто их преподнёс жертве – глупость величайшая! Я ещё в Англии, перед нашим отъездом, часть потратил на твоего знакомца, Чёрного Пса, что бы тот не навёл наших местных полисменов на какие раздумья никому не нужные… Кроме него была ещё пара человек, отправленных мною на тот свет по просьбе их родственников, за малую толику от наследства покойных. Всё! Запасы что мы тащили в форт на вершине острова, частично были потеряны при штурме, когда пару ваших идиотских дробин пробили тонкую перегородку моего ларца и к величайшему сожалению, почти на три четверти опустошили содержимое флаконов с ядом! Оставшегося хватит на одну порцию – совершенно точно, но всё остальное тобой предложенное – сильно под вопросом. Так то!
– Сквайр! – тут же нашёлся Джим. – Вы станете вместо брата хозяином поместья с титулом и владельцем денег, и…
– А его егеря? Меня они считают за приживалку, не более того и если брат будет отравлен, не дай Боже – они сразу поймут кто это проделал. Ну не моряки же Смоллетта, честное слово! Тогда всё: пыточная казнь или избиение, и привод в суд! Зачем мне такой идиотский вариант? Нет! Я получу свою и… Твою, Джим, долю! Вот так вот! А когда братец снова отправится за оставшимися суммами, на этот проклятущий остров – лучше подготовлюсь к этому: постараюсь заранее смайстрячить у знакомых художников поддельное завещание, с печатями и подписью брата, на моё имя. Сговорюсь с судьями и с удовольствием буду сопровождать сквайра Трелони в новом плавании. Потом безвременная утрата, похороны прямо там, на острове, что бы если кто что и проверял – тело уже успело несколько протухнуть или, что ещё лучше, утопление его в море, с привязанными ядрами в ногах!
Подросток с отчаянием с каждой секуной понимал, что в данной игре он не может ничего бросить на чашу весов, что бы склонить доктора Ливси на свою сторону: у доктора уже был чёткий план и видимо всё будет идти к тому что он скоро окажется выполнен.
Сейчас Ливси получит свою и долю Джима, а самого пленника Хокинса – станут страшно пытать, в надежде получить указания на тайники оставшиеся на острове, которых Джим и сам не знал…
Капитана Смоллетта и скорее всего, всех оставшихся его людей – скоро перебьют, как только покажутся очертания Англии. Джима, в бочке и с кляпом во рту – свезут на берег и всё. Конец.
Оставался лишь запасной план, на который Джим особо не надеялся, но всё же разрабатывал и его, прежде, до разговора с Ливси: Джойс и прочие егеря что за ним следили, немного ослабляли верёвки на ночь, что бы не натирали руки и ноги юнги, и сейчас Хокинс думал каким манёвром постараться их ослабить и совершенно развязаться.
Прежде он в этом не видел никакого смысла: зачем сбегать в открытом море, неизвестно где, с корабля? Можно утонуть или быть найденным вернувшейся «Эспаньолой» и получить что пострашнее плена в каморке, и верёвок на руки и ноги.
Ранее Джим надеялся что его всё же скоро отпустят и он сможет напугать сквайра тем, что под пытками лишится рассудка или умрёт и тайна сокровищ – вместе с ним пропадёт навсегда.
Но сейчас, услышав рассуждения Ливси о своей судьбе и том, что загадочный маратхский пытошный мастер будет нанят специально для его допроса – Хокинс понял что никто его освобождать не станет и тем более делить с ним добычу.
Сбежать просто так, от угроз скорых пыток, что бы скитаться, боясь преследования сквайра и без пенса в кармане – было глупо и совершенно бессмысленно. Но в новых условиях следовало предпринять хоть что то, что бы спастись от возможных бесконечных мучений, что готовил подростку Трелони.
Джим не просто так постоянно вставал на колени и подползал к доктору: каждый раз, когда его ронял на пол, ударом ноги, Ливси – юнга дёргался как припадошный на полу и понемногу ослаблял свои верёвки, при этом будучи вне подозрений у своего мучителя.
Сейчас пленник чувствовал что может полностью освободить от пут хотя бы руки… Оставался лишь один вариант и Джим приступил к его исполнению: юнга, внезапным прыжком на коленях оказался вблизи с Ливси, буквально оторопевшему от такой прыти подростка и когда Джим неожиданно вытащил, парой рывков, свои связанные за спиной руки и схватил ими доктора, тот лишь пискнул и стал брыкаться, впрочем совершенно не опасно.
Пленник подтянулся поближе и заткнул левой рукой рот Ливси, после чего повалил того на пол весом собственного тела. Джим, к своему немалому удивлению, лишь сейчас понял что он несколько крупнее доктора и явно сильнее.
Все рассказы о том что доктор Ливси отменный силач и бретёр, видимо и вправду распускались самим Ливси или подкупленными, им же, людьми – как о том ранее говаривал подростку Том Редрут: «Доктор никогда не воевал, лишь хвастун и дурак! Но с помощью своих болящих клиентов и слухов, что он постоянно распространяет «о неких сражениях» и тому что отменно фехтует, чего никто у нас никогда не видывал – с ним опасаются связываться даже отчаянные головорезы контрабандисты!»
Без особого труда заткнув рот отчаянно начавшему брыкаться лекарю, Джим нащупал кинжал в ножнах на поясе своей жертвы и немного повозясь, достал его.
В темноте каморки, при прыжке Джима, фонарь повалился на бок и потух. Доктор попытался было перехватить руками кинжал, точнее руку юнги в которой клинок был, но промахнулся и первый же замах Хокинса завершился точным ударом.
Потом последовали ещё три коротких колющих удара кинжалом в левый бок уже опадающего Ливси.
Через минуту подросток отпустил свою замершую жертву на пол и осмотрелся, прислушиваясь к тому что происходило поблизости – всё было тихо.
На всякий случай Джим повторил то, что на острове показал ему старый егерь Том Редрут: он поднял голову Ливси и перерезал ему горло, как егерь поступил с Сильвером, ранее.
Убедившись что всё удалось и никто к его каморке не приближается, Джим снял, с помощью кинжала, путы с ног и разувшись, на одни носки, как ранее в рейде на «Морже» – стал осторожно красться по проходу.
Спешка и страх понемногу улетучивались и Хокинсу в голову пришла мысль, что неплохо бы, пока его никто его не ищет, потихоньку заполучить хоть чуток островной добычи и с нею, на шлюпке стоявшей на козлах с левого борта, отчалить с «Эспаньолы».
Забраться в каюту самого сквайра Трелони было опасно – там мог быть пост из егерей или сквайр, явно пивший более умело чем Ливси, уже протрезвел после их попойки и будучи отменным бойцом мог запросто прикончить из пистолета или палашом, забредшего к нему в каюту, сбежавшего из под ареста, Джима.
Тем более что сквайр хранил у себя самые ценные драгоценности, золотые монеты и слитки. Серебро и серебряные слитки были сложенны в каюте пороховой комнаты, на носу шхуны, в нескольких метрах от кубрика где отдыхали матросы и егеря.
Сейчас там спали лишь стрый Том Редрут и какой то усатый егерь, имя которого Джим позабыл.
Том отличался чутким слухом, но Хокинс посчитал что в то время как судно скрипело и щёлкало, слышались шаги людей на верхней палубе и разговоры вперемешку с кашлем, особо никто не станет внимательно прислушиваться к очередным новым скрипам и постукиваниям, когда он попытается с помощью кинжала выскоблить дерево у замка в двери, где хранились серебряные монеты и осторожно выломать его что бы пробраться в схрон серебра.
Прикрыв дверь каморки, с лежащем в луже собственной крови на полу, Ливси – Джим прокрался к помещению хранилища серебра и в полумраке вечера стал понемногу скоблить щепы из дерева вокруг замка, потом их вынимать и далее вновь понемногу скоблить.
За четверть часа его труд увенчался успехом и Хокинс, немного поднажав, смог наконец рывком открыть двери.
Пару раз, близко, на верхней палубе, проходили матросы и подросток опасался что скоро Джойс или кто из егерей отправятся к нему в каморку, но вспомнил что вечерний обход уже был и успокоился.
Наощупь взяв себе один кожаный мешок с монетами, тяжеленный, в котором, по словам ныне покойного Сильвера – было не менее десяти тысяч монет, Джим стал раздумывать над своими следующими действиями: где то надо было укрыться и дождавшись ночи, осторожно выйти на верхнюю палубу и убив вахтенных – забрать шлюпку и на ней удрать.
Но здесь вставал новый вопрос: не станут ли скоро искать пропавшего доктора, по приказу сквайра и наткнувшись на Джима – сможет ли он отбиться от егерей Трелони и матросов шхуны одним кинжалом?
Вариант ожидания ночи и шлюпкой в качестве спасения – уже не казался столь очевидным и Джиму пришло в голову следующее: зажечь фонарь и бросив его в сторону пороховой комнаты, броситься наутёк на верхнюю палубу, вопя как можно громче» Пожар возле пороха!!!».
Его не станут хватать и все побегут вниз, смотреть что да как, а он тем временем сиганёт вниз и…
– И? – сам у себя спросил Джим. – С монетами? Утону к чертям! Плыть без средства я не смогу, также как и быстро в одиночку снять шлюпку с козел и спустить её за борт. Так то…
После минутного размышления выход был найден: Джим подпаливает с помощью масла фонаря, точнее зажигает фонарь и свои сухие тряпки, что не жаль было и бросает в сторону двери пороховой комнаты, а сам, раз уже начинает смеркаться, сложив в бочонок из под солонины мешок с монетами и кинжал – выскакивает с кормового трапа, обратному тому что был возле комнаты хранилища пороха и бросается с бочонком в руках за борт. Далее гребёт как может.
При везении – вскоре должен был прозвучать взрыв и многое останется захороненным в водах Атлантического океана, при невезении – пожар на время отнимет всё внимание на шхуне и Джима, почти что ночью, быстро искать не станут, а за ночь он постарается куда уплыть прочь подальше, иначе ему в любом случае наступит конец: от индийского пыточного мастера, которым ему грозил покойный Ливси.
Немного масла было пролито на оторванные рукова курточки юнги. От украденного фонаря был зажжён небольшой костёр из щеп и рукавов у самой двери помещения.
Потом, имея два горевших фонаря и ещё щепы – Джим просто подошёл на цыпочках к двери пороховой комнаты и положил один фонарь и рукава прямо справа от неё, рядом с небольшим пламенем в проходе, что медленно разгоралось прилично при этом чадя дымом, потом отошёл на пару метров и когда Том Редрут недовольно бурча осведомился: какого чёрта тут постоянно ходят со светом, что то случилось? – Джим медленно размахнувшись бросил горящий второй фонарь в сторону созданного им сооружения из частей своей одежды и выломанных щеп.
Ждать, когда разгорится пламя по настоящему или смотреть не потух ли им разведённый огонь подросток не стал, опасаясь взрыва и того, что проснувшийся старый егерь сможет его перехватить и схватив подготовленный пустой бочонок из под солонины, куда он ранее положил кожаный мешок с серебряными монетами и кинжал – Хокинс выскочил на верхнюю палубу «Эспаньолы» и пробежав мимо удивлённых людей, что даже не двинулись на его неожиданное появление, перебросил бочонок за борт и сам вслед ему плюхнулся в воду.
– Человек за бортом! – раздалось сразу несколько голосов и Джим стал опасаться что матросы и егеря, не разобрав что случилось, вместо того что бы тушить пожар – бросятся на шлюпке его спасать и… и тогда судно рванёт! Но большая часть его врагов спасётся, и сможет его просто напросто прибить, например вёслами по голове! В лучшем случае…
Но тут, почти одновременно с первым криком, прозвучал и второй: «Пороховая комната! Задымление! К чёрту всё и бегом тушить! Там много дыма в проходе, пошевеливайтесь желудки!»
Через примерно семь минут – шхуна уже была на приличном расстоянии от Джима, крепко держащегося за пустой бочонок и подросток довольно выдохнул. Ветер крепчал и «Эспаньола» споро уносилась в ночную мглу. Пора было начинать думать как добраться до берега.
Если бы Ливси так не напугал Джима своей беседой по душам, юнга предпочёл совершить побег в виду берегов Англии, но обстоятельства заставили действовать и пришлось поторопиться. Теперь ему следовало как то выбираться из сложившейся ситуации.
До самого утра Джим просто грёб ногами или старался отдохнуть и набраться сил, но вёрткая бочка не давала ему к этому повода и вскоре Хокинс понял что банально выдохся.
Когда он увидел патрульный шлюп, как оказалось плавающий возле островов Гернси, вблизи французского побережья, то даже расплакался от счастья: Джим уже начинал жалеть о своём побеге и корил себя за его поспешность. Ему казалась вполне вероятной ситуация, что его вынесет в океан и он умрёт от голода или от усталости расцепит руки и просто утонет, без поддержки бочки на плаву.
Глава восемнадцатая: «Три встречи: патруль, пиратская капитанша и старый знакомый»
Джим был несказанно счастлив, когда патрульный бот принял его к себе и вымокшего до нитки и продрогшего подростка начали обыскивать – и тут же на месте допрашивать.
Руки Хокинса сильно затекли, за время «объятий» с бочонком. Сам он замёрз и так испугался своего возможного плавания на деревянной таре через океан, что на все обращённые к нему вопросы отвечал с тихой улыбкой сумасшедшего и радостью, словно человек чудом избегнувший величайшей опасности.
Отсутствие документов он быстро объяснил крушением корабля, на котором плыл. Когда его спросили название судна и место крушения, Джим, сообразив что крупное судно смогут искать по порту приписки или маршрутам его привычных навигаций, сообщил таможенникам что он плыл в сторону Англии из Сеуты, на скоростном малом баркасе «Оливер», какого то нетребовательного шотландского капитана. Команда состояла всего из четырех человек и самого Джима, которого, в качестве оплаты за проезд – взяли на борт юнгой.
Далее Джим слезливо описывал шторма и то, как он, что бы спастись – был вынужден держаться за бочку, когда оставшиеся моряки решили его выбросить за борт, что бы уменьшить вес внутри перегруженного и давшего течь баркаса и…
– Врёт! – уверенно заявил младший, из пары офицеров на шлюпе морской стражи. – В бочонке кожаный мешок с монетами, на глаз и вес не менее десяти тысяч испанских реалов, скорее даже больше на треть и кинжал, причём с запечёной кровью, значит недавно им кого пырнули… Кстати, там часть монет – это пиастры, восьмиреаловые. Врёт! Набор как у стандартного пирата, возвращающегося на родину после приключений в колониях…
Спасённый подросток тут же заткнулся и стал настороженно озираться. Люди, что его подобрали в воде, провели полный обыск Джима, потом деловито пересчитали деньги.
Оказалось, что в забранном на «Эспаньоле» кожаном мешке с серебром – насчитывалось десять тысяч триста двадцать один испанский реал и ешё двести одиннадцать, двадцати с лишним граммовых серебряных «тяжеловесов»-пиастров, находившихся по непонятной причине на самом верху в кожаном мешке.
Слово «пиастры» напомнило Хокинсу о Сильвере и его попугаев, оставшемся на острове после гибели своего хозяина.
– Кто он такой? – спросил старший в шлюпе, указывая тростью на сидевшего тише воды ниже травы Джима, своему помощнику.
– Нам какое дело? – искренне удивился младший офицер. – Может юнга, что обокрал какого из пиратов, что возвращались на пассажирском корабле со своей добычей назад, в Англию. Может кто из наших «пороховых обезьян», сейчас же европейские флотилии проводят рейды большими эскадрами против берберов, вот он и сбежал, с частью полученной у тех разбойников, добычи: смог где спрятать мешок и когда матросня перепилась, слинял прочь с судна! Случай конечно уникальный – такая добыча и у простого юнги, но всё же возможный.
– Верно! – согласился старший офицер. – Поступим так: деньги разделим между всеми нами – думаю это справедливо, после стольких лет службы на корону и отсутствия справедливого вознаграждения от правительства, за борьбу с пиратами в Ла-Манше и контрабандистами.
Все матросы шлюпа дружно согласились, а Джим внове испуганно заозирался по сторонам: побег с шхуны сквайра явно оказался не таким удачным, как он предполагал ранее.
– Далее. – продолжал таможенный чиновник. – Этого недоросля следует куда убрать прочь с глаз и лучше всего…
– Снова юнгой! – вмешался его помощник.
– На боевое судно? А он ничего лишнего там не сболтнёт, а то может проще в воду с грузом и проломленным черепом – и все дела?
– Нет же! Компания, Ост-Индская, что побогаче – имеет постоянную нужду в офицерах и моряках, а также юнгах на свои суда: к ним обычно идут те, кого признали «браком» остальные. Дальние земли колоний, болячки тамошние, пираты, восставшие туземцы, сквалыги негоцианты – возвращается назад один из десяти! Думаю к ним на корабль мы продадим этого «найдёныша», за пару фунтов. Пускай завезут его куда ближе к Гангу, а уж там – что хотят то и делают, их будет право! У нас сплошная выгода: ещё пара фунтов на выпивку и свидетель, что будет плавать где близ Мадагаскара, под присмотром контуженных на всю голову капитанов и мичманов Компании.
В тот же день шлюп с Джимом зашёл в Бристоль и пленника закрыли в ножные кандалы, что бы не сбежал.
Пока Хокинс с ужасом ожидал своей участи, при этом продумывая всё более фантастичные планы побега, мимо скамьи, где его удерживали кандалы, пробежал какой то мальчишка и хохоча рассказал своим товарищам, игравшим здесь же: что вернулась «Эспаньола» капитана Смоллетта, но ни одного матроса команды ни самого капитана – на шхуне нет!
– Сударь, что нанимал корабль и его люди, из сухопутчиков солдат, – говорил коверкая слова и тараторя мальчик, – сообщил что часть людей погибла в тропиках, от инфекций и нападения тамошних пиратов, а часть, раненные – скончались уже при подходе к Англии. Все люди Смоллетта и сам капитан, часть солдат господина, что тот нанимал – померли! Жуть как интересно куда они плыли!
– А как сюда добрались, раз лишь крысы с суши остались на борту? – с ленцой спросил ровесник Джима, с нескрываемым удивлением до этого таращившийся на колодника.
– Не знаю! Говорят что они не в сам порт вошли, а сперва куда на мель, сняв все паруса – осторожно наехали, для остановки и уже с неё, на шлюпках, попросили что бы их как спасли портовые службы.
Хокинс смеясь качал головой: ну сквайр – выдумщик… Молодец! Зря его земляки считали немного тупоголовым лентяем и болтуном – ничего подобного! Трелони умел принимать решения, в том числе и жёсткие, когда надо было идти до конца.
Видимо Джим не смог подпалить и тем более подорвать «Эспаньолу», иначе об этом также знали мальчишки в порту – такая благодарная темя для их обсуждений!
Доктора убил сам Джим, а вот Смоллетта и пару оставшихся его матросов – прикончили егеря сквайра Трелони, скорее всего уже в виду берегов Англии – решившие что делиться с ними добычей нет никакого смысла или же, заподозрив тех в умышленном убийстве Ливси и освобождении Джима, которому моряки дали скрыться лишь затем, что бы юнга далее их самих привёл к пиратским сокровищам на острове. Казнью матросов шхуны и её капитана, Трелони, не считая Джима – оставался единственным свидетелем событий на острове и знатоком о сокровищах что там оставались. Причём в отличие от Джима, у сквайра были огромные деньги, верные люди, связи и время – что бы подготовить новую экспедицию, с большим числом людей и поисковыми командами.
Сквайр мог решить уничтожить прежде всего свидетелей – и приказал своим людям устроить бойню на судне, решив избавиться от тех кто знал путь на остров с сокровищами и имея шхуну, как капитан Смоллетт – мог без него снарядить новую экспедицию, за остаткам монет и слитков что не достал Джим и егеря.
Пока Хокинс посмеиваясь, мысленно аплодировал Трелони – прибыли покупатели Джима и осмотрев бывшего юнгу «Саффолка», пришли к выводу что он годен для службы на компанейских судах.
Заплатили три фунта предприимчивому таможеннику и увели, сняв колодки но связав руки за спиной, Хокинса на свой корабль.
На сверке в каком припортовом грязном вонючем бараке оказалось, что Ост-Индская Компания набрала подобным образом себе уже около сотни новых моряков и юнг, и сейчас, быстроходной большой транспортной шхуной отправит их в Дагомею – знакомую неплохо, валявшемуся в трюме и прикованному цепью к кольцу в борту, Хокинсу.
В Дагомее, шхуна передаст людей по кораблям Компании что в них нуждались и уже каждый из них отправится куда далее: Мадагаскар, Бомбей, Макао – кому как повезёт.
Подросток почти всё время молчал. Говорить ему ни с кем не хотелось и со временем к нему перестали обращаться прочие, бывшие в трюме, пленники.
Плана побега всё не было и Хокинс с тоской думал что попав снова в дальние земли, уже не сможет, как ранее с «Саффолка», быстро сбежать.
Тогда подвернулся великолепный случай и то – чуть было не закончившийся рабством Джима в Сеуте, если бы не очевидное везение и сообразительность Джима.
Второго раза, что бы убежать от Компании из далёкого неведомого Макао и вернуться, огибая Африку – в Англию, может и не случится!
Пленников держали в цепях и давали лишь чуток провизии, что бы не околели пока не попадут на новое место службы.
Солдаты Компании были хорошо вооруженны и если и не имели винтовок егерей сквайра Трелони, то уж точно нужды в ружьях и пистолетах не испытывали.
Всюду прохаживались вооружённые патрули охраны из компанейцев, что кроме кораблей стерегли фактории и склады компании, почти что по всему миру.
Внезапно во время пути разыгралась буря и пленников в трюме несколько дней сильно кидало о борта к которым их приковали.
Кормили будущий низший персонал Компании раз в день и в последний раз их надзиратель сообщил, что суда эскадры из за шторма потеряли друг друга и в Дагомею они плывут пока что сами, пока не найдут прочие, рассеявшиеся в бурю, компанейские корабли.
Через примерно половину суток, точнее Джим в темноте трюма указать не мог, время тянулось излишне медленно, после знакового рассказа надзирателя за пленниками – началась какая то заваруха: корабль, что перевозил пленников-работников Компании в трюме и в цепях – дал один залп из своих орудий и его борта затряслись, часть людей стала жаловаться на свою горестную судьбу и говорить что судно ветхое, они опытные моряки и знают что говорят, и после пятка подобных залпов обязательно произойдёт течь, которую могут и не начать устранять и они все, кто находится в трюме, попросту утопнут…
Потом частая беспорядочная стрельба из ружей, еле слышная запертым в трюме людям и новый орудийный залп. Крики, звон стали и наконец – тишина.
Вскоре кто то отпер люк и осветил пленников факелом, потом прокричал: «Сообщи капитану! У нас тут рабы! Но не негры, Компания себе пополнение в Азию везла, сидят или лежат тут в трюме, видимо в цепях!»
– Хе-хе, – хмыкнул какой старик возле самого уха Джима. – Это видимо пираты нас захватили! Живём! Кто хочет – к ним присоединится: слыхивал, что они сейчас обратно на Карибы мигрируют, подальше от эскадр в Индийском океане, кто не захочет – высадят на берегу или помогут с ботом или ещё как. Так что, всё – наша каторга у торговцев окончена!
Люди стали перешёптываться и смеяться. Кто то кричал пиратам что бы скорее сбили цепи и кольца у бортов. Иные сговаривались скорее поступить на службу к новым хозяевам и мстить люто Компании.
Выбравшихся на верхнюю палубу пленников, жмурившихся от несильного Солнца в облаках, из за отвыкания от солнечного света – вскоре выстроили в ряд на верхней палубе и капитан пиратской шхуны начал рассматривать возможное пополнение, обсуждая что со своими людьми.
Точнее начала. К немалому удивлению Джима Хокинса, капитаном оказалась – женщина! Плотная, с плоской грудью и хорошо развитыми сильными руками, ширококостная, с длинными волосами и ярким платком на голове.
Пиратская капитанша вышагивала по палубе компанейского судна в мужской одежде, и с несколькими пистолетами на поясе. Вокруг неё толпою вились мужчины из её команды и постояно пересмеивались между собой.
Оказалось что пиратов – всего четверть сотни человек и они захватили данный свой приз на полуразвалившейся собственной шхуне» Знамение», что также стала их добычей где у Малабара, несколько месяцев назад.
Пиратская капитанша сразу предупредила бывших пленников – что все они плывут в Англию, так как надоело жить на чужбине и кто хочет, может к ним присоединиться – остальные пускай выбирают свой путь: или высадка на африканском берегу с оружием и провизией, или пересадка на «Затмение», так как компанейское судно, что явно было в лучшем состоянии чем пиратское, морские разбойники думали взять себе – для возвращения сперва в порты Северной Африки и продажи его там, кому из царей берберов, что бы с деньгами возвратиться уже на родину.
Никто особо с пиратами оставаться не захотел: полсотни бывших пленников попросились на африканский берег и решили обосноваться там. Остальные, за исключением десяти моряков, перешли на «Знамение» и решили плыть в Азию, что бы где промышлять разбоем или какой нелицензионной торговлей – всё лучше чем нищая жизнь на родине.
Джим, решивший присоединиться к пиратской команде, тут же оказался в «свите» командирши, которая явно положила на него глаз и постоянно приобнимала подростка, что то хохоча ему прямо в ухо или трогала его, почти за все места – но не грубо, скорее делая вид что случайно.
Новичёк явно раздражал старых ухажёров капитанши, но её воля была законом для всей команды и пираты, угрожая жестами и тихим шепотком Джиму, всё же его не посмели тронуть.
Вечером того же памятного дня, Джим и Флосси Рид, именно так звали шумную капитаншу пиратов, что освободили пленников из трюма компанейского судна – уже стали любовниками.
Много выпитого виски и бренди, вина и чего то местного, из настоек странных растений – и расслабившиеся Джим с Флосси уже вовсю забавлялись в капитанской каюте, что заняла пара и где и проводилась ранее общая попойка пиратской команды.
За пару дней Джим, понявший что Флосси хочет ему попросту выговориться, так как все её прежние подчинённые сами были большие балагуры и скорее перебивали своими сальными шуками её откровения, смог приблизительно и крайне немного, но всё же узнать свою странную спасительницу и нынешнюю любовницу, и понять что ему самому следует делать далее.
Флосси вечерами, когда она скидывала с себя маску разбитной и неунывающей девахи, совершенно привычно, как многие женщины, жаловалась, почти вдвое её младшему Джиму, на перепитии своей тяжкой бабьей судьбы и говорила что не этого она ждала.
Девушка родилась в обычной, сильно верующей крестьянской семье, в посёлке близ Плимута.
Родители её мечтали о сыне, но все семь ранее родившихся братьев девочки – умерли. Тогда мать стала саму Флоренс, Флосси – одевать как мальчишку и играть с нею, как с сыном.
Девочка совершенно не видела в этом ничего странного и с самого детства была вожаком в мальчишеских ватагах, участвовала наравне с остальными в драках стенка на стенку, мечтала сбежать в море.
В шестнадцать лет Флосси всё же убежала из родительского дома, но не на флот а в континентальную армию, что тогда сражалась в Европе и смогла отличиться в одном из боёв, при схватке за обоз. После чего, переодевшись снова в мужскую одежду, нанялась на службу как солдат – но уже в ином полку, расположенного на постой значительно дальше от того где она была известна как девушка.
В трёх последующих сражениях Флосси получила медаль и ранение, которое и заставило признаться лечившим её врачам, кто она на самом деле. Фельдшер влюбился в неё и помог скрыть всё в тайне.
Война вскоре окончилась и пара решила пожениться и завести себе какое небольшое хозяйство: однако муж Флосси, уже через пару месяцев после свадьбы умер и женщина, что бы как забыться, решила внове переодеться мужчиной и покинув Англию, наняться матросом на какое судно в колонии. Куда именно плыть – ей в тот момент было без разницы.
