Текст книги "Джим Хокинс на острове с сокровищами (СИ)"

Автор книги: Александр Никатор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

– Не ной! – проорал ему старший бомбардир орудия и пинком прогнал прочь, за новой порцией пороха.

Однако что то прокричал и находящемуся невдалеке Гансу, погрозив ему увесистым кулачищей и гарантировав, что тот станет звездой в итальянской опере, после того как немцу оторвут что лишнее, как некий, совершенно неизвестный Джиму, редкоголосый певец.

В дальнейшем, при скором отступлении галер берберийских пиратов и коротком их преследовании – Ганс уже не приставал к Джиму и не пытался внове его искалечить.

Однако ночью, лёжа в гамаке, сам подросток понимал что ожидание новой подлости уже не за горами и в следующий раз немец будет изобретательнее и возможно, более удачлив.

Левая нога Джима ужасно болела, лицо кровоточило и подросток, ворочаясь в своём гамаке, постоянно мысленно решал как ему избавиться от столь, ставшего неконтролируемым уже никем, врага. Карцер его не успокоил, калечить юнгу он точно готов и видимо не только калечить…

Утром, Джим осознал что пора ему действовать самому, на опережение, как было когда он только попал на судно и заставил старшаков, в первую же свою ночёвку на «Саффолке», себя уважать.

Особо вариантов не было и он стал ждать нового ближайшего боя, что бы там расквитаться со своим, столь странным, обидчиком.

Уже через сутки предоставилась возможность подростку привести план в действие: флотилия подошла к небольшой прибрежной крепостицы из кирпича, что выстроили римляне или сами берберы, кто разберёт, и что охраняла небольшую гавань – где находилось с полтора десятка галер и шебекк местных торговцев и пиратов.

Офицеры скомандовали атаку и вскоре все европейские суда начали планомерный обстрел с безопасного расстояния, почти что совершенно не готового к подобному обороту событий, берегового укрепления и галер в гавани, чьи команды прятались сейчас где то на берегу, в хижинах поселения.

Вновь оглушающий грохот сотрясал корабль, вновь Джим мчался в пороховой погреб, получал там кожаную сумку с четырьмя шёлковыми пакетами и бежал вниз, на указанные ему при учениях номера орудий.

Первые две пробежки были в основном безопасны, так как Ганс лишь нехотя лягался, но иных действий не предпринимал.

Однако потом, видимо видя что сражения как такового не случается и происходит лишь планомерный расстрел новыми, более мощными, европейскими орудиями пиратской крепости на берегу, у которой на вооружении не было достаточно дальнобойных орудий что бы внятно отвечать напавшим на неё кораблям, часть канониров «Саффолка» откровенно заскучала и относилась к происходящему не столько как к сражению, скорее увеселительному турниру, кто как красивее и разрушительнее «распишется» на развалинах крепостьицы.

Активизировались и потуги немца устроить что новое Джиму. Он попытался опять достать подростка палкой с крюком на конце.

Когда это не получилось – начал кидать в Джима тяжёлые дубовые бруски, бывшие при бомбардирах для упоров, на случай люфта их орудий.

Несколько деревяшек пребольно ударили Хокинса по голове и один раз он чуть было не растянулся на палубе, под одобрительный гогот стоявшей тут же орудийной прислуги.

Когда Джим бежал в десятый или одиннадцатый раз, со своим грузом на нижние артиллерийские палубы, внезапно он услышал странный одиночный свист и тут же, словно кто слегка чуток толкнул «Саффолк» в левый борт, но не сильно, а так, игриво и по дружески пихнул локтем.

На нижнем уровне стоял бардак: зияла небольшая рваная брешь в борту, носились в воздухе деревянные стружки и пыль вперемежку с дымом.

Семь бомбардиров, возле пушек к которым был приписан и так ненавидимый подростком бранденбуржец – валялись раненными на палубе или хрипели, отплёвываясь кровью и держась руками, у кого они были целы, за переборки.

Сам Ганс, к удивлению и негодованию Хокинса, стоял почти что невредимый и лишь непонимающе озирался пытаясь разобраться: почему его любимая пушка стоит вывернутая кем боком, а кореша, из орудийной команды, развалились, измызганные собственной кровью, на полу нижней палубы.

Видимо у немца был шок от удара или контузия от громкого взрыва возле него, но в остальном он почти не пострадал.

Джим не стал терять времени, видя что пока все заняты перезарядкой своих пушек и особо не обращают внимание на пострадавших канониров, решив видимо ими заняться чуть позже, после очередного залпа по крепости что наконец то неожиданно огрызнулась – подросток в мгновение, прыжком пантеры подскочил к своему мучителю и схватив того за длинные, но очень грязные, спутавшиеся и редкие, сальные волосы – начал бить, со всех своих подростковых сил, головой Ганса о то орудие которое немец и обслуживал.

Пяти чётких ударов с замахом вполне хватило, что бы голова жертвы лютой ненависти юнги Хокинса превратилась в подобие фарша, с осколками черепа и поджарый, словно палка, бранденбуржец – свалился на палубу, в кампанию к остальным своим умирающим товарищам.

Джим бил с остервенением и ненавистью, вкладываясь полностью в каждый замах и толчок лбом Ганса о бронзу ствола пушки.

Буквально через мгновение после того как тело немца свалилось на палубу, уже набежали бомбардиры.

Однако они не стали ни о чём спрашивать юнгу, а лишь деловито обчистив карманы, валявшихся тяжелораненными сотоварищей по нижней артиллерийской корабельной палубе, шустро начали выбрасывать их тела, даже тех кто был ещё жив и пытался что то невнятно говорит – через артиллерийский порт сбитого вывороченного орудия, прямо в море.

– Чего ждать? Кто их лечить будет? – спокойно говорил один из главных распорядителей подобной «уборки» на судне, толстый усач, на полголовы бывший ниже Джима. – Скорее скинем доходяг и жмуров – и нам не так опасно, с их свороченной «дурой», будет: прикрутим и закрепим её, да и наши «пороховые обезьянки», ноги себе не переломают, на кишках валяющихся на палубе людей… И да! Гарри! Смой всё это дерьмо водой из ведра и насыпь немного песка, только на чистую доску палубы! Понял меня?

Хокинса никто ни в чём не обвинял и не ругал. Он спокойно пробежал далее, словно бы ничего и не произошло, привычно отнёс порох «своим» орудийным расчётам. Получив стандартный нагоняй и подзатыльник за опоздание.

– Что случилось? – спросил он уже убегая за новой порцией пороха.

– Галера! – крикнул кто сзади. – Одна! Ни с того ни с сего выскочила и давай к нам, а у них на носу какая пушка была, может даже и весьма огого калибра! В общем они один лишь выстрел и сделали, когда их лягушатники, с левого нашего борта, в решето превратили. Мы видели как берберы сигали в воду, но не много, человек двадцать. А на галерах их под полторы-две сотни обычно ошивается.

Бой вскоре окончился и часть десанта бывшего на кораблях, на спущенных на воду шлюпках и барках, отплыла для осмотра почти полностью развороченной крепости и галер, что ещё догорали в гавани, при разрушенном строении. Юнг на осмотр не брали.

На ночном обсуждении в своём кубрике, все юнги тарахтели о том как удачно Ганс закончил свою жизнь.

– Так вовремя! – восхищался маленький Клоп. – Ты, Джим – фартовый! То Грея убило в бою, когда он с тобой начал спорить за лидерство. Сейчас Ганса, не успел он начать «войнушку» против тебя! Невероятно! Удача к тебе благосклонна, а это многое на море значит!

Остальные мальчишки в страхе воззрились на Джима, даже старшаки, а сам Хокинс лишь важно надул щёки и кивал головой.

Он то знал что и Ганс был фартовым, и почти что выжил при выстреле пиратской галеры, но… Но от судьбы не уйдёшь!

Юнги прогомонили пол ночи о том, как моряки самых младших из них, или самых слабых – делают своими «душечками», и как офицеры, что сами этим пробавляются, закрывают глаза на подобные насилия или дарят понравившегося юнгу кому из знати, за вознаграюдения, если тот укажет им пальцем.

– Баб нету! Вот они и… – попытался было объяснить ситуацию один из старшаков, что недавно захватил на голландском призе кортик с дорогими ножнами, но Джим, видя как становится плаксивым лицо Клопа, решил прекратить данную тему и все начали обсуждать будущую экспедицию в Вест-Индию и то, будут ли они искать пиратские схроны закопанные на берегу или пошлют кого другого, не юнг, на их поиски.

– Остров полный сокровищ… – мечтательно бормотал Джим, уже засыпая.

Глава пятая: «Борец с пиратами»

После схватки с небольшой крепостицей берберийских пиратов, случился и новый конфликт с этими, почти что неуловимыми в своих «кинжальных», ночных, быстрых атаках на вёсельных судах, средиземноморскими разбойниками: в полуночной прохладе, дней через шесть после обстрела, точнее расстрела европейскими военными судами прибрежного укрепления пиратов – опять появились, словно бы из ниоткуда, на большой скорости, галеры и галеасы берберов, и начали издали палить по флотилии европейцев из своих носовых орудий. По слухам, распространяемым на «Саффолке», самых мощных из бывших в наличии на подобных судах.

Тут же раздался сигнал тревоги и на «Саффолке» заиграла тревогу труба, стали слышны боцманские и офицерские свистки, прозвучали команды готовиться к отражению абордажа, чем всегда славились данные морские разбойники и дать по ним залп из бортовых орудий – что бы хоть чуток прорядить колонну вражеских галер.

Юнг, пинками и криками, подняли вместе со всеми матросами с гамаков, где они отдыхали – обещанного ранее пополнения подростков так до сих пор и не прибыло.

Джим неоднократно слышал от знакомых матросов, что скорее всего уже по прибытии на Мальту найдут кого им в подмогу. В самой Англии что то не срослось и решено было выдвигаться в Средиземное море прежним составом «пороховых обезьян», а уже после акции подавления тамошних морских разбойников – искать пополнение всей команде: как после потерь в бою с голландским разбойником, так и возможных смертей в будущих сражениях с берберскими пиратами – всю убыль в людях постараются разом пополнить на острове, перед большим переходом на Карибы.

В ночной душной темноте, на нижних палубах судна, при тусклом свете корабельных, висящих на крючьях или носимых в руках, фонарей – было почти что ничего не видно и толкотня на трапах случилась неимоверная.

Бомбардиры в злобе пинали матросов. Те, в свою очередь, отталкивали к переборкам юнг, а сами юнги – коротко дрались между собой, что бы не быть задавленными до смерти или инвалидности, старшими.

При первой же пробежке с полной пороха сумкой с зарядами для орудий и случилась с Хокинсом беда, которой он надеялся избегать как можно дольше: какое шустрое пиратское судно пробилось почти что к самому борту британского «Саффолка» и выстрелило единственный раз своим в меру мощным носовым орудием, почти что в упор.

Ядро пробило обшивку корабля в полутора метрах от Джима, однако осколки досок и несколько болтов, крепящих ближайшее орудие – брызгами отлетели вслед ядру, что понеслось далее внутрь «Саффолка», пробивая переборки и калеча встречающихся ему на пути людей и впились, довольно глубоко, в самого подростка.

У Джима оказались повреждёнными, всё с левой стороны: скула – её задели щепы досок, рука – которой досталось стальными орудийными болтами и она была повреждена сильнее всего, и левый бок, в трёх дюймах ниже сердца. Рубаха на боку начала медленно, но постоянно, намокать кровью юнги.

Кое-как добежав до «своих» бомбардиров, Хокинс объяснил им что он еле передвигается и вот вот свалится без сознания и после краткого осмотра с руганью, самими канонирами, его отправили к судовому врачу, на краткое лечение «царапин» и немедленное возвращение в бой: так как бомбардиры считали что юнга всего лишь «слегка захворал» и вскоре может продолжить свою привычную работу.

Пока Джим добрался до судового врача, пока занятый ранениями матросов и солдат помощник того, соблаговолил наконец осмотреть его – внезапный ночной налёт берберийской флотилии прекратился, неожиданно как и был начат, и все на корабле стали готовиться ко второму за сегодняшние сутки, отбою.

Подростку наскоро кое-как зашили руку. Приложили какую тряпицу с вонючей жидкостью, к кровоточащему боку и как зря, толстыми щипцами, вытянули занозы из лица.

Далее помощник корабельного лекаря, по доброму, посоветовал ему идти куда к чертям и не отвлекать их по пустякам, и Хокинс предпочёл немедленно последовать этому совету. Его подташнивало и в ногах появилась дрожь, и прежде незнакомая слабость.

Через неделю, когда флотилия наконец прибыла на остров Мальта и встала в порту, оказалось что зашитая рана на руке всё сильнее ноет и из неё постоянно идёт гной.

Юнги спорили о причинах подобного: попадание осколков дерева в руку или металл болтов оказался причиной этому, но Джиму становилось с каждым днём всё хуже.

Часть юнг говорили что после всех операций лекарей выходит «дурная кровь и миазмы» – тот самый гной и это нормально и не стоит беспокоиться. Раз рана гноится – значит заживает!

Попытка обратится вновь, к зашивавшему его помощнику лекаря – закончилась пинком под зад и очередной угрозой, и всерьёз Джим стал побаиваться что вскоре станет инвалидом: тогда старшаки, из кубрика «пороховых обезьян», а также кто из моряков, друзей Ганса, если таковые оставались на корабле – могут с ним запросто расправиться. Или его, такого ненужного на судне и беспомощного – просто оставят на незнакомом берегу побираться.

В лечении неожиданно помог юркий малыш Клоп: он, будучи на приёме, по случаю визита английских дипломатов на суда его Величества, был за слугу и ему, когда старички офицеры прилично перепились, позволяли, как совершенному ребёнку, задавать вопросы им, что так умиляли и смешили данных почтенных джентельменов.

Мальчик, с невинным видом любопытствующего дитяти, спросил как на флоте правильно лечить гнойную рану после пули или прочего железа и после советов: оттяпать руку или ногу полностью, прижечь раскалённым железом или кипящим маслом – ему посоветовали найти многоградусную греческую спиртную настойку и регулярно делать из неё компресс, на повреждённое место. Должно помочь, если конечно уже совершенно не поздно…

Сразу же после этого совета офицеры стали хохотать и попрекать говорившего, что лучше было бы выпить, подобный «нектар олимпийских богов» самим, а не тратить на растирки и все присутствующие, в честь данного тезиса, опрокинули ещё по нескольку бокалов с тосканскими и кампанскими, винами.

Далее господа офицеры разбрелись кто куда по своим делам: кто потащил заваливать, вызванных местных «кудесниц любви», на клависин, что бы им там «задать трёпку». Иные блевали по углам каюты где проходило застолье, а трое спокойно беседовали, каждый о своём и постоянно кивая в знак согласия с высказываниями остальной пары, говорившей с ним одновременно.

Клоп тут же сообщил Джиму о возможном варианте лечения его, нарывавшей с каждым днём всё сильнее, левой руки и уже через пару дней, в обмен на несколько безделушек из общака юнг, моряки «Саффолка» принесли с берега небольшую бутыль с мутноватой белёсой жидкостью, названной ими замысловато – «рака» препека! Сказали что это самое «горячий» из напитков, что они смогли достать и получив от юнг вторую долю, условленной за это доброе дело, награды, удалились.

Так как никто из юнг не решался снова бросить вызов нынешнему лидерству Джима, то было решено что он будет смазывать тряпицей, вымоченной в настойке, свою рану и никто не посмеет пить из бутыли, как бы этого не хотелось всем мальчишкам.

После начала первой лечебной процедуры у Джима чуть было глаза не полезли на лоб: ему словно бы прижгли раскалённым железом рану и он, отбросив Клопа, что был при нём за денщика, вскочил с воем со своего гамака.

Было решено пока что отложить дальнейшее лечение и посмотреть что будет далее, после первой натирки гнойной язвы на руке.

Сутки прошли нормально и Хокинс утром отметил что нарыв, на его раненной конечности, даже как будто слегка уменьшился, впрочем незначительно. Гной перестал постоянно сочиться из ранок, более того, впервые он зарос постоянной твёрдой коркой.

Следующие две недели Клоп постоянно накладывал на ночь Джиму компрессы на руку, но уже лишь слегка смачивал тряпицы составом, берёг странный напиток, что местные вливали себе внутрь.

Остальные юнги в кубрике переговаривались, что было бы неплохо приобрести каким способом ещё несколько подобных «пузырей» и хранить в общаке, на случай ранений прочих «пороховых обезьян», в новых схватках с пиратами.

Клоп клялся всеми обещаниями, что уже немало знал несмотря на свои детские годы, что если останется жив – обязательно пойдёт на обучение лекарскому делу и вернётся на корабль большим и уважаемым человеком, которому моряки будут давать какие призы, за своё лечение и он на пенсию уйдёт вполне обеспеченным джентельменом.

– Это если у пиратов будешь коновалом! – усмехнулся Хокинс и добродушно потрепал Клопа по голове, с обилием уже проявившихся седых полянок. – У наших морячков с деньгами не очень, а налёты на торгашей мы почти не проводим. Тот, с голландцем – скорее случайность!

Мальчишки тут же принялись все вместе мечтать о том, как бы было здорово сбежать на Ямайке на какое пиратское судно, и вместе с пиратами ходить в походы: грабить богатых негоциантов и обыскивать их пузатые корабли, в поисках незамеченной взрослыми разбойниками, добычи.

– Или пускай наши моряки бунт тут подымут, на «Саффолке», – вмешался вновь Клоп в разговор. – Как Эвери! Он ведь один из самых успешных пиратских капитанов был, вон, как «хлопнул» удачно судно Великого Могола! Говорят всем его людям, по тыще фунтов досталось, с того рейда – не считая каменьев и прочего… Инглэнд опять же.

– Кидд! – передразнил кроху Джим. – прекращай! А то кто из офицеров услышит и решит что мы рехнулись от употребления местных горячительных напитков и задумали неслыханное: бунт юнг и попытку захвата одними ими – боевого королевского линейного корабля! За такое перевешают всех, за одни лишь разговоры. Или вдуют плетьми или розгами – до лохмотьев кожи на спине…

– А всё же было бы здорово… – не унимался Клоп. – Перевешать к чертям, этих проклятых скотов, взрослых – потом самим захватывать на «Саффолке» корабли индийцев или китайцев, да даже и нашей или голландской, Ост-индской компаний. Говорят у них, всех четверых, что ни корабль – то сплошь дорогущие специи, шелка, серебро, фарфор, драгоценные камни, монеты и многое подобного! У нас ведь одних пушек – штук семьдесят или около того! Какой торговец выдержит?! Пару рейдов и всё, по домам…

Мальчишки внове с жаром принялись расписывать все прелести подобной «вольной жизни»: как смогут делать что хотят и не слушаться приказов, жить полными хозяевами на судне, жрать и пить – от пуза! А в случае успеха с торговцами, вскоре купить себе новые документы на родине и спокойно встретить старость, подальше от этого проклятущего флота.

– Мы не умеем управлять судном! – наставительно напомнил Джим, когда юнги, в мальчишеском азарте споров, словно пьяные, чуть не рвали на себе одежды, доказывая что нужно что то обязательно сделать подобное, как только прибудут на Ямайку. – Не знаем как обращаться с пушками, а по их немалому весу, пока что и тянуть, после выстрела, в «обратку» – нам не по силам. Сколько бандажей выдают морякам и канонирам, за сорванные спины, ежегодно? – тысячи! Догнать торговца: нужны люди на паруса, обстрелять и запугать – канониры. Знать следует, где именно прятаться от флотилий, вроде нашей, что как раз за пиратами и отправляется в поход – ведь тамошние места для нас новые, не изведанные. Если, по слухам, индийцы и китайцы слабы и медлительны, и почти не умеют стрелять из орудий, то Ост Индийские компании, наоборот: обладают если и поганенькими моряками и офицерами, которых погнали прочь из королевского флота своих стран, но всё же как самые богатые компании своих держав имеют – собственные многокорабельные флотилии, а то и небольшие сухопутные армии, и связываться с ними как то совершенно не хочется, ибо некуда будет уйти с награбленным!

– Мадагаскар, Маврикий, Нассау! – неслось Джиму со всех сторон. Но он лишь ухмыльнулся и помахал раненной рукой, словно бы удивляясь наивности своих товарищей по кубрику.

Вскоре все юнги успокоились и принялись готовиться ко сну, и лишь Клоп недовольно бухтел в своём уголке, устраиваясь на новенькой циновке что подарил ему Джим, ибо пришла его очередь спать на полу: «Всё равно – на воле лучше! Сами себе господа, Джентельмены Удачи, почти как Джентельмены Прирождённые… и денежки, тоже. Как такая жизнь годами в прислуге у матросни, так лучше месяц в славе и роскоши – вот моё мнение!»

Хокинс вынужден был признать что он согласен со своим младшим товарищем и пожалуй, если бы был хоть один процент возможным, и сам рискнул – попытался захватить «Саффолк», пускай даже и смешной ватагой «пороховых мартышек».

Ночью подростку снились странные пираты: одноногие на костыле или однорукие, с крюком вместо руки.

Они указывали ему на горизонт и кричали: «Адмирал Хокинс – веди нас в бой с индийскими мандаринами и китайскими апельсинами! Разграбим их «корабли-дворцы» и захватим миллионы цехинов, для гульбищ в кабаках Бристоля!» Мальчик злился и указывал что они его путают, но потом махнул рукой и отправился с новыми подчинёнными куда то вдаль…

За последующие десять дней стоянки на Мальте, рана Джима потихоньку стала затягиваться и вскоре он сам, при помощи тонкого сапожного шила – смог слегка пробить корку гноя на ней и выдавливая понемногу, почти полностью убрать нарыв с руки.

Ещё через три дня рана уже почти что совершенно не болела и подросток уверился в правильности того лечении что Клоп узнал от офицеров, на небольшой вечеринке на борту судна, по прибытии эскадры на остров.

В тот день когда Хокинс окончательно удостоверился в силе раки и решился ею как следует запастись, а для этого было сгворено, с остальными юнгами, немного обнести кого из пьяных моряков, которые в подобном состоянии регулярно доставлялись шлюпками на борт «Саффолка»: как английских, так и греческих или неаполианских, которых, с негласного разрешения местных властей – было разрешено набирать подобным образом в экипажи судов британской военной эскадры.

Нередко именно юнги тащили, по указке офицера, новоприбывших невменяемых мужчин в кубрики и трюмы, и по пути могли легко обчистить карманы или взять какую одежду, в полутьме корабельных проходов и трапа.

Так вот, в тот день когда было решено вновь пополнить запасы «огненной воды эллинов», перед обещанием скорого отплытия в Вест Индию – и прибыла партия мальчишек с берега: все загорелые и щуплые, даже более заморыши чем те что были юнгами ранее. И их, всей оравой в два десятка душ – кинули сразу же в кубрик к нынешним юнгам корабля.

Тут же случилась и потасовка: один из старшаков отвесил наступившему ему на ногу новичку «островитянину» подзатыльник и тот немедля ответил боданием обидчика в голову. Новенькие достали какие то осколки лезвий из карманов и принялись ими размахивать, постоянно тараторя и визжа, словно бы умалишённые.

– Черти! Режьте чертей!!! – орал кроха Клоп и прятался в укромном углу кубрика, считая что сейчас что то и начнётся.

Джим первым сориентировался среди «старых» юнг и сорвав свой гамак кинул его в сторону галдящей оравы пришлых мальчишек, теснившейся компактно возле двери помещения кубрика.

Пока новички истерично сбрасывали с себя полотнину, Хокинс двумя ногами прыгнул в первого стоящего к нему «пришлого» и сбил того с ног. Свалившийся потянул на пол ещё пяток новичков.

Теперь, когда в отряде «пришлых» образовался условный «коридор», уже старшаки и кто из группы самого Джима, перешли к атаке и начали, предварительно что метнув во врагов, атаковать их ударами рук и ног.

Схватка продлилась не более трёх минут: юнг южан избили и пинками отбросили к переборкам. Потом Джим, показывая на увесистый нож в своей руке, и указывая знаками на такие же, в руках кое кого из старшаков за его спиной – стал спрашивать кто из новеньких понимает по английски.

К его изумлению неожиданно выяснилось, что почти все прибывшие худо-бедно но говорили на языке его родины: большая часть из новых юнг были беспризорниками из порта – детьми рыбаков или безвестных моряков флотов, заходивших в порт и частенько подрабатывали доставкой рыбы английским морякам и торговцам, и обеспечением «досуга», в том числе и со своими матерями или сёстрами, сошедшей на берег корабельной братии.

Кого из них, как и самого Хокинса, продали родители – желая избавиться от лишнего рта в нищей семье и немного подзаработать. Кто сам согласился, считая что на английском судне ему будет хоть чуток сытнее, чем вечная жизнь впроголодь в порту.

Многие из новеньких уже были знакомы ранее и решили совместно противостоять атакам будь кого на корабле, что бы закрепиться в коллективе на привилегированном положении.

Джим предложил «договор»: новенькие соблюдают неписанные правила кубрика юнг, за это их не бьют и не пытаются унизить. Просто молчаливо принимают в коллектив «пороховых обезьян» судна.

Он объяснил что беспредела никто допускать не намерен, но наказания за нарушения – будут.

Сообщил что есть общая касса всех юнг и в неё, кроме монеток медных или еды, собирают также тряпки и фляги, на случай ранения какого бедолаги юнги, так как судовой врач особо с ними заниматься лечением не станет – проще и дешевле новых пацанят набрать на берегу.

Рассказал Хокинс также и о приставаниях моряков к юнгам, и посоветовал как с этим бороться.

Объяснил как новички должны будут красть еду с судового камбуза и делиться ею со всеми, как обыскивать «призовые» суда и тоже, часть найденной добычи, отдавать в общак «пороховых обезьян».

Худо-бедно но договориться в конце концов удалось и ночь, группировки, старая и новая, встретили в относительном перемирии: поделили гамаки и территорию кубрика и каждая, расположившись напротив друга, не спали, но наблюдали за противоположной стороной.

Следующую неделю случилось долгожданное отплытие, первое слажевание новой, пополненной «южанами» команды «Саффолка», с учением на самом корабле для юнг, и почти что бой: когда быстрые суда берберийских пиратов обстреляли, очередным поздним вечером, английский корабль, но не стали даже пытаться далее атаковать его и взять на абордаж, а прошли на большой скорости мимо. Не дав даже выпустить британцам в них хоть одно ядро.

Видимо берберы случайно обнаружили плывшее судно и убоявшись его многочисленных орудий – сами постарались поскорее скрыться, а стреляли скорее что бы предупредить своё возможное преследование европейцем.

Переход прошёл нормально, из Европы в Кингстон, на Ямайке, совершенно негодную замену Порту-Ройялу, что относительно недавно, после очередной беды случившейся с ним за короткий срок, когда вслед за землятрясением, после которого более половины города ушло под воду, затем произошёл огромнейший пожар, прошли с десяток мощнейших ураганов и новый пожар – добил окончательно данное, в прошлом веке знаменитейшее и богатейшее поселение британских торговцев, контрабандистов и конечно же, пиратов.

Сейчас лишь оставались воспоминания о том великолепном времени и откровенно провинциальный город Кингстон, с не очень удобной для судов гаванью, стал относительной заменой некогда блистательному Порту-Ройалу.

Три недели по океанской глади судно шло известным лишь офицерам маршрутом. Люди устали от постоянных дождей и качки.

Даже Джим, уверовавшийся было ранее что уже стал морским волком – вынужден был признать что его просто мутит, от однообразного вида за бортом, когда глазу было не за что зацепиться.

Спасались юнги от тоски и невероятной скуки, своими ежедневными побасёнками в кубрике и хоть какими работами на корабле, что отнимали время и позволяли его незаметно убить, от отбоя до отбоя.

Когда наконец «Саффолк» зашёл в порт Кингстона, под краткий салют городского форта в честь его прибытия и ответного залпа со стороны судна, все юнги резвились и подпрыгивали на месте, напоминая собой настоящих обезьян. Каждому хотелось как отличиться, что бы офицеры первыми их отправили на берег.

– Как это… на берег? – удивился Джим рассказам Клопа, как здорово будет гулять по городу и осматривать его, навирая вечером пославшему их офицеру, что заблудился и долго искал нужную улочку. – А если сбежим?! Да и на кой чёрт кто нас отпустит, зачем? Какие поручения? Борьба с пиратами – вот здесь мы зачем!

– Не только… – обиженно надув губы пробормотал карапуз, на слова недоверия от Хокинса и тот попросил его продолжать. – Ну, в общем тут дело такое: офицеры, что не женаты – надеются подцепить кого из местных дурочек, дочек богатеньких плантаторов и вскоре бросив службу, и женившись на них – обзавестись своим собственным торговым кораблём или плантацией, будь то сахар или кофе, может какой промысел по производству рома, организовать в Колониях.

– Вот как… – задумчиво пробормотал Джим, начиная уже улыбаться во весь рот. – То то я удивлялся их желанию навести на себя хоть какой лоск. Не перед пиратами же они так выпендриваться сбрались?! Тут значит россыпи богатых невест?

– Что то вроде того! Папеньки хотят пристроить дочерей за Джентельменов из Британии, а подобные разорившиеся дворянчики – желают немного поправить свои финансовые дела, данным браком. Всё честно! Обмен денег на престижное родство и наоборот. Местные плантаторы надеются что офицеры помогут им сбывать товар в Европу, в том числе и контрабандой, а наши офицеры мечтают надуть старого дурака и со временем захватить себе полностью все его дома, сиськастых рабынь, деньги в банках – всё!

Клоп пояснил Джиму, что сейчас начнутся частые визиты в дома самых обеспеченных местных граждан и встречи в церквях – когда офицеры высматривают себе добычу и сговариваются не мешать друг другу с той или иной девушкой, за процент от приданного с удачной свадьбы. Потом случатся дуэли и какие интриги, когда нескольких офицеров с позором прогонят прочь, с флота его Величества.

О пиратах сейчас никто и не думает, на кой они нужны в такое время?! – ещё ранение получишь и вместо богатой невесты – станешь инвалидом в приюте… Ни за что!

– Скорого выхода в море не произойдёт! – добавил один из слышавших разговор Клопа и Джима, «старшаков». – Месяц, а то и более, будут все эти скáчки и кобелирование. Потом потасовки и смерти на дуэлях… А вот потом, после пары свадеб и смертей, нас попросят скорее отбыть, ибо утомили всех сверх всякой меры и мы, что бы далее не позорить военный флот Его Величества своим присутствием на Ямайке – начнём рьяно искать пиратов. Офицеры, которые не успели жениться или не погибли на дуэлях – будут рваться каким образом отличиться, особенно те, кого чуть не посадят в тюрьму за шалости на острове и наш поход станет довольно весёлым! Если конечно нас самих – не грохнут в нём…