Текст книги "Книга воина. Легенды о героях и чудовищах"

Автор книги: Александр Кудрявцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Александр Кудрявцев
Книга воина. Легенды о героях и чудовищах

Мозаика миров
Первый герой на Земле: Гильгамеш
(Месопотамия)

Чудовище пряталось где-то близко. Пробираясь по ночному лесу, Гильгамеш изредка ощущал ледяной взгляд между лопатками, но шагал неторопливо и мягко, чуть касаясь пальцами рукояти меча.

Местные жители пообещали Гильгамешу горы зерна за возвращение спокойствия на их земли. Он со смехом отказался, на людей с их бедами и дарами было плевать. Бой с опасным врагом – вот что было настоящим подарком.

Высокая фигура с длинными, почти до земли, руками словно соткалась из мрака. Существо припало к земле для прыжка.

– Не думал я, что ты выйдешь на бой открыто, как подобает воину, – сказал Гильгамеш. Меч неслышно покинул ножны, наливая приятной тяжестью руку.

– Я создан сражаться. Как и ты, Гильгамеш, – сказал монстр. – Боги сотворили меня тебе в наказание. Ты, знатный воин, слишком возгордился своей силой, не уважая больше законов неба и земли. Я, Энкиду Полуволк, преподам тебе урок.

Он, действительно, был похож на волка: звериная голова с клыками, серый мех, острые уши. Полуволк стоял на задних ногах, пальцы покрытых шерстью рук заканчивались острыми когтями.

Гильгамеш рассмеялся от предвкушения славной битвы.

– Ты мне почти нравишься, песик, – сказал он, – начнем веселье!

Энкиду прыгнул на воина. Гильгамеш отпрянул, взмахнув клинком. Сталь просвистела над головой увернувшегося Полуволка. Энкиду перехватил и вывернул руку с мечом. Выпавший клинок скрылся в траве.

Противники сплелись и покатились между гигантскими корнями вековых деревьев. Долго боролись они, пока могучий Полуволк не схватил Гильгамеша в охапку и не бросил на поваленное дерево. Воин вскрикнул и потерял сознание.

***

Он пришел в себя в темной лачуге. Попытался встать, но не смог пошевелить и пальцем.

– Лежи, друг, – сидевший рядом мальчик осторожно поправил на нем овечью шкуру, – пока не срастутся кости, вставать нельзя.

– Я не могу двигаться, – с ужасом прошептал Гильгамеш, – лежу, как дряхлый старик, и ни на что не годен… Почему ты помогаешь мне?

– Мы с отцом нашли тебя в лесу. Ты храбро сражался за нас и отказался от платы. Ты спас наш народ, – сказал мальчик.

– Но я… даже не хотел… помогать… – пробормотал Гильгамеш, чувствуя, как первый раз в жизни глаза защипали подступившие слезы.

– А мы хотели, – улыбнулся паренек, – спи.

***

Став на ноги, Гильгамеш щедро отблагодарил жителей деревни. Он потратил всю свою казну, построив вокруг каменные стены и открыв богатый рынок. Селение быстро превратилось в процветающий город, который назвали Урук.

Вскоре до Гильгамеша дошли слухи об огромной кобре, нападавшей на жителей Речной долины. В тот же день он снарядил колесницу и отправился в путь.

Логово гигантской змеи чернело в скале у берега. Гильгамеш шагнул в опасную темноту и долго пробирался узким лазом, пока не оказался в подземном зале. Золотые жилы и крупные драгоценные камни поблескивали прямо из каменных стен.

Королевская кобра, спавшая на груде яиц, поднялась во весь исполинский рост и расправила черный капюшон.

– Не очень-то вежливо ты встречаешь гостей! – крикнул Гильгамеш, примериваясь для удара.

– Ти-иш-ше, ти-ш-ш-ше, с-с-сла-авный Гильгамеш-ш-ш, – прошипела, раскачиваясь перед ним, змея. – Ты хо-очеш-шь с-с-спа-ать…

Воин почувствовал, как глаза слипаются от навалившейся вдруг усталости, и мотнул головой. Ноги подкосились.

Черная тень бросилась вперед, гибкое тело обвило кольцами ослабевшего Гильгамеша. Раскрытая пасть с сочившимися ядом клыками оказалась рядом с лицом… Кобра дернула головой – и зубы впились в подставленную руку пришедшего на выручку Энкиду Полуволка.

Стряхнувший сон Гильгамеш расправил плечи и разжал стальную хватку змеи. Одним ударом кулака он отшвырнул исполинскую кобру и метким броском в шею пригвоздил ее мечом к каменной стене.

– Зачем помог? – обернулся он к вылизывавшему раненую руку полузверю.

Энкиду оскалил клыки в ухмылке:

– Говорят, змеиный яд полезен. Да и послужить помудревшему воину буду рад. Пусть моя служба станет извинением за твои раны.

– Что не убивает, то делает сильнее, – усмехнулся Гильгамеш, – это я теперь тоже знаю. А с такой собачкой, как ты, любой подвиг будет по плечу!

Он полоснул ножом ладонь, и новые друзья смешали кровь, став побратимами* (* – древний обряд смешения крови делал неродных людей родственниками).

Много подвигов совершил Гильгамеш вместе с Энкиду. Скрутил рога гигантскому медному быку. Укротил свирепого льва-людоеда, поселив его в своем дворце, будто домашнего кота.

Но боги разгневались, что Полуволк стал другом того, кого должен был убить по их приказу, и наслали на Энкиду тяжелую болезнь. Он ушел на небо на рассвете, а бледный от горя друг сложил на холме большой погребальный костер.

Тоскуя по брату, он оставил свой город и удалился в пустыню. Однажды Гильгамешу приснилось, что на свете живет единственный бессмертный среди людей, мудрец по имени Утнапишти. Когда-то он спас человечество и животных от великого потопа на большом ковчеге. За это боги даровали ему вечную жизнь.

– Он должен помочь мне вернуть друга из мертвых, – решил Гильгамеш, отправляясь в дорогу.

Долгий путь прошел Гильгамеш. Но он знал, что, если идти, не сворачивая, по любой дороге можно прийти в Другой мир. Так он пришел ко входу в Страну мертвых, которую охраняли люди-скорпионы с ядовитыми хвостами.

Герой прорубился сквозь стражу и очутился в волшебном саду, за которым шумело бескрайнее море Смерти. На берегу сидела, расчесывая длинные волосы, белоглазая богиня смерти Сидури.

– Я пришел спасти друга, – сказал Гильгамеш, – даже богам не стоит вставать у меня на пути.

– Ты хочешь изменить порядок вещей, – усмехнулась та, – это дерзко. Но мне нравятся самоуверенные воины. Они приходят в мою страну раньше всех.

Сидури пропустила героя к мудрецу, на другой берег моря.

– Глупец-человек! – закричал старец, когда Гильгамеш постучал в дверь и поведал просьбу. – Всему свое время, время жить и время умирать! Когда я спас людей от потопа, боги спросили, какую награду желаю за великий подвиг. Я выбрал бессмертие, потому что был таким же дураком, как ты.

Старик ткнул пальцем в твердую грудь Гильгамеша.

– Если бы я был мудр, то понял бы, что лучшая награда воина за подвиг – в самом подвиге. В славных делах. В глазах спасенных людей. И в осознании смысла своей жизни.

Он невесело рассмеялся.

– Веселые боги подарили бессмертие, но не дали лекарства от старости. Я дряхлею здесь годами и не знаю, куда деться от скуки. Цени то, что имеешь прямо здесь и сейчас, глупец-человек… Ну а мне остается лишь ждать небесного прощения.

Гильгамеш, помрачнев, развернулся к выходу.

– Стой, – вдруг сказал старик, – средства от смерти не создано. Но я знаю, что на дне здешнего моря растет цветок, возвращающий молодость. Уважь старика, добудь его мне.

Гильгамеш поднялся на скалу, привязал к ногам тяжелые камни и бросился в море Смерти. Огромный водяной змей пытался перекусить героя пополам, но Гильгамеш не привык отступать и сам разорвал его в клочья зубами.

Цветок молодости он нашел сразу – чудесный бутон сиял нежно-голубым светом, будто глаза младенца. Гильгамеш сорвал его и вернулся на берег. Вода моря Смерти нестерпимо жгла кожу, пришлось найти озеро, чтобы умыться.

Пока герой купался, из норы выползла кобра и украла волшебный цветок. Так змеи обрели способность сбрасывать старую кожу и обретать новую молодость.

Расстроенный Гильгамеш ни с чем вернулся в Урук.

Герой взглянул на могучие стены родного города, над которым в небе застыл одинокий ястреб, и вспомнил слова мудреца о награде воина.

– С бессмертием не получилось, – сказал себе Гильгамеш, – но и смерть еще не пришла. Я встречусь с другом в свой час. И пускай надо мной кружит мой ястреб. Мы еще повоюем, черт возьми!

Кстати о шумерах

– Долина между реками Тигр и Евфрат под названием Месопотамия («Междуречье» – по-гречески) стала родиной первой цивилизации в истории. Здесь, на плодородной земле, в конце 4 тысячелетия до нашей эры поселились племена шумеров (от шумерского слова «черноголовые»). Сегодня на этой территории располагается Ирак.

– Многие ученые считают, что именно шумеры изобрели колесо, первый кодекс законов, календарь и научились ковать первые бронзовые мечи. Кроме того, на некоторых каменных барельефах шумерские вожди изображены под зонтиками, которые держат их слуги. Возможно, это самая древняя иллюстрация зонтика, что использовался шумерами не от дождя, а от палящих лучей солнца.

– Некоторые идеи из математики шумеров четырехтысяелетней давности используются человечеством до сих пор. Например, время мы исчисляем по шумерской шестидесятеричной системе – в минуте 60 секунд, а в часе 60 минут.

– В списке самых древних правителей шумеров присутствует женщина-правитель. Повелительницу города-государства называли Кубаба. Перед тем как стать владыкой она была владелицей таверны.

– Шумерские воины сражались топорами, мечами и копьями. Есть мнение, что шумеры, как и спустя время египтяне, использовали в боях серповидные клинки. На древних фресках есть изображения, как воины Междуречья сражаются, сидя по двое на верблюдах.

– Между прочим, древнейший меч в мире хранится в России, в музее Эрмитаж в Петербурге. Ему порядка 6 тысяч лет. Клинок можно найти в зале 13 на первом этаже музея.

– Имя «Гильгамеш» переводится как «предок-герой». Он был реальной исторической личностью, прославившись настолько, что со временем превратился в героя сказаний шумерских племен Междуречья.

– Самые ранние записи о подвигах Гильгамеша были сделаны в 3 тысячелетии до нашей эры. О великом царе ученые узнали из записей на глиняных табличках.

– Скорее всего, Гильгамеш – самый древний герой, известный человечеству.

– В Месопотамии писали клинописью. Держать в голове всё разнообразие знаков очень трудно, а тем более – писать. Ученые утверждают, что клинопись имеет разные уровни сложности, и потому приспособлена как для обычного жителя Междуречья, так и для сверхобразованного жреца.

Одолевший богиню мести и войны: Бата
(Египет)

– Солнце взошло, пора воевать! – Львиноголовая богиня Сохмет появилась из темноты как всегда неожиданно.

Ее вкрадчивый голос эхом раскатился по золотым покоям бога Солнца Ра.

Солнечный бог вздрогнул. Даже он, отец Львиноголовой, иногда опасался ее.

Сохмет боялись все. Люди и боги. Рыбы и звери. Земля и вода.

Прекрасная женщина с головой львицы служила карающим мечом старого Ра. Там, где она появлялась, оставались лишь выжженная пустыня и реки крови. Ее называли богиней войны, мести и палящего солнца.

Сохмет знала, что отец никогда не вызывал дочь без дела. Она предвкушала новую войну.

– Я позвал тебя… – начал Ра.

– Кажется, я догадываюсь, – промурлыкала та.

– Не перебивай отца!

Дочь шутливо сложила руки на груди в знак покорности. А раньше бы сгоряча полезла в ссору и в наказание отправилась бы убирать небесный коровник. Как быстро взрослеют дети…

– Я не молодею, – сказал Ра и вздохнул.

– Пап, ну не начинай…

– Цыц! – отец поморщился и продолжил. – Люди перестали оказывать почести своему постаревшему богу. Сделай милость, напомни им, кто есть кто…

Сохмет подскочила на месте, взревев от восторга.

– Люди познают силу твоего гнева, о великий Ра! – Она чмокнула отца в морщинистую щеку и растворилась в полумраке.

– Лишь бы ты улыбалась, – сказал в пустоту Ра и вытер рукавом повлажневшие глаза.

***

Гнев богини Сохмет накрыл Египет огненной бурей. В пламени тонули целые города, и не было спасения от смертоносного хохота Львиноголовой.

– Хватит! – крикнул дочери Ра, но та потеряла голову от запаха крови и не могла остановиться. Ни один из богов не мог бы сладить с ней.

Небесное воинство собралось в покоях Ра, чтобы решить, как спасти людей от буйства богини.

– Мы не сможем победить ее, владыка, – сказал птичьеголовый бог мудрости Тот, – но, кажется, я знаю, кто из смертных может с ней потягаться.

Бог Ра вспомнил, на что способна в кровожадном помешательстве Сохмет, и лишь хмыкнул.

– Его зовут Бата, господин. Когда-то жена его славилась красотой на весь мир. Сам фараон послал войско, чтобы отнять ее. Великий воин Бата, сражаясь на своей земле, придававшей силы, в одиночку разбил целую армию. Тогда фараон выманил подарками красавицу и сделал ее своей наложницей.

Бата не стал терпеть позора. Он превратился в быка и попросил брата продать его фараону, чтобы добраться до обидчиков. Его бывшая жена, разгадав хитрость мужа, велела зарезать быка. Там, где упали капли крови Баты, выросло дерево.

Злая красавица приказала срубить и его. Одна из щепок попала ей в рот, а через девять месяцев у наложницы царя Египта родился ребенок. Это был переродившийся Бата, привыкший доводить дела до конца. Когда он вырос, фараон передал ему власть по наследству. И тогда Бата казнил предательницу, позвал брата в гости, пировал целый месяц, а потом уехал домой.

– Этот человек – гений мести, – сказал Ра. – И он умеет обходиться со злобными созданиями. Разыщите его немедленно. Над кем мы будем потешаться, если моя дочь убьет всех людей на Земле?

***

– Вот как мы поступим, – сказал Бата, выслушав просьбу богов, – мужчина не должен выходить на бой с женщиной. Если он ее одолеет, скажут, что он бессердечная свинья. Если проиграет, – самоуверенный слабак. Пусть наш враг победит себя сам. В борьбе со злобными глупцами лучше всего отойти в сторону.

Пока боги в недоумении чесали затылки, он приказал привезти 12 тысяч кувшинов вина и десять телег красного камня. Вино разлили по земле, добавили в него растертый в порошок камень, и получилась смесь, по цвету похожая на кровь.

– Чтобы завоевать женщину, просто дай ей то, чего она хочет, – усмехнулся Бата и принялся ждать безумную гостью.

Сохмет вскоре увидела гигантское кровавое озеро и камнем упала с неба. Приняв вино за кровь, она лакала до изнеможения. Выпив все до капли и опьянев, Львиноголовая растянулась на земле и захрапела.

Проспав неделю, она потянулась и с удивлением огляделась. Схватилась руками за гудевшую от боли голову.

– Где я? – спросила Сохмет появившегося перед ней парня с кувшином в руках. – Что со мной было… я ничего не помню…

Он протянул кувшин.

– Пить хочешь?

Она надолго припала к сосуду с ледяной водой.

– Ты исцелил богиню, – сказала Сохмет, смахнув с львиных усов прозрачные капли, – как твое имя?

– Люди зовут меня Бата, – сказал он.

– Я готова исполнить одно твое желание, смертный Бата.

Он улыбнулся снова.

– Возвращайся домой, Сохмет. А когда переступишь порог, подумай, как хорошо, когда есть куда возвращаться…

Богиня Сохмет летела в золотые чертоги отца. Память о днях, наполненных дымом пожаров, медленно возвращалась к ней. Вот только вспоминать это было почему-то невесело. Все из-за слов того проклятого парня с кувшином в руках.

– Отец, – сказала Сохмет, когда Ра встретил ее на золотом пороге, – научи меня… Она запнулась, но, помешкав, продолжила, – научи меня исцелять (*). (* – Сохмет была не только богиней войны, но и исцеления).

Кстати о древних египтянах

– Египетское государство было создано на рубеже 4 и 3 тысячелетий до нашей эры на берегах реки Нил, который тоже когда-то считался божеством. Сами египтяне называли свою страну Та-Кемет, то есть «Чёрная земля» – именно так выглядела местная плодородная почва.

– Египтяне изобрели бетон, дверные замки, ключи, а также некоторые ученые считают их изобретателями зубных щеток и пасты. Зубную пасту изготавливали из яичной скорлупы, бычьих копыт и золы.

– Древнейший вариант бумаги, папирус, также был изобретен в Египте. Делали его из болотного растения вроде осоки.

– Дети в Древнем Египте ходили без одежды и волос, которые им сбривали для спасения от блох и вшей, оставляя лишь косичку.

– Изображения знаменитых богов Египта с головами животных – отзвук древнейшего культа зверей. Например, бог мудрости Тот изображался с головой священной птицы ибис, бог мертвых Анубис – с головой шакала, бог воды Себек обладал крокодильей головой.

– Египетские правители, фараоны, носили золотые накладные бороды в честь бородатого бога Осириса.

– Среди оружия египетских воинов примечателен серповидный меч под названием хопеш. Его клинок ковали из бронзы, а рукоять могла быть из дерева или из кости.

– Львиноголовая богиня Сохмет («Могущественная») покровительствовала не только войне и мести, но и искусству исцеления. Интересно, что египтяне считали ее супругой бога Птаха, который являлся богом-творцом, создавшим первых восемь богов. У многих древних богов были как темные, так и светлые стороны.

– Настоящая статуя богини Сохмет из Египта выставлена в египетском зале Эрмитажа в Петербурге. Про эту статую есть легенда, что раз в году в полнолуние на ее коленях выступает лужа крови, высыхающая под утро.

– Герой Бата, который противостоит Сохмет, призван мной из другой легенды. Однако именно он как никто другой среди людей, был способен оказать ей отпор.

Воин-музыкант Давид: Клинок Голиафа
(Израиль)

Львица припала к земле, готовясь к прыжку. Невысокий худой парень с пастушьим посохом замер напротив.

– Давай так, – спокойно сказал львице пастух, – ты не обижаешь мое добро, я не обижаю тебя.

Она приподняла верхнюю губу, показав пожелтевшие клыки.

– Я люблю играть на арфе, – поведал парень, не спуская с хищника глаз, – но, если нужно драться, я дерусь.

Зверь прыгнул на человека. За миг до того, как зубы должны были вцепиться в глотку, пастух уклонился в сторону. Он влепил ладонью львице в голову сбоку и добавил по лбу палкой, когда та с рыком плюхнулась на землю.

Львица отпрянула и удивлённо тряхнула головой. Пастух положил посох на плечо, приготовившись для следующего удара. Сзади заблеяло овечье стадо, наконец-то разглядев опасность.

– Хищники всегда предсказуемы, – сказал он, – а предсказуемый охотник превращается в ЖЕРТВУ!

Последнее слово он вдруг выкрикнул так громко, что львица прижала уши и бросилась наутёк под обидный хохот победителя.

Перед закатом прибежал младший брат с узелком еды. Пастух разделил хлеб и сыр с ним и его приятелями.

– Сыграй нам, Давид! – после ужина младший поднес ему арфу.

Давид положил инструмент на колени.

– Что сыграть?

– Речку!

В воздухе поплыли переливы звуков.

Давид давно понял, что своя, внутренняя мелодия, живёт во всех существах и предметах. Общим законам бесконечного движения подчинялось все на свете. Таинственная музыка жизни плыла облаками по небу, прорастала деревьями из земли, она была всем и все было ею. Наверное, это и был Бог, в которого он верил.

"Движение – это музыка. Чтобы красиво ее играть, нужно превратить свое тело в хороший инструмент", – говорил он детям, которые прибегали послушать игру на арфе.

Ребятня мало что понимала в его словах, но охотно старалась подтягиваться на ветках, фехтовать палками и бросать камни из пращи. Он обучал ловкости, храбрости, спокойной ясности и простоте – музыке жизни, подслушанной у диких зверей. Давид многому учился у хищников, которые хотели его убить.

Старшие братья, служившие в войске царя Израиля Саула, приезжая домой, уговаривали его поступить на службу:

– Говорят, разбойники обходят нашу деревню стороной. Они боятся твоего пастушьего посоха больше, чем меча солдата.

– Простые люди гуляют по чистой траве. Если я буду маршировать по грязным дорогам, то не смогу не выпачкать ног. А музыку нужно играть чистым, – отвечал он обычно. Братья переглядывались и умолкали.

Однажды царь Саул заболел. Он вспомнил, что рассказывали ему братья Давида про музыканта. Решив послушать перед смертью добрую игру на арфе, царь приказал привести ему Давида. Пастух отправился во дворец. Когда он исполнил царю несколько песен, боль отпустила Саула.

– Я приказываю тебе остаться, – сказал царь Давиду.

Тот нахмурился и опустил голову, будто собираясь бодаться.

– Если я умру без твоей музыки, войны за престол утопят нашу страну в крови, – сказал Саул.

Так Давид помимо воли сделался придворным музыкантом. Но война и так стояла на пороге. Войска Израиля столкнулись с могучими воинами: филистимлянами.

– Сражения развеселят мне сердце не хуже твоих мелодий. Я уеду воевать, а ты отправляйся к отцу, – сказал царь Давиду.

Парень вернулся домой и снова по утрам, захватив с собой арфу, посох и пращу, выгонял овец к подножиям холмов. Однажды отец отправил его в военный лагерь к братьям, чтобы привезти им мяса и хлеба.

Родичи встретили хмуро.

– Что случилось? – спросил Давид.

– Мы отступаем. У людей закончились еда и смелость. Чертов филистимлянин Голиаф шестой день подряд позорит нашу армию, – ответил старший брат, – каждое утро он вызывает любого бойца сразиться с ним. Никто так и не решился выйти.

– Почему?

– Он огромный, как медведь, и закован в медную броню. Армия проигравшего бойца уйдет в рабство к войску победившего.

– Бояться глупо. От этого пропадает аппетит, – Давид оставил мешок с едой у братьев в палатке и вышел к полю за земляным валом перед лагерем израильтян. Там в одиночестве возвышался великан в медных доспехах.

– Эй, трусы! – орал гигантский воин, потрясая копьём, похожим на ствол дерева. – Так и будете отсиживаться? Ваши отцы были зайцами, родившими мышей!

– Не торопись с грубыми словами, малыш! – крикнул Давид. – А то придется затолкать их тебе обратно в глотку!

– В вашем войске нашелся один мужчина, да и тот мальчишка-пастух! – хохотнул Голиаф.

– Да, я пастух, – сказал Давид и спрыгнул с вала, направляясь к огромной фигуре, – и я неплохо справляюсь с баранами вроде тебя.

Разбившая напротив лагерь армия взвыла от предвкушения потехи – щуплый Давид по сравнению с Голиафом казался новорожденным котёнком. За спиной пастуха глухо зароптали земляки, с растущей тревогой наблюдавшие за перебранкой.

– Слышал я, что ты бренчишь на арфе. Беги домой, пока в штаны не наложил, музыкант! – орал Голиаф под хохот своего войска. – Сложи там гимн трусливых израильтян!

– Мне сказали не возвращаться без твоей головы, – сказал Давид.

– Значит, просто вернёшься по кускам! – крикнул Голиаф и метнул копьё в наглого выскочку.

Тяжелое острие просвистело мимо лица пастуха, но он даже не шевельнулся. Достал из мешочка на поясе камень и кожаную полоску пращи.

– Я лучше сыграю тебе здесь! – крикнул Давид. – Сыграю на твоей голове.

Он метнул камень в шлем противника. Мягкий известняк рассыпался от удара о медь, белая пыль бросилась Голиафу в глаза. От попадания шлем загудел, словно колокол.

– Как тебе первая нота? – крикнул Давид и метнул второй камень. Вторая "нота" прозвучала так же громко, как и первая.

Израильтяне засмеялись и заколотили мечами о щиты.

Голиаф взревел, сбросил с головы шлем и двинулся на Давида.

В воздухе снова загудел пущенный из пращи камень. Голиаф остановился, уронил меч и щит и рухнул лицом в грязь – третий камень попал ему точно в переносицу.

Пастух неторопливо подошёл к врагу. Тот не дышал. Давид повернулся к притихшей армии филистимлян.

– Кто из вас, мои новые рабы, принесет мне водички? – крикнул он.

Воины сорвались со своих мест, бросили щиты и копья и побежали – подальше от страшной судьбы, что швыряла им в спину смех тощего мальчишки и хриплый хохот вражеского войска, вернувшего прежний боевой дух.

– Теперь ты мой зять и мой воин, – сказал Давиду вставший рядом Саул.

Смех пастуха умолк. Давид опустил голову и пошевелил измазанными грязью и кровью пальцами ног.

– Ты должен помочь нам победить, – сказал Саул.

– Я люблю играть на арфе, – тихо сказал Давид.

Их обступили солдаты. Сотни юношей и седых ветеранов молча смотрели на Давида.

Он вздохнул, поднял с земли меч Голиафа и рассек небо над своей головой.