Текст книги "Херег-меченосец (СИ)"

Автор книги: Александр Никатор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Через довольно ощутимый промежуток времени, как показалось «скрученному» пленнику храмовников, раздался резкий свист: длинный и два коротких сигнала. Скрип открывающегося люка или створок и вновь негромкий голос корабельного храмовника: «Да нет-вот здесь…да, чуток ещё…всё, отлично!»

Хелега подняли и привязав в двух местах к канатам-стали спускать, пару раз больно ударив о корабль. Вскоре его стали поддерживать за руки храмовники из лодки и наконец, полностью оказавшего в их власти меченосца уложили «полуизгибом» на дно. Сам пленник очень опасался, что прямо сейчас его и утопят, однако лодка подождала чего то, а после – неспешно отплыла. Спускающихся с корабля храмовников решили не ждать.

Потом была остановка и вновь переговоры, пленника подняли и вновь куда то потащили, потом бросили на палубу-и опять подняли и потащили и вновь бросили. Через новый продолжительный промежуток времени, раздался голос храмовника, с флагмана меченосцев: «Да, брат Улье-вот этот! Нас и так на его счёт предупреждали, а тут: чудит сильно, хотя и глупо! Я вот и подумал-может не всех «сигнальщиков» пиратов вычистили?»

– Ха! Так ничего, сейчас узнаем…братья-тащите его в «птичник», сейчас он у нас-соловьём заливаться станет, – ответил хриплый и хамовитый голос и храмовники, в несколько глоток, ему ответили хохотом.

Глава двадцатая

Когда с головы Хелега сняли мешок и стали развязывать кляп-он смог немного осмотреться и понять наконец где находится: то что это самое большое судно эскадры, знаменитый флагман храмовников-было сразу ясно, ещё по тому кто и куда его «арестовывал». Меченосцу скорее было интересно где именно, в чреве этого гигантского судна его расположили и кто его станет допрашивать? То что он вновь попал на допрос уже не пугал, всё же не первый раз и определённый опыт это давало.

Привыкший в предыдущие разы к светлым кабинетам и писарям в углу, пленник, потеряв помеху для взора в виде наголовного мешка, мысленно присвистнул: обширное помещение – С факелами по четырём углам, при этом всё равно: крайне мрачное и тёмное, но главное – заставленное клетушками в которых на четвереньках, в виду того что клети были совсем маленькие, такие Хелег видел лишь в детстве у кроликов: сидели или лежали, подогнув ноги, люди. Всего клеток было не менее трёх десятков и почти все казались заполненными людьми. Вонь, резкая и всеобъемлющая-была неотделимой частью данного помещения. Возникало ощущение что допросную камеру установили в яме, при «отхожем месте».

Резкий удар сзади, в лицо ногой – заставил меченосца на время забыть о клетках и людях в них и непроизвольно уставиться на потолок помещения куда его притащили, одновременно захлёбываясь собственной кровью.

– Что скотина, понял теперь почему «птичник»? Мы тут содержим особо упёртых протестников и разбойников-вроде тебя, ослиная ты куча! – сказавший это, новый, незнакомый храмовник, с длинными и редкими чёрными как смоль волосами и птичьим «носом-клювом»-опять нанёс удар ногой, на этот раз в грудь.

– Улье! Подождите…,-запротестовал храмовник с судна Хелега, но как то уж очень наигранно, словно предлагая добавить ещё немного.

– Чего ждать то? И так понятно: это животное и снабжало пиратов информацией о нашей эскадре, а потом, когда нападение на «пекарню» в ночи сорвалось и задержали «рыбаков» ранее, что «метили» улов знаками-решил ещё чего-нибудь учудить нам во вред…так ведь, скотина?» Опять удар, на этот раз по коленной чашечке и тут же Улье стал бить каблуком сапога по пальцам руки меченосца, удобно уложенным двумя дюжими сержантами на доски пола.

– Аааа!!! – заорал от последней «процедуры» пленник, – живодёры! С какого? Вы твари тыловые…вы!!!» Хелег от неожиданности и внезапных болевых ощущений, до конца уже не понимал как далее действовать и придумывать «легенду», однако возможность немного «сбросить» напряжение – через крик, а заодно и понять чего от него хотят, появилась.

Улье, кривясь в «лыбе» посмотрел на меченосца, потом подал знак одному из сержантов и когда тот поставил небольшую скамью на середину помещения, обратился к сидящим в клетках людям в рванине: «Вы надеюсь поняли, что сейчас будет с новеньким?» В клетушках раздалось сопенье и несколько человек отвернулись в другую, от скамьи с Хелегом, сторону. А Улье, радостно улыбаясь и продолжая ожидать, а вовсе не усаживая Хелега на неё сразу, как последний ожидал, продолжал разглагольствовать: «Ты думаешь, хвост порося, отчего они в клетках-так много «поют»? А потому что им все надобности-прямо на месте и приходится «делать»… ага: друг на друга! Те кто повыше располагаются-больше нам рассказали, а кто в самом низу, «молчуны«…ты, пёс, думай! А то ведь…», – Улье неопределённо махнул в сторону ряда с клетями и захохотал.

Сержанты установили на скамье большую бадью с водой и приняв Хелега за обе руки-резко подвели к посудине, а схвативший меченосца за шею храмовник Улье, осклабился и повторил: " Думай…и говори! Всё говори: пока на ремни не порезали!» После чего окунул голову пленника в воду и после минутного «утопления»-вытащил.

– Дошло? Ах нет…не знаешь что говорить? – продолжим! – ещё трижды Улье «продолжал», однако вскоре это ему наскучило и при следующем разе, он нанёс Хелегу сильнейший удар в живот, прямо когда голова меченосца была под водой. Пленник стал захлёбываться и его отшвырнули на пол, в угол, где меченосца и начало рвать.

Вдоволь наговорившись за то время, пока Хелег избавлялся блеванием от морской воды попавшей в него, Улье и остальные храмовники-вновь рывком кинули Хелега на скамью, возле одного из рядов с клетушками и стали орать дурными голосами: «Ты, тварь отступническая-знаешь зачем тебя в этот поход направили, знаешь?! – Для проверки…ты понял?! Везде ты «наследил»-везде! Расскажешь по хорошему-быстро вздёрнем, без «лишних» церемоний, вроде этих клеток или «прижиганий», а начнёшь нам врать и упираться-ахаха…Лишь на время отсрочишь признание, да и калекой станешь, прямо перед смертью!» Вновь захохотали храмовники, а пленник, лишь сейчас начавший понемногу «отходить» от «утопления»-мотнул головой.

– Значит-не хочешь…упираешься? Глупо…,-спокойно произнёс Улье и направился в маленькую каморку, за инструментами.

– Не понимаю…меня же отпустили, даже после допроса лейтенанта Тибо и ещё одного храмовника, в Дрездене.,-негромко проговорил Хелег, внутренне сжавшись от возможной опасности, которую представляли «позвякивания» инструментов Улье, где то рядом.

– А чего тут понимать? – удивился вернувшийся Улье, – Мы ещё раз отправили запрос о тебе, по нашей «связи»-как раз перед тем как тебя сюда приволочь-куча интересного выяснилось! Имя-скандов…уже подозрительно, но при этом-лужичанский серб…глупость! Стал ординарным санитаром-и это дворянин то?! Ла-адно…потом-«завалил» двух «лазаритов» в схватке, что то невообразимое! Стал рыцарем «меченосцев», но при этом находится при врачевании…у тебя не судьба, а овощной салат, с чесночком! Аха-ха. Много красного, с кусками-зелёного…»

– Уже неоднократно отвечал: меня, ваши первые дознаватели-нашли избитым, в том числе и по голове, что могу-вспоминаю! Я не «бегунок»– проверяли, по этой вашей «связи», ясно? Умения: от постоянного обучения, с отцом и дядькой, они оба-увлекались ратиборствами и меня готовили, надеясь протолкнуть на службу в ордена, как сейчас мне и повезло…так бы обрадовались-узнав! – Хелег всхлипнул и попытался пустить слезу, помня что слабаки и дураки вызывают меньше подозрений, а уверенных «качков»-первыми и допрашивают. Как говаривал его прапор: «Кладбища для самых смелых-давно открыты».

Всхлипывающий меченосец, заставил дознавателей переглянуться и начать шептаться, что навело на спасительную мысль их пленника-«что и дальше нужно напирать и играть роль «патриотичного идиотика», готового ради «Совета»-на всё!» и теперь искренне недоумевающего, чего от него хотят.»

Улье подошёл ближе: «Так ты значит…и лекарь и меченосец?»

– Так вышло. Надо было – очень…,-Хелег вновь изобразил на лице, припадок «долга и самопожертвования».,-Ради выполнения поставленной задачи-готов на всё! В том смысле, что: Всегда готов!»

– Яа-аа-сно…а чего же ты, «меченосец-госпитальник», не хотел раненных «упокоить», а? – насмешливо спросил Улье и вновь пнул Хелега.

– Уууу-черти! – вдруг заверещал дурным голосом Хелег, – а кто на стены пиратской цитадели пойдёт – Кому крепость разбойничью брать? А сам остров, зачищать от остатков пиратов?! Вам бы лишь «упокоить»! Госпитальеры-останутся на кораблях и лишь по окончании всего с них сойдут! Аа-аа-а При-ика-а-аз-свя-я-ят для меченосца…ААА!! "

Меченосец катался и брыкался на скамье, плевался слюной и всячески показывал своим мучителям что у него начался припадок «благого фанатизма " данный ему Свыше и всё, что он не делал-лишь в вспомоществование успеху похода.

Видимо на храмовников это подействовало и они, хоть и наградили его парой затрещин и толчков-всё же делали это явно не с такой силой, как прежде, скорее в надежде успокоить «фанатика» и вернуть его к разговору.

– Ты это…чего тут орёшь? – Улье был спокойнее остальных, но видимо и он несколько растерялся от заявленных пленником тезисов.

– Чего?! Уууу…нам-каждый человек на счету! Скольких уже потеряли на этих абордажах, богомерзких разбойников, а?! Так теперь ещё, слушая ересь госпитальера что отсиживался в каюте, пока шла резня-мы нескольких братьев, своими руками…ааа!!! Да его и надо было допросить-его! Нам-каждый человек в помощь, это перед штурмом то, а этот госпитальник…вра-жи-на!!!», – Хелег стал изображать рыдания и нервно поводил плечами, сам же, исподволь разглядывая дознавателей. Сержанты, видимо по простоте душевной, кивали головами и тихо насылали «всех чертей» на головы госпитальеров, вспоминая как те в им самим известные походы – не захотели подойти в здани захваченном городе или долго не давали порошки, когда у всего отряда «размягчило нутро», из-за чего умерло несколько достойных братьев, смешавших виски с копчёной рыбой и сыром «неясного происхождения»…

Улье был менее подвержен эмоциям и постоянно вглядывался в лицо меченосца, наконец он встал и подойдя к храмовнику с корабля Хелега, что теперь стоял открывши рот и заворожённо слушая крики пленника и стал его опрашивать: «Вещи у него, в сундуке или где-есть подозрительные?»

– А…да. Портрет его! – отвечал храмовник, с флагмана меченосцев.

– Чего?

– Портрет. Зачем брату, да ещё перед походом-портрет то?

Оба повернулись к Хелегу и упёрли в него хмурые подозрительные взгляды. И без слов было ясно что им нужно объяснение подобной находке. И они его получили. Меченосец, громко и чётко, словно произнося присягу – с автоматом в руке и лёгким надрывом в голосе, стал цедить слова: " В случае…если сгину от клинков богомерзких пиратов, что неверуют ни в Бога, ни во власть «Совета» нашего славного…просил я, смалевать данный мой образ, дабы осталась память малая, по делам моим свершённым. И если будет возможность, за оставшиеся мои гроши, ли из фондов ордена-на плите каменной, подобное изображение оставили, если окажусь годен памяти достоен…»

Оба рыцаря храмовника что на него смотрели, аж ахнули и Улье тут же добавил: «Ни черта себе! За счёт ордена-изображения на камне…удивительная скромность! Может сразу-прижизненную бронзовую статую, в честь будущих подвигов, а? Статую-сейчас, подвиги-когда время будет…Ты брат мой, то ли дурак, то ли…», – Улье немного подумал и стал вполголоса совещаться со стоящим рядом, храмовником с судна Хелега. Тот кивал и загибал пальцы, о чём то рассказывая.

Пленник и сам быстро понял, что изображения на камне-несколько перебор для данных земель и времён, и решил ограничиться вновь ролью «орденского сумасшедшего», готового на всё, ради братства. Он слышал, как «его» храмовник, вполголоса говорил Улье: «Да…его несколько раз проверяли-вроде даже в штабе в Дрездене, нет ничего! Но при этом несколько странноват, а местами-«дурак-дураком». Удар по голове-был, сержант, что его в лагерь походный к Конраду сопровождал, тоже не мог точно сказать: хитрит или дурень. Пару раз думали – сбежит, по пути сюда, но нет. Теперь решили что он из «пиратской клоаки», но неясно, как в Мейсене оказался и главное, в поход этот, его, по наставлению нашего же штаба, в Дрездене и отправили…Кроме портрета? Мммм…да нет: немного денег, какие то притирки, госпитальеры сказали-что от ран, не яды. Его личный сундук почти пуст, как нам и говорили о нём, при первом осмотре новичка ещё в Мейсенской марке: без вещей, без оружия, но «лопочет» бегло на латыне, а значит-скорее всего из орденцев, только непонятно-почему без денег? Что…ага-да-да, там наши тоже подумали, так: стукнули по голове где-либо в пути, отняли что смогли и бросили, решив – что сдохнет, а он выжил, правда и дурнем стал.»

Услышав последние слова, Хелег вновь стал «пускать слюни» и заорал на всё помещение где находился: «Не позволю прекращать поход! Не дам!!! Сколько братьев-жизни отдали, моя жертва-ничем не хуже! До полной победы-до конца!!!»

– «Тии-иш-е…», – спокойно произнёс Улье, – Вам, брат меченосец-ещё предстоят основные «жертвы». Сказано было несколько двусмысленно и пленник призадумался, за это время оба рыцаря храмовника были отозваны сержантами и вышли из помещения. Вскоре правда они вернулись и Улье приказал сержантам отвязать меченосца, а сам, стал негромко и неспешно «вразумлять» пленника: «За вас, брат наш меченосец-приехал просить сам командир Конрад, что требует вас выпустить под его слово и говорит что в бою-вы себя отлично показали…Да и при будущих штурмах, меченосцы хотят что бы у них был свой «врачеватель», в передовых отрядах…Мой вам совет, брат наш в Вере, прекращайте дурить и оспаривать приказы, конечно «порывы души»-прекрасны, да вот незадача-за них тоже «тянут» на дыбе или жгут, на кострах. Ладно: всего доброго и удачи в схватках!»

Сержанты дали Хелегу воды-немного умыться: после «утопления» и избиений-он был весь в сомнительных подтёках и его немного «штормило», однако то, что есть возможность наконец убраться из «птичьей комнаты», где иные, менее везучие чем он сам, Бог знает сколько времени томились в тесных клетушках-заставляло бывшего пленника ускоренно совершить омовение и просить немедленно вывести его на верхнюю палубу.

Дверь помещения открыли и сержанты с факелами прошли вперёд. Когда уже немного прошли по коридору, Хелег услышал тихий голос Улье: «Видимо дурак…шпионов-обычно приготавливают к заданиям, в том числе что-бы не «засвечивались» нам, а этот-уже несколько раз попал в поле зрения ордена нашего, да-скорее дурак, с «битой» головой»-, и Улье заскрежетал своим характерным смехом.

Каракка, по сравнению с «боевым коггом», на котором всё это время пребывал меченосец-казалась огромной: немного изогнутый коридор-был в несколько раз длиннее всего когга. Хелегу пришлось подняться по трём лестницам, разделявшим несколько «палуб», хотя из-за полумрака Хелег и не был уверен, что правильно разглядел входы и трапы судна. Наконец меченосца вывели на верхнюю палубу судна.

Оказалось, что судно «великая каракка», как его иногда именовали иовиты-являлась почти точной копией половины грецкого ореха, правда-немного вытянутой и заострённой к носу, а на корме – сплюснутой и даже «квадратной». На носу каракки находились надстройки в четыре этажа высотой и размером, с полтора или даже два когга, как на глаз. Кормовые надстройки-были примерно в два раза более носовых. Между Этими деревянными нагромождениями и находилась «открытая часть палубы», по площади-около трети, от общей палубы.

На верхней палубе находилось около полусотни человек и ещё столько же – постоянно выходили и заходили в помещения надстроек. Сержант, заметив удивление меченосца от размеров судна, радостно загомонил: «Красотища! Дворец-на воде, всё есть: своя пекарня, кузня, арсенал, лазарет, тюрьма…хм…есть свой небольшой» птичий двор» и скотный, ну-не тюрьма, то есть, мда…в общем: для питания разнообразия, настоящие. Наши рыцари, даже пяток коров взяли, что бы молоко свежее было каждое утро. Так вот. Нас тут сейчас, как я слыхивал: девять сотен, при грузоподъёме корабля – в две тысячи тонн, так то! Иовитов, что управляют и содержат судно-три сотни, нас храмовников-четыре, включая и «штурмовиков» и дознавателей и прочих, да сотня госпитальеров: как опытных врачевателей что «шьют» тела, так и аптекарей с их лабораториями и запасами. Да сотня доминиканцев…»

Тут пояснения сержанта перебили, так как подошёл один из лейтенантов командира Конрада и справившись о здоровье «брата Хелега», предложил тому сейчас же отплыть с ним на флагман меченосцев, на что и получил согласие сразу.

В лодке что везла к своему кораблю, меченосцы немного обсудили ситуацию: Конрад «выпросил» Хелега назад, но тому, за «засвет» перед храмовниками-придётся «отработать». В ближайшем бою он пойдёт вместе с «штурмовиками»-вглубь города пиратов и будет обеспечивать лечение раненных братьев прямо поблиз мест боя, как ранее и сговаривались.

Пока Хелега: забрали, допрашивали и наконец отпустили-незаметно наступило утро нового дня. Эскадра орденцев разделилась: десант, на прамах и райзеканнах-был отправлен на захват побережья и небольших укреплённых точек, вроде вышек и маяков с башенками, что громоздились вблизи города. «Тяжёлые», вооружённые молотами и двуручными мечами или топорами, одетые в полные доспехи братья меченосцев, старшие и младшие-были собраны в «штурмовой отряд», который пока ждал сигнала прежде чем начать атаку на порт в пригороде поселения морских разбойников. Хелега впереди ждали: разговор с командиром Конрадом, облачение в доспехи и отправка, вместе с «штурмовиками» в готовый к бою город.

Глава двадцать первая

Подплыв к знакомому флагманскому коггу меченосцев и взобравшись на его палубу, Хелег тотчас же услышал знакомый громкий голос командира Конрада, говорившего с начальником отряда «бомбардиров». Прислушавшись, «рыцарь-лекарь» разобрал: «А потому что дурни! Чего зря палить по кораблям – металлической «рублёвиной», а? Так сложно после засыпанного порошка, вставить немного тряпицы а уж на неё, ядро – до жару раскалённое? Вот и вся наука! Попади такой заряд в борт-наверное бы зажёг, а если в канаты и парусину, тем более шанс! Так нет же: просто палят, они наверное лишь испугать хотели?»

Потом командир Конрад обернулся и завидев Хелега, поманил того к себе. Отойдя с ним в свою каюту, что располагалась совсем рядышком, он завёл разговор: «Видишь ли, брат Хелег…ты, хм, несколько странен, и не надо обижаться! Если твои действия в бою были почти безупречны, то вот после него…»

– Брат капитан, вы одобряете убийство своих людей, что при вас геройски бились против морских разбойников?

– Нет, я уже тебе говорил: если мы не можем излечить братьев, то должны помочь им «найти упокоение»-быстро и без мучительств. Смысл им лежать неделю и страдать: не имея ни сил в себе самих, ни лекарств у врачевателей – для выздоровления? Такие братья лишь сами страдают и уменьшают дисциплину в отряде! – Каково смотреть остальным на мучения несчастных? Сразу начинают думать нехорошо о своей службе в ордене…Ладно. Я говорил с санитарами-они сами будут выполнять «упокоение» безнадежных раненных, ты им немного подкинь, хоть по паре талеров в месяц. Я думаю у тебя «добыча» и премии, за поход – будут…»

– Есть! – рявкнул Хелег, по уже несколько подзабытой привычке.

– Нет, не сейчас, после похода…пускай пока у тебя побудут, – не понял его командир Конрад и продолжал, – Храмовники, на тебя, видимо давно «нацелились», только не пойму: столько раз допрашивали-чего сразу не «решили» с тобой? Если ты им так мешаешь-сразу бы и повесили. Хорошо. Это ваши с ними отношения и мне-плевать! Теперь о ближайшей задаче: пойдёшь в составе «черепахи», что построится сразу после «яростных» с молотами, в первой «штурмовой волне», понял? Ты полевой лекарь и в бой особо не лезь! С тобой пойдут пятеро санитаров и пара сержантов, я выделю. Когда «яростные» сомнут и разорвут строй противника, если таковой будет, то «черепаха» должна как можно далее пройти – из порта в основной город и по возможности там закрепиться, может в зданиях на окраине. Дабы дать нам возможность отправить ещё пару десантных отрядов. Сколько времени понадобится нам, что бы подвезти все подкрепления и выгрузить артиллерию-не знает никто! Соответственно: возьми с собой провиант и воду, если вас окружат или «зажмут» в зданиях порта, будет чем питаться до нашей подмоги…вроде теперь всё».

Хелег, после командирского инструктажа-отправился облачаться в доспехи: раз предстоял бой в городе, неспешный и без опасности утонуть в водах-ему следовало облачиться в «германские латы»: с острыми углами и рифлением, а также шлемом, вроде бацинета-где лишь узкая щель давала возможность осмотра поля боя, зато почти полностью защищала голову. Немного размявшись в латах: в меру удобных и относительно «лёгких», вроде тех в которых он принимал «испытания» с лейтенантом Клаусом, Хелег всё-таки выпросил им замену-тяжёлую бригантину с металлической «чешуёй» на груди, объяснив своё решение тем, что ему всё же крайне неудобно двигаться в латах, а если придётся перебегать к раненным или их перетаскивать, то скорее будут помехой в бою его полные доспехи. Конрад подумав согласился, заявив однако – «что Хелегу не надо идти в первых рядах и его чрезмерная «защищённость», ни к чему». Оружием было избрано: клевец, полэкс, «малькус», что мог пригодиться при рубке с пиратами, предпочитавшими кожаные и меховые одёжи-металлическим кольчужкам. Кроме того был взят длинный стилет. Стали ждать на палубе.

Сначала корабли иовитов: все каравеллы, включая и флагманскую и с десяток «боевых коггов» подойдя к портовой гавани-начали обстрел. Правда вскоре выяснилось что пираты затопили несколько судов и один из коггов иовитов напоролся на данную «искусственную мель». Обстрел укреплений, в основном деревянных и лишь пару башен из них-каменных, вёлся силами боевых коггов, что метали каменные ядра или горшки с «зажигом», который постоянно готовили для них госпитальеры на каракках. Много шуршали стрелы из баллист, направляясь в основном бестолку и застревая в дереве или отскакивая от камня. Залпы «малых бомбард» вначале казались глупостью командиру Конраду, о чём он и сказал стоящему рядом иовиту, однако тот не согласился: «Да нет же! Рубленое железо попадая по площадям-не даёт высунуться стрелкам пиратов и соответственно, позволяет нашим, из первого десантного навала, на райзеканнах и прамах-скорее и безопаснее высадиться! А когда «яростные» с молотами пойдут крушить, можно уже и «черепаху» выводить строить на сушу, а уж за ней-артиллерию и прочая…»

Внезапно запылала одна из каменных башен в порту и защитники, как башни так и ближайших пристроек-ринулись в сам город громко вопя на бегу.

– Что произошло? – спрашивал командир Конрад, не находя себе места на корме когга.

– Хм…Бог ведает! Хотя вряд ли наши «огненные» горшки, те бы сперва дерево подпалили, а так…видимо один из агентов иезуитов постарался и сделав склад хвороста, в башне, тихо его и подпалил, – отвечал иовит по соседству.

– Агенты иезуитов?

– Угу…те хвалились, что у них – с полсотни их на острове, в том числе и среди начальников пиратских. Вот и бузят: кто в надежде на прощение, а кому и монет наобещали.

Одна из тяжёлых каракк двинулась меж коггов и подойдя с помощью лоцманской лодки близко к каменной пристани-стала скидывать длиннющие сходни, состоящие из длинных досок с прибитыми к ним перпендикулярно, короткими-для того что-бы в дождливую погоду или при волне, ноги сбегающих и взбегающих по ним, не скользили.

По сходням начали высаживаться на портовый камень люди в тяжёлых доспехах и с большими двуручными молотами в руках. Вскоре их набралось с сотню и они, громко крича однотипный клич «Круши!!!», стали громить небольшие отряды защищающихся пиратов в порту, что не успели отойти к городским стенам и оставались в портовых постройках или за ящиками.

У ставших «сухопутными» пиратов, после «люцернских» молотов «яростных»-оставались рваные дыры на кожаных куртках или проволочных кольчугах. Многие из морских разбойников, с пробитыми черепами – валялись на земле, а с десяток, ползали по ней-подволакивая сломанные конечности, чаще всего руки, которыми с оружием или щитом-они пытались защититься от удара молотом меченосцев.

Когда отряд «яростных» уже довольно далеко отогнал защитников порта вглубь, в сами городские постройки, командир Конрад сказал Хелегу: «Всё-пора! Ваша команда садится на третий подходящий прам и на нём подходит к пристани: каракка останется на своём месте-с неё баллистарии, сверху вниз, будут обстреливать пиратов болтами. Да к тому же и её корабельная артиллерия, вам в прикрытие. Когда наши из «штурмового отряда» полностью выстроят «черепаху»-зайди в неё внутрь и держись со своею командою, пока не позовут, а будет возможность в каком-либо месте сделать штаб или палатку врачевательскую натянуть, давай! Лучше чинить братьев в приличных условиях. С Богом!»

Неспешно погрузились в вышеозначенный прам и отплыли. Хелег видел что число прамов и десантных райзеканнов всё росло: их уже было не менее трёх десятков и ещё, по двое-трое, они добавлялись, выскакивая из-под «пузатых» каракк или небольших коггов. Как рассказал один из сержантов, с прама: «черепаха» ордена разработана по методам «старой римской», как смогли: несколько человек, с большими двуручными щитами-спереди, каплевидные щиты с немного обрезанным нижним «остриём», на верх и по бокам, а сзади-баллистарии. Задача проста: пройти как можно далее в город, а в случае возможности, то и закрепиться в каменном здании. После чего дать сигнал на «подкрепление», что бы присылали. Бомбарды, катапульты и прочее-уже позже, если придётся стены брать или застрянут в городе крупно, тогда да, могут и прислать. Однако артиллерию в основном используют при долгой осаде или штурме стен.»

Внезапно меченосцы из первых прамов, что-то увидели на берегу и стали махать всем своим братьям, в остальных десантных судах-указывая на отряд молотобойцев: тот разбегался кто куда! Бойцы в доспехах и с молотами в руках, громко вопя неслись во все стороны, совершенно не желая драться, а за ними, несколько поотстав-бежало с два десятка калек в грязном рваном тряпье, размахивавших руками и улюлюкавших. Зрелище было странное и необъяснимое: полста тяжёловооружённых братьев – убегают от непонятной «рванины», однако подплыв ближе, Хелег и прочие меченосцы смогли расслышать, что кричат «молотобойцы»: «Лазариты! Прóклятые!! Здесь-лазариты!!!»

Рыцари и сержанты стали быстро мелко креститься и Хелег вновь ощутил небольшой испуг, вспоминая виденных им рыцарей, со снятыми частями лат на язвах.

– На кой чёрт туда лезем? – тоскливо протянул молодой рыцарь, что сидел рядом и махнув рукой на неотвратную судьбу, тоже стал что то бубнить себе под нос опершись на рукоять топора. Видимо молитву.

Вдруг калеки, заставившие бежать с поля боя отряд «яростных», резко остановились, один из них визгнул и почти все дружно рухнули на землю. Пара попыталась метнуться назад, в город, однако не успела и очередной залп болтов арбалетчиков с каракки накрыл их.

К тому времени как Хелег и его санитары высадились на причале, «черепаха» так и не была построена, ибо части её составляющие всё ещё прибывали. Зато здоровый детина, из «молотобойцев», жестикулируя и громко чертыхаясь, рассказывал одному из рыцарей меченосцев о произошедшем: «Эти чёртовы поганцы, богомерзкие – чего придумали: одели в тряпьё несколько калек и разукрасив их «краской» и хлебными «струпьями»-отправили на нас! Мы когда их на узкой улочке таких повстречали, с язвами и кричащих: «А вот и мы-рыцари святого Лазаря! Идите в наши объятия, братья!», то от страха чуть прямо в латы, все надобности не сделали и сразу бросились отходить-кому в тесноте города хочется «лобзаться» с лазаритом?! Поэтому в спешке и не сообразили: что на них нет доспехов, да и для рыцарей-уж больно «зачуханы«…страх! Хорошо баллистарии вовремя накрыли их залпом с борта каракки, а так я уж думал – придётся в воду бросаться, в латах! А как немного успокоились и подошли осмотреть «нищих лазаритов», а те-все в краске и хлебных налепленных " струпьях«…твари! Оооох, думаю братья, ещё нам это вспомнят-на общей пирушке…»

Когда все успокоились, от смеха или переживаний, один из лейтенантов скомандовал: «Яростные»-за мной, прокладываем путь «черепахе»! Кто идёт в самой «черепахе»-ждут пока мы не дойдём до конца первой улочки, потом заходите и вы, и сразу перекрываете её полностью щитами и даёте залпы из арбалетов по всем, кто не из наших братьев, ясно? Постарайтесь выломать двери в крупнейших домах, возможно придётся обороняться и нам нужны будут помещения: для временных складов и штабов…начали!»

«Молотобойцы» ведомые офицерами, громко крича и размахивая своим грозным оружием снова зашли в город, а» черепаха» меченосцев медленно стала достраиваться: с кучей бранных слов и тычков, когда братья наступали на ноги друг другу или больно задевали щитами. Наконец места была распределены и Хелег, находясь в задних рядах построения-начал шествовать медленным шагом в сторону домов захваченной окраины города пиратов.

На этот раз всё прошло спокойно: десяток стрел и болтов, что в них выпустили немногочисленные оставшиеся защитники – были скорее «жестом отчаяния». Так как «яростные» уже выбивали двери домов своими огромными молотами, в том числе и тех из которых вразнобой обстреливали «черепаху» и стало очевидно, что этот район городка пиратов практически уже захвачен самими «молотобойцами». «Черепаха» что неспеша наступала, лишь должна была закрепить успех и дать возможность уставшим бойцам отряда «яростных», спрятавшись в неё – восстановить силы перед новой атакой.

Пока " черепаха» ползла, Хелег послушал разговоры внутри неё: «Ну сам посуди! Раз всё не так, как после Папы и Императора, то и названия надо было все сменить!»

– Да на кой?!

– Для пользы дела! Зачем старые то оставлять? Новый порядок-новые наименования: храмовники-орден «карающего меча», с изображением святого Петра, на хоругвях-ибо они карают предателей и тайных врагов «Совета» или орден «Геены огненной», с косой крестьянской в пламени, что «косит» врагов веры на корню. Инквизиция-«служба очистительного пламени»: так как через огонь избавляются от ересей и преступлений сего мира, им можно было поленницу на знамёнах вывести. Меченосцы-должны были стать «щитоносцами», как защитники «Совета»-это очень знаменательно! Госпитальеры-«орден исцеляющей длани»: белая рука-на тёмном щите, ведь так интереснее! Иовиты: орден кита и святого Ионы, сокращённо-китионы или ионокиты…»