Текст книги "Зеркало ошельника (СИ)"

Автор книги: Александр Шкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

ЧАСТЬ 3.

1

Байкал, седой, студеный, властный. Его дочь, сибирская полноводная красавица Ангара,. Много легенд и преданий сложено о них. Много песен и сказаний спето и сколько еще споётся. Красота Байкала и Ангары воспета в веках, она завораживает. Здесь творили и творят великие...

Но не буду, да у меня и не получиться описать лучше того как это сделали и делают непревзойденные виртуозы пера, создавшие свои творения на этих берегах. Но одно могу сказать от всей души – если ты, хотя бы раз прикоснулся к этой красоте и величию, забыть тебе точно не суждено. Я бывал там, в студенческие годы, поэтому знаю, что говорю. А, те, кто живет рядом?

Андрей и Вера, семейная пара, скинув на выходные бабушке с дедушкой своих близняшек, наконец, в кои-то веки, вырвались из душных офисов и перегретого июльским солнцем города на отдых, на тихий, дикий отдых.

– Как тогда, помнишь... Шептала Вера, прижавшись к мужу и полной грудью, вдыхая пьянящий, напоенный влагой и непередаваемой атмосферой зыбкого покоя и непреходящей вечности, воздух. Упругий, прохладный ветер трепал короткие светлые волосы супругов. За кормой маленького туристического катера, капитан которого за небольшую плату и взялся доставить их туда, пенилась белыми бурунами спина великого озера.

Они направлялись в облюбованный еще с юности крохотный заливчик с мелким, а потому, относительно, теплым песчаным пляжем. Там, тогда, когда они были совсем еще молодыми и влюбленными, было безлюдно, тихо и спокойно. Они чувствовали себя Робинзонами. Но Робинзонами счастливыми и им не нужен был никакой Пятница.

Андрей обнимал Веру за плечи и его глаза, время от времени наполнялись влагой, толи от ветра, хлеставшего в лицо, толи от нахлынувших чувств и воспоминаний. Светлые, с заметной рыжинкой волосы жены, ласково щекотали подбородок. Ее маленький курносый нос с детскими, так и не исчезнувшими веснушками нет, нет, да упирался ему в грудь. Она прятала лицо в складках его ветровки, когда ветер сбивал дыхание. Мягкие объемные плечи при этом скользили под его рукой. – Располне-ела ты подруга, а была-то... Промелькнула в голове мысль – Надо же, только сейчас об этом подумал. Замечал, конечно, но как-то не придавал значения. Что с нами делает город... Живем по инерции. Разогнавшись однажды, остановиться уже не можем. Ни вперед поглядеть, ни назад оглянуться... Всё дела, дела... То надо успеть, это ухватить. Андрей с горечью усмехнулся своим мыслям и крепче сжал супругу. Вера, подняв одухотворенное лицо, подставила губы. Поцелуй был долгим, легким и радостным. Как тогда...

Выгружались споро. Седой, пожилой капитан с короткой взлохмаченной бородой поторапливал. По коротким сходням Андрей сбежал прямо в воду, перекидал на берег вещи, принял на руки Веру и, сгибаясь под ее тяжестью, косолапо побрел по пляжу. Рыкнув на прощанье двигателем, катер, поднимая со дна тучи мути, задним ходом, вытаскивая зарывшийся в песке нос, потянул к большой воде.

Берег как и тогда... Был пустынным. Только что, тут и там чернели оспинами останки кострищ. Но на удивление чистым. Ни банок, ни пустых бутылок, ни мусора. Впрочем, и посетителей этого крохотного заливчика, судя по количеству костров, тоже было не так уж много. Наверное, каждый, кто здесь бывает, считает его СВОИМ 'необитаемым островом' и потому относится как к СВОЕМУ.

Андрей торопливо распаковал вещи. Дернул за шнур палатки, та подпрыгнула и развернулась. Глубоко всадил легкие алюминиевые клинья, укрепляя ее по углам, отскочил, секунду полюбовался на дело рук своих, хлопнул удовлетворенно в ладоши и схватил невесомые спальники. Вера тем временем, вставив газовый баллон в миниатюрную плитку, поставила чайник и занялась сортировкой продуктов. Времени, разводить костер, почти не было. Скоро стемнеет. Вечер в июле короткий, в десять уже хоть глаз коли. Надо успеть приготовить быстрый ужин...

Ну, вот наконец и костер был разведен. Поздние летние сумерки померкли, сгустившись, отступили за освещенный мельтешащий неровный круг. Андрей, вынырнув из темноты, сбросил последнюю охапку сухого валежника, отряхнулся и со вздохом облегчения, поджав под себя ноги, уселся у импровизированного стола. Расстеленной, прямо на земле, скатерти. Оглядев пиршественную божественную снедь, Вера постаралась, громко поцокал языком. Вскочил и вновь скрылся в темноте. Долго возился у палатки, недовольно ворча . Вера с загадочной улыбкой терпеливо ждала. Но вот, не прошло и полгода, как он сам любил выражаться, в круг света сунулась его растерянная физиономия. Он плюхнулся на свернутую тюком куртку и виновато развел руками. Вера всё с той же торжествующе – загадочной улыбкой, издав звук – та-тамм – извлекла из-за спины бутылку вина с красочной, привлекающей внимание этикеткой.

– Во, блин.. – воскликнул Андрей – а я...

– Попрошу не выражаться в моем доме – смешливо суровым тоном не дала договорить жена, цитируя небезызвестного героя фильма.

Смех разорвал кокон света вокруг костра, пронесся над водой и разбился о прибрежные скалы, рассыпавшись на множество звонких осколков – отголосков.

Андрей опять долго, только теперь уже, возился с пробкой, как всегда, главную и нужную вещь с собой не взяли, а именно штопор. И он ломким сухим сучком пытался протолкнуть ее, неподатливую, внутрь. Вера с удовольствием разглядывала мерцающую в свете трескучего пламени фигуру мужа. Широкие плечи, растянувшие эластичную ткань ветровки, мускулистые руки с ладонями лопатами, чисто выбритые щеки и волевой подбородок с ямочкой, чуть сдвинутый набок нос, эхо спортивного прошлого. Но вот пробка сдалась, вино разлито по пластиковым стаканчикам, пришло время первого тоста. Мужчина слегка замялся, но через мгновение глаза блеснули и он, приподнявшись, торжественно произнес – за тебя любимая!...

Вера вновь прижималась к мужу, тот крепко ее обнимал и изредка целуя что-то говорил, говорил... Но она почти не слушала, периодически согласно кивая. Они вновь были счастливы... Как тогда...

Яркое горячее солнце, легкая прохлада с воды и от тенистых невысоких скал, поросших редким кустарником, окаймлявших их залив. Чуть слышный шелест набегавшей на берег волны и пересвист невидимых птиц. Всё это, почти позабытое в городской суете и толчее, обрушилось утром на сонных, но довольных Веру и Андрея, высунувших носы из палатки.

– Как здорово-о – прошептала Вера...

– А-г-г-а – В тон ей откликнулся Андрей.

Андрей выскочил из палатки и легко побежал, утопая по щиколотку босых ног в светлом прохладном песке, к воде. Подняв вокруг себя веер, разноцветных в лучах утреннего солнца, брызг. Окунувшись несколько раз, выскочил на берег, встряхнулся и не спеша, загребая глубоко, как ' бульдозер', ногами песок, побрел обратно, щурясь и блаженно улыбаясь.

– А ты? – хитро улыбнувшись, он приблизился к Вере и резко закрутил головой, обдав ее водопадом утренней мокрой свежести. Вера взвизгнула и спряталась за клапаном палатки.

– Ве-ерка, как здорово-то, вылезай, давай... – Пропел Андрей и, схватив закопченный чайник, опять бросился к берегу.

Когда вернулся, Вера, загадочно улыбаясь и вяло шевеля сухой веточкой в белесом пепле ночного костра, лениво пыталась его реанимировать.

– Отойди– ка, подруга, дай я сам – Андрей деятельно занялся костром, подняв вокруг себя пепельную серую невесомую занавесь.

– А ты, чо такая с утра, молчишь, думаешь себе там чего-то там... – Смеясь, спросил он, когда костер, уже отдавая легкое тепло, облизывал черные бока чайника.

Вера сделала серьезное лицо – а ты догадайся с трех раз.

– Ты чего? – Озадаченно переспросил Андрей, застыв с сухой хворостиной в руке, не донеся ее до костра.

– Да, ни чего – рассмеялась та – проверка на лояльность жене...

– Ах, ты... Ну я тебя...

Андрей перевернулся на спину и счастливо уставился в синее, синее, без единого облачка небо.

– Ну, вот, теперь уж точно, кажется...

– Что кажется..?

– Кажется, у нас скоро опять будет двойня.

Её голова уютно покоилась на широкой груди мужа, а руки ласково скользили по его плечам. Андрей на мгновение замер, а затем, крепко обняв жену, и вдруг громко и радостно закричал – Верка – а, ты у меня золото-о-о..!

Не отставать – командовал Андрей, легко перепрыгивая с камня на камень, взбираясь по пологому, поросшему мелким кустарником, подъёму на прибрежный скалистый утес. Откуда открывался безграничный простор Байкальских горизонтов. 'Тогда' они долго стояли у самого края, влюбленные и счастливые, заворожено глядя на бесконечно качающуюся гладь озера, окаймленную глянцевыми скалами и зеленью первобытной тайги. 'Тогда', они поклялись себе, что если будут вместе и вернуться сюда еще раз, обязательно поднимутся на этот утес и снова произнесут слова клятвы, скрепив ее долгим поцелуем. Андрей первым, как и подобает мужчине, выбрался на обдуваемый всеми ветрами скалистый выступ и торжественно обвел взглядом открывшееся пространство, как раздался сдавленный вскрик и следом за ним шум опадающих камней.

– Вера – побледнев, прошептал он и кинулся назад.

Он пробежал по узкой тропинке вниз, перепрыгивая через редкие кусты и шаткие валуны, почти до самого конца. Но Веры не было. Андрей вернулся на тропу и торопливо вновь начал подъём, тревожно осматриваясь и крича. Вдруг до него донесся приглушенный Верин отклик. И он побежал на звук ее голоса, не обращая внимания на зыбкую наклонную осыпь по краям тропы. Ноги заскользили по мелкой каменистой россыпи и Андрей покатился, обдирая руки и цепляясь просторной рубашкой за острые выступы вросших в утес скалистых зубчатых бугров. Неожиданно яркое солнце вдруг погасло, пахнуло прелой сыростью и, он почувствовал, что куда-то проваливается. Удар о дно провала вышиб из легких весь воздух, сознание мгновенно покинуло его...

– Андрей, Андрюша – как сквозь вату, забившую уши, слышались чьи-то рыдания. Теплые руки гладили его по лицу, размазывая прохладную влагу мелкими капельками орошающие его щеки. Он открыл глаза. – Живой, родной мой, живой... О-о-о... У-у-у...

Андрей не поднимая головы, одними глазами огляделся. Его голова лежала на коленях Веры. Она склонилась над ним и тихо выла. Он улыбнулся и хотел что-нибудь произнести, ласковое и успокаивающее. Но из груди вырвался только хрип и кашель. Он вновь прикрыл глаза, пытаясь дышать медленно и осторожно. Мысленно пробежался по своему телу, удивительно, но ничего, вроде бы, не сломано. Пошевелил, рукой, затем ногой, согнул в коленях – все в норме. Вот дышалось только тяжело, с хрипом и болью. Вновь открыл глаза и, осторожно отстранив Веру, попытался сесть. Это ему удалось не без труда. И кашель опять разорвал сумрачную тишину провала, боль в груди замутила сознание, он повалился обратно на колени Веры. Но почти сразу пришел в себя. И через силу улыбнулся – все в порядке родная – прошептали его губы. Но Вера не видела его губ и улыбки на них, она самозабвенно рыдала, орошая слезами рубашку, на груди.

В это время в стене, той, что была прямо перед его глазами, возник сияющий круг и в него ворвался. Почти ворвался человек, но тут же, вывалился обратно, сцепившись с напавшим на него огромным и свирепым зверем. Круг тут же погас.

Андрей заворожено глядел на серую гладкую скалистую стену, где только – что погасло фантастическое видение. Вера этого видеть не могла, увлеченная своим горем.

Он ласково и нежно гладил жену по голове, как маленькую, чуть слышно, с трудом, приговаривая – тихо, тихо, чш, чш...

И только по прошествии получаса Андрей, легонько отстранив, всхлипывающую и немного успокоившуюся жену, смог основательно осмотреться. Это была не просто яма-провал, это была пещера, причем не беспризорная, просто здесь давно никого не было. На ровном скальном полу толстый слой пыли. И ни каких следов. Чуть поодаль устроена лежанка, застеленная серым, от пыли же, толстым, предположительно, шерстяным одеялом. Рядом с лежанкой, сколоченный из плохо пригнанных друг к другу досок столик, на нем стоял приземистый чайник и кружка, какие-то книги и что-то, кажется, еще, не различимое в полумраке пещеры.

2

– А может, это тюрьма какая и монгол держит там каких-то пленников, а??? – Не унималась Юлька.

– Не знаю – задумчиво проговорил я, но тут же, спохватился – да брось ты, сколько времени-то прошло...? Монгол три недели у лешего прожил, да за это время в темнице все давно бы уже и с голоду, и от жажды погибли.

– Ну, вот они и погибают, ты же видел женщина на полу сидит и на коленях у нее чья-то голова, может уже мертвая...?

– Юль хорош, страшилки сочинять, давай лучше горяченького чаю подолью – вмешалась в наш вялый спор Люба.

– Да, нет Любаша, спасибо – Юлька поднялась, потирая раскрасневшиеся глаза – пора мне, спать хочу, сил нет.

Я закрыл за волчицей дверь и вернулся на кухню. Люба сгружала в кухонную раковину посуду, и она сама, вдруг, начинала сама себя тереть губкой, ополаскиваться и прыгать в сушилку. Немного понаблюдав за этим действом, с удивлением осознал – а ведь для Любы это действо сейчас, как само -сабой разумеющееся... А всего-то несколько месяцев назад...?

– Иди уж, ложись, еле вон стоишь... – Вывел меня из созерцания фантастическо-магического явления, голос жены.

Утром я долго нежился в постеле, прижимаясь к теплому боку своей половинки, тихо и легко посапывающей. Красота, на работу не надо, выходной. Надо сказать заслуженный, немного портило постоянно всплывающее видение окровавленной плоти на берегу водохранилища, отгонять, которое приходилось все с большим и с большим трудом. Но я справлялся. И тут мне вспомнился вчерашний полуночный разговор. Что-то меня не шутку взволновало. Я несколько раз прогнал в мыслях Юлькино воспоминание. И вдруг понял, что уже не смогу спокойно жить, пока не разберусь.

Через пару часов, мы втроем, я, Люба и волчица Юлька стояли на берегу реки, вдыхая свежий, напоенный ароматами проснувшейся весенней природы мира лешего. Мы так и не придумали ему названия, как и реке. И это надо было срочно исправлять. Но сначала дело, ради которого мы и рванули из города, как говорится, 'ни свет, ни заря'. Уговорить жену остаться дома, в этот раз, не было никакой возможности, она категорически заявила – раз ведьма растет – оглаживая довольно уже заметный живот – то пусть и привыкает. А если, что не так, то я уж точно это почувствую и сама от всего откажусь. И ты первый об этом узнаешь.

– Отследить куда был открыт портал..? Да в общем-то можно... Я тебя еще этому не учил, вроде как надобности не было... Да и силы уходит прорва. Монгол открыл его из своих последних, что влил в него водяной, вероятно надеясь на какой-то восстановительный артефакт, припрятанный. У колдунов всегда так, что-то, да где-то припасено, на такие вот случаи. Как они говорят – на черный день.

С помощью все еще всхлипывающей Веры Андрей тяжело поднялся на ноги, сдерживая рвущийся из груди кашель. И повиснув на ее плече, доковылял до топчана. Осторожно присел на край, не обращая внимания на поднявшуюся легкую завесу пыли, заискрившуюся в ярком солнечном свете, падающем из пролома в своде пещеры. Вера, глядя на состояние мужа, скривила рот, готовясь к новой серии истерики.

– Нет, не сейчас – хриплый голос Андрея, отразившись сразу от всех стен каменного мешка, прогремел как раскат грома в тишине ночи и вылетел в отверстие на верху, как дым из печной трубы. Вера вздрогнула, но желание истерить пропало. Тем более, что слова были сказаны грубо и зло.

– Вот и ладно – примирительно высказался молодой человек, заметив перемену в настроении жены, но и не сдержавшись, зашелся в изматывающем, болезненном хрипе-кашле. Впрочем, довольно быстро с ним справился.

Он перебирал вещи, лежащие на столике, аккуратно стряхивая с них пыль и рассматривая. Рукописные книги, по-видимому, очень древние, так как прочесть их не было никакой возможности. Слова, складываемые из вроде бы знакомых букв, не несли ни какой смысловой нагрузки, сплошная абракадабра. Пустой обычный жестяной чайник, разглядывания и изучения Андрея не удостоился и сразу же перешел в руки Веры. Но едва коснувшись ее пальцев, внезапно потяжелел и, не удержавшись во все еще трясущихся руках женщины, полетел на пол, расплескав по каменному полу, невесть откуда взявшуюся в нем, воду. Андрей удивленно и недоверчиво глядел на растерянную жену.

– Я, я-а.. Это не я... я, думала он пустой – запричитала Вера, пуская очередную слезу.

– Он и был пустой – в свою очередь растерялся мужчина, кряхтя, склонившись, поднимая чайник.

Вытряхнув из него последние капли влаги, Андрей с любопытством и некоторым страхом пристально разглядывал пустой, тонкого железа сосуд. Потом вновь осторожно передал его Вере. Та, с еще большим страхом и с еще больше трясущимися руками, приняла его, подхватив за дно. И опять чайник потяжелел, до краев наполнившись прозрачной и самой настоящей студеной водой.

– Ни фига себе...

Других слов у Андрея не нашлось. Он восхищенно глядел на жену.

Вера, тем временем с опаской поставила чайник на стол и отошла подальше от стола, спрятав руки за спину. Андрей же выудил, там же со стола, старую алюминиевую кружку, отер о ветровку пыль и наполнил ее до краев из чайника и с наслаждением припал губами к краю. Несколько долгих минут, он мелкими глотками цедил ледяную влагу. Затем оторвавшись, протянул женщине. Вера, сделала еще шаг назад и панически закрутила головой, сжав со всей силы кулаки за спиной. Андрей настаивать не стал – хмм, разберемся, блин, фокусница... потом – и, подмигнув жене, занялся другими вещами со стола, отставив кружку. Предметов, впрочем, было не так и много. Три потрепанных, но довольно толстых старинных фолианта, нечитаемых, кстати, выше упомянутый фокуснический чайник, кружка, огарок свечи в треснувшем обычном блюдце и прозрачный стеклянный шар на тяжелой массивной железной подставке.

– Я такой видел по телевизору, у всяких там магов, гадалок... Подержи его, может, что и произойдет... – вертя шар в руках, задумчиво проговорил Андрей – с чайником-то вон, чего...

Но Вера упорно стояла далеко от стола, молчала, глядя себе под ноги.

– Ве-ер – позвал ее молодой мужчина – ну, чего ты...

– Я знаю, что это такое....– вдруг закричала во весь голос женщина – это ведьмины вещи, мне нельзя прикасаться к ним, нельзя, ты слышишь... Я хочу уйти от сюда, выведи меня, выведи... быстрее...

Лицо Веры покрылось некрасивыми красными пятнами. Но она продолжала кричать, и в голосе ее не было, ни страха, ни паники, только злость, злость и обида на непонятливого мужа.

– Меня предупреждала, предупреждала бабушка, ты этого не знаешь, не знаешь. Если я прикоснусь к ним – она вскинула указательный палец, указывая на разложенные на столе предметы – я превращусь в ведьму, в такую же ведьму как моя бабка... бабка, ее все боялись, даже родные, она умела колдовать... Она говорила страшные слова... И она меня предупреждала...

Выплеснув из себя весь этот не понятный на первый взгляд набор слов и предложений, Вера в изнеможении опустилась там же где, где и стояла, прямо на пыльный камень пола. Взгляд ее застыл, глаза были сухими и отрешенными, но губы тихо, очень тихо шептали – Ох Андрюша, зачем ты дал мне этот ведьмин чайник... ты не понимаешь.... ты не понимаешь...

Андрей, обалдело, смотрел на жену, такой он еще ее не видел.

Леший, наложив руки на голову волчицы, просматривал короткое видение в открывшемся на несколько мгновений портале.

– Непонятно ничего – оторвавшись от Юльки, резюмировал он – но интересно. Отследить портал, я, наверное, смогу, это, похоже, не просто портал абы куда, а в определенное место, да еще и с якорем. Там... или женщина якорь... или сильный артефакт. И... когда его последний раз открывал Монгол, наложить заклинание запрета и отдачи, он просто не успел. Но если все же... Что ж тогда не получиться.

– Леший ! – Взмолился я – говори яснее, ничего же не понятно или растолкуй, объясни.

– Да ничего тут сложного нет Коля, все просто, а с нашей силой, тем более. Чтобы открыть портал нужно только представить, очень точно представить, где ты хочешь оказаться, вплоть до мелочей. Иначе может занести куда-нибудь в тьму таракань. Сначала связываешь две точки в пространстве, мысленно, одной нитью и потом по этой нити отправляешь силу, чем дальше, тем больше сил. В общем, просто все, но навык, все же, нужен. Обычно сильные колдуны для простоты, надежности и скорости, конечные точки ставят на так называемый якорь. Якорем может быть, или сильный маг, или сильный магический артефакт. Обычно они произносят заклинание, набор определенных слов, привязанный к определенному магу или магическому предмету и, портал открывается именно там, где и должен быть. Это как бы ключ к замку. Но нам с тобой не нужно никаких слов, нам нужно только представить и пожелать. Поэтому и отследить наши перемещения почти не реально, но не невозможно. Как и колдовские, без якоря. И еще, каждый маг ставит защиту от чужого проникновения. И каждый раз после прохождения портала, ее обновляет, или меняет, если не лень.. Защиты бывают разные, простые и сложные, ну, это ты понимаешь. Одни просто высосут из тебя всю силу, другие убьют, третьи... да, что говорить. В общем, лезть сломя голову в чужой портал не след. Не сгинешь, так загнешься. Хе-хе... По этим-то якорям мы и можем отслеживать колдовские порталы. Во... Ну, я дал, прямо лекцию в ниверситете прочитал.

Юлька нетерпеливо заерзала на своём стуле, порываясь, что-то сказать. Но леший пригрозил ей пальцем – а ты егоза не вертись, а слушай, да на ус мотай. Вон видишь, как люди внимают.

Он обвел свою малую притихшую аудиторию, меня, Любу с Коленькой на коленях, маму с отцом и свою дорогую, но еще болезненно выглядящую кикимору. Ликбез, естественно, проходил в огромной столовой, окрещенной, еще в первое посещение владений лешего, девчонками волчицами, как пиршественная зала.

– Ты не сказал, еще, что такое отдача – подал я голос в тишине.

– Это тоже защита, простенькая, но эффекту.. эффектя..

– Эффективная – подсказал я лешему.

– Во-во, такая вот. Когда маг торопиться, ну, или просто лениться, он одним простеньким заклинанием блокирует выход. Тогда влитая в портал магическая сила отражается от запертых дверей выхода и с огромной скоростью возвращается, нанося обратный удар. Это как бы твоя же сила по тебе и шибает. Не спеешь принять, сгоришь, тут без поглощающего артефакта не обойтись. У меня такой есть кстати.

Андрей уже несколько часов мерил шагами периметр пещеры, пытаясь найти выход. Весь в пыли и паутине, раз за разом обследовал самые дальние и темные углы. Дыра в своде была недоступна, без специального альпинистского снаряжения. Без него даже думать было нечего, туда забраться. Да и кто бы научил этим, если бы оно и было, пользоваться. Шутка ли, метров шесть над головой. – И как не убился, нахрен – подумал он. И, тут же поймал себя на мысли – а как же Вера, ведь ни одной царапины.

А Вера сидела все на том же месте, опустив голову и отрешившись от всего. Андрей пытался ее расшевелить, но получил лишь ненавидящий, страшный, холодный взгляд. От которого, только мурашки побежали по спине.

Прошло еще какое-то время и он, обессилев от усталости и усилившейся рези в груди, повалился на старое пыльное одеяло, покрывающее древний топчан. И отключился, провалился в омут беспамятства замешанного на впечатлениях такого длинного, длинного дня.

Очнулся от того, что стало трудно дышать. Задыхаясь, Андрей задергался, завертел головой, поймал глоток воздуха и открыл глаза.

Его голова опять покоилась на коленях жены, а Вера, крепко обхватив ее, спала, навалившись грудью.

В провал потолка лился серебристый лунный свет, углы пещеры заполнились непроглядной чернотой ночи. Андрей аккуратно, чтобы не разбудить, вывернулся из крепких объятий и осторожно положил жену целиком на узкую лежанку. Сам же сполз на пол и привалился спиной к топчану...