Текст книги "Загадочная петля. Тайна последних дней Сергея Есенина"
Автор книги: Александр Маслов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Куда исчезла странгуляционная борозда?
Но вот еще одна загадка в деле Есенина: оказывается, что при «якобы» самоповешении поэта отсутствуют все стандартные признаки самоубийства. Он повесился – но на шее, например, отсутствует странгуляционная борозда. Так значит, все таки это – имитация самоубийства?
Посмотрим, какие доводы приводят сторонники этой версии. В книге Э. Хлысталова вы-сказано недоумение: «На первой фотокарточке мертвый поэт лежит на диване, обитом дорогим бархатом или шелком. Видимо, его только что вынули из петли. Волосы взлохмачены, верхняя губа опухшая, правая рука в окоченении повисла в воздухе. На ней следы пореза. И сколько я ни всматривался в фотокарточку, признаков наступления смерти от удушения не видел. Не было высунутого изо рта языка, придающего лицу висельника страшное выражение. Да и удивлял сам факт, что труп положили на диван, ведь у повешенных ослабевают мышцы мочевого пузыря и другие мышцы…».[28]28
Хлысталов Э. Тайна убийства Сергея Есенина. М., 1991.
[Закрыть]
В приведенном отрывке из работы Э. Хлысталова большое количество передергиваний и неточностей. Так, И. Лысцов, ссылаясь на Акт исследования, отмечает: «Кончик языка прокушен». Заметим сразу, что на фотографии и в Акте судебно-медицинского исследования трупа отмечен кончик языка, зажатый между зубами: «кончик языка ущемлен между зубами». Пользуясь не совсем корректной терминологией бывшего следователя, можно сказать: это и есть «высунутый изо рта язык». Так что, с этим «признаком», далеко не основным в подобных случаях, все обстоит нормально.
Может быть есть другие доводы в пользу того, что Есенин погиб не в петле, а каким-то иным образом? Конечно, есть: якобы на шее отсутствует странгуляционная борозда, действительно важный признак повещения. Очевидно, чувствуя шаткость позиции, в качестве подтверждения отсутствия на шее Есенина странгуляционной борозды Э. Хлысталов приводит строки стихотворения поэта В. Князева, видевшего тело в морге:
В маленькой мертвецкой, у окна Золотая голова на плахе;
Полоса на шее не видна – Только кровь чернеет на рубахе…
Видимо, именно эти строки заставили исследователя спросить: «Почему у покойного поэта не видна странгуляционная борозда? Она на шее повешенного или повесившегося не исчезает, имеет ярко выраженный красно-фиолетовый цвет».
Действительно, на шее «повешенного или повесившегося» имеется, как правило, странгуляционная борозда. Но дело в том, что для оттока крови от лица под шею трупа обычно подкладывается валик, вследствие чего кожа шеи собирается в складки, которые в определенной степени маскируют борозду. Следователю, даже бывшему, нелишне прежде всего заглянуть не в поэтическое произведение, а в официальный документ – Акт исследования трупа – там указание на борозду содержится самое непосредственное.
«Да и удивляет сам факт, что труп положили на диван, ведь у повешенных ослабевают мышцы мочевого пузыря и другие мышцы», – недоумевает бывший следователь. Но из уже приведенных воспоминаний Вс. Рождественского известно, что вынутый из петли Есенин лежал «на грязном полу среди сора и растоптанных окурков». Так что удивляться, что сразу «труп положили на диван», неуместно. К тому же эксперты хорошо знают, что следы биологических выделений на теле и одежде более характерны для неполного повешения (когда ноги соприкасаются с опорой), сопровождающегося замедленным темпом умирания и выраженными асфиктическими судорогами.
Э. Хлысталов в качестве весомого аргумента приводит выдержку из «Новой вечерней газеты», которая «писала, что поэт в петле висел с «восковым лицом». Другие указывали на бледный цвет лица. Мне приходилось видеть сотни висельников, но ни разу не видел трупа с таким цветом лица. Оно, как правило, имело багрово-синюшный цвет, с признаками, прямо свидетельствующими о наступлении смерти от асфиксии». Для следователя ссылаться при определении причины смерти на газетную заметку, поэтические строки или неизвестных «других» несколько непрофессионально. Но все-таки о цвете лица. Н. Сидорина приводит материалы литератора Л. В. Горнунга: «Было произведено вскрытие. После вскрытия лицо Есенина было по возможности исправлено. Кровь от лица отошла. Оно было уже не синим, а белым, бледным».[29]29
Сидорина Н. Там же
[Закрыть] Следовательно, лицо было все же «синим», что, по Э. Хлысталову, «прямо свидетельствует о наступлении смерти от асфиксии».
Исследование тела Есенина было произведено 29 декабря 1925 года в покойницкой Обуховской больницы опытным судебно-медицинским экспертом, выпускником Санкт-Петербургской военно-медицинской академии А. Г. Гиляревским. Акт вскрытия выполнен от руки, нижний левый угол его оторван, оторванные обрывки текста хранятся в приложенном конверте. Обратимся к Акту: «На шее над гортанью красная борозда, другая тянется слева вверх, теряющаяся около ушной раковины спереди. Справа борозда идет вверх к затылочной области и тоже теряется; ширина борозды с гусиное перо». Таким образом, борозда все же есть, что и показал профессиональный осмотр. Судя по описанию, на шее поэта имелась то, что на профессиональном языке обозначается как одиночная, незамкнутая, косо восходящая снизу вверх, справа налево странгуляционная борозда. Подобная борозда, как отмечалось, характерна для затягивания петли тяжестью тела, то есть при повешении. Особенностью такой борозды при повешении является неравномерность ее глубины, и эта подробность также отмечена экспертом А. Гиляревским.
Но тем, кто хочет, чтобы Есенина именно «убили», и этого не достаточно. В ход идет еще один аргумент. Сторонники убийства поэта считают, что если нет «мертвой петли» вокруг шеи, человек не может умереть. Тем более удивляются такие исследователи, что хрящи гортани у Есенина были целы. Прежде всего заметим, что современные судебно-медицинские эксперты не прибегают к такому определению, как «мертвая петля». Как уже отмечалось, с профессиональной точки зрения петли бывают открытыми и закрытыми, и повеситься, кстати, можно на любой из них. Более того, далеко не в каждом случае повешения имеются повреждения хрящей гортани, как раз известно множество случев, когда таких повреждений не встречалось. Профессионалам это хорошо известно. Но это профессионалам.
В целом заключение эксперта составлено достаточно полно и дает весь необходимый материал для точных выводов. Но, кажется, некоторые усмотрели в этом заключении некую «тайнопись», «тайное послание» последующим поколениям, намекающее на то, что Есенина именно убили. Вот как это трактуется:
«Загадочную приписку в конце акта с констатацией о целостности «хрящей гортани» и прокушенности «кончика языка» мучимый совестью анатом, возможно, как раз и сделал для того, чтобы все-таки дать будущим исследователям своего текста весьма прозрачную «шифровку» к самостоятельному выводу о том, что Сергей Есенин не покончил жизнь самоубийством, а был убит ударом по голове. Действительно, если у погибшего поэта «хрящи гортани целы», то о каком «самоповешении» может идти речь?! Ведь известно, что у повесившегося хрящи гортани под тяжестью тела сминаются и даже разрываются, подобно хрупким пружинам. Язык же вываливается изо рта, придавая лицу висельника страшное выражение. Есенин же, притороченный истязателями к трубе на большой высоте, не был даже захлестнут петлей из чемоданного ремня, и ничего подобного с ним не произошло. «Прокус» же языка, находившегося в полуоткрытом рту, мог произойти только при неожиданном ударе по голове, о чем говорит и жуткая рана на лбу, видимая на снимке», – возмущается И. Лысцов.[30]30
Лысцов И. Цит. соч. С. 6–7.
[Закрыть]
Столь обширная выдержка приведена отнюдь не для того, чтобы показать судебно-медицинскую несостоятельность автора. Об этой версии и о наличии подобной «шифровки» мы поговорим ниже. Дело в другом: подобное активно внедряется в сознание читателей и телезрителей, привыкших, к сожалению, в наше время к сообщениям о заказных убийствах и виду крови, подхватывается ими и переходит в разряд истины.
Более того, версии о том, как могло произойти убийство и что послужило его инструментом, одна разнообразнее другой, и все они захватывающие. И все поразительным образом противоречат друг другу. Так, одни исследователи пишут про «петлю из чемоданного ремня», другие – про веревку от того же чемодана, Э. Хлысталов неизвестно каким образом даже подсчитал, что длина веревки должна была бы быть не менее 2,5 метров. Но ведь в Акте осмотра места происшествия ясно сказано: «при снятии трупа с веревки», а в Акте вскрытия значится «борозда шириной с гусиное перо». Как произведен столь «точный» подсчет?
Есть еще и рассуждения о «сминаемых хрящах гортани», что должно было произойти и у поэта. Еще раз повторим: далеко не в каждом случае повешения имеются повреждения хрящей гортани. Такие повреждения, напротив, наиболее часто встречаются при сдавлении шеи руками или удавлении петлей. Тем более, что петля на шее Есенина располагалась «над гортанью». Кстати, зажатый между зубами кончик языка встречается именно при таком расположении петли – в верхней трети шеи. При подобной локализации петли хрящи гортани, как правило, не повреждаются. Петля вдавливается между гортанью и подъязычной костью, корень языка оттесняется кверху и кзади и прижимается к задней стенке глотки и мягкому небу, большие рожки подъязычной кости прижимаются к позвоночнику. Частота встречающихся при этом переломов подъязычной кости и щитовидного хряща колеблется в пределах от 3,4 до 15,8 %. Таким образом в целом такой тип повреждений встречается все же редко.
Естественно, «любитель-исследователь» не может являться специалистом в области судебной медицины. Он может находиться в плену эмоций. Но выдергивание отдельных фраз из текста Акта не объяснишь излишней эмоциональностью. Давайте постараемся четко определиться с формулировками. Так называемая «загадочная приписка в конце Акта» о «целости хрящей гортани» на самом деле вовсе не «приписка», а фраза в первой половине Акта, когда эксперт по ходу вскрытия описывает состояние дыхательных путей. Заметим, что и так называемый «прокус языка» возникает при ударе в нижнюю челюсть или теменную, а не в лобную область головы. Но и даже «прокуса» не было, его не следует путать с зажатым между зубами кончиком языка.
Также несостоятельно с судебно-медицинской точки зрения утверждение профессора-патофизиолога Ф. Морохова о том, что повеситься «на ремнях крайне трудно, если не совсем невозможно». Многое зависит как раз от материала, из которого изготовлен ремень и петля вообще. Строго говоря, по особенностям материала, из которого изготовлена петля, различают жесткие (из проволоки, троса, цепи и пр.), полужесткие (из веревки, ремня) и мягкие петли (из галстука, платка, полотенца). И все они могут использоваться для повешения. Но о «ремнях» мы уже говорили.
Помните, Э. Хлысталов вопрошал: «Почему на шее повешенного не видно странгуляционной борозды?» Судебно-медицинский эксперт С. Никитин, выступая на расширенном заседании Есенинского комитета, указал на ранее не исследовавшиеся два подлинных негатива с изображением трупа Есенина в номере 5 гостиницы и две очень хорошо изготовленные непосредственно с качественных негативов без ретуши фотографии тела поэта на секционном столе после вскрытия. Судебный медик отметил: «При исследовании фотографии на секционном столе очень хорошо видна странгуляционная борозда. Причем при исследовании этой борозды мы отметили, что описание ее локализации, направление точно соответствует описанной Гиляревским в Акте». Это очень важное заявление, так как некоторые исследователи считают, что описание в Акте не соответствует действительности, дескать, Акт писался без вскрытия тела и пр. «Кроме того, – продолжает С. Никитин, – на фотографии хорошо видно то, что не отметил Гиляревский: в борозде четко отпечатался рельеф петли. Видно, что это – витая веревка, причем достаточно широкая, где-то около 0,8 см. Эта борозда имеет комбинированный характер, и ее передние две трети представляют отпечаток веревки, а задняя треть – это полоса, достаточно широкая, с четкими контурами. <…> Не исключена возможность, что петля была изготовлена из двух предметов: из веревки, к которой была привязана какая-то тесьма или ремень, достаточно широкий».
Н. Сидорина, естественно, опускает, что «описание ее (странгуляционной борозды. – А. М.) локализации, направление точно соответствует описанной Гиляревским в Акте», и спрашивает: «Тогда почему в Акте А. Г. Гиляревского никаких намеков на отпечаток «почти в два раза больше» у шейных позвонков (столь похожий на рану?) И как тут не вспомнить, что о разрыве шейных позвонков обмолвились люди отнюдь не случайные, например Г. Устинов?»
Почему «почти в два раза больше» у шейных позвонков? Откуда взялась эта цифра? В исследовании судебно-медицинского эксперта С. Никитина этого нет. Почему отпечаток «столь похож на рану»? Чем похож? Закругленными или острыми концами, неровными, осадненными краями и т. д.? Так чем же все-таки похож? Каким образом отпечаток борозды Н. Сидорина превратила в «рану»? Какая связь между выявленной на фотографии после подсыхания кожи «достаточно широкой» бороздой и «разрывом шейных позвонков»? Каковы научные данные, подтверждающие столь смелую версию? Поэтесса их, естественно, не приводит.
В своих воспоминаниях Г. Устинов писал: «Говорят, что вскрытием установлена его мгновенная смерть от разрыва позвонка». Бывший следователь Э. Хлысталов тут же реагирует: «Значит, можно утверждать, что Устинов слышал эти слова от судмедэксперта». Обратим внимание – даже не предполагать, а именно «утверждать». Предположение незаметно перерастает в доказанное утверждение. Очевидно, что все-таки необходимо обладать большей требовательностью к себе и о многих вещах говорить осторожнее, зачастую в порядке постановки вопроса. Действительно, в некоторых случаях повешения выявляются повреждения позвоночника. Переломы и вывихи позвонков встречаются крайне редко, при этом тело с петлей на шее, как правило, падает с высоты не менее нескольких метров. Разумеется, о «разрыве позвонка» в Акте нет ни слова. Кстати, повреждения позвонка, как правило, при этом бывают закрытые, так что ожидаемые Н. Сидориной раны на кожных покровах шеи отсутствуют.
Ошибка эксперта?
В Заключении Акта судебно-медицинский эксперт Гиляревский однозначно написал: «На основании данных вскрытия следует заключить, что смерть Есенина последовала от асфиксии, развившейся в результате сдавления дыхательных путей через повешение». В опубликованных работах, в ответах на запросы Есенинского комитета мне уже доводилось говорить, что анализ Акта, составленного экспертом Гиляревским, показал, что при исследовании трупа принципиальных научно-методических ошибок не обнаружено. При вскрытии трупа, как и требуется, исследовано три полости: черепа, грудная и брюшная. Достаточно подробно описаны характер и локализация странгуляционной борозды, отмечены частные и общие признаки, встречающиеся при механической асфиксии. Заключение вытекает из описательной части. Анализ Акта позволяет сделать вывод, что смерть Сергея Александровича Есенина действительно наступила от механической асфиксии, развившейся при затягивании петли тяжестью собственного тела.
На одном из заседаний Есенинского комитета прозвучал, на первый взгляд, малозначительный диалог:
«Е. В. Черносвитов: Я задаю, может быть, некорректный вопрос: если бы А. В. Маслову пришлось подписывать свою статью, как подписывает каждый судмедэксперт заключение, подписал бы он эту статью?
А. В. Маслов: Я не считаю этот вопрос некорректным, это вполне корректный вопрос. Это делается в тех случаях, когда мы проводим экспертизу по постановлению судебно-следственных органов. Тогда мы даем подписку. Если сейчас будет вынесено постановление о назначении экспертизы по этим же данным, естественно, нам придется подписать, и мы подпишем».
Что же кроется за этим разговором? Дело в том, что, согласно действующему законодательству, судебно-медицинский эксперт, проводящий экспертизу, приносит подписку об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного за-ключения. Прозвучавший вопрос был задан с определенным подтекстом.
Чтобы избежать односторонней оценки Акта Гиляревского, Есенинская комиссия обратилась к ведущим специалистам в области судебной медицины: члену-корреспонденту АМН профессору А. П. Громову, профессорам В. В. Томилину и Б. С. Свадковскому. Все они, независимо друг от друга, изложив частные замечания по Акту, пришли к единому мнению: заключение судебно-медицинского эксперта, исследовавшего труп поэта, о том, что смерть последовала от механической асфиксии, «произведенной сдавлением дыхательных путей через повешение», соответствует описательной части Акта и вытекает из нее. Таким образом никаких очевидных и принципиальных ошибок в Акте эксперта не было.
Эмоциональная поэтесса Н. Сидорина упрекает: «Похоже, ничего, кроме Акта Гиляревского, в котором не найдено противоречий, специалистов не интересует. А то, что этот Акт находится в прямом противоречии с другими документами: следственными фотографиями, посмертной маской, многочисленными свидетельствами, прямыми или косвенными – все это как бы не входит в компетенцию наших специалистов во главе с есениноведами. Но почему они, а не профессиональные следователи, возглавляют это расследование? Возникает вопрос: где юристы, антропологи, криминологи, токсикологи, графологи?»
Обратите внимание: судебно-медицинские эксперты уже не входят в этот перечень, так как их заключения не устраивают адептов убийства поэта. Поэтесса права, говоря о профессиональных следователях, но путая при этом, к сожалению, специальности (криминологов с криминалистами). И какую помощь в установлении причины смерти могут оказать навязываемые Н. Сидориной «антропологи»?
Продолжим исследование, привлекая мнения и выводы специалистов.
Возможно ли самоспасение в петле?
Но существует и другое интересное предположение: если бы Есенин решил повеситься сам, то, судя по расположению петли, он мог бы в любую минуты «выпрыгнуть» из нее. Зато, если бы это было убийство, то конечно же ни о каком «спасении из петли» говорить бы не приходилось. Значит, все-таки убийство?
С. Куняев в своем страстном, честном, пронизанном болью за судьбу поэта исследовании приводит свидетельство Г. Устинова: «Труп держался одной рукой за трубу отопления. Есенин не сделал петли, он замотал себе шею веревкой так же, как заматывал ее шарфом. Он мог выпрыгнуть в любую минуту».[31]31
С. Куняев. Смерть поэта // Человек и закон. 1989. № 8.
[Закрыть] Обратим внимание – значит, все-таки веревка, а не пресловутый «ремень». Но действительно, может ли человек «выпрыгнуть из петли»? Возможно ли самоспасение, когда на шее затягивается петля?
Два профессора судебной медицины – Миновичи в Румынии и Флейхман в Германии – проводили, как это часто делается в медицине, эксперименты на себе. Профессора вызывали у себя явления асфиксии, сдавливая шею мягкой веревкой, перекинутой через блок. Врачи-ассистенты через заранее оговоренное время извлекали их из петли. Миновичи довел продолжительность пребывания в петле до 26 секунд. Ощущения исследователей почти полностью совпадали.
Миновичи записал после опасного эксперимента: «Как только ноги оторвались от опоры, веки мои судорожно сжались. Дыхательные пути были перекрыты настолько плотно, что я не мог сделать ни вдоха, ни выдоха. В ушах раздался какой-то свист, я уже не слышал голоса ассистента, натягивающего шнур и отмечающего по секундам время. В конце концов боль и недостаток воздуха заставили меня остановить опыт. Когда эксперимент был закончен и я спустился вниз, из глаз моих брызнули слезы». Ученый отмечал «страшную боль в шее, непомерную тяжесть в голове, перед глазами мелькали огненные круги, свист в ушах переходил в шум, появились приступы безысходной тоски, отчаяния». Но, главное, профессора подчеркивали, что сразу же появляется желание сбросить петлю. Они сознавали, что следует немедленно прекратить рискованный опыт, но «не могли пошевелить даже пальцем».
Отечественный ученый М. И. Федоров провел анкетирование нескольких десятков человек, пытавшихся повеситься, однако сохранивших жизнь.[32]32
Федоров М. И. Судебно-медицинское и клиническое значение постасфиктических состояний. Казань, 1967. С. 312.
[Закрыть] Он отмечает у них постепенное угасание сознания, причем опрошенные подчеркивали, что в первую очередь исчезала способность двигаться, и лишь потом происходило угасание сознания. В течение первой минуты нахождения в петле исследуемые чувствовали полную беспомощность, снижение чувствительности, сильную боль в голове и пр. Таким образом, проведенные исследования, по существу, исключают вероятность самоспасения, самопомощи в петле, а тем более возможность «выпрыгнуть» из нее. Это же подтверждает и многолетняя судебно-медицинская практика. Нет, и это не указывает на возможность именно убийства Есенина.
