355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Абердин » Война Космического Ганфайтера » Текст книги (страница 20)
Война Космического Ганфайтера
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 11:42

Текст книги "Война Космического Ганфайтера"


Автор книги: Александр Абердин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Капитан Смольников кивнул головой и подтвердил:

– Это точно, командир. Он ещё минут за десять до окончания боя был на пределе, держался на одних только морально-волевых и это точно была не игра, ведь он выкладывался на всю катушку и самое смешное заключается в том, что Трелон не столько вкладывал все свои силы в удар, сколько удерживал себя от этого. Похоже, что с самоконтролем у энергонов не всё слава Богу. Если это действительно так, то в реальном бою нам будет малость полегче. Достаточно будет сдержать их первый натиск, а дальше мы будем посмотреть, чьи в лесу шишки. Хотелось бы мне только знать, в каких условиях нам придётся сражаться, с какой толпой и куда прорываться.

Николай и полковник Соловьёв громко рассмеялись над его мечтами и в один голос воскликнули:

– Размечтался, милок! Да, мы на каждую вторую боевую операцию идём без вводной! – Доставая из бара бутылку бренди, Николай добавил – Ладно, парни, давайте накатим по сто капель и за работу. Вам-то хорошо, а мне теперь нужно будет каждый день общаться с этой милой к компанией, да, к тому же надо подумать, как нам превратить боевую рубку в обеденный зал.

Кинг-Конг обвёл взглядом пилотскую рубку и сказал:

– Коля, не майся дурью, оставь боевую рубку в покое. Свяжись лучше с Гайкой и попроси его соорудить интерьерчик покрасивше для пилотской. Она у нас тоже немаленькая, так что если развернуть пилотские кресла и поставить в неё круглый стол, а к нему приставить стул или табуретку для Трелона, то эта мымра останется довольна твоим гостеприимством. Жаль мне тебя, конечно, но ничего не поделаешь. Вот увидишь, на Фумусе выяснится, что у неё имеется план этой Поллентии, только я подозреваю, что это будет чистейшей воды деза.

Николай оглядел пилотскую рубку вслед за Кинг-Конгом. В длину она имела семь метров, а ширину пять, но это было не прямоугольный, а овальный в плане отсек, входной люк в который находился в её задней части. Её действительно можно было превратить в уютную столовую, но для этого нужно было сначала попросить главного артифекса, барона эс-Турбатора, имевшего шутливое прозвище – Гайка, изготовить всё необходимое в мастерских «Оффенсио», а затем включить транс-телепорт. Почесав затылок, он решительно тряхнул головой и связался с линкором. Нарцисс Гайка выслушал его просьбу без малейшего удивления, ему приходилось выполнять и не такие заказы, задал пару вопросов относительно декора и сказал благодушным тоном:

– Никки, вашему брату давно уже нужно было сделать так, а то на ваших гладиусах по пьянке и расколотить нечего. Хорошо, парень, уже завтра ты сможешь пригласить в свою столовую даже особу приближенную ко двору, а не то что эту венефику.

В два часа дня по имперскому времени следующего дня Николай не поленился послать пассажирам гладиуса приглашения прибыть в пилотскую рубку, чтобы отобедать вместе с ним. Приглашения были оформлены в соответствии с лучшими традициями рианонских аристократов и к ним прилагались три большие пластиковые коробки. В двух лежали парадные мундиры, один имперского космофлота с адмиральскими погонами и даже внушительного размера набором орденских планок, а второй офицера имперского космофлота с набором погон начиная от капитанских и заканчивая генеральскими, включая целую россыпь самых разных орденских планок. В третьей коробке лежало несколько вечерних платьев, пошитых по меркам лже-графини, а также весьма неплохая коллекция драгоценностей. Поэтому, как того и ожидал Николай, все трое явились к обеду при полном параде.

Правда, сам обед отнюдь не отличался обилием деликатесов. Зато на столе стоял букет цветов и пара бутылок отличного рианонского вина, белого и красного. Однако, не это поразило пассажиров больше всего, а интерьер пилотской рубки, исполненный в нежно-сиреневых с синим тонах. В принципе о нём проще всего было бы сказать, что он был изготовлен в лучших традициях стиля барокко, но более всего столовую украшало несколько живописных полотен принадлежавших кисти Керна Маршад-роу, четыре пейзажа и портрет командора Сильвера в полный рост, исполненный в героико-патриотическом стиле, то есть с золотым гладиусом центуриона Империи в руках. Сам гладиус, подарок Дядюшки Сальве, висел на стене рядом с портретом. Лже-графиню роскошь преобразованной пилотской рубки так умилила, что она не преминула сказать:

– О, командор Сильвер, какая прелесть, мне просто не верится, что я нахожусь на борту космического истребителя. Неужели это всё хранилось в трюмах вашего корабля?

Николай был готов к такому вопросу, а потому не моргнув глазом ответил, вежливо склонив перед дамой голову:

– Ваше сиятельство, в кладовке лежали только эти полотна, а всё остальное мы сделали своими собственными руками в авральном порядке. Благо на борту нашего корабля всё же имелось какое-то количество необходимых материалов. Вы выиграли наше пари и я, как офицер космофлота Империи, не мог поступить иначе, ведь вы выставили мне своё дополнительное требование, но не будем об этом. Поговорим о чём-либо другом. – Николай с улыбкой посмотрел на громилу в чине космос-майора и поинтересовался у него – Майор, ну, и как вы находите своего соперника? Надеюсь наш Крошка Енот не разочаровал вас?

– Крошка? – Изумлённо вскинув брови спросил энергон и со смехом сказал, потирая бок – Даже не знаю, что со мной было бы, сойдись я на площадке с кем-либо из тех ваших парней, кто вышел ростом побольше. Честное слово, командор, мне ещё не приходилось сражаться с бойцом более достойным, чем майор Робинсон. Примипилариусов имперской выделки я укладываю на пол по десятку за раз даже если они облачены в дурит, а этот парень сделан из куда более прочного материала. К тому же он чертовски хорошо держит удар и сам бьёт так, словно у него в каждой руке и ноге спрятано по импульсной пушке. Представляю себе, насколько трудно ему было исполнять ваш приказ держаться в рамках чисто спортивного поединка. Мне и то было проще, ведь я инструктор боевой подготовки.

Наконец впервые голос подал принц Август, который сказал с уважением в голосе:

– Трелон, вы просто не представляете себе, насколько трудно было сражаться с вами капитану Робинсону. Когда-то я имел глупость не поверить командору Сильверу и был за это дважды жестоко наказан и поделом. Тогда не смотря на уже далеко не юные годы, я всё ещё пребывал в уверенности, что уже одно только то, что меня сделали примипилариусом, превращает меня в несокрушимого воина. – Принц поклонился Николаю и сказал без малейшей улыбки – Командор, хотя и с опозданием, я всё же приношу вам свои извинения. – После чего прибавил – Трелон, поверьте, каким бы умелым бойцом вы не были, вам даже нечего мечтать о том, чтобы победить хоть кого-либо из парней командора Сильвера, не говоря уже о нём самом. Мне довелось полгода обучаться у Сэмюэля Джексона, давнего приятеля командора Сильвера, и я так вам скажу, буквально всё, что знаете об искусстве поединка вы, не может даже хоть в чём-то сравниться с тем, что умеют делать в рукопашной схватке эти парни. Поверьте, командор Сильвер и его отряд это действительно самые лучшие специалисты своего дела и вставать у них на пути, означает только одно, накликать себе смерть.

Николай вежливо поклонился принцу и ответил:

– Хотя вы несколько преувеличиваете, Август, в чём-то вы действительно правы. Вступая в бой с врагом, мы в первую очередь стремимся выполнить поставленную перед нами задачу, а это, увы, сопряжено с его физическим уничтожением. Ну, а что касается того, что мы самые лучшие, то поверьте, это далеко не так. На Земле имелась не одна тысяча бойцов, которым мы и в подмётки не годились и я только рад, что они не являются нашими противниками даже теоретически. Однако, господа, зачем мы всё время говорим о таких вещах? Не пора ли нам сменить тему, ведь с нами сидит за столом дама.

Лже-графиня охотно сменила тему и заговорила о живописи, чем и выдала себя на взгляд Николая с головой. Она даже понятия не имела о том, чьи полотна украшали столовую, хотя как аристократка должна была знать Керна Маршад-роу, ведь выставка его работ однажды побывала на Полигониуме. Когда же он рассказал ей о том, что супруга этого знаменитого на всю галактику художника находится на борту «Очка», искренне изумилась и чуть ли не потребовала, чтобы Лиу была приглашена на ужин. Николай чуть не схватился за голову и мысленно помянул недобрым словом как бывшую любовницу, так и всех остальных своих друзей, подбивших его на такую глупость, повесить картины Керна в пилотской рубке. Лиу точно будет не в восторге от того, что ей придётся изображать из себя светскую даму, поскольку в общем кубрике она чувствовала себя куда лучше.

Глава 15. Атака энергонов на психику

Николай проснулся с такой головной болью, словно он весь вчерашний вечер провёл не беседуя с пассажирами, Лиу и Кинг-Конгом в пилотской рубке-столовой, а пьянствуя в компании каких-то бомжей, причём распивал с ними самогон, если вообще не что-нибудь похуже и при этом стремился всех их перепить. Всему виной было не прекрасное вино, которого он выпил всего полбутылки, а беспечное щебетанье лже-графини и монотонное бубнение Трелона. Он уже трижды пожалел бы о том, что так необдуманно дал Крошке Еноту столь неразумную установку на бой, если бы не кое-какие плюсы, проистекающие из его проигрыша по очкам. Более того, плюсы эти стоили и не такой головной боли, которую он испытывал довольно частенько вот уже почти целую неделю.

Первым и самым главным плюсом было то, что в столовой к ним уже на следующий день присоединились Лиу и Кинг-Конг. К тому же благодаря этой золотой кошечке были выселены из своей каюты в кубрик принц Август и Трелон. Произошло это во время их первого же совместного обеда, когда в свойственной ей наивно-глуповатой манере графиня эс-Верберантия предложила ронне переселиться из каптёрки в её каюту. Лиу, в свойственной ей резкой и дерзкой манере, тотчас заявила, что спать она предпочитает только с мужиками, а не с бабами и что, вообще ей, как женщине из рода королей, негоже общаться наедине с теми особами женского пола, которые не относятся к гарему её благородного супруга. Собственно въехать во вторую каюту ей предложила даже не лже-графиня, а принц Август, который сказал:

– Ваше высочество, мне право же будет сегодня не до сна, зная о том, что вы вынуждены ютиться в каптерке артифекса. Не соблаговолите ли вы перебраться в нашу с Трелоном каюту? С нас же не убудет, если мы поживём какое-то время в общем кубрике, да, к тому же мне будет куда приятнее общаться с землянами, нежели слушать храп майора Фервора.

– О, принц, вы сама любезность! – Совершенно искренне воскликнула Лиу и тут же вломила всех своих друзей – Вы просто не представляете себе, какая это мука изо дня в день слушать анекдоты про каких-то чукчей, Чапаева и Вовочку. Хуже этого могут быть только рассказы Кинг-Конга про то, как он учился сначала в каком-то Шаолине, а потом и вовсе уехал в горы, кажется в Тибет, и стал там то ли послушником, то ли настоятелем в монастыре. В общем одно другого вполне стоит, но только на вкус моих друзей. Это они способны смеяться, слушая его истории, до изнеможения, но только не я.

Принц имел на этот счёт своё собственное мнение и потому хотя и вежливо, но довольно твёрдо возразил ей:

– Нет, вы не правы, ваше высочество. Анекдоты землян на редкость остроумны и смешны. Правда, я не слышал тех анекдотов, о которых говорите вы, но зато мне очень понравились анекдоты про ирландцев и коммивояжеров. Особенно если коммивояжеры девушки. Прошу прощения, дамы, но ни один из них я вам не отважусь рассказать.

Ровно с этого момента принц Август стал интересен для Николая и он даже предложил ему поставить вторую койку в той выгородке, которую устроили для него друзья только для того, чтобы подчеркнуть в глазах пассажиров его статус командира гладиуса. Принц охотно согласился, причём не просто охотно, а с какой-то странной радостью. Подозревая, что это как-то связано с Трелоном, Николай жестом распорядился спровадить энергона куда-нибудь подальше. Прапор, как главный артифекс гладиуса, тотчас отселил того в самый дальний угол и предупредил, что если его храп превысит семьдесят децибел, то плачет по нему каптёрка. Трелон и в самом деле обладал способностью храпеть в любом положении и потому уже через полтора часа после отбоя был с гневом разбужен и выдворен из кубрика.

Если в первый вечер принц ещё был несколько скован, то на следующий день с утра его словно подменили. Больше всего ему понравилась та весёлая и непринуждённая обстановка, которая царила за общим столом во время завтрака. Да, и потом, когда все койки были подняты и заняли своё место в толстых переборках, а кубрик превратился в спортивный зал с доброй дюжиной макиваров, принц Август охотно переоделся в просторные штаны и майку, после чего принялся тренироваться вместе со всеми. Кинг-Конг, подивившись этим переменам, вскоре вытащил его на середину зала и стал отрабатывать с ним куда более сложные боевые приёмы, чем те, которые он уже знал. Закончилось это тем, что он усадил Августа напротив себя в позе лотоса и начал учить его простейшим медитациям. От обеда с лже-графиней и её телохранителем в этот день принц отказался наотрез и поскольку кто-то ещё утром сказал, что самые лучшие макивары это хойниро, отправился в нижний кубрик, где до самого вечера набивал себе руки на хитиновых конечностях Дронела.

За ужином принц, как всегда, молчал, но при этом как-то странно поглядывал то на Трелона, то на лже-графиню. Те тоже вели себя несколько иначе, чем раньше, нервничали и как-то странно на всё реагировали. Трелон, вдруг, ни с того, ни с сего начал бубнить себе что-то под нос, словно повторял какие-то мантры, а его спутница, казалось, вот-вот разразится бранью, но вместо этого то и дело хихикала чуть ли не над каждым словом Николая. Однако, самым странным образом она реагировала на короткие реплики полковника Соловьёва, вздрагивала и даже вжимала голову в плечи, когда он вполголоса и вполне добродушно откликался на её выспренние речи. В общем оба энергона, явно, чувствовали себя не в своей тарелке и связано это было в первую очередь с поведением принца Конде-младшего.

На следующий день Кинг-Конг поручил Крошке Еноту отправляться в настоящий спортивный зал и заниматься там с принцем индивидуально, по интенсивной программе. Николай хорошо знал, что такое интенсивная программа Кинг-Конга и какова она в исполнении Кроша, но принц не смотря на все те нагрузки, которые выпали на его долю в тот день так ею увлёкся, что снова отказался от обеда. Вместе с помощником главного сенсея он наскоро перекусил и снова встал в круг с горящими от восторга глазами. Ужин в тот день прошел без него и свободное место за столом занял Витька Прапор. Графиня эс-Верберантия весь день провела в обществе Трелона, выходя с ним из своей каюты только к обеду и ужину, во время которых главный ловелас группы «Земля-21» и навалился на неё всей своей мощью. Николай только удивлялся тому, как ловко у него всё получалось.

Вроде бы Прапор не делал ей никаких особых комплиментов, не выкатывал колесом грудь и не рассказывал о своих подвигах. Он вообще только и делал, что время от времени говорил энергонке всякие колкости, да, ещё, вдруг, бросал на неё такие взгляды, что та моментально краснела от смущения. В довершение всего ещё до того момента, когда на стол был подан десерт, он встал и нагло предложил ей прогуляться. Естественно, что прогулка была довольно короткой, от шлюза пилотской каюты до лифта и от лифта до входа в её каюту, причём последние пятнадцать метров лже-графиня путешествовала на его руках. Прапор то и сделал с ней всё то, что было рекомендовано генералом Леонтьевым. Более того, он не выходил из её каюты весь день и покинул её только поздним вечером, вернувшись в кубрик весьма довольный собой, а поскольку Трелон ещё не отправился в его каптёрку, то немедленно рассказал о своих похождениях, подытожив всё такими словами:

– В общем, парни, когда я услышал такое о нас, землянах, то тут же возмутился. В общем мне пришлось немножко поднатужиться и растоптать эту курочку в блин. Я, конечно, мог бы и продолжить это дело, но она, видите ли, всё, больше не может, мол на ней и так уже живого места не осталось. Фиг ли тогда было заводить меня? В общем хотя она женщинка и бывалая, похоже, что настоящего мужика у неё ещё ни разу не было.

Трелон от этих слов мигом забыл о своём монотонном бубнении и его, словно ветром сдуло в каптёрку. Правда, наутро его голос, внезапно, окреп, хотя манера говорить и осталась прежней. Во всяком случае теперь уже не нужно было вслушиваться, чтобы понять, что именно он тебе говорит, а говорил он весьма преинтересные вещи. Точнее не говорил, а прямо-таки вещал, причём вещал о великой миссии землян, как это ни странно. Правда, его при этом обрывали на полуслове все, кому только не лень и даже принц Август несколько раз за столом просил его заткнуться и либо отвечать по существу, либо помалкивать и дать послушать других. Трелон в ответ на это только обиженно сопел и опускал глаза. Зато его напарница мало того, что трещала без умолку, так ещё взяла за правило снова наведываться в кубрики. То в верхний, к землянам, то в нижний, к хойниро.

На следующий же день, едва только лже-графиня отошла от ласк Прапора, её снова потянуло на мужиков и она запала не на кого-то, а на Медведя, который хотя и был немного ниже ростом Трелона, всё же превосходил того в ширине плеч и мощи. Самое же удивительное заключалось в том, что сделано это было чуть ли не на глазах у всех, то есть прямо в каптёрке, куда эта красотка заманила его под тем предлогом, будто она хочет убедиться в том, что в кубрике не слышно храпа её телохранителя. Каптёрка действительно была звуконепроницаемой, что и позволило Николаю сказать, подняв для вящей убедительности палец вверх:

– Вокс Урсус, – вокс популюс.

– Ты о чём это, командир? Причём тут Медведь и голос какого-то Уксуса? – Спросил его Гамлет и Николай напомнил другу о мечтах Медведя и о том, что урсус это на латыни и есть медведь, из-за чего тот сказал – А, тогда понятно. Так ты что же, командир, действительно считаешь, что теперь она нас всех поимеет? Так нам же до Фумуса осталось всего дня три лететь. Не, точно не успеет, даже если будет трудиться в три смены.

Принц Август, который от хохота чуть ли не катался по полу, утирая с лица слёзы в изнеможении выкрикнул:

– Парни, так ведь от Фумуса до Поллентии добрых три недели лёту, так что всем от щедрот её сиятельства достанется.

Трелон при этих словах покраснел, словно сигнал светофора, и выбежал из кубрика. За ужином он сидел за столом без своей спутницы и был просто невероятно подавлен, как будто графиня эс-Верберантия доводилась ему супругой. Николай, наращивая давление на энергона, а он к тому времени вместе со своими друзьями уже успел определить, что всё это означало, пользуясь тем, что за столом не было Лиу, нахально заявил:

– Август, я всё же не понимаю графиню эс-Верберантию. Она ведёт себя совсем не так, как обычно ведут себя рианонские аристократки по отношению к плебсу. Может быть это потому, что Филиола родом с Полигониума?

Принц немедленно прекратил есть и воскликнул:

– О, нет, Ник, вы совершенно не правы! Во-первых, в Империи давно уже выяснили, что довольно значительная часть землян является потомками аристократов-мятежников, которые бежали с планеты-каторги республиканцев и уже только поэтому отношение к вам так сильно переменилось. Поэтому даже представители самых древних и знатных родов Империи почтут за честь породниться с вами, граф. Во-вторых, вы все легионариусы Империи, а на рианонских матрон уже одно это действует, как спичка на порох. Вспомните, наконец, сами, Ник, сколько красавиц-аристократок вешалось вам на шею после гонок. Поверьте, это всё происходило только потому, что вы призовой пилот «Оффенсио», а не обычный космический гонщик, которому удалось обогнать всех своих товарищей. Правда, это никак не объясняет столь внезапной любвеобильности Филиолы, но, возможно, просто на неё так сильно повлиял глубокий космос. Похоже, что она боится и потому ищет защиты в объятьях мужчин.

Трелон немедленно принялся защищать свою спутницу:

– Вы совершенно не знаете графиню, принц! Она очень отважная женщина и не боится космических полётов.

– Так-то оно так, Трелон, – Немедленно встрял в разговор полковник Соловьёв – Только мне кажется, что Филиоле в последние годы действительно не доставало мужской ласки. Истосковалась она по сильным рукам и страсти.

– А ещё по нежности, Кинг-Конг. – Вставил в разговор свои пять копеек Прапор – Ну, и, естественно ещё по одному мужскому качеству, – Добавил он ухмыляясь и внезапно нараспев продекламировал нарочито бабьим голосом – Как там девки пели в нашей деревне? Не нужны мне «Жигули», не нужна мне «Волга»…

Николай и Кинг-Конг протестующее закричали, но это не помешало Прапору завершить сей перл устного народного творчества, что вызвало горестное всхлипывание Трелона и радостное ржание принца Конде-младшего вкупе с громким возгласом:

– Вот-вот, господа, и я про то же самое говорю! Это качество давно уже подмечено рианонскими красотками в некоторых из землян. Ведь им даже не нужно болтаться по несколько месяцев кряду в глубоком космосе, чтобы потом быть такими страстными любовниками, как и настоящие космос-легионариусы. – После чего, вдруг, добавил – Послушайте, парни, я понимаю, что присутствие графини эс-Верберантии просто обязывает нас сидеть вместе с ней за этим столом, но сейчас-то её с нами нет. Может быть не будем киснуть тут и отправимся в кубрик?

Николай прекрасно понимал, что принцу не терпится посмотреть на то, как та, которую он, похоже, действительно считал графиней эс-Верберантией, выйдет из каптёрки, а потому согласился с ним и уже через пять минут они сидели за общим столом и играли в карты. Кто-то лежал на койке с книгой в руках, кто-то смотрел кинофильм. Трелон с тоскующим видом перелистывал корабельный справочник, а он решил составить принцу компанию и попытаться выиграть у него в покер. Однако, тот был мастером в этой игре и конкуренцию ему могли составить только Гамлет и Кинг-Конг. Медведь, понимая, что все ждут выхода его пассии из каптёрки, сделал хитрый ход конём, точнее воспользовался эмиттером, расположенным рядом с входом в её каюту, а потому зашел в кубрик с тыла. Точнее с парадного входа и сразу же обрушился на всех с обвинениями:

– Что сидите, волки позорные, с хитрыми рожами? Бесплатный стриптиз ждёте? Ага, хрена вам, а не дефиле графини по кубрику. Пташка уже упорхнула в свою каюту, так что нечего тут пускать слюни. Вы пролетели мимо кассы, ребята.

Гамлет, открывая карты невозмутимо спросил его:

– А ты что сюда припёрся в таком случае? Что, графиня тебя забраковала и вывела в отставку?

Медведь подсел к столу, завистливо посмотрел на гору самодельных фишек, лежащую перед принцем и обиженным голосом во всём признался:

– Ну, что-то вроде этого, Рустик. Мне Крош, сволочуга, весь кайф обломал. Пока мы уродовались в каптёрке, этот гад припёр в каюту Филиолы двуспальную кровать с балдахином, но она решила испытать эту мебель в деле не со мной, а с ним.

Трелон, сидевший с отвисшей челюстью, взвыв во весь голос умчался в свою каптёрку и Прапор, глядя ему вслед, сказал:

– Нет, ну, это просто какой-то Отелло. Того и гляди он или Филиолу задушит, или на нас перочинным ножиком бросится.

– Не волнуйся, Боб. – Успокоил его принц – Трелон субрегулус дома эс-Верберанти, а потому не допустит ничего подобного. Поверь, это вовсе не ревность. Может быть зависть, обида, но никак не ревность. Графиня вольна поступать так, как это ей заблагорассудится, хотя я и нахожу её поступки весьма странными. У меня складывается такое впечатление, что она решила переспать со всеми вами, парни. Что же, мне остаётся вам только позавидовать, но поскольку я уже имел такое удовольствие на Рианоне, то не стану становиться в позу обиженного.

Тем же вечером Николай имел по поводу этого высказывания долгий разговор с генералом Леонтьевым и тремя его помощниками, при котором присутствовали Кинг-Конг, Гамлет, Прапор и Медведь. После добрых двух часов препирательств, они пришли к выводу, что в ассортимент средств энергонов, нацеленных на подчинение себе хомо и, возможно, некоторых гумми, входят ещё и интимные отношения. Относительно бормотанья Трелона и беспечного щебетанья Филиолы всё было уже более или менее понятно. Они действительно относились к разряду методов нейролингвистического программирования, но с сексом у лже-графини, явно, вышла промашка. Ни Медведь, ни Прапор не чувствовали в себе никакой особой привязанности к этой женщине. Генерал Леонтьев имел на этот счёт свою собственную точку зрения и просто считал Филиолу оголодавшей шлюхой, которой постоянно не хватало мужиков.

Генералу активно возражали трое его помощников и приводили ему в пример Клеопатру, Мессалину, царицу Савскую и даже Екатерину Вторую, но тот упрямо стоял на своём и говорил, что нормальному мужику секс с такой всеядной бабой, что слону дробинка. Он, дескать, от этого даже не почухается, а, уж, такого кобеля, как Прапор, ни одной бабе не дано пронять по настоящему. Правда, он соглашался с тем, что во время секса энергонка могла вложить в сознание своего любовника какие-нибудь установки и потому советовал Николаю ограничить контакты своих бойцов с графиней. Генералу яростно возражали его сотрудники, которые напоминали ему о его же наставлениях. В общем толку от этого разговора было немного. Выключив аппаратуру мгновенной связи, Николай усталым голосом спросил:

– Ну, что будем делать с этой красоткой, парни?

– А ничего, Мудрец. – Сказал Кинг-Конг – Если кому-то очень хочется, пусть трахает эту профуру, но в этом должна участвовать только половина личного состава, а остальные должны гордо отвергнуть все её домогательства. Думаю, что у неё от этого точно мозги набекрень снесёт и тогда наши собственные крыши уже не поедут, тихо шурша шифером.

В следующие два дня как Трелон, так и Филиола усилили свой натиск, но в итоге дело дошло лишь до того, что за их спиной уже не хихикали в кулак, а хохотали во весь голос. Для Николая самым ценным во всём это было то, что принц Август всё больше и больше отдалялся от этой парочки и порой сидел с очень задумчивым видом, слушая их болтовню. Более того, он уже не смотрел на графиню глазами влюблённого школьника. Похоже, что он выходил из под её влияния, если таковое на него вообще оказывалось. Правда, в том, что такое влияние оказывалось не только на принца, но и на многих других, Николай уже не сомневался, хотя все в один голос и говорили, что это не гипноз и не обычное нейролингвистическое зомбирование, а попросту промывка мозгов. Тут всё было гораздо сложнее, ведь даже компьютерный анализ показывал, что энергоны болтают практически ни о чём и ни в одном из их словесных пассажей не было выявлено никаких закодированных директив или приказов.

Тем не менее какой-то эффект такого воздействия имелся и особенно сильно оно влияло на хойнов. Эти членистоногие парни становились более возбудимыми и гораздо чаще ссорились друг с другом из-за всяких пустяков. Поэтому Кинг-Конг, одного взгляда которого хватало на то, чтобы погрузить любого хойна или хойну в сон, если не в ступор, почти не выбирался из их кубрика. Хойниро свободно разгуливали по всему кораблю, очень часто наведываясь в кубрик хомо и даже в каюту к Лиу, но только в их кубрике Трелон и Филиола предпринимали атаки на их психику и в том Николай тоже видел определённый знак, ведь кубрик был, как бы домом для всех этих хойниро. Никакого особого беспокойства по этому поводу он не испытывал. Такие хойны, как Кесашью, сами обладали гипнотическим взглядом и однажды его наставница так глянула на Трелона, что тот без малого чуть не брякнулся на задницу, да, и расшумевшихся ни с того, ни с сего хойнов она приводила в чувство одним единственным окриком.

Всё вместе взятое давало Николаю хоть какую-то надежду на то, что на Поллентии их не повяжут, как неумелых малолеток, но не смотря на это он предпочитал не думать о том, что их ждёт там. Как он сам, так и все его спутники, включая даже Лиу, отличавшуюся особой бесбашенностью, прекрасно понимали всю самоубийственность его решения, но никто не возражал. Все осознавали, что только так они и смогут проникнуть в логово врага и потому никто, кроме Кинг-Конга, не заговаривал с ним на эту тему. Полковнику Соловьёву, как его заместителю это было положено делать согласно его положения, но и он лишь изредка говорил ему о том, что им не помешало бы взять с собой в бой какое-нибудь оборудование помимо того, которое уже имелось на борту, благо транс-телепорт позволял это делать. Пусть и с большим перерасходом энергии, но они всё же могли не смотря на огромное расстояние получать с борта «Оффенсио» грузы массой до трёхсот килограмм, а ведь всего каких-то десять дней назад им могли подбросить все пять тонн груза.

Головная боль, досаждавшая Николаю уже пару часов, из-за чего он проснулся почти на час раньше, понемногу стала утихать, хотя виски и ломило так, словно он подхватил грипп. Поэтому он решил пошевелиться, но от первого же движения в его голове снова что-то захрустело, как будто в ней маршировал по битым бутылкам целый взвод солдат. К тому же во рту он ощущал неприятный кисловатый привкус, отчего ему хотелось плеваться, но слюна была для этого слишком густой и вязкой. Он с трудом перевернулся на правый бок и открыл глаза. В синеватом полумраке ночного освещения на него с сочувствием смотрел принц Август, сидевший на своей койке в позе лотоса. Его высочеству отчего-то очень понравились медитации и он отрывал для них время даже от сна. Поприветствовав Николая взмахом руки, принц, вдруг, поинтересовался у него:

– У тебя болит голова, Ник?

Принц впервые обратился к нему на ты, да, и голос его звучал так сочувствующе и по-дружески, что Николай честно ответил, с трудом разомкнув пересохшие губы:

– Не то слово, Август. У меня такое ощущение, что я выдул ведро самогона, выгнанного из собачьего дерьма. А ты давно вот так сидишь, медитируешь?

– Нет, с час, не больше. – Ответил принц – Я проснулся из-за того, что ты стонал во сне. Хотел было разбудить и дать тебе напиться, но ты затих и я не стал этого делать.

На откидном столике действительно стоял хромированный термос с водой или каким-то другим напитком, за которым принц не поленился сходить к автоматическому бару, расположенному в другом углу кубрика. Николай усилием воли заставил себя подняться с кровати и протянул руку к термосу. Рука его заметно дрожала, словно с большого бодуна. В термосе была не вода, а сок помума, по-русски яблока, но этот фрукт не имел с настоящими яблоками ничего общего и больше всего походил по виду на грейпфрут с более тонкой кожурой с ни на что не похожим приятным, кисловато-сладким вкусом. Он налил холодный сок в высокий бокал из полированного бериллия, сделал несколько жадных глотков, расслабленно вздохнул и прошептал:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю