Текст книги "Куколка (СИ)"

Автор книги: Александр Лонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– А что? На той набережной они выглядели бы вполне ничего, – высказал свое мнение я.

– Ну, тем не менее, поставили вокруг клумбы.

– Как говоришь, зовут эту «соляную женщину»?

– Уиштосиуатль. Покровительница солеваров и торговцев солью, жена бога Опочтли.

– Как ты только помнишь такие имена? Зачем тогда, спрашивается, устраивали дорогостоящую экспедицию, заказывали копии у немцев? Да накануне мировой войны?

– Вот! Интересный, знаешь ли, вопрос. Правильно сделанные копии сохраняют часть силы оригиналов. Это и есть самое любопытное. Как я тебе уже говорила, в присутствии этих божеств категорически нельзя лгать, чем и пользовались раньше ревнивые девушки, любыми способами таскавшие в этот садик своих кавалеров, дабы устроить допрос с пристрастием. А тогда, в самом начале двадцатого века, этих богов привезли сюда по приказу Николая Второго, который, несмотря на свое православие, верил во всякую мистику. Государь прослышал о способностях этих истуканов, и решил использовать в своей политике. В воздухе уже пахло войной, несмотря на внешне дружеские отношения с Германией обстановка накалялась, вот и возжелал государь установить этих божеств, где надо. Намеревался привести туда кайзера Вильгельма – «кузена Вилли», как он его называл, – и уговорить на Россию не нападать. Кайзер как раз тогда посещал Санкт-Перербург. Но вместо этого идолов заперли в сарае, где те и пролежали полвека, да и с кайзером как-то не очень получилось…

– Что-то пошло не так, как я понимаю?

– Правильно понимаешь. Когда Германия объявила России войну, уже давно в силу вошел Распутин, а он категорически запрещал что-либо делать с этими идолами, а словам «старца» царь всегда верил. Зато сам Распутин имел в деле личный, сугубо меркантильный интерес.

– Потрясающая история! По ней надо исторический или приключенческий роман писать. С драками, расследованиями, погонями и постельными сценами…

– О, кстати. Про постельные сцены. Еще в пятом классе любила я читать разные взрослые романы, которые потихоньку таскала у матери. Некоторые из этих книг ну очень нравились, по нескольку раз перечитывала. А когда пришло время, и мать с отцом собрались переезжать, стали они перебирать и выкидывать ненужное им барахло, и эти книги пропали. Нигде не было. Я прямо вынесла мамульке с папулькой мозги: где романы? Куда дели? Как какие? Ну, как не помните – там такой мужик по имени Слэш с одной стремной бабой жил, на бирже играл, все промотал, так он на ее сестре потом женился. Или вот в другой книжке про известного комика, который стал инвалидом, а жена его утопила. Мамулька просто в шоке была. Смотрела на меня диким взглядом. Что, мол, за хрень я несу, и почему я вообще все это читала. Достала мне какую-то растрепанную пошлую книжонку в мятой бумажной обложке со словами: «на, отстань». Но все равно назавтра я пролезла в подвал, перерыла там все коробки и нашла таки мои любимые книжки. Совершенно психиатрическая история, такое только со мной могло случиться.

– Знаешь анекдот? – усмехнулся я, – Журналист берет интервью у известного психиатра, прославившегося своим литературным творчеством и незаурядным писательским даром. Кроме всего прочего спрашивает, какой тест считается достаточным условием для выписки. «Единственного такого теста не существует, мы используем разные системы и приемы, – говорит врач. – Например, такой. Наполняем ванну, кладем рядом ложку и большую кружку, а потом просим освободить ванну от воды». «Ну, ясен пень, – усмехается журналист, – всякий нормальный человек выберет кружку». «Нет, – возражает доктор, – всякий нормальный человек вытащит пробку из ванны».

– Тогда я точно ненормальный человек. В условиях задачи не было пробки. Может, это была ванна без слива? Недаром некоторые люди уверяют, что я выгляжу странно, и веду себя неправильно.

– А люди вообще склонны преувеличивать то, насколько их внешний вид или действия заметны для окружающих. Ты – не исключение. Поскольку человек большую часть времени сфокусирован на себе самом, ему кажется, что люди вокруг обращают на него куда больше внимания, чем на самом деле. А на самом деле почти всем плевать на тебя. Им без разницы, как ты выглядишь и как себя ведешь. Не нарушаешь их покой, и ладно.

– Одиночество в толпе?

– Оно самое. Это все оттого, что многие переоценивают точность описания своего характера или деталей личной жизни. На этом эффекте, кстати, держатся предсказания и даже личностные тесты сомнительного характера, многочисленные гороскопы. Они неточны и поэтому всеобъемлющи. Порой людям кажется, что некоторые описания будто для них созданы, а на деле просто слишком неконкретны и подходят практически каждому. Сколько раз уже пробовали: сдвинут гороскоп, все равно совпадает.

– Принцип тотальной неопределенности Герцена-Чернышевского знаешь? Правда что ли? Это один из законов природы. Он гласит, что точно и одновременно можно знать лишь что-то одно: либо кто виноват, либо что делать.

Я хихикнул, не зная, что тут еще можно добавить.

– А я-то ждала какой-нибудь резкой реплики от тебя, – фыркнула Маша. – Оптимистическое начало.

Тут я занудно возразил, что не «оптимистическое», а «оптимистичное», пояснив, что оптимистической была только трагедия у Вишневского.

– Вишневский, это кто? Писатель такой, да? А, знаю. Тот самый поляк, что «Одиночество в сети» написал. Эта книга стара, как мир. У нас, в Германии, ее уже забыли давно. Читала, короче. Но знаешь, она меня не воодушевила! Сюжет расплывчат, интрига невнятна, современному человеку читать эту вещь просто неинтересно. Вероятно, прежняя популярность объясняется новаторством романа для времени первого издания. Роман в интернете! Это же так романтично и оригинально… когда-то было. Теперь просто скучно. Прочитала примерно одну треть, дальше не смогла. Не осилила, да и времени стало жалко, лучше потрачу на другие книги. Согласен со мной?

В ответ я брякнул, что дураков на свете мало, но расставлены они столь умно и грамотно, что встречаются на каждом углу. А потом еще добавил, что нередко приходится соглашаться лишь ради того, чтобы собеседник заткнулся. Но вот беда – часто он и не думает прекращать свою болтовню!

Собеседница моя сразу же обиделась, и довольно долго мы шли молча. Наконец, когда пауза мне надоела, я примирительно попросил не обижаться, не сердиться, отчетливо понимая, что эти слова могут привести к результату противоположному желаемому. Хорошо хоть все еще рядом идем, могла и по роже мне залепить и убежать куда-нибудь. С нее станется. Но все-таки женская склонность в говорливости взяла верх:

– Считаешь себя таким уж умным и независимым? – вдруг сердито спросила она, не ожидая какого-либо ответа. – Ты это, поаккуратнее тут. Помни, что художник может обидеть каждого.

Я спросил как, вместо того, чтобы промолчать.

– Так! Неужели не слышал, как один популярнейший российский писатель обидел своего нечестного издателя? В очередном романе подробно и красочно описал его в образе пассивного гомосексуалиста. А я могу твой портрет в какое-нибудь особое место на картине вставить, ни никто ничего мне не сделает. Мало ли, что! Чисто внешнее сходство. Знаешь, я где-то слышала, что такие, как ты, самостоятельные, самодостаточные люди и есть самые страшные. Люди, отыскавшие в себе целый мир и полностью увлеченные этим миром. У них нет надобности в постороннем обществе. Можно быть очень важным для таких людей, но они не станут терпеть чужие проблемы. Да и свои тоже. Они просто уйдут, сменят обстановку или отгородятся от неприятностей этого мира. Они легко отпускают от себя других, и так же легко находят новых, если хотят, конечно. Потому что люди с богатой внутренней вселенной ничего не теряют, и не ожидай, что в одиночестве они будут страдать. Самодостаточный человек ни от кого и ни от чего не зависит, даже от погодных условий. Он принимает самостоятельные, правильные с его точки зрения решения, какими бы неординарными они ни были. Самодостаточность – это подарок судьбы для одних и проклятие для других.

На это я опять возразил, что подарки судьбы если и выглядят подарками, то зачастую в действительности таковыми не являются. Как и проклятия, кстати.

– Это ты сейчас к чему? – подозрительно спросила Маша, посмотрев на меня как-то боком.

Я поведал о якобы вспомнившейся цитате из книги.

– Не помню такую книгу, – буркнула она.

«Я тоже», – подумал я, а вслух сказал, что это как дарить цветы по всякому торжественному поводу. Хлопот много, а толку никакого.

– Мне вот тоже кажется, что мужики дарят цветы девушкам исключительно по стереотипной привычке. Никакой пользы срезанные растения не несут, зачем тогда их вообще срезать? Девушки также не понимают, для чего им это надо, да и сами такие цветы недолговечны. Отчего-то всем нравятся, а мне – нет. Что, одна я такая?

– Ты – не одна. А знаешь, тут вдруг подумалось, что с теми индейскими богами, что сейчас вокруг клумбы стоят, не все так просто было. Когда в Германии сделали эти слепки и обнаружили, что они сохраняют какую-то силу оригиналов и что-то там могут, их специально подсунули в Россию, дабы изнутри дестабилизировать обстановку. Небось, сам «кузен Вилли» об этом распорядился, чтобы «любезному кузену Ники» было чем заняться. А последний, по простоте душевной, происходящего не понял, хотел использовать для своих целей, но ничего из этого не вышло. Стало все плохо. И в войну страну ввергнул, и Ленина в руках держал и упустил, и революцию не победил, и сам погиб. Причем упомянутый тобою Распутин, похоже, все понял, предвидел даже, но до конца извести эту заразу не смог, не так уж он был и всесилен. Страну потом еще сто лет лихорадило, да и до сих пор трясет, можно сказать. А ведь отсюда все идет, из Петербурга. Не удивлюсь, что центром зла является компания этих самых бетонных идолов.

– Вот опять ты… вечно у вас во всем Европа виновата.

– У кого это «у вас»? Минуточку, – я решил немного сместить тему, – ты так и не объяснила, почему вдруг поменяла жанр своей живописи? Вместо мира после людей начала вдруг рисовать зеленомордых гоблинов с клыками?

– Это было не вдруг. Не гоблинов, а орков, да и клычки у них не так уж сильно выступают над зубным рядом, примерно как у человекообразных обезьян. Только в отличие от горилл, эти выглядят довольно-таки милыми и симпатичными ребятами.

– Так ты что, их вживую видела что ли?

– Ну, да, можно и так сказать. Видела. Ладно, все на сегодня. Мы уже пришли, не заметил? Я остановилась в этом маленьком отеле. В номер к себе не приглашаю, по вполне понятным причинам, так что до послезавтрашнего вечера. Тогда и продолжим разговор, мне еще много всего надо рассказать.

Как назло гостиница моя располагалась совсем в другом месте, и пришел я туда вообще никакой. От долгого неспешного хождения ныли ноги, и назавтра никуда идти категорически не хотелось, да не судьба.

* * *

Удивительное дело, но после полновесного девятичасового отдыха на гостиничной кровати удалось снова почувствовать себя если не как в юности, то почти. Проснулся вполне бодрым и полностью отдохнувшим. Пора было приводить себя в порядок и отправляться на новую встречу. На встречу, от которой и хотел бы уклониться, но – никак. Обещал, а слово свое всегда стараюсь держать изо всех сил, ибо нет у меня ничего, кроме честного слова.

Приведение себя в порядок и поездка в оговоренное время до выбранной мною кофейни заняла не больше часа.

Утренний прием пищи, как известно, задает тон всему дню, поэтому место, где мы встретились, уже давно является центром притяжения неравнодушных к кофе людей. В часы завтраков здесь не протолкнуться. Главная «фишка» кофейни – фирменный свежезаваренный настоящий эспрессо. Позавтракать в кофейню приходят бизнесмены, сотрудники ближайших учреждений и множество туристов, что, конечно же, повлияло и на меню. В меню – несколько вариантов каш, сырники, блинчики и лосось с драниками.

– Почему утром? – спросила сидевшая напротив меня ведьма Арина, в миру – Ирина Алексеевна Лискова. Никто из обычных людей о ее сущности не догадался бы. Простые обыватели видели лишь привлекательную и очаровательную девушку в модной одежде и огненно-рыжими слегка волнистыми волосами, собранными в хвост.

– Почему нет? Я предложил вместе позавтракать, ты согласилась. Кстати, здешний кофе лучший в Петербурге.

Я смотрел на эту потрясающе эффектную женщину и думал. Сколько лет мы уже знакомы? Сейчас она выглядела почти девочкой, никто не дал бы ей больше девятнадцати лет. А сколько на самом деле? Можно лишь догадываться.

– Да? Не знала, что кофе тут лучший.

Потом она немного помолчала, будто что-то решала внутри себя, а потом вдруг сменила тему:

– А ты чего развелся-то? Вроде все хорошо у вас было.

– Почему вдруг вспомнила? Столько лет уже прошло.

– А все-таки? – не отставала Арина.

– Ну, как тебе объяснить…. Знаешь, зачем я женился? Ну, во-первых, влюбился. А во-вторых, хотел, чтобы светилось окошечко когда я подхожу к дому; чтобы было, кому ждать, когда я прихожу домой; чтобы было с кем ночевать, а по утрам пить крепкий чай или черный горьковатый кофе. Чтобы зимними вечерами вместе было теплее сидеть у телевизора. Чтобы было к кому обратиться, если случилось что-то, о чем посторонним знать необязательно. Чтобы ее замерзшие руки лягушачьими лапками залезали мне под майку или за шиворот. Причем неожиданно. А потом… потом… В общем, все эти игры понемногу перешли в обыденность, а после того, как я не вполне осознанно… ну, ты знаешь. Короче, она сама от меня ушла. Сказала, что теперь уже не в состоянии доверять мне, и жить с человеком, что изменял ей, тоже не сможет. Не простила предательства. А у тебя как дела?

– Да нормально вроде. На жизнь не жалуюсь.

– Сколько тебя знаю, никогда не жаловалась. Слегка ворчала разве что. Ты, по-моему, сейчас вполне довольна существованием, нет?

– Да как тебе сказать, не тошнит, и то хорошо.

– Помнишь, ты обещала выполнить любую мою просьбу? – напомнил я о былой договоренности.

– Помню. Ты что, пришел забрать долг?

– Посмотри на меня.

Ведьма уставилась на меня и несколько секунд смотрела прямо в глаза. У самой у нее глаза были карие, цвета плавленого шоколада.

– Да ладно! – воскликнула Арина, когда что-то для себя поняла, и гляделки ей надоели.

– Угу. Тем не менее, – подтвердил я невысказанный вопрос и неозвученный ответ.

– Всю подноготную о себе рассказывать не обещала, такого не было. Но что ж теперь… долги надо возвращать. Сколько раз я объясняла про себя, ты забыл что ли?

– Вот именно, что объясняла. Нет, не забыл. Просто там были кусочки, требующие связных рассказов, а весь пазл не складывался.

– Зачем тебе? Опять что-то задумал?

– Понять хочу. И обратиться за помощью.

– Кто бы сомневался. Ладно, сегодня я добрая. Что я могу тебе рассказать…

– Например, какой у тебя любимый супермаркет.

– Все шуточками отделываешься. Не хочешь об этом поговорить?

– Не хочу. А знаешь, почему? Ты же заранее все рассчитала, продумала до мелочей, и отлично все понимаешь.

– Тогда – ладно, давай по делу. Не зря же я тут языком трепала.

– По делу. Если все-таки время экономишь, то и не надо пересказывать биографию целиком. Погоди, удивленную рожу не делай. Достаточно шести – семи ключевых эпизодов по твоему выбору. Запиши свои воспоминания, но так, чтобы они по возможности не совпадали с тем, что я слышал и читал о тебе раньше. Просто запиши и пришли мне. Когда сможешь.

– Да ну… не хочу я писать. Да и нельзя мне. Зачем все это? Придумай хоть одну причину для чего это тебе надо.

– Обычный ответ на частый вопрос.

Тут она случайно бросила взгляд на мою левую руку и заметила золотое кольцо, будто составленное из миниатюрных отрубленных человеческих рук. Немаленькие глаза Арины буквально выпучились и полезли на лоб.

– Ты… ты… но как? – только и сказала ведьма.

– Ну, я так, – усмехнулся я. – И что? А если придумаю вескую причину, то согласишься?

– Там видно будет, – пообещала Арина, уже придя в себя. – Откуда у тебя это кольцо?

– Подарили. Давай так. Ты погашаешь свой долг, а я вставлю твои мемуары в книжку без всяких изменений. Разве что чисто стилистическую правку внесу. Боле того, тебе будет необязательно ничего писать, достаточно наговорить на диктофон когда появится время и желание.

Арина задумалась. Вернее, делала вид, что задумалась. Ей просто захотелось потянуть с ответом и устроить эффектную паузу, как в театре. Я не мешал и ждал.

– Хорошо. Правда, есть у меня некоторые возражения… Только не торопи меня, ладно? Да вообще, такие вопросы на ходу не решаются, – хитро заметила ведьма. – Разговор не для здесь. Давай заскочим ко мне домой, побеседуем в приватной обстановке. Прямо сейчас. Тут недалеко. Сегодня образовался неожиданный выходной, выездной клиент прислал отказ, и я свободна до завтрашнего вечера. Думала книжку почитать, поупражняться кое в чем, ну да ладно. Можно расслабиться. Посидим, чаю или кофе попьем, поговорим. Кофе с ромом можно. Или ром с кофе. Можно даже без кофе. Как тебе? Заодно и расскажешь, как и за что тебе подарили это колечко. Это мое последнее и обязательное условие… Что?..

Что мне тут оставалось? Конечно же, я согласился, хоть и опасался. Вы никогда не встречались с пьяной ведьмой? Нет? Тогда вам удивительно повезло. Я вот один раз как-то уже испытал такое, поэтому перспективы настораживали. Арина же явно собиралась нарезаться до положения риз.

Вообще-то познакомились мы очень давно, много чего нас связывало, но я был сильно виноват перед этой женщиной. Она же отлично понимала степень моей вины, все помнила, ничего не простила, только делала вид, что все в прошлом, поэтому часто этим пользовалась. Я был хорошо знаком с ее братом – профессором искусствоведения, сотрудником Эрмитажа. Как-то раз мы вместе с ним раскрутили одно дело по ложному обвинению в хищениях из запасников. С брата Арины, а звали его Степан, все обвинения полностью сняли, за что сама Арина была мне очень благодарна. Пару раз она даже спасала мне жизнь. Наши отношения были чрезвычайно сложны – девушка была опасна, как граната с выдернутой чекой. Как-то незаметно выработалась своеобразная этика поведения, рассчитанная исключительно на нас двоих, некая внутренняя система взглядов и ценностей, сдержек и противовесов, что позволяла обращаться за помощью друг к другу и не ощущать при этом сильного неудобства.

6. Арина. Sound_Record1.3gpp

– …ну, ты даешь! За это колечко я что угодно бы отдала, душу бы продала, а ты вообще задаром получил. Ну, не совсем даром, конечно… Оно не только золотое, но и волшебное, ты же знаешь, надеюсь? Тебе ни продать, ни потерять его невозможно, запрещено даже дарить. Ты что, не знал этого? Теперь знаешь, [censored]. Но если ты кому-то все же его подаришь, то навлечешь на себя гнев этой... нет, нельзя ее имя вслух, а то услышит. Мне, вроде лучше уже. Ладно, [censored] с тобой. Включай диктофон, что-нибудь сейчас запишем, как ты хотел. Как включил? Всю эту [censored] записывал, что ли? Вот [censored]! Сотри все сейчас же, все что мы тут раньше наговорили, сотри. Да и весь мат тоже. Смотри – обещал! Если соврешь, прокляну на [censored]. Только когда пьяная так матерюсь. Что-то перебрала я сегодня, наверное, хватит уже. Зачем напоил? Что значит, сама захотела? Секса от меня ты не дождешься, даже не надейся. Сидим с тобой вот и пьем уже часа полтора… Как два? Вот [censored]! Ну, значит – два. Даже чайник остыть успел. А все ты, [censored], виноват. Вообще никогда не любила длинные чужие рассказы, а с некоторых пор не допускаю их, пресекаю в корне. Но это было что-то. Ты же мне никогда раньше всего не говорил. Интересная у тебя случилась история с… стоп, чуть не обмолвилась из-за тебя.

Еще тогда, очень давно, когда ты прямым текстом попросил меня письменно рассказать мою историю, я, как ты помнишь, немедленно отказалась. Послала тебя на [censored]. Резко и категорично. Обычно я вообще ничего писать не люблю, а в свое время обещала ничего о себе не записывать, более того – поклялась даже. Почему поклялась? Дело даже не в том, что когда-то все это я уже проходила, просто не вижу особой надобности. По просьбе своего тогдашнего друга однажды записала вот так, что могла, а он, [censored] такая, дополнил своими личными воспоминаниями, смешал в равных пропорциях, да и продал (по другой версии – проиграл в карты) своему собственному приятелю, чего вроде бы не планировалось. Понял, о ком это я? А этот самый его приятель, отнес наши совместные мемуары в какое-то [censored] издательство, не отредактировал, ошибки не вычистил, даже опечатки не убрал. Без всякого изменения издал отдельной книжкой под своим собственным именем, обойдясь устным согласием, не моим, естественно. Со всеми ляпами и случайными нелепостями издал [censored], даже нормально причесать текст не удосужился, сука. Так и остались там наши многочисленные сентенции, потоки сознания, повторы, пустые рассуждения и никому не нужные диалоги. Более того, там, в изданном тексте, остались такие вещи, о которых никому и знать-то не следовало. Ясно, о ком я? Знаю, знаю, что ты уже полностью раскаялся в содеянном. Только оно мне теперь [censored] как нужно, это твое раскаяние. Сам виноват, издал книжку моих записок вперемешку с записями моего прежнего… друга, наверно? Или все-таки любовника? Маловато я с ним была для любовных отношений, одна ночь прекрасной [censored] не считается. Значит – друг. Бывший друг, как нетрудно догадаться. Истинной дружбой могут похвастаться лишь те, кто умеет прощать всякие там мелкие недостатки. Это не я сказала, это Жан де Лабрюйер, французский моралист семнадцатого века такой мудростью одарил. Почему мы с этим другом расстались, спросишь ты? Не с Лабрюйером, естественно, а с тем [censored], кто тебе передал наши с ним воспоминания? Так вышло. Сказочный был [censored], хотя [censored] у него был классный, да и [censored] он умел. Но – не судьба. Как правило, одной из главных причин неудавшихся отношений является неспособность человека отличить свои стремления от желаний партнера, из-за неуважения и неумения выслушивать чужую позицию. Ну и некачественная [censored] отношениям мешает. Тоже не мои мысли, это из учебника по психологии восприятия. Вообще не наш случай. Сама не пойму, на кой хрен я тут банальности сейчас изрекаю, а ты зубы мне не заговариваешь. Так вот, книжку ты издал? Издал. Под своим [censored], именем, кстати. Короче, молчи, сука, и не оправдывайся. Знаю, что ты сейчас думаешь. Что формальное разрешение было получено, и что никто тебе не мешал. Ну, да, да, все верно. Я тоже перегорела давно и не в претензии. Конечно, могла бы возразить, что не в том состоянии была, чтобы кому-нибудь что-нибудь возражать. Не буду. Вот ведь [censored] [censored]! Раньше мы бы иначе, [censored], поговорили. Черт с тобой, что сделано, то сделано, но повторного пересказа о некоторых эпизодах не дождешься.

Чего же я такая пьяная-то, а? Эта таблетка точно поможет протрезветь? Даже похмелья не возникнет? Обещаешь?

Вот [censored], смотришь своими [censored] глазами, а мне приходится сейчас распинаться тут перед тобой как [censored] перед [censored]. Когда я тебя встретила первый раз и узнала, что это именно ты издал под своим именем тот [censored] текст, мне захотелось тебя [censored] [censored]. В прямом смысле этих слов. Потом вовремя спохватилась и притормозила процесс, зато попыталась отомстить, страшной черной местью, даже кое-что начала делать в этом направлении. Однако позже, когда мы познакомились поближе, я свои чары сняла. Почему? Скоро узнаешь, если терпения хватит.

Впрочем, ладно.

Надо тебе отдать должное, сегодня ты долго не унимался и оказался [censored] убедителен. Дело даже не в разных там уговорах, спорах, обещаниях и попытках легкого шантажа, что следовали с твоей стороны. Такие штуки меня давно уже не беспокоят. Хотела уж оборвать наш разговор, но вдруг подумала, что раз старая клятва с меня снята, да и времена давно изменились, можно попробовать. А еще меня проняла и убедила твоя история. Поэтому расскажу, но так, как посчитаю нужным. Наговорю под запись, даже использовать эту запись разрешу, а дальше не мое дело. Расскажу так, как это выглядит с высоты прожитых лет и как будет правильнее для меня сейчас. Тем более что до [censored] времени такой вариант у меня не займет. Не писанина же. Врать не буду, не мой стиль, но и рассказывать всего до конца не стану. Поведаю – как умею, талантом рассказчика не обладаю, так что потом не жалуйся. Избранные куски, так сказать.

Да, еще один тонкий момент. Если уж я начну рассказывать все, что допустимо для тебя, получатся не такие уж длинные истории. Согласен?

Говоришь, короткие, но интересные истории любишь? Это, [censored], проклятие всех нас, читающих людей. Нас легко можно соблазнить интересной байкой в самый неподходящий момент. Нет, вовсе не мной хорошо сказано, а Стивеном Кингом. Это он такой мудростью разразился. Причем давно. Нет, не упрек в твой адрес. Какой там упрек, я тебя умоляю. Хотя не первый год знакомы, никак не могу привыкнуть к твоему неизбывному [censored]. Ты согласен на такой расклад? Вот и хорошо. Сейчас мы больше ничего уже не успеваем, поэтому буду время от времени наговаривать на диктофон и отправлять на твою почту. Обещаю не затягивать, я теперь стараюсь не врать без особой причины. Файлы диктофона у меня в телефоне на съемной микро эс-де-карте сохраняются, в специальной папке на этой карте. Файлы с расширением "3gpp" достаточно популярны, так что никаких особенных проблем с прослушиванием у тебя не возникнет.

Ладно, иди. Чего-то я уже устала вся, и спать хочу.