Текст книги "Император соло"

Автор книги: Александр Гейман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Он со значением посмотрел на Фубрика и подмигнул. Жомка заржал:

– Фубрик, ты ему скажи, чтобы сначала бутылку поставил!

Фубрик побагровел и резко возразил:

– Ты, Жомка, забыл, как тебя самого под пальмой!..

– Че? – скривился Жомка. – Я ж тебе, в натуре, сто раз объяснял – это у меня глюк был, самовнушение!

Они о чем-то поспорили, о каком-то Уотермене и фраере-президенте, и Фубрик, наконец, согласился повстречаться с этим, как назвал его Жомка, полументом-полукентом.

Император же срочно вызвал обер-полицая и сообщил ему, щуря глаза для государственной секретности:

– Слышь, министр,– государь подпустил таинственную хрипотцу в голосе,я тут потолковал с кем надо... ну, о деле, что утром говорили... На сходняк тебе надо с одним кентом.

– Это ваш агент, ваше величество? – осведомился Кули-ака.

– Да не то чтобы... – затруднился государь. – Это урка один – ну, из кодлы той. Ты потолкуй с ним, поласковей так, подушевней, по-ал? Токо делай все, как он скажет – скажет снять штаны – ты сымай,– ну, или там еще чего ему охота будет... Это народ такой: чуть что не по блатному – сразу моргушник... или вспугнешь до срока, опять же... Ты с ним мягонько так, на цирлах, соглашайся про все... По-ал? – не спорь с ними, хуже будет.

– Понимаю, ваше величество,– наклонил голову министр.

– Во, иди теперь, знаешь квартирку-то? Дом Гу Жуя, второй этаж, налево.

– Знаю,– кивнул Кули-ака.

– Погодь! – остановил император. – Слово запомни: репропро де чекако. Это значит – реализация продовольственной программы – дело чести каждого комсомольца,– по первым слогам это.

Министр скорчил недоуменную гримасу:

– О чем это, ваше величество?

– А я че знаю? – оскорбился император. – Я, по-твоему, уркаган что ли? Как мне сказали, так и базарю.

– А, понял,– догадался министр. – Вероятно, это на блатном языке про предстоящее ограбление.

– Во-во, по фене это... А отзыв вот какой: пропро де всеика.

– А это что, ваше величество?

– А это значит: продовольственная программа – дело всех и каждого. По-ал? – скажешь: репропро де чекако – тебе: пропро де всеика. Значит, все путем.

– Запомню, ваше величество,– поклонился обер-полицай.

При следующей сходке Фубрик и Жомка встретили императора ледяным молчанием. "Что-то не так",– екнуло сердце у венценосного владыки при виде неудовольствия на лицах у воров.

– Ну, че, Фубрик,– заговорил он с напускной развязностью,– как толковище-то прошло с фараоном? Снюхались?

Фубрик криво усмехнулся и ничего не ответил. Жомка коротко хохотнув произнес:

– Ништяк, Лысый, все обтоптали.

– Ну?

Фубрик опять усмехнулся и сплюнул.

– Слышь, Лысый,– внезапно спросил он,– а этот мусорок твой – он у тебя кто, министр внутренних дел, что ли?

– Ага, обер-полицай,– подтвердил император. – А что?

Фубрик мрачно покрутил головой и, приблизив рот к уху императора, сообщил сиплым шепотом:

– Вафлер он.

– Ну? – удивился властитель Некитая.

– Точно,– заверил Фубрик и сплюнул. – Извращение это. Фелляция. Гнать тебе его надо, Лысый.

– Не обостряй, Фубрик,– вмешался Жомка. – Рано. Сначала надо дело обтяпать. Пущай пока министром походит.

– Ну, а это... столковались? Насчет дела-то? – не терпелось узнать императору.

– Куда он денется,– ухмыльнулся Фубрик. – Карту он подписался принести. А то роем, роем – а туда ли роем – хрен его не знает.

– Во, бля,– обрадовался император. – Я и то думаю – карту надо. А то копаем, копа...

– Ладно, Лысый,– оборвал Фубрик. – Бери заступ, твоя очередь стену долбить.

Император расстроился – ему совсем не хотелось утруждать тело.

– Да че, кенты,– заныл он,– а на шубу-то кто встанет? Зашухерят и... вы этого министра еще не знаете, на него нельзя надеяться, он извращенец, сами говорите...

– Не ссы, Лысый,– цыкнул Фубрик. – Чтоб не зашубили, твой гов.маршал присмотрит. Точно, Жомка?

– Да я его нынче с собой не взял! – отбивался император.

Однако в этот миг из кустов послышался голос нового гов. маршала:

– Ваше величество! Я тута, готов стоять на шухере!

Фубрик зверски скривился и вкатил государю моргушник:

– Ты, хорек! Фуфло гонишь!..

Император схватился за лоб и замахал рукой:

– Гов.маршал! А ну, хиляй сюда! Кенты,– умоляюще произнес он, обращаясь к уркам,– в натуре, пущай он копает, я, бля, все равно не могу, у меня навыка нет, я император все ж таки! Я лучше на атасе постою, лады?

Фубрик и Жомка коротко переглянулись, и великодушный Жомка опять пришел на выручку незадачливому императору:

– Слышь, Фубрик: а Лысый по делу брякнул – какой из него землекоп, к хренам! Пусть он лучше на стреме уж стоит.

– Фубрик, я завтра сюды бригаду землекопов отправлю! – горячо пообещал государь. – Вы с Жомкой их тута определите, куда им рыть, а мы с гов.маршалом на шухере побудем!

– Да карту же надо сначала! – с досадой отвечал Фубрик. – Ты скажи там своему легашу, чтоб он принес ее по-шустрому!

– Бля буду, скажу! – поклялся император.

У него вскоре состоялась встреча с обер-полицаем.

– Я тута хилял, куда брякнули,– начал было рассказывать Кули-ака, но осекся под строгим взором государя – на того неприятное впечатление произвели тон и слог министра.

– Это что за блатной язык? – сурово одернул его император. – Вы забываетесь, господин министр! Мы государственные люди, и пока вы на службе, я попросил бы... Нахватались жаргона, понимате ли, у своих подследственных! Килда с ушами!..

– Государю очень не понравилась развязная фамильярность недалекого обер-полицая.

Кули-ака побагровел и виновато согнул спину.

– Ну, докладывайте,– приказал государь. – Встреча с агентом состоялась?

Министр посмотрел из-под очков и отвечал опустив глаза:

– Докладываю, ваше величество. Так точно, встреча состоялась. Судя по всему, с одним из главарей. Получены важные сведения о планах грабителей.

Министр почмокал губами.

– Ну, и каковы эти планы? – спросил государь, а про себя подумал: "Что-то я раньше не замечал за министром этой привычки – губами чмокать"!"

Кули-ака снова глянул из-под очков и спрятал взгляд за дымчатыми стеклами:

– Они хотят получить план подземелья с обозначением расположения находящихся вверху помещений.

– Так, так,– побарабанил кончиками пальцев по столу император. Он встал, такой величественный в своем мундире с золотым шитьем, и прошелся по кабинету, погрузившись в короткие раздумья. – Ну-с, и что же – вы намерены снабдить их этой картой?

– Конечно, ваше величество,– отвечал министр. – В данный момент такая карта спешно готовится на печатном дворе.

– Доложите ваши дальнейшие планы,– велел император.

– Мы будем поддерживать связь с этим преступным элементом и, таким образом, контролировать ход всей преступной операции. В нужный момент, когда грабители совершат святотатственную попытку и посягнут на ваш сейф, мы накроем их с поличным.

– А, вот как! Задумано интересно. Но не слишком рискованно? нахмурился государь.

– Что вы, ваше величество,– успокоил Кули-ака. – Я полностью ручаюсь как за успех операции, так за безопасность императорских сокровищ. Ни вам, ни достоянию короны ничего не угрожает. Бандиты же будут выловлены все до единого.

– Но, может быть, лучше взять их уже сейчас?

– У нас не будет необходимых улик,– напомнил министр и почмокал губами. – Все-таки, это иностранцы, и международное право, знаете ли... Возможно, нас не поймет Европа... понимаете, государь?

– Но затягивать операцию тоже нельзя! – возразил в свою очередь император. – Я считаю, на данном этапе нужно оказывать всяческое содействие этой преступной группе – с тем, разумеется, чтобы скорее всех поймать.

– Согласен, ваше величество,– наклонил голову министр. – Я прикажу ускорить изготовление карты.

– Вы лично передадите ее?

– Да, государь.

Император снова нахмурился.

– Голубчик Кули-ака, а разве это так обязательно – лично вам идти на такой риск? Нельзя ли послать кого-нибудь другого вместо себя?

Министр быстро глянул исподлобья и отрицающе покрутил головой:

– Никак не возможно, ваше величество. Незнакомое лицо может вспугнуть бандитов. Меня они уже знают и,– Кули-ака почмокал губами,– я полагаю, доверяют мне.

– Они уже предлагали вам войти в долю? На каких условиях? полюбопытствовал император.

Обер-полицай чмокнул и остро глянул из-под очков.

– Я так полагаю,– отвечал министр причмокивая и глядя вниз,– что то высокопоставленное лицо, которое еще не установлено достоверно, я о том сообщнике бандитов во дворце, что...

– Да-да,– перебил государь,– я помню, вы говорили прошлый раз.

– Я полагаю, ваше величество, что это лицо с_а_м_о постарается снестись со мной и предложит известное вознаграждение, чтобы обеспечить мою лояльность – ну, вы понимаете, ваше величество...

– Нет, не понимаю,– резко возразил государь. – А кстати, личность этого сообщника при дворе установлена?

– Пока что нет, но...

– Плохо,– нахмурился государь. – Это серьезное упущение.

– У нас есть несколько версий,– торопливо добавил обер-полицай. – Вот, например, мы взяли под подозрение второго гов.маршала – того, которого вы, государь, недавно назначили на эту должность.

– Ну, министр, ты уж бзнул так бзнул,– весело рассмеялся император. Второй гов.маршал человек проверенный, зря я, что ль, его гов.маршалом поставил? Ты тут маху дал, обер-сыщик,– смеялся государь – а в душе у него все так и дрогнуло, так и трепетало от непроизвольного ужаса.

– Мы поправимся, ваше величество,– и министр снова глянул из-под очков. – Мне тоже кажется, что этот высокопоставленный покровитель грабителей птица куда более высокого полета. Я подозреваю даже... Впрочем, пока рано говорить...

Император коротко усмехнулся:

– Ну, это твоя работа – подозревать. Ты, поди, и меня подозреваешь? А?

Кули-ака почмокал губами и отвечал, глядя вниз:

– Что вы, ваше величество, как бы я осмелился... без улик, без свидетельских показаний... Вот поймаем бандитов, тогда и...

– Так чего же вы тянете? – выразил государь неудовольствие. – Ускорьте же передачу карты!

– Слушаюсь, ваше величество.

Министр попятился к выходу. Государь смотрел ему вслед с нехорошим чувством. "Поди, все уже знает, хорек, сукач поганый, лягаш, мусор, гестаповец! – колотилось сердце у него в груди.– Накроет, Берия, с поличным и..." Он окликнул Кули-аку:

– Слышь, министр!..

– Да, ваше величество?

– Ты чего все губами шлепать стал?

– Я, государь? – удивился обер-полицай и чмокнул.

– Ты, кто же еще,– подтвердил император. – Через слово чмок да чмок.

– Я... э-э... м-м... – растерялся министр.

А государь продолжал:

– Ну, я понимаю, ты к ворам бегаешь... Но ты зачем сосешь-то у них, а? Извращение это,– укорил император. – Обер-полицай, а у блатных сосешь. Ай-ай-ай.

Министр побагровел и поспешно попятился к выходу, прижимая к груди папку с документами. "Как я его уел!" – торжествовал император.

На следующий день состоялся большой прием. По этому случаю император не пошел стоять на стреме, а отправил гов.маршала – причем, по рассеянности перепутал которого, и к уркам ушел глухонемой. А император начал прием с чтения газет вслух.

– Ну-ка, Ван Вэй,– велел он, едва водрузил седалище на сиденье трона,почитай, что там у тебя есть поинтересней?

– В моей газете или в "Некитайской онанавтике"? – уточнил Ван Вэй.

– Хоть где, только чтоб с перчиком и свежатина,– отвечал государь.

– Иного не держим,– браво заверил журналист и ощерился, что означало у него боеготовность. Он зачитал:

– Кто торчит у входа в подвал.

Говорят, будто кто-то, похожий не то на святого графа Артуа, не то на нашего императора торчал недавно в отдаленной части дворцого сада. Якобы он влез на яблоню, что торчит под окном мадемуазель Куку. Только влез, как снял штаны и приторчал в открытую форточку. Якобы уже не в первый раз. Мадемуазель Куку подготовилась к визиту заколдованного якобы онанавта и подпилила ветку яблони напротив своего окна. Якобы человек, похожий на императора, грохнулся на землю, где фрейлина Куку разложила яйца, похожие на тухлые. Я торчу, до чего это никчемные враки и дурацкие сплетни! Откуда мадемуазель Куку возьмет тухлые яйца? А напротив ее окна торчит груша, а не яблоня.

Что же касается слухов, будто наш император корешится с двумя олухами-грабителями и роет с ними подземный ход, то я вообще торчу. Какой из государя землекоп? Врачи строго запретили ему работать в наклон.

– Во, бля,– покрутил головой император,– чего токо не ботают! Это правильно, Ван Вэй, ты и дальше опровергай эти выдумки. А вообще – тебе кто настучал, будто я ход копаю?

– А я хрен его не знаю,– рассказал Ван Вэй. – Сижу себе в редакции, думаю – какую бы клевету позабористей придумать, вдруг слышу – кто-то за дверью зачмокал, будто сосет что. Хотел дверь открыть, смотрю – в щель под дверь кто-то бумагу толкнул. Я ее взял, конечно, дверь распахнул – никого. К окну кинулся – опять никого, только министр наш полицейский Кули-ака идет себе куда-то по своим внутренним делам да чмокает на ходу. Ну, я бумагу развернул, а там анонимка – вся эта клевета про подземный ход и урок этих, Жомку и Фубрика.

– Во, в натуре! – изумился государь. – А кто у них там на шухере стоит, не написано было?

– Написано,– отвечал газетчик. – Якобы некий неизвестный император и его якобы гов.маршал.

– Охренеть! Ну, ты продолжай опровергать, если еще какую бумагу подкинут,– распорядился государь.

– Ваше величество! – встрепенулся Ван Мин, завидуя успеху соперника. Это все фигня, а вот что я в "Вестнике некитайской онанавтики" опровергаю...

Вану Мину, однако, опять не повезло – он так и не опроверг свою порцию клеветы. В этот самый момент в залу ворвался с сияющим лицом и истошным воплем министр печати, он же министр секретной правительственной связи. С ним была куча подчиненных и заместители.

– Ваше величество! Сир! О, сир! – из глубины зала взывал он. – Получено шифрованное письмо от святого графа Артуа.

– Ах-х!.. – единый вздох потрясенного ликования вырвался из всех грудей сразу.

Фрейлины кинулись на помощь императрице – от счастливого известия государыня едва не лишилась чувств. Она бы сделала это, но ей пришлось бы повалиться с трона, ведь сидячий обморок как-то мало впечатляет. Но трон был высокий, а фрейлины императрицы не были готовы подхватить ее, и вот, несчастной женщине пришлось сдержать обуревающие ее чувства. И это в такую минуту! К счастью, фрейлины государыни все-таки заметили, что творится с их патронессой и дружной толпой пришли ей на выручку.

– Граф!.. Милый граф!.. О-о-о!.. – простонала императрица и залилась слезами счастья.

– Колбаса мой сентябрь! – запел император, не помня себя от радости.

Многие придворные, в единодушном порыве вторя своему повелителю, обнялись за плечи и, раскачиваясь, подтянули следом:

– Колбас-а-а мо-о-ой сентя-а-абрь!..

– От графа письмо! – продолжал петь император, меж тем как по щекам его невольные текли слезы.

– От графа-а-а письмо-о-о...

– Из самой Шамбалы, вот! – хотел спеть император, но от волнения дал петуха и закашлялся.

– Хм-хма,– произнес он, прочищая горло и делая знак всем замолчать. Ну же, министр, читай, читай скорее свое послание!..

– Да не тяните же, мучитель! – простонала императрица, откинувшись без сил на спинке трона и прижимая руку к сердцу.

– Ваше величество,– продолжал министр связи,– это не простое письмо шифрованное.

– Да читайте же вы, постылый человек,– воскликнула Зузу, верная фрейлина государыни. – Разве вы не видите – у ее величества припадок от тонкости чувств!

Министр связи развернул бумагу и зачитал:

– Ложкомойник!

Кент заныкал жевало мама-мама. Не онанируй на стреме, сучара! Мани-ляни, чесать тебя в ухо. На троих поровну. Конан Хисазул Жомка Фубрик.

Зал поразевал рты. Императрица поморгала заплаканными глазами и пролепетала, отняв платочек от лица:

– А что же значит это послание? Это признание в любви, да? – почему-то государыня была уверена, что в письме было именно это.

– Сейчас, ваше величество, мы в момент расшифруем,– успокоил министр связи. – Какая у нас тут дата? Семнадцатое, четверг,– ну, все ясно, это кодировка "Урка Мурка". Шифровальщиков сюда! – кликнул сановник.

– У нас, ваше величество,– начал он меж тем объяснения,– разработана весьма надежная система правительственного шифра. Как вы знаете, Некитай наводнен иностранными шпионами...

Взоры всех при этих словах обратились в сторону иностранных послов Пфлюгена, Тапкина и де Перастини.

– ...поэтому связь приходится осуществлять с помощью системы хитрых перекодировок. Разумеется, я не буду раскрывать ее в присутствии... м-м... посторонних,– продолжал министр связи,– однако сам метод мы вам сейчас продемонстрируем.

Вошедшие в залу шесть шифровальщиков поклонились государю.

– У нас, ваше величество,– заливался почтоминистр, наслаждаясь своим звездным часом,– осуществляется последовательная и перекрестная перекодировка каждого сообщения. А именно, депеша, которую я огласил, поступит к одному шифровальщику, он перекодирует ее в свой код и передаст следующему шифровальщику, следующий – переведет в свой код и так до тех пор, пока не будет осуществлена окончательная дешифровка. Имейте в виду, государь, что за каждым шифровальщиком закреплен определенный день недели и свой личный код. Это делается, чтобы не дать в руки шпионов ключа и не допустить утрату секретно...

– Голубчик,– прервал император,– все это теория, к тому же, больно заумная. Нам бы хотелось поскорее прочесть письмо.

– Да, да,– заторопился министр. – Сейчас вы все увидите в действии. Письмо было отправлено в четверг, значит, первым его будет перекодировать пятничный шифровальщик, а число было семнадцатое, значит, метод у него... какой у тебя метод? – вопросил министр пятничного кодировщика.

– Благоговение, ваше превосходительство! – вышагнул из строя шифровальщик.

– Ну, а у тебя? – спросил министр субботнего.

– Код путана,– доложил субботний.

– Код медицина! – отрапортовал следующий.

– Да хватит же,– нахмурился император.

Министр связи развернул письмо и зачитал, дав знак переводить:

– Ложкомойник!

– Боготворимый, обожаемый, нежно любимый! – вышагнув, перевел первый кодировщик.

– Заинько-яинько! – подхватил следующий.

Специалист по верноподданическому шифру раболепно согнулся и произнес голосом, прерывающимся от государственного обмирания:

– Ты, перед кем трепещут и склоняются в ужасе все иерархии от земных до небесных!

– Вирус геморроя! – не задумываясь, перевел шифровальщик от медицины.

– Это что, так и будут все нам по слову переводить? – прервал император.

– Я не хочу, не хочу!.. застонала императрица.

– О нет, ваше величество, это совершенно не обязательно,– поспешно успокоил министр связи. – Мы можем сразу зачитать окончательную расшифровку.

– Две окончательных расшифровки! – уточнил замминистра. – Дело в том, что для сохранения секретности от иностранных шпионов... – тут все опять дружно посмотрели в сторону Тапкина и Пфлюгена – вся значимая информация распределяется между последним и предпоследним вариантом расшифровки. При этом каждый документ дополняет и уточняет другой, а перекодировка этих двух вариантов производится исключительно интуитивно. Ни один ниндзя не способен разгадать конечного результата, получаемого при такой системе связи!

– Да читайте же! – простонала императрица.

Ровно в половине шестого я во главе

жалкой кучки прекрасно экипированных во ЗАЧЕМ АМУНДСЕН что попало кондом-бантустанов* решительно НА СЕВЕРНЫЙ поплелся по давно намеченному маршруту хрен ПОЛЮС ХОДИЛ знает куда. Мы двигались на мотонартах,

зубах, собаках и велорикшах, но когда вдали

показался первый торос, все они, особенно мотонарты, срочно слиняли в разные стороны. Пришлось разделить ________ * кондом-бантустаны или конбанты – одно из приполярных пле– мен, промышляющее сопровождением на Северный полюс пришлых европейских исследователей. поклажу между всеми и продолжать наш марш-бросок в пешем строю.

Я никак не мог вспомнить, куда и зачем мы идем. В пылу своего сражения с ранним склерозом я не сразу заметил, что трое участников нашей экспедиции нагло идут налегке, не неся никакой поклажи. Я высказал свое крайнее разочарование этим возмутительным фактом. Кондом-бантустаны озадаченно перегля– нулись и объяснили мне, что это доноры.

– Какие такие доноры? – спросил я, недоумевая.

– Ты что, совсем козел? – отвечал мне один из конбан– тов, очкарик и заика Мамед. – Доноры семени, конечно.

"Шутка,"– подумал я – и ошибся. На первой же стоянке эти доноры уселись в ряд в центре круга затаивших дыхание кондом-бантустанов. Под их наблюдением доноры стали усердно достигать семяизвержения и наконец достигли его. Все изверг– нутое было аккуратно слито в банки и тщательно закупорено. Интересно отметить, что перед двумя донорами держали в тече– ние всего процесса фото раздетых девиц, а перед третьим – репродукцию картины Мартрмоне "Шпион берет ноги в руки". Вот он-то – конечно, не шпион и не Мартрмоне, а третий донор – и достиг наиболее впечатляющих результатов.

На следующий день двое доноров снова пошли налегке, а лидера по сдаче семени и вовсе понесли на руках. Естествен– но, доля поклажи остальных увеличилась, и этого я, как нача– льник турпохода, допустить не мог.

– Молодцы кондом-бантустаны! – решительно заявил я. – Кончай баловать своих онанистов! Доноры они или нет, но нас– тало время сбросить с себя их гнусное иго. Пусть идут сами и несут груз наравне со всеми.

Конбанты были очень изумлены. Они переглядывались и пораженно качали головами.

– А дрочить кто будет, ты что ли? – спросил кто-то.

– Пусть дрочат, если у вас такой обычай,– отвечал я,– но несут груз, как все.

– Нет, это несовместимо,– возразили мне. – У них не ос– танется сил на семявержество.

Тут ко мне из толпы конбантов вышел очкастый Мамед и отвел меня в сторону.

– Послушайте, Амундсен, – от негодования Мамед заикался сильнее обычного,– что вы к нам пристали? Мы идем себе и идем, потихоньку, полегоньку, никого не трогаем... Какого, извините меня, члена вы вмешиваетесь в отлаженный процесс полярного похода? Может быть, вы знаете, как проскочить че– рез заслоны белых медведей?

– А при чем тут белые медведи? – спросил я.

– Нет, ты точно козел,– отвечал Мамед. – Ты прешься че– рез торосы первый раз, а мы тут живем сто сорок тысяч лет. Да еще никто не проходил белых медведей без банки спущенки!

– Чего-чего? – недоверчиво спросил я.

– А того-того. Да ты вообще хоть знаешь, куда мы идем?

И тут я наконец вспомнил:

– На Северный полюс! Мне Амундсен сам сказал,– от вол– нения я забыл, что я и есть Амундсен.

– Ну и дурак,– отвечал Мамед. – Мы идем на Северный по– люс, вот куда!

– Но я же это самое и говорю!

– На Северный полюс,– продолжал Мамед, не слушая меня,– на конгресс семявержцев. А если налетят НЛО, а у нас спущен– ки из-за тебя не будет на обмен, то с тобой, падла, я уж не что ребята сделают.

Я почувствовал в его словах какой-то резон и прекратил спор. "А вдруг он прав?" подумал я. Однако мне не нравилось тащить тяжеленный рюкзак, в то время как каких-то задрочкан– ных конбантов несут на руках. И я решился – на третий день я объявил конбантам, что тоже являюсь донором семени.

– Я всегда подозревал это,– сказал в ответ заика Мамед, – с самой первой нашей встречи.

Но остальные конбанты выразили недоверие и потребовали доказательств. На стоянке меня посадили в ряд с остальными семявержцами, дали банку, а Мамед по моей просьбе встал на– против с фотокарточкой тещи полковника Томсона. В итоге про– тив жалких четырехсот-пятисот грамм совокупного продукта мо– их оппонентов у меня набралось один и две десятых литра первоклассной спермы. Все были поражены. Конбанты в благоговей– ном молчании пали передо мной на колени, а трое доноров за– вистливо спросили, по какой методике я тренируюсь.

– По самой лучшей, ребята,– гордо отвечал я. – Плаваю каждый день над крокодилом в дырявой лодке, а по четвергам забираюсь на ветку дерева и онанирую в форточку второй фрей– лины Некитайского двора. Разработка некитайского императора, чтоб вы знали!

Один из доноров сказал, что всегда преклонялся перед восточной мудростью, а другой сказал, что крокодила раздо– быть они еще смогут, а вот как достать форточку второй фрей– лины?

– А вы обратитесь в гуманитарную миссию ООН,– посовето– вал я.

Нечего и говорить, что после этого все пошло как по ма– слу. Весь оставшийся путь я проделал на руках восхищенных конбантов. Экспедиция продвигалась все дальше, а я спускал все больше. Мамед не успевал закатывать банки с моим удоем. Мы шутя миновали области белых медведей – достаточно было бросить на льдину пару банок спущенки, как нам тут же давали зеленую улицу. А иногда из неба выныривали летающие тарелки с изголодавшимися пилотами, и зеленые человечки не торгуясь отваливали за мою сперму зелененькими от ста до трехсот ты– сяч за поллитровую банку.

Зеленая улица с зелеными человечками с зелененькими в руках – и зеленеющие от зависти доноры-конбанты – так вот я и добрался до Северного полюса. Там меня ожидал настоящий триумф. На полярной ярмарке моей сперме присвоили категорию экстра-экстра-супер, и между экипажами НЛО происходили целые битвы за право купить мою спущенку.

Ну, а потом состоялся и конгресс семявержцев. Под гро– мовую овацию мне единодушно присвоили все мыслимые и немыс– лимые высшие звания и посты, из которых Spermatazaurus Rex было, пожалуй, наималейшим.

А по завершении конгресса я триумфально направился об– ратно, и с оказией попутного НЛО шлю вам письмецо о своих скромных успехах. Скоро буду, подробности при встрече.

Некитайский император! Чем может отблагодарить тебя Фу– брик? С меня бутылка за твою чудесную методику!

Искренне ваш,

граф Амундсен-Артуа,

Суперфубрик Заполярья

Переводчик закончил благоговейно оглашать святое послание, и наступила восторженная тишина. Император уже собирался сказать что-нибудь про махатму-географа – еще одну ипостась святости графа Артуа, милостиво открывшуюся простым смертным. Но тут его супруга покачнулась на свом кресле и простонала:

– Фотокарточку тещи полков... О!.. Какая измена!..

Она прижала платочек к глазам и зарыдала. Обиду государыни легко можно было понять: она ждала пламенных признаний в любви к ней, жалоб на невыносимость разлуки, а тут... Фрейлины толпой кинулись утешать свою обожаемую госпожу, уверяя ее в том, что такова неблагодарная природа всех мужчин – в глаза клянутся в вечной любви, а стоит только уйти в полярный поход, как сразу достают фотокарточку чужой тещи и онанируют на нее. Причем, все без исключения, вот ведь кобелища какие!

– Хм-хм,– кашлянул и император. – Я че-то не понял... А вы, мужики, все правильно перевели? А то вон женка моя че-то разостроилась вся...

Незаменимый Гу Жуй немедленно поднялся с места и заявил:

– Ваше величество! Я просто до глубины души тронут верностью графа своему идеалу – прекрасной даме своего сердца. Государыне нашей, то есть, другой-то у него и быть не может.

– Да? – отняв платочек от заплаканных глаз, оживилась императрица. – Но почему же в письме...

– Как почему? – деланно удивился Гу Жуй. – Там же ясно написано: его вдохновляла на географические искания фотокарточка тещи полковника Томсона.

– Ну и?.. – замерев, ждал зал развязки измышлений Гу Жуя.

– Ну и то, что это же зашифровано для секрета. Хотя какой тут секрет всякий школьник догадается, что на самом деле это небесный идеал святого графа-махатмы – наша обожаемая императрица.

– А! – с облегчением выдохнули все дамы.

– Эй, мужики! – и Гу Жуй подмигнул шифровальщикам. – Я правильно говорю?

– Да, да, именно так все и есть! – зазвучал хор голосов.

Министр связи и печати подтвердил:

– Так точно, ваше величество – мы всегда так кодируем. Шифруем "теща полковника Томсона", а на самом деле это наша императрица. Конечно, это вообще-то государственная тайна, и не надо бы о том говорить при иностранных шпионах, но раз уж все и так знают...

– Вот я и говорю,– довольный своей находчивостью продолжал Гу Жуй. Ведь какая страсть, какая верность! Это как же должен тосковать святой, чтобы достичь таких рекордных надоев спермы! Спущенки графа на всех полярных медведей хватило, а они знаете ее сколько жрут! тонны!.. Что говорить лучший сперматозавр Заполярья!

– Ах, бедный, бедный, он так тоскует... – сочувственно вздохнула императрица. – Но откуда же к графу попала моя фотокарточка?

– Как откуда? – брякнул Гу Жуй не подумав. – Известно откуда – из набора порнографических открыток, что мы свистнули у аббата Крюшона.

Воцарилось неловкое молчание. Из-за слов Гу Жуя получался полный конфуз – все знали, что голые фотки стащил у аббата никто иной как принц. Он расклеил их у себя в комнате и частенько медитировал на них. Теперь выходило, что он и родную маменьку созерцал в полнейшем неглиже! В этом был весь Гу Жуй – незадачливый бздежник умел подольститься и сочинить какую-нибудь глупую несусветицу на потребу дня. Но льстивый придворный не знал меры и неизменно добалтывался до какой-нибудь не подобающей подробности, которая ставила всех в неловкое положение и сводила насмарку всю его спасительную выдумку. Вот и теперь вышла полная непристойность. К счастью, в этот миг поднялся Ли Фань и сказал:

– Ты, Гу, опять сморозил. Да ведь я отлично знаю, что этой самой фотки в наборе карточек-то и не было! Ее полковник Томсон с собой унес.

– А, точно, у меня из головы вылетело! – согласился Гу Жуй ничтоже сумняшеся. – Точно, полковник Томсон, а потом эту фотку Жомка у него позаимствовал, а граф ее у Жомки выменял на карту подземелья. Он мне сам рассказывал на ветрогонках.

– Какую карту подземелья? – нахмурясь, спросил император.

– Как какую? Нашего дворца, ходов-то там до шиша всяких, так как же без карты, ежели подкоп надо рыть.

– Какой подкоп? – нахмурился еще больше государь.

– Как какой? К казнохранилищу, где главный императорский сейф,– ну, который Фубрик с Жомкой на уши поставить хотят,– снова сморозил Гу Жуй.

Император побагровел. Грозила возникнуть новая неловкость, но министр связи вовремя напомнил:

– Ваше величество! Господа! Мы еще не огласили самый последний вариант зашифрованного послания графа. Не соблаговолите ли послушать?

– Просим, просим! – прошелестел по залу вздох облегчения.

Этот вариант расшифровки начинался так:

Сношать Маней, чесать Ляней!

Это письмо щастья. ПИСЬМО ЩАСТЬЯ Перепиши ево сваей рукой мильон двести

двацать раз и отпрафь фсем знакомым.

Страшись изменить хоть адну букву святова текста. Это письмо периписывали Битховен Ганго Стар Саломон, Наполеон Склифосовский, А Макидонский и начальник третево отдела Пензенского мукомольного камбината. Фсем им збылось чего хотели и много радости в жизни.

А император Неколай фтарой палучил это святое письмо и случайно падтерся им. на другой ден убили иво луччего друга Грегория Распутина старца. А бразильская королева пириписала ево как было сказана и в адин миг изличилась от плоскостопия, ураганного отека легких а черес 10 лет от атрофии мозга.