Текст книги "Золотые Локоны Луны (СИ)"

Автор книги: Александр Опалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Опалев Александр Михайлови
Золотые Локоны Луны

– Черт! Да, сколько их еще ждать. Они опаздывают уже на полтора часа! – почти кричал капитан ХонтоКарт.

– Успокойся ХонтоКарт! Ты же знаешь, они всегда запаздывают с появлением!

– Да, да, я знаю. Прости, ХимураБейл, но это меня всегда так раздражает. Я человек военный и не привык, чтобы меня заставляли ждать.

ХонтоКарт устало выдохнул и уселся у костра наблюдать за огнем, оставив ХимуруБейла одного следить за дорогой, по которой и должны были прийти убийцы. Ночь выдалась тихая, морозная. Только изредка, где-то в черном лесу завывал волк на полную луну. Крохотные снежинки лениво падали с неба на бесконечно белый покров, что накрывал лес и дорогу. Двое военных ждали убийц в развалинах маленькой каменной башни, служившей когда-то наблюдательным пунктом. Раньше здесь проходила главная дорога на столицу, а теперь путь в столицу перенесли на несколько километров южнее и этой дорогой почти никто не пользовался. Летом, не глубокая колея зарастала травой, а зимой непонятно было – есть ли тут дорога вообще, ее полностью скрывал снег. Но ХимураКарт и ХонтоБейл знали, как пролегает эта тропа, знали про эту башню. Именно по ней, мимо этого наблюдательно пункта тридцать лет назад, будучи еще простыми солдатами, они маршировали на войну.

– А помнишь ХонтоКарт, как мы шли по этой дороге еще будучи совсем щенками? – проговорил ХимураБейл, задумчиво глядя в темноту, и опершись локтем на заиндевевшие камни.

– Конечно! – да раздраженно ответил ХонтоКарт, – Нас гнали подыхать на север! В степи провинции Нораг, где нас как скот расстреливали конные лучники Тонов!

– Даааааа,! – протянул ХимураБейл улыбаясь про себя. – Веселое было время! Чуть зазеваешься и ты труп! Тоны, черт их побери, были хорошими стрелками!

– Да и кони их были быстрее наших! – угрюмо протянул ХонтоКарт, – Бросаться в погоню не было смысла! Или не догонишь или попадешь в засаду! Хотя, второе более вероятно.

– Но все равно мы разбили их! – воодушевлённый старыми, но приятными воспоминаниями подытожил ХимураБейл, – Четыре года в степи! Четыре года бесконечной беготни! И все их города пали, а их знаменитые лучники! Эти Погонщики Ветров...

ХимураБейл повернулся и посмотрел на ХонтоКарта греющегося у костра. ХимураКарт поднял на него глаза:

– Отказались сдаваться после того как их царь был схвачен нами в плен! – резко заявил ХонтоКарт, – Кто бежал и подался в наемники, кто – то сражался, попал в плен и лишился головы!

– Отрубить им всем головы было мудрым решением нашего императора, ХонтоКарт! – ХимураБейл снова повернул свой взгляд к дороге и уставился в темноту, поглотившую дорогу, которая стала еще гуще, – Сколько хороших воинов погибло от их стрел! Сколько крови было пролито зазря в тех степях, потому что их царек возомнил, что может померится с нами силой...

ХимураБейл замолчал недоговорив, тяжело выдохнул, немного подумал и продолжил:

– А ведь я тогда каждый день думал, что мне не вернутся домой из тех проклятых степей! Боялся до ужаса, что схвачу стрелу и останусь лежать один на холодной земле!

– Все мы боялись ХимураБейл! – понимающе изрек Хонтоответил Карт погрусневшимпогрустневшим голосом и потупив взгляд на пламя костра, – Каждый раз, когда стрелы Погонщиков Ветра поражали моих товарищей я думал... Я думал, как хорошохорошо, что это не я!

ХонтоКарт замолчал, грея руки над огнем. Не в его характере было выказывать слабость:

– Потом каждый раз проклинал себя за эти мысли!

Наступило долгое молчание и в какой – то мере неловкое молчание.. Каждый сказал даже больше чем планировал. Но друг друга они не осуждали за проявленную слабость, ибо безгрешным никто не был.

– Знаешь, мы ведь уже несколько лет ведем дела с этими людимилюдьми из клана "Желтого Листа", – проговорил ХонтоКарт, после продолжавшейся довольно долго паузы, грея у костра замершие руки, которые никак не хотели согреваться.

– Ну и что тебя беспокоит? – без любопытства поинтересовался ХимураБейл, поддерживая разговор и в глубине души радуясь, что молчание их не слишком затянулось слишком надолго. Сам ХимураБейл прекрасно был осведомлензнал о всех этих сказках, страхах страшилках и слухах, что плели по всей стране о клане "Желтого Листа". А правды не знал никто.

– Мы пользуемся их услугами уже три года, а знаем лишь слухи о них, – немного испуганно проговорил ХонтоКарт, – Я слышал, будто их учеников накачивают неизвестно чем, чтобы сделать идеальных убийц. Но последствия этого ужасные. И они всегда путешествуют парами, ни одино один из них никогда не идет на дело в одиночку. , – Ппроизнес капитан и поправил меховой шарф, спасая горло от внезапного порыва ветра.

– А ты действительно хочешь знать? – весело поинтересовался ХимураБейл, вопрос был чисто риторическим.

– Нееееееет! – категорично протянул ХонтоКарт мотая головой. Скорее всего из страха, подумал Химура Бейл. – Хочется еще пожить и умереть в бою, теша себя догадками и предположениями, а не знать правду и боятся невидимого ножа в спину.

ХонтоКарт был прав, ХимураБейлу тоже не хотелось знать правду, чтобы тебя его нашли вдруг с перерезанным горлом и, честно говоря, хотя ХимураБейл никогда себе в этом не признавался, он тоже, как и его друг ХонтоКарт, испытывал страх перед этими людьми или кто они там, просто старался не подавать виду. Всегда говорил с ними, надев при этом "каменную маску".

– Здравствуйте, господа, – произнесла темная фигура в дальнем разломе стены старого форпоста.

ХонтоКарт вскочил, молниеносно схватил винтовку, что стояла рядом, передернул затвор и прицелился. ХимураБейл же остался спокоен, только на всякий случай приготовился, его левая рука уже покояласьпокоилась на рукояти пистолета, спрятанного под меховым плащом. Лицо пришельца скрывал белый капюшон. ХимураБейл, напрягая зрение, попытался рассмотреть убийцу сквозь муть сумерек, что создалась взаимодействием света костра и темнотой ночи. Но разглядеть ничего не смог, только видел темный силуэт лица под белым капюшоном. Тогда ХимураБейл произнес пароль:

– Сгущаются тучи.

Тут же последовал отзыв, иначе через секунду молчания ХимураБейл бы выстрелил.

– Ночью будет вьюга.

ХимураБейл успокоился, услышав верный ответ.

– Все нормально ХонтоКарт. Это они!

Капитан неохотно опустил винтовку. Недовольно посмотрел на опоздавшего, ХонтоКарт никогда не умел скрывать своих чувств. Снова сел у костра, но винтовку пока убирать не хотел, а положил ее себе на колени, готовый ко всему. ХонтоКарт не доверял никому, кроме своих солдат, которых он знал даже лучше, чем их родные родители и поэтому с первой встречи с кланом "Желтого Листа" ждал все, чего угодно. ХимураБейл знал это, и доверял ХонтоКарту, его взгляду военного, присматривающегося к каждой детали, к каждому движению этих людей. И сам ХимураБейл старался не терять бдительность. А теперь будет говорить ХимураБейл, а ХонтоКарт, будет просто сидеть и наблюдать за происходящим.

– А... Аааа где второй? – не без любопытства задал вопрос ХимураБейл, хотя и не надеялся на ответ.

– НеужелиА это так важно сейчас капитан? – негромко произнес голос из подиз-под капюшона.

ХимураБейл сглотнул понимая, что взболтнул лишнего, но виду не подал, а спокойно продолжил:

– Нет, конечно! – подавить страх понимания, что он бесцеремонно перешёл "на ты" со столь неизвестным, непредсказуемым и смертельным оппонентом было непросто, но необходимо. И бейлуХимуре показалась, что он справился.

Фигура в белом капюшоне неспешно подошла к костру и только при свете огня ХонтоКарт и ХимураБейл увидели, что лицо убийцы забинтовано черной тканью, оставались только узкие прорези для глаз. Убийца молчал, немного склонив голову, как будто смотрел на огонь. Затем, из-под белого плаща плавно появилась рука в черной перчатке расшитой золотыми узорами. Убийца раскрыл ладонь перед ХимуройБейлом. Продолжал молчать.

ХимураБейл залез под плащ и достал из сумки папку.

– Это ваша цель...

Закончив объяснять, ХимураБейл протянул убийце небольшой, черный, туго затянутый веревкой мешочек. Убийца аккуратно раскрыл его и проверил содержимое. Мешочек был полон идеально ограненных алмазов.

– Это задаток. Остальное после выполнения задания.

Убийца убрал мешочек за белый меховой плащ и развернувшись так же неспешнонеспешно, как и пришел удалился через тот же дальний разлом в стене старого форпоста. Но когда скрылся за поворотом дороги, остановился и убедившись, что никто за ним не следит негромко произнес:

– Пошли Виктория, у нас много дел.

Д!

Друг за другом убийцы двинулись через лес по только им одним известной тропинке, что через несколько дней провела их сквозь линию фронта, мимо патрулей и других неприятностей, которые моги бы случится с ними, заметь их кто-нибудь. Ведь они шли с вражеской территории, а солдаты Канаанской империи не очень любили задавать вопросы, тем, кто идет через фронт с вражеской стороны. Когда же линия фронта осталась позади, убийцы нашли незаметное место в лесу, что находилось уже на территории провинции Аида. Там они переоделись в одежду простых крестьян, что живут в здешней местности, а все остальное снаряжение убрали в грязные, порванные сумки. Так они могли идти по главной дороге не привлекая внимания. Теперь надо было попасть в город Сютхе, но тогда перестроенный и переименованный в цитадель "Сияние Ветра".

У огромных главных ворот города их остановили на пропускном пункте. Капитан Канаанской империи, в сопровождении двух солдат принялся внимательно разглядывать двух пришедших крестьян. Одна из них была девушка, лет двадцати, по мнениюна взгляд капитана, с очень красивым, но запачканным лицом. Она сняла со спины большую, тяжелую сумку и почтенно поклонилась Канаанскому капитану. Другая крестьянка, что стояла за девушкой сделал тоже самое, но поклон его ее был исполнен боли и был не так почтителен, при этом она с трудом опираласья на длинную деревянную палку и стараласья не смотреть на капитана. Лицо ее было замотано рваной тканью так полностью, что даже глаза были не видны.

– Что это такое? – строго спросил капитан, преграждая им путь.

– Простите, господин! Меня зовут Чьин И! А это Чьин Хо моя больная сестра! – почтенно ответила девушка с грязным лицом, склонив голову.

– И чем же она больна? – спросил капитан, подходя к больной и протягивая руку, чтобы сдернуть повязки с лица и посмотреть на нее.

– Постыдной хворьюЧумой, господин!

Капитан отдернул руку словно обжегся, отступил на несколько шагов.

– Я виду ее в Храм Очищения, господин! – добавила грязнолицая крестьянка Чьин И.

– Откуда вы? – спросил капитан, отойдя подальше от прокаженной и обращаясь к той, что стояла впереди.

– Господин, мы из деревеньки Риногава, что находится в нескольких днях пути отсюда.

– Риногава! Туда уже выслана группа врачей, для нейтрализации чумызаразы.

– О-о, – радостно воскликнула Чьин И, – Хвала богам, они услышали наши молитвы! Ты слышала, сестра, боги услышали нас! Император послал нам помощь! Лекарей! Ты слышишь меня, сестра?

– Да, сестра! – хриплыой и кашляющий голос негромко звучал из подиз-под намотанных на лицо полосок грязной ткани, – Боги услышали нас! Хвала Императору!

– И поэтому я не могу впустить вас в город. Возвращайтесь в деревню, там вам помогут! – грозно произнес Канаанский капитанкапитан, вновь преграждая путникам проход.

– Господин, пожалуйста! – Чьин И вдруг бросилась под ноги Канаанскому капитану и взмолилась, – Моя сестра очень больна, она не переживет возвращения. Позвольте нам посетить Храм Очищения, пожалуйста, господин!

С последними словами ее голос угасал, но был полон мольбы и печали. А затем она заплакала, тихонько всхлипывая и не поднимая головы утонувшей в снегу. Ее крохотные, теплые слезинки пропитывали холодный снег превращая его в воду своей теплотой.

– Я же сказал – пошли прочь! – рявкнул капитан и пнул сапогом грязнолицуею Чьин И в плечо что было сил.

Она отлетела назадотлетела назад, вскрикнув от резкой боли. Взлетели хлопья белого снега, а люди, что стояли за ней, испуганно попятились. Никто не спешил помогать чумным прокаженным сестрам. Все думали, что если их сейчас убьёт охрана ворот, то они не смогут принести заразу в город. Для них так было лучше. Те, кто тоже хотел войти в город, наблюдали как в снегу извиваясь от сильной боли корчежится комок грязной одежды, и не придавали значения тому, что под одеждой скрывается живой человек.

Чьин Хо с перевязанным лицом от неожиданности тоже вскрикнула, но не от боли, а от страха. Упала на снег выронив свою палку и стала рыскать свою сеструсестру. Найдя стонущее, свернувшееся в клубок тело она накрыла его собой пытаясь хоть как-то защитить.

– Умоляю вас господин! – воскликнула Чьин Хо чуть не плача, хрипя и надрываясь. Было видно, что каждое слово ей дается с трудом, – Пропустите нас в город! Мы не переживем столь дальней дороги и умрем в снегу или нас загрызут волки!

– Вы что ччто, оглохли... – капитан уже разгневанно кричал и из его рта брызнула слюна, – ...Я же сказал пошли прочь! Я не пущу в город чумных крыс вроде вас!

Канаанский капитан демонстративно передернул затвор своей винтовки! И Чьин Хо, что была с перевязанным лицом услышала этот звук, но не испугалась, не вскрикнула, не попятилась прочь от наставленного на нее оружия, а лишь тихо произнесла:

– Стреляй! Мы все равно скоро умрем! Но запомни! Боги все видят! – и склонив голову к стонущей в снегу сестре прижалась к ней.

Секунды вдруг потекли так медленно. Одна, вторая, третья... Падающий большими хлопьями снег не спеша и равномерно окутывал белым одеялом две прижавшиеся к друг другу черные фигуры. А люди, те, что входили и выходили из города бросали короткие взгляды на чумную грязь под ногами, боясь ее и стараясь держатся подальше. Четвертая... Пятая...

– Капитан! – послышался чей – то возмущенный голос, – Что здесь происходит? Объяснитесь капитан?

– Старший священник? – голос капитан оторопел от неожиданности, он явно не ожидал, что его прервут, при чем так грубо, – Тут...

– По какому праву вы не пускаете просящих в храм Очищения! – яростно ругал капитана священник, – Кто дал вам право судить больных и немощных! Или вы решили, что можете решать за богов!?

Отнекиваться или юлить не было смысла,. Канаанскийя капитан понял, что старший священник был неподалеку и видел всю сцену. Взгляд его упал нав снег, онон, смиренно , понимаяпонимал, что натворил, отошел в сторону. Еще некоторое время священник сверлил капитана и его солдат яростный взглядом осуждения, а потом произнес:

– Об этом инциденте будет доложено вашему начальству!

Сказав этоэто, священник поспешил к лежащим на земле сестрам чтобы помочь им подняться. Но как только голые руки старшего священника коснулись грязных, зачумленных одежд двух сестер, Канаанский капитан испуганно воскликнул:

– Старший священник! Вы же заразитесь!

Священник поднял не него разгневанный взгляд и произнес так, будто объяснял непонимающему ученику в очередной раз суть занятия:

– Чумная зараза не может тронуть очищенное сердце служителя!

Больше он не обращал на капитана ни какова внимания. Помог сестрам подняться, от чего Чьин И расплылась в благодарностях и похвалах богам. Она чуть ли не бросилась целовать руки священнику. Но после двух быстрых поцелуев благодарности он вежливо остановил ее, произнес над грязным, лицом девушки короткую молитву и поцеловал нежно в лоб, словно это было его родное дитя, в лоб. У Чьин И вдруг навернулись слезы на глазахна глазах, и она зарыдала, вновь благодаря священника за помощь. Когда они все вместе поднялись с грязного, от их грязной одежды и подтаявшего, от их горячих тел снега, священник, не замечая капитана и его солдат, проводил сестер за городские ворота.

Цитадель "Сияние Ветра" возвышалась над городом, словно копье судьбы. Уходила далеко в небо и заканчивалась, поравнявшись с облаками. Ее можно было увидеть в городе с любого места и далеко за его пределами, стоило только поднять глаза к небу. Сестры медленно шли, в стороне от толпы, которая при виде больной шарахалась, закрывала рот рукой и уходила в сторону подальше. Здоровая сестра боязливо поглядывала на людей, помогая больной идти. Старший священник все время шел рядом поддерживая Чьин Хо, ту что была с перевязанным лицом, под руку. Они шли медленно. Священник молчал и лишь изредка разгонял окриком людей в переди, что бы те дали им пройти. В его глазах не было тоски от обременения грязной ношей, не было страха заразится, а было искреннее сочувствие и желание помочь. Жаль его, подумала грязнолицая чумазая Чьин И. Когда они свернули на очередную улицу и храм уже был виден в дали за домами, Чьин Хо, что перевязала себе лицо обрывками ткани вдруг неожиданно залилась хриплым кашлем. Не успел священник среагировать как она вырвалась из его рук и не переставая кашлять, быстро, шатаясь и опираясь на стену и разную утварь, скользнула в переулок между домами. Чьин И крикнула ей вслед, но та ее явно не услышала. Тогда она, обогнав священника бросилась за Чьин Хо в проулок. Последним шагнул за ними священник, обеспокоенный резким приступом и гонимый желанием как можно скорее доставить заболевшею сестру в храм. Он быстро шел за ними, когда сестры, одна за другой уже сильно углубились в темный проулок. Вскоре Чьин И догнала Чьин Хо, когда та упала в глубокий сугроб хрипя и давясь сильным кашлем. Напрасно Чьин И пыталась докричатся до сестры. Чьин Хо -было боль но и боль так заглушала голос сестры.

Вскоре Чьин Хо почувствовалапочувствовала, как руки священикасвященника легли на ее плечи. Почувствовала, как он пытается поднять ее, нежно, неторопливо, но настойчиво. Он что – то говорил о том, что им нужно поспешить, от том, что в храме Чьин Хо помогут, нт. Но это уже не имелоа значения. Она добилась чего хотелахотела, и сцена подошла кв финалу. Толстая игла, из черного металла, была незаметна в темноте проулка. Священник обмяк в ее руках даже не вскрикнув. Убийца знала куда нанести быстрый и точный удар. Быстрый, точный, в нужную точку.

Было ли ей жаль свяшеникасвященника? Человека, который истинно хотел помочь, но пал, ибо встретил хороших актеров. Нет, убийца не испытала жалости, более того, завтра она даже не вспомнит его. Но сейчас, она хотела, что бычтобы священник, за свое доброе сердце, умер без боли. Убийцы спрятали тело священника в проулке так, чтобы его не нашли как можно дольше. А сами, выйдя из проулка, пошли по улице полной людей в другую от ворот храма сторону. Их все также обходили прохожие, а солдаты, хоть иы смотрели на них с подозрением не желали подходить, а тем более помогать умирающим от чумы нищенкам.

НоДля них это все было неважно. Вскоре они дошли до небольшой гостиницы, под названием "Водопад Цикад". Когда они зашли, вВ небольшом дворике было безлюдно. Справа и слева раскинулись маленикиемаленькие садики, покрытые снегом. Посередине же пролегала тропа из аккуратного рядаых плоских камней, помещенный друг за другом и тщательно подметенных от снега другом на небольшом расстоянии. Когда сестры входили через главный вход, зазвенел колокольчик. Через несколько мгновений к ним навстречу выбежал мужчина, он поклонился, заулыбался и залепетал вежливо, почтительным голосом:

– Рад приветствовать вас, госпожа. Чем, я могу вам помочь?

Чьин И вышла вперед, тоже улыбнулась, поклонилась и так же вежливо спросила:

– Мы ищем Храм Очищения. Вы не могли бы подсказать нам дорогу?

– Конечно, – мужчина отошел в сторону, приглашая идти за ним, – Сюда, пожалуйста.

Сестры проследовали за ним в небольшую комнату, где бы никто не увидел бы, как они переодеваются в наряды госпожи и служанки. Когда же убийцы переоделись, мужчина так же вежливо улыбаясь и постоянно кланяясь, вывел их через заднюю дверь на маленькую улицу между домами, при этом убедившись, что никто за ними не следитих не увидит. Виктория протянула ему небольшой мешочек, который со звоном упал на подставленные ладони мужчины. Ни слова, не говоря он быстро спрятал мешочек внутри своего кимоно, поклонился и исчез за дверью.Когда убийцы вышли на улицу, мужчина сразу же исчез еще раз убедившись, что слежки нет, и закрыл за ними дверь.

Когда гГоспожа и служанка вышли на главную улицу, и толпа сразу же начала кланяться и расступаться, вежливо давая уступая дорогу благородной особе. Виктория, шла по правую руку от свое госпожи и немного сзади, ни на мигмиг, не позволяя себе хоть чуть-чуть выйти вперед. Она раскрыла над головой госпожи бумажный зонтик из промасленной бумаги, чтобы снежинки не касались ее белоснежно белого плаща, не портили уложенные волосы, заколотые золотой шпилькой, не ложились на деревянную маску, что скрывала лицо благородной дамы. Маска госпожи была из дерева Капа, гладкая поверхность которой отливала изумрудно зеленым цветом, и пахла успокаивающими ароматами. На маску, краской, мастерски был нанесенн журавль, танцующий журавль, рарасправивший крылья. и танцующий под неизвестную музыку флейты. Госпожа, гордо держа спину прямо, шла по улице с изяществом кошки.

Пара Госпожа и служанка двигалаись в сторону дома «Цветок Хризантемы». Пройдя через главные ворота, где их, по обе стороны каменной дорожки, поклоном встретили слуги в зимних, шелковых, белых одеждах, с вышитыми веточками рябины. Госпожа и служанка, поднявшись по ступеням на терассутеррасу, остановились и тоже низко и почтительно поклонились встречавшему их низкорослому мужчине в голубом шелковом кимоно.

Дом "Цветок Хризантемы" был очень уважаем. Здесь останавливались самые богаты и влиятельные люди, приезжавшие в этот город. Ходили слухи, что за домамза домами стоит какая-то "тень", толи разбойники, толи какой-нибудь клан, толи еще кто, и, конечно,только все знали, что лучше не проявлять неуважения, входя в этот дом. Поклонившись, мужчина жестом показал, что они могут войти и госпожагоспожа, и служанка неспешно пошли по каменной дорожке к главному входу. Навстречу им вышел небольшого роста мужчина, немного толстоватый, а на его лице играла улыбка великой радости увидеть столь величественную особу. Он вежливо поклонился госпоже и получил не менее вежливый поклон от нее в ответ и еще более низкий, почтительный и вежливый от служанки. Хотя он не обратил на Викторию никакого внимания – был всецело поглощен ее госпожой.

– Добро пожаловать! Пожалуйста, походите. Для меня великая честь принимать в моем доме госпожу Камико Зацзуоку. Я многое слышал о роде Ари и готов служить вам. Чего желаете? – говорил он очень красиво и вежливо, все время улыбаясь.

О роде Ари всегда говорилиговорили, как о великой семье, правда говорили вполголоса, а те, которые считали себя персонами на ровне свровень с Императорами, и не всегда удостаивали гостя, к которому собирались, весточкойи о своем прибытии. И действительно это был самый влиятельный и могущественный род.

– Я бы хотела у вас поселиться на несколько дней.

– Конечно Госпожа, – обрадовался он, – Лучшую комнату для госпожи, – радостно воскликнув он повелительным голосом и хлопнул два раза в ладоши.

Три служанки, что выстроились на крыльце, поклонились и убежали выполнять поручения. Госпожа Камико Зайзуоку проследовала к порогу, Виктория спешно поклонилась, присела и принялась быстро развязывать шелковые веревки, что оплетали ножки госпожи и крепко держали зимние сандалии из белого меха. Развязав обе, Виктория опять поклонилась и стала рядом, не торопясь тоже снимать свою обувь. Госпожа без усилий освободила ножку из первой сандалии, шагнула босой ступней на деревянный порог дома. Затем освободила вторую и взошла на порог. Мужчина последовал за ней, а Виктория быстро и очень аккуратно сложила меховые сандалии госпожи у порога, а потом развязала свои и тоже поставила у порога в стороне от сандалий госпожи. Не дай бог, чтобы грязные сандалии служанки коснулись чистого меха ее хозяйки. Сама Виктория взошла на порог будучи в шерстяных носках и быстро зашагала за удаляющейся госпожой.

Когда мужчина довел их до комнаты, что была на третьем этаже, где все уже было сделано в лучшем виде, служанок уже не было, он вежливо поинтересовался:

– Не желаете чаю, почтенная госпожа?

– Да, конечно, – ответила она вежливо и зашла в комнату.

Виктория, перед тем как последовать за хозяйкой, низко поклонилась мужчине.

– Если вам что либочто-либо понадобится, позвоните в колокольчик, что у вас на столе, госпожа, – сказал он перед тем как закрыть деревянную дверь.

Убийцы остались одни.

– Виктория, иди позаботься о наших вещах. Узнай, когда они прибудут, – вежливо, но немного повелительным тоном произнесла госпожахозяйка.

Даже наедине они будут играть до конца.

– Хорошо, госпожа, – Виктория поклонилась и неслышно удалилась.

Мишико, и это было настоящее имя убийцы, подошла к окну и через деревянные ставни, внимательно начала осматриваться, совершенно не думая о возвышающейся цитадели, ее интересовало другое. Внимательный взгляд убийцы осматривал толпу, город и довольно быстро нашел то, что искал.

– Наши вещи прибудут через час, – доложила Виктория при возвращении, – Они сейчас проходят досмотр при въезде в город.

– Духи здесь! – произнесла Мишико так, чтобы ее слышала только Виктория, – Двое. Может быть больше.

– Как тыВы все время их узнаете!шь? – Виктория прошла к столу и, усевшись согнув под себя ноги, налила себе уже принесенный чай, и при этом ее голос звучал более громко.

– Их выдает взгляд. Все время пытаются разглядеть в толпе то, чего там нет.

Еще до прихода Виктории, как только Мишико заметила духов, она аккуратно, осторожно, осмотрела всю достаточно большую комнату, что им предоставили, на присутствие жучков и камер. Ничего не обнаружив, засомневалась и осмотрела все еще раз. Но не найдя ничего, соблюдая предосторожность установила устройство, что глушит все сигналы, выдавая заглушение за помехи. Виктория знала это когда возвращалась, поэтому не снижала голос при разговоре. Но беспечность была не ее черта. Поэтому Мишико осталась спокойна, когда услышала насколько высок голос Виктории. Мишико, напротив, была слишком осторожна.

– Будут проблемы? – совершенно спокойно произнесла Виктория, сделав глоток зеленого чая.

– Не думаю, – практически уверенная в своей правоте ответила Мишико, – Они не знают, что мы...

Мишико не договорила, часы на руках обеих убийц запикали и начали ярко пульсировать красным светом. Также синхронно убийцы отключили часы, и казалось, они не обратили на это никакого внимания.

– Пора. Через минуту начнется приступ, – проговорила ВикторияВиктория, вставая из заиз-за стола.

Еще секунду Мишико смотрела через деревянные ставни на город. Затем развернулась, неспешно подошла и села у стола подобрав под себя ноги. Растянула и сняла белоснежный плащ. Вынула две деревянные спицы, что держали ее волосы: струи золотого водопада стремительно полетели вниз и коснувшись пола растеклись во все стороны золотой пеной. Мишико подобрала эти золотые струи и аккуратно перекинула их через плечо, оголяя совершенные очертания шеи, потом наклонила голову вперед.

Виктория безмолвно стояла рядом, готовая начать. Она достала из подиз-под одежды тряпичный сверток и развернула его на столе. Вынула из специального кармашка на свертке шприц. У Мишико сзади, у самого основания шеи немного выступал наружу кончик черной трубки. Виктория вставила в нее острее шприца, повернула по часовой стрелки, послышался щелчок. Потянула за поршень и шприц начал наполнятся густой, темной жидкостью. При этом на шелковой коже Мишико выступила испарина. Виктория знала, что ей очень больно, поэтому . Виктория старалась максимально ускорить всю процедуру, чтобы Мишико мучилась не так долго.

Если не успеть проделать эту процедуруАльтернатива этому , то последуют еще более жуткие мучения и наконец смерть, и все радеи создания того, чем является Мишико. Закончив, Виктория повернула шприц обратно против часовой стрелки и вынула его. Мишико подняла голову, ее больше не мучила боболь отступила, только, дыхание осталось тяжелым.Мишико немного тяжеловато дышала после процедуры.

"Что-то не так?", заволновалась Виктория.

– Держите, – Виктория протянула Мишико две таблетки желтого и зеленого цвета.

Мишико покорно взяла их. Сняла маску со своего лица... Бесконечны эксперименты над человеческим телом дали свои результаты, но породили необратимы мутации: ее глаза стали неестественно большие, без зрачков, посаженные под сильным углом, без век и ресниц, носа не было, только две треугольные дырочки напоминали о нем, рот и губы остались как у человека. Когда первый раз Виктория увидела Мишико в лаборатории, в резервуаре со светящейся серебром жидкостью, совершенно голую, спящею в позе зародыша, когда ее назначали быть Сантом Мишико, она увидела в ней, не мутанта незавершенных до конца экспериментов, а невинного ангела, заточенного в золотую клетку. Красавицу и пусть ее лицо не похоже на человеческое, от этого она не была менее красива.

Естественно, она не подала виду... Ее хорошо обучили. Проглотив таблетки, Мишико запеила их зеленым чаем.

– Расстегни костюм, пожалуйста, я хочу послушать твое сердце.

Мишико безмолвно повиновалась Виктории. Сант Мишико достала из очередного кармашка на свертке стетоскоп, один конец вставила в уши, а другой приложила к груди Мишико. Попросила ее подышать. Ничего! Виктория успокоилась, но все же она еще немного тревожилась зао здоровьздоровьея Мишико, уж больно тяжело та дышала после процедуры.

"Машина в порядке, если произошел бы разрыв, я бы узнала сразу же", размышляла Виктория, убирая все по кармашкам и сворачивая свиток.

– Не беспокойся обо мне, – ласково произнесла Мишико, заметив, как стала задумчива Виктория, сворачивает тряпичный свиток с инструментсворачивая инструментыами.

– Прости, но я должна беспокоится за твое Ваше здоровье, – также ласково ответила Виктория

После этих слов Мишико приподнялась с колен и повернув Викторию к себе, поцеловала Викторию ее в губы. Ее Сант, нежно провела рукой по щеке Мишико и ответила на поцелуй. Их губы были неудержимы, а пальцы стремились освободить тела от оков одежды. Госпожа и служанка, убийца и ее помощница, в эти минуты переставали существовать. Они сливались в единый комок чувств и ощущений, блаженства и любви. Именно любви, а не простого удовлетворения своих потребностей. И не просто любви, как слова, а нечто большим привязанности и заботы, нежности и самопожертвования. Когда они были под одеялом, пряча от мира свою страсть, к. Когда пальцы ВикториВиктории проникали в лоно МишикоМишико, и она закусывала край одеяла, чтобы не закричать от удовольствия, к. Когда губы Сант Мишико ласкали ее полные груди, и соски становились как камень, к. Когда в блаженстве они терлись друг об друга, томно дыша и покрываясь приятным липким потом, к. Когда сосуд удовольствия Мишико переполнялся через край и не в силах она была сдержать стоны, к. Когда в свою очередь Мишико начинала ласкать маленькое, миниатюрное тело Виктории осыпая его страстными горячими поцелуями, . Когда приникала языком в чертоги удовольствия заставляя Викторию стонать и сжимать в кулакиах шелковую ткань одеяла, к. Когда Мишико видела, как изгибается тело ее юной помощницы, которая из всех сил сдерживается, что бычтобы не закричать, к. Когда платила Виктории такой же нежной лаской, отдавая всю себя, чтобы наполнить тело жаром, и. И когда этом жар выходил с еле сдерживаемы стонами, т. Тогда они забывали кто они есть на самом деле. И для них это были самые счастливые минуты их жизни.