Текст книги "По прозвищю "Царь""

Автор книги: Александр Мостовой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 11 ФРАНЦУЗСКИЙ ПРОРЫВ

… Столкнувшись наконец-то с тренером, который мне доверял, я не хотел резких переменен. Вероятно, Жандюпе увидел во мне что-то такое, что в свое время смогли рассмотреть сначала Романцев, а потом Бесков. Он понял, что нет нужды зажимать меня в тактические рамки.

К моменту ухода из «Бенфики» у меня накопилась огромная обида на «злодейку-судьбу». Я задавался вопросами и никак не мог понять: почему все эти неурядицы происходят со мной? Что я в жизни делаю неправильно? Почему мне так не везет? Почему у всех моих друзей карьера складывается как надо, а у меня все наперекосяк? В тот момент, когда появился вариант с «Каном», мне уже было все равно, куда ехать, – лишь бы играть – так я натерпелся в этой треклятой «Бенфике». Параллельно на меня выходили голландцы, но я решился на переход в «Кан», потому что почувствовал – я реально нужен этой команде. Хотя до приезда во Францию ничего о ней не знал.

Изначально Франция мне очень понравилась. Я всегда любил порядок, чистоту, и эта страна по сравнению с Португалией отличалась в лучшую сторону. Но это было лишь первое впечатление. Многие знают эту страну только по картинкам и живут фразой: «Увидеть Париж и умереть!» Мол, это предел совершенства, и лучше быть ничего не может. Но меня со временем жизнь во Франции стала напрягать. Люди в этой стране очень закрыты. Пожив и в Португалии, и в Испании, я могу сравнивать. Пусть там не так стерильно на улицах, как во Франции,

а местами просто грязно, зато люди приветливые, общительные. Мне же иногда хотелось почувствовать себя русским: крикнуть, плюнуть, ругнуться. Во Франции не так-то просто было найти контакт, и это меня порой меня очень сильно угнетало.

Не очень нравились и определенные порядки, установленные в моем новом клубе. К примеру, на завтрак надо было приходить в полдевятого, и не позже. Я всегда недоумевал: почему мы все обязаны спускаться в столовую именно в это время? Почему нельзя прийти на час попозже? В принципе дисциплина – это правильно. Но зачем устраивать завтрак так рано?

Чтобы показать абсурдность этого решения, я порой специально – только для галочки – спускался вниз и садился перед тренером с закрытыми глазами. Проходило две минуты, я вставал, говорил: «Чао!» – и опять шел в номер спать. Моих партнеров по команде это очень забавляло. Но как я еще мог выразить свое несогласие?

Конечно, после Португалии, где я постоянно общался с Юраном и Кульковым, во Франции на первых порах мне было одиноко. Вдобавок я не знал языка. На тренировках поначалу обходился с помощью жестов, но на установках мне ничего не оставалось, кроме как сидеть и смотреть, что тренер рисует на своей доске. По приезде во Францию мне, правда, выделили учительницу. Но она не знала русского. И пыталась научить меня французскому с помощью картинок. Но потом я понял, что это бессмысленно, и решил отказаться от ее услуг. Учил язык постепенно, самостоятельно. Хотя давался он мне гораздо сложнее, чем португальский.

Как скрашивал недостаток общения? Общался в основном с футболистами, с партнерами по команде. Впрочем, в «Кане» я пробыл всего пять месяцев, а потом вместе с тренером моей команды перебрался в Страсбург.

Понятно, что «Кан» не был тем клубом, который устраивал меня целиком и полностью. Но он давал то, чего лишила «Бенфика» – игровую практику, и уже за одно это я был благодарен французам. Мне тогда нужны были три вещи: поле, мяч и ворота.

Когда я пришел в «Кан», он шел на предпоследнем, девятнадцатом, месте, а закончил чемпионат на четырнадцатом. До сих пор помню, как мы обыграли со счетом 1:0 великий тогда «Марсель» с самим Папеном. Единственный гол забил я, замкнув в одно касание подачу с левого фланга, В городе был праздник. «Марсель» до встречи с нами два месяца никому не уступал, а со скромным «Каном» совладать не смог. Дома во втором круге нас вообще никто не мог победить. По-моему, мы всего один матч проиграли. Я же ходил в самых настоящих героях – причем с самой первой игры за «Кан», когда команда победила благодаря моему голу. За четыре тура до конца чемпионата я получил травму – дернул заднюю поверхность бедра. Однако у «Кана» к тому моменту уже имелся запас прочности, и он без труда сохранил за собой прописку в элитном дивизионе.

Кстати, по именам коллектив у нас был не такой уж и плохой. В воротах – Ришар Дютруэль, который потом поиграл в «Сельте» и «Барселоне». В полузащите – Бенуа Коэ, который вслед за этим перебрался в «Марсель», а через какое-то время – в миланский «Интер», где провел четыре сезона. На острие атаки – Паскаль Нума, имя которого стало известно широкому кругу болельщиков благодаря его последующему выступлению в ПСЖ.

Мой приход в «Кан» дал этой команде новый импульс. Своим примером я заставлял партнеров биться только за победу.

– Почему вы порой выглядите такими обреченными? – спрашивал я на ломаном французском игроков «Кана». – Почему так легко свыкаетесь с поражениями? Я, например, с детства не люблю проигрывать. На поле всегда нужно выходить с жаждой победы.

В первые недели пребывания в «Кане» от меня исходила кипучая энергия. Я бегал, кричал на партнеров:

– Какая разница, кто нам противостоит? Надо играть с мыслью, что этого соперника мы обязательно побьем!

И команда завелась. Да, «Кан», в отличие от «Бенфики», не боролся за чемпионство, но для меня было важно уже то, что я разбудил в партнерах хоть какую то мотивацию и спортивную злость. Каждая игра приобрела для нас характер решающей.

Французский футбол в целом произвел на меня сильное впечатление– Многие тогда утверждали, что он котируется невысоко, но я не понимал, почему бытует такое мнение. В чемпионате выступало много мощных игроков африканского происхождения, с отменными физическими кондициями, которых было не так-то просто обыграть. Иногда я удивлялся: «Ну откуда же у этих парней столько сил?» Приходилось «вылезать» за счет техники, футбольной хитрости. Тягаться с этими ребятами физически мне казалось делом нереальным. Французский футбол докажет свой уровень чуть позже, когда национальная сборная выиграет сначала чемпионат мира, а затем чемпионат Европы. Но я уже тогда видел его внушительный потенциал.

По уровню инфраструктуры Кан по сравнению с Португалией был как небо и земля – в положительном для французов плане. Условия для тренировок в этом клубе и в «Бенфике» оказались просто несопоставимыми. Незадолго до моего приезда в Кан в городе был построен очень красивый стадион вместимостью двадцать пять тысяч зрителей. Любопытно, что в матче открытия этой арены сборная Франции играла с Россией (наши тогда уступили со счетом 1:3). Рядом с основным стадионом располагалась арена, где выступала вторая команда, а также большое количество тренировочных полей. В «Бенфике» мы тренировались исключительно на стадионе «Да Луш» – как таковой базы у команды не было.

В «Страсбуре», моей второй французской команде, условия для работы оказались еще лучше. Прекрасный футбольный стадион, к которому очень удобно подъезжать, вокруг чистота и порядок. Рядом – тренировочные поля (только для первой команды три газона), крытый манеж, зал для мини-футбола. В комплекс входила также система магазинов и ресторанов. Впечатлений добавлял и окружающий пейзаж – рядом со спортивным комплексом был разбит очень красивый парк, на территории которого футболисты часто совершали пробежки.

Когда я позже уеду в Испанию, я поначалу буду буквально шокирован резким контрастом. Этот чемпионат считался сильнее французского, и я ждал, что и условия для работы окажутся соответствующими. А столкнулся с тем, что в раздевалке «Сельты» не было горячей воды, а сама она напоминала барак. Впрочем, я забегаю вперед…

После пяти месяцев аренды в «Кане» я должен был вернуться обратно в «Бенфику», с которой меня связывал действующий контракт. Но после всего, что я пережил в Португалии, ехать в Лиссабон мне совершенно не хотелось. Я сразу сказал руководителям «Бенфики»: ищите мне другие варианты. Повезло, что Жандюпе пригласили в «Страсбур», и он загорелся идеей взять туда и меня тоже.

– Хочешь со мной? – спросил меня тренер, вызвав как-то к себе в кабинет.

– С удовольствием, – ответил я. – Но не забывайте, что у меня еще два года действует контракт с «Бенфикой». Если договоритесь с португальцами – я «за».

– Сделаем все, чтобы договориться, – пообещал Жандюпе. И я дал ему условное согласие на переход в «Страсбур».

Я не стал искать добра от добра. Столкнувшись наконец-то с тренером, который мне доверял, не хотел резких перемен. Вероятно, Жандюпе увидел во мне что-то такое, что в свое время смогли рассмотреть сначала Романцев, а потом Бесков. Он понял, что нет нужды зажимать меня в тактические рамки. Наоборот, мне надо давать творческую свободу на поле, «Пусть этот парень играет так, как он хочет», – решил Жандюпе.

К радости, «Бенфика» не собиралась особенно держаться за меня. Я регулярно созванивался с Барбозой – он был едва ли не единственным человеком, который хотел, чтобы я играл в лиссабонской команде. Но Пауло понимал, что в силу сложившихся обстоятельств во Франции мне будет лучше. И поэтому всячески содействовал переходу в «Страсбур». А я буквально жил той минутой, когда «Бенфика» окончательно откажется от меня и я перейду в новый клуб – не в аренду, а на полноценный контракт. Конечно, португальцы поупирались – им хотелось, как это обычно бывает, получить за меня побольше денег. Приехав в Страсбург, я еще неделю жил в ожидании. И когда все окончательно срослось, я наконец-то смог спокойно вздохнуть.

Во Франции к тому моменту уже начался чемпионат. Я хоть и поддерживал форму, но полностью не был готов к тому, чтобы сразу играть. Однако как только в «Страсбур» пришел мой трансферный сертификат, Жандюпе вызвал меня и сказал:

– На ближайший матч вношу тебя в запас. И если понадобишься, даже выйдешь на поле.

– Да ладно! – удивился я. – Я тренируюсь-то всего неделю.

– Ничего страшного, не переживай.

Тот матч мы играли с «Ниццей». Жандюпе, как и обещал, заявил меня в запас. По ходу встречи мы проигрывали со счетом 1:2. И тут, минут за двадцать до конца матча, тренер говорит:

– Переодевайся и выходи на поле.

Я хоть и помнил его слова перед матчем, все равно не ожидал подобного развития событий – думал, что в первой игре мои услуги так и не потребуются. У меня в тот момент даже бутсы были расшнурованы.

Но, услышав, что говорит Жандюпе, моментально начал переодеваться. Выхожу на поле – и едва ли не после первого же касания мяча обыгрываю соперника и отдаю голевой пас – 2:2. А затем забиваю сам – 3:2. Победа. Публика в восторге. Волей судьбы вышло так, что в «Страсбуре», как и в «Кане», я мигом завоевал почет болельщиков. Тот почет, которого в «Бенфике» не мог добиться, даже грызя землю. Хотя казалось бы, в Португалии куда как более благодатная почва для техничных игроков вроде меня. Но судьба порой выписывает странные и совершенно непредсказуемые повороты.

Перед игрой с «Ренном» «Страсбур» находился очень низко в таблице – месте на пятнадцатом. А в конце сезона добрался до «зоны УЕФА». Впрочем, команда у нас тогда по именам была очень даже неплохая. Капитан – будущий чемпион мира Франк Лебеф, поигравший потом в «Челси». Также в защите – Исмаэль, который через какое-то время заявит о себе в немецкой бундеслиге и даже попадет в «Баварию». В полузащите – Оливье Дакур, который затем переберется в миланский «Интер», и Реми Гард, который после окажется в лондонском «Арсенале». В атаке – Марк Келлер – он поиграет в сборной Франции, а затем перейдет в немецкий «Карлсруэ».

В воротах же стоял мой самый близкий друг в команде – словак Алекс Венсел. Он и его жена неплохо говорили по-русски, и мы сразу стали плотно общаться. В предыдущем клубе – «Кане» – поговорить на родном языке было абсолютно не с кем. Кроме этого, в новой команде у меня появился переводчик-француз. Он очень сильно помогал и везде был рядом со мной.

В Страсбурге я познакомился и со своей будущей супругой, Стефани. Чуть позже там у меня родился сын, которого назвали Сашей. Правда, французом его можно назвать только по паспорту. Через месяц после его рождения мы переехали в Испанию. Дочка Эмма появилась на свет уже на Пиренеях. По-французски дети почти не говорят, в основном по-испански. Русский язык в совершенстве не знают, но понимают.

Почему решил жениться на француженке? Так сложилось. Ты же не можешь знать, какой поворот ожидает тебя завтра. Стефани, когда я с ней познакомился, была студенткой, очень молодой. Увы, позже наш брак распался. Почему? Знаете, когда девушки рано выходят замуж и что-то в семейной жизни впоследствии не складывается, они потом часто говорят: была молодой, многого не сознавала… Когда мы поженились, мне было двадцать пять, а ей всего девятнадцать. Хотя я не понимаю: ты же не совсем ребенок, должна осознавать ответственность, тем более когда решаешься завести детей. Впрочем, это больная для меня тема, и я не хотел бы подробнее на ней останавливаться…

Сам Страсбург произвел сильное впечатление. Очень красивый, старинный город, с богатой историей, недаром его считают центром Европы, К тому же моя квартира располагалась в самом центре, с видом на реку и потрясающий по красоте кафедральный собор. Вместе с командой же мы подчас жили в отеле за городом, построенном в виде замка. Ощущения – будто находишься в раю. Выходишь гулять – по тропинкам ходят гуси, а рядом с озером – лебеди.

До поры до времени все устраивало меня и в команде. Я пользовался в «Страсбуре» уважением. Партнеры были уверены, что рано или поздно я обязательно попаду в большой клуб. Их слова подкрепляли реальные предложения – в основном из бундеслиги, ведь Страсбург находится на границе с Германией, Настойчиво обхаживали представители «Штутгарта» и дортмундской «Боруссии». Но президент нашего клуба был заинтересован во мне. Он понимал, что без Мостового команда станет серьезно слабее, Я не рвался уходить, но вместе с тем в какой-то момент начал осознавать, что моя зарплата в «Страсбуре» слишком низкая для игрока, на которого возлагаются такие надежды.

Я был в неплохих отношениях с президентом клуба и намекнул ему на это. Но он постарался замять разговор:

– Не переживай, у тебя и сейчас все хорошо, деньги со временем придут.

Видимо, решил: раз игрок русский, он не будет слишком настаивать. До поры до времени я действительно не дергался. Для меня на первом месте оставался футбол.

Но со временем и мое терпение стало подходить к концу, Не то чтобы взыграла алчность, но я понял, что вполне имею право требовать лучших условий – своей игрой я оправдывал надежды болельщиков и руководства. Играл я в тот момент действительно неплохо, в том числе и за сборную России, и понимал, что могу рассчитывать на большее. К тому же значительную часть моего скромного контракта «съедали» налоги. Во Франции они довольно высоки, и много денег терялось, что меня не устраивало.

В конце концов я снова пришел к президенту «Страсбура» и поставил перед ним ультиматум: «Или пересматриваем контракт, или продавайте меня в другой клуб. Иначе я отказываюсь тренироваться»,

Президент начал привычную песню:

– Не переживай, через какое-то время мы с тобой обязательно что-нибудь подпишем.

Но я уже был непреклонен:

– Или мы сейчас же заключаем новый контракт, или ищите мне новую команду.

– Нет, продавать тебя я не хочу, ты нужен «Страсбург – услышал в ответ,

Ситуация безвыходная. Что оставалось делать? Я устроил забастовку. Перестал посещать тренировки. И стал ждать, что будет дальше.

А события развивались следующим образом. К президенту – об этом я узнал позже – начали обращаться представители клубов, заинтересованных в моем переходе. Но тот без лишних разговоров всех «отшивал»: Мостовой не продается. А в крайнем случае заламывал такие суммы, что интерес ко мне моментально пропадал. Чтобы окончательно убедить покупателей, он договорился до того, что выдал:

– Друзья, не связывайтесь вы с этим русским. Себе дороже выйдет.

Намек был прозрачен. В 1990-е годы в Европе о России складывалось такое мнение, будто там сплошная мафия, И президент недвусмысленно намекал на нее. Он был уверен: рано или поздно я все равно пойду на попятную. Предполагал, наверное: а куда я денусь? Но я твердо решил: от своих требований не отступлю.

Когда до окончания дозаявочной кампании осталось две недели, я наконец-то услышал:

– Хочешь – ищи себе команду, отпустим.

Уступки были вполне объяснимы. «Отшив» потенциальных покупателей, президент «Страсбург», очевидно, предполагал, что никакой новой команды я себе уже не найду. Я и сам особенно не верил, что смогу куда-то уйти. И тут нежданно-негаданно на меня вышли представители «Сельты»…

Мать, Людмила Васильевна:

– Во Франции у Саши все сразу как-то резко наладилось. Во всех смыслах. Там он познакомился со Стефани. Как я восприняла этот выбор? Нормально. Узнала об увлечении сына неожиданно. Прилетела к нему во Францию. А он говорит: «Вот, познакомился тут с девушкой, встречаемся».

Отец, Владимир Яковлевич:

– А я поначалу был в недоумении: зачем ему француженка? До этого в Португалии Сашка оформил брак с местной гражданкой. Но он был фиктивный. Так попросил клуб, чтобы сын не считался легионером. Со Стефани же была совсем другая история, и их роман меня поначалу очень удивил. Но в Сашины дела мы не лезли: он же взрослый человек.

Глава 12 НЕПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ «СЕЛЬТА»

…Как можно было молчать, когда мы выходили на тренировочное поле и я видел там «лепешки» от коров или каких-то других «крупно-рогатых» животных? «Как же так?» – вспыхивал я. А местные в ответ возмущались: «Что он выступает? Кто он такой?»

Люди из «Сельты», как выяснилось, давно за мной наблюдали. Сам же я абсолютно ничего не знал об этой команде. Но меня стали успокаивать:

– Не волнуйся, крепкий испанский середняк, не хуже твоего «Страсбура».

– Ну хорошо. А сможете договориться с президентом?

– Нет проблем. Если хочешь, мы хоть завтра решим все вопросы со «Страсбуром» и подпишем с тобой контракт.

– О'кей. Я не против.

Сумму у испанцев я попросил ту же самую, что в свое время хотел получать в «Страсбуре». По тем временам она была приличной, но в «Сельте» приняли мои условия.

А почему, действительно, было не согласиться на переезд? Мне двадцать пять лет – самый расцвет для футболиста. Почему не попытать счастья еще в одной стране? Да, я почти ничего не знал про Испанию. Понимал только, что там есть два гранда – «Реал» и «Барселона» – и ни о чем другом не ведал. Но людям из «Сельты» удалось меня убаюкать. Со «Страсбуром» они, как и обещали, договорились, и мы поехали в Испанию подписывать контракт.

И тут события стали складываться совершенно неожиданным для меня образом. В Виго мы с моим представителем приехали вечером, нас, как положено, встретили в аэропорту и привезли в клуб. А там говорят:

– Сейчас у нас по плану твоя презентация.

– Как презентация? – недоумеваю. – А контракт?

– Понимаешь, народ уже собрался на стадионе. Два часа тебя ждут. А контракт потом подпишем.

– Нет, ребята, здесь что-то не так, – словно ударило меня. – Какая может быть презентация без контракта? Давайте уж сначала подпишем бумаги, а потом займемся остальным.

Переглядываются и говорят: «О'кей». Какая-то женщина приносит вариант контракта. Смотрю – а там вовсе не та сумма, на которой мы сошлись во время переговоров во Франции. Перевожу взгляд на испанцев:

– Как же так?

– Ты не обращай внимания, это предварительный вариант, так, для проформы. Настоящий мы подпишем потом.

«Интересное кино, – думаю. – Что они, за дурачка меня держат? Не получится!» И говорю:

– Нет, друзья, я так не согласен. Мы едем в гостиницу. А они все вместе как заголосят:

– Как же так?! А народ?! Там люди собрались на презентацию!

– Ну, это, извините, ваши проблемы, – отвечаю. – Сами теперь им все объясняйте. А я, если вам не нужен, поеду обратно во Францию.

Берем с моим представителем такси и уезжаем в отель– чтобы переночевать и на следующий день улететь обратно в Страсбург. Я не блефовал – знал, что французы в любом случае примут меня обратно. И тут где-то в десять часов вечера раздается телефонный звонок. На проводе – люди из «Сельты».

– Возвращайтесь, – говорят. – Все будет о'кей. «Ладно, – думаю. – Интересно, что они теперь выдумают». Но в этот раз, к счастью, все обходится без проволочек. Подписываем заранее обговоренный контракт, после чего едем на долгожданную презентацию.

– Вот теперь – порядок, – говорю. – И народ доволен, и я.

– Ну и отлично, – вздыхают. – Поехали тогда в ресторан отмечать.

Я могу предположить, почему испанцы изначально решили схитрить. «Сельте» я обошелся в три миллиона долларов, став самым крупным приобретением за всю историю клуба. Это были сумасшедшие по тем временам деньги. Помню, как я сам удивлялся, услышав, как какого-то вратаря купили за миллион долларов. Мне эта сумма казалось нереальной.

Вот и в «Сельте», потратившись на дорогой трансфер, видимо, решили сэкономить на моей зарплате. Но к счастью для меня, им этого сделать не удалось. Я мог вздохнуть с облегчением. Вся рутина осталась в прошлом, и мне теперь надо было лишь тренироваться и играть в футбол, по которому я порядком успел соскучиться.

Однако, предположив, что все проблемы в прошлом, я кардинально ошибся» Привыкнув во Франции к замечательным тренировочным условиям, я ожидал, что уж в Испании-то все будет на порядок лучше. Однако у «Сельты» инфраструктура оказалось на уровне каменного века.

Про раздевалку типа барака я уже рассказывал. Когда я в первый раз ее увидел, спросил у испанцев:

– У вас что, война тут недавно была? Бомбардировки?

Особенно контрастно эта раздевалка смотрелась на фоне шикарных автомобилей, на которых игроки приезжали тренироваться. Представляете «порше» на фоне убогой и обшарпанной халупки? А один парень пришел после тренировки и не обнаружил своей машины – угнали. Что удивляться: охраны-то и в помине не было.

О тренировочном поле тоже стоит сказать отдельно – учитывая дождливый климат Галисии, порой заниматься приходилось по колено в грязи. Думал тогда:

«Елки-палки, ну как тут вообще можно играть, когда для подготовки созданы такие условия»? Тем не менее я терпел и особенных претензий не высказывал. Все-таки у меня еще не было статуса звезды. Я был просто хорошим футболистом, новичком, от которого чего-то ждут.

Сама команда оказалась не менее «замечательной». В Испании, как выяснилось, ее уже давно называли «лифт» – за то, что она постоянно курсировала из одного дивизиона в другой. В первые месяцы я пребывал в настоящем унынии.

Пусть меня все устраивало в бытовом плане. Предоставили хороший дом, рядом с морем, куда я сразу перевез семью. Но ведь я – футболист, для меня главное – игра. А с ней у «Сельты» дела обстояли не самым лучшим образом.

В раздевалке игроки наперебой кричали, что всех порвут. А выходили на игру – и сразу же замолкали и опускали головы. Никто не хотел открываться и получать мяч. Я бегал, рвал жилы, пытался забивать, но что можно было сделать, когда мы тут же пропускали два мяча в свои ворота? У игроков не было класса. И ты хоть в лепешку разбейся, а в одиночку ничего не сделаешь.

Ребята же были довольны одним тем, что играют. Высоких целей перед ними никто не ставил. И выступали они соответствующим образом: как придется. Тренировались тоже спустя рукава. Да и тренер, Фернандо Кастро, был под стать команде – без имени, без достижений. Звезд с неба он не хватал и работал за копейки. В Испании его по большому счету никто не уважал.

Меня, понятное дело, такое положение вещей совсем не устраивало. Первый год превратился в сплошную борьбу. Я не хотел мириться с тем, что видел. Порой даже с тренировок уходил. Видел, что тренер очень многое делает не так, как нужно, А когда я пытался обращать его внимание на некоторые вещи, он надувал губы:

– Раз такой умный, занимайся один, так, как хочешь.

– Ладно, спасибо, тогда я пойду, – отвечал я. И уходил.

Злило меня и то что тренер иногда ставил меня на тренировках не на моем любимом месте, где я мог принести команде максимум пользы, а на краю полузащиты.

– Зачем такие эксперименты? – удивлялся я. На что следовал ответ:

– Я тренер, я и решаю.

Ладно – подчинялся. На тренировках стоял себе на бровке, причем мяча почти не получал. У ребят игра шла по принципу: вперед-назад. С видением поля и тактическим мышлением у многих были проблемы. Тогда я разворачивался и уходил: «Парни, если не собираетесь отдавать мне передачи, я лучше в раздевалку пойду». Мое недоумение копилось с каждой неделей. В итоге все вылилось в грандиозный конфликт, который случился в Хихоне, где мы встречались с местным «Спортингом». О нем расскажу чуть ниже.

До этого мы проиграли несколько матчей подряд. Самое удивительное, эти встречи развивались по похожему сценарию. В первом тайме мы открывали счет, а затем соперник забивал нам два-три мяча и побеждал. Голы же, как правило, пропускали из-за элементарных, детских ошибок в обороне. Сзади стояли пять «столбов»-защитников, кто-то на ровном месте терял мяч, и после этого парочка нападающих соперника моментально подхватывала его, обыгрывалась и забивала гол. А ответить уже не получалось. Я бесился:

– Вы что, специально все это делаете? Почему нельзя заранее просчитать варианты? А как вы играете в атаке? Почему нельзя отдать элементарный пас партнеру, который находится в десяти метрах от тебя, и побежать открываться в свободную зону? Почему в раздевалке вы все рвете глотки, а выходите на поле – и никто никому не подсказывает?

Понятно, многим мои претензии не нравились. Далеко не ветеран по футбольным меркам, да еще и новичок – и «учит их жизни». Некоторые начали закулисную возню в отношении меня. Мол, зачем нам этот баламут?

Но я не боялся. Знал, что на поле я выполнял свою работу так, как никто другой. Я и на тренировках выкладывался до последнего, хотя многое мне не нравилось, и в игре мог показать пример партнерам. А другим было все равно.

Я начал открыто высказываться на эту тему в прессе. Прямо говорил обо всем – и о команде, и об условиях для занятий. Как можно было молчать, когда мы выходили на тренировочное поле и я видел там «лепешки» от коров или каких-то других «крупнорогатых» животных? Когда я приходил в раздевалку и там не было горячей воды?

– Как же так? – вспыхивал я. А местные в ответ возмущались:

– Что он выступает? Кто он такой?

Мол, пришел в наш огород и что-то тут пытается переделать. Я отвечал:

– Ребята, я не выступаю – я говорю о том, что в профессиональной команде все должно быть по-другому. Мы где живем-то вообще? Какой век на дворе? Не каменный же? Вы все кричите, что в России медведи по улицам ходят. А у нас в «Спартаке» тренировочная база еще тридцать лет назад была построена – и она в сравнение не идет с вашим бараком.

А ребята и на самом деле ничего не знали. Они не ездили за пределы Испании, да и в самой стране их никто не уважал. Метались себе между первым и вторым дивизионами – и были никому нужны.

Журналисты после моих выступлений разделились на два лагеря. Одни поддерживали меня, другие, напротив, критиковали. То же самое касалось и болельщиков. Да, они видели, что я неплохой футболист. Но результата у команды не было. А тут еще я со своими выступлениями в печати. Остальные-то прятались. А я становился виноватым.

…В Хихоне мы тоже забили первыми. Я обыграл пару человек, отдал пас, и какой-то чудак с ленточки вколотил мяч в ворота. «Ладно, – думаю, – 1:1 сыграем, и то хорошо». Я всегда держал в уме, что уж один-то гол мы в любом случае пропустим. Однако к перерыву счет остался прежним. Игра у «Спортинга» совершенно не клеилась. И тут во втором тайме у них выходит на замену совсем молодой пацан, метр с кепкой, по моим ощущениям, лет шестнадцати. «Наверное, с трибуны какого-то ребенка спустили, чтобы против «Сельты» поиграл», – усмехаюсь про себя.

Проходит некоторое время – и мне уже не до улыбок. Следует длинный заброс мяч в нашу штрафную, и два защитника «Сельты» (один ростом метр девяносто, другой – метр девяносто три) не могут разобраться в элементарной ситуации. Мяч подхватывает этот самый малыш, выходит один на один с вратарем и сравнивает счет. Я стою в центре поля, чешу в затылке: «Может, «сдают»? Как так можно ошибаться?»

Ладно – игра продолжается. Проходит пять минут – ситуация повторяется один в один. Мяч выбивается в сторону наших ворот. Два наших чудо-защитника сталкиваются лбами и падают Маленький смотрит: о, мяч! Берет и с трех метров расстреливает нашего вратаря – 2:1 в пользу «Спортинга».

И тут я уже не выдержал и психанул.

– Что вы творите? – закричал. – Как можно так играть? Что это вообще такое?

У меня началась истерика. И не в силах больше сдерживать себя, ору:

– Идите вы все вместе куда подальше! И ухожу с поля.

После этого начинается самое интересное. Оказывается, «Сельта» к тому времени уже использовала лимит замен, а я в пылу борьбы внимания на это не обратил. Думал, что тренеры все поймут и заменят меня.

Уходя, кричу им:

– Меняйте меня к чертям собачьим! Я больше играть не буду. Мне такая ерунда на поле не нужна!

Кричу, что самое интересное, по-русски. Дохожу до скамейки – выталкивают обратно:

– Иди играй, ты что?

Все вокруг бегают, суетятся, руками машут. Я в бешенстве:

– Идите сами на поле, показывайте там свои «понты»! А я не пойду! Что привязались? Сказал: меняйте!

На меня нацелены все камеры, повисает пауза. И только через некоторое время соображаю, что замены у «Сельты» закончились. Понимаю абсурдность ситуации. Перестаю сопротивляться, и меня наконец-то возвращают на поле.

Тем не менее до конца матча я демонстративно валял дурака. Играл, как они. Не бегал, а стоял себе на одном месте – «курил бамбук». Давали мяч – возвращал его обратно. Так со счетом 1:2 и закончили.

В раздевалке после матча, разумеется, царил кавардак. Все прыгали, что-то кричали в мой адрес. Но я сразу послал их всех далеко и надолго:

– Отстаньте от меня и делайте что хотите! Играйте и дальше в свой бестолковый футбол.

Собрал вещи и ушел.

После скандала в Хихоне многие в команде на меня ополчились. В клубе выписали штраф и отстранили на десять дней от тренировок. Но мне было все равно. Тем более я знал, что прав. Да и самому оставаться в «Сельте» уже не хотелось. Начал звонить знакомым агентам:

– Ищите мне другую команду! В этом свинарнике я больше играть не хочу! Когда люди так непрофессионально относятся к своей работе, мне с ними в одной команде делать нечего. С такой игрой второй дивизион ждет их с распростертыми объятьями.