Текст книги "Алло, робот"
Автор книги: Александр Кондратов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Таким образом, русский язык имеет своеобразный «запас прочности». Причем, как показали исследования, и в английском, и в русском, и в шведском, и в румынском, и в испанском, и во французском языках «запас прочности» примерно одинаков.
Иногда этот «запас прочности», называемый в теории информации «избыточностью языка», приходится искусственно повышать.
Например, деловая речь изобилует стандартными оборотами, разъяснениями, повторами. В результате одна буква деловой речи несет информацию не в 1 бит, а всего лишь в 0,6 бита.
Еще больше «запас прочности», еще больше избыточность в переговорах между дежурным по аэродрому и пилотом, находящимся в воздухе. Ошибка здесь может стоить жизни. Естественно, что «запас прочности» повышен до предела: одна буква несет информацию в 0,2 бита.
БИТЫ МЕРЯЮТ ПОЭЗИЮ
Интереснейшие работы были проделаны в нашей стране, где методами теории информации изучались поэтические произведения. Сколько битов информации несет одна буква поэзии?
С одной стороны, поэт располагает гораздо большей свободой, чем «простой смертный». Он может делать смелые сравнения, допускаемые в обычной речи; например, переставлять слова, что недопустимо правилами грамматики, но разрешается правилами «поэтического синтаксиса».
С другой стороны, поэт соблюдает строгие правила ритма и рифмы, а это ограничивает его свободу.
Одна буква обычной литературной речи несет, как мы уже говорили, один бит информации. Если взять 25 букв, среднюю длину поэтической строки, то мы получим 25 бит информации. Поэт располагает большей свободой; можно считать, что эта величина равна не 25, а 40 битам за счет неожиданных сочетаний слов, поэтического синтаксиса и других вольностей, дозволенных поэту.
Если поэт будет писать четырехстопным ямбом, самым популярным размером в русской поэзии («Евгений Онегин», «Руслан и Людмила», «Демон», «Ода к Фелице» и многие другие поэмы и стихотворения написаны ямбом), то его «расходы» информации будут равны примерно 5,5 бита. Чтобы придать звучанию стиха своеобразие, придется затратить еще 0,5 бита.
Требования рифмовки увеличивают эти «траты».
7 битов уйдет на то, чтобы соблюдать правила точной рифмы, и еще
1,5 бита на то, чтобы поэт мог выбирать своеобразные, «свои» рифмы, а не слепо следовать нормам стихосложения.
5,5 бита + 0,5 бита -f– 7,0 бита -f– 1,5 бита. 14,5 бита из 40 понадобится затратить поэту, чтобы придать своему стиху звуковую выразительность с помощью ритма и рифмы!
Но современные поэты пишут не только ямбом или другими классическими стихотворными размерами. Вспомните стихи В. Маяковского. Рифмы в них глубже и богаче, а ритмика стиха гораздо более свободна.
Подсчеты показывают, что на рифмовку, которой пользовался Маяковский и многие современные поэты, уходит не 8,5, а 10 битов. Зато на ритм затраты совсем незначительны – 2—3 бита, не больше.
Как видите, теория информации позволяет измерять не только телеграфные разговоры, но и такой сложнейший язык, как поэзия. Но не в измерении «емкости» стиха заключается главный смысл этой теории...
ЯЗЫК И КИБЕРНЕТИКА
Теория информации позволила изучать любые средства связи с помощью чисел. Информация, выраженная в битах, понятна и человеку и машине. Ее можно хранить, будь это железная память машины, живая память человека или животного, или искусственная память рукописей, магнитофонов, книг, фильмов. Ее можно передавать по самым различным каналам связи. Нервные волокна, радиоволны, электрический ток, световые волны – вот далеко не полный перечень каналов связи, которыми пользуется человек.
Наконец, информацию можно не только хранить и передавать, но и перерабатывать. Принимать с ее помощью решения, управлять. И раз мы пользуемся точными числами и мерами, то безразлично, кто это делает – человек ли, животное или автомат.
Эта всеобщность процессов передачи, хранения, переработки информации и привела к рождению новой науки – кибернетики. О кибернетике написано множество книг – научных и научно-популярных, специальных и общедоступных. Мы же хотим рассказать лишь об одной узкой проблеме кибернетики – о «разговоре» человека с машиной, об обмене информацией между автоматами и людьми.
Мы назвали эту проблему узкой. Это не совсем так. Чтобы перевести на машинный язык задачи языкознания, психологии, экономики и многих других наук, требуется, чтобы и сами эти науки овладели числами и точными мерами. Иначе они не смогут дать задания вычислительным машинам.
Да и сама проблема «разговора» человека с машиной находится на стыке многих наук. Как вводить информацию – сразу в виде двоичных чисел или, может быть, в какой-либо иной форме? Быть может, перевод на свой, «машинный язык» машина сделает сама? И все ли доступно переводу на числа, кто бы ни делал этот перевод, человек или робот?
Разработкой «машинного языка», языка программ и чисел занимаются математики и логики в содружестве с инженерами. Переводом знакомых систем, существующих в нашем обществе, на «язык машины» занимаются лингвисты в тесном контакте с программистами.
Не только проблемы специального «языка машины» волнуют ученых. G помощью машин можно лучше изучить и наш обычный, человеческий язык, и другие средства связи. Машины могут помочь переводчикам с иностранных языков. Они могут оказать огромную помощь в расшифровке древних письмен. Говорящие и читающие устройства могут быть «глазами» и «ушами» людей, лишенных зрения и слуха.
Но, пожалуй, самая существенная, самая важная помощь ожидается от «грамотных машин» в обработке и хранении всего огромного запаса сведений, накопленных человечеством за многие сотни и тысячи лет.
ТРИ ВЕЛИЧАЙШИХ БЛАГА
В НЕЗАПАМЯТНЫЕ времена было изобретено письмо – величайшее благо для человечества. Память людская забывчива, к тому же она может исказить давнопрошедшие события. Трудно хранить знания лишь в человеческом мозгу. Ему не под силу удержать весь богатейший запас сведений, возрастающий с каждым годом.
Благодаря письму люди в тысячи крат увеличивали емкость и точность своей памяти. Однако долгое время чудесное изобретение было доступно лишь немногим посвященным. Знатоками письма были избранные, священнослужители и жрецы. Кисточкой или зубом акулы, каменным резцом или иглой наносили они письмена на камни, глиняные плитки, деревянные дощечки и листы папируса.
И лишь сравнительно недавно, в XVI веке, появилось второе величайшее благо – книгопечатание. Сокровищницы знаний – книги стали доступны не узкому кругу людей, а сотням, тысячам, десяткам тысяч, миллионам.
Вместе с ростом числа читателей рос и поток различных книг. Уже к концу XVI века, лишь через полвека после изобретения печатного станка, вышло в свет около 40 тысяч книг. Чем дальше, тем больше. Вот несколько чисел, которые говорят красноречивее любых слов.
В нашей стране – 400 тысяч библиотек. В них хранится полтора миллиарда книг. Ежегодно в мире издается 200 тысяч различных книг и журналов, публикуется около 3 миллионов статей, печатается около 60 миллионов страниц технической литературы. Для ее хранения требуются полки длиной более трехсот километров.
Общее число печатных работ, накопленных человечеством, равно 100 миллионам. Из них более 30 миллионов книг. А ведь подсчитано, что человек, даже при ежедневном чтении по десять часов, не сумеет прочесть за всю свою жизнь и 30 тысяч книг.
Как же быть? Читать только самое необходимое? Но ведь зачастую трудно решить, что необходимо, а что нет. Ученый, инженер, техник обязан читать всю выходящую по его специальности литературу. Иначе ему придется «изобретать велосипед», делать заново уже сделанное открытие.
Как же успеть прочитать даже литературу в одной области? Было подсчитано, что если химик, владеющий тридцатью языками, будет читать все выходящие в свет работы в своей области, то за год он сумеет прочесть лишь одну десятую часть всей текущей литературы.
Из всех книг, хранящихся в Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина, почти половина никогда не была в руках читателей. Не потому, что они неинтересны. А просто потому, что в этой библиотеке 21 миллион книг.
Как же сделать, чтобы не потерять ни одной крупицы знания, добытого человечеством? До изобретения книгопечатания книг было слишком мало. Теперь их слишком много. И люди начали создавать «машинную письменность». Ее-то и можно считать третьим величайшим благом человечества, ибо только она не дает человеческой памяти и мысли утонуть в океане книг.
ИСТИНА – В СРАВНЕНИИ
Информацию можно мерять числами. Сколько же бит за секунду может усвоить человек?
Скорость вычитания одного числа из другого невелика. Она равна 3 битам в секунду. Скорость сложения двух однозначных чисел, например 5 и 3, 2 и 7 и т. п., гораздо выше. 12 бит, 12 двоичных единиц информации в секунду может переработать наш мозг.
Наверное, вы видели, как стремительно печатает на машинке опытная машинистка, с какой быстротой бегают по клавишам ее пальцы. 25 бит в секунду – такова ее скорость. Примерно с такой же «информационной скоростью» «работает» и пианист. Умелая стенографистка достигает скорости 50 бит в секунду!
Не удивляйтесь и не завидуйте. При очень быстром чтении вы и сами достигаете примерно такой же скорости – 30—40 бит в секунду. А при быстром разговоре и того больше – 40—50 бит. (Конечно, ценность информации при этом не учитывается; при пустой болтовне она может равняться нулю.) Рекордной скорости достигает человек при опознании объектов. 40—70 бит в секунду обрабатывает мозг, распознавая зрительные образы.
Это предел. Быстрее мы работать не можем, хотя сетчатка глаза за секунду может воспринять чудовищную величину – три и даже пять миллионов бит. Но мозг ее не обработает, «не поймет».
Итак, 40—70 бит информации в секунду – предельная скорость. Насколько же быстрее может работать машина?
По обычному телевизору ежесекундно передается около 50 миллионов бит информации. Телефон способен передавать за секунду 30 тысяч двоичных единиц, а фототелеграф – 40 тысяч.
Величины подавляющие. Но только ничтожная часть этой информации действительно полезна. Для того чтобы мы могли понимать речь по телефону, достаточно не 30 тысяч, а каких-нибудь 50 или 100 бит. Телевизор также мог бы работать с гораздо меньшей «информационной нагрузкой» (над уменьшением этой нагрузки и бьются сейчас ученые и техники). В каких же величинах выражается «полезная» скорость обработки информации машинами?
Создан автомат, который может «читать» текст, напечатанный на обыкновенной пишущей машинке со скоростью 120 знаков в секунду. Это в три или четыре раза больше скорости человеческого чтения. К тому же при быстром чтении мы прочитываем слова не до конца, используя «запас прочности языка», о котором мы рассказывали. Машина же этого не делает. Для нее все буквы, все слова «равноправны». Это значит, что в одном знаке для нее не 1, а 5 бит информации. И скорость чтения становится тогда равной 600 битам в секунду.
Сконструированная недавно чешскими учеными машина может читать текст со скоростью 480 знаков в секунду, то есть 2400 бит. И притом она читает не только печатные, но и рукописные тексты.
Итак, по скорости чтения машина во много раз опережает человека. И уж подавно – в счете. Первая электронная вычислительная машина, ЭНИАК, могла складывать или вычитать за секунду 5 тысяч чисел. Сравните это с «информационной скоростью» вычислений, которые делает человек.
Современные же машины могут обрабатывать миллион бит информации в секунду!
Вычисления, о которых ученые не смели и мечтать, стали теперь доступны благодаря чудовищной быстроте обработки информации, которую делают современные чудо-счетчики.
А ПАМЯТЬ!
Зато наш мозг превосходит машины по объему информации, хранящейся в памяти.
Арифмометр, перенося числа из одного разряда в другой, «хранит в уме» немного чисел. Вычислительная машина «Стрела», созданная под руководством Героя Социалистического Труда С. А. Базилевского, может «помнить» около 500 тысяч чисел.
Разработаны специальные запоминающие устройства, которые могут хранить до 200 миллионов бит информации. И все-таки это лишь ничтожные величины по сравнению с тем объемом знаний, которые хранит наш мозг!
Более 10 миллиардов нервных клеток, более 10 миллиардов нейронов – так оценивают ученые сложность мозга. Если нейрон хранит всего лишь один бит информации, то и тогда мы получим величину свыше 10 миллиардов двоичных единиц.
Недавними исследованиями установлено, что сама нервная клетка, нейрон, является сложным устройством, едва ли не таким же сложным, как большая вычислительная машина. Вполне возможно, что емкость памяти человека равна, как утверждают некоторые ученые, 1020 двоичных единиц.
Спрашивается, зачем же тогда человеку нужна «механическая память», если его собственная память в тысячи раз больше машинной? Правда, машины быстрей читают и считают, быстрей передают и принимают информацию. Но ведь по объему памяти впереди стоит человеческий, а не «железный мозг» машины!
Вспомните начало главы. Даже если бы человек мог запоминать прочитанные книги, все равно ведь он не сможет прочитать и ничтожной доли имеющихся книг! Человеческая память может ошибаться, может искажать полученные сведения. Наконец, просто забывать их.
Кроме того, огромным запасом сведений мы не можем пользоваться в любую минуту, когда захотим. Недаром приходится порой мучиться, вспоминая: «Где я слышал это раньше?» или «Кажется, я это уже видел», пытаясь отыскать в недрах памяти нужную информацию.
Лишь совсем незначительная часть сведений всегда находится у нас «под рукой». Активно мы храним, по подсчетам ученых, примерно миллион бит информации. А ведь уже сейчас создается «механическая память», которая вместит более миллиарда бит информации.
Правда, чтобы получить эту информацию от машины, нужно долго ждать, пока прокрутится одна из ста бобин, хранящих этот миллиард двоичных единиц, записанных на магнитофонной ленте.
Другие средства записи информации более быстрые, однако они и более громоздкие по объему. Вы, вероятно, видели электронно-лучевую трубку телевизора. Применяется она и для записи информации в машине – это гораздо быстрей и удобней, чем запись на магнитной ленте. Но зато, для того чтобы записать книгу в 400 страниц, потребуется столько электронно-лучевых трубок и другой аппаратуры, сколько понадобилось бы для сборки пяти тысяч телевизоров. Слишком дорого стоит такая «электронная книга»!
В ПОИСКАХ ЯЗЫКА
Техника не стоит на месте. Особенно богатые возможности открывает «память», в которой используются свойства тел при сверхнизких температурах – минус 100, 200, 250 градусов ниже нуля. В недалеком будущем ученые надеются создать запоминающее устройство, в 1 куб. метре которого можно будет разместить миллиард бит информации. Столько, сколько содержится в пятидесяти томах Большой Советской энциклопедии! При этом скорость обработки информации будет равна 10 миллионам бит в секунду. Дальнейшие исследования позволят сделать еще более емкие запоминающие устройства. В объеме, равном объему наперстка, можно будет записать целую библиотеку...
Как осуществить это? Технически, разумеется, просто – обозначить каждую букву цифрой и затем поручить перевод на язык чисел читающему устройству. Но стоит ли делать это? Гораздо целесообразней заносить в машинную «память» только необходимые сведения. И к тому же расклассифицировать их, а не валить в одну кучу сведения из различных областей науки и техники.
Подобная классификация уже давно интересует ученых. И не только ученых, но и всех «лоцманов книжных морей», работников библиотек, библиографов. Ведь это им в первую очередь приходится иметь дело с потоком книг, возрастающим из года в год. Чтобы обуздать его, пока на помощь не пришли еще «умные машины», приходится прибегать к классификации книг.
Самая распространенная – десятичная классификация. Все отрасли знания делятся по этой системе на десять крупных отделов. Чем уже вопрос, тем мельче, тем дробнее деление этих отделов. Например:
6 – Техника.
6П – Промышленность.
6П2 – Энергетика.
6П2.2 – Теплотехника.
6П2.21 – Топливо, его свойства и применение.
6П2.22 – Котельные установки и паровые котлы.
Пользуясь таким систематическим каталогом, можно не опасаться, что «утонешь» в книжном океане. Но и переплыть его не так-то легко. В одной библиотеке имени В. И. Ленина в Москве каждый год прибавляется в общий каталог миллион новых карточек.
Да к тому же десятичная классификация знаний начинает устаревать. Куда, например, помещать литературу по кибернетике – в раздел «математика» или «техника»? Точно так же спорны и другие новые области знания: для них трудно найти место в классификации, предложенной почти сто лет назад.
Созданы специальные машины в помощь библиотечным работникам. Они позволяют сортировать карточки, выдавать ссылки на литературу по необходимой теме. 70 тысяч библиотечных карточек машина способна просмотреть за 6—7 минут. Но этой скорости явно недостаточно. «Механических счетчиков» заменили электронные вычислительные машины с автоматической программой действий. В наши дни рождается идея создания «самостоятельной» энциклопедической машины.
В библиотеках хранятся миллионы книг; тысячи людей обслуживают их. Нельзя ли сделать так, чтобы эти знания не были мертвым грузом, который нам приходится «оживлять», разыскивая в
книжных страницах нужные сведения; чтобы библиотека стала автоматической; чтобы «память» машины была своего рода энциклопедией, откуда можно черпать нужные знания?
Над созданием такой библиотеки работают ученые всех стран мира. Технически уже сейчас можно внести почти все необходимые сведения по любой отрасли науки в «память» машин. Но только технически, потому что нет еще необходимого языка, который бы позволил сделать эту запись.
«Наша цель – поместить в машину не тексты какого-нибудь языка сами по себе, а информацию, которая записана в этих текстах» – вот первая задача, которую ставят ученые, занимающиеся созданием «машинного языка».
Конечно, для записи информации лучше пригоден не наш обычный, человеческий язык со всеми его многочисленными правилами и исключениями. Гораздо точней и приспособленней будет специальный язык. Шахматную партию, например, лучше записывать специальными знаками нотации, а не словами.
Каким же требованиям должен отвечать этот язык? Прежде всего, он должен быть недвусмысленным. Каждая запись должна иметь только одно значение, в отличие от нашего обычного языка. Отчасти это уже сделано. Формула НгО обозначает лишь одно химическое соединение, в отличие от многозначного слова «вода»; число «3» имеет только один смысл, в то время как слово «три», «тройка» может обозначать и число, и действие, и оценку, и тройку лошадей, и название картины.
Казалось бы, «машинным языком» для «всезнающей машины» могут быть знаки математики, физики, химии, логики. Однако это не так-то просто.
КИБЕРНЕТИКА И ХИМИЯ
Химизация промышленности и сельского хозяйства – лозунг нашего времени. Автоматизация обработки химической литературы – лозунг создателей «всезнающих машин». Ведь именно по химии выходит самое большое количество специальной литературы. Лишь одну треть времени тратят химики на проведение экспериментов. Зато на поиск научных материалов, чтение их и другие информационные работы они тратят 50 процентов всего рабочего времени! Это неудивительно. Сто лет назад, чтобы составить справочник по химии, нужно было просмотреть около десятка журналов. В 1922 году, для восьмого издания этого же справочника, понадобилось изучить больше двух тысяч химических журналов. За истекшие сорок лет это число увеличилось во много раз.
Специальный язык химии – язык химических символов и формул – создан давно. Что может быть легче – записать имеющуюся информацию на этом языке и поместить в «память» машины.
Однако задача сразу же усложняется, если вспомнить, что структурные формулы химии расположены не в цепочку. А язык машины, как говорят математики, линеен. Значит, чтобы перевести на «машинный язык» структурные формулы, нужно создать специальную программу. Иначе, не различая, где право, где лево, она может смешать воедино изоморфные вещества.
Химику достаточно написать структурную формулу соединения. Перевод ее на «машинный язык» и запись в машинную «память» происходит затем без его участия. Таким путем нетрудно вводить в «память» машины всю текущую литературу по химии. А как быть со сведениями, которые имелись до того, как машина была пущена в ход?
Можно, конечно, дать задание специалистам, чтобы они переписали все необходимые формулы, как и для текущей литературы. Но уж слишком много понадобится химиков, а их и так не хватает. Поэтому возможен другой путь. Пусть машина сама делает этот перевод, пусть сама читает нужную литературу и заносит формулы в свою «память».
Допустим, что структурные формулы она «понять» может. Как быть с теми формулами, которые написаны словами? Например: «рибонуклеиновая кислота», или «хлористый кальций», или «4а-окси-6-кето-Д8-перегидро-7–окси-5-азафенантрен».
В принципе машина может справиться с этой задачей. Для этого ей необходим только «словарь слогов», словарь химических частиц, из которых состоят названия даже самых сложных соединений. С помощью такого словаря машина сумеет перевести формулу на свой собственный, «машинный язык». Это значит, что она сможет давать ответ и получать задание в любой форме: в виде чисел, в виде структурной формулы и даже в словесной форме!
Вот как выглядит схема такого «тройного» ввода и вывода информации в «химической энциклопедии» недалекого будущего:
Машина сможет отвечать химику сразу на трех «языках». Кроме того, она сумеет давать и названия статей и книг, в которых описывается данное соединение.
Химику требуется примерно час, чтобы посмотреть 200 различных формул. Опыты показали, что машине достаточно секунды для выполнения этой работы. Значит, в скором времени химики получат надежного и молниеносного консультанта.
«МАШИНА-УЧЕНЫЙ»
Только ли обязанности консультанта может выполнять такая энциклопедическая машина?
Может быть, она принесет пользу и в более творческих делах?
Нельзя ли сделать так, чтобы записанная в «памяти» машины информация не лежала бесцельным грузом? Да и стоит ли записывать в машину всю имеющуюся информацию? Быть может, многие данные ей проще получить самой?
Например, зачем засорять «память» машины-математика таблицей квадратов чисел? Не проще ли вложить в ее «память» правило возведения любого числа в квадрат – и, произведя несложное вычисление, она сможет дать нам ответ.
Можно пойти и дальше – давать лишь исходные, основные понятия. Все дальнейшие следствия из них машина выведет сама.
На первый взгляд это выглядит фантастично. Но только на первый взгляд. Ученые США, Англии, нашей страны уже проделали ряд интересных опытов по созданию «машины-ученого».
Так, в машинную «память» были заложены основные постулаты геометрий Евклида, которую проходят в обычной средней школе. Были даны и теоремы, но без доказательств. Исходя из постулатов, машина должна была самостоятельно найти доказательства заданных теорем.
И она это сделала!
Больше того, ей удалось найти и такие способы доказательства, которые попросту никому не приходили в голову за две с лишним тысячи лет!
Еще более поразительных результатов добился американский ученый Хао Ван. По составленной им программе машина сумела не только доказывать, но и получать новые теоремы (правда, не из геометрии Евклида, а из математической логики). За час работы машина получила тысячу теорем. Так что трудность теперь в том, чтобы научить машину отбирать среди огромного множества теорем, «сочиняемых» ею, интересные, имеющие ценность для науки.
«На пути к механической математике» – так назвал Хао Ван отчет о своем замечательном опыте. «Формализация сулит возможность возложить на машину большую часть той работы, которая занимает сейчас основное время математиков, – писал он. – Стремление к нечеловеческой точности перестает быть ненужным и бессмысленным, а получает большую определенность и оправдание».
Вначале машины только облегчали вычисление, теперь же они могут помочь математикам даже в их науке!
Машина, располагая запасом информации и необходимой программой для ее обработки, может получать новые результаты, делать новые выводы и следствия, находить и доказывать новые теоремы и закономерности и в других точных науках. Короче говоря, стать настоящим помощником ученого, а не просто механическим «справочным бюро».
«ИНФОРМАРИЙ» БУДУЩЕГО
Придет время, когда уйдут на задний план миллионы кубометров и тысячи тонн бумаги, которая служит нам сейчас источником знаний. Бумажные книги, сменившие книги из камня, глины, дерева, пергамента, в свою очередь уступят место «машинным книгам». Ведь «если печатание книг и создание печатной письменности стало основой нашей современной цивилизации, – пишет советский ученый Гутенмахер, – то создание логико-информационных машин с большой «памятью» является в этом смысле развитием новой, «машинной письменности», которая будет основой более производительного умственного труда в эпоху коммунизма».
77
Не так уж далеко то время, когда сведения, накопленные человечеством за тысячелетия, станут доступными каждому жителю нашей планеты. Уже проектируется создание «телебиблиотеки». Не выходя из своего дома, человек может пользоваться книгами, собранными в библиотеках всего мира. Ведь благодаря искусственным спутникам становится возможной всемирная телесвязь.
Выполнять заказы на книги будут машины. Они же будут выдавать справки по любому интересующему нас вопросу. Не нужно будет перебирать и просматривать горы книг, журналов и статей.
10 000 000 000 000000 бит, десять миллионов миллиардов двоичных единиц, – таким числом оценивается количество информации, хранящееся в книгах. Уже через пять—десять лет ученые надеются создать запоминающие устройства, которые могли бы хранить более 10 миллиардов бит. И это на заре эры «машинной письменности»!
Черепная коробка людей, емкость мозга практически не изменилась за многие тысячи и десятки тысяч лет. Емкость машинной «памяти» можно наращивать из года в год, из месяца в месяц, увеличивая объем «запоминающего устройства», присоединяя их к машине.
Вышел в свет справочник или журнал – он тут же «прочитывается» машиной; и необходимые сведения поступают в ее «память». И не пассивно хранятся, а перерабатываются, сопоставляются с имеющимися ранее сведениями.
В любом уголке нашей планеты, пользуясь всеми каналами связи, человек может черпать из сокровищниц машинной «памяти» бесценные знания. Океан книг и сотни языков не будут препятствием для этого.
КОСМИЧЕСКАЯ СВЯЗЬ
НА ВСЕМ пути от Малой Азии до Греции вспыхнули сигнальные костры – так была передана в Афины радостная весть о падении древней Трои.
Через много веков по такому же «огненному телеграфу» пришла в Лондон весть о победе над испанским флотом «Непобедимая армада», грозившим завоевать Англию. Тысячелетиями пользовались люди подобными примитивными средствами связи.
«В течение тысячи, а может быть, и сотен тысяч лет, прошедших со времени появления на Земле удивительного существа, именуемого человеком, мерилом скорости была скорость бегущей лошади, катящегося колеса, судна, идущего на веслах или под парусами. Все, вместе взятые, технические открытия, сделанные за весь тот короткий, освещенный сознанием промежуток времени, который мы называем мировой историей, не привели к сколько-нибудь значительному ускорению ритма движения, – писал известный немецкий писатель Стефан Цвейг. – И только девятнадцатый век коренным образом меняет ритм и мерило скорости на Земле... Этот знаменитый для всего мира 1837 год, когда телеграф впервые связал воедино разобщенные человеческие судьбы, лишь изредка упоминается авторами наших школьных учебников, которые, к сожалению, все еще считают более важным повествовать о войнах и победах отдельных полководцев или государств, вместо того чтобы говорить о всеобщих – единственно подлинных – победах человечества. И, однако, новая история не знает другого такого события, которое могло бы по своему психологическому воздействию сравниться с этой переоценкой самого понятия времени».
На рубеже прошлого и нынешнего столетия, благодаря великому русскому ученому A. G. Попову, изобретателю радио, эта переоценка стала еще более решительной. Телевидение закрепило победу человечества над временем и пространством. Мы можем смотреть хоккейный матч из Швеции, слушать репортаж из США, принимать радиограммы от участников антарктических экспедиций.
Не только наша планета «освоена» радиоволнами, но и космос. Мы можем слышать разговор космонавтов, когда они совершают полет вокруг земного шара. И не просто слышать, но и видеть их благодаря успехам телевидения.
Нога человека еще не ступала на другие планеты. Но вездесущие радиоволны уже побывали на Луне, Венере, Марсе, Юпитере и Солнце. Ученые считают, что в ближайшее время удастся направить радиоволны к далеким звездам. А с помощью лазеров можно послать к звездам и богатырский световой луч.
Благодаря технике связи мы получаем возможность разговаривать через сотни миллионов километров... Нельзя ли, не ожидая, когда высадится первая экспедиция на Марс или Венеру, попытаться «заговорить» с разумными обитателями этих планет (разумеется, если они там есть)? И не только с нашими соседями по солнечной системе, но и с разумными жителями планет других звездных систем.
Но... существуют ли эти обитатели в глубинах космоса? Может быть, мы одиноки во Вселенной? И какие бы мощные радиосигналы или световые лучи мы ни посылали к чужим планетам, на них никто не откликнется, потому что, кроме нашей Земли, нет другой колыбели разума и жизни?
БРАТЬЯ ПО РАЗУМУ
Мысль о том, что в бесконечной Вселенной существует бесконечное число обитаемых миров, три века назад была высказана великим героем и мучеником науки Джордано Бруно. «Существуют бесчисленные солнца, бесчисленные земли... Разумному и живому уму невозможно вообразить себе, чтобы все эти бесчисленные миры, которые столь же великолепны, как наш, или даже лучше его, были лишены обитателей, подобных нашим, или даже лучше их», – писал он.
«Мировое пространство должно быть великим резервуаром жизни», – считал Фридрих Энгельс. А пионер космической эры К. Э. Циолковский выразил эту мысль в таких словах: «Вероятно ли, чтобы Европа была населена, а другие части света – нет? Может ли быть один остров с жителями, а множество других – без них? Вероятно ли, чтобы одна яблоня в бесчисленном саду мироздания была покрыта яблоками, а все бесконечное множество других – одной зеленью? Спектральный анализ указывает, что вещества Вселенной все те же, что и вещества Земли... Везде и всюду жизнь разлита по Вселенной. Жизнь эта бесконечно разнообразна».
