Текст книги "Властитель"

Автор книги: Александр Авраменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Эх, ладно. По ходу дела разберёмся. Если против друг друга воевали, может, и за одно дело сработаемся? Чай, мы ведь теперь с ним – земляки! Земляне…

Мысль обожгла острым ножом…

Глава 2
Мир-2

– Для того чтобы вам стали понятнее причины войны, мы совершим небольшой экскурс в историю…

Михаил осматривался по сторонам, наблюдая за людьми, между тем лектор взмахом руки подвесил в воздухе несколько картинок, и пришлось отвлечься, чтобы понять, о чём речь.

– Как известно и уже доказано не раз, вся разумная жизнь во Вселенной произошла от одного вида существ. В некоторых мирах, ещё не имеющих выхода в космос и контакта с другими разумными расами, существует огромное множество различных постулатов и теорий, выводящих возникновение доминирующего вида к определённым животным, как правило, высшим приматам, в ходе эволюции развившимся в разумную особь…

«Слова-то какие заворачивает. А ведь удивительно, что понятно. Может, они что в башку запихали? Наверняка! Язык их понимаю. Говорю свободно. Знания непонятные…» – Мысли крутились в голове безостановочно. Казалось, что окружающим даже слышна напряжённая работа Мишкиного мозга. Лектор между тем продолжал:

– Но экспансия вида – работа Предтеч. Откуда и как они появились в нашей Вселенной – неизвестно. Тем не менее, при всей внешней несхожести людей в разных уголках населённых миров, все они имеют общий генетический код, а значит, способны размножаться перекрёстно. Но!

Выступающий воздел палец:

– Есть такое понятие, как уровень энергетического потока светила. Проще говоря – уровень солнечной радиации, вызывающий различные мутации, и, следовательно – изменение приспособляемости индивидуального организма к местным условиям. Постепенно, в ходе эволюции, по мере выхода в космос и роста уровня развития в Галактике, стало доминировать два вида: первый – это наш, к которому относитесь и вы. Второй – так называемые мьюты, или республиканцы. Хотя возможны совместные дети, тем не менее психологически мы абсолютно разные. Крайний индивидуализм, плюс неестественная, по нашим меркам, красота и некоторые внешние отличия…

Картинка слева внезапно укрупнилась, и сидящий чуть впереди крупный мужчина вдруг ахнул:

– Эльф…

Это ещё что такое?! Между тем картинка, а точнее – настоящий цветной слепок, словно бюст кого-то из вождей, да ещё раскрашенный до такой степени, что отличить от настоящего человека было невозможно, просто завораживал. Стройный, с широко расставленными, чуть раскосыми глазами остроухий мужчина. Затем картинка сменилась на женскую, и Иванов почувствовал, как у него в штанах что-то шевельнулось – возникла девушка чуждой, но невероятной красоты. Хрупкая, словно цветок. Ему вдруг захотелось унести её далеко-далеко, чтобы никто не мешал, поставить за стекло и любоваться всю оставшуюся жизнь… Даже дыхание перехватило.

– Несмотря на кажущуюся хрупкость, мьюты обладают физической силой, превосходящей силу среднего обитателя империи. При этом скорость реакции на внешние воздействия у них также на порядок выше, что даёт им неоспоримые преимущества в рукопашной схватке. Кроме того, наш внешний вид вызывает у них практически непреодолимое отвращение. Они называют нас «червями». Мы же их, презрительно, «остроухими». Именно поэтому те ужасающие зверства, которые вы видели два дня назад на орбитальном центре, для них являются нормой.

Они нас ненавидят. При этом их цивилизации свойственна так называемая доминирующая экспансия. Это значит, что они расширяют свою зону влияния на возможный максимум, при этом уничтожая другие виды разумных, отличающихся от них внешне. Да, вы что-то хотите спросить?

Лектор указал на вскинувшего по-школярски руку невысокого худощавого паренька, сидевшего во втором ряду аудитории.

– Представьтесь, пожалуйста. Кто вы, откуда, какая война…

– Семён Протопопов. Российская Федерация. Первая чеченская. Извините, господин лектор, получается, что эти «остроухие» уничтожают абсолютно всех?

Тот, не задумываясь, выдал ответ сразу:

– Во время военных действий – тех, кто попадёт им под руку. Затем уцелевших сгоняют в особые резервации, где те живут словно в тюрьмах. Жёсткий распорядок. Скудный паёк. Тяжёлые, грязные изнурительные работы. Вы, к примеру, радиоактивные развалины без защиты не разбирали руками? Нет? Хочу сказать, что медицинскую помощь местному населению тоже не оказывают…

Парнишка сел, а Мишка очумело пытался переварить то, что услышал: первая чеченская?! Российская Федерация? Да ещё – «господин»?! Что же произошло? Надо узнать!.. Надо! И кто победил в нашей войне?..

Сразу после просмотра той памятной ленты всех развели по спальным местам, велели занять подвешенные в воздухе койки, и затем все вдруг уснули. Словно их усыпили какой-то гадостью. И проспали они, как им потом сказали, почти трое суток. Будто это нормальная реакция организма на восстановление из небытия. После пробуждения всех отправили на планету. Делали это интересно. Набивали по сто человек на платформу. Вспышка. И сходишь с неё уже внизу. На поверхности. Сразу после этого прибывшую сотню опять вели в столовую и кормили, а после еды сразу уводили в учебный класс или аудиторию. Фактически у репликантов не было возможности ни пообщаться, ни познакомиться друг с другом за эти четверо неполных суток. Ну, может, вечером разрешат. Должно же быть свободное время? Должно. Если они сейчас на учёбе? Ведь по Уставу положено! Хотя… Кто знает, какой у них тут Устав… Ладно. Время пока терпит, а там – посмотрим…

Вводный курс между тем продолжался. Лектор, широкоплечий, коротко стриженный мужчина лет сорока на вид, с двумя глубокими шрамами через всё лицо, с готовностью отвечал на вопросы, разъяснял, если что непонятно. Словом, вёл себя, как положено опытному педагогу. Внезапно коротко пискнула сирена. Инструктор хлопнул в ладоши, призывая к вниманию, и объявил:

– Сейчас все выходят на улицу и строятся возле синего столбика. Точнее, от него вправо. Затем следуем на склад, получать положенное имущество. После этого идём в казарму, где вы будет жить всё это время. Затем до утра отдыхаете. С утра, после зарядки и завтрака – на полигон, где вы ознакомитесь с техникой, стоящей на вооружении имперской армии. Далее – обед в поле. Снова демонстрация. Возвращение в расположение, ужин, личное время. Всем всё ясно? Учебный взвод, встать!

Захлопали крышки откидных, на манер кинотеатра, стульев.

– Выходи на улицу строиться!..

Инструктор, он же лектор, окинул взглядом строй и, недовольно хмыкнув, повёл возрожденных к низкому длинному строению. Заходили по одному, но очередь двигалась довольно быстро. Михаила встретил высокий военный в форме, такой же по покрою, как и его одежда. Смерил парня взглядом, затем быстро поднёс к нему плоский планшет:

– Руку приложи.

– Чего?

– Ладонью коснись! – Военный стал проявлять недовольство, и Иванов поспешил выполнить указание. Прибор пискнул, и встречающий, бросив взгляд на экран, гаркнул:

– Дверь номер шесть. Вперёд! Не задерживай остальных!

Младший сержант поспешил к указанному помещению. Там его уже ждал очередной местный военный.

– Фамилия?

– Иванов Михаил Петрович!

– Получи!

С натугой, даже слегка побагровев от усилий, выволок из-под стойки длинный мешок защитного цвета с лямками, бухнул его на буфетного вида стойку.

– Забирай.

Мешок оказался увесистым, и парень даже слегка закряхтел.

– Надевай на плечи, балда! Видишь лямки?

– Спасибо!

Кое-как взгромоздив мешок на спину, Иванов повернулся, чтобы идти, но военный так ухватил за плечо, Михаил чуть не упал от неожиданности. С трудом удержав равновесие, развернулся:

– Ты чего?

– Не ты, а вы! Старший инструктор Долма Хетч. В ту дверь!

В стене вдруг появился проём. Удивлённо моргнув, Михаил шагнул туда, куда ему указали, и чуть не упал, оказавшись непонятно где. Солнце чуть заставило прищуриться, но даже так было ясно, что это не тот лагерь, куда их приводили прежде. Другие дома, другое расположение построек. Рядом с крыльцом уже стояли такие же, как он, точно с такими же мешками.

– Сюда иди, раззява!

Здоровенный, раза в два больше него мужик в форме махал руками, привлекая внимание. Михаил торопливо приблизился. Этому слону ничего не стоило порвать его на части, даже не запыхавшись.

– Фамилия, рядовой?!

– Иванов!

Взгляд на уже знакомый планшет, потом благосклонный кивок головой.

– Пока жди здесь, сейчас ещё двое, и пойдём.

Парень приблизился к ожидавшим сбора – ни одного знакомого лица. Абсолютно другие. Никого, кто запомнился ему по базе, по вводной лекции. Наверное, из других мест прибыли… Жалко, что этого любознательного нет. Как теперь узнаешь, что было после смерти? Он было собрался скинуть тяжеленный мешок с плеч, но к ним уже спешил давешний горлопан.

– Строиться!

Все кое-как рассосались в шеренгу. Короткий пересчёт, затем последовала новая команда:

– Мешки с плеч – долой!

С явным облегчением все скидывали свою ношу и ставили перед собой. Главный вышел на середину строя, заложил руки за спину.

– Итак, новобранцы, меня зовут старший сержант Раут. Я – ваш ротный старшина, чтобы было понятнее. В мою задачу входит ваше обучение местным порядкам, консультации, если что непонятно, и надзор за проведением занятий! Говорю сразу и только один раз, чтобы было понятно всем: отныне вы двенадцатая учебная рота шестьсот тридцать второго полка славного лейб-гвардии Шестнадцатого Имперского Тяжёлого Легиона!

…Рота?! В строю их меньше тридцати человек…

– Мне поручено сделать из вас бойцов. И вы, клянусь империей, ими станете. Это я вам обещаю! А теперь – рассчитаться по трое.

По шеренге быстро понеслось:

– Первый.

– Второй.

– Третий.

– Первый…

Когда расчёт закончился, старший сержант быстро перестроил роту в короткую колонну, а затем повёл в казарму – маленькое двухэтажное здание, утопающее в зелени. Внутренность шокировала всех, без исключения. Сплошные литые полы. Высокие потолки. Койки в один ярус, заправленные мягким даже на вид одеялом. Возле каждой стояла тумбочка. Быстро распределив спальные места, сержант заставил каждого приложить ладонь к стоящей возле места отдыха мебели, объяснив теперь, что та будет открываться только владельцу. Это потрясало. Умная тумбочка, ключ от которой всегда с собой, и его не потеряешь и не подберёшь… С ума сойти! Затем приступили к разборке полученных мешков. И снова потрясение – столько было всего… Необычного и нужного. Скажем, вместо бритв – тюбик на манер зубной пасты. Намылил подбородок и щёки, смыл водой, и всё. Неделю щетина не растёт. Зубы чистить – пластинка непонятно чего. Сунул в рот, пожевал, и зубы светятся, и изо рта то ли лавандой, то ли клубникой пахнет весь день. Мыло – во флакончике из мягкой пластмассы. Вот как эта штука, оказывается, называется. Новая форма. Синяя, с погонами-хлястиками. Ботинки тоже синие. Застёжка – липучка. Сама себя затягивает, сама расстёгивается, когда нужно. А размер – регулирующийся. Носки вместо привычных портянок. Надел, сунул. Удобно. Ноги не потеют. Всё ткань в себя забирает. День отходил, выкинул. Новые в тумбочке сами появляются. Их, когда солдаты, именно – солдаты, а не бойцы, на занятиях, роботы-уборщики раскладывают по местам. Как и всё остальное – мыло, бритвы, платки носовые и прочие мелочи. Именно так эти шестиногие металлические паучки называются. Дальше – оружие шло. Здоровенный, с виду тяжёлый, а на деле – раза в четыре легче верной «трёхлинейки» агрегат для убивания ближнего своего. Сержант сказал, что сейчас объяснять ничего не станет, благо с завтрашнего дня начнут всё подробно изучать, и велел их поставить в специальные держатели позади спинок кроватей. Туда же – пояс с обоймами запасными, специальный, зверского вида нож-тесак. Сумку гранатную. И защитные доспехи. Но эти – потом будут. Их каждому специальные мастера индивидуально подгонят. Позже. Пояснил инструктор и многое другое. К примеру, как мыться. Поскольку спали люди на втором этаже, то первый имел специальные помещения: каптёрку, где всякие мелочи и разные виды обмундирования хранятся. Оказывается, и это поражало больше всего, что в имперской армии форма была нескольких видов: повседневная обычная, вот эта – синяя; повседневная рабочая – та, что сейчас на них. Причём – одноразовая. То есть день прошёл, выкинул. Даже сердце кровью обливалось при такой расточительности. Но Раут, завидев вытянувшиеся лица, поспешил объяснить, что отработанная одежда не в утиль идёт, а восстанавливается в специальных машинах. Это известие почему-то утешило. Дальше – повседневная боевая. Вся из себя пятнистая, когда наденешь. Именуется – боевой хак-комбез. Ткань на нем умная. Лёг на шахматную доску, и ткань тоже клеточками становится. Словом, для маскировки – самое оно. Михаил пожалел, что на той последней высотке у них такой не было. Накрылись бы – чёрта с два их «юнкерсы» разглядели! А ещё была форма для зимы, для жары, для воды, для джунглей, правда, никто не понял, что это такое – «джунгли», только один хмыкнул, услыхав словечко. Для тропиков. Для космоса. А вот последнее – завораживало. Бездонную черноту за стеклом все запомнили…

Ещё на том первом этаже был душ. С горячей и холодной водой. Температура рукой регулировалась. Сжимаешь кулак – горячее становится. Разжимаешь ладонь – холоднее. А вот бань у них предусмотрено не было. Инструктор, услыхав такое, затылок бритый почесал, ухмыльнулся, пообещал справки навести. Там же – комната для занятий, в смысле – самоподготовки. Чтобы, значит, кто пожелает, самому позаниматься в свободное время. И зал для занятий спортом. Всякие хитромудрые снаряды стоят: тяжести поднимать, пресс брюшной качать, реакцию отрабатывать, рукопашный бой. Тоже для желающих позаниматься в свободное время. Но самое главное – был там кинозал. Вначале, правда, никто не понял, что это такое, пока сержант не продемонстрировал. Но когда дошло – даже взревели от восторга. Поскольку разрешалось смотреть каждый день от двадцати ноль-ноль и до отбоя, в двадцать два ноль-ноль. А в выходные, тоже вещь на войне неслыханная, хоть целый день. Народ дурел от вестей. А когда Раут объяснил, как лавочкой с товарами пользоваться, – ещё больше обрадовались. О таком военном быте на их войне даже во сне мечтать нельзя было. Но Михаил, слушая заливающегося соловьём сержанта, всё больше мрачнел – он-то накрепко помнил любимую бабушкину поговорку о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке…

Но и его мрачное настроение улетучилось, когда инструктор сказал наконец, к какому роду войск их приписали. Служил когда-то младший сержант, а теперь – рядовой необученный, в войсках планетарно-десантного корпуса. А короче – нечто вроде воздушного десантника. Только с космическим уклоном. То есть высадки на планеты из космоса, военное сопровождение тяжёлых кораблей в качестве штатного наряда. Абордажные команды для космических сражений. Сурово. Но романтично. Хотя вроде бы на войне Иванов от романтики избавился…

Глава 3
Мир-2

Вечером все тридцать, не сговариваясь, после ужина собрались в кинозале. Но аппарат никто не включал. Все сидели молча, переглядываясь друг с другом. Наконец кто-то решился, поднялся с мягкого стула:

– Николай Семенцов. Младший лейтенант. Артиллерист. Погиб в сорок четвёртом под Студзянками.

Снова сел. Вскочили сразу двое:

– Алексей Степаненко. Пограничник. Рядовой. Погиб под Брестом, в сорок первом.

– Тельман Петров. Танкист. Старшина. Погиб в сорок третьем, под Курском.

– Иванов Михаил. Младший сержант. Пехота. Погиб на Дону. В сорок втором.

– Лизюков Павел. Водитель я. Рядовой. В сорок пятом. В Маньчжурии.

– Черняховский Иван. Кенигсберг. Сорок пятый. Генерал армии…

Несколько мгновений все молчали, переваривая услышанное. Неожиданно тот улыбнулся какой-то беззащитно-доброй улыбкой:

– Ну чего вы, ребята? Мы теперь все рядовые. Так что – на равных. Не обращайте внимания. Я так понял, что теперь новые погоны зарабатывать будем…

Потом представлялись и остальные. Как выяснилось, все были с одной войны. Великой Отечественной. И кончилась та в сорок пятом, разгромом Японии. Но также оказалось, что собрались здесь и только бывшие красноармейцы. Не было ни немцев, ни англичан с американцами, ни французов. Сам Михаил только немцев видел. А про союзников узнал уже от остальных. Но те были с других транспортов, и потому приходилось верить на слово… Но, во всяком случае, порадовало, что эти космические исключений ни для кого не делали. Все под ружьё пошли… Потом пришёл Раут и всех разогнал спать, не дал поговорить. Сказал, ещё успеете. А сейчас организмы ещё не окрепшие, режим соблюдать надо. И с утра началось…

…Михаил отстегнул шлем, смахнул со лба пот, оглянулся – вроде чисто прошёл. Участок ему достался тяжёлый – захват машинного отделения лёгкого крейсера противника. Всё бы ничего, но вот киберпартнёры дрались, словно настоящие эльфы. Во всяком случае, Раут, ветеран не одной битвы, говорил, что те воюют точно так же. Всех, кто был на посту, Иванов положил. Но вот «случайно» оказался ещё один, якобы зашедший в гости к другу. Он-то и вылетел, словно чёртик из табакерки, из-за колонны тягового генератора с плазменным аварийным резаком наперевес. Каким чудом удалось увернуться, Михаил и сам не понимал…

Обернулся, окинул очередной раз отсек с валяющимися в живописных позах трупами, активировал связь:

– Рядовой Иванов учебную задачу выполнил.

В наушниках связи ответили:

– Активация нуль-транспортёра.

Привычная уже вспышка, и вот он валится на траву, подставив лицо яркому солнышку. Впрочем, как называлась местная звезда, курсанты не знали. В целях сохранения секретности. Так им объяснили. Так что все привычно звали её Солнцем. С начала учёбы прошло два месяца. Какими наивными казались теперь обещания свободного времени, выходных! Дела на фронтах Империи шли не очень, и график обучения курсантов уплотнили до предела: один свободный день в месяц. Занятия с восьми утра и до девяти часов вечера. Тренажёры. Симуляторы. Ночное гипнообучение. Перед сном приклеиваешь к виску небольшой пластырь. Спать он не мешает. Кожу не раздражает. Утром, проснувшись, смотришь первым делом в зеркало, изменился его цвет или нет. Если зелёный – значит, ещё грузит в память. Ну а побелел – информация усвоена. Теперь только закрепить полученные навыки нужно. Но больше одной штуки в сутки нельзя, иначе мозги переклинит. Предупредили строго-настрого. Короче, пахали все словно проклятые. А всё равно – легче, чем в родной Красной Армии, приходилось. Скажем, окопы не копали. Там это просто не нужно. Смысла нет. Имеется такой хитрый агрегат у каждого: свалился, вытащил из пояса горошину, кинул перед собой. Пять секунд – и заползай. Всё готово. А как, что, чего – непонятно. Да и ни к чему. Штука одноразовая. А у каждого бойца таких в штурмовом поясе пятьдесят четыре. Не на один бой хватит. Если длинный марш-бросок по местности, включаешь свои ботинки и начинаешь скользить над землёй, словно на лыжах. Да и сами воздушные скутера были. Интересные штуковины! Как мотоциклы! Только в воздухе летают. А управлять ими легче, чем велосипедом. Да и остальной техники тоже предостаточно. Казалось, что для любой, самой немыслимой ситуации у имперцев какое-нибудь механическое приспособление найдётся. Так вот. Да и сам он уже ничуть не напоминал того щуплого паренька, испытавшего на себе все тяготы военного года. Тело раздалось в плечах, лысая поначалу голова покрылась ещё коротким, но густым, гораздо жёстче прежнего, волосом. Да и рост прибавился, причём значительно, и организм по-прежнему рос. Кормили – на убой. Первое, второе, третье. Порции – от пуза. Сколько съешь. Всегда – либо мясо, либо рыба без костей. Постоянно – фрукты, салаты, соки. В прежней жизни Михаил такого не видел. Обязательная «качалка» вечером. Кроссы на десять, пятнадцать километров. Большая часть – в полном боевом облачении. Каждое утро, перед началом занятий – медицинский осмотр. Осваивали личное и групповое оружие, технику. Учились водить скутера, транспорты, гусеничную и колёсную технику. И постоянные тренировки, тренировки, тренировки… Голова, как и тело, наполнялась. Раут всё меньше ругался, обзывая курсантов «беременными слонами». Всё чаще на его лице появлялась задумчивая, но довольная улыбка. А иногда, разбирая на тактическом компьютере действия группы курсантов, он явно выглядел озадаченным, когда умный механизм выставлял высший балл за красоту, эффективность и простоту решения. Несомненным лидером в их учебной роте был Иван Данилович. Черняховский не раз доказывал, что звание генерала армии РККА он получил не благодаря протекции, а собственным умом. Так что пусть и не явно, но все курсанты с удовольствием подчинялись ему, поскольку некоторые из них уже успели повоевать под началом генерала на прежней войне и говорили о его действиях только хорошее. Между тем дни летели за днями. Незаметно. Поскольку были заняты до предела. Командиры учебных подразделений были довольны успехами репликантов, рапортуя об их действиях. Тем временем разрабатывались более эффективные методики обучения, адаптации, анализировалась тактика людей, прошедших Сталинград и Кёнигсберг, Берлин и Ржев, Брест и Севастополь. Имперцев поражало трудолюбие будущих солдат. Адмирал Стамп, пропихнувший идею репликантов, был в фаворе у императора. Тот почти ежедневно интересовался их успехами, требуя подавать сводки непосредственно ему на стол. Грема Шестнадцатого больше всего удивило две вещи: первое – никто, ни один из курсантов всех родов войск, начиная от аэрокосмической авиации и кончая тяжёлой пехотой, не погиб в процессе обучения. Второе – за всё время не было зафиксировано ни единого случая неповиновения или отказа выполнять полученный приказ, каким бы абсурдным тот ни казался. А между тем дела империи становились всё хуже и хуже. Её обескровленные предыдущим поражением армия и флот с трудом сдерживали яростные атаки республиканцев, заподозривших в тайм-ауте на подготовку новичков что-то нехорошее и спешивших закрепить успехи и пробиться к сырьевым и промышленным районам раскинувшейся на десятки световых лет империи. И вот это произошло. То, что должно было случиться рано или поздно, – измотанный непрерывными боями четырнадцатый Ударный Флот сдал позиции. На него обрушилась свежесформированная, получившая только что с конвейеров корабли Оранжевая Республиканская Флотилия. Тяжёлые дредноуты легко проломили в отчаянно отстреливающихся крейсерах и фрегатах дыры, несовместимые с дальнейшим жизнеобеспечением экипажа. И потеряв пять четвёртых флота, командующий соединением дал приказ отойти на другие позиции. Организованный поначалу отход очень быстро превратился в паническое бегство. В линии фронта образовалась обширная дыра, в которую сплошным потоком хлынули рейдеры и отдельные подразделения. Вспыхнула паника. Закряхтели сановники и высшие офицеры, насаживая жирные задницы на обильно смазанные маслом колья, но всё было без толку – затыкать брешь было некому. Корабли наличествовали, но вот экипажи… И тогда Грем Шестнадцатый решил двинуть в бой курсантов, благо первому, пробному выпуску в количестве трёхсот тысяч человек оставалось до выпуска, то есть до момента, когда в их солдатских книжках появятся заветные слова «обученный, подготовленный», меньше двух недель. Правда, заполненных учёбой и тренировками двадцать часа в сутки…

Над городком взвыла сирена. Не учебная. Боевая. Она выла, выматывая душу и заставляя дрожать нервы. Раут влетел в расположение взъерошенный, всегда идеальная причёска была растрёпана, руки слегка дрожали. Вибрирующим от адреналина голосом старший сержант закричал:

– Боевая тревога! Всем получить полное снаряжение и на выход!

Его волнение передалось всем. Отточенными уже до автоматизма движениями солдаты надевали доспехи, пристёгивали носимое снаряжение, получали в оружейке боеприпасы, торопливо прогоняли положенные по инструкции тесты.

– Строиться, рота! Строиться!

Лёгкий топот был ему ответом. Люди занимали привычные места в строю, ожидая самого худшего. И оно не заставило себя ждать:

– Солдаты! Враг нанёс неожиданный и мощный удар. Наши войска, измотанные непрерывными боями, несут огромные потери, откатываясь назад! Гибнут миллионы людей. И смерть ожидает ещё больше. Помните, что ждёт их, когда придёт враг! Вы – надежда империи! Её последний резерв! Во славу Империи, за императора!

– Во славу империи!

Привычно рявкнул строй. Сержант открыл рот, собираясь сказать ещё что-то, но было поздно – привычная вспышка нуль-транспортёра, на это раз произошедшая без предупреждения, и перед ним остался пустой плац. Только лёгкий ночной ветерок перекатывал невесть откуда взявшийся лист пластика, смятый в комок. Раут подошёл, наклонился, развернул: «Дорогая мамочка! Жаль, что ты никогда не получишь это письмо, но хотя бы так сообщить тебе, что я жив и здоров, со мной всё нормаль…» Старший сержант сглотнул непрошеный комок, вдруг появившийся в горле…

– Быстрее! Быстрее!

Флотский офицер торопил не зря – едва последний пристегнул захваты доспехов к специальным зажимам, как нарастающая вибрация генераторов показала, что корабль начал разгон. Навалилась тяжесть, и вместе с тем перед глазами Иванова заплясали алые цифры на поликарбонатном забрале шлема, указывая перегрузку: 1… 1,2… 1,7… 2… Вскоре цифра застыла на четырёх. Четыре «жэ». Лихо. Стало тяжело дышать, сердце с трудом гнало потяжелевшую в четыре раза кровь по жилам и артериям. Ничего. Ещё половина деления, и автоматы начнут закачку амортизирующей жидкости в капсулу. Ну же, давайте! 4,4… 4,45… 4,5… Есть! В стекло ударила густая струя. Несколько мгновений, и сразу стало легче. Тело словно повисло в специальном растворе. Только сердце бешено колотилось ещё несколько мгновений, пока не успокоилось и не вошло в привычный ритм. Это продолжалось четыре часа, потом открылись клапаны, и вскоре в ухе коротко пискнул датчик, сигнализируя о том, что можно покинуть индивидуальную капсулу. Михаил привычными движениями расстегнул сложную упряжь, кнопкой сбросил израсходованный кислородный патрон, взамен загнал новый, вытащив его из ящика в отсеке, где и положено было находиться по сотням тренировок. Дверь плавно развалилась на две части, ушла в пол и потолок. Парень шагнул наружу. Из остальных капсул выходили его товарищи. Десант встречали. В узком коридоре стоял увешанный нашивками и полосками наград офицер-имперец средних лет.

– Я майор Трес. За мной!

Все послушно двинулись вслед за ним. Небольшой переход по коридорам и галереям до места расположения десантного наряда. Там уже было людно. Две такие же роты, как и у них. Майор вскинул руку, призывая к вниманию, воцарилась тишина.

– Внимание! Это – эсминец «Бесстрашный». Модификация «НЛ-24». Относимся к Первому резервному флоту. Наша задача – удержать врага любой, слышите – любой, ценой на линии Мижоро – Талатус – Цхеме. Подкрепления не будет долго. Так что – думайте сами. Но за нами – гражданские. Первое столкновение с «остроухими» ожидается завтра. Расчётное время – ноль семь по времени метрополии. Сейчас – всем знакомиться и отдыхать. Потом будет очень тяжёлый день, а возможно – и ночь. Всем всё ясно?!

– А кто будет нами командовать, господин майор?

– Я. Ещё вопросы?

– Никак нет! – донеслось сразу с нескольких сторон.

Майор шагнул к выходу из общей каюты, потом спохватился:

– Питание по пассажирскому наряду, на час позже экипажа. График – на стене, в изголовье койки. Сержанты, отвечаете за порядок.

И уже шагнул за порог, когда ему в спину полетело:

– Господин майор, у нас нет сержантов!

Тот замер на месте, дёрнулся, словно ужаленный. Пошарил в кармане, выудил уже всем знакомый офицерский планшет, впился глазами в экран. Несколько мгновений вглядывался в текст, потом вдруг выругался и, поднеся ко рту коммуникатор, что-то туда сказал. Замер на месте, ожидая то ли ответа, то ли чего-то ещё. Впрочем, десантники сразу занялись привычным делом – снимали обмундирование, занимали места, развешивали снаряжение по штатным местам.

– Иванов!

– Я!

– Держи!

В подставленную ладонь легли два квадратика. Трес отвернулся, выкрикнул снова:

– Черняховский!

– Я!

– Получи!

Такие же знаки различия легли в руки бывшего генерала армии.

– Симоненко!

– Я!

– Получи…

Выдав эмблемы ещё троим, майор успокоился:

– Вы теперь сержанты по полевому патенту. После боя, если покажете себя нормально, – подам на утверждение званий в штаб Флота. Отвечаете за порядок и дисциплину в расположении. Ясно?

– Так точно! – дружно рявкнула шестёрка свежеиспечённых командиров.

Трес усмехнулся:

– Хоть вы и недоделки, но, думаю, что старым солдатам долго учиться – только вредить делу. Ладно. Завтра всё увидим. Получите ваши новые планшеты после ужина на складе.

– Есть, господин майор!..

До ужина оставалось меньше часа. Поэтому пока пришлось отложить знакомство и заняться исполнением сержантских обязанностей: проверить, чтобы всё снаряжение было закреплено там, где положено и как положено. Озаботиться получением боеприпасов, разузнать, где находится столовая. Впрочем, как раз с этим напрягов не было – тип корабля был известен, а тактические планшеты, даже солдатские, имели подробную схему…

Накормили их неплохо. Ничуть не хуже, чем в учебном подразделении. Даже, пожалуй, и лучше. Десантники инстинктивно держались по привычным подразделениям. Да сержанты также. Тем более что их и назначили из числа бойцов. По два на роту. А значит, Михаил машинально прикинул состав стандартного экипажа десантного бота: у них шесть штук класса «Зубило». Пятнадцатиместного штурмо-абордажного корабля, оснащённого плазменно-молекулярным штампом, пробивающим вражескую обшивку. Нехило получается…

После вечерней проверки, когда всё уже было не раз проверено, народ наконец стал знакомиться. Искали земляков, однополчан, наконец – просто тех, кто воевал на одном фронте или в одних и тех же местах. Не повезло никому. Одна рота оказалась из тех, кто воевал на афганской войне, оказывается, была и такая, необъявленная. Вторая – из «чеченцев». Ветеранов войны в Чечне. Их рассказы все и слушали до самого отбоя. О гибели великой страны под названием СССР, о предательстве Горбачёва и Ельцина, продавших Родину и народ за право легализовать полученные взятки. Слушали и бессильно сжимали кулаки, не в силах что-либо изменить. Каменели скулы, намертво зажатые изо всех сил. Белели суставы рук, стиснутые до боли. Ненависть, злоба, желание наказать изменников, погубивших державу за никчёмные бумажки с портретами давно истлевших масонов. Поражались переменам, произошедшим на Родине. Не могли понять, почему народ терпит иуд, не поднимается на баррикады. И вывод выходил один – последнюю войну в чеченских горах развязали специально. И не столько для того, чтобы отмыть деньги, а чтобы удержаться у власти, уничтожить тех, кто помнил прошлое величие и мог подняться на новую революцию. Потому и гнали необученных мальчишек против профессиональных наёмников, продавали секретные карты и схемы операций. Останавливали войска, когда оставалось замкнуть кольцо окружения. Выводили из ловушек банды. Всё было направлено на то, чтобы погубить как можно больше людей. Самых умных, самых честных. Самых совестливых. Тех, кто мог «откосить», как они говорили, но тем не менее пошёл в армию, поскольку не мог уклониться от службы даже в мыслях…