Текст книги "Золотые Локоны Луны (СИ)"

Автор книги: Александр Опалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

"Стихи и рассказы пишутся по-разному!". " Если я ошибусь!".

Она дотронулась до одно из отделившихся гранейотделившихся граней, и та послушна потащилась за ее пальцем туда, куда Мишико вела,. А вела она в никуда, просто теперь Мишико она поняла, что можно их переставлять видимо в другие части многоугольника меняя местами, а так жетакже каждую грань можно было вращать отдельно. Собранные по слогам некоторые слова казались ей просто словамисловами, взятыми из предложения, никакой картины не складывалось, к тому же их было мало и нужные слоги находились трудно среди прочего мусора в виде бессмыслицы. "Соберу! Спрячу! Жемчуг! Белый!" Откуда это, так знакомо, не могу вспомнить. Между тренировками в содах школы я читала поэзию сидя на траве под деревьями и слушая песни цикад.

"Что же были за стихи?", думала Мишико так быстро как могла.

Отметка пикнула еще раз, на это раз перевалившись с желтого на оранжевый цвет. Она лихорадочно искала дополнительные слова, ей бы еще одну подсказку. Там были и другие слова, но казалось, чувствовалось Мишико что они не подходят по смыслу. Отсеивая ненужное, убирая его в сторону: "рассыпает шумный водопад", получилась эта фраза. Еще один негромкий пик, оранжевое перешло в красное и Мишико написала...

Лазеры решетки потухли, и убийца скользнула внутрь вентиляционных труб. В голове слышались воспоминания пения цикад, дуновения ветра, что колыхал страницы ее книги, шелест листвы, и эти стихи:

Я соберу и спрячу жемчуг белый,

Что рассыпает шумный водопад:

В минуты грусти

В этом бренном мире

Заменит он потоки светлых слез!..

Мишико торопилась, она итак потратила слишком много времени барахтаясь на нижних уровнях. Ей надо было выйти к лифтовым шахтам в особо охраняемой зоны, откуда лифты вели прямиком на вершину цитадели. А пока она неслышно передвигалась по извилистым вентиляционным каналам, очень часто ей приходилась карабкаться вверх, так как путь по карте вел бесконечно вверх и вверх. Она бес запинки все помнила и практически не ждала сюрпризов. Все выходы из вентиляции были перекрыты такими же лазерными решетками и отключить их уже не представлялось возможным. Да и незачем, главное достичь нужного места, а выход она сделает сама. И вот, за тонкой стенкой листового металла вентиляции послышалась пустота, а затем шум поднимающегося лифта.

"Понятно! За стеной шахта! Хорошо!", подумала Мишико он здесь выходить не стала, а полезла дальше, чтобы подняться выше видеокамеры, что смотрела прямо на то место, откуда Убийца хотела вылезти. Вентиляция словно вьюн оплетала лифтовые шахты. Мишико забралась выше глаза видеокамеры, остановилась, за стенкой пролетел опускающийся вниз лифт. Убийца достала кислотный карандаш и нарисовала достаточно большой круг на стенке вентиляционной трубы чтобы она смогла пролезть. Белая линияБелая линия, оставленная карандашамкарандашам, тут же зашипела, легко задымилась, метал быстро таял под воздействием кислоты, закачался и накренившись повалился в шахту лифта. Мишико поймала его и отложила в сторонку. Ее перчатки позволяли без повреждения рук или угрозы жизни ей самой дотрагивается до раскаленного металла, электричества, кислоты. Поэтому она без страха дотронулась до измазанных кислотой краев вырезанного отверстия, при соприкосновениемпри соприкосновении с материалом перчаток кислота громко зашипела, а через несколько секунд шипение стихло и совсем прекратилось. Свесив золотые локоны в низ шахты, убийца ждала первый идущий вверх лифт.

Виктория совсем не чувствовала холода, что медленно опутывал сначала ее ступни, затем колени, бедра, подступал к животу и готов был распространиться дальше, если она простоит тут еще немного дольше. Снежинки не спеша покрывали неподвижные грани промасленного зонтика с изображением танцующего журавля тонким белым слоем и рисунок понемногу таял и выцветал. Она думала лишь о Мишико. Беспокоилась, успеет ли она вернутся до процедуры, до тогда как ее жизнь подвергнется опасности более смертоносной чем чей– ни будь клинок. И Сант простоит здесь на холме сколько угодно долго, лишьж бы дождаться возвращения Мишико. Вокруг царствовала ночь и звенела тишина. А в дали блестел город мириадами мерцающих светлячков. И невольно Виктория вспомнила маленькое трехстишье:

Как ярко горят светлячки,

Отдыхая на ветках деревьев!

Дорожный ночлег цветов!

Виктория помнила, как пела, играла сямисэне и рассказывала стихи, помогая Мишико расслабляться и медитировать. Она делала это и когда была частью легенды Мишико на задании и просто, чтобы Мишико было приятно, когда в дали от дел они оставались пусть и на короткое время, но наедине. Сант думала, что будет, когда Мишико вернется. Они соберут вещи и их путь в тысячу шагов поведет их обратно в монастырь клана Желтого Листа? Или же они сорвут оковы с дверей золотой клетки и сбегут? Куда? В пустоту? В ночь? Туда, где будут только они? Пусть ненадолго, пусть гонимые безрассудством, но такие свободные, такие счастливые. И страху смерти не будет места в их сердцах, ибо, когда тени придут за ними, когда луна засверкает на смертоносных гранях, когда сомкнется строй сильных рук. Они покинут этом мир с именами друг друга на устах. А их души взявшись за руки вместе предстанут перед богами...

– Все мечтаешь? Стихи сочиняешь? – голос был знаком.

Виктория обернулась! В глубине сгустившийся темноте вокруг холмаи темноте стояла фигура девушки. Он была стройна, черный костюм обтекал ее красивое тело, словно вода обтекает гладкую гальку. Виктория ничего не ответила. Тут нечего было сказать. Сант отвернулась от темной фигуры и снова устремила мечтательный отстраненный от всего мира взгляд в сторону цитадели. Виктории оставалось только лишь мечтать теперь.

– Скажи мне Сант! Ты ведь знала, что тени, когда– ни будь слезут с пыльных углов? – знакомый голос теперь звучал у самого уха, так властно, так насмешливо.

Виктория прекрасно знала убийцу из Желтого Листа. Но страху по-прежнему не было место в душе юной Сант. Даже года нечеловеческие, генно модифицированные пальцы, источающие смертельный яд и острые как бритва медленно, будто паук, сжали ее предплечья и резко развернули.

– Отвечай же мне Сант?! – закричала девушка так неистово, так яростно, птицы вспорхнули с веток в ближайшем лесу и улетели прочь.

Снег посыпался с бумажного зонтика Виктории. Сант даже не пыталась сопротивляться. Убийцау, что держала ее руку, словно закованную в кандалы, эксперименты лишили зрения и теперь ярость ее умершего взгляда сочилась сквозь шелковою повязкуповязку, расшитую золотыми хризантемами.

– Да! – промолвила ВикторияВиктория, спокойно глядя ей прямо через повязку в глаза. Это считалось грубостью, когда Сант осмеливается посмотреть убийце в глаза, – Я знала, что тени приползут на запах падали!

– Что ж, е! Ты права! – спокойно, и отчасти нежно проговорила убийца, через минуту молчания и не спеша отпустила руку.

– Мне всегда было интересно! – не спеша произнесла убийца и обошла Викторий, чтобычтобы, сделав несколько шагов вперед остаться стоять спиной к Сант, – По силам ли мне тягаться с последней из рода Конто?

Виктория молчаламолчала, продолжая стоять не двигаясь, а журавлик на ее зонтике вновь стал тускнеть, его съедал снег.

– Видят великие боги! – продолжалапродолжала, не спеша убийцаубийца, обратив свой взгляд в облака, туда, где исчезала вершина цитадели, – Я не хотела ненавидеть сестру, когда узнала о вашей близости! Не желала участвовать в охоте! Я не могу быть той, кто вонзит ей клинок в грудь.! И тем не менее я здес.ь! Меня выбрали!

Убийца тяжело вздохнула.

– Я вот думаю! Это моя судьба? Моя карма? Или мое предназначение...

Вдруг от темноты отделалась еще одна тень.

– Хватит разглагольствовать Нейко! – недовольно воскликнул голос еще одного убийцы, – Мы здесь не за этим! Или ты забыла наш план?!

– Не торопи время Коихара! – пренебрежительно отмахнулась Нейко улыбаясь, – Оно Время у нас еще есть!

– И раз уж ты покинула укрытие Коихара! Может присоединишься к нашему разговору!

– Ну уж нет! – махнула рукой все еще раздраженная Коихара, – Сама начала Нейко! Сама и заканчивай свое нытье!

– Нытье...? – удивленно воскликнула убийца.

– Да! Именно нытье! – агрессивно ответила Коихара буравя Нейко взглядом, – Тебе в пору хокку сочинять! Я не верю во всю это чушь о предназначении или судьбе! Я верю в твердую руку и острый клинок!

– Вот посмотри Виктория! – Нейко весело обратилось к замершей на месте Сант Мишико. Виктория стояластояла, не двигаясь и без каких либокаких-либо эмоций наблюдала как веточки облетевшего куста гнутся под порывами морозного ветра, а когда она дышала, горячий пар вырывался из ее легких. Она почувствовала, как прекрасна жизнь... Даже когда заледеневшая веточка безвольно подчиняется велению ветра.

– Коихара типичная... – Нейко задумалась, но через секунду выдала:

Камень бросьте в меня!

Ветку цветущей вишни

Я сейчас обломил

– Это я тоя-то камень Нейко! Ты хочешь сказать, что мне чуждо прекрасное! – окончательно вышла из себя Коихара и потянулась к короткому клинку за спиной на поясе.

– Не кипятись Коихара! И просто хочу сказать, что когда сюда явится последняя из рода Конто и в наших руках окажется сталь ты, моя милая Коихара, поверишь во все что угодно, чтобы дожить да рассвета! – Нейко ласково погладила рукоять своего кинжаласвоего кинжала, вырезанного из слоновой кости.

– Что касается меня... – Нейко понизила голос и грустно добавила, – Я реалистка!

Коридоры были пусты, а двери открыты. Охраны так же нигде не было. Мишико показалось это очень странным, и убийца забеспокоилась, не идет ли она в ловушку? Апартаменты генерала Лето оказались найти легко, и они также были открыты. Убийца вошла через главный вход уже не таясь. В большой комнате, где обычно генерал Лето встречал пришедших к нему гостей было пусто. А на небольшом возвышении над полом, где на подушках обычно и сидел генерал царил хаос. Подушки лежали в беспорядке, а одна из золотых курительниц опрокинута. Благо угли в ней были потухшие и пожара не случилось. Запаха благовоний в воздухе ощущался совсем слабый, что говорило о том, что эти курительницы разжигали последний раз вчера, подумала Мишико.

Убийца огляделась. Слева и справа деревянные раздвижные двери вели в разные помещения. Но взгляд Мишико привлекла именно та дверь что была слева. Дверь была слегка приоткрыта. Быстро, но тихо, ступая на носочках убийца подошла к двери и заглянула в оставленную щель. Она была готова к тому, что из двери на нее могут напасть, но что точто-то подсказывалоа ей, что опасности нет. Через щель Мишико увиделаувидела, как дрожит пламя нескольких свечей отражаясь на золотых доспехах генерала Лето. И тут убийца поняла окончательно. Нет никакой ловушки, никто не таится за дверьми готовый поразить ее мечем. Ее ждут. И уже окончательно забыв об осторожность Мишико отодвинула раздвижную дверь.

В дальнем конце комнаты перед не больший алтарем, украшенным цветами и палочками дымящихся благовоний, сидел, поджав ноги под себя генерал Паромус Лето. Золотые доспехи мерцали светом солнца под пламенем свечей. Фигура генерала было неподвижна, а его два меча лежали рядом с ним тоже мерцая в свете свечей, но уже как две черные звезды. Но не это привлекло внимание МишикоМишико, как только она вышла. А труп женщины, что лежал недалеко от алтаря. Мертвая женщьцина лежа спиной к Мишико и убийца не видела ее лица, но сразу поняла, что это труп жены генерала Лето. Растекшаяся кровь уже успела пропитать одежду и просочится между досок деревянного пола. Красивое белое кимоно с рисунком из алых гроздей рябины растущей на ветках было безобразно испорчено кровью.

– Мне приснился сон, и я написал стихотворение! – вдруг неожиданно прервал тишину генерал Лето.

Его голос был задумчив и устремлен, казалось, куда – то в высшие сферы.

– Но я никак не могу закончить его... – генерал воздохнул, – Может ты поможешь мне разорвать пелену моих сомнений и найти нужные строки?

Мишико молчала.

Даже самая удавшаяся жизнь вся

Всего лишь чашска саке...

Сорок девять лет прошли сплошных сновидений...

Я не знаю – что жизнь и что смерть...

При луне стою яя, наблюдая зорю

...

Затем Лето встал, быстрыми и ловкими движениями заткнув за пояс оба меча и повернулся к убийце. Через узкие прорези в ее маске, генерал Лето смотрел Мишико прямо в глаза. Он не испытывал страха перед убийцей, не испытывал презрения, что должен сейчас умереть от рук тени. Генерал Лето смотрел на подосланного убийца как на воина, от которого можно принять смерть, не боясь наслать на себя бесчестие. Мишико поняла это и молча согласилась принять его просьбу.

– Поможешь мне придумать последнюю строчку?

При луне стою яя, наблюдая зорю

...Освобождаясь от привязанностьот привязанности облаков.-

Немного подумав ответила Мишико.

– Женщина!? – ответил генерал, каккак будто совсем не удивившись прозвучавшему женскому голосу.

– Ну что ж! Твои строки идеальны! Спасибо, что развеяла мои сомнения!

После этих слов генерал поклонился убийце вытащил меч и встал в боевую стойку выставив лезвие меча перед собой.

Дальше не было слов. Все слова уже прозвучали. Генерал Лето пал в бою как того и хотел. Как того и заслуживал. Он умер как воин и ушел из мира с честью. Мишико аккуратно подхватила его тело и положила на деревянный пол. Его меч на положила рядом. Вот и все! Задание было выполнено, казалось бы, можно уйти, но что – то неуловимое тревожило сердце Мишико. Она поднялась над телом убитого ею только что генерала и еще долго смотрела на его труп. А топом преодолев край маски, по гладкой, шелковой кожи девушки убийцы покатилось одинокая слеза. Она вспоминала его слова, его стихи и что точто-то болело внутри. Давило на сердце и подступало к горлу неприятным комком. Генерал ведь ждал именно ее! Может быть еще тогда на празднике, он понял, все понял. Мог бы устроить ловушку, подкараулить, привести солдат, но не стал, а всех отпустил. Почему тоПочему-то знал, что так суждено... И не стал противится судьбе, ибо от судьбы не уйти.

От раздумий Мишико вдруг неожиданно оторвал плачь ребенка. Надрывистый, требовательный, доносящийся из соседней комнаты. Убийца подошла и медленно отодвинула деревянную дверь. В кроватке, в дальнем конце комнаты плакал маленький ребенок. Его плачь был заливистый и Мишико как-то инстинктивноа поняла, что он хочет есть. И как раз рядом на маленьком столике стояла стеклянная бутылочка с белой жидкостью внутри. Убийца медленно подошла к кроватке. Увидев маску на лице Мишико, ребенок стал реветь еще громче и наполнял комнату надрывным ором. Убийца вспомнила, что приказ был на устранения всех членов семьи Лето... Клинок с которого еще капала кровь отца этого беззащитного ребенка вознесся над плачущим малышом, словно ястребястреб, который сейчас нападет...

– Остановись уже Коихара! – чуть ли не кричала Нейко, почти оттаскивая убийцу от истерзанного тела Виктории, которое Коихара прибила к дереву ножами, – Она уже мертва!

– Нет! – Коихара ревела нечеловеческим гневом и не желала опускать окровавленные руки, – Эта мразь должна кричать! Почему она молчит? Почему она молчала, когда мои клинки разрезали ее плоть? Ей разве не было больно?

– Она мертва Коихара! – повторяла Нейко, – Она уже никогда не проронит ни слова!

Нейко сделала еще одноу попытку оттащить Коихару от тела мертвой Виктории. Но на этот раз она действовала более решительно. Убийца понимала, что гнев разъяренной Коихары может пасть и на не, но не боялась, бола готова. Нейко казалось, что Коихара неправа в своей бессмысленной жестокости. Нутро убийцы протестовало против подобной жестокости. Да, она же тоже убийца, тоже, может лишить жизни, но подобные методы Нейко казались грубыми, бесчувственными, некрасивыми, неуважительными, пусть даже к своей жертве. Нейко чувствовала, что она призирает Коихару... Удар Коихары был быстр, был силен, но в глазах Нейко увидела только бесконтрольный гнев, который желает обрушится на соратника Коихары и поэтому без труда блокировала его. Нейко схватило руку Коихары направленную с ножом в живот и двое убийц замерлизамерли, уставившись друг на друга взглядом. Взгляд Нейко, скрытый под позязкой, был спокоен, но глубоко в душе ее раздирал нарастающий гнев, который убийца ловко прятала. А взгляд Коихары был наоборот слишком открыт, ярость в пересмешку с неудовлетворенными желаниями клочьями пламени вырывались из глаз убийцы.

– Успокойся Коихара! – сквозь зубы выговорила Нейко без страха глядя в бушующее пламя глаз Коихары, – Если мы сейчас убьём друг друга, то это не поможет нам выполнить задание!

Но гнев Коихары был уже неодолим. Затмил ей разум, порвал, как маленький ребенок рвет дерева лист, осознания зачем убийцы пришли сюда. И Коихара вдруг еще сильнее рванула руку держащею нож... Нейко почувствовала совсем легких укол ножа Коихары. Орудие убийства не причинило вреда Нейко, оно лишь прорезав ее костюм кольнуло тело. Нейко успела остановить руку Коихары до того, как нож вошел бы в живот. И вот тут ужу Нейко перестала скрывать клокочущее в ней раздражение и презрение. Сначала последовал удар в лицо, лоб Нейко целился прямо в переносицу. Коихара этого не ожидала, но не успела ничего предпринять, удары Нейко были слишком стремительны и сильны. Удар в солнечное сплетение ногой. Тело Коихары обмякло. Затем Нейко резко повернулась в ней спиной и поддев с силой потянула за ту руку в которой был нож. Коихара полетела через плечо словно мешок с картошкой в снег. Упала она грубо, даже не успев сгруппироваться и прокатилась несколько метров.

Ночной ветер выл в черном лесу дуэтом с волками. А снег падал на волосы убитой Виктории накрывая ее белым саваном, казалось, что уснула онаона, спокойно слившись с тем деревом на котором встретила смерть. А потом лес бы принял ее в свои черные объятья и растворил бы в себе. Жалко только было, что Сант и убийца уже больше никогда не буду вместе и лес сегодня до утра будет петь печальную песню, заплетая песнь по безжизненным ветвям...

– Ну вот и все! – вдруг проговорила Нейко.

Коихара еще не совсем осознавая, как она оказалась лежащей на снегу, непонимающе уставилась на Нейко. А та, уже забыв гневгнев, направленный на Коихару, с каким токаким-то благоговением "в глазах осмотрела" куда – то вперед не отрываясь. Коихаре стало интересно и она тоже посмотрела... Ее гнев, который разрывал ее изнутри минуту назад тут же утих. Мгновение прошло и вдруг поддавшись какому-то странному чувству страха, охватившему Коихару, убийца попятилась. Быстро вскочила на ноги и побежала к Нейко. По склону холма к двум убийцам не спеша поднималась Мишико...

– Прощай сестра! – негромко произнесла Нейко – Мы с тобой словно два лепестка, готовые оторваться и упасть с цветка сакуры!

– Ну уж нет... – Коихара прошипела сквозь зубы словно побеспокоенная назойливым гостем гадюка.

Движения Коихары были стремительны, а в глазах отражались силуэты черных клинков. Сердце ее было уверенно, а разум тверд, когда она метнулась к поднимающейся Мишико. Коихара усилием своей стальной воли подавила в себе все страхи и сомнения, желая лишь выполнить задание и принести голову Мишико домой. Она забыла и Нейко и Викторию, даже в какой-то мере забыло и самое себя полностью отдавшись желанию биться, жажде отведать крови последней из рода Конто... Но Коихара в своём невежестве забыла одну простую истину: "Нельзя сражаться с человекомс человеком, которому уже нечего терять..."

Мишико уже бросила вдруг отяжелевшую и мешающею дышать маску в снег. Малыш в ее руках сладко спалсладко спал, развернувшись в теплую ткань. Убийца не смогла забрать его жизнь. И пока Мишико спускалась с башни, она все думала о Виктории. Думала о том, как они сбегут, вернее попытаются с бежать и как в бегах, далеко-, далеко от сюда будут растить этого малыша вместе. Но почему-то, ветер, шумевший в ее ушах, когда она летела вниз с башни, уносил прочь эти мысли. Вырывал их из головы Мишико. Грубо, болезненно, безжалостно. А вместо этого на глаза были слезы и холод оставлял обжигающие царапины там, где слеза пробегала. И когда Мишико увидела наконец Викторию, слез больше не было, только были глубокие рваные раны, на лицуна лице, на дбуше. Они ныли, они расширялись и удлинялись, от чего становилось еще горше. Но слез Мишико больше выдавить из себя не могла. А потом было мгновение! Мгновение какогво– то без полу бессознательного действия на уровне инстинктов больше, чем Мишико бы этого сама хотела. Рывок, тень и брызги крови вот уже утяжеляют падающие снежинки, от чего они словно камни падают на снег. Коихара пошатнулась. Схватилась за горло. Пыталась зажать артерию. И так и упала в снег с застывшим на лице удивлением.

Нейко... Моя бедная Нейко. Твоя душа не жаждет смерти Мишико, сказал ей наставник, после того как ее и Коихару выбрали быть палачами Мишико. Но воле клана нельзя было противится, иначе бы и сама Нейко оказалась на месте Мишико. Она покинула клан с тяжёлым сердцем, размышляя над словами наставника. И тут, глядя как Мишико приближается, глядя как капает еще не свернувшаяся кровь с клинка убийцы Коихары, Нейко сделала свои выбор.

– Я всегда была реалисткой... – прошептала Нейко слове ветру.

Она бросилась на Мишико широко расставив свои ядовитые когти. Но то не было нападением, то было спасение, по крайней мере для Нейко. Она упала в объятия Мишико, довольная тем, что совершила. Ей бы еще успеть сказать, пока она еще может чувствовать, покуда кровь еще не подступила к ее горлу. Сказать только одно, что она так хочет произнести. Это стало ей ясно как никогда.

– Спасибо тебе... – прошептала Нейко.

И только потом Нейко смогла полностью расслабится и отдать свою жизнь богам на суд. Она падала в снег улыбаясь.

Вспомнились строки пока Нейко лежала на снегу и смотрела как падают снежинки:

"Луна или утренний снег...

Любуясь прекрасным, я жил, как хотел.

...

Но последнею строфу уже вспомнить не смогла.

Мишико не спеша провела пальцами по уже остывшему лицу Виктории. Убийца, где – то в глубине души еще страстно надеялась, что вот – вот почувствует тепло еще живого тела. Тогда Мишико бы выдернула все кинжалы, подхватила бы Викторию и спасла ее от смерти. Но с каждым мгновение пока Мишико смотрела в остекленевшие, безжизненные глаза Виктории, которые непрерывно смотрели куда вдаль, Мишико с горечью осознавала все больше и больше, что Виктория мертва. Снова покатились слезы и снова стали оставлять ноющие следы на лице. Так захотелось кричать, так захотелось высвободится из этого растерзанного тела и улететь. Но Мишико понимала, что души ее и Виктории теперь связаны и даже умерев она будет чувствовать туже боль. Что ей теперь делать? Эта неожиданная мысль опрокинула Мишико в пустоту. Но лишь до того момента как она снова взглянула на лицо Виктории и Мишико все стало ясно.

– Я приду к тебе любимая! – произнесла она так отчетливо, чтобы ветер не украл и не развеял ее слова.

Хикару как всегда выполняла свои ежедневные дела. Уборка дома, поддержания огня в очаге, готовка еды. Она полностью отдавала себя семье и домудому, не задумываясь о чем – то еще. ВернееВернее, она старалась не думать о чем – то еще кроме своих прямых обязанностях хозяйки дома. А подумать было о многом и эти мысли как – то сами собой, навязчиво лезли в голову перебивая ее обычный ритм. Лист скоро придет, думала она. Лист... Но ее мысли вдруг прервались очень грубым и настойчивым шумом, доносящимся со стороны сада. Кто – то, по ее мнению, без церемонно пытался пройти в дом. Хикару насупилась, сегодня она была дома одна и не ждала гостей, немного даже разозлилась. Бросив свои дела и с бурчанием себе под нос поспешила выяснить кто этот хам и быстро его прогнать. Не забыла прихватить нож из черной стали, что не отражал решимости ее помыслов.

– Ну что, что... – уже из коридора, еще не доходя до двери, гневно закричала Хикару, – ...Иду же! Как можно быть таким невеждой!

Но отчаянный стук в тонкую деревянную дверь не прекращался и Хикару почувствовала, как злость уже подступает к ее горлу. И вот она уже готовая проклюнуть невеждугостя, ломящегося в ее дверь и нарушающего ее покой, всеми известными ей проклятиями, и не только, подошла к двери и одним резким движение распахнула ее.

– Ты... – глаза Хикару округлись. Она наверноеОна, наверное, впервые в жизни растеряласьрастерялась, не знаязная, что и делать.

– Прошу тебя... – Мишико хрипела и задыхалась от боли, – Прошу... Помоги... Желтая струна! Не убивай его... Сохрани... В память обо мне...

Мишико еле сдерживала яростные порывы головной боли. ЧувствовалаЧувствовала, как спазмы сотрясают ее умирающее тело. Без помощи Виктории, убийца смогла добраться до Хикару, но это путешествие убило ее. Скоро, и Мишико это чувствовала, то что ее породило, убьёт ее. Где – то в голове под кожей образовывался пузырь и совсем скоро он лопнет.

– Что!? – удивленно переспросила Хикару, не совсем понимая слова Мишико, – Что ты такое говоришь Лисица!

– Прошу... Спаси... – Мишико вдруг хрипло закашлялась и из ее рта на деревянные ступени поляласьполилась черная как смоль жидкость, – Ради... Кхе... Кхе... Памяти... Кхе... Кхе... Обо Мне...

Хикару приняла из ее рук сверток со спящим малышом. Все такая же растерянная она уставилась на удаляющеюся от ее дома Мишико. Наблюдала как она прошла несколько шагов и упала в снег на колени, давилась хриплым кашлем и выхаркивала черную жидкость. Затем Мишико смогла найти в себе силы чтобы встать, преодолеть еще несколько шагов до калитки. Затем преодолев калитку, маленькие воротаики скрипели под ее весом, ковыляя зашагала прочь.